Текст книги "Воины Александра Македонского"

Об осаде Византия сохранилось два небольших рассказа Полиэна и Фронтина, однако они настолько невразумительны, что на их основании не представляется возможным делать какие-либо выводы. Полиэн пишет следующее: «Филипп осаждал византийцев, имевших значительные силы союзников. Стремясь к тому, чтобы эти последние оставили союзное войско, он прибег к хитрости, отправив к ним перебежчиков с известием, что города их осаждены Филиппом, пославшим туда другие отряды, и что эти города близки к захвату. Перебежчики об этом известили. Филипп же явным образом стал отсылать части своего войска в разные стороны, однако для создания видимости, а не на самом деле. Союзники, видя и слыша это, оставили византийцев и начали расходиться по своим отечествам» (IV,2,21). Складывается впечатление, что Полиэн просто до конца не разобрался в ситуации и всё свалил в кучу – осаду Перинфа, осаду Византия и действия союзников. В реальности Филипп уводил войска из-под Перинфа именно к Византию и не с целью введения противника в заблуждение, а с намерением захватить город.

Свидетельство Фронтина также непонятно и туманно: «Византийцы в борьбе против Филиппа, избегая всячески решительного боя и отказавшись даже от обороны границ, отступили за городские укрепления; этим они достигли, что Филипп, не имея терпения для продолжительной осады, отступил» (1,111,4). Судя по всему, Фронтин не был знаком с предысторией осады Византия, иначе бы знал, по какой причине византийцы боялись выходить за пределы городских стен. Их лучшие войска находились в Перинфе, поэтому любая попытка встретиться с македонской армией в открытом бою была равносильна самоубийству.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы. Кампания против Перинфа была плохо спланирована Филиппом II, отсюда и столь печальные результаты. Базилевс не предусмотрел ни вступление в войну византийцев, ни помощь персидских сатрапов осажденному городу. Его спонтанное решение штурмовать Византий обернулось ещё большими проблемами. Когда же у побережья появился объединенный флот Афин, Коса, Родоса и Хиоса, стало ясно, что у Филиппа нет никаких шансов на победу. При этом македонские военные инженеры действовали очень грамотно и сумели создать все необходимые условия для прорыва главной линии обороны Перинфа. Другое дело, что царская пехота увязла в уличных боях и не смогла продвинуться в глубь города.

Эта неудача имела для Македонии крайне негативные последствия: «Филипп потерпел на Геллеспонте неудачу, и страх греков сменился пренебрежением, тогда как прежде они считали македонского царя непобедимым, не знающим себе равных» (Plut.Phoc.14). Именно отсутствие страха перед македонянами и приведет эллинов на равнину Херонеи.

4. Битва при Херонее (2 августа 338 г. до н. э.)

В 340 г. до н. э. между Афинами и Македонией началась война. Усиление македонского влияния в Элладе, а также попытка Филиппа II овладеть городами Византием и Перинфом вызывали огромную тревогу у афинских политических деятелей. Было ясно, что как только македоняне утвердятся в районе Геллеспонта, то под их контролем окажется всё судоходство в этом стратегически важном регионе. В случае успеха царь мог просто перекрыть пролив и оставить Афины без боспорского хлеба. Худшие опасения афинян подтвердились, когда македоняне захватили афинские торговые корабли, груженные зерном. Война началась.

Конфликт со скифским царем Атеем отвлек македонского царя от Греции, и в 339 г. до н. э. он повел войска против скифов, проживающих к югу от реки Истр (Дунай). Об этом интереснейшем эпизоде военной истории Македонии никакой подробной информации не сохранилось, за исключением краткого сообщения Юстина: «Хотя скифы превосходили македонян и числом, и храбростью, но они были побеждены хитростью Филиппа» (IX,2). Но в чем именно заключалась эта хитрость, с помощью которой базилевс сумел одолеть грозного противника, мы не знаем.

На обратном пути македонское войско возвращалось через земли фракийского племени трибаллов. Ничего не предвещало беды, но варвары неожиданно потребовали за проход по своей территории часть скифской добычи. Естественно, Филипп ответил отказом. Произошло сражение, во время которого царь получил тяжелую рану в бедро, а македонская армия была вынуждена бросить трофеи и отступить. Казалось, что эта неудача надолго остановит Филиппа. Однако как только царь оправился от раны, то сразу же развязал полномасштабную войну с Афинами, которую, по словам Юстина, «давно уже втайне подготовлял» (IX,3). Несли раньше это противостояние носило вялотекущий характер, то теперь оно выходило на новый виток.

В 338 г. до н. э. Филипп II неожиданно объявился в Центральной Греции. На первый взгляд царь не сделал ничего такого, что могло бы насторожить афинян, поскольку амфиктионы вновь пригласили его принять участие в очередной Священной войне. В этот раз против города Амфиссы. Вместе с македонской армией против святотатцев выступили фессалийцы, энианцы, долопы, фтиотийцы и этолийцы (97,194). Но вместо того чтобы идти к Амфиссе, Филипп резко изменил маршрут движения и неожиданно захватил город Элатею. Элатея располагалась к югу от Фермопильского ущелья и имела стратегическое значение, поскольку из неё можно было угрожать как Фивам, так и Афинам. Из Элатеи открывалась прямая дорога на Амфиссу, но в данной ситуации это уже имело второстепенное значение. В Афинах началась страшная паника, горожане ожидали, что через два дня македонская армия вторгнется на территорию Аттики. Не на шутку перепугались и фиванцы, но до поры до времени свою позицию к происходящим событиям они не обозначили.

В этой ситуации многое, если не всё, зависело от того, на чью сторону в конфликте встанут Фивы, поскольку Афины в одиночку не могли устоять против македонской силы. Несмотря на то что прославленный афинский оратор Демосфен колесил по Элладе и сумел склонить к войне с Македонией множество городов, шансы на победу у союзников были невелики. Афинян поддержали эвбейцы, ахейцы, коринфяне, мегарцы, левкадяне, керкирцы (Demosth.XVIII,237), однако этих сил было недостаточно. Объединенное войско союзников насчитывало лишь 15 000 пехотинцев и 2000 всадников (Plut.Dem.17).

Филипп II Македонский. Новая глиптотека Карлсберга, Копенгаген, Дания

Филипп же располагал 30 000 пеших воинов и 2000 кавалеристов (Diod.XVI.85), перевес македонян, как численный, так и качественный, был подавляющим. Но сразу бы исчез, если бы к афинянам присоединились фиванцы.

Фиванская армия считалась одной из сильнейших в Элладе, а знаменитый Священный отряд из Фив со времен битвы при Левктрах считался непобедимым. Это понимал Филипп, это понимали афинские политические деятели.

От Филиппа в Фивы прибыло представительное посольство, в состав которого вошли македоняне Аминта, Клеандр и Кассандр, фессалиец Даох и некий Дикеарх (Plut.Dem.18). Диодор Сицилийский пишет, что среди посланцев был знаменитый оратор Пифон (Diod. XVI.85). Эти люди должны были убедить фиванцев сохранить нейтралитет в грядущей войне между Македонией и Афинами. На первый взгляд задача посланцев была несложной, поскольку «фиванцы ясно видели, в чем для них польза и в чем вред, ибо у каждого в глазах еще стояли ужасы войны и раны фокейских боев были совсем свежи» (Plut.Dem.18). Фивы были союзниками Македонии (Diod.XVI.84), и в данный момент им ничего не угрожало. Казалось, что всё на этом и закончится, но в это время в Фивы прибыло афинское посольство, которое возглавлял Демосфен. Сила его ораторского дара оказалась такова, что фиванцы поступили вопреки логике и здравому смыслу, решив поддержать Афины и принять участие в войне. Эта была чудовищная ошибка, которая сыграет роковую роль в судьбе Фив.

Весть о том, что фиванцы выступят против Филиппа, ободрила афинян, и они спешно отправили войска под командованием стратегов Лисикла и Хареса в Беотию, к городу Херонее. Туда же подошли фиванская армия и остальные союзники. Боевой дух в армии союзников был необычайно высок, эллины горели желанием встретиться с македонянами на поле боя. И Филипп не заставил себя долго ждать: как только подошли отряды македонских союзников, царь повел армию навстречу врагу. Из Элатеи до Херонеи примерно 20 км по прямой, и вскоре македоняне вступили на обширную равнину, где занимала позиции армия эллинов. Войска Филиппа находились на северо-западной стороне равнины, греки расположились на юго-востоке. Базилевс не стал вступать в битву сразу после марша и дал своим людям отдохнуть перед решающим сражением, которое состоялось на следующий день.

Греческие стратеги не стали заниматься тактическими изысками, а построили армию в одну линию – на правом фланге встали афиняне, в центре союзники, на левом крыле расположились фиванцы. Правый фланг боевых порядков эллинов упирался в реку Кефис, левый практически соприкасался с Херонеей и был прикрыт небольшой речушкой Гемон. Таким образом, эллинские военачальники исключили возможность охвата своих флангов македонской конницей и свели сражение к фронтальному столкновению. Филипп разгадал замысел противника и вопреки традиции сосредоточил отборные войска на левом фланге, который сам и возглавил. Его сын Александр в сопровождении опытных военачальников командовал правым крылом, середину строя заняли союзники македонян.

Битва при Херонее

Битва началась атакой афинской фаланги на боевые порядки македонян под командованием Филиппа. Педзетайры взяли пики наперевес и вступили в бой с гоплитами, однако после кровопролитной схватки оставили позиции и начали медленно отступать. Афиняне, воодушевленные успехом, стали наращивать натиск и сильнее теснить македонян, продолжавших отход. Стратегов не насторожило, что враг не обратился в беспорядочное бегство, а продолжает сражение. Они так и не поняли, что Филипп планомерно отводит войска из-под удара и его солдаты уверенно удерживают фронт, в котором так и не появились бреши и разрывы. Афинский военачальник Стратокл громко призывал соотечественников продолжить преследование противника и нанести ему окончательное поражение. Правый фланг греческой армии стремительно пошел в наступление, афиняне безоглядно устремились вперед, и в боевых порядках эллинов образовался разрыв. Стратеги союзников, командовавшие войсками в центре, увидели образовавшуюся брешь и, чтобы её закрыть, приказали своим людям резко сместиться вправо. Гоплиты выполнили этот маневр, но теперь образовался разрыв между союзниками и фиванцами, левым крылом и центром. Фиванские военачальники также поспешили закрыть брешь и продолжили движение направо следом за своими соседями. При этом они оголили свой фланг и растянули строй, чем и решил воспользоваться Александр. Царевич отправил тяжеловооруженную пехоту в лобовую атаку, а сам возглавил атаку кавалерии и стал обходить боевые порядки фиванцев. Но путь ему преградил Священный отряд. Эти элитные бойцы стояли на самом опасном месте – левом фланге фиванской армии, и теперь им пришлось принять на себя удар македонской конницы.

Бой был жестоким и кровопролитным, во время рукопашной схватки погиб командир фиванцев Феаген. Священный отряд сражался до конца, и, лишь когда последний гоплит был убит, конница Александра зашла в тыл фиванской фаланге. Не выдержав удара македонской пехоты с фронта и кавалерии с тыла, строй фиванцев развалился. Некоторое время гоплиты ещё сражались, но затем воинов охватила паника, началось беспорядочное бегство с поля боя. Левый фланг армии эллинов был окончательно разгромлен.

К этому времени Филипп уже нанес решительное поражение афинянам на левом крыле. Дождавшись подходящего момента, базилевс приказал войскам прекратить отступление и переходить в контратаку. Педзетайры безупречно выполнили этот сложный маневр и неожиданно для противника пошли в наступление. Ряды афинян пришли в полное расстройство во время длительного преследования македонян, и поэтому гоплиты не смогли отразить вражескую атаку. Положение усугублялось тем, что македонские сариссы были длиннее греческих копий, что позволяло фалангитам поражать противника, оставаясь при этом неуязвимыми. Афиняне, ещё недавно чувствовавшие себя победителями, оказались совершенно деморализованы и разбиты наголову. Бросая щиты и копья, гоплиты стали в спешке покидать место сражения, преследуемые торжествующими победителями. В числе беглецов был и оратор Демосфен, один из главных зачинщиков войны, у которого на щите золотыми буквами было написано: «В добрый час!» (Plut.Dem.20). После поражения афинян и фиванцев побежал и центр эллинской армии. Македоняне одержали безоговорочную победу.

* * *

Точную дату битвы при Херонее называет Плутарх – седьмой день месяца метагитниона (Camil.19). Несмотря на то что это был решительный момент в истории Греции, подробного описания сражения не сохранилось. Диодор Сицилийский рассказал о нем в общих чертах, Юстин лишь отметил мужество эллинов в битве: «Когда дело дошло до сражения, афиняне, хотя намного превосходили врага своей численностью, были побеждены доблестью македонян, закаленной в постоянных войнах. Но погибли они, памятуя о прежней своей славе; раны у всех павших были на груди, и каждый, падая и умирая, покрывал своим телом то место, на которое он был поставлен своим военачальником. Этот день был для всей Греции концом ее славного господства и ее издревле существовавшей свободы» (Just.IX,3). Страбон также немногословен: «Херонея находится поблизости от Орхомена. Здесь Филипп, сын с Аминты, победил в большом сражении афинян, беотийцев и коринфян и стал владыкой Греции. Здесь показывают также памятник павшим в битве, воздвигнутый на общественный счет» (IX,II,37). Даже Плутарх в биографии Александра не вдается в подробности сражения: «Александр участвовал также в битве с греками при Херонее и, говорят, первый бросился в бой со священным отрядом фиванцев» (Alex.9). Как видим, информации совсем немного.

Некоторые аспекты битвы освещают Полиэн и Фронтин. Полиэн обращает внимание на маневр, с помощью которого Филиппу удалось разорвать фронт эллинской армии: «Филипп, когда сражался при Херонее с афинянами, подавшись назад, отступил. Стратокл, стратег афинян, воскликнув: «Мы должны до тех пор не отставать от врагов, пока не загоним их в Македонию!» – продолжил следовать за македонянами. «Афиняне не умеют побеждать», – сказал Филипп и стал отходить лицом к неприятелю, сомкнув фалангу и защитившись оружием от натиска афинян. Немного спустя, заняв возвышенности, он ободрил свое войско, сделал поворот и, решительно устремившись на афинян, блестяще с ними сразился и победил» (Polyaen.IV,2.2). Выполнить такой сложный маневр, как отступление под натиском противника, а затем резко перейти в контратаку, могла только армия, обладавшая великолепной выучкой. Поэтому Филипп не ошибся, когда сделал ставку на профессионализм и воинское мастерство своих солдат. Об этом свидетельствует ещё один рассказ Полиэна: «Филипп при Херонее, зная, что афиняне порывисты и не приучены к военным упражнениям, а македоняне опытны и натренированы, немало затянув сражение, вскоре утомил афинян и тем самым легко одержал над ними победу» (Polyaen.IV,2.7). На данный факт обратил внимание и Фронтин: «Филипп при Херонее учитывал, что у него солдаты закалены долгим опытом, а афиняне, хотя и ожесточены, но не имеют военного опыта и сильны только при нападении. Он поэтому затянул сражение; вскоре, когда афиняне уже выдохлись, он перешел в решительное наступление и порубил их» (Front.II,1,9). Таким образом, можно констатировать, что в битве при Херонее македоняне победили благодаря полководческому таланту Филиппа II и лучшей выучке рядового и командного состава армии. Афинские и фиванские военачальники уступали базилевсу как командующие армией, а уровень подготовки греческих гоплитов, за исключением фиванцев, был ниже, чем у македонских солдат.

Как уже отмечалось, информация о битве при Херонее крайне скудна и оставляет больше вопросов, чем дает ответов. Что касается численности противоборствующих армий, то можно говорить о том, что они были приблизительно равны по составу. Наибольшие споры вызывает построение войск перед битвой. Считается, что Филипп, согласно традициям эпохи, расположился на правом фланге с отборными частями, а Александра отправил на левый фланг вместе с гетайрами. Но уже здесь кроется противоречие, поскольку именно гетайры и агема гипаспистов были элитными войсками и поэтому должны были находиться рядом с Филиппом. С Александром находились его личные друзья и телохранители, скорее всего под командованием наследника был и кавалерийский отряд. Вызывают большие сомнения утверждения историков о том, что именно базилевс командовал правым флангом македонской армии. На поле боя Филипп был новатором и не придерживался общепринятых шаблонов. Он не мог не знать о том, что в битве при Левктрах фиванский стратег Эпаминонд действовал вопреки традиции и сосредоточил лучшие силы именно на левом крыле. Во время войн диадохов точно так же поступят Эвмен из Кардии в битве при Паретакене и Деметрий Полиоркет в битве при Газе. Но есть ещё более веский аргумент в пользу того, что Филипп возглавил левый фланг, а Александр – правый.

Дело в том, что воины Священного отряда, сражавшиеся против Александра, были похоронены около Херонеи, что подразумевает их расположение на левом фланге эллинской армии: «Когда подходишь к городу, то тут встречается братская могила фиванцев, погибших в битве с Филиппом. На этой могиле нет никакой надписи, но над ней поставлено изображение льва; это символ мужества этих людей; а надписи, думаю, нет потому, что судьба, посланная им божеством, не соответствовала их решимости» (Paus.IX,XL,5). Этот лев и сегодня возвышается на въезде в Херонею с востока, около дороги, ведущей в Орхомен. Во время раскопок памятника археологи нашли останки 254 воинов Священного отряда, павших в битве с македонянами. Что же касается македонских солдат, то их захоронили в высоком кургане на берегу реки Кефис, он сохранился до наших дней. Скорее всего бойцов из Священного отряда похоронили там, где они сражались, вряд ли победители стали перетаскивать их тела на другой конец равнины. Поэтому я полагаю, что в битве при Херонее левым флангом македонской армии командовал Филипп II, а правым крылом руководил Александр.

Каменный лев, установленный на месте битвы при Херонее

Соответственно, на правом фланге греческой армии у реки Кефис стояли афиняне под командованием Лисикла и Хареса, на левом крыле у Херонеи расположились фиванцы, центр позиций занимали остальные союзники. Но оговорюсь сразу, это не более чем предположение, поскольку в источниках никакой информации по данному вопросу нет.

Письменные источники не дают ответа на вопрос, почему Филипп решил сразиться с афинянами, а сына отправил против фиванцев. Ведь именно эти воины славились на всю Грецию как великолепные бойцы, обладавшие высокой индивидуальной подготовкой. Недаром Диодор Сицилийский отметил, что фиванцы отличались «железной крепостью благодаря привычке к гимнастическим упражнениям» (XVII,11). О том, как тренировались фиванские воины, рассказал Плутарх: «… первая задача сражающихся – нанести удар и самим защититься от удара. Вторая задача – схватившись врукопашную, умело пользоваться приемами захвата и опрокидывания; именно это более всего способствовало, как говорят, нашим обученным в палестре воинам одолеть спартиатов при Левктрах» (Quaest. conv.II,V,2).

Несмотря на то что битва при Левктрах произошла в 371 г. до н. э. и с тех пор прошло много времени, вряд ли что изменилось в военной подготовке фиванцев. И вот против этих воинов базилевс отправляет Александра, пусть и в компании опытных полководцев. Почему? На мой взгляд, ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Македонский царь понимал, что именно афиняне со своими недостаточно компетентными военачальниками и слабо дисциплинированным ополчением могут принять его ложное отступление за настоящий отход. Что начнется безоглядное преследование македонян, во время которого можно будет нанести по противнику мощный контрудар и разбить правый фланг вражеской армии. Филипп задумал очень сложный маневр, который его сын выполнить не мог как в силу своей молодости, так и из-за недостатка опыта. Скорее всего главной задачей Александра было просто сдерживать фиванцев, однако сын не только выполнил приказ отца, но и сумел нанести противнику поражение на своем участке фронта. Таким образом, эллины были разгромлены как на левом, так и на правом флангах. Говорить о том, что Филипп выиграл битву исключительно благодаря Александру, не приходится, поскольку именно македонский царь составил и воплотил в жизнь план сражения. В битве при Херонее сын был лишь исполнителем воли отца, хотя и очень хорошим исполнителем. Недаром Диодор Сицилийский отметил, что именно Филипп принес победу македонянам (XVI, 86). Обратим внимание, что нигде в источниках не говорится о действиях кавалерии, хотя атака Александра на боевые порядки фиванцев явно подразумевает комбинированный удар конницы и тяжеловооруженной пехоты. Но это опять-таки только предположение, поскольку подробный рассказ о битве отсутствует.

Относительно потерь сторон информация не совсем внятная, мы даже не знаем, сколько погибло македонян и их союзников. Что касается эллинов, то, по свидетельству Диодора Сицилийского, пало более 1000 афинян и около 2000 взяли в плен (XVI,86). О потерях фиванцев историк отделался туманной фразой, что «многие из беотийцев были убиты, и немало взято в плен» (Diod.XVI,86). Но как бы там ни было, разгром был сокрушительным, защищать Афины и Фивы было некому, поэтому Филипп продиктовал побежденным эллинам свои условия.

С афинянами базилевс обошелся на удивление мягко. Он не только выдал им тела павших соотечественников для погребения и предложил собрать все останки, чтобы положить в гробницы предков, но и отпустил пленных без выкупа. В Афины прибыли царевич Александр и македонский полководец Антипатр, чтобы от имени Филиппа II заключить мир (Just.IX,4). Несмотря на то что для афинян всё закончилось относительно благополучно, они приговорили к смерти стратега Лисикла, одного из командующих афинской армией при Херонее (Diod.XVI,88).

Совсем иначе Филипп поступил с фиванцами. Царь смотрел на них как на предателей и поэтому взял выкуп не только за пленных, но и за павших на поле боя воинов. В Фивах началась зачистка, наиболее видным гражданам рубили головы, отправляли в изгнание, конфискуя их имущество в пользу базилевса. В город вернули некогда изгнанных сторонников Македонии, из которых три сотни человек назначили на высшие государственные должности (Just.IX,4). В фиванском акрополе, Кадмее, встал македонский гарнизон (Diod. XVI,87). Таковы были ближайшие последствия битвы при Херонее. По мнению Юстина, «этот день был для всей Греции концом ее славного господства и ее издревле существовавшей свободы» (IX,3). С этим выводом невозможно не согласиться.