Текст книги "Битва на Калке"

Князья и опомниться не успели, как их сбили с ног и принялись жестоко избивать, а потом, скрутив верёвками, поволокли и бросили под копыта коней монгольских полководцев. Мстислав Романович видел, как довольно скалился Плоскиня и что-то весело говорил Джебе и Субудаю, слышал дикий вой погибающей киевской рати и хотел лишь одного – чтобы всё быстрее закончилось. И только когда последний русский воин упал изрубленным на иссушенную солнцем землю, пришла очередь князей испить смертную чашу. Им припомнили всё – и убийство послов, и смерть Гемябека, и отчаянную трехдневную оборону, которую монголы смогли преодолеть лишь с помощью коварства и подлости. Мстислава Киевского, Андрея Туровского и Александра Дубровицкого положили на землю, а сверху на князей ровными рядами уложили доски, на которые бросили ковёр. На этом помосте и пировали монгольские военачальники, празднуя победу, разражаясь громким хохотом всякий раз, когда слышали, как трещат и ломаются кости у медленно умирающих русских князей.

5. «И был плач и вопль во всех городах и селах…»

Бысть победа на вси князи рускыя.

Такоже не бывало никогдаже…

Галицко-Волынская летопись

На вопрос о том, кто засеял костями русских ратников берега Калки, кажется, ответ ясен – монголы, а то кто же ещё! Но всё не так просто и однозначно. Дело в том, что все шансы на победу изначально были у русских, а шансы монголов на успех были минимальные. Численно войска союзников значительно превосходили тумены Джебе и Субудая, а в том, что касается вооружения, преимущество русских дружин было несомненным. Говорить о том, что князья и воеводы не имели опыта ведения боевых действий в степи, тоже не приходится, поскольку Русь со Степью воевала столетиями, и опыт был накоплен колоссальный. Общеизвестно, что монголы были прекрасными лучниками, но присутствие половцев в рядах союзной рати сводило это минимальное монгольское преимущество к нулю. Да и сами русские были отличными стрелками. Опять получается, что шансов на успех у Джебе и Субудая практически не было.

Сами монгольские военачальники не продемонстрировали ничего нового или гениального, все применённые ими тактические способы борьбы были известны со времён седой древности. Заманивание противника в степь и изматывание его длительными переходами было типичной скифской тактикой, так что ни о каком открытии в области военного искусства здесь речи быть не может. Атаки конных лучников, а затем сокрушительный удар тяжёлой кавалерии по ослабленному противнику тоже придумали не монголы, это так же идёт от скифских времён. Самым ярким примером подобных действий на поле боя является битва при Каррах в 53 году до н. э., когда парфянская кавалерия наголову разгромила римлян, в равной степени используя как конных стрелков, так и панцирную конницу. А затем кто только не пользовался таким приёмом – и гунны, и авары, и печенеги, и сельджуки, те же половцы против русских дружин… Список можно продолжать долго, а потому в каком-то новаторстве полководцев Чингисхана заподозрить трудно, всё это хорошо было известно и до них. Да, у монголов была железная дисциплина, но на одной дисциплине далеко не уедешь, особенно при столь очевидном превосходстве противника. Как видим, у союзников преимущество было подавляющее, и, тем не менее, они потерпели сокрушительное поражение. Так почему же это произошло?

Очень чётко на этот вопрос ответил летописец: «Но все это случилось не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей» (Из Тверской летописи). Учёный книжник ясно увидел главную причину поражения своих соотечественников не в монголах, а именно в тех, кто возглавил борьбу с этими пришельцами. И самая главная вина за позорное поражение лежит на Мстиславе Удатном, чьи действия в итоге и привели к катастрофе. Но парадокс заключается в том, что до определённого момента Мстислав Мстиславич действовал очень грамотно, и только впоследствии, когда амбиции возобладали над остальными чувствами, стал допускать ошибки. Самая главная из них заключалась в том, что когда Удатный решил переходить Калку, он не сказал об этом ни Мстиславу Киевскому, ни Мстиславу Черниговскому. Исключив, таким образом, из битвы практически половину русского войска. Причём летописец конкретно указал мотив, почему так поступил Мстислав Мстиславич: «А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом:Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти,ибо между ними была великая распря» (Из Тверской летописи). Все древнерусские летописи, которые повествуют об этом событии, включая «Повесть о битве на реке Калке», отмечают, что именно это чувство подвигло Мстислава действовать в одиночестве. Именно зависть одного человека обернулась для всей союзной рати страшной катастрофой, за амбиции Удатного расплатилось всё русско-половецкое войско. И ладно бы, что пошёл воевать один, но он даже не сообщил соратникам о том, что открывает боевые действия, и когда остальные русские князья узнали о том, что происходит, они и полки-то толком не успели изготовить: «А князья не успели вооружиться против них» (Из Тверской летописи).

Проблема заключалась и в том, что помимо стратегической ошибки Мстислав Удатный допустил и ряд тактических ошибок, также имевших роковое значение. Во-первых, перед битвой князь не произвел разведку, как дальнюю, так и ближнюю. Не были выявлены места сосредоточения сил противника, и поэтому Мстислав не смог своевременно определить направление главного удара со стороны врага. То, что князь лично съездил в дозор и увидел монгольские разъезды, явно не отвечало потребностям момента. Поэтому русские полки и дружины действовали вслепую, практически наугад, а печальный итог такой непредусмотрительности со стороны русского командования нам известен.

Во-вторых, галицкий князь допустил ещё одну ошибку, которая в миниатюре повторила первую, когда он принял принципиальное решение атаковать врага исключительно своими силами. Дело в том, что Мстислав Мстиславич вводил в бой свою рать по частям. Сначала в битву вступили половцы, потом войска Даниила, затем курская и луцкая дружины, и только после этого пошел в атаку сам Мстислав. И произошло это потому, что войска бросались в бой, как только переходили через реку. Несогласованность налицо. Вполне возможно, что молодые князья и половецкие ханы просто нарушили инструкции Мстислава Удатного. Но поскольку именно он взял командование на себя, то и вся ответственность лежит на нем. Вместо крепкого удара бронированным кулаком русских дружин, получился удар растопыренными пальцами, что для такого опытного военачальника как Мстислав было просто непростительно. Войска, которыми он командовал, численно не уступали силам Субудая и Джебе и при грамотном руководстве были в состоянии разгромить два монгольских тумена. На этот факт обычно не обращают внимания, но, тем не менее, это так.

Попытка Н.И. Костомарова оправдать действия Мстислава выглядит довольно неуклюжей: «Перейдя через Калку, он встретил татарские полчища неожиданно, ему пришлось сразиться с неприятелем так внезапно и его отряд был так малочислен,что, прежде чем давать знать князьям, нужно было думать о собственном спасении»[17]17
  Здесь и далее Костомаров Н.И. по изданию: Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. М.: Сварог, 1995.


[Закрыть] (с. 99). Странная какая-то вещь получается – Мстислав Удатный вступает в бой с врагом и долгое время ведёт сражение, но пару минут на то, чтобы отправить гонца за помощью и чтобы предупредить соотечественников, почему-то не находит. Да и о каком малочисленном отряде может идти речь, когда за Удатным пошла добрая половина союзного войска. Так что лукавил Н.И. Костомаров, когда хотел переложить вину Мстислава Мстиславича на других.

Встречается мнение, что Калку Мстислав Удатный перешёл сразу, как только привел на берег реки свои войска. Но это неверно. В летописях чётко указано, что, когда Мстислав Мстиславич переходил утром Калку, остальные князья находились в своих лагерях. Причем киевский князь даже умудрился свой боевой стан укрепить, чего явно не случилось, если бы Удатный атаковал монголов с ходу. Мстислав Старый расположил войска на горе над Калкой, и от него вряд ли бы укрылись все передвижения полков галицкого тёзки, поскольку обзор с возвышенности был прекрасный. Если же Мстислав Удатный переходил речку до рассвета или с первыми лучами солнца, то всё становится понятным и объяснимым. Поэтому и записал летописец: «Мстислав Романович и другой Мстислав сидели в стане и ничего не знали» (Галицко-Волынская летопись).

Что же касается поведения Мстислава Галицкого во время бегства, то его можно объяснить только одним: князь перепугался до смерти. Озаботившись спасением собственной персоны, он велел уничтожить все средства переправы через Днепр. Некоторые историки решили оправдать такое недостойное поведение князя. При этом указывали даже на некую закономерность и целесообразность уничтожения ладейного флота, но только не на трусость Мстислава. Вновь обратимся к работе Н.И. Костомарова: «Мстислав Удалой избежал погони и, достигши Днепра, истребил огнем и пустил по реке стоявшие у берега ладьи,чтобы не дать возможности татарам переправиться через реку, а сам с остатками разбитых вернулся в Галич» (с. 99). Дело в том, что монголы на правом берегу Днепра всё же оказались, и поэтому уничтожение Удатным ладейного флота было не только подлостью, но и глупостью.

Идея, что отсутствие судов могло остановить монгольскую переправу через Днепр, неверна сама по себе. Если бы в этом возникла необходимость, то степняки переправились бы и без русских ладей и насадов, форсировать реки они умели очень хорошо. Зато если признать, что Мстислав Удатный банально струсил, то никакие заумные теории предлагать не надо. В Софийской I летописи об это написано открытым текстом: «Бояся по себе погони от татар, а сам едва убежа в Галич» (т. 5, с. 207). В Тверской летописи сюжет о страхах Мстислава Галицкого звучит прямо противоположно той версии, что предлагает Н.И. Костомаров: «Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий раньше всех переправился через Днепр, велел сжечь ладьи, а другие оттолкнуть от берега, боясь погони; а сам он едва убежал в Галич». Разница в подходе к одной и той же проблеме налицо.

Есть ещё одно свидетельство, наглядно демонстрирующее трусость и подлость Мстислава Удатного. Польский историк Матвей Меховский (1457–1523), служивший королю Сигизмунду I, написал очень интересный труд – «Трактат о двух Сарматиях». Рассказ пана Матвея о битве на Калке краток, информативен и чужд тех нелепостей, которые присутствуют у Генриха Латвийского. Вот что ученый-поляк сообщает о бегстве с поля боя Мстислава Удатного: «Князь Галицкий Мстислав Мстиславич, добежав до кораблей, переправился через реку, а затем, боясь татарской погони, велел обрубить причалы кораблей и в ужасном смятении бежал в Галич»[18]18
  Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. М.—Л.: АН СССР, 1936. С. 48.


[Закрыть]. Даже в Польше знали о том, что знаменитого ратоборца охватил панический страх, ставший причиной гибели тысяч русских воинов. Тем временем Меховский развивает тему: «Вся же остальная масса русских, добежав до кораблей и найдя обрубленные причалы, впала в уныние и, не имея сил переплыть волны, погибла там от голода, за исключением немногих князей и некоторых их воинов, перебравшихся через реку на челноках»[19]19
  Там же. С. 49.


[Закрыть]. Интересным является замечание польского историка о том, что немало русских воинов, оставшихся на левом берегу Днепра, погибло от голода. И действительно, спасаясь от монголов, они были вынуждены бежать в степь, где шансов на выживание без еды и воды у них практически не было. Вывод напрашивается один – на совести Удатного тысячи русских жизней, которые князь принес сначала в жертву своему честолюбию, а затем трусости.

Это понимал и сам Мстислав Мстиславич, поскольку удалившись в Галич, он затосковал и впал в глубокую депрессию. Ещё раз обращу внимание на то, что высказывание Н. Костомарова о Мстиславе Удатном, что «это был лучший человек своего времени», действительности не соответствует. Деяния этого князя были прямо противоположные.

* * *

Кроме русских летописцев, о битве на Калке сообщают и зарубежные авторы. На востоке это Ибн аль-Асир и Рашид ад-Дин, а на западе Генрих Латвийский. Рассказав историю появления в Половецких степях туменов Джебе и Субудая, а также о реакции на это вторжение русских князей, Ибн аль-Асир излагает ход битвы: «Услышав об этом, русы и кипчаки, которые были уже готовы сразиться с ними, выступили на дорогу, по которой шли татары, чтобы встретиться с ними до того, как они дойдут до их страны, с тем чтобы помешать им вторгнуться в нее. Узнав об этом, татары повернули назад. Русы и кипчаки почувствовали себя смелыми против татар, вообразив, что те повернули обратно из боязни перед ними и не будучи в силах воевать с ними. И погнались они (русы) за татарами, а те продолжали отступать в течение двенадцати дней, преследуемые ими по пятам.

Но вдруг татары повернули против русов, которые не успели оглянуться, как столкнулись с ними неожиданно для себя, так как они считали себя в безопасности и чувствовали себя сильнее их. Но не успели собраться, чтобы сразиться, как татары набросились на них с большими силами. Обе стороны выказали стойкость, подобной которой никто доселе не слыхал. Сражение между ними продолжалось несколько дней, но затем татары одолели, а кипчаки и русы обратились в ужасное бегство после того, как татары нанесли им сильное поражение. Из бежавших многие были перебиты и лишь немногие спаслись. Все, что было с ними (русами), было разграблено» (с. 143).

Татары, пирующие после битвы на Калке. 1224 г.

Ученый муж с Востока довольно верно излагает ход событий, разве что расходится с русскими летописцами в некоторых деталях. Например, в летописях говорится о том, что русско-половецкая рать преследовала монголов восемь дней, а Ибн аль-Асир утверждает, что двенадцать. Но это непринципиально. Главное, что историк очень точно показал как тактику Субудая и Джебе, так и невероятную самоуверенность русских князей. Два фактора, которые оказали решающее влияние на исход битвы. Ибн аль-Асир отметил, что сражение продолжалось несколько дней, а эта информация также совпадает со свидетельствами русских источников.

Рассказ Рашид ад-Дина более лаконичен. Персидский историк главное внимание уделяет действиям монгольского корпуса в Закавказье, а о битве на Калке сообщает кратко: «Затем они напали на страну урусов [Русь] и на находящихся там кипчаков. К этому времени те уже заручились помощью и собрали многочисленное войско. Когда монголы увидели их превосходство, они стали отступать. Кипчаки и урусы, полагая, что они отступили в страхе, преследовали монголов на расстоянии двенадцати дней пути. Внезапно монгольское войско обернулось назад и ударило по ним и прежде, чем они собрались вместе, успело перебить [множество] народу. Они сражались в течение одной недели, в конце концов кипчаки и урусы обратились в бегство. Монголы пустились их преследовать и разрушали города, пока не обезлюдели большинство их местностей. Оттуда монголы ушли и присоединились к Чингиз-хану по той дороге, по которой он возвращался из страны тазиков. И все!» (с. 229).

Обратим внимание на двенадцать дней похода, что перекликаются с информацией Ибн аль-Асира, а также на то, что Рашид ад-Дин несколько преувеличил последствия вражеского вторжения в русские земли. Монголы прошли лишь по самому краю Руси и вновь ушли в степь, не разорив ни одного крупного города. Но в целом ход событий изложен верно.

Рассказ о битве на Калке в исполнении Генриха Латвийского выглядит довольно своеобразно. Дело в том, что достаточно правдиво обрисовав ситуацию в общих чертах, автор углубился в частности, где и дал волю своей фантазии. Судите сами: «В тот год в земле вальвов[20]20
  Вальвы – печенеги.


[Закрыть] язычников были татары. Вальвов некоторые называют партами. Они не едят хлеба, а питаются сырым мясом своего скота. И бились с ними татары, и победили их, и истребляли всех мечом, а иные бежали к русским, прося помощи. И прошел по всей Руссии призыв биться с татарами, и выступили короли со всей Руссии против татар, но не хватило у них сил для битвы и бежали они пред врагами. И пал великий король Мстислав из Киева (Mistoslawe de Kywa) с сорока тысячами воинов, что были при нем. Другой же король, Мстислав Галицкий (rex Galatie Mysteslawe), спасся бегством. Из остальных королей пало в этой битве около пятидесяти. И гнались за ними татары шесть дней и перебили у них более ста тысяч человек (а точное число их знает один бог), прочие же бежали»[21]21
  Здесь и далее Генрих Латвийский по изданию: Генрих Латвийский. Хроники Ливонии. М.—Л.: АН СССР, 1938.


[Закрыть] (с. 222).

Здесь без комментариев.

* * *

Потери русских войск в битве на Калке были страшные. Причем не только среди простых ратников, но и среди командного состава. Кроме Мстислава Киевского, Андрея Туровского и Александра Дубровицкого было убито ещё шесть князей и великое множество бояр и воевод. Летописи фиксируют весь масштаб невиданной на Руси катастрофы: «А других князей, которых татары преследовали до Днепра, было убито шесть: князь Святослав Каневский, Изяслав Ингваревич, Святослав Шумский, Мстислав Черниговский с сыном, Юрий Несвижский, а из воинов только десятый вернулся домой» (Из Тверской летописи). «Говорят, что только одних киевлян в этой битве погибло десять тысяч» (Из Лаврентьевской летописи). Впрочем, в Тверской летописи приводятся иная цифра – 30 000 киевских воинов, что явно не соответствует действительности.

Разберем наиболее спорный момент битвы – добровольную сдачу киевлян врагу под честное слово. Как его держали монголы, мы уже знаем. Но из текста источников следует, что Мстислав Киевский и бывшие с ним князья сдались не монголам – они сдались бродникам, которые от имени Субудая и Джебе обещали им неприкосновенность. «Ту же и бродници с Татары быша, и воевода Плоскына, и оканьныи воевода цловав крест честьныи к Мьстиславу и к обема князема, око их не избити и пустити их на искуп, и сълга оканьныи: преда их, извязав» (Новгородская I летопись старшего извода). Практически слово в слово данную информацию сообщают и другие летописцы: «Были вместе с татарами и бродники, а воеводой у них Плоскиня. Этот окаянный воевода целовал крест великому князю Мстиславу, и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп,но солгал окаянный: передал их, связав, татарам» (Из Тверской летописи). Во всех русских летописях и летописных сводах, повествующих о битве на Калке, красной нитью проходит мысль – обманули русских не монголы, а бродники во главе с Плоскиней. Именно они вели переговоры с киевлянами, а затем схватили и передали князей в руки монгольских полководцев. Другое дело, что воевода бродников не городил отсебятину, а выполнял чёткие инструкции своих монгольских хозяев, которые рассчитывали на то, что русские князья скорее поверят единоверцам, чем представителям «народа незнаемого».

Если бы русские действительно знали нравы и обычаи монголов, они бы никогда не сдались им на милость. Спустя два десятка лет францисканский монах Плано Карпини напишет книгу «История монголов», где расскажет о своём путешествии в столицу Монгольской империи Каракорум в 1244–1247 годах. И одна из глав этого труда так и будет называться: «О вероломстве Татар и о жестокости против пленных». Если бы киевский князь знал то, что знал ученый-монах, то он никогда бы не сложил оружия, а сражался до конца. Вот что рассказал Карпини о монгольском коварстве: «Но когда они уже стоят против укрепления, то ласково говорят с его жителями и много обещают им с той целью, чтобы те предались в их руки; а если те сдадутся им, то говорят: „Выйдите, чтобы сосчитать вас согласно нашему обычаю“. А когда те выйдут к ним, то Татары спрашивают, кто из них ремесленники, и их оставляют, а других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топором; и если, как сказано, они щадят кого-нибудь иных, то людей благородных и почтенных не щадят никогда, а если случайно, в силу какого-нибудь обстоятельства, они сохраняют каких-нибудь знатных лиц, то те не могут более выйти из плена ни мольбами, ни за выкуп. Во время же войн они убивают всех, кого берут в плен, разве только пожелают сохранить кого-нибудь, чтобы иметь их в качестве рабов»[22]22
  Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. Государственное издательство географической литературы. М., 1957. С. 54.


[Закрыть].

Сложил свою голову на Калке и Александр Попович, тот самый богатырь, что ушёл в Киев, спасаясь от мести князя Георгия: «И Александр Попович тут был убит вместе с другими семьюдесятью богатырями» (Из Тверской летописи). Впрочем, в Софийской I летописи говорится о том, что вместе с Александром было убито «10 храбров» (с. 206). Погибли они во время разгрома монголами киевской дружины, поскольку по долгу своей службы были вынуждены находиться возле Мстислава Романовича. В этом случае, как и большинство киевлян, богатыри были убиты без оружия в руках.

Ростовскому князю Василько Константиновичу, шедшему со своей дружиной из Суздальской земли, в этот раз повезло. К тому моменту, когда русские полки сошлись на Калке с монголами, ростовская дружина дошла только до Чернигова. Однозначно, что присутствие ростовских гридней в рядах союзной рати не изменило бы стратегическую ситуацию в пользу русских. Дело было не в количестве воинов. А так и князь остался жив и дружину сохранил. Что и было зафиксировано: «Услышав о том, что случилось на Руси, Василько повернул назад от Чернигова, сохраненный богом, и силой креста честного, и молитвой отца своего Константина, и дяди своего Георгия. И вернулся он в город Ростов, славя бога и святую богородицу» (Из Лаврентьевской летописи). Бога было за что славить, поскольку все вернулись домой живы и здоровы. Но, как говорят, от судьбы не уйдёшь. В страшном 1238 году Василько сойдется с монгольской ордой в битве на реке Сить, и эта встреча окажется для ростовского князя роковой.

Монгольские военачальники очень грамотно организовали преследование разбитого противника. Мало того что степняки гнали русских до Днепра, они затем переправились через реку и продолжили преследование на правом берегу. Об этом свидетельствует тот факт, что степняки достигли Новгорода-Святополча, где население, напуганное страшными слухами о неведомых пришельцах, вышло им навстречу с крестами и иконами. А зря: «Татары же гнались за русскими до Новгорода-Святополча. Христиане, не зная коварства татар, выходили им навстречу с крестами, и все были избиты» (Тверская летопись). Но дело даже не в этом, а в том, что Новгород-Святополч находился на правом берегу Днепра, в 56 верстах от Киева. Это значит, что, невзирая на все ухищрения Мстислава Удатного, монголы без проблем преодолели водную преграду и продолжили преследование. Только не нужен им был Мстислав Мстиславич, они просто добивали разбитого противника.

С самой отвратительной стороны показали себя половцы. После сокрушительного разгрома они разбежались по степи и стали грабить тех русских союзников, кому посчастливилось избежать встречи с монголами: «А у некоторых половцы отняли коня, а у других одежду» (Из Тверской летописи). Об этом же свидетельствует и Матвей Меховский. О судьбе русских беглецов он поведал следующее: «Остальных во время бегства (и сказать отвратительно!) убивали союзники-половцы, через землю которых спасались беглецы: убивали всадников ради коней, убивали и топили в воде пеших ради одежды»[23]23
  Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. М.—Л.: АН СССР, 1936. С. 48.


[Закрыть]. Как говорится, друзья познаются в беде.

Чем для Руси обернулось поражение на Калке? Тех глобальных последствий, о которых говорят некоторые исследователи, эта битва, конечно же, не имела. Даже если бы русские на Калке одержали победу, то это ровным счетом ничего бы не изменило, и осенью 1237 года орда Батыя всё равно подошла бы к границам Рязанского княжества. Это наглядно продемонстрирует пример Волжской Болгарии. С другой стороны, говорить о том, что Джебе и Субудай специально провели на границах Руси разведку боем, а затем помчались к Чингисхану докладывать о том, что среди князей на Руси нет единства, глупо. В приднепровских степях монголы оказались в какой-то степени случайно, преследуя убегающих половцев. Мы помним, что идти на Запад Чингисхан своим полководцам приказа не давал. Но конкретно для Южной и Юго-Западной Руси побоище на Калке имело самые негативные последствия.

Прямым следствием битвы стали бесконечные междоусобицы, которые вспыхнули после гибели такого количества князей. Начался передел княжеских столов, к власти пришли другие люди, возникли новые союзы и коалиции. Период относительной стабильности и спокойствия закончился. Южная и Юго-Западная Русь начали медленно погружаться в пучину смут и братоубийственных войн, которые будут продолжаться вплоть до нашествия Батыя. Калка южнорусских князей ничему не научила.

* * *

В наши дни, в 1998 году, на месте битвы был установлен поклонный крест. А в те далекие времена на Руси всё происшедшее воспринималось как кара за грехи, недаром летописцы свой рассказ о битве на Калке предваряли словами: «По грехом нашим». Как «народ незнаемый» внезапно пришел, так внезапно и ушел, оставив за собой кровавый след: «И был плач и вопль во всех городах и селах. Татары же повернули назад от реки Днепра, и мы не знаем, откуда они пришли и куда исчезли» (Из Тверской летописи).