Текст книги "Походы Александра Македонского"

Отдавая дань древним традициям, в состав армии Дария III входили подразделения боевых колесниц, которые персы усилили, приделав к колесам мечи и серпы. Правда, действовать эти машины для убийств могли только на ровной местности, и это в определённой мере снижало их боевую ценность. Да и против мобильных и легковооружённых войск, действовавших в рассыпном строю, колесницы были бессильны. Но если им удавалось врезаться в плотный строй вражеской пехоты, то опустошения, которые они производили, были колоссальные. И пусть боевые колесницы стали анахронизмом на поле боя, но при умелом использовании они по-прежнему представляли для врагов страшную опасность. Достаточно просто вспомнить, как грамотно ими распорядились полководцы Митридата Евпатора в битве на реке Амнейон против царя Вифинии Никомеда IV.

Персидские цари охотно пользовались и услугами наемников, среди которых ведущую роль играли военные профессионалы из Греции. Персы не располагали многочисленной и хорошо подготовленной тяжелой пехотой, поэтому данный изъян своей военной системы попытались исправить с помощью греческих наемников. В результате многочисленных войн между полисами и союзами в Элладе появилось огромное количество солдат удачи, которым было абсолютно кому служить, лишь бы платили деньги. А Ахемениды платили щедро. В результате немало греков, как простых солдат, так и военачальников, оказалось на службе персов.

Это были профессиональные бойцы, видевшие смысл жизни в войне, поскольку именно благодаря ей они зарабатывали себе на жизнь. И надо сказать, что зарабатывали неплохо. Получилось так, что именно накануне македонского вторжения Дарий III располагал целой плеядой талантливых греческих стратегов и военачальников, знакомых с особенностями македонской военной доктрины. Это, прежде всего, родосец Мемнон, а также афиняне Эфиальт и Харидем, изгнанные по настоянию Александра из Афин.

Персидские цари проявляли заботу о своей армии, и как свидетельствует греческий историк Ксенофонт, ежегодно проводили армейский смотр. Что же касается военного флота Ахеменидов, то он появился у них лишь тогда, когда персидские армии захватили Эгейское побережье Малой Азии и города Финикии. Именно корабли греков Ионии и финикийцев составляли лучшую, ударную часть, флота Дария III, поскольку сами персы моряками никогда не были. Персидские военачальники умели комбинировать действия армии и флота, полагая, что взаимодействие морских и сухопутных сил даёт решающий перевес в войне.

* * *

Накануне сражения персидские полководцы собрались на совет, чтобы обсудить план битвы. Но неожиданно прозвучало альтернативное решение. Его высказал военачальник Мемнон, уроженец острова Родос, находившейся на службе у Дария. Он посоветовал персидским сатрапам в бой с македонцами не вступать, а отступить. Вместо открытого сражения, навязать противнику малую войну, используя тактику выжженной земли. Уничтожать припасы для людей и коней, жечь деревни и в случае необходимости разрушать собственные города. Мемнон исходил из того, что качественно македонская армия превосходит персидскую, а отсутствие в войсках Дария может пагубно отразиться на принципе единоначалия, когда каждый сатрап мнит себя главнокомандующим. У македонцев же вся власть сосредоточена в руках Александра. Тянуть время и изматывать врага мелкими стычками, дожидаясь, когда подойдёт Дарий с армией, вот в чём заключался план Мемнона. Ослабить врага, а затем ударить по нему всеми силами. Кроме того, военачальник посоветовал посадить часть войск на корабли и высадить в Греции. И тогда ситуация для Александра станет очень опасной.

План Мемнона был гениален. Но как можно принять совет чужеземца, если он куда лучше и эффективнее всех персидских предложений, вместе взятых! К тому же сатрапов обуяли спесь и высокомерие, они были уверены, что без труда растопчут своей великолепной конницей македонскую армию. Больше всех возмущался и смущал умы сатрап Геллеспонтской Фригии Арсит, поскольку ему очень не хотелось опустошать собственную сатрапию и тем самым наносить убытки самому себе. Он хотел решить исход войны одним сражением, потому что боевые действия развернулись именно на подвластных ему территориях.

Окончательно всё испортило отсутствие единоначалия. Античные источники донесли до нас имена тех людей, кто своими раздорами и несогласием в немалой степени содействовал поражению персидской армии. Это Арсам, Реомифр, Петин и Нифат. Их поддержал Спифридат, сатрап Ионии и Лидии. Мемнона никто слушать не захотел, и доблестные персидские витязи привели свои войска к Гранику, чтобы закрыть врагу путь в Малую Азию. Берег, который заняли персы, был высок и обрывист, что давало им определенные преимущества, поскольку противоположный был низким и пологим.

Персидская армия огромной не была, но была очень добротной по своему составу, на 20 000 отборных персидских и каппадокийских всадников приходилось 20 000 греческих наёмников. Эти наёмники были элитой персидской армии и в качестве тяжёлой пехоты могли на равных сражаться с македонской фалангой. Они не знали другого ремесла, кроме войны, и на предстоящие боевые действия смотрели как на свою работу, которую надо сделать хорошо. По всем канонам и законам военного искусства этих опытных бойцов надо было поставить на обрывистом берегу, а на флангах боевого порядка расположить кавалерию. Но всё было сделано с точностью до наоборот, поскольку вдоль обрыва встала персидская конница, а наёмников вообще исключили из боя, поставив в тылу вытянутых в линию всадников. Греки стояли на значительном расстоянии от берега, на возвышенности, и поэтому могли только созерцать битву, но не принимать в ней участие.

Трудно сказать, кто был автором такого странного плана сражения, скорее всего это был плод коллективного творчества сатрапов. Мемнон отказался принимать дальнейшее участие в творившимся безобразии под названием военный совет. Он махнул рукой на своих персидских коллег и решил со своими сыновьями сражаться в строю как простой воин. Но персидские аристократы были твёрдо уверены в том, что сами справятся с македонцами. Эти люди не привыкли прятаться за спины своих воинов, поэтому облачились в тяжёлые пластинчатые доспехи и выехали в первые ряды бойцов. Беда была в том, что, допустив грубейшую ошибку в построении войск, они проиграли сражение ещё до его начала.

* * *

День стал клониться к вечеру, и когда багровое солнце медленно поползло за линию горизонта, персы с высокого берега увидели приближавшуюся армию Македонии. Получив донесение от разведки, что вражеская армия выдвинулась на берег Граника, Александр по ходу движения перестроил войска из походного строя в боевой и продолжал марш. В центре построения двигалась фаланга, на флангах шла кавалерия, а впереди легковооружённые войска. Чем ближе подходили македонцы к реке, тем большее удивление вызывало у базилевса построение вражеских войск. Он просто не мог понять, как персы могли допустить столь грубую ошибку, расположив вдоль берега кавалерию и исключив из боя тяжёлую пехоту. Поэтому не случайно, что на предложение Пармениона встать лагерем и атаковать на рассвете, Александр ответил отказом: «Я знаю это, Парменион, но мне стыдно, что я без труда перешел Геллеспонт, а этот крохотный ручей (так уничижительно назвал он Граник) помешает нам переправиться сейчас же, как мы есть» (Арриан, I,13). Александр понял, что ему выпал уникальный шанс воспользоваться вражеской глупостью, и не желая его упускать, базилевс решает атаковать врага с ходу. Вдруг персы одумаются и перестроят своё воинство?

Сын Филиппа как полководец обладал двумя прекрасными качествами: во-первых, он мог моментально проанализировать обстановку и найти слабое место в боевых порядках врага, а во-вторых, сразу же принять единственно верное решение, исходя из сложившейся ситуации. На поле боя Александр действовал творчески, не следуя шаблонам и устоявшимся канонам, и это в итоге всегда приносило ему победу. Если персы при Гранике, отступив от общепринятых правил ведения боя, в обороне сделали глупость, то Александр, отринув все шаблоны и рискнув атаковать вражеские позиции с ходу, проявил гений полководца.

На правом фланге, где командовал Александр, стояли легковооружённые войска, тяжёлая кавалерия гетайров, конные сариссофоры и пеонийская конница. Между кавалерией и фалангой встали гипасписты, в центре боевого построения находилась тяжелая пехота. На левом крыле под командованием Пармениона была фессалийская и союзная кавалерия, а также наёмные фракийцы. Македонская армия приблизилась к реке в боевом порядке, на перестроения время не требовалось. Под грохот барабанов и пение боевых труб ила гетайров и пеонийская кавалерия ринулись вперёд, за ними пошли в атаку гипасписты. Македонцы быстро пересекли Граник и достигли противоположного берега. С высокого обрыва персы расстреливали их из луков, забрасывали копьями и дротиками, а когда передние ряды македонцев вышли на прибрежную отмель, многие персидские витязи на конях спустились к реке и схватились с врагом врукопашную. Вот тут-то и проявились все последствия неправильного построения персидской армии. Берег Граника, будучи крутым и обрывистым, не позволял тяжёлой коннице взять разгон и смести противника в реку, всадники были вынуждены осторожно спускаться вниз по скользким кручам. Конное сражение больше напоминало лобовое столкновение пехоты, противники сражались на мелководье у берега и на речных откосах. Твёрдой почвы под ногами не было, копыта коней вязли в речном песке. Отсутствовали кавалерийские охваты, поскольку военачальники персов сами лишили себя возможности маневра конницей. Тем не менее первые ряды македонцев были изрублены и отряды отборной персидской кавалерии начали теснить вражескую конницу в реку. Здесь сражался Мемнон с сыновьями, ему удалось сплотить ряды и создать какое-то подобие боевого порядка. Но главные события развернулись не здесь, а левее, куда Александр повёл наискосок по течению кавалерию гетайров и лёгкую пехоту. Базилевса было очень легко узнать по блестящим доспехам, поэтому все персидские полководцы с отрядами телохранителей бросились ему навстречу.

Здесь и решилась судьба сражения. Гетайры длинными и тяжёлыми копьями пронзали персидских наездников, но те не ослабили свой натиск, надеясь поразить македонского царя. Александр находился в гуще рукопашной схватки, нападал, защищался, отражал удары щитом и одновременно умудрялся руководить атакой. Для вражеских полководцев его смерть стала заветной целью, каждый из них хотел прорваться к базилевсу и сразить в поединке, разом решив исход противостояния. Зять Дария Мифридат построил свою охрану клином и повёл в атаку на македонского царя, но Александр его опередил и ударом копья в лицо поверг на землю персидского богатыря. Мифридат не успел подняться и был затоптан лошадиными копытами. Сатрап Ресак бросился на базилевса, ударом меча отсёк гребень и разрубил шлем, но Александр каким-то чудом остался жив. Ответным ударом он сбросил могучего перса с коня и копьём пригвоздил к земле. Полководец Спифридат прорубился к Александру, напал на царя сбоку и уже занёс меч для решительного удара, но Чёрный Клит оказался быстрее, и рука сатрапа, сжимавшая клинок, упала на окровавленную землю. Тем временем гетайры, которых становилось всё больше и больше, оттеснили персов, а вскоре включилась в бой и подоспевшая лёгкая пехота. Не отягощённые доспехами воины подсекали ноги персидским лошадям, стаскивали всадников на землю и вносили всё большую сумятицу во вражеские ряды.

Вскоре сказалось преимущество македонской кавалерии в снаряжении и тактике, персидские наездники, вооружённые короткими копьями и дротиками, не смогли противостоять длинным пикам гетайров. Перешла в наступление по всему фронту и остальная македонская армия. В центре фаланга, преодолев реку, начала теснить персов, а затем и фессалийцы вступили в бой с вражескими всадниками. Деморализованные гибелью полководцев, персы на левом фланге начали медленно отходить, а когда центр их построения поддался под натиском фаланги, началось повальное бегство. Греческие наёмники, находившиеся в отдалении от места сражения, оставались только зрителями происходящего. На них и обрушился следующий удар македонской армии. Оставшись без командиров, без поддержки кавалерии, греки были обречены. Ощетинившаяся пиками фаланга ударила в лоб, а конница, зайдя с тыла и флангов, врубилась в ряды наёмников. Бой сразу превратился в резню, уцелеть в которой у греческих воинов шансов не было, поскольку Александр распорядился их не щадить как предателей общеэллинского дела. Солнце ещё не успело скрыться, как всё уже было кончено.

У персов погибло около 1000 всадников, а из греческих наемников уцелело лишь 2000 человек, попавших в плен. Впечатляют потери среди командного состава персидской армии: «Из персов-военачальников пали: Нифат, Петин, Спифридат, лидийский сатрап; наместник каппадокийцев Мифробузан; Мифридат, зять Дария; Арбупал, сын Дария, внук Артаксеркса; Фарнак, брат Дариевой жены, и Омар, предводитель чужеземцев. Арсит с поля боя бежал во Фригию и там, как говорят, покончил с собой, потому что персы считали его виновником своего тогдашнего поражения» (Арриан). У македонцев было убито 25 гетайров, их медные статуи, изготовленные Лисиппом по приказу царя, были установлены в Дельфах. Остальные потери армии базилевса Арриан определяет в 30 пехотинцев и 60 всадников, что довольно маловато для такого крупного сражения. Но о том, как македонцы считали боевые потери, будет рассказано ниже, пока же отмечу тот факт, что тенденция к их занижению будет прослеживаться постоянно.

Теперь об Александре. Сражение на реке Граник было спланировано и проведено просто блестяще, наглядно подтвердив его репутацию выдающегося полководца. После битвы по приказу базилевса были похоронены как персидские полководцы, так и греческие наёмники, павшие на поле боя. Пленных греков заковали в кандалы и отправили на работы в Македонию. При этом Александр счел нужным пояснить, что они несут кару за то, что сражались на стороне персов против македонцев и соотечественников, участвовавших в «войне возмездия».

Победа при Гранике очень быстро начала приносить свои плоды. Гарнизон Даксилия в страхе его покинул, и Александр отправил туда Пармениона, чтобы военачальник принял город под высокую царскую руку. Путь в Малую Азию для македонской армии был открыт.

Порядочность —

это способность поступать сознательно

и справедливо там,

где не предусмотрено действие закона.

Аристотель

Сатрапом Геллеспонтской Фригии, первой провинции, захваченной им в Малой Азии, базилевс назначил командира фессалийской конницы Калата. При решении проблемы управления завоёванной территорией Александр на первых порах не мудрствовал, а просто поставил верного человека. Но со временем, по мере продвижения на восток, царь будет действовать гораздо тоньше и станет в массовом порядке привлекать к управлению страной местную элиту.

Александр повел армию на Сарды, столицу персидской сатрапии Лидия и бывшую столицу некогда могучего Лидийского царства. Руины этого древнего города находятся в 75 км к востоку от Измира и добраться туда не так уж и сложно. В Сардах есть на что посмотреть, но главной достопримечательностью в этом древнем городе является построенный в ионическом стиле храм Артемиды. Его построил легендарный царь Крез, но во время Ионийского восстания (500–493 до н. э.) святилище было разрушено греками и с тех пор лежало в развалинах. Когда Александр прибыл в Сарды, то велел восстановить храм.

На Эгейском побережье Малой Азии довольно много мест, связанных с деяниями Александра Македонского. На его деньги был построен храм Афины в Приене, а деньги эти, судя по всему, были не малые. Потому что возводил храм не кто иной, как архитектор Пифей, тот самый, который построил Мавзолей в Галикарнасе, одно из семи чудес света. По прибытии в Эфес, базилевс также предлагает финансовую помощь в восстановлении местного храма Артемиды Эфесской[30]30
  Храм Артемиды, как и Мавзолей в Галикарнасе, считался одним из семи чудес света.


[Закрыть].

С этим храмом была связана очередная легенда, касающаяся лично Александра. В 356 году до н. э., в ночь, когда в Пелле родился будущий завоеватель, тщеславный гражданин Эфеса по имени Герострат поджёг огромный храм, желая таким образом прославиться. Как впоследствии заметил один из эллинов, безумцу удалось совершить преступление только потому, что богини в нём не было, поскольку она присутствовала при рождении Александра. Вне всякого сомнения, царь все эти слухи и легенды знал, и вполне естественно, что решил посодействовать восстановлению святилища. Но полководца одолело тщеславие, и он заявил, что в храме должна быть надпись, восхваляющая его заслуги. Жители Эфеса к этому моменту надышались воздухом демократии и сочли такое желание неприемлемым. Но страх перед базилевсом был так велик, что была придумана блестящая отговорка: «Негоже одному богу строить храм, посвящённый другому богу» (Страбон, XIV,I,22). Александр не нашелся, что ответить, и был вынужден согласиться с мнение горожан.

Македонская армия вступила в Лидию. Базилевс знал, что именно лидийцы во главе с царём Крезом оказали наиболее упорное сопротивление персидским завоевателям, за что в своё время были лишены права носить оружие. Несмотря на то, что Лидия была захвачена Киром Великим в 547 году до н. э., воспоминания о былом величии среди лидийцев были живы и за персов никто сражаться не собирался. Мало того, македонский царь воспринимался в определенных кругах как освободитель от господства Ахеменидов. Это понимал командир персидского гарнизона Мифрен. Рассудив, что своя жизнь дороже, чем верность повелителю, он решил сдать Сарды. Вместе с лучшими людьми Мифрен встретил Александра на дальних подступах к городу и сообщил, что передаёт ему акрополь вместе с царской казной. Отцы города также заявили о своей покорности.

Александр вступил в Сарды. Македонская армия заняла город без боя, осматривая его мощнейшие укрепления, базилевс мог только порадоваться такому бескровному успеху. Царь умел быть благодарным, и Мифрен занял видное положение при его дворе. Что же касается дальнейшей судьбы Сард, то здесь Александр поступил очень хитроумно: «Жителям Сард и остальным лидийцам разрешил жить по старинным лидийским законам и даровал им свободу» (Арриан, I,17). Поскольку македонского царя многие встречали как освободителя от персидского господства, то он данному образу решил соответствовать, от этого и такой широкий жест. Хотя, вне всякого сомнения, Александр прекрасно понимал, что древние законы в полном объеме восстановлены не будут. Мир изменился, и многие из них уже стали анахронизмом, не соответствуя современным реалиям жизни.

Желание заработать политический капитал и подготовить почву для вторжения в Ионию были очень велики, исходя из этого базилевс вел довольно популистскую политику. Находясь на вражеской территории, он действует не только силой оружия, а старается привлечь на свою сторону местное население. Александр присматривается и наблюдает, что из этого получится, но чем дальше он будет уходить на восток, тем большие обороты будет набирать проводимая им политика.

Управлять делами в Лидии царь оставил трех македонцев, а не одного, как в Геллеспонтской Фригии: первый командовал гарнизоном в Сардах, второй ведал финансовыми делами, а третий осуществлял власть на территории всей сатрапии. Судя по всему, Александр не захотел сосредотачивать всю власть в одних руках, ему это представлялось опасным. Македонская армия покинула Лидию и начала наступление на земли Ионической Греции. К малоазийским эллинам Александр решил явиться в образе Сотера-Спасителя.

* * *

Политическая ситуация в Ионии была достаточно сложной. Олигархические режимы городов побережья крепко держались за Дария, да и в торговых кругах многие не хотели рвать устоявшиеся связи с Персией. Для своих торговых операций оборотистые купцы пользовались всей инфраструктурой державы Ахеменидов, и им не хотелось принимать участие в её разрушении. Поэтому у Александра, пришедшего в Малую Азию под лозунгом «Войны возмездия», выход был один – опереться на демократические силы. Что он и сделал. Как показало недалёкое будущее, базилевс в своих расчётах не ошибся, потому что именно для ионийских греков «Война возмездия» могла оказаться настоящим возмездием персам. Если вспомнить историю, то мы увидим, что греко-персидские войны начались именно с Ионийского восстания против персидского господства (500–493 до н. э.). Восстание персы зверски подавили, отложившиеся территории вновь присоединили к империи, а Милет, один из прекраснейших городов Восточного Средиземноморья, сравняли с землей. После такого варварского разгрома Милет с трудом возродился, но прежнего величия так никогда и не достиг.

Но эллины народ очень гордый и не забыли такое страшное унижение, оно навечно врезалось в память многих поколений. Претензии ионических греков к Персии были вполне реальные, и когда в Малой Азии появилась македонская армия, они решили воспользоваться своим шансом. Интересы Александра и демократических кругов эллинских городов анатолийского побережья совпали. Поэтому, когда войска базилевса вступили в Ионическую Грецию, там всё пришло в волнение. При этом необходимо помнить, что в состав армии Александра входили многочисленные воинские контингенты из Балканской Греции. При желании, ситуацию можно было обставить так, что они идут освобождать своих угнетённых братьев.

Узнав о разгроме сатрапов на Гранике и наступлении македонцев на Сарды, персидский гарнизон Эфеса погрузился на корабли и уплыл в Милет. В Эфес прибыл Александр, уничтожил олигархическое правление, восстановил демократию и вернул в город изгнанников. Базилевс позиционировал себя в Эфесе как освободитель от персидского господства, и народ в это поверил. Горожане устроили настоящую охоту на тех, кто раньше поддерживал персов, и только вмешательство Александра остановило дальнейшие погромы: «Он понимал, что народ, если ему позволить, убьет вместе с виновными и невинных – одних по злобе, других грабежа ради. И если Александр заслуживает доброй славы, то, между прочим, конечно, и за свое тогдашнее поведение в Эфесе» (Арриан, I,17). История знает немало примеров, когда, выпустив из бутылки на волю джинна народных волнений, его не всегда удавалось загнать обратно. Но в этот раз обошлось. На фоне всеобщего ликования осталось незамеченным, что подати, которые жители Эфеса выплачивали персам, Александр велел платить себе, нисколько не смягчив их бремя.

Пока царь находился в Эфесе, к нему прибыли посольства из Магнесии на Меандре (не путать с Магнесией на Сипле, где Антиох III сражался с римлянами) и города Траллы. Посланцы заявили, что их города признают власть базилевса. Александр ответил в духе момента, повелев повсеместно уничтожать олигархическое правление и устанавливать демократию, столь любезную эллинскому сердцу. Также царь заявил послам, что разрешает гражданам жить по их старинным законам и отменяет налоги, наложенные на города персами. К Траллам и Магнесии выступил с войском Парменион, а как македонский отряд под командованием Алкимаха, понёс демократию на север, в область эолийцев.

В Эфесе Александр принёс жертвы местным богам (это станет у него нормой), провёл военный парад и выступил на Милет. Именно там, в бывшем центре антиперсидского восстания, собирались в кулак разрозненные вражеские отряды, чтобы остановить победоносное наступление македонской армии.

* * *

Милет – крупнейший город Ионической Греции, разрушенный персами до основания в 494 году до н. э. был позже восстановлен, но, как уже упоминалось, былого расцвета так и не достиг. На сегодняшний день в Милете от былого эллинского великолепия не осталось и следа, в основном это лишь руины города времён Римской империи. Огромный театр на 20 000 человек, построенный квиритами, оставит неизгладимое впечатление, а если залезть на самый его верх, то оттуда откроется роскошный вид на долину Меандра. Там, где раньше плескались волны Латмийского залива и боевые корабли сходились в яростных схватках, теперь зеленеют поля. Большой холм на равнине к западу от античного театра окажется не чем иным, как островом Лада. Здесь в 494 году до н. э. персидская армада разгромила флот восставших эллинов, а в 201 году до н. э. последний великий македонский царь Филипп V нанёс поражение объединённым эскадрам Родоса и Пергама. Но это в древности, а сейчас остров превратился в возвышенность, удалённую от моря. Однако во времена Александра всё выглядело иначе…

Парадокс ситуации заключался в том, что именно жители Милета первыми восстали против персидского господства в 500 году до н. э. и несколько лет отчаянно сопротивлялись захватчикам, положив начало Греко-персидским войнам. Теперь всё было с точностью до наоборот, и горожане были готовы сражаться за Ахеменидов против своих освободителей.

Базилевс не сразу подступил к Милету. Сначала перед македонцами гостеприимно распахнула ворота Приена, один из крупнейших городов Ионической Греции. Горожане восторженно встретили царя и настолько расположили к себе Александра, что он сделал Приену своей ставкой во время осады Милета. Мало того, как уже говорилось, базилевс выделил большие деньги на строительство храма Афины. И это невзирая на то, что сам был в затруднительном финансовом положении. Этот храм частично сохранился до наших дней и производит сильнейшее впечатление на приезжающих в Приену туристов. Также уцелели развалины дома, где жил Великий Македонец, поскольку горожане почитали это место и на свои деньги производили реставрацию строения. О том, что культ Александра пользовался в Ионии и греческих городах Малой Азии большой популярностью, есть свидетельство Страбона. Учёный сообщает, что в области халкидцев расположен священный участок, посвящённый Александру, сыну Филиппа (XIV,I,31). На нём справляли Александрийские игры, которые устраивало общее собрание ионийцев.

Стратегическое положение Приены было очень выгодным, поскольку от Милета город отделяли только воды Латмийского залива, пересечь который для македонского флота не представляло проблем. В данной ситуации базилевс мог позволить себе атаковать Милет одновременно с суши и моря, поскольку персидский флот ещё не появился в этих водах.

Когда македонская армия подошла к Милету, который окружали два ряда стен, выяснилось, что первый пояс обороны защитники оставили без боя. Возможно, командир гарнизона Гегесистрат посчитал, что у него недостаточно людей, чтобы удержать такой протяженный периметр городских укреплений. Арриан свидетельствует, что сначала он обещал сдать город Александру, и лишь узнав о подходе персидского флота, изменил решение. Но флот Дария на помощь Милету не пришёл, так как его опередил флот Александра, занявший позицию у острова Лада. На остров по приказу базилевса высадились 4000 наёмников, чтобы пресечь возможные попытки вражеского десанта. Персидские флотоводцы в бой вступать не стали, а ушли на север и поставили корабли у мыса Микале.

Видя, что помощь не придёт, в македонский лагерь явилась делегация горожан, которая сделала царю довольно мудрёное предложение: Милет откроет ворота и гавань одинаково как македонцам, так и персам, а за это пусть Александр снимет осаду. Скорее всего, базилевс просто не понял, чего от него хотят, а когда до царя наконец дошло, то он разозлился не на шутку и объявил, чтобы жители и гарнизон готовились к бою. Штурм Милета начнётся на рассвете, и пусть боги спасут горожан, если ворота не будут открыты. Александр пришел к выводу, что попытка жителей города сохранить нейтралитет играет на руку персам. Стоит только отвести армию от города, как никто не гарантирует, что он не будет занят войсками Дария. Поэтому, как только ушла делегация, к стенам Милета подвели осадные машины, которые стали крушить городские укрепления.

Дальше произошла удивительная вещь. Жители Милета, те, кого базилевс по идее должен был освобождать, взялись за оружие и выступили на стороне правящего режима. Значит, не так уж и плох был для них этот режим, зато демократические ценности, которые на остриях пик несли македонские солдаты, горожан нисколько не прельщали. Получается, что во время сражения за Милет царь вступил в противоречие с лозунгом освобождения эллинов от персидской тирании. Но в данный момент у него просто не было другого выхода, а для того, чтобы придумать что-то новое, не было времени.

К утру часть стены была разрушена, во многих местах возникли проломы, и Александр велел трубить атаку, лично возглавив идущие на штурм войска. Едва македонские солдаты приблизилась к стенам, где толпились вооружённые горожане, как их сразу же забросали копьями, стрелами и камнями. В проломах, плечом к плечу, сдвинув щиты, встали греческие наёмники, полные решимости не пустить врага в город. Сражение было яростным и скоротечным. Сил гарнизона было явно недостаточно, чтобы противостоять всей македонской армии, наёмники были сбиты с позиций, и бои растеклись по всему городу. В схватках на улицах Милета погибло много народу, немногие уцелевшие бросились в море и на перевернутых щитах доплыли до небольшого островка, находившегося недалеко от гавани. За теми, кто спасался на лодках, охотились македонские корабли.

Александр, видя бегство горожан и наёмников, решил взять остров штурмом, а поскольку его берега были отвесные, приказал затащить на корабли лестницы. Македонский флот окружил остров. Последние защитники Милета встали в круг, закрылись щитами и приготовились к смерти. Но в это время к острову подошел корабль базилевса, и Александр предложил наемникам и горожанам жизнь в обмен на службу в рядах македонской армии. Царь видел решимость этих людей дорого продать свои жизни и не хотел терять своих воинов в самом начале кампании. Да и Милет, где Александр позиционирует себя как освободитель от персидской тирании, это не берега Граника и ни к чему компрометировать себя здесь массовыми убийствами. Наёмники по достоинству оценили предложение царя и с радостью его приняли. Бойня на Гранике, где были вырезаны их товарищи по оружию, изъявившие желание сдаться Александру, была в памяти у всех. Жителям Милета, которые уцелели во время штурма, базилевс даровал свободу.

В Милете Александр распустил свой флот, и античные историки по-разному это оценили. Ближе всех к истине оказался Арриан, правильно указавший основные причины, побудившие царя действовать так, а не иначе. Во-первых, у базилевса просто не было денег на содержание кораблей. Во-вторых, заниматься большой судостроительной программой, чтобы его флот качественно и количественно сравнялся с персидской армадой, у царя не было ни времени, ни желания. У Александра созрел план, как без особых затрат на строительство флота лишить персов господства на море. Не мудрствуя лукаво, базилевс решил занять своими войсками все приморские города восточного побережья Средиземного моря и лишить тем самым флоты Дария военно-морских баз. Если нет базы, то враг не сможет пополнять экипажи гребцами и матросами, не сможет произвести ремонт кораблей, возникнут проблемы со снабжением. Даже от непогоды негде будет укрыться. При таком раскладе значительно удлинялся маршрут македонской армии, поскольку вместо продвижения в глубины Азии ей придется через Ливан, Палестину и Иудею идти на Египет. Но Александра это не пугало, вполне возможно, что поход в Страну Пирамид он спланировал в это же время.