Текст книги "Всегда рядом"

Строфа (4)

Утром Флориана разбудили звуки игры на рояле. Это упражнялся младший брат Иосиф. Он с детства имел склонность к музыке и у него хорошо получалось. Мелодия звучала плавно, и когда он доиграл, раздались громкие аплодисменты родителей.

Юноша взглянул на часы. Он не услышал, как звонил будильник, поставленный на девять утра, поэтому пришлось встать на час позже. Но Флориан пока все успевал. Первым делом он принял прохладный душ. Вода освежила его и помогла прийти в себя после ночного кошмара, который, впрочем, начался еще вчера днем. Шелковые объятия смыли дурные мысли и предчувствия вместе с неприятным осадком, оставшимся после встречи с Жоржиной. Затем он оделся и принялся складывать вещи.

Не так парень представлял себе отъезд на полгода из родного дома…

Родители с младшим сыном завтракали в гостиной. Флориан и Иосиф носили одну фамилию, но были совсем не похожи. Темноволосый, сероглазый Флориан имел тонкие черты лица. Когда он улыбался, его щеки украшали трогательные ямочки. Иосиф же являлся его полной противоположностью: непокорные светлые волосы контрастировали со смуглой кожей и сверкающими лукавством черными глазами. Отличались братья и по характеру.

Винсент, уже в костюме, просматривал газету. В одежде он неизменно придерживался классических вкусов. На лице Изабеллы играла безмятежная улыбка, и Флориан подумал: пусть лучше мама улыбается, чем будет смотреть на него как-то по-другому. Может, с жалостью, озабоченно сдвинув брови.

Родители с усмешкой наблюдали, как он растерянно мечется в поисках вещей, которые собирался взять с собой. Они не спрашивали, как сын провел последний день перед отъездом – в полной уверенности, что и сами это знают. Не хотели допытываться и тем самым смущать его. А у Флориана не хватило ни духу, ни времени рассказать, что же на самом деле случилось.

Юноша считал, что вчера поступил правильно, когда ушел из кафе. Пожалуй, так надо сделать и сейчас. Иначе еще немного, и любопытство возьмет верх; родители решатся задать несколько вопросов, а за ними последует не меньше дюжины других. И они не отпустят его, пока не услышат ответы, которые парень пока не готов был дать. Даже самому себе.

Флориан переступил порог гостиной с твердым намерением присесть на дорожку и быстренько со всеми попрощаться. Иосиф, в отличие от матери, находил торопливые сборы старшего брата не такими уж забавными. Он смотрел на него и беспокойно ковырял ложкой в тарелке с овсянкой. Винсент взглянул сыну в глаза.

– Флориан, ты сегодня молчалив. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Спасибо, я в порядке.

– Посиди с нами на дорожку, – предложила мать.

– Хорошо, но мне скоро надо ехать.

– Скоро – не сейчас.

Юноша привычно обвел взглядом помещение. Мебель в квартире значительно больше подходила для антикварной лавки, чем для семейного очага. Старинные шкафы, комоды, сундуки и стулья с тайниками…

На низеньком круглом столике мама расставила в каком-то одной ей ведомом порядке фарфоровые фигурки домашних животных и детей. Припертая к стене возвышалась стеклянная этажерка высотой с жирафа. В ней хранились чайный сервиз и декоративные яйца в золотых подставках. Кашмирский ковер с узором хешти поражал взор насыщенностью красок и блистанием нити.

Парень в очередной раз подумал: зачем они всю жизнь существуют в этой обители замороженной красоты? Их дом больше напоминал музей, нежели то место, где просто приятно жить. Его семья владела и другой жилой недвижимостью, но обитали они преимущественно здесь. Эта квартира с детства ассоциировалось у Флориана со строгой музейной табличкой, гласящей «Руками не трогать!»

Однако за долгие годы он привык к этой обстановке. Все стало родным. И ему было удивительно приятно просто коротать здесь время. Он еще не уехал, а чувство ностальгии уже давало о себе знать…

Вдруг горничная проводила в гостиную какую-то незнакомую женщину, одетую в бесформенную юбку до щиколоток и пиджак. Высветленные волосы собраны в пучок, глаза скрыты толстыми стеклами роговых очков… Она окинула все хозяйским взглядом, не сочтя нужным даже поздороваться. И обратилась к Флориану:

– Это вас мне предстоит учить?

Юноша в недоумении уставился на незнакомку, потом посмотрел на родителей. О чем речь?

– Это преподаватель музыки, – извиняющимся тоном пояснил Винсент. – Она будет давать Иосифу уроки игры на рояле.

Флориан перевел взгляд на кабинетный рояль, звуки которого разбудили его утром. Черный, отполированный, старинный, как и все в этом доме, кроме самих его обитателей. На нем блестел золотом канделябр со свечами.

– Ну что ж, я рад за тебя! Удачи в учебе, Иосиф, – сказал парень и хлопнул младшего брата по плечу.

– Так ты уже готов ехать? – спросила Изабелла.

– Я оденусь за пару минут. Довезу тебя, – предложил отец.

– Нет-нет, не стоит! – ответил парень. – Позавтракай спокойно, а я пойду, пока не опоздал.

– Но ты не опаздываешь. И я не заметила, чтобы ты с утра что-то ел, – упрекнула его мать. – Сейчас принесу тебе завтрак.

– Я самостоятельно выучил одну мелодию. Пожалуйста, послушай! – попросил Иосиф.

– Только недолго, – согласился Флориан.

– Найди себе место и садись, – велела учительница музыки.

Она произнесла это так, будто находилась у себя в классе, окруженная несмышлеными учениками. Похоже, эта женщина слишком часто проявляла надменность. Другой манере разговора она уже давно разучилась.

Флориан сел рядом с отцом, и ножки софы под бархатным покрывалом, демонстрирующим пасторальные сценки, еле слышно скрипнули.

Иосиф расположился на крутящемся стуле перед роялем и принялся играть Вагнера. Учительница же стала задавать ему темп взмахом руки. Неожиданно рука педагога дрогнула, и Иосиф тут же сбился. Мелодия превратилась в какофонию.

– Пальцы должны двигаться волнообразно, Иосиф! Играй мягче! – скомандовала учительница.

Мальчик попытался подстроиться под новые указания, но это еще больше расстроило композицию.

– Не могу, – наконец выдавил он из себя, и прекратил игру.

– Это жесткая мелодия, а так у него пальцы заплетаются, – прокомментировал Винсент.

– Не перечьте мне! – возмутилась учительница. – Если сказано «мягко», то ученик должен спрашивать лишь, насколько мягко.

Иосиф покосился на маму, пытаясь понять, как ему себя вести, но женщина лишь покачала головой. И заметила:

– Знаете, без вас у него лучше получалось…

– Этого не может быть! – обиженно бросила учительница.

Винсент кивком головы поддержал супругу.

– Думаю, вам не следует мешать нам заниматься. Это мой урок – и я проведу его, как задумала, – процедила женщина.

– Простите, – произнес мужчина, – но на сегодня достаточно. Мы подумаем над вашей кандидатурой…

* * *

Флориан попрощался с родителями и братом. Сказал, что будет скучать по ним, позвонит им уже из большого города в чужой стране, после чего ушел…

За ночь на клумбе распустились розы. Кусты оказались усыпаны нежными цветами, источавшими головокружительный аромат. Лепестки поблескивали капельками росы, над ними кружили бабочки. В голубом небе ярко сияло солнце, на улице чувствовалась утренняя прохлада. После вчерашнего дождя земля еще не успела прогреться.

Флориан, улыбаясь, вытащил из кармана ключи от автомобиля, припаркованного неподалеку, отключил сигнализацию, бросил чемодан с вещами в багажник и сел за руль. Белый медведь Вирджил обосновался на пассажирском сидении. Мотор послушно взревел, и юноша двинулся в путь.

Шестнадцать километров, отделявших его от центра города, парень преодолел за семь минут. Утром в воскресенье дорога пустовала, это позволяло ехать быстро. Он промчался мимо ипподрома и приближался к внушительному холму, увенчанному крестом высотой метров в двадцать.

Сбавить скорость пришлось уже на подъезде к нему – там неспешно двигалась длинная вереница грузовиков. Несмотря на то что на улице стояло лето, этот участок казался по-осеннему холодным, как будто за окном был ноябрь. Даже легкая дрожь пробежала по телу. На секунду у Флориана мелькнула мысль, что это крест Дуфингальда Бремора, что было, конечно, нелепо, ведь Дуфингальд Бремор являлся серийным маньяком-убийцей. Впрочем, Флориан никогда не удивлялся своим ассоциациям, порой весьма причудливым.

Дороги пустовали, но зато терминал авиакомпании оказался забит людьми. Флориан держал в руке билет второго класса, а это значило, что в числе первых пассажиров он в самолет не попадет.

Очередь продвигалась. Фоном к шуму – разговорам, топанью ног, шелесту газет – играла спокойная мелодия, призванная успокаивать пассажиров и отвлекать от мельтешения и суеты. И, возможно, карманных грабителей. Она не обрывалась даже во время громких объявлений, наполнявших пространство зала регистрации.

Флориан уже сдал багаж и ожидал своей очереди перед стойкой регистрации. Неожиданно он почувствовал позади себя какое-то движение – и, обернувшись, увидел группу полицейских. Одетые в бронежилеты и с автоматами в руках, они настойчиво приближались, расталкивая очередь.

Парень осмотрелся и увидел еще одну группу автоматчиков. Опущенные визиры шлемов свидетельствовали о серьезности ситуации. Офицер, замыкающий колонну, резко жестикулировал, выкрикивая команды в рацию. Юноше тут же показалось, что тот указал автоматчикам именно на него.

– В терминале D проводится посадка на рейс K26-48, – раздался женский голос из громкоговорителей, такой спокойный и невозмутимый, будто никакой особой ситуации не возникло, и кроме пассажиров, в аэропорту нет тридцати полицейских, вооруженных до зубов. Тем не менее, люди начали паниковать.

Внезапно один тип, стоящий в самом начале очереди, сорвался с места и попытался прорваться к служебному коридору за стеклянной дверью. Несколько человек попятились, женщина с ребенком вскрикнула от неожиданности. Пожилой мужчина позади нее, сбитый с ног, упал, застонав от боли. Полицейские в бронежилетах тут же бросились за ним и окружили беглеца, набросив на него сеть, будто на рыбу. А фоном все продолжала играть ненавязчивая мелодия.

Парня, присмиревшего после удара электрошокером, выудили из сети, заломили руки, надели наручники и поспешно поволокли в комнату охраны.

Разумеется, в связи со случившимся инцидентом последовали изменения в расписании отлетов.

– Внимание! – послышался отовсюду громкий голос – на этот раз говорил мужчина. – Внимание! Из-за осложнений с системой безопасности рейс K26-48 откладывается на один час. Повторяю: из-за осложнений с системой безопасности рейс K26-48 откладывается на один час.

К пассажирам, в числе которых находился и Флориан, подошла женщина средних лет – представитель авиакомпании. Она принялась извиняться и объяснила, что минутой раньше спецслужбами была осуществлена поимка разыскиваемого преступника.

– Приносим наши извинения, – сказала она. – За предоставленные неудобства владельцу каждого билета будет возвращено двадцать процентов от его стоимости. Время до отлета вы можете скоротать в зале ожидания или посетить одно из кафе.

Флориан последовал к остановленному конвейеру с личными вещами пассажиров, забрал свой чемодан и направился в сторону выхода из терминала. Он не был шокирован или даже удивлен – фильмы о падающих самолетах и террористах в общественных местах в какой-то мере подготовили его. Но ему хотелось подышать свежим воздухом и обдумать, что минутой раньше произошло внутри здания аэропорта. Это ведь был не кадр из кино, а реальная жизнь.

Электронные часы над входом показывали 11:35. Юноша мог бы сейчас сидеть в самолете, пить сок и спокойно ждать отлета – если бы не служба безопасности и подозрительный парень, который оказался в числе пассажиров. Кто знает, бежал ли он от кого-то, и просто хотел добраться до пункта назначения? Или что-то затевал и собирался пронести килограмм взрывчатки на борт самолета? Пойди что-то не так, и могли пострадать люди.

Хотя людям, похоже, оказалось все равно. Как только беглеца уволокли за дверь с табличкой «Security» и к пассажирам подошла сотрудница авиакомпании с обещаниями вернуть часть денег за билеты, они перестали беспокоиться. Жизнь мигом вернулась в привычное русло безразличия.

Флориан осмотрелся. Слева от него располагалась автостоянка, где он оставил автомобиль. Справа – супермаркет. Прямо был небольшой сквер, посередине которого возвышался скромный фонтан. Туда он и направился.

Как только юноша присел на скамейку, он заметил, что к нему приближается пожилой хромой мужчина. Ему вспомнилось, что несколько раз он уже видел этого незнакомца. Вроде бы возле лотков с сувенирной продукцией? Но, как это происходит в больших городах, где буйным цветом цветет отрешенность, а порой и паранойя, не заводил с ним разговоров. На этот раз он улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте! Хороший денек выдался.

Но тут Флориану вспомнились сеть, наброшенная на того парня, разряд электрошокера, возгласы пассажиров, и улыбка исчезла с его лица.

– Здравствуй, – ответил незнакомец. – Можно мне присесть?

– Конечно, – сказал Флориан и подвинулся, хоть на лавке еще оставалось много места.

– Меня зовут Федр, я торгую деревянными куклами. Я вроде тебя уже встречал. – Федр тоже улыбнулся, продемонстрировав желтые зубы. – Ты улетаешь куда-то, верно? – Он посмотрел на чемодан.

– Да, наверное, – ответил парень. – А вы что здесь делаете?

– Я живу неподалеку и частенько прихожу сюда – посидеть, посмотреть, как взлетают и садятся самолеты.

Флориану вспомнился один мультик, главный персонаж которого носил такое же имя, как и его собеседник, но был существенно моложе, и назывался не просто Федр, а дядя Федор. Что же такого произошло в прошлом этого мальчишки, что за Федором крепко закрепилось определение «дядя»?

Федр откашлялся, засунул руку в карман и вытащил оттуда маленькое деревянное чучело с соломенными волосами.

– Знаешь, парень, с деньгами у меня сейчас негусто. Торговля на рынке идет ни шатко ни валко. Пенсия маленькая – помогает выживать, но не жить. В молодости я служил в десантных войсках и вернулся домой, оставив на войне часть ноги и всю надежду. – Мужчина задрал вверх штанину, продемонстрировав кусок деревянной левой ноги.

Юноша поглядел на увечье, на ту часть, где заканчивалась кожа и начиналось дерево.

– Мне нужны деньги на лекарства и всякое такое, так что не купил бы ты у меня эту куклу? – спросил Федр, но это прозвучало не как вопрос, а скорее как вызов. – На сувенир родителям или девушке, пойдет?

– Купить? – Флориан растерянно улыбнулся. – За сколько?

– Да сколько ни жалко!

– Давайте я вам дам двадцатку, и вы оставите эту куклу себе, – предложил он, вытянув из кармана банкноту. – Моим родителям эта вещь без надобности, а девушки у меня больше нет.

Не поблагодарив, Федр быстро спрятал купюру вместе с куклой обратно в карман и понимающе закивал. Флориан нахмурился. Упоминание о девушке вернуло его в прошлое, от которого он так старательно отгораживался, отчего на душе вдруг стало невообразимо горько и тоскливо.

До этого момента он как-то не задумывался, что большинству его планов на будущее уже не суждено сбыться. Привычные вещи утратили былой смысл. Теперь он в одиночестве и предоставлен самому себе. Можно делать все, что захочется. Или вовсе ничего не делать.

Чтобы забыть жизнь, достаточно мгновения, но иногда даже всей жизни мало, чтобы стереть из памяти единственный момент. Он прекрасно понимал, что прошлое лучше не ворошить. Нужно оставить в покое вчерашний день и жить дальше. Просто не возвращаться назад.

– Ты задумался о былом? – поинтересовался Федр, разминая затекшую ногу.

– Да, похоже на то…

– Я много раз сталкивался с таким взглядом, – продолжал Федр. – Люди стремятся не просто вспомнить какие-то моменты, но и выставить их напоказ, забывая при этом, что за это придется заплатить. Возможно, даже расплатиться, причем не единожды…

Флориан отвлекся на окружающие звуки и не воспринимал, что ему говорит мужчина. Он слышал грохотание товарного поезда где-то вдалеке, гул садящегося пассажирского самолета, чириканье воробья на кусте, который, вспорхнув, улетел, как только он взглянул на него.

– Честь – это все, что есть у каждого человека, – произнес Федр, разбавляя слова длинными паузами.

В его глазах появился блеск. Он был из тех, кто может говорить часами. Таким людям, наверное, не составляет большого труда вымотать священника на исповеди.

– Честь всегда должна стоять превыше всего, – продолжал мужчина. – Взгляни вокруг себя: мир меняется и с каждым годом становится все более отвратительным местом. Когда-то я был молод и красив, а теперь всего лишь хромой старик, у которого во рту не осталось и дюжины зубов. Всю жизнь человек стремится к вершинам, а потом оказывается, что охватить земной шар невозможно. В результате каждый остается лишь с тем, что имел вначале. С самим собой. И то не всегда целым, – он прикоснулся к деревянной части ноги и погрустнел.

Флориан согласно кивнул и взглянул на здание аэропорта. Электронные часы показывали 12:15 – через полчаса вылет. Ему захотелось сказать собеседнику, что при других обстоятельствах он бы купил для себя деревянную куклу с соломенными волосами, но у него уже есть одна игрушка, и другой ему не надо. Как вдруг парень обнаружил, что левый карман джинсов пуст, и его Вирджил куда-то пропал.

«О нет! Где он может быть? Последний раз я видел его в автомобиле…»

– Точно, я забыл его на пассажирском сидении! – воскликнул юноша.

Федр испуганно глянул на Флориана и на всякий случай отодвинулся.

– В чем дело? – настороженно спросил он.

– Все хорошо! – вскочив, ответил парень. – Извините, мне надо бежать!

* * *

Флориан бежал. Зажал подмышкой свой огромный чемодан, который удобней везти на колесиках по асфальту, и бежал. Промелькнули ворота и сторожевая будка автостоянки в аэропорту, ряды автомобилей. И, наконец, он добрался до крытого ангара, где оставил свою машину.

Парень бросил чемодан с вещами на землю, отключил сигнализацию и с разбегу запрыгнул в прохладный салон автомобиля. На пассажирском сидении в ожидании застыл белый медведь Вирджил. Игрушка, которую он везде с собой носил, выглядела такой же, как обычно. Но если присмотреться, было заметно, что в черных глазах таились обида и страх, что его бросили на произвол судьбы.

– Не переживай, Вирджил, все хорошо! – произнес Флориан, и его глаза наполнились слезами. – Я здесь, я не забыл о тебе, мой друг…

Вздохнув, он взял игрушку в руку и накрыл ее сверху другой ладонью, а потом, погладив, прижал к себе. Никто в этом мире – ни родители, ни друзья, ни Жоржина – не понимали его так, как Вирджил. Лишь он мог, молча и не перебивая выслушать любую исповедь Флориана. Только у него всегда находились время и терпение оставаться рядом в трудные минуты. За два года их дружбы этот белый медведь стал для него самым близким существом.

В тот день, когда Флориан нашел Вирджила, на улице тоже стояло лето. К ним в гости приехала тетушка из соседнего города. Юноша не особо жаловал визиты вежливости, поэтому ушел прогуляться, оставив все прелести общения на долю младшего брата Иосифа.

Флориану всегда с трудом давались беседы с гостями. Он вспоминал, что каждый раз для него было настоящей тягостью подбирать тему для общения с тетей…

– Как твои дела, Флориан? – спрашивала она.

– Отлично. А как вы поживаете?

– Прекрасно! Чем обычно занимаешься, племянник?

– Особо ничем, – был его ответ.

– Что, совсем ничего не делаешь?

– На самом деле много дел…

– Наверняка у тебя есть друзья?

– Конечно, есть.

– Чем вы в компании занимаетесь? – не унималась женщина.

– Ну, по-разному. Кто чем… – отвечал он.

Вот Флориан и сбежал из дома и целый день бродил по улицам, разглядывая прохожих. А теперь небо затянули серые тучи, местами накрапывал дождь. Он взглянул вверх, в поисках солнца, но его едва ли можно было увидеть сквозь завесу из свинцовых облаков.

Свет растворялся, начинало темнеть, надо было возвращаться домой. Прибавив шаг, он внезапно остановился. Проходя мимо урны для мусора, юноша краем глаза заметил нечто бело-серое. На решетке, куда положено бросать сигаретные окурки, одиноко покоилась детская игрушка.

Это был белый медведь, высотой в половину карандаша. Он ровно стоял на задних лапках, притрушенных сигаретным пеплом. Передние были послушно сложены на груди, а мордочка задрана вверх. Он словно высматривал среди прохожих того человека, который заметит его и заберет с собой.

Парень тогда подумал: «Чем заслужила эта игрушка такую печальную судьбу – быть выброшенной и валяться здесь, на помойке?»

Флориан взял медведя в руки, погладил его и спрятал в ладонях. Тот был холодным и мокрым от начавшегося дождя. Его нужно было согреть. И отмыть от грязи.

Парень решил забрать игрушку с собой. Он принес медвежонка домой, вымыл с мылом в теплой воде, обтер пушистым банным полотенцем, и вдруг заметил, что у того на шее красуется маленькая табличка фабричного изготовления, на которой значится его имя – «Вирджил».

– Хорошо, так я тебя и буду называть – Вирджил! – улыбнулся юноша. – А меня зовут Флориан.

Потом он уложил игрушку в свою постель, заботливо укрыл, а сам сидел на стуле рядом и плакал. Он вдруг осознал, что неимоверно одинок, несмотря даже на то, что у него есть девушка, есть знакомые и приятели, не говоря уже о родителях и младшем брате.

Но Жоржина оказалась эгоисткой и потребительницей, ей хотелось одних лишь развлечений. Их любовь увядала, и в глубине души он это сознавал. Знакомым и приятелям всегда нужна была его помощь… а также его неудачи, которые забавляли их и даже радовали. А родителям и брату – красивая картинка. Они хотели, чтобы он был визитной карточкой их семьи – выполненной на дорогой бумаге, с красивым шрифтом и эксклюзивным тиснением. Флориан учится на юридическом факультете. Флориан открывает кофейни. Он многого достиг. Вот, посмотрите, какой он у нас молодец.

– Я понимаю тебя… – обратился он к спящему Вирджилу. – Мне известно, каково на вкус одиночество в толпе.

Из открытого окна подул ветерок, одеяло зашевелилось, и могло показаться, что игрушечный медведь поправил его на себе, чтобы уютнее устроиться. А если присмотреться к нему, то можно было подумать, что он улыбается. Возможно, так и было. Быть может, Вирджил был благодарен Флориану, что тот забрал его с собой.

Юноша бережно подоткнул ему одеяло и еще долго смотрел на своего нового друга… единственного настоящего друга.

* * *

Флориан, очнувшись от воспоминаний, взглянул на Вирджила и улыбнулся. Он был счастлив, что опять вместе с другом, что не забыл его, оставив одного на этой проклятой стоянке в салоне одинокого автомобиля, а вовремя вспомнил о нем и вернулся.

Юноша вылез из машины и забросил чемодан в багажник. Он передумал лететь в большой город в чужой стране, и это решение было насколько внезапным, настолько и окончательным. Но сначала ему оставалось еще одно дело. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки заграничный паспорт. Внутри был билет на самолет. Паспорт Флориан положил обратно, а вот билет торжественно разорвал на две части, потом на четыре и на восемь, после чего смахнул ошметки бумаги в бардачок.

«Я изначально никуда не хотел улетать!» – вдруг подумал он.

Через минуту парень покинул территорию аэропорта, заплатив за стоянку. Он отправился на автозаправочную станцию, залил полный бак бензина, после чего поехал куда глаза глядят. По ветру, навстречу солнцу.

Несколько часов он кружил по автострадам, размышляя о своей жизни – о прошлом, о будущем, – и даже не заметил, как солнце почти коснулось горизонта.

Долго горевать по утраченным отношениям Флориан был не намерен. Своим уходом Жоржина перечеркнула все их совместные планы на дальнейшую жизнь. Подсознательно он понимал, что после таких вот «перечеркиваний» ничего хорошего у пар больше не получается. И не стоит жить прошлым, надеясь, что когда-нибудь оно еще станет настоящим.

Ссоры заканчиваются, и все можно исправить. Но вот расставания… за ними пустота. В противном случае надо иметь неограниченный запас терпения. А еще – времени, физических и моральных сил, чтобы наладить отношения, при этом смирившись с мыслью, что в один момент все рухнуло, и отношения пришлось заново отстраивать. Уж лучше вырвать испачканную чернильной кляксой страницу и начать писать жизнь с чистого листа.

«В этом мире все не так, как должно быть, – подумал он. – Не только в отношениях между людьми, но и в других аспектах жизни».

И это чистая действительность. В Чернобыле колесо обозрения собирает ржавчину вместо радостных посетителей. На Марс запускают новые спутники, чтобы сфотографировать камешек и взять песок на анализ, в то время как на Земле не всем хватает пресной воды. Люди бедные и нищие целыми поколениями, они уже не знают другой жизни. Они вообще не знают жизни, лишь изредка видят ее подобие по телевизору. И это только вершина айсберга!

Это замкнутый круг, из которого тяжело вырваться и который крайне тяжело разорвать. Тяжело, но возможно.

– Вирджил, – обратился Флориан к игрушке. – Ты не замечал, что происходит?

Белый медведь смирно сидел на пассажирском сидении. И, по своему обыкновению, молчал.

– Конечно, замечал, – ответил за него парень. – Жестокость. Ты знаешь, что это. Почему этот человек тебя выбросил? Он не мог просто отнести тебя в сиротский приют, где бы ты жил с другими игрушками и был окружен вниманием детей? Но я рад, что все сложилось именно так. Что мы встретились.

Вирджилу нечего было сказать и на это. Если бы только он мог говорить…

Флориана переполняли разные чувства, которые сводились в основном к негодованию.

«Надо написать книгу! И назвать ее «В чем дело», – подумал он. – Может, это кого-то подвигнет составить инструкцию «Что делать» к собственной жизни».

Юноша вдавил педаль газа в пол, двигатель взревел. Теперь настала его очередь молчать.

В небе появилось несколько первых тусклых звезд, но на улице все еще было достаточно светло. Флориан свернул на проселочную дорогу и спустя пару минут остановил автомобиль на обочине. Плывущие по небу пушистые облака разрезал острый серп луны. Вдалеке виднелось озеро, от которого веяло вечерней прохладой. Над короткими стеблями травы роились светлячки.

Юноша стоял у края дороги, всматриваясь в темнеющий горизонт. Он чувствовал, что абсолютно один в этом мире, что у него никого нет, и что он сам никому не принадлежит. Лишь в левом кармане джинсов уютно устроился его лучший друг, игрушечный медведь Вирджил.

Вдруг по дороге промчался грузовик, гудя как безумный, и разорвал плавный поток его мыслей. Парень заметил, что в округе он не один. На берегу водоема был еще кто-то. Флориан двинулся в сторону озера. Вскоре он смог различить, что это мальчик-подросток, который неподвижно сидит, уставившись в воду.

Юноша приблизился к нему почти вплотную, оставшись незамеченным. Было слышно, как тот что-то бормочет себе под нос, погруженный в свои грезы.

Глядя на мальчишку, которому на вид было не более пятнадцати, Флориан раздумывал, не спросить ли его, что он здесь делает в столь поздний час и вдали от людей. Но юноша не хотел застать его врасплох. Кто же любит, чтобы его тревожили и расспрашивали? Особенно, когда ты наедине с собой. Иногда человек сам обо всем рассказывает, а случается, предпочитает молчать.