Текст книги "Die сколько можешь"

Die сколько можешь
Михаил Гапонов

© Михаил Гапонов, 2023

ISBN 978-5-0060-7748-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Люди в этом мире делятся на три категории: у которых есть деньги, у которых есть возможности и ты.

Один писатель понимает, что умер, но не понимает почему, и пытается разобраться во всем этом, понимая, что застрял в странном месте, где его никто не видит, никто не слышит, но на его счастье появляется точно такая же девушка, оба они застревают в пограничном мире, где могут общаться только друг с другом, и со временем понимают, что могут выбраться из этого всего, но только если что-то сделают, однако что остается совершенно непонятно.

Я мог любить по переписке, но это не приносит барышей, тогда что же с ним вдруг приключилось?

1. Ошибка

Мы с тобою незнакомы,

И знакомы не были,

Ты хотела, я хотел,

И опять такого не было.

Ну, тогда я просто, чтобы ты смеялась,

Девственником сдохну, че перебесилась?

Лично я вот, точно, да.

Когда предсмертные конвульсии закончились под черными колесами «Волги», из ее двери вышел седой мужчина, который не переставал пинать голову несчастного.

– Ублюдок! Ублюдок! – продолжал кричать мужчина, в котором умерший, внезапно вышедший из тела, превратившись в приведение, узнал отца своей первой девушки.

Конечно, окружающие тут же скрутили безумца, а приведение Антуана долго пыталось сообразить, точнее, осознать, что его жизнь после смерти продолжается. Он попытался коснуться выжившего из ума старика, но рука прошла мимо плеча.

– Ну, че, ты так и будешь тут стоять? – спросила рыжая бестия, почти прямо на ухо у Антуана.

Испуг, а не возбуждение, тут же будто кольнуло Ключевского булавкой в задницу, что он резко обернулся.

– Ты?

– Я, не ссы, они нас не слышат, – подразумевая сбежавшихся зевак, пояснила незнакомка.

– Но как это, – не договорил фразу Антуан, как дьяволица продолжила за него.

– Возможно? Ха-х, – ухмыльнулась она, – я тебя предупреждала, что быть писателем – это большая ответственность, ты сам привлек такие приключения на свою задницу.

– Это несправедливо.

– Надо было думать раньше, в кого ты суешь свой вяленький перчик, теперь это произойдет не скоро.

Антуан внезапно попытался коснуться пальцем Дьяволицы, как котенок, который увидел себя в зеркале, но та сразу дала ему понять пощечиной наотмашь, что еще один такой контр выпад в ее сторону с внезапным порывом, и случиться что-то пострашнее.

– Не смей касаться меня, понял?

– Да, прости, я просто хотел понять…

– Можешь ли ты меня коснуться? Нет, не можешь.

Антуан раскрыл свою челюсть, и прислонился к своей щеке ладонью в место пощечины.

– А почему тебе можно, а мне нельзя?

– Потому, – пожав плечами, ответила девушка, а затем, будто сказала то, что пришло ей на ум, – потому что мне так захотелось, – и тут же расплылась в обворожительной улыбке.

– Зачем? Это же больно.

– Привыкай, видишь ли, в этом мире – в чистилище, в котором ты оказался нет правил, есть лишь какая-то лютая месть и злость, никто тебе не подаст руку, никто тебя не пожалеет, думаешь, я не знаю, как ты хотел свести счеты с жизнью?

– Эм, – замялся Антуан, теряя уверенность, – а когда именно? Точнее, сколько раз?

Дьяволица заулыбалась, проведя своим языком по красным губам слева направо.

– Знаешь, есть темы поинтереснее, хотя, пойдем, – сказала она, положив руку на плечо Ключевскому, – путь у нас неблизкий, будет, о чем поговорить, – ничуть не скрывая своей усмешки в своем слегка злобном взгляде, предвкушая какую-то ноту удовольствия о том, что сейчас будет много веселого по той причине, что кому-то не везло в жизни так сильно, что проблемы окружающих и их трудности – это звучало бы, как – ну, почему вы дали мне сдачу не сотнями, а полтинниками?

– Понимаешь, – стало было говорить ехидным голосом незнакомая рыжая женщина.

– Стой, а как тебя зовут, я помню, мы встречались, когда то уже, только забыл.

– А, да, да, было дело, я тебя предупреждала, но ты перешел на сторону зла, засмеявшись со мной в унисон, забыл, как там было написано?

Тут память, как молния, пронеслась в голове Антуана, и он вспомнил, как работал в интернет магазине.

– Ну, так вот, я Серафима, ну, падший ангел с обожженными крылами, можно так сказать, я та сущность, что застряла между тем и этим миром и получается и там, и там, могу быть, где хочу, и делать все, что мне захочется.

– То есть, ты просто неудачница с красивой внешностью?

– Это еще почему? – удивилась Дьяволица.

– Ну, ты просто нищая, тебя отпустили на свободу, типо, как бы так…

– А, да, да, я хотела слишком много, думала, что все, что я писала – это будет хитом, а потом мне сказали, что меня никто не держит и мне ничего не должны, так как со мной, – усмехнулась она, и продолжила, – иметь дела – это вредить себе.

– Почему? – удивился Антуан.

– Видишь ли, я набрала много кармических кредитов, не боялась срать окружающим и брала от жизни все, что мне хочется, а потом, когда решила, что это тема для мемуаров, которые меня вознесут, и, кстати, которые меня вознесли, как я думала, а потом эти ублюдки оставили меня на вершине с сожженными крылами, я поняла, что очень-очень сильно ошибалась в том, что чтобы быть успешной, мало иметь то, чем обладала я все это время, короче я прыгнула всем назло, и обвинила людей, что они довели меня до суицида – это моя любимое произведение.

– Зачем ты это сделала?

– Ну, как, я просто напилась, а потом подумала, что…

– Господи, зачем? Не жалко было окружающих?

– Нет.

Тут Серафима прикоснулась своей рукой ко лбу Антуана, и он увидел, как все люди буквально стали радоваться и плясать от счастья, какие-то парни прыгали, держа друг другу за руки на столе, когда новости дошли до них, один молодой человек, который был ее бывшим, и так и не закончил вуз, буквально упал на колени и произнес: – есть справедливость в этом мире. Сам пребывал в психиатрической лечебнице, так как после всего, что натворила с ним Серафима при жизни, сыграло с ним злую шутку, и все обстоятельства сложились так, что он загремел на карете скорой помощи в смирительной рубашке.

– Вот, ну, ты понял, – улыбнулась она, – ты понял, куда мы отправляемся.

– Что?

– Сегодня мы увидим всех, кто будет оценивать тебя, как человека – хороший ты или нет, можно ли тебе доверять или нет, и ты убедишься, что люди – это настоящие твари.

Антуан молча смотрел на свою спутницу, которая подводила его к скамейке рядом с мусоркой.

– Давай присядем.

– Разве нам не надо куда-то идти?

– Нет, нет, с начала мы дождемся медиков, которые напишут тебе констатацию – время смерти, а дальше, дальше мы посмотрим, что будет, кто прибежит, кто тебя пожалеет, зеваки – он не в счет, это просто люди, которым тебя жалко, и которые будут хвастаться до конца своей жизни, что видели это, будут постоянно говорить, что это просто ужас, и когда напьются, будут больше хвастать, что вот они это видели, а вот другие не видели, ну, это в принципе нормально, ведь жизнь это такое место, где стать очевидцем смерти – это самая интересная тема для того, чтобы просто выпить.

Скорая приехала минут через десять, медики спокойно вышли из кареты, как какие-то дачники приехавшие копать картошку с кислыми уставшими лицами, что поделать – работа, есть работа, закурили, кто-то лениво взглянул на часы, один человек натягивал медицинские перчатки, кого то из зевак вырвало прямо на цветочки, но, тем не менее, человек продолжал стоять и смотреть, и даже когда его еще раз вырвало, он стоял и смотрел. Минут через пять, когда людей стало еще больше, все это напомнило какую-то майскую народную демонстрацию шествия на красной площади, где маленькая девочка на плечах среди красных плакатов с белым шрифтом, под громкие лозунги, держала в одной руке мороженое и, облизывая его, смотрела с таким взглядом на происходящее, наслаждаясь лакомством в вафельном стаканчике, что это очень трудно передать, можно только загуглить и понять, что ей не хватало лишь флажочка с надписью: миру-мир.

– Как видишь, среди нет знакомых лиц, – усмехнулась Серафима.

– Да.

– Подожди, сейчас еще обязательно будет упоминание в новостях, что ты немного того.

– Я? – спросил удивленно Антуан.

– Да.

Серафима достала из кармана телефон, и стала листать местную сводку новостей, где спустя полтора часа после разгона демонстрации с применением слезоточивого газа, чтобы хоть кто-то заплакал, появилась новость: неизвестный попал под колеса машины.

Антуан никогда не забудет картину рядом с мусоркой перед его глазами, как человек с громкоговорителем вышедший из автозака самым последним, после сотрудников ОМОНа с щитами в противогазах, обратился к толпе:

– Раз, раз.

– Вилкой в глаз, – выкрикнул кто-то из толпы, что вызвало смех у некоторых людей в первых рядах, услышавших негромкую слегка робкую настройку мегафона, однако дальше последовало обращение от сотрудника:

– Внимание, граждане! Вы не плачете, поэтому мы применяем слезоточивый газ!

После того, как старший группы облизнул себе палец, чтобы понять направление ветра, кинул себе под ноги две гранаты с слезоточивым газом, и тот бурно стал распыляться по ветру к толпе, затем он глубоко вдохнул, и натянул себе противогаз. Скорая помощь спокойно погрузила безжизненное тело Ключевского в пластиковый черный огромный пакет, и уехала.

– Ой, пойдем отсюда, у меня туш сейчас потечет, – отозвалась какая-то барышня на шпильках, хватая молодого человека под руку, девочка с мороженым еще помахала резкими движениями флажочком с надписью: миру-мир, а потом зачем-то бросила его на асфальт, наверное, она даже и не вспомнит об этом, когда подрастет.

В новостях же, рядом с записью о несчастном случае так же появилось упоминание, что в Крыму полиция применила слезоточивый газ, чтобы разогнать несанкционированную акцию протеста, темой которой стала: верните цены на бензин, как десять лет назад.

Однако в госдуме заявили:

– Мы не можем пойти на преступные требования, так как с учетом инфляции бензин подорожает на пятнадцать рублей, а цена на ДТ же и вовсе, взлетит на двадцать пять.

И к новостям спорта:

– Чикаго Буллз проиграли Баффоло Брейвз с небольшим отрывом, но стоит отметить игру быков. И немного о лыжном спорте, российские чемпионки заняли призовые места и устроили демонстрацию на пьедестале, распевая песню: нас не догонят, за что все были дисквалифицированы с соревнований.

В репортаже три лыжницы, стоявшие на пьедестале громко принялись распевать «Нас не догонят» и изображать езду на лыжах, мысленно применяя палки, Рыскова, которая получила золотую медаль, стоя выше всех, во время наклона для медали, внезапно вскрикнула: нас не догонят, и душевный порыв подхватили так же и две другие девушки, а когда они принялись изображать езду, награждавший мужчина, стоявший перед Рысковой, из-за расположения камеры, казалось, буквально получает в лицо русской женской промежностью.

– Это позор для всей России, – проговорил Чилийский тренер, – такого вопиющего случая не было за всю историю лыжного спорта, вы даже не понимаете, как это выглядит для спорта, я считаю, что судья правильно сделал, когда всех их дисквалифицировал, таким людям не место в большом спорте!

Безусловно, первое место после отечественных спортсменок заняла Чилийская спортсменка.

– Вот видишь, это все, и никто даже и не узнает, что тебя тут переехали, – перестав смеяться, проговорила Серафима.

– Слушай, а долго ты тут? Ну, – решил уточнить Антуан, – между бытием и небытием.

– А, – задумалась сразу же став серьезной дьяволица в лице, – ну да, не помню даже, когда это произошло, помню, как ко мне в комнату прилетел камень, пробив окно, и вот тогда, под точно такую же демонстрацию, я вышла на карниз, подумав, что это будет круто.

Ключевской удивился.

– С какого этажа ты упала?

– Со второго, – спокойно ответила девушка, злобно захохотав.

– Но, – еще больше удивился Антуан.

– А, да, я же тебе внушила часть своего воспоминания, когда уже лежала, ну, на, смотри, – проговорила она, опять прислонившись пальцем ко лбу.

Когда пьяная Серафима вышла со второго этажа из окна, она упала на четырех человек, люди стали рвать на ней одежду, дергать за волосы как куклу, какая-то злая собака грызла ее руку, кто то сорвал золотую цепочку и побежал наутек.

– Сиськи, сиськи, покажи сиськи! – кричал какой-то пьяный полный мужик.

На этом воспоминание оборвалось.

– Но.

– Че? – впилась своим взглядом Серафима, – Показать?

– Нет, пожалуй, не надо, – сказал вслух Ключевской, однако тут же посмотрел на грудь, – а было бы неплохо, – подумал он.

Серафима опять отвесила пощечину Антуану.

– Да перестань меня бить! – возмутился Ключевской, придя в гнев.

– Вот, вот, таким ты мне нравишься больше.

Прохожий человек мимо скамейки остолбенел, глядя как Серафима, сидящая спиной, сняла с себя верхнюю одежду, оказавшись перед Антуаном нагой по пояс, тут же поскользнулся на том месте, где были недавно мозги Ключевского, и выругался нецензурным выражением на букву: б.

2. Ошибка

Я тебя, б…, засужу!

Вот… смешно,

И больше не ругайся.

Мы проехали, не вспоминаем.

Так речь совсем не обо мне?

Тебе виднее,

Ведь он уже пописал

на здание суда.

Пара пробиралась по ночным улицам, поглядывая на витрины с круглосуточными закусочными.

– Это настоящий ад, я чую запах, но не могу есть.

– Не ной, – проговорила Серафима.

– Ну да.

– Ой, привыкай, не все так страшно.

– Слушай, а может мы не просто так здесь, ведь что-то нас держит в этом мире?

– Да, нас явно что-то держит, – захохотала дьяволица, проходя мимо банкомата.

– Знаешь, мне кажется, я понял.

– Что ты понял? – спросила Серафима.

– Мы должны что-то сделать, чтобы либо уйти, либо…

– Либо что?

– Не знаю, не знаю, – задумался Антуан.

Мимо по проспекту прошла счастливая пара.

– Слушай, а может нам заняться этим? – тут же спросил Ключевской у дьяволицы.

– Ага, знаешь, если бы все так было просто, но у меня ничего не получится.

– Это еще почему?

– У меня там пустыня, хочешь посмотреть?

– Нет, спасибо, хотя, – представив, как Серафима сейчас покажет ему то, что ниже пояса, опять пропал в своих фантазиях.

– Да ладно тебе, нас все равно никто не видит.

– Но тот парень, который упал, он же поскользнулся не на ровном месте?

– Ну, да, если быть точной, то на твоих мозгах.

– А давай проверим? – внезапно посетила мысль Антуана.

– Что проверим?

– Давай, покажи мне еще раз свою грудь! Мне кажется, если я правильно понял, то именно так мы и влияем на людей в этом мире.

– А что мне за это будет? – внезапно воспротивилась Серафима.

– Как что?

– Знаешь, а давай лучше ты покажешь что-нибудь?

– Но, – покраснел Антуан.

Внезапно послышался стук поезда, пара оказалась рядом с небольшим возвышением вдоль железной дороги.

– А ты ни разу не показывал свою задницу проезжающему поезду?

– Нет.

– Ты хотел проверить свою теорию?

Когда состав приблизился, и стук железных колес на рельсах от стыков били по земле на стыках, под тусклым фонарем Антуан попросил Серафиму отвернуться, и, наклонившись, спустил с себя штаны. Люди, сидевшие у окон, смотрели с уставшими от дороги лицами. Свет из окон, как небольшая зебра, озаряющая чуть больше тусклый свет от фонарей, освещали Ключевского в три погибели.

– Мне кажется, что это не работает, – проговорила Серафима.

– Ну, да.

– Тебе бы жопу побольше.

– Какая есть, – отозвался Антуан, застегивая ремень.

В это время в новостях появилось упоминание, что целый квартал перекрыли, и была разогнана какая-то несанкционированная акция, что зачитала вслух дьяволица. Появились многочисленные упоминания, что почти сто человек стали очевидцами странного неопознанного объекта тощей формы.

– Знаешь, я вот понимаю, что ты совершил все ошибки Иисуса Христа, поэтому оказался перееханным.

– Что?

– Ну, смотри, во-первых, ты не использовал псевдоним, во-вторых, был в кругу тех, кого не знал, в третьих – был излишне добр и этим все пользовались, в-четвертых, ты слишком правильный для этого мира, в-пятых…

Когда пара вышла в центр города, Серафима все продолжала счет ошибок.

– В семьсот сорок шестых…

– Хватит! – не вытерпел Антуан.

– Вот, и именно поэтому к тебе пришли сразу те, кто не хотел бы, чтобы правда всплыла наружу, как твои кишки из-под машины, короче их оказалось больше, чем тех, кто хотел бы, чтобы ты выжил, а таких, как ты понимаешь, совсем нет, да и я бы тебя прихлопнула бы в офисе, если бы знала, что ты станешь таким как я.

В этот момент лицо Серафимы оказалось таким сочувствующим, или даже слегка влюбленным.

– Я тебе нравлюсь? – смело спросил Антуан, будто искал какую-то взаимность.

– Нет, просто мне надоело одиночество, твоя жопа не то, что мне нужно.

Ключевской отвернулся, глядя на то, как на дороге шли навстречу люди, причем одетые не по погоде, кто-то из них одет был даже в шубу, казалось, это настоящий бомонд в теплых краях, а одна зеленая сумочка на плече дамы на каблуках звенела, как кошелек в средневековье, точнее мешочек с золотыми на поясе. Дьяволица бросила свой осуждающий взгляд на весь этот идущий сброд, а когда прохожие приблизились, специально толкнула Антуана на девушку на каблуках.

Внезапно для обоих Ключевской завалился на даму, однако на деле со стороны все выглядело, будто несчастная подвернула ногу, ее сумочка слетела с плеча, пользуясь замешательством, Серафима схватила ее и побежала по улице. На глазах у прохожих, которые едва успели сообразить и включить телефоны, произошло очередное странное событие в городе.

– Как сообщают очевидцы, сумка пролетела три квартала, уворачиваясь от того, чтобы ее схватили, а потом упала, в ней полностью исчезли все наличные.

Серафима, словно пробежавшая поле на матче регби, засовывала к себе в карман купюры, когда Ключевской ее догнал.

– Как, как это тебе удалось? – сразу же восклицал он.

– Не знаю, ты давно мечтал покушать?

– Да.

Два счастливых полупризрачных человека ели беляши.

– А может, нам просто надо делать плохие поступки, чтобы влиять на происходящее?

– Кстати, может, интересно да? Нам даже удалось что-то купить, может…

Тут Серафима перебила жующего Антуана.

– Сила в деньгах, без них мы ничто, на нас даже собаки голодные не смотрят, хотя чуют же, чуют.

– Да, без бумажки ты… – жуя, философствовал Ключевской.

– Слушай, если уж так устроен наш мир, что еще сделаем?

Город буквально погрузился в новости, которые показывали настоящую мистику, причем происходящее часто попадало на камеры телефонов, которые удалось включать очевидцам во время чего-то странного.

Самое частое явление – в магазине порой открывался холодильник, оттуда извлекались обычно две бутылки вина, открывались штопором, парящим в воздухе, но на деле в пограничном мире все было так, два человека прямо в магазине открывали спиртные напитки, и прямо рядом с холодильником, рассевшись на полу, пили из горла.

– Охренеть, – сказал один из очевидцев, видевший происходящее, снимая все на камеру.

И все как один зеваки, стоявшие рядом, делали то же самое, запечатлевая происходившее.

– Дебилы, – проговорила Серафима, поглядывая на стоящих рядом зевак.

Антуан внезапно отпустил отрыжку, однако на видеофайле показалось, будто на глазах исчезающее вино из бутылки рыгнуло, а может это сделало горлышко бутылки, звук этот даже чем-то напугал свидетелей.

– Этот звук мог оказаться предупреждением, речью потустороннего мира, где заблудшие души пытаются донести нам что-то важное, – рассуждал эксперт по аномальным явлениям, обсуждая видео на своей передаче, – заметьте, если замедлить файл и подчистить частоту, то мы услышим выражение на старо арамейском языке.

– А потом, – рассказывала девушка на какой-то передаче, глядя в камеру, как на дуло пистолета, – оно вошло в меня, но, но с самого начала моя юбка задралась, когда я стояла в очереди, мне показалось, что это сквозняк, а потом, потом.

– Давайте, успокойтесь, я прекрасно понимаю ваше состояние, – проговорил ведущий, – не переключайтесь, после короткого рекламного блока Кристина обязательно расскажет нам, что же случилось с ней потом.

– Банка кока-колы стала новым обсуждаемым трендом на улице нашего города, – рассказывала телеведущая с накрашенными красным лаком ногтями, – все произошло рядом с женским лицеем, когда перед тем, как внезапно разбилось окно от брошенного в него камня, одна школьница утверждала, что перед тем, как включила камеру, дорожный знак погнулся, а после этого в воздухе появилась и открылась красная банка, содержимое которой исчезло на глазах, а после этого она сжалась на глазах у учениц, раздалось громкое рычание, многие школьницы, испугавшиеся за свою жизнь, тут же сбежали с уроков.

Ключевской же, сжал руки к паху, напрягая при всем этом свои мышцы груди, напоминая слегка обезумевшего орангутанга с его свирепым кличем в джунглях, чтобы все убежали с его территории, смачно отрыгнув, на фоне белого круглого дорожного знака с красной окружностью на краях в профиль его лица, означающего – движение запрещено, согнутого в левой части его окружности.

– Слушай, – рассуждал Антуан, бредя по улице с обнаженным торсом, почесывая себе бритую подмышку, – мне кажется, или я не потею?

– Да, тебе еще везет, что у тебя встает.

– А, – удивился Ключевской.

– Да, поэтому я уже не теку.

– Но как?

– Что как?

– Как тебе это удавалось?

– Я знаю, что по определенным дням парням что-то снится.

– Боже, но сколько раз?

– Ой, – махнула рукой Серафима, – давай не будем.

Мимо проходила какая-то девушка, выходившая из здания с колоннами, став перед ней, буквально уперевшись лбом, Ключевской остановил даму, пощупав грудь. Девушка, которая ощутила, что у нее сжалась левая грудь, сразу же испугалась, хотела сделать шаг, но стояла как вкопанная, Антуан даже положил свою руку ей на ягодицу.

– Да оставь ты ее в покое, она же в джинсах.

– И что? – щупая дальше женское тело, спросил Ключевской.

– То, ты как школьник, который занимается петтингом.

– А может мне этого не хватало при жизни? Знаешь, моя жизнь была такой скучной, мне вообще показалось, что меня специально вычеркнули из жизни, чтобы я наверстал упущенное.

– И что? В чем прикол?

– Ну, как, ты вот мороженое жрешь, и жрешь, я тебе ничего не говорю же?

– Когда лев хочет, он просто берет, а не выпрашивает.

– А ты не ревнуешь?

– Кого? – скривив лицо, спросила Серафима, поедая мороженое, глядя на Ключевского, который явно напугал прохожую.

Антуан хлопнул на прощание девушке по ягодице, и пара поплелась дальше по людным улицам.

– Ты знаешь, мне кажется, что все в этом мире происходит неслучайно, – абсолютно равнодушно рассуждал Ключевской.

На приеме у маммолога девушка оголила свою грудь.

– А на что у вас жалобы? – поинтересовался врач.

– Знаете, моя грудь, она стала то сжиматься, то разжиматься, мне кажется, точнее я слышала про то, что это может быть что-то на гормональном уровне.

Уже в другом кабинете, врач психолог внимательно выслушивал бедную девушку.

– Как диссоциативное расстройство?

– Так, – спокойно консультировал врач.

– А что это?

Когда уже стемнело и на небе появилась убывающая Луна, Ключевской и Серафима лежали на крыше дома, поглядывая на небо.

– Как это здорово – не мерзнуть и не потеть, – рассуждал Антуан, лежа на спине.

– Ну, да, не спорю.

– Слушай, а я тебя вообще никак не возбуждаю?

– Нет.

– Почему?

– Ты слишком правильный, что ли, у тебя просто такое выражение лица, как будто ты вообще самых верных и добрых правил, вот не хватает в тебе этой, как его, крышесности какой-то.

– Чего?

– Необдуманных поступков, проще говоря.

Усмехнувшись, Ключевской посмотрел на Серафиму.

– Я божья искра, что всегда, хочет тебя, а спит с другими.

– Вау, и как? – равнодушно поинтересовалась девушка.

– Что как?

– Помогает?

– Мне кажется, что ты просто о себе слишком много возомнила.

– Так, и что?

– Ничего.

– Короче, ты меня не возбуждаешь, как тебе еще сказать и разговоры эти…

– Ну да, знаешь, мир без денег выглядит совсем другим.

Внезапно забравшись на рыжую барышню, закинув ноги на плечи, человек попытался что-то сделать, стянув джинсы, а потом перед его глазами возникла картина, как он воткнулся в грубый песок, точнее лег в песок, уткнувшись тем, что не должно туда втыкаться.

– Да я даже сопротивляться не буду, – пояснила барышня, наблюдая, как несчастный стал стонать, скривив лицо, – доволен? – добавив, ехидно спросила Серафима, спокойно глядя в глаза Антуану, сползающего с нее, как будто ударился плашмя о воду.

Когда тишина смолкла, и Ключевской молча смотрел на звезды, девушка начала рассуждать.

– Знаешь, вот если бы мне было с тобой весело, то я бы, наверное, может и…

– Заткнись, – спокойно оборвал разговор Антуан, – слушай, вот мы спим на крыше, или нам все это кажется?

– Да, и вроде дождь должен быть.

– Знаешь, по таким дням из меня по идее невозможно вышибить искры, но я почему-то на тебя полез.

– И зря, – усмехнулась Серафима, – все должно быть наоборот, ты же свои флюиды выбрасываешь немного раньше, а потом должен просто ходить, как маленький мальчик с глазками на мокром месте.

– Чего вдруг? – спросил Антуан с тут же повлажневшими глазами.

– Ой, я тебе не верю, – отмахнулась Серафима, будто какая-то сельская барышня, лузгающая семечки на лавочке, равнодушно смотрящая на жизнь по той причине, что в этой жизни ей уже все настолько надоело, что непонятно вообще, зачем она живет?

Молча встав, и направляясь к краю крыши, Ключевской посмотрел вниз.

– Ты куда? – поинтересовалась Серафима.

Сделав решительный шаг, молодой человек упал, поднялся, поправил себе волосы на голове и поплелся дальше по улице.

– Тоже мне, нашла шута, – подумал про себя Антуан, – так, а чтобы я сделал, вернее, чего хотеть, когда ты можешь абсолютно все, и тебе за это ничего не будет?

Ничто так не омрачает настроение, как шалость, которая вроде бы и осуществлена, и даже замечена людьми, но рассказать, а точнее заявить кому-то, что это сделал именно ты, нет. И хоть кол на голове чеши, точнее, вбивай в нее, и даже заливай огромный рекламный щит краской со своим изображением, все это не поднимает тебе настроение.

– В чем суть моего бессмертия? Если бы я вроде и есть, и вроде бы меня нет, – размышлял уже вслух Антуан, поедая сосиску на глазах у изумленных дам в автобусе, его глубокий опечаленный философский взгляд, направленный в окно, был не замечен дамами, снимавшими исчезновение сосиски в общественном транспорте.

– Боже – это правда происходит, – констатировала факт одна из них, прикрывая свой рот, но в дисплее телефона, сосиска просто исчезала, невидимый человек кусал ее.

– Эх, если бы они знали, как мне скучно в этом мире, и ничто не может изменить мое настроение.

– Ты знаешь, о чем я подумала? – усмехнулась одна из пассажирок.

– Да, да, и я о том же.

Тут Ключевской ощутил подъем сил в своих джинсах, которые были так же не видны, и достал из них еще одну сосиску.

– Боже, – слегка испугавшись, произнесла та, что сидела слева, ближе у окна.

Антуан встал и, изображая сигарообразный объект начал приближение с женским ртом, но слегка покружив ею в воздухе. Когда колбасное изделие приближалось к верху носа, по центру лба, глаза девушки сошлись к носу, и, не вытерпев, она закричала на весь салон.

Ключевской от ее взгляда не мог сдержать слез от смеха.

Когда автобус остановился, две девушки убегали от преследующей их сосиски, которая гналась за ними по улице, что так же попало в передачу, где обсуждали аномальные явления в городе.

– Мы заплатим вам сто пятьдесят тысяч, если вы придете к нам на программу, – говорил ведущий с телеканала, – и расскажите, что с вами произошло.

– Нет, – проговорила девушка по телефону, как отрезав, грустно поглядывая в окно из своей квартиры.