Текст книги "Всегда рядом"

Строфа (5)

Наконец-то окончательно стемнело. Флориан устроился на берегу озера и разглядывал тонкую трещинку, пересекающую камень. Заморосил дождь, такой мелкий, что казалось, будто это туман. На небе засверкали молнии, но грома пока не было слышно. Похоже, это знак, что пришло время возвращаться.

К полуночи Флориан приехал в центр города. Он не пошел домой – в ту квартиру, где жил с родителями и младшим братом. Не хотел с глазу на глаз объяснять им, почему вернулся, почему не уехал. Не то настроение, чтобы давать ответы на тысячу вопросов…

Он направился в свою квартиру – небольшие апартаменты на 34-м этаже, предпоследнем в высотном здании, которое располагалось в центральной части города. Парень любил приходить сюда, когда хотел побыть один. Заварить чай, посидеть на уютной террасе и подумать о делах. Однако с того дня, как он приобрел эту квартиру, ночевал здесь всего несколько раз.

«Всегда хотелось пожить одному», – мелькнула мысль.

И учитывая обстоятельства, ему, судя по всему, как раз представлялась такая возможность.

Дела в кофейнях шли хорошо. Даже отлично. Полгода тому начался настоящий бум с продажами франшиз на открытие новых заведений. Прибыль оказалась в разы большей, чем он рассчитывал вначале. Это позволило ему сначала отказаться от карманных денег, предлагаемых родителями, а потом и самому встать на ноги. Купить себе автомобиль. И эту квартиру.

Вид из окна на высоте 120 метров захватывал и в то же время ужасал. Выше этого строения в городе не было ничего. Жаль только, что увидеть сейчас что-то интересное в окнах не представлялось возможным. На дворе стояла ночь, моросил дождь, и можно было разглядеть лишь размытые огоньки, плавающие где-то далеко внизу. Картина чем-то напоминала фейерверки, только наоборот, потому что смотреть надо было не в небо, а на землю.

Флориан положил игрушечного медведя в маленькую плетеную корзину на прикроватном столике. И спросил:

– Вот что было бы, если бы я улетел?

Вирджил не ответил на вопрос. Наверное, он уже уснул и видел десятый сон.

– Хорошо, что мы здесь, дома…

Настольные часы показывали 00:45, что, в свою очередь, значило: наступил понедельник, десятое июня. Тот день, когда он должен был приступить к своим обязанностям в юридической компании.

Юноша заварил себе чай, сделал несколько бутербродов. Но перед этим решил закончить пару важных дел. Надо предупредить отдел кадров, что он не выйдет на работу. И связаться с родителями. Они, наверное, переживают. Флориан обещал позвонить им еще днем.

Его город и большой город в чужой стране, где его ждала новая работа, разделяет два часовых пояса (или три?). Значит, там сейчас около 11-ти вечера (или около 10-ти). Но Флориан решил, что для важных звонков это еще не самое позднее время, и набрал номер своего координатора, который поначалу должен был стать его сопровождающим в компании.

– Алло, – мягко произнес мужской голос, записанный на автоответчик. – К сожалению, я сейчас не могу принять ваш звонок. Пожалуйста, оставьте голосовое сообщение после сигнала.

В трубке раздался еле слышный гудок. Парень глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал:

– Добрый вечер…

Извинившись еще раз напоследок, он отключил связь, и с души у него словно камень свалился. Флориан был рад, что ему не пришлось говорить с этим человеком вживую, что он попал на чудо техники – автоответчик. Но это была только половина дела. Теперь юноше следовало позвонить родителям. Он набрал номер мамы. И не сомневался, что она возьмет трубку.

После шестого гудка на линии что-то заскрипело, парень уже было решил, что мама спит, и сегодня ему ничего не придется объяснять, как вдруг:

– Алло? – раздался сонный голос Изабеллы. – Флориан? Это ты?

– Да, мам, – ответил он.

– Почему ты не позвонил раньше? Мы ждали. Что ты делал?

– Мам, я у себя в квартире. Дело в том, что я не улетел…

– Как это, «не улетел»? – воскликнула женщина, мигом проснувшись. – Рейс отменили? Ничего страшного, папа закажет тебе чартерный рейс.

Он услышал, как мама кричит: «Винсент! Винсент! Ну же, просыпайся…»

– Сейчас-сейчас, – сказала она в трубку. – Сейчас папа обо всем позаботится, сынок.

– Послушай меня, – с нажимом произнес он. – Я никуда не собираюсь лететь, я передумал.

– Как это «передумал»?

– Мы расстались с Жоржиной.

– И что теперь?

«И правда, что?» – задумался он.

Мама, похоже, была не очень-то огорчена и восприняла эту новость как нечто само собой разумеющееся.

– Понимаешь, пара должна смотреть в одну сторону. Если этого нет, начинаются разногласия, которые могут привести к серьезным последствиям.

– Да, конечно, я понимаю, – ответила Изабелла. – Но когда ты сможешь выйти на работу?

– Я остаюсь здесь. – Он задумался на несколько мгновений. – Я буду писать книгу.

– Но это вовсе не повод терять престижную работу! К тому же папа будет огорчен. Мне-то все равно, но вот отец… – произнесла мама и присвистнула.

– Ему придется с этим смириться. Спокойной вам ночи.

Флориан отключил связь. Он еще некоторое время смотрел на телефон и ждал, что родители перезвонят, начнутся расспросы и поучения, за которыми последует громкий скандал. Но время шло, никто не звонил, и он решил отправиться спать.

* * *

Когда юноша прилег на кровать, ему вдруг вспомнились ранние школьные годы. Наивный детский возраст, первый класс. Но он еще тогда стал замечать, что в этом мире все далеко не идеально…

Начался октябрь. Дети проучились уже месяц. Всем нравилось ходить на уроки. Но однажды их учительница заболела, и вместо нее на замену поставили другую. Женщина вошла в кабинет, кивком со всеми поздоровалась, написала на классной доске печатными буквами алфавит и спросила:

– Что это? Кто из вас знает?

Большинство занимались дошкольной подготовкой с родителями. Двое детей были оставлены на второй год. Так что знали все. Знакомство с Орестой Альгирдасовной началось безобидно, хоть и не совсем приятно.

Прошла неделя, начиналась вторая. Дети скучали по родной учительнице – Олесе Феофановне. Она проучила их только месяц, но этого хватило, чтобы к ней привыкнуть. А с той, что была на замене, малыши никак не могли поладить. Она постоянно повышала голос, ставила учеников в угол и била указкой по пальцам.

– Когда вернется Олеся Феофановна? – как-то раз озвучил мысли всего класса сосед по парте маленького Флориана.

– Что ты сказал? – будто не веря собственным ушам, откликнулась Ореста Альгирдасовна. – Я тебе не нравлюсь? Может, ты думаешь, что я худший педагог, чем она?

– Вы издеваетесь над нами, – спокойно ответил мальчик. – Я прихожу домой в синяках от щипков. Меня папа меньше бьет дома.

– Вон из класса! Быстро! – разъярилась она. – Я хочу сегодня же видеть твоих родителей! Тебя исключат из школы.

– Скажи ей, Флориан, – послышалось с задних парт.

Мальчик осмотрелся. Почти все дети выжидающе на него смотрели. Он дважды беседовал с Орестой Альгирдасовной, она хвалила его за правильные ответы у доски. И одноклассники считали, что он сможет чем-то помочь в сложившейся ситуации. Ну, или хотя бы попросит, чтобы учительница не вызывала родителей. В нем видели будущего дипломата.

– Хорошо, – кивнул Флориан. – Ореста Альгирдасовна… – только и хотел обратиться к ней мальчик, но его тут же осадили:

– И ты, Флориан?! Все вы против меня? Ну ничего, я вам еще устрою! А тебя, – она ткнула наманикюренным пальцем в ученика, сидевшего рядом с Флорианом, – ждет разговор с директором. Это мой долг – доложить ему, какой ты у нас хам и подлец.

Мальчишка фыркнул и неторопливо, вразвалочку, направился к выходу.

– И рассказывайте, пусть так. Но знайте, это я сам ушел.

Его уже оставляли на второй год. Он совсем не боялся исключения.

После этого случая соседа Флориана по парте чуть не выгнали из школы. Ореста Альгирдасовна сообщила директору, что он нагрубил ей – это было правдой – и обзывал ее бранными словами при всем классе – что не отвечало действительности.

Директор велел Флориану публично попросить у нее прощения, хоть ему не за что было извиняться. Мальчик просто не мог заставить себя это сделать, и никто не смог бы его принудить. Ведь во время инцидента он просто поднялся из-за парты и попытался обратиться к учительнице, даже не успев ничего толком высказать.

– Может, я не прав, – объяснял он маме и папе. – Но только наполовину. А вы, взрослые, хотите сделать меня во всем виноватым.

Через пару дней конфликт был исчерпан, хотя его еще долго обсуждали ученики и учителя.

Учебный год подходил к концу. Один урок в неделю в классе был посвящен тому, что читали дети. Каждый ученик должен был прочесть заинтересовавший его небольшой рассказ и пересказать товарищам.

В этом виделась только польза. Ребенку придется стоять перед всем классом, и он будет держать осанку. Он будет рассказывать о прочитанном, а значит тренировать память и учиться правильно выбирать слова, строя грамотные предложения. Кроме того, одиноко стоящий у доски человек всегда стремится вернуться на место и стать составляющей частью коллектива, что является прекрасным средством для профилактики социопатии.

Дети собрались на первый урок, но учительницы еще не было, хотя обычно она приходила заранее и ругала опоздавших школьников. Флориан вышел к доске, чтобы с ее приходом сразу начать отвечать. Ореста Альгирдасовна еще на прошлой неделе предупреждала его, что сегодня он будет в числе опрашиваемых учеников, как и его сосед по парте. Флориан долго мялся с ноги на ногу и думал, с чего начать, когда учительница, наконец, появится.

Он взглянул в сторону окна. А вдруг удастся увидеть аттракционы в парке развлечений, или низко пролетающий вертолет, или космонавтов, высадившихся прямо на школьном дворе? И мальчик, пока урок не начался, медленно подошел и прижался лицом к стеклу. Конечно, он не увидел ни аттракционы, ни вертолет, ни космонавтов. Но зато разглядел Олесю Феофановну, их первую учительницу. Она направлялась ко входу в школу. А это означало конец их бед.

* * *

Утром, в половине десятого, Флориан проснулся от звонка будильника. Достал игрушечного медведя Вирджила из плетеной корзины и пошел на кухню организовать себе завтрак.

Ему было приятно находиться дома, в одиночестве. Он был рад, что никуда не улетел, что Жоржина решила расстаться с ним, что больше ее завистливая подруга Виолетта не станет вставлять палки в колеса их отношений и что уже не будет тех ее ночных разгулов и поездок по клубам. Всему этому пришел конец!

Юноша поел, а теперь устроился на диване и вспоминал, как вчера в машине его посетила мысль написать книгу. «В чем дело» или лучше даже «В чем дело!» – так он бы ее назвал.

– Второй вариант все же более подходящий, – сказал он сам себе.

Эта идея помогла ему. Новая цель в жизни за одну ночь вытеснила из его головы рассуждения о Жоржине и о работе, соглашаться на которую Флориан изначально не имел никакого желания.

Перед отъездом он нанял управляющего, который вел дела в кофейнях. Заключил с ним контракт на девять месяцев, чтобы в любом случае иметь время в запасе. Так что теперь он мог свободно потратить это время на написание книги. И попутно без проблем заниматься своим бизнесом. Заезжать в офис, смотреть отчеты. Контролировать управляющего. И решать вопросы по мере их возникновения, всегда находясь в зоне доступа.

Флориан догадывался, что книги на пустом месте не рождаются. Книга – это неимоверные затраты времени и вложение огромных усилий. Это терпение и настойчивость.

«Мне предстоит большая работа. Надо будет собрать соответствующие материалы и провести различные исследования…»

Пространство гостиной окутала тишина, разбавленная размышлениями о предстоящем труде. Но вдруг спокойствие нарушил телефонный звонок. Флориан взглянул на экран мобильного. С ним пытался связаться отец.

– Алло? Я слушаю, пап, – ответил юноша.

– Флориан! Почему ты не улетел на работу? – прямо спросил тот… впрочем, как всегда. – Что происходит? Мама посреди ночи разбудила меня и утверждала, что тебе нужен самолет. Что за шутки?

– Пап, мы с Жоржиной…

– С ней придется попрощаться, – не дослушав сына, сказал Винсент. – Я уверен, что в скором времени вы опять будете вместе. Ты ведь там пробудешь только до конца года.

– Попрощаться? – удивленно переспросил Флориан.

– Я знаю, что это твоя девушка, единственная и любимая, – перебил его отец.

– Но…

– Заведешь себе новую подружку, – небрежно обронил папа. – Ты видный парень, для тебя найти красавицу не составит труда. Любовь – она повсюду.

– Мы расстались, – все-таки смог вставить фразу в монолог отца юноша, и в двух словах описал сложившуюся ситуацию.

– Тогда вообще прекрасно, – был ответ папы.

Винсент никогда не питал симпатий к Жоржине и расценивал ее как временное увлечение в жизни своего сына.

– Но я не это хотел тебе сказать.

– А что? Говори, я слушаю тебя.

– Я не хочу никуда улетать.

– Это вовсе не причина, что ты не хочешь. Ты знаешь, сколько людей претендовало на это место? Ты хоть представляешь себе это? Пойми, такой шанс выпадает не каждый день.

Винсент подумал о сыне, о престижной работе за границей, представил, как Флориан подписывает контракт, ставя подпись под несколькими годами своей жизни, и улыбнулся. Он был заранее уверен, что ему удастся уговорить сына, и это минутная блажь, поэтому сам себе мысленно пожал руку.

– Да, я все понимаю. Но я изначально не хотел там работать – это она давила, чтобы я согласился. И отчасти – ты.

– Так возьми ее с собой! Что тебе мешает? А, вы же расстались…

– Верно.

– Кстати, мне сегодня утром звонил твой работодатель. Он говорит, что до среды они еще могут тебя подождать, но потом… – мужчина сделал многозначительную паузу.

– Отец, – произнес Флориан и замолк.

Винсент на том конце линии напряженно вслушивался, приготовившись к какому-то немыслимому откровению.

– Я буду писать книгу.

Воцарилась минутная пауза. Когда молчание слишком затянулось, мужчина прервал его вопросом:

– Мама говорила мне что-то такое. Но я, видимо, пропустил. Что же это за книга, из-за которой ты отказываешься от перспектив, ради которых учился в университете?

– Это книга о людях, о нас. Об обществе, политике, религии и других важных аспектах, которые влияют на нашу жизнь.

Винсент обдумал слова сына, но особо ситуацию они не прояснили. Флориан ждал. Даже сквозь телефонную трубку от отца веяло ледяным холодом. Еще в детстве в подобных ситуациях Флориану всегда хотелось надеть свитер.

– Неужели? – насмешливо переспросил Винсент. – И зачем тебе это надо?

– Я объясню тебе, когда ты будешь готов меня выслушать, без сарказма.

– Как знаешь. Дело твое…

Раздался щелчок, и в трубке воцарилась тишина. Это не был сбой на линии – отец закончил разговор, посчитав сына безответственным невеждой. Флориан же посчитал его упрямым и заносчивым стариком.

Такой внезапный исход мог означать только одно – они поругались. Без криков и упреков, что было очень плохо. Зачастую, если Винсент вот так резко с кем-то прерывал разговор, это значило, что общаться с этим человеком он еще долго не намерен.

Флориан не выпускал телефон из руки и в задумчивости смотрел в одну точку, с сожалением качая головой…

* * *

Иногда просто необходимо выйти за дверь. Поэтому после разговора с отцом Флориан засунул Вирджила в карман и вышел из дома. Стены начали давить на него. Ему не мешало развеяться и поразмыслить о книге. В нем с каждой минутой крепла уверенность, что ее просто необходимо написать.

Прогуливаться в парке или созерцать фонтаны на широких аллеях он будет в другой раз. Именно сейчас юноше хотелось взглянуть на жилые дома, расположенные на окраинах города. На спальные районы со строениями, весьма однообразными в своем множестве. И на людей, которые жили в них.

Мальчишки бегали по площадке, играли с пластмассовыми пистолетами и делали вид, что стреляют друг в друга, понарошку убивая. Девочки, смеясь, прыгали через скакалку. Матери смотрели за детьми, играющими в песочнице, и катали младенцев в колясках. Отцы отсутствовали: одни были на работе, другие ее искали, а третьи сдались и улеглись дома на диване.

В целом, в стране все было неплохо, средне, в то время как большая часть мира страдала. Одни люди сыты, а множество других недоедают, голодают. В одних семьях дети одеты в красивые вещи, сделанные руками детей из других стран, у которых есть только их мечты, навеянные красивой картинкой в телевизоре. Немногие понимают, что ценник стоит на всем, что у нас есть. За все придется заплатить. Возможно, даже расплатиться.

Флориан свернул в индустриальный район, собираясь сделать круг и вернуться к центру города. О том, что впереди общежитие тракторного завода, он прежде догадался, чем увидел его – по гулу человеческих голосов, смеху и шуму. Возле входа толпились люди. Не меньше его обитателей собралось на балконах – курили, громко разговаривали, жестикулируя. Он не понимал, почему им не сиделось дома. Возможно, людям хотелось побыть в обществе соседей, и вместе с тем на воздухе.

Флориан пошел дальше и постепенно углубился в сплетение незнакомых улиц. В безлюдном проулке вдруг кто-то свистнул ему, зачем-то пытаясь привлечь его внимание, и без видимой причины рассмеялся – неприятный царапающий звук.

Ветер гнал по тротуару порванную газету. Оставался час до полудня, но некоторые фонари все еще горели. Ночью света нет, а днем – в излишестве. Какой-то мужик, опершись на забор, справлял малую нужду.

Из недр канализационной системы на поверхность через решетку поднимался зловонный пар, быстро растворяясь в воздухе. У тротуара были расставлены мешки с мусором, уже порядком потекшие на солнце и также издающие зловоние. Где-то совсем рядом завизжала сирена «Скорой помощи», но ветер уносил звуки в сторону, растворяя их в окружающей тишине.

Флориан шел по улице, на которой не было ни души, кроме нищего, приютившегося на тротуаре среди картонных коробок. Рядом располагалась его единственная собственность – базарная тележка, набитая газетами, бутылками, алюминиевыми банками и какими-то грязными одежками. На его шее висела табличка, предлагающая помочь нуждающемуся материально.

Рядом устроилась небольшая собачка, такая же грязная и неухоженная, как и ее хозяин. Ее худоба позволяла легко изучать строение скелета животного. Она свернулась на стопке газет, привязанная веревкой к тележке. Надпись на ошейнике гласила: «Я просто пес».

Увидев прохожего, собака радостно завиляла лохматым хвостом. Флориан подошел ближе и протянул ей руку, которую животное моментально принялось облизывать. Вокруг стояла ужасная смесь из вони немытого человеческого тела и перегара, поэтому юноша непроизвольно задержал дыхание. В это время нищий принялся переворачиваться с боку на бок – похоже, просыпался. Открытый в зевке рот продемонстрировал пеньки гнилых зубов, выделявшихся на фоне ярко-лиловых губ.

Мужчине было около шестидесяти. Сердечный приступ не смог свести его в могилу, но о работе пришлось забыть. Улыбчивая жена всегда его поддерживала, но с ее смертью у него в жизни начались серьезные перемены. Окончательной точкой стал пожар в доме, лишивший старика собственного жилья. Именно так он оказался на улице, достигнув социального дна.

Нищий постарался сесть, и Флориан получил возможность более подробно его рассмотреть. Он был очень полный, три его подбородка свисали один над другим. Невооруженным глазом можно было заметить, что он любитель выпить.

На нем был одет комбинезон из полиэстера, имевший изначально ярко-зеленый цвет, а сейчас скорее бурый. Под комбинезоном – замызганный дырявый свитер бледно-коричневого цвета в пятнах от вина.

– Я голоден, – первым делом сообщил бездомный, ворочаясь и оглядываясь по сторонам.

– Почему бы вам не найти работу? Тогда вы не будете голодать, – ответил Флориан.

– Ну, не знаю, – промямлил в ответ мужчина, а после небольшой паузы добавил: – Я ее потерял.

– Как это произошло?

Старик вздохнул и рассказал, что раньше он не пил и работал ветеринаром, но инфаркт, смерть жены и пожар в доме довели его до сегодняшнего положения. Потом немного подождал и добавил:

– Думаю, мой дом кто-то поджег.

– Это ужасно, – произнес Флориан, в его голосе слышалось сочувствие.

– Я очень голоден…

Бездомный стал хныкать, обняв себя за плечи, в то время как собачонка взялась подвывать.

– Что мешает вам где-нибудь подрабатывать?

– Я… – закашлявшись, нищий сбился на невнятное бормотание, и снова произнес: – Я слабый и голодный.

Флориан все еще гладил собаку, глаза у нее были большие, влажные и почему-то благодарные. Потом он сунул мужчине в руку двадцатку и ушел не глядя.

Центр города. Вдоль улицы стояли тележки с мороженым. Каждому десятому покупателю продавец с бумажным колпаком на голове вручал шарик, наполненный гелием. Несколько улетевших шариков парило над домами.

В прозрачных витринах магазинов блестело солнце. За стеклами застыли разодетые манекены. За другими красовались многослойные торты, суперсовременные телефоны, трендовые наручные часы, сверкающие серьги и браслеты.

Здесь жизнь бурлила. Люди на переполненных остановках ждали переполненные автобусы. Одни куда-то спешили, другие неспешно прогуливались, рассматривая друг друга. На каждом углу прохожих ждали еда и развлечения.

Но среди ярких красок, если присмотреться, замечались кляксы – как тот бездомный в переулке. Бабушка на скамейке, в окружении тряпичных сумок и с босыми ногами. Мальчик на коленях с протянутой рукой и стыдливо опущенной головой. Две хрипло хохочущие беспризорницы лет двенадцати, с сигаретами за ухом и хищным выражением лица.

Проходя вдоль оперного театра, Флориан остановил взгляд на бездомной девушке. У ее ног стоял стаканчик из-под кофе. Девушка сидела на ступеньках, у нее были густые волосы и она показалась ему весьма привлекательной.

Парень поискал в кармане мелочь и с улыбкой направился к попрошайке. Пока он преодолевал десяток шагов, разделявших их, ему удалось разглядеть чистое юное лицо, но потом она склонилась и уставилась в колени.

«Едва ли восемнадцать, и уже в таком ужасном положении в обществе», – подумал он и покачал головой.

Заметив, что она не одна, девушка взглянула вверх, на Флориана. На ее лице не было ни капли улыбки. Серьезная, сосредоточенная… Ему захотелось помочь бедняжке, и он со словами: «Удачи!» – бросил в стаканчик десятку.

А потом заметил изменившееся лицо девушки. И моментально стал подмечать детали, на которые раньше просто не обратил внимания. Она сидела с книгой, на лежащей рядом сумке значилась эмблема университета, а брошенная им купюра плавала в недопитом кофе, постепенно погружаясь на дно…

Прошедшие после этого секунды длились бесконечно долго. Студентка пораженно воззрилась на стаканчик, не веря собственным глазам.

– Эй, ты что, с ума сошел?! – воскликнула она.

– Извините, я не знал… – выдавил из себя Флориан, пытаясь справиться с волнением и неловкостью. – Не знал, что там кофе!

Оборвав себя на полуслове, он поспешил прочь.