Текст книги "Греко-персидские войны"

3. Битва при Фимбраре. 546 г. до н. э

Крез объезжал войска перед сражением. Норовистый конь, белый как снег, рвался вперед, но царь твердой рукой сдерживал скакуна. Сын Алиатта проехал мимо боевых колесниц, миновал ряды лидийской пехоты и остановился перед египтянами. Воины Яхмоса, прикрытые прямоугольными щитами в рост человека, стояли плотными шеренгами, длинные копья, словно лес, колыхались над строем. Облаченные в бронзовые шлемы и льняные панцири, египтяне были тем самым ударным кулаком, который должен был проломить центр боевого порядка персов. Но главные свои надежды Крез связывал с тяжелой конницей.

Когда кавалеристы увидели своего царя, они подняли вверх копья и прокричали боевой клич. В лучах солнца ярко сверкали шлемы и доспехи лидийцев, порывы ветра развевали царский штандарт. Прикрыв рукой глаза от палящих лучей, Крез вглядывался в темнеющий вдали персидский строй. Он пытался понять, что задумал Кир. Так и не придя ни к каким определенным выводам, владыка Лидии решил начать наступление. Царский телохранитель поднял на копье начищенный до блеска медный щит, и армия Креза пошла вперед.

На левом фланге в бой устремились лидийские колесницы, навстречу им помчались боевые колесницы персов. В центре стала сближаться пехота, персидские лучники, пращники и метатели дротиков выдвинулись вперед и стали забрасывать наступающего противника метательными снарядами. Но египтяне лишь приподняли свои большие щиты и продолжили движение. Крез внимательно наблюдал за разворачивающейся битвой, выжидая удобный момент, чтобы бросить в атаку конницу.

В это время с грохотом столкнулись боевые колесницы, и воинам враждующих армий показалось, что это раскаты грома прокатились над равниной. Возницы пытались уклониться от прямого столкновения, но это не всегда удавалось. На полном ходу повозки сшибались друг с другом, цеплялись осями, проворачивались и просто разваливались на части. Парабаты[20]20
  Парабаты – воины, сражающиеся на колесницах.


[Закрыть] бросали друг в друга копья, метали дротики, стреляли из луков и при этом пытались прикрыть щитами управляющих конями колесничих. Сотни лошадей метались по полю боя, таская за собой разбитые колесницы и запутавшиеся в постромках изуродованные человеческие тела. Тучи пыли постепенно заволакивали картину сражения.

В рукопашной схватке сошлась пехота, египтяне ударили по центру персидского строя и смяли вражеские ряды. Плетеные щиты персов оказались слабой защитой от длинных египетских копий, пробивающих плетенки насквозь. Воины Кира попятились и стали медленно отступать под натиском неприятеля. Стоявшие на башнях персидские лучники открыли стрельбу по наступающему противнику, но идущие в задних рядах египтяне высоко подняли щиты и укрылись от стрел.

Крез посчитал, что пришло время для нанесения решающего удара, и приказал коннице идти в наступление. Лидийские всадники начали атаку, их кони постепенно набирали ход, а затем перешли на галоп. Земля загудела, когда лавина царской конницы покатилась на персов. Лидийцы опустили копья и ринулись на врага. Навстречу им устремились воины на верблюдах, сидевшие между горбов лучники натянули луки, и град стрел обрушился на лидийцев. Вздыбились раненые кони, десятки наездников свалились под копыта бешено мчавшихся лошадей.

Когда до столкновения оставалось совсем немного, лидийские кони учуяли запах верблюдов и надежды Креза на победу рухнули. Лошади вставали на дыбы и сбрасывали на землю всадников или, обезумев, просто разворачивались и мчались назад. Лучшая кавалерия Азии превратилась в неорганизованную толпу. Это заметил Кир и решил бросить в бой тяжелую конницу. Увидев, что знаменосец размахивает штандартом с золотым орлом Ахеменидов, Гарпаг повел в атаку панцирную кавалерию.

Воины Креза все пытались укротить взбесившихся лошадей, когда налетели персы. Тогда лидийцы спрыгнули с коней, подхватили с земли оброненные копья и вступили в сражение с конницей Гарпага. Персы метнули во врагов копья и схватились за боевые топоры и палицы. Используя численное преимущество, Кир растянул свой левый фланг, обошел отчаянно сражающихся лидийских всадников и ударил по ним с тыла. Лишенные коней и поражаемые со всех сторон неприятелем, кавалеристы стали отступать. Отбиваясь от наседавших персов, они пробивались в сторону Сард.

Видя поражение своей конницы, дрогнула и лидийская пехота. За исключением египтян, ведущих ожесточенное сражение в центре, пешие воины стали покидать поле битвы. А когда из боя начали выходить колесницы Креза, бегство лидийцев стало всеобщим.

Отправив всю кавалерию преследовать разбитого противника, персидский царь приказал колесничим атаковать египтян. Боевые колесницы развернулись и устремились во фланг вражеской пехоте. Воины Яхмоса теснее сомкнули ряды, уперли в землю большие щиты и ощетинились копьями. Возничие погнали свои повозки прямо на вражеские шеренги и с разгона врезались в египетский строй. Во все стороны полетели обломки копий и осколки щитов, отсеченные руки, ноги, головы. Остро заточенные косы и серпы рассекали людей пополам, стоявшие на колесницах парабаты поражали неприятеля направо и налево.

Но египтяне не дрогнули. Длинными копьями они кололи коней и возничих, израненные лошади бесились от боли и опрокидывали колесницы. Парабатов стаскивали с повозок и ударами мечей добивали на земле. Атака захлебнулась, и Кир приказал своим воинам отступить. Египтяне оказались в окружении, персы со всех сторон забрасывали их дротиками, камнями и стрелами. Однако метательные снаряды отскакивали от больших египетских щитов, и сражение затягивалось. Кир хотел вести армию на Сарды, но египтяне сковали его по рукам и ногам. И тогда персидский царь решил договориться с противником.

Кир прекратил атаки и предложил египетским воинам перейти к нему на службу, предложив платить вдвое больше, чем Крез. Посовещавшись, командиры египетского корпуса приняли предложение персидского царя, предварительно выговорив себе право не воевать против лидийцев. Битва при Фимбраре закончилась.

Кир развернул коня и поехал к Сардам, за ним выступили пешие отряды. Поле боя являло жуткую картину. Повсюду лежали тысячи мертвых человеческих тел, исколотых, изрубленных и рассеченных на части, разбитые и искореженные колесницы, убитые кони и верблюды. Но для персидского царя это уже не имело никакого значения, поскольку Крез был разбит наголову. Кир ощущал себя владыкой Азии.

* * *

При реконструкции битвы при Фимбраре я пользовался «Историей» Геродота и «Киропедией» Ксенофонта. У Геродота ход битвы изложен сжато и реалистично, у Ксенофонта – фантастично и пространно. «Отец истории» все внимание концентрирует на эпизоде с верблюдами и разгроме лидийской конницы, остальные моменты сражения не удостоились его внимания: «Лишь только оба войска сошлись, лошади завидели верблюдов и услышали запах их, как повернули назад, и надежды Креза исчезли. Однако и после этого лидийцы не потеряли мужества: заметив испуг лошадей, они спешились и пешими сражались с персами. Только когда с обеих сторон пали многие воины, лидийцы, обратясь в бегство, оттеснены были в акрополь и там осаждены» (I, 80). Вот и всё.

Аналогичную информацию приводит Секст Юлий Фронтин: «Кир противопоставил очень сильной неприятельской коннице стадо верблюдов; кони, пораженные невиданными животными и их запахом, не только сбросили всадников, но и разметали ряды своей пехоты и отдали их врагу на разгром» (II, IV. 12)

Ксенофонт расписал битву до мельчайших подробностей, но настолько сильно дал волю своему воображению, что в нагромождении выдуманных фактов очень трудно найти рациональное зерно. Но мы попробуем.

Прежде всего, разберем вопрос с местом битвы. Геродот пишет о том, что «войска встретились перед городом Сарды на большой чистой равнине, по которой, кроме других рек, протекает и Гилл, изливающийся в наибольшую здесь реку под названием Герм» (I, 80). Но и рассказ Ксенофонта не противоречит данному утверждению. Рассказывая о военном совете у Кира, он пишет, что «вражеское войско собирается у реки Пактола, а затем оно намерено выступить в Фимбрары, которые и поныне служат сборным пунктом для подвластных персидскому царю варваров, которые населяют приморские области [Сирии]» (Cyr.VI, II). О том, где персидские цари собирали свои войска, греческий историк знал как никто другой. Из текста Ксенофонта следует, что Фимбрары находились недалеко от столицы, и поэтому можно считать, что место сражения установлено. Разница только в том, что у Геродота персы преследуют лидийцев до самых Сард и в этот же день берут город в осаду, а у Ксенофонта после битвы Кир дает армии отдых и ночует в Фимбраре. На вражескую столицу он выступает лишь на следующий день.

По вопросу численности войск свидетельства Геродота и Ксенофонта отличаются радикально. Мы помним, что еще в битве при Птерии лидийская армия численно уступала армии Кира. Затем Крез распустил наемников и, соответственно, количество войск у него стало еще меньше. У Ксенофонта все иначе, у него лидийская армия в несколько раз превосходит персидские войска: «Словно маленький квадратик посреди большого, армия Кира со всех сторон окружалась вражескими воинами» (Cyr. VII, I). Впечатляет, не правда ли? Только к реальности это не имеет никакого отношения. Так же как и численность противоборствующих сторон, поскольку одних египтян, по мнению Ксенофонта, было не менее 120 000 человек.

Тем не менее к некоторым сведениям, которые приводит Ксенофонт, следует отнестись с доверием. На мой взгляд, он привел верные данные относительно численности персидской конницы и боевых колесниц: «Персидские всадники были доведены числом до десяти тысяч; количество серпоносных колесниц, которые оборудовал сам Кир, было доведено до ста, и равным образом было доведено до ста количество тех колесниц, которые решил оборудовать по типу Кировых сузиец Абрадат» (Cyr. VI, II). Десять тысяч конницы и двести колесниц являются вполне реальными цифрами для персидской армии. Также Ксенофонт пишет о том, что в армии Креза были отряды воинов на колесницах.

В отличие от Геродота, главное внимание Кир уделяет атаке персидских боевых колесниц и действиям египетского корпуса, хотя и упоминает о воинах на верблюдах. В связи с этим историк сделал очень интересное наблюдение: «Что же касается верблюдов, то они только пугали вражеских коней, однако сидевшие на них воины не могли поражать неприятельских всадников, хотя и сами тоже не терпели от них урона, так как лошади не осмеливались приблизиться к верблюдам. В тех условиях верблюжья конница оказалась полезной, но ни один благородный воин не желал заводить и держать верблюдов для верховой езды, тем более упражняться в ведении боя с них. Таким образом, они вернулись к прежней своей роли и теперь используются только в обозе» (Cyr. VII, I).

Что же касается использования башен с лучниками, то в этом нет ничего невероятного, на их изготовление много времени не требовалось. Соорудив пять боевых платформ, Кир укрепил фронт пехоты и тем самым затруднил прорыв египетского корпуса через центр позиций.

Вот, собственно, и все, что мне хотелось сказать о битве при Фимбраре.

* * *

Разбитая лидийская армия бежала по дороге на Сарды. Первым прискакал в город Крез и, пока вокруг столицы не сомкнулось кольцо осады, спешно отправил гонцов за помощью к союзникам. Царь просил их немедленно прибыть к нему на помощь. По мнению Креза, Сарды были неприступны, и он надеялся отсидеться в городе до тех пор, пока не изменится общая стратегическая ситуация. Но судьба распорядилась иначе.

Версии Геродота и Ксенофонта о падении Сард расходятся в частностях, но сходятся в главном – город был взят атакой с той стороны, откуда защитники этого меньше всего ожидали. Согласно Геродоту, это произошло на четырнадцатый день осады. После неудачного приступа персы отступили, и мард по имени Гиреад заметил, как один из лидийских воинов уронил шлем со стены, а затем спустился за ним вниз. Этот участок стены считался неприступным, поскольку находился над отвесной скалой, но, как оказалось, подъем здесь был возможен. На руку сыграла и беспечность лидийцев. Осажденные знали, что с этой стороны можно проникнуть в крепость, однако не выставили на стене охрану. Этим воспользовался Гиреад и первым забрался на городскую стену, а за ним поднялся большой отряд персов.

Несколько иначе излагает события Ксенофонт. Окружив Сарды, персы начали подготовку к штурму и стали сооружать осадную технику. Пока внимание лидийцев было отвлечено, Кир ночью отправил отряд на захват участка стены, возвышавшегося над скалой. В качестве проводника выступал некий перс, раньше бывший рабом одного из лидийских воинов, охранявших крепость и поэтому хорошо знавший подходы к цитадели. Когда персы захватили акрополь, лидийцы покинули главную линию обороны и сдались. На рассвете Кир вступил в город, а Крез укрылся в царском дворце и слал оттуда к Киру гонцов с просьбой о пощаде. Вскоре лидийский царь был схвачен и закован в цепи.

Оригинальную версию взятия столицы Лидии приводит Фронтин: «Персидский царь Кир запер Креза в Сардах. В том месте, где очень крутая гора была совершенно неприступна, он воздвиг у стен мачты, высотою доходившие до вершины горы, поставил на них чучела в персидском вооружении и ночью пододвинул их к горе. Затем он на рассвете подступил к стенам с другой стороны. Когда восходящее солнце осветило чучела, походившие на вооруженных людей, горожане, решив, что город взят с тыла, в беспорядке обратились в бегство и дали врагам победу» (III, VIII, 3). Честно говоря, зная, на какой высокой скале стоял акрополь в Сардах, очень сложно представить, как все это могло выглядеть в реальности. Также непонятно, откуда Кир мог взять в большом количестве такие длинные мачты. Поэтому данное свидетельство оставим на совести Фронтина.

Знаменитая легенда о том, как Кир решил сжечь Креза, а тот был спасен, произнеся три раза имя Солона, является всего лишь красивой и поучительной сказкой. Пересказывать ее не буду, только отмечу, что царь Лидии, с которым встречался Солон, был не Крез, а его отец Алиатт. Крез стал самостоятельно править с 560 года до н. э., а знаменитое путешествие Солона, во время которого он мог посетить Сарды, продолжалось в 593–583 гг. до н. э. Если мудрец с Крезом и говорил, то как с наследником престола, и их разговор носил совсем иной характер. Не тот, о котором рассказывает легенда.

Геродот пишет, что Кир Великий сделал Креза своим советником, а после смерти Кира бывший лидийский царь служил его сыну Камбизу. О том, почему завоеватель так поступил, написал Диодор Сицилийский: «Кир держал Креза подле себя в почете. Он предоставил [Крезу] также [право участвовать] в совете, считая его рассудительным, поскольку [Крез] общался со многими образованными и мудрыми мужами» (IX, 34). Очень интересную информацию о побежденном и победителе приводит Николай Дамасский: «В скором времени Кир сделал Креза своим другом. Отбывая из Сард, он возвратил детей и жен, а самого Креза взял с собой. Некоторые даже говорят, что он предоставил бы ему власть над городом Сардами, если бы не боялся государственного переворота»[21]21
  История Древнего Востока. Тексты и документы. С. 377.


[Закрыть]. Это очень примечательное утверждение. Со стороны Кира мы не наблюдаем никакой идеализации бывшего противника, персидский царь действует по принципу: доверяй, но проверяй.

Окончательно все точки над i расставляет Ктесий Книдский. Бывший личный врач Артаксеркса II сочинил немало басен, но данная информация заслуживает самого пристального внимания. В «Персике» он пишет о том, что Кир отдал во владение Крезу большой и богатый город Барену, расположенный около столицы Мидии Экбатаны. А дальше следует существенное дополнение о том, что гарнизон Барены составляют 5000 кавалеристов и 10 000 пехотинцев. На мой взгляд, здесь речь идет о том, что бывший царь Лидии жил в золотой клетке под надежной охраной. Нужды ни в чем не знал, пользовался почетом и уважением, иногда приглашался на различные мероприятия при персидском дворе, где получал полагающиеся статусу почести. Кир не был настолько наивен, чтобы предоставить бывшему лидийскому царю полную свободу действий. Как закончился жизненный путь Креза, неизвестно.

К интересному выводу приходит Юстин: «Милосердие Кира принесло победителю не меньшую пользу, чем побежденному. Дело в том, что когда стало известно о войне против Креза, со всех концов Греции стали собираться отряды на помощь Крезу, как будто для того, чтобы тушить угрожавший всем пожар. Вот какой любовью пользовался Крез во всех [греческих] городах! И если бы Кир поступил с ним более жестоко, ему пришлось бы вести нелегкую войну с Грецией» (I, 7). Если исходить из этого свидетельства, то получается, что Крез не зря завалил дарами главные святилища Эллады.

Тем временем в Спарту прибыл посланец лидийского царя с просьбой о помощи. Спартанцы начали собирать армию и готовить корабли, но накануне отплытия получили известие о взятии Сард и пленении Креза. Поход в Малую Азию закончился, так и не начавшись.

4. Завоевание Ионической Греции. 545–544 гг. до н. э

Падение Лидийского царства рикошетом ударило по эллинам Малой Азии. Рухнула стена, защищавшая их от внешних вторжений. Устоять в одиночку против персидской мощи в данной ситуации греки не рассчитывали и отправили послов к Киру. Уполномоченные ионийцев и эолийцев заявили царю, что согласны признать зависимость от Персии на тех же условиях, на каких подчинялись Крезу. Однако Кир только посмеялся над таким предложением и рассказал эллинам забавную байку из жизни своего военачальника: «Когда-то [Гарпаг] попросил девушку у ее отца в жены, но тот, не сочтя его поначалу достойным этого брака, пообещал [дочь] более могущественному, а затем, видя, что [Гарпаг] в чести у царя, [предложил] отдать дочь ему. Однако [Гарпаг] ответил, что в жены он ее уже не желает, но согласен взять в наложницы» (Diod. IX, 35). Персидский царь дал понять греческим уполномоченным, что на тех условиях, которые предлагались малоазийским эллинам до разгрома Лидии, мирного соглашения уже быть не может. Геополитическая ситуация полностью изменилась, и теперь правила игры диктовал Кир, которому были нужны не союзники, а подданные. Однако действовал царь очень хитро.

Он неожиданно заключил союз с Милетом на тех условиях, на которых милетяне в свое время заключили союз с Крезом. На первый взгляд, в этом не было ничего удивительного, поскольку Милет не подчинялся лидийскому царю, в отличие от остальных греческих городов эгейского побережья. Подвох заключался в том, что теперь Милет не мог оказать помощь соотечественникам в борьбе с персами. Осознав это, посланцы поспешили обратно.

Не сумев договориться с Киром, эолийцы и ионийцы решили срочно найти себе могучего союзника. Как и царь Крез, они решили обратиться за помощью к спартанцам. Послы ионийских и эолийских городов прибыли в Спарту, где стали убеждать царей и эфоров вступить в войну с персами. Но спартанцы ответили решительным отказом и выпроводили делегацию прочь. Однако затем решили прояснить для себя положение дел и отправили корабль к берегам Малой Азии.

Прибыв в Фокею, спартанцы на месте оценили ситуацию, посовещались и отправили к Киру посла. Спартанец Лакрин прибыл к персидскому двору и дерзко заявил царю, что поскольку граждане Спарты являются сородичами ионийцев и эолийцев, то они запрещают персам захватывать эллинские города эгейского побережья Анатолии. По свидетельству Диодора Сицилийского, Кир был очень удивлен такой наглостью и сказал спартанцу, «что составит мнение об их доблести, когда пошлет кого-нибудь из своих слуг завоевать Элладу» (IX, 36). С тем Лакрина и отпустил. Шел 545 г. до н. э.

Ситуация на западе Анатолийского полуострова сложилась следующая: Милету ничего не угрожало, поскольку он являлся союзником Персии. Вне опасности находились и эллины, проживающие на островах, расположенных вдоль восточного побережья Эгейского моря. У Кира по-прежнему не было военного флота, и он был вынужден приостановить экспансию на запад, хотя эолийские и ионические города, расположенные на материке, оказались под угрозой вражеского вторжения. Не придумав ничего лучше, эллины стали укреплять свои города.

Кир не спешил. Царь покинул Лидию и отправился в Мидию, чтобы заняться подготовкой к войне с Вавилоном. Своим наместником в Сардах он оставил перса Табала, а хранителем казны назначил лидийца Пактия. Трудно сказать, чем он приглянулся царю, но, как оказалось, выбор Кира был на редкость неудачным. После того как армия персов покинула Сарды, Пактий выждал некоторое время, а затем поднял восстание против завоевателей. Прихватив царскую казну, лидиец бежал к побережью, навербовал наемников и призвал эллинов к походу на Сарды. Ионийцы и эолийцы с готовностью присоединились к выступлению и вместе с наемниками Пактия осадили столицу Лидии.

Кир пришел в ярость, когда узнал о мятеже. Царь призвал к себе мидянина Мазареса и приказал подавить восстание. Но при этом порекомендовал лидийцев не карать, и лишь тех, кто оказал им поддержку, обратить в рабство. Понятно, что здесь Кир подразумевал малоазийских эллинов, в качестве наемников и добровольцев, сражавшихся на стороне Пактия. Геродот данное решение царя связывает с заступничеством Креза за свой народ, порекомендовавшего Киру разоружить лидийцев и приучить их к роскоши. Беда в том, что бывшие подданные Креза, несмотря на славу самых грозных воинов в Малой Азии, и до этого славились своей любовью к различным нехорошим излишествам. Например, греческий философ Ксенофан из города Колофона одной из причин, по которой его сограждане попали в подчинение персам, считал дурное влияние лидийцев:

 
К неге и роскоши вредной страсть переняв у лидийцев,
Жили они без ужасной власти тирана пока,
И на собрания шли, облачившись в пурпурное платье,
Тысячи многие их, всех и не пересчитать.
Гордо они выступали, искусной прической кичась,
Благоухая вокруг запахом мазей и смол[22]22
  История Древнего Востока. Тексты и документы. С. 370.


[Закрыть].
 

Забавно, но аналогичная информация присутствует и у других античных авторов, причем некоторые из них ссылаются на того же Ксенофана: «Колофонцы, по словам Филарха, поначалу отличались строгими нравами, но когда склонились к роскоши, то вошли в дружбу и союз с лидийцами и стали выходить на люди с золотыми украшениями в волосах, как о том говорит и Ксенофан» (Athen. XII, 31). Мораль налицо – граждане Колофона утратили боевой дух, стали ленивыми, изнеженными и, как следствие, были побеждены более сильным врагом. Поэтому говорить о том, что лидийцы не понесли кару за восстание благодаря мудрости Креза, не приходится. Это просто красивая легенда. Скорее всего, Кир решил не ожесточать своих новых подданных жестокой расправой, поскольку не вся Лидия поддержала Пактия. Зато у него появился прекрасный повод для похода против ионийцев и эолийцев. Что же касается руководителя восстания, то царь распорядился взять его живым и доставить в Экбатаны.

Когда Пактий узнал, что против него выступила персидская армия, то не на шутку перепугался, бросил свое войско и ударился в бега. Оставшись без предводителя, эллины, наемники и лидийские повстанцы просто разошлись по домам. Когда Мазарес подошел к Сардам, то и воевать уже было не с кем. Наведя порядок в окрестностях столицы, он занялся розысками Пактия. Оказалось, что мятежник ушел в город Киму, и Мазарес отправил туда гонца с требованием выдать смутьяна. Горожане оказались в сложном положении. Противиться персам они не могли, поскольку силы были неравны, но и запятнать себя бесчестьем, выдав просящего убежище, не хотели. В итоге посадили Пактия на корабль и отвезли на остров Лесбос, в город Митилену.

В принципе жители Кимы рассуждали верно, поскольку ввиду отсутствия флота персы не могли достать мятежника на острове. Но они недооценили продажность своих соотечественников. Когда на Лесбосе появился посланец Мазареса и потребовал выдать Пактия, митиленцы за определенную сумму согласились это сделать. Однако лидийцу в этот раз повезло. Корабль из Кимы еще не ушел, и моряки, забрав беглеца, отвезли его на остров Хиос. Хотели как лучше, а получилось как всегда, поскольку Пактий угодил из огня да в полымя.

Высадившись на Хиосе, он укрылся в храме Афины, рассчитывая на неприкосновенность убежища. Вскоре на острове появились персы и предложили хиосцам земли на материке в обмен на мятежника. Соблазн был велик, Пактия схватили в храме и выдали людям Мазареса. Пленника посадили в застенок, а затем отправили к Киру. Зная о том, как персы расправлялись с мятежниками, можно предположить, что участь лидийца была страшной.

Решив проблемы с лидийскими повстанцами, Мазарес начал наступление на эллинские города. Первый удар пришелся на Приену. У нас нет информации о том, как происходил ее захват, напомню лишь тот факт, что помимо главной линии укреплений в городе был неприступный акрополь. Он возвышался над Приеной на отвесной скале и был доступен для атаки только с одной стороны. У персов могли возникнуть серьезные проблемы при штурме, но не исключено, что город сдался без боя. После этого Мазарес повел войска через долину Меандра, разоряя и опустошая вражескую территорию. Была захвачена и разграблена Магнесия на Меандре, но дальнейшее продвижение персидской армии остановилось, поскольку Мазарес заболел и умер. В военных действиях наступила пауза.

Новым главнокомандующим в войне против малоазийских эллинов был назначен мидянин Гарпаг. По большому счету, это был второй человек в государственной иерархии страны после царя. Именно Гарпаг сделал Кира тем, кем тот в конечном итоге стал, а в битве при Фимбраре совет мидянина относительно верблюжьей кавалерии обеспечил персам победу. Поэтому назначение Гарпага свидетельствует о том, какое серьезное внимание уделял Кир завоеванию греческих городов эгейского побережья.

Прибыв в Ионическую Грецию, персидский полководец возобновил боевые действия, остановленные смертью предшественника. Под удар персов попала Фокея. Мощные стены, сложенные из огромных каменных глыб, служили городу надежной защитой, но без помощи извне, шансы фокейцев на успешный исход осады были невелики. Это понимали и в городе. Но и Гарпаг, увидев мощнейшие укрепления Фокеи, решил договориться с ее жителями по-хорошему и отправил в город послов. Персидские уполномоченные сказали эллинам, что будет вполне достаточно, если они в знак покорности разберут небольшой участок стены и посвятят царю Киру один из домов. Условия более чем мягкие. Фокейцы попросили один день на то, чтобы обсудить предложение, но на это время Гарпаг должен был отвести войска от города. Персы ушли, а фокейцы, не желая подчиняться власти Кира, погрузили на корабли семьи, имущество, городскую казну и отплыли на остров Хиос. Когда Гарпаг вновь подступил к городу, то он был пуст. Персы заняли Фокею.

Впрочем, эта история получила продолжение. Фокейцы не пришли к соглашению с хосцами и решили отплыть в Западное Средиземноморье на остров Корсику[23]23
  Геродот называет Корсику Кирн.


[Закрыть], где находилась их колония Алалия, основанная в 564 г. до н. э. Эллины были уверены, что до этих отдаленных мест руки персидского царя не дотянутся. Но перед тем, как навсегда покинуть родные места, они напали на Фокею и перебили стоявший в городе персидский гарнизон. После чего отплыли от города и демонстративно утопили в море кусок железа, поклявшись «не возвращаться в Фокею до тех пор, пока железо это не покажется на поверхности моря» (Herod. I, 165). Однако это оказались пустые слова, и не более. Вскоре большая часть фокейцев изменила свое решение и вернулась домой, и лишь немногие продолжили путь на Корсику.

Как оказалось, это было не самое лучшее решение. За пять лет пребывания на Корсике фокейцы грабежами и разбоями восстановили против себя всех соседей. Местные жители заключили союз с Карфагеном и начали войну против пришельцев. Фокейцы были вынуждены покинуть Корсику и перебраться в Регий на юге Италии, откуда ушли в соседнюю область Эноторию, где основали город Элий.

Тем не менее пример фокейцев вдохновил жителей Теоса. Изначально они решили дать бой Гарпагу и сражались до тех пор, пока персы по возведенной насыпи не взошли на городские стены. Осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно, теосцы решили покинуть обреченный город. Но в отличие от фокейцев, уплывших за тридевять земель, решили обосноваться гораздо ближе. Граждане Теоса перебрались во Фракию и поселились в городе Абдеры.

Но это были единичные случаи, жители остальных эллинских городов оказали персам ожесточенное сопротивление. Геродот рассказывает об этом в общих чертах и не приводит подробностей. Он лишь отмечает, что Гарпаг «покорил города при помощи земляных насыпей: победив граждан в открытом сражении, он затем насыпал валы кругом стен и таким образом овладевал городом» (I, 162). Рассказав о действиях фокейцев и теосцев, «отец истории» продолжает повествование: «Остальные ионяне, за исключением милетян, решились сразиться с Гарпагом, подобно тому, как поступили и выселившиеся ионяне; все они мужественно сражались за свободу, но были побеждены, взяты в плен, потом остались на своих местах и исполняли все приказания завоевателей. Милетяне, как было сказано выше, оставались в покое благодаря заключенному с Киром союзу. Таким образом, Иония порабощена была вторично» (I, 169). Как следует из текста, единого фронта борьбы против персидской агрессии у малоазийских эллинов не было. Каждый город сражался сам по себе, что и предопределило результат.

После того как персы одержали победу над эллинами, представители городов Ионической Греции собрались в Панионии, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Здесь зазвучали призывы к ионийцам по примеру фокейцев покинуть Малую Азию, уплыть в Западное Средиземноморье и основать один на всех большой город на острове Сардиния[24]24
  Геродот называет Сардинию Сардон.


[Закрыть]. Однако данное предложение не прошло, и все осталось так, как есть.

После подчинения ионийцев и эолийцев Гарпаг начал походы в Карию и Ликию. При этом, как подданных царя Персии, взял с собой на войну и малоазийских греков. О завоевании Карии Геродот написал очень кратко: «Карийцы были покорены Гарпагом, не совершив ничего достославного; достославного не совершили и все те эллины, которые живут в этой земле, а живут здесь, помимо других, и лакедемонские поселенцы книдяне» (I, 174). Впрочем, в дальнейшем историк расскажет о том, как многие карийцы бежали на гору Лида, укрепились в недоступной местности и в течение длительного времени отражали атаки персов.

Очень интересен рассказ Геродота о том, как пытались организовать сопротивление персидскому вторжению жители города Книд, спартанской колонии, основанной в XI в. до н. э. Кроме него, выходцы из Спарты построили Галикарнас и город Кос на одноименном острове, а также Иалисос, Линдос и Камирос на Родосе. Книд располагался на Триопийском мысе Херсонеса Карийского (современный Даладжак) и был окружен крепостной стеной. Благодаря активной торговле город рос и расширялся, знаменитое книдское вино из местных виноградников славилось на все Восточное Средиземноморье. К VII в. до н. э. Книд стал ведущим городом в так называемой Дорийской лиге, в которую входили все шесть городов, основанных спартанцами в регионе.