Текст книги "Под знаком небес"

Михаил Ежов
Под знаком небес

«И павшие простирались у ног моих…»

Неизвестный автор, Эпоха Первых Времен, приблизительно 1475 год

Часть I
Исход

Глава 1
Город Мертвых

Невин стоял на широком каменном балконе дворца и смотрел на потонувший в ночной темноте город. Тут и там виднелись огни факелов, которые ничего не освещали и служили всего лишь ориентирами для заплутавших в переулках жителей.

Причудливая архитектура построек чернела на фоне темно-синего неба фантасмагорическими силуэтами и превращала Бальгон в логово чудовищ. Частоколом поднимались на горизонте иглы шпилей, увенчанных железными флюгерами, выкованными в форме драконов, змей, нетопырей и других причудливых существ; круглились купола и каскадами бежали к набрякшему свинцовыми тучами небу изломанные крыши зданий. Вдалеке же, едва различимые, высились увенчанные сахарно-белыми снежными шапками горы – Кадрады окружали город со всех сторон, и лишь небольшое ущелье, тщательно охранявшееся днем и ночью, позволяло проникнуть в него или покинуть его.

Мрачные пики и утесы казались в темноте синими пятнами, они спали подобно северным великанам, легенды о которых были известны не только в Калливорге и Межморье, но и в Синешанне, откуда со временем пришли в Малдонию. Тихие и громадные, Кадрады высились над Бальгоном, укутанные бархатной и прозрачной темнотой, которую не нарушали ни скрытые низко висящими облаками звезды, ни луна. Покой царил над городом, вековой и неизменный, как сама бесконечность.

В матовой темноте огненным кругом сияло гигантское колесо, установленное в самом центре озера, которое образовывали стекавшие с гор реки. Вода вращала его, и в люльках, прикрепленных к лопастям, плавно взмывали вверх и опускались, скользя над темной водой, вампиры. До дворца доносились их крики и веселый смех. Несколько десятков факелов, закрепленных в уключинах на колесе, расчерчивали небо оранжевыми хвостатыми искрами. Вода в озере дрожала и казалась жидким золотом, время от времени кто-нибудь прыгал в нее, и тогда Невин слышал тихий всплеск и восторженные вопли зрителей.

– Что ты здесь делаешь?

Невин обернулся на голос и увидел Мелиссу.

Вышедшая на балкон женщина была высока ростом и прекрасно сложена. Цвет ее кожи отличался матовой белизной, напоминавшей слоновую кость, а голубые глаза с нежностью смотрели из-под тонких, слегка изогнутых бровей. Казалось, они были способны как воспламенять, так и умиротворять, как повелевать, так и умолять. И Невин на собственном опыте знал, что это соответствует действительности, ведь эта женщина была его женой, единственной любовью и радостью всей его долгой жизни.

Привычка к всеобщему поклонению и власти над окружающими, дарованная тем высоким саном, который она занимала, придавала Мелиссе особую величавость, вообще свойственную жителям Бальгона, почитавшим себя превыше всех остальных народов, включая бессмертных эльфов.

Густые черные волосы, отливающие синевой, были украшены рубинами и тяжело падали на плечи подобно сверкающим алой кровью змеям. Тонкая драгоценная диадема молниевидным росчерком пробегала по ее гладкому высокому лбу, а на шее висела серебряная цепочка с медальоном, изображавшим нетопыря – символ клана Грингфельда, к которому она принадлежала. Поверх темно-синего шелкового платья было накинуто другое – белое, ниспадавшее до самой земли, с многочисленными разрезами и просторными рукавами, доходившими только до локтей. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, заканчивались красивой формы длинными ногтями, а на запястьях мелодично позванивали тонкие браслеты.

– Думаю о том, что сказал третьего дня Ванхорн, – ответил Невин, окинув взглядом безупречную фигуру Мелиссы. – Если Малдония нападет на нас, битва будет страшной. Рыцари сильны и могущественны, им служат боевые машины и колдуны, умеющие повелевать огненными шарами.

– Бальгон хорошо защищен, а наши воины смелы. – Мелисса ласково коснулась кончиками пальцев сумрачного лица мужа. – Кроме того, никто не знает, где расположен наш город. А что касается колдунов, то мне кажется, слухи об их могуществе сильно преувеличены. Простолюдины любят пугать друг друга страшными сказками. Но не нам бояться их.

– Конечно, ты права, – Невин взял руку женщины в свою. – Однако рыцари готовятся к войне. Возможно, кто-то предал нас и открыл дорогу в Город Мертвых. Иначе откуда у них столько уверенности в том, что им удастся заставить нас принять бой?

– Никто не посмел бы нарушить Закон, – покачала головой Мелисса. – Заветы нашего бога нерушимы. Любого, кто покусится на них, ждет смерть.

– Только не для отступников! – Невин ударил ладонью по каменным перилам балкона.

Мелисса невольно вздрогнула.

– Среди нас таких нет, – сказала она тихо. – Все предатели давно ушли в другие земли.

– Им на смену могли родиться новые.

– Они принадлежат своим Хозяевам, и их воля не может навредить нам.

– Если только тот, кто ими управляет, сам не стал предателем, – возразил Невин. – Но в любом случае мы ничего не можем поделать, – он вздохнул и направился в комнату.

– Может быть, стоит спросить совет у Молоха? – предложила Мелисса, следуя за мужем.

– Он уже давно не отвечал на наши обращения, – отозвался Невин, наливая из высокого кувшина в два бокала темно-красную жидкость, распространяющую терпкий сладковатый аромат. Он протянул один из них жене. Мелисса взяла его и несколько секунд задумчиво рассматривала, а затем выпила несколькими долгими глотками.

«Как же она красива!» – думал Невин, глядя на жену. Он не уставал любоваться ею и удивляться этому. Обычно вампиры были непостоянны в любовных делах, и их брачные союзы оказывались скоротечны. Но для Невина Мелисса была всем – с того самого момента, когда он впервые увидел ее. Иногда он представлял, что было бы, если бы она по какой-то причине умерла, но каждый раз гнал от себя эти мысли, не дав им воли.

– Спроси у Оракула, не знает ли он, чем мы не угодили Молоху, – сказала Мелисса. – Бог не может сердиться на нас долго, ведь он знает, что мы всегда верой и правдой служили ему.

– Эртанор ничего в этом не понимает! – Невин раздраженно махнул рукой. – Не знаю, с чего он взял, будто Великий станет говорить с ним.

– Прежде так и было, – напомнила Мелисса.

– Слишком много времени прошло с тех пор, как мы были призваны и началось наше Служение. Иногда мне кажется, что Кровавый забыл о нас. Возможно, он больше не нуждается в своих слугах.

– Ты говоришь… ужасные вещи! – Мелисса поставила пустой бокал на столик и отступила на шаг. – Может быть, времени прошло и много, но только не для Молоха. Кто знает, возможно, для него пролетел один только миг. Для богов время течет по-иному. Их мир не подчиняется обычным законам. И мы всегда мечтали, что и для нас рамки правил раздвинутся, а то и будут разрушены. Именно поэтому мы так верно служим Кровавому – в надежде заслужить если не саму вечность, то хотя бы жизнь, подобную ей.

Невин молчал, глядя в темноту. Медленно и задумчиво кружились в свете желтых фонарей снежинки, похожие на белых ленивых ос. Мощенные булыжником улицы казались спинами растянувшихся по всему городу драконов. Этажи дворцов громоздились друг на друге, их окна маячили в ночи горящими квадратами, в которых двигались черные силуэты.

– Ты сделаешь это, соберешь Вардан? – спросила Мелисса, подходя ближе. – Ради Бальгона. Мы сейчас нуждаемся в единстве, как никогда. Настало время испытаний, и наша раса должна сплотиться.

– Все это началось с Валерио, – с горечью сказал Невин. – Когда его клан осудили на изгнание, те, кто уцелел, поклялись отомстить. Мне кажется, сейчас мы пожинаем плоды своей недальновидности и поспешной… жестокости.

– Странно слышать это от тебя, ведь ты голосовал за изгнание. И прошу, не говори о Валерио, этом грязном предателе! Слишком многие погибли из-за него. Бальгон опустел с тех пор, как Валерио увел свой клан в Межморье. Он преследовал свои цели, не думая ни о чем, не спросив Оракула. Его имя недостойно звучать здесь.

– Ты права, – согласился Невин. – Но я говорю не об этом. Те, кто, несмотря ни на что, остался верен Валерио, представляют угрозу для Бальгона. С этим нельзя не считаться.

– Люди не станут сотрудничать с ними, – возразила Мелисса. – Они ненавидят весь наш народ. Мы для них – воплощенный страх, который слишком давно поселился в их крови, чтобы с ним так легко можно было расстаться.

– Но предатели могут найти того, кто не побоится воспользоваться их услугами. Возможно, кто-нибудь из них тайно сотрудничает с Малдонией, – ответил Невин. – Чернь ведь не обязательно посвящать в планы власть имущих. – Он поставил пустой бокал на столик. – Меня беспокоит этот новый полководец. Почему никто не знает, откуда он взялся? Мы уже потеряли одного нашего соглядатая, а ведь он считался одним из лучших.

– Все эти рабы ничего не стоят, – Мелисса брезгливо поморщилась. – Нужно собрать Вардан, пускай Большой Совет решит, что делать.

– Сначала я схожу к Оракулу, – возразил Невин. – Если он даст ответ, то в собрании не будет необходимости.

– Поступай, как знаешь, – сказала Мелисса, кладя руку ему на плечо. – До сих пор ты не ошибался, и мы все верим тебе. Ты же знаешь, все кланы признали твою власть.

– Но не все сделали это с радостью, – возразил Невин.

– Тебя это беспокоит?

– Разумеется. От недовольства недалеко до предательства.

– Я знаю, что тебя развлечет, – сказал Мелисса, улыбнувшись.

Невин вопросительно поднял брови.

– Надеюсь, ты не забыл, что сегодня твоя жена выступает на Арене?! – спросила Мелисса с притворным испугом. – Это было бы чрезвычайно обидно!

– Конечно, я помню, – усмехнулся Невин. – Уверен, это будет что-нибудь незабываемое.

– Именно так! – подтвердила Мелисса. – И мне пора переодеваться.

Она отстранилась и направилась к двери.

– Не опаздывай, – бросила она, прежде чем скользнуть в коридор.

Невин снова наполнил бокал, сделал глоток и вышел в коридор, освещенный двумя рядами масляных ламп, располагавшихся почти под самым потолком. Пол из резного камня был так истерт, что некогда четкий узор теперь едва просматривался. Все несло на себе отпечаток сотен лет, прошедших с тех пор, как был построен Бальгон, или Город Мертвых.

Невин свернул налево, затем поднялся по витой каменной лестнице и оказался в открытой галерее. Перед ним простиралась круглая арена, засыпанная снегом. Окруженная невысокой каменной стеной, утыканной факелами, она казалась гигантским кратером вулкана. На скамейках кишели вампиры, сверкая украшениями, оружием и пестря дорогими одеждами. Рабы сновали взад и вперед, вверх и вниз, спеша удовлетворить малейшие желания своих господ, угадывая их по едва заметным жестам. Все они были людьми, добровольно позволившими заклеймить себя в надежде когда-нибудь стать такими же, как и их хозяева, носферату, – жестокими, вечно молодыми и бессмертными.

При появлении Невина внизу затрубили герольды, подняв к ночному небу позолоченные горны с развевающимися шелковыми знаменами. Зрители поднялись со своих мест, чтобы приветствовать повелителя Бальгона, и он отвечал им, подняв руку с раскрытой ладонью.

В стене напротив галереи были большие ворота, закрытые решеткой из толстых железных прутьев. Как только герольды опустили горны, она начала медленно подниматься, и через минуту на арену, разбрасывая снег, выскочили три черных пантеры в сверкающих шипами ошейниках, с раскрашенными красной и серебряной красками мордами. Подобно теням они обежали арену, время от времени пытаясь перебраться через каменную ограду, но стены были слишком высоки. Животные глухо и яростно рычали, роняя слюну, в жарких пастях трепетали алые языки, а клыки сверкали подобно жемчужинам.

Вампиры неожиданно разразились криками, и через секунду из-под галереи, где имелся еще один выход, показалась горстка людей, вооруженных пиками, мечами и боевыми топорами. На некоторых были панцири, латы и шлемы, другие шли в легких рубахах и штанах. Они испуганно остановились, озираясь по сторонам, но тут же из ворот позади них выскочили четверо вампиров и несколькими толчками выпихнули обреченных на середину арены.

Пантеры свирепо хлестали себя по бокам хвостами, расхаживая вдоль стен, но, заметив людей, медленно двинулись к центру арены, подобно акулам, устремившимся к добыче. Гладиаторы сгрудились, встав спиной к спине, и выставили перед собой оружие.

Первый хищник прыгнул неожиданно, пролетел над остриями копий и опустился на голову одного из людей. Тотчас группа в панике рассыпалась, и тогда остальные пантеры кинулись на тех, кто оказался к ним ближе всего. Через минуту на арене уже лежало три неподвижных окровавленных тела. Один зверь терзал труп своей жертвы, два других кругами ходили вокруг оставшихся в живых, но полумертвых от ужаса людей.

Вампиры свистели и улюлюкали, подзадоривая пантер, некоторые даже бросали в них камнями, чтобы еще больше разозлить. Один булыжник угодил в голову хищника, слишком близко подошедшего к ограждению, и животное, взвившись на миг в воздух, понеслось поперек арены, потом метнулось в сторону, вцепилось в шею одного из гладиаторов, повалило его, подмяло и с торжествующим ревом разорвало когтями грудь, разбрасывая вокруг себя кровавые куски дымящейся плоти.

Невин зааплодировал, и тотчас другие носферату разразились овациями. Две пантеры бросились на оставшихся в живых людей, и через пару минут все было кончено. На арену выскочили вампиры и быстро утащили трупы. Звери сторонились их, настороженно фыркая. Они шли в нескольких шагах позади носферату, не желая расставаться с добычей, но и не рискуя напасть на тех, кто, как подсказывало им чутье, был мертв.

Когда пантеры остались одни, на арене появилась тоненькая женская фигурка. Зрители поднялись в единодушном порыве, выражая свое восхищение. Мелисса приветствовала их, подняв руку, унизанную драгоценными перстнями. Она сменила голубое платье на черный кожаный костюм и высокие сапоги на ременных застежках. Латы с металлическими бляшками прикрывали только грудь и спину, вокруг шеи сверкал стальной воротник. Никакого оружия у Мелиссы не было.

Она обошла арену, не обращая внимания на хищников, затем повернулась к ним лицом и легко побежала навстречу одной из пантер. Животное присело, охаживая себя по бокам хвостом, алая пасть разверзлась, обнажив белоснежные клыки. Две тени, звериная и человеческая, метнулись навстречу друг другу, столкнулись, и пантера с жалобным воем отлетела назад, тяжело ударившись о землю. Однако зверь мгновенно поднялся, мотнул головой и в три прыжка приблизился к Мелиссе на расстояние не более пяти футов. Две других пантеры кружили вокруг сражавшихся, роняя слюну и издавая приглушенное рычание.

Невин следил за каждым движением женщины, видел, как она готовится отразить атаку, и мысленно улыбался. Он вспомнил свою жену такой, какой увидел ее впервые несколько сотен лет назад возле храма, куда ее привезли венчаться с каким-то человеком (он даже не разглядел его). Хрупкая девушка в белом платье, с голубыми лентами в черных как смоль волосах, она была прекрасна – самое красивое, что он когда-либо видел. Невин прикрыл на секунду глаза, чтобы воссоздать ее лицо, светящиеся счастьем глаза, радостную улыбку. Она ничуть не изменилась. Поистине, эта женщина стоила того, чтобы быть увековеченной.

Зрители взревели от восторга, и, открыв глаза, Невин увидел, что Мелисса сидит на холке пантеры и терзает шею животного когтями. Разорванный ошейник валялся неподалеку, а из артерий на землю толчками лилась кровь. Зверь еще какое-то время пытался избавиться от непрошеного наездника, а затем медленно завалился на бок.

Мелисса соскочила с него и, отряхнув с рук кровь, двинулась к двум другим пантерам. Те с глухим рычанием дожидались ее возле ограды.

Одна взвилась в воздух, но Мелисса перехватила ее на лету и швырнула об землю. Другая попыталась схватить ее за ногу, но вампирша легко подпрыгнула и, полоснув хищника по спине когтями, приземлилась позади него. Оба зверя бросились на женщину, рыча от ярости и боли. Они двигались со скоростью молний, но Мелисса оказалась быстрее. Два точных удара – и одна пантера лишилась глаза, а у другой на шее проступила кровь. Оба зверя с визгом бросились прочь. Мелисса пустилась в погоню, догнала одного из хищников и резким ударом вырвала у животного позвоночник. Пантера на полной скорости грохнулась на землю, по инерции проехала на брюхе футов пять и замерла навсегда, превращенная в груду дымящегося на морозе мяса. Другой хищник прижался к решетке, скуля от страха. Мелисса не торопясь подошла к нему и быстрым, как взмах катаны, движением оторвала голову. Держа ее за загривок, она показала свой трофей задыхающимся от восторга зрителям. Мелисса прошла по арене, оставляя за собой кровавый след, затем бросила голову и поклонилась публике.

Невин знал, что она смотрит на него, он аплодировал, и торжествующая улыбка замерла на его губах. Эта женщина была его мечтой, его жизнью, его сердцем. Он восхищался каждым ее движением, каждым словом и ревновал к тому, что тысячи глаз разделяют с ним этот восторг.

Некоторое время спустя Невин и Мелисса, вновь одетая в длинное платье, на этот раз темно-фиолетовое, шли в сторону тронного зала по широкому коридору, на стенах которого висели картины, потемневшие от времени, покрывшиеся густой паутиной трещин. С них сурово глядели прежние правители Бальгона: Айрак из клана Лергуса, Владемир из клана Ванхорна, Трийдон из клана Майрено, Ругар из клана Валерио… Все давно мертвы…

– Когда-нибудь и я займу здесь свое место, – сказал Невин, останавливаясь перед свободным пространством на стене, подготовленным смотрителем замка сразу же после его воцарения.

– Все правители Бальгона увековечены в этой галерее, – сказала Мелисса. – Они были великими…

– Ты же знаешь, – перебил Невин, – что, даже если я не сделаю ничего значительного, мой портрет все равно будет висеть здесь. – Он тряхнул головой и пошел дальше. Мелисса нагнала его и остановила:

– Тебе понравилось мое представление?

– Конечно, разве могут быть сомнения? – Невин наклонился и нежно поцеловал жену. – Это было незабываемо!

– Я хочу, чтобы ты был со мной сегодня, – сказала Мелисса, притянув его к себе. – Слышишь? Приходи, когда закончишь с делами.

Невин молча кивнул.

Мелисса повернулась и пошла прочь по коридору, быстро удаляясь. Ее фигура, не отбрасывавшая тени, казалось, скользила по полу, со всех сторон освещаемая неверным светом факелов.

Проводив ее взглядом, Невин направился к высокому мраморному трону, скрытому в полумраке зала. Едва он дошел до середины, как вбежали Слуги (так назывались вампиры, подчиняющиеся воле носферату, обратившего их; лишь после смерти Хозяина они становились самостоятельными и могли превращать людей в себе подобных), одетые в серые с красным костюмы, на спине которых был вышит знак их господина – черный нетопырь. Они несли факелы и жаровни, которые расставили вокруг трона, так что сразу стало светло. Один из слуг подошел к Невину и, низко поклонившись, спросил:

– Что прикажет Повелитель?

– Пригласи ко мне Владека из клана Лергуса, – распорядился Невин, – и Сервеса из клана Майрено.

– Да, Хозяин. – Слуга с поклоном бросился выполнять указание.

Невин опустился на трон. Его окружал огонь – языки пламени плясали на тонких черных каркасах жаровен, но не грели и не обжигали. Громкий треск масла и смолы наполнял тронный зал, и Невин ясно чувствовал распространявшийся вокруг запах. Он протянул руку и задумчиво поводил ею над огнем. Пламя обвилось вокруг его длинных бледных пальцев, но не причинило вреда. Невин ощутил только легкое покалывание, как если бы огонь высосал из него немного силы.

Он нетерпеливо побарабанил ногтями по мраморному подлокотнику трона, вот уже несколько веков бывшего символом власти князей Бальгона. Если бы не смерть Прародителя Грингфельда, погибшего несколько лет назад в Аллохеймских горах Кар-Мардуна, Невин сейчас не сидел бы на нем, а по-прежнему оставался всего лишь Слугой. Одна смерть освободила тысячи… Все они стали Хозяевами и его подданными.

Искусная резьба покрывала трон, огромные рубины, сверкавшие при свете факелов, были вделаны в белый, весь в тончайших розовых и фиолетовых прожилках, мрамор. Еще не так давно взойти на него означало получить власть над всей Малдонией: от Холодного Моря на западе и Нордора на юге до Казантара на востоке и Океана на севере. Но в последнее время все изменилось – с тех самых пор, как люди, эти жалкие животные, так быстро размножающиеся и распространяющиеся по земле, прежде всегда покорные воле князя Бальгона, решились объявить Городу Мертвых войну. При этой мысли Невин презрительно скривился. Все это из-за нового военачальника, который командовал армией Малдонии в последнем сражении и одержал позорную для Бальгона победу. Невин в раздражении ударил кулаком по подлокотнику. Кто он такой? Откуда взялся? Рабы-шпионы доносят, что никто не знает, из какого рода происходит этот новый любимец народа. А люди обожают его, своего спасителя и освободителя. Да и этот глупец король, как его… Мирон, кажется… тоже обожает своего воинственного вассала, чье имя никому не было известно всего только три месяца назад. А теперь он получил прозвище Железного Герцога, которое выкрикивает на улицах Венста и Ялгаада чернь, а рыцари пьют за его здоровье в кабаках и на званых приемах!

Двери распахнулись, прервав мысли Невина, и в зал вошли двое. Первый был высоким и мускулистым, тяжелый темный плащ окутывал его с ног до плеч, заколотый спереди золотой брошью в форме черепа. Длинные светлые волосы лежали спокойно, тонкие губы были плотно сжаты, а серые глаза смотрели холодно и высокомерно. Второй, одетый в черный с сиреневым костюм, был ниже ростом, его голубые глаза казались стеклянными на бледном неподвижном лице. Оба были молоды и вооружены короткими мечами.

Остановившись перед троном, они опустились на колени и склонили головы.

– Встаньте, – велел Невин и, когда они повиновались, сказал: – Я решил, что нам всем необходим совет Оракула. Отправляйтесь в Храм и передайте Эртанору, что мы придем завтра в первом часу ночи.

– Да, Повелитель, – оба поклонились. – Мы благодарим вас за оказанную честь.

Движением руки Невин отпустил их. В зал снова вбежали Слуги.

– Какие будут приказания, Хозяин? – спросил старший из них.

– Позовите Мейстера, – велел Невин. – Хочу немного развеяться.

– Не нужно беспокоить этих никчемных пустомель! – тоненький голосок раздался у дверей, и в тронный зал вбежал горбатый карлик в ярко-красной одежде, на животе перехваченной золотым поясом. – Я всегда появляюсь сам и, заметьте, неизменно вовремя. Ну, чего встали? – бросил он слугам. – Убирайтесь! Не видите, вы надоели Повелителю?

Невин с улыбкой отпустил Слуг и поудобнее устроился на троне, окидывая придворного шута ироничным взглядом.

– Мой князь желает развлечься? – карлик расшаркался, едва удерживая равновесие. При этом его левый глаз, словно уголек, вперился в лицо Невина. – Могу предложить первосортных шлюшек с лучших восточных базаров. Берег для себя, но чем не пожертвуешь ради любимого правителя? Нет? Ах да, ведь у вас есть жена. Виноват, каждый раз забываю. Тогда, быть может, повелитель не откажется выслушать коротенькую и поучительную историю, недавно услышанную мною из уст одного заморского купца, до смерти замученного в застенках этого благословенного замка, да прольются все мыслимые щедроты на его доброго хозяина?

– Пожалуй, – милостиво согласился Невин. Мейстер, потомственный шут, всегда знал, как поднять ему настроение. Неистощимый на выдумки, грубый и циничный, он был живым символом Бальгона.

– Тогда позволь мне, князь, примоститься у твоих ног. – С этими словами карлик подковылял к трону и уселся на нижнюю ступеньку. – Так тебе будет удобнее пнуть меня, если мой рассказ не понравится, – пояснил он.

– Начинай, – велел Невин.

– Хорошо. Итак, в некотором королевстве жил один жестокий правитель. Он прославился тем, что обожал сажать людей на кол. Для этого он часто заманивал в свой замок не только врагов, но и собственных подданных, которых почитал за скот и подозревал во всевозможных изменах. Поистине ни до, ни после не было в известных нашим картографам землях короля, способного сравниться в зверствах с этим человеком. Иногда по совершенно неизвестной причине он казнил население целой деревни, расставив по склонам холма колья различной длины и самый высокий предоставляя старосте, дабы он мог перед смертью в последний раз окинуть взглядом свои владения.

Если же кольев не хватало (по нерадивости палачей, не сумевших угадать всю меру ненасытной жестокости своего господина, или же из-за нехватки леса), то остальных обреченных варили живьем, душили, вешали, колесовали, разрывали деревьями, четвертовали или ослепляли. Словом, не существовало пытки, неизвестной этому жестокому и, вероятно, безумному тирану.

– Признайся, ты все это выдумал, – перебил шута Невин. – Никто не может быть так бесчеловечен!

– Уверяю вас, повелитель, – проговорил Мейстер, приняв обиженный вид, – что каждое слово в моем рассказе – истинная правда!

– Ладно, – Невин махнул рукой, – можешь продолжать.

– Благодарю, мой господин, – карлик слегка поклонился. – Так вот. Однажды этот правитель, показавшийся вашей милости столь необузданно жестоким, отмочил шутку позабористей. Он согнал на холм множество народу, и на глазах у несчастных солдаты сожгли их дома, а затем начали сажать всех подряд на колья. К вечеру склон превратился в лес безжизненных или извивающихся тел, а по его склонам рекою лилась кровь. Один из дожидавшихся своей участи содрогнулся при виде этого, и тогда прославленный правитель, о котором идет речь в моем повествовании, велел посадить несчастного на самый высокий кол, дабы уберечь от неприятных запахов человеческих фекалий и крови. Сам он спокойно ужинал у подножия, наблюдая за агонией умирающих. – Карлик остановился и выдержал паузу, ожидая, что Невин засмеется. Правителя Бальгона действительно позабавил рассказ шута, но не настолько, чтобы он пришел в доброе расположение духа. Мейстер, почувствовав это, набрал в легкие побольше воздуха и заговорил снова: – Но на этом не кончается моя повесть. Был еще и такой случай. Однажды этот правитель пригласил в свой замок бедняков, усадил их за свой стол, накормил, а затем объявил, что вся пища была отравлена, после чего преспокойно наблюдал за медленной агонией умиравших. Тех, кто мучился слишком долго и наскучил хозяину замка, добили слуги. Потом этот убийца, столь хладнокровно расправлявшийся с ни в чем не повинными людьми, не раз говаривал, что сделал это для того, чтобы искоренить в своем королевстве бедность, ибо не мог выносить страданий простого народа.

Невин усмехнулся.

– Что ж, это тоже способ, – кивнул он, разглядывая мозаику на полу. – Но я предпочитаю шутки повеселее. Ты сегодня слишком мрачен, мой дорогой шут.

Карлик скорчил недоумевающую физиономию и пожал плечами:

– Ну хорошо, у меня осталась еще одна история, но если и она не удовлетворит Ваше Величество, то я умываю руки.

– Идет, – согласился Невин. – Подожди только, пока я позову слугу. Думаю, ты не откажешься промочить горло.

– Разумеется, нет, – отозвался Мейстер.

Когда слуга принес графин и два наполненных золотистым вином бокала, Невин подал один карлику, а другой взял себе.

– За то, чтобы твои шутки стали веселее и мне не пришлось искать нового шута, – провозгласил он и пригубил вино.

– Выпью за это с удовольствием! – отозвался Мейстер, залпом осушая бокал. – Теперь я могу продолжать?

– Пожалуй.

– Ну, так вот. Все у того же правителя была любовница. Застав его однажды в дурном расположении духа, она решила развеселить его, сообщив, что беременна. Поистине, только женщине могло взбрести в голову воспользоваться столь сомнительным способом поднять мужчине настроение!

Словом, как и следовало ожидать, ее любовник отнюдь не обрадовался новости, обвинил свою пассию во лжи и, чтобы тут же уличить ее, выхватил меч и распорол ей живот…

– Хватит! – прервал его Невин, ставя бокал на подлокотник. – Убирайся, мне не нравятся твои шутки.

Карлик скатился со ступеньки и принял обиженную позу.

– Ты меня слышал? – спросил Невин. – Оставь меня!

Шут мигом ретировался за дверь, семеня коротенькими ножками, похожий в своем алом костюме на перезрелый помидор.

Невин вызвал слуг, велел унести из тронного зала светильники, а затем направился в свои покои. По пути его мысли вернулись в прежнее русло. От решения Оракула зависело очень многое. Действовать по указанию бога – это одно, а подчиниться голосованию – совсем другое. Лучше бы Молох на этот раз внял зову своих слуг и объявил свою волю. Конечно, война с Малдонией начнется в любом случае, но кто ее развяжет – вампиры или люди, – решит либо Оракул, либо Вардан.

Хотя правителем Бальгона был Невин, его слово не всегда было последним – мнению Большого Совета придавалось большое значение. Почти все серьезные решения принимались на нем.

Невин взошел на трон после того, как погиб Грингфельд – первый созданный Молохом Прародитель и глава рода, к которому принадлежал Невин. Его жена Мелисса имела статус Слуги, и как бы ни хотел он освободить ее, не мог ничего поделать, разве что умереть, поскольку Хозяином она могла стать только после смерти обратившего ее. Это угнетало его, он хотел, чтобы его жена была свободна, но закон посвящения в носферату оставался неизменен.

Думал ли он, что их отношения изменятся? Едва ли. Скорее, он чувствовал себя виноватым перед Мелиссой, ведь по статусу она была ниже его, а ему хотелось быть с ней равным во всем.

Невин внезапно остановился на полдороге в свои покои. Постояв несколько секунд, он свернул в ближайший коридор, а затем спустился по узкой каменной лестнице в подземелье замка. Здесь всегда было темно, но в стенах виднелись железные уключины для факелов. На полу толстым слоем лежала пыль, лишь в центре прохода темнела протоптанная дорожка.

Невин задержался перед невысокой мраморной плитой, служившей дверью в усыпальницу, где были захоронены герои – в основном прославившиеся воины Бальгона. Он опустил рычаг, и проход начал медленно открываться. В лицо пахнуло сыростью и плесенью. И это несмотря на сложную вентиляционную систему, устроенную в замке.

Невин стал спускаться по крутой каменной лестнице. Вокруг царил кромешный мрак, но ему это не мешало, ибо он, как и все носферату, прекрасно видел в темноте.

Через некоторое время он оказался в длинном зале с низким сводчатым потолком. Здесь было светло – тридцать факелов располагались на сложенных из крупных, едва обработанных, камней стенах. Трое Слуг сидели за квадратным столом и играли в кости. Одного из них Невин знал – это был смотритель подземелий по имени Карий, из клана Ванхорна.