Текст книги "Факап"

Михаил Харитонов
Факап

© М. Харитонов, наследники, 2022

© ИД «Городец», 2022

© П. Лосев, оформление, 2022

В оформлении обложки с любезного разрешения Ольги Львовны Лебедевой использован фрагмент работы Александра Лебедева-Фронтова (1960–2022) «Aerobruit» (1999)

В тексте сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации

* * *

Предисловие автора

Фанфики (а равно приквелы, сиквелы и параквелы) по мотивам творчества Стругацких – презренный, безвкусный жанр. Хуже может быть разве что попаданчество.

Тем не менее даже у авторов фанфиков есть совесть. Поэтому, прежде чем предложить вниманию читателя свой опус, я сделаю несколько необходимых разъяснений.

В принципе, чтобы получить от данного текста «удовольствие полное и совершенное» (с), читателю НЕОБХОДИМО знать большинство книг братьев Стругацких, посвященных Миру Полудня. Конкретно: «Полдень, XXII век», «Далёкая Радуга», «Трудно быть богом», «Малыш», «Обитаемый остров» и «Жук в муравейнике». Действие происходит до событий, описанных в романе «Волны гасят ветер», так что аллюзий на него здесь почти нет. Почти не задействована – хотя и неким образом учтена – «Попытка к бегству». Зато можно найти ссылки на «Страну багровых туч» и «Хищные вещи века», формально не входящие в цикл.

Основой является «Трудно быть богом», каковое сочинение читателю желательно знать ОЧЕНЬ хорошо (не говорю «наизусть» только потому, чтобы не пугать заранее), а также «Обитаемый остров» и «Жук в муравейнике». Не изучив этих трёх книг – заранее или в процессе чтения моего опуса, – вы, скорее всего, ничего не поймёте. Без просмотра фильма Германа можно и обойтись, но имейте в виду, что и он задействован тоже.

Если вы, паче чаяния, знакомы с творчеством некоторых западных фантастов, популярных в СССР (например, Роберта Шекли), вы получите толику дополнительного удовольствия.

Имейте фан.

Искренне ваш Михаил Харитонов

Файл 1

День 1

А а ааааааааа Ббббббб

ячсмитьбю Ʉ Ʉ ғ ғ ғ Еёеёеёеё

Мама мама мама мыла раму Мама, мыла! Раму? В чащах Юга жил был

Цитрус но фальшивый экземпляр, да…!!!!???///==+++

нормально разборчиво Точку ставить не забывать.

Клавиатура. Смешная штука.

О! вот они команды

сохранить файл я смогу

только зачем?

День 2

Терпеть не могу ждать смерти, меня это нервирует. При всём при том заняться тут решительно нечем. Хорошо ещё, в компе нашёлся текстовый редактор. Без микрофона, даже без сенсорной плоскости. С клавиатурным вводом. Я клаву крайний раз видел лет двадцать назад. Оказывается, руки помнят. Разве что «е» и «ё» иногда путаю.

Очень раздражает, что нет возможности стереть текст. То есть клавиша такая есть – стрелочка назад. Но она не работает. Или это комп её не воспринимает? Нажимаешь её, где-то что-то пищит, ну и всё.

Вот и со мной примерно та же история.

Я вылез на пересадочной станции, чтобы кое-что сделать, работы было на час-другой. Вместо этого я торчу здесь уже третьи сутки. Нуль-портал отключён, причём намертво. Управляющий комп заблокирован. Кроме простейших функций типа текстового редактора, он ничего делать не желает. Во всяком случае, для меня. Туда нельзя, сюда нельзя. Замуровали меня здесь дорогие коллеги. Потому что кто же ещё? Разве что галакты, но у них ко мне нет претензий. А у коллег – есть, и очень серьёзные.

К тому же я гол как сокол, как выражается Славин в таких случаях. Всё моё имущество – то, что на мне. Ещё салфетка с Энцелада с номером станции. Негусто, прямо скажем. Хоть бы какое-нибудь оружие. Скорчер, например. Хотя зачем? Если придёт убойная команда, я в ребят стрелять всё равно не стану. Да и не смогу: они вряд ли будут ждать. Шарахнут из всех парализаторов, ну или пульку в сердечко – тюк. Тело заморозят, запакуют в пластик и отправят на исследование. Или только голову. С головой возни меньше.

Чем мне заняться в ожидании этого важного момента? Вариантов много, но все какие-то невесёлые. Можно грызть шоколад из аварийного НЗ, например. Пить кофе из автомата. Или воду из очистки. Ещё пялиться в иллюминатор на звезду класса G и какую-то крупную планету – здоровую такую хрень типа Юпитера. А ещё я могу помочиться на ковёр. Но такие эксцессы уборочная автоматика штатно ликвидирует в течение пяти минут.

А вот с моей ликвидацией, похоже, возникли проблемки. Не понимаю, чего они тянут. Скорее всего, ждут отмашки. Причина, я так подозреваю, субъективная. Приказ о блокировании станции можно отдать и устно, но списать в ноль бывшего сотрудника-дело серьёзное, оформляется официально. Формально подписать приказ должен Славин. Но мы с ним приятельствовали, даже бухали вместе, в управлении все это знают. И такая подпись уронит Евгения Марковича в глазах коллег, а у него и так проблемы в коллективе. Значит, он постарается спихнуть это на Арама Григорянца. А Григорянц терпеть не может, когда его вынуждают заниматься делами ниже своего уровня.

Комов мог бы подмахнуть. Тем более, что виновен-то я в основном перед ним, лично-персонально. Но сейчас Геннадий Юрьевич, насколько я понимаю, всё ещё геройствует в районе Фомальгаута: вытаскивает тагорянское судно из хромосферы. Дело это, конечно, славное, но не скорое.

Наверное, Славин будет пересиживать Григорянца, и это может продолжаться довольно долго. Но не бесконечно, так что смерть от голода мне не грозит.

Интересно, как они меня оформят. Во времена Поля Гнедых станцию бы просто взорвали. Но сейчас у нас эпоха экономии и качества. Одна станция – это несколько сот тысяч человеко-часов квалифицированного труда. К тому же человек может случайно выжить. Григорянц любит рассказывать байку, как Гнедых подписал приказ на ликвидацию прогулочного челнока с двадцатью пассажирами. Все того и заслуживали, включая пилота. Однако в последний момент к экскурсии прибилась слабоумная бабушка, которая в космосе всегда надевала скафандр – был у неё такой пунктик. Полю про бабушку не доложили, судёнышко грохнули. Бабушка успела загерметизироваться и потом месяц болталась среди обломков в автономе. И в итоге умудрилась связаться по рации – по рации! – с каким-то астрофизическим зондом. В результате её спасли и потом месяц показывали по всем федеральным каналам. За каковой факап Гнедых сняли. А Григорянца, соответственно, назначили.

Думаю, Арам Самвелович лакирует. Во-первых, я тоже иногда смотрю федеральные каналы. И никакой бабушки со скафандром не припоминаю. Во-вторых, уж если бабушка скафандр надевала, то панельку она с собой точно брала. И не одну, а три-четыре, на всякий пожарный случай. И, в-третьих, даже если всё так и было – не такой уж это и факап, чтобы снимать опытного человека с серьёзной должности. Просто Гнедых был человеком Валькенштейна, и когда тот ушёл в Совет Звездоплавания, Поля быстро замели под ковёр. Но история красивая.

Надеюсь, со мной всё обойдётся без таких приключений. В любом случае скафандра у меня всё равно нет.

Да если б и был.

День 3

Доброе утро, мир! Я всё ещё живой и относительно здоровый. Шоколад на завтрак, правда, не катит. Ну чего стоило оставить мне здесь нормальный последний ужин? И порцию пломбира. С чем-нибудь безвкусным и мягко действующим. Чтобы я кони двинул во сне. Я же с пониманием. Жалко, что ли? Коллеги из ДГБ так и сделали бы. Но не КОМКОН. Потому что КОМКОН – это хардкор, и надо выдерживать стиль.

Ну и я тоже, пожалуй, выдержу стиль. Напишу что-нибудь предсмертное.

Нет, я не жалуюсь. Жаловаться мне не на кого, разве что на свою дурь. Действия коллег считаю правильными. Я нарушал ведомственные инструкции, обманывал начальство, а под конец совершил преступление против личности. Причём не абы какой, а, можно сказать, друга. По ходу дела из-за меня погиб совершенно посторонний человек – случайно, глупо, но из-за меня же. Друг тоже в каком-то смысле погиб, во всяком случае, для нас. Также мною похищены и утрачены артефакты невообразимой ценности. И всё это ради того, чтобы узнать подробности одной старой истории, которая ко мне не имеет ни малейшего отношения.

Так что, как ни крути, а меня можно и нужно ликвидировать. С моего же согласия. Я договор подписывал, там есть соответствующий пункт. Так что – какие претензии? Да никаких претензий, занесите это в протокол.

С другой стороны, помогать следствию чистосердечным признанием тоже не вижу смысла. Это даже как-то неуважительно по отношению к коллегам. Уж если меня решили убрать – значит, дело расследовано. Ну, может быть, нет каких-то деталей. Ну а кому они нужны, детали? К тому же их всё равно выковыряют. Из моей мёртвой головы достанут в крайнем случае. Так что писать что-то – это в чистом виде трата времени.

Но тут и в самом деле нечем заняться. Совершенно нечем.

День 4

Со мной всё тянут. Всё-таки пописал на ковёр, чтобы убедиться насчёт автоматики. Автоматика, оказывается, не работает. Ковёр пришлось мыть. Руками. Моющее средство добыл из бачка дохлого кибера. Ничего, справился. Волнующее приключение. Думаю теперь: может, ещё и по-большому на него сходить? Но пока нечем.

Нет, конечно, на ковёр я банально пролил кофе. Да, конечно, скатологический юмор у взрослого человека является инфантильным пережитком, признаком неизжитых проблем и симптомом невроза. Но, извините, я и в самом деле нервничаю. И меня можно понять. Умирать – не в померушки играть. Особенно от рук своих же коллег. Очень неприятное ощущение.

Кстати, коллеги. Если вы уже всё сделали, убедились, что я мёртвый и холодный, и теперь читаете эту писанину, добрый вам совет: дальше не читайте. Вас же всё равно проверят на ментоскопе. И в случае нахождения лишней информации будут стирать память, а это вообще-то считается калечащей процедурой. Вам нужны дырки в голове? Нет? Тогда просто скачайте файл и передайте старшему. Он разберётся.

Что-то не идёт у меня текст. Уже полчаса в экран втыкаю, а с чего начать – непонятно. Так что отложу писанину до завтра. Хотя, конечно, стремак в этом есть: вот откроется портал, придут парни по мою душу, а у меня не готово. И что я им скажу? Ребята, дайте исповедаться? Не, не буду. Сколько напишется, столько и напишется. Может, меня сделают через пару минут. А может, через пару дней. Но вряд ли больше.

Хотя один момент сразу обозначу. Я никого ни в чём не виню, кроме себя, дурака. Даже тех, кто всю эту кашу заварил. Ну да, последствия страшненькие. Но привели к ним самые благие намерения. Благородные, можно сказать. Я бы, наверное, на их месте вёл себя так же. Или как-то близко. Все мы одним миром мазаны, чего уж теперь-то.

От же пёс, живот заболел. Это от шоколада, наверное. Пойду посижу в укромном уголке. Прощайте или до свидания.

Да, ещё. Если бы я хоть краешком задницы почуял, чем всё кончится, я бы выкинул ту монетку в открытый космос.

День 5

И снова здравствуйте.

Да, пора бы уже и представиться. Меня зовут – теперь уже, наверное, надо говорить «звали» – Яков Вандерхузе. Звездолётчик, квалифицированный капитан, исполнял должность на пяти кораблях и шести судах, начальник нескольких экспедиций и всё такое прочее. Если интересует официальная биография, посмотрите в БВИ.

Что касается неофициальной стороны. Да, я комконовец. Завербован в лётном училище, подготовку проходил в «трёшке» на Земле. Потом служил. В частности – принимал участие в операции на Пандоре, работая под прикрытием. В ходе операции самовольно взял на себя ответственность за решение не своего уровня. Которое принял, исходя из собственных, то есть заведомо неполных (и, возможно, неверных), представлений о целях и задачах операции. Что является серьёзнейшим факапом для исполнителя.

Случайно получилось так, что я оказался прав. Можно сказать, спас операцию. Меня оправдали. Даже дали цацку. Но о дальнейшей карьере внутри организации речь уже не шла.

Поэтому меня перевели в действующий резерв. Сейчас это называется «аппарат прикомандированных сотрудников», но это те же яйца, только в профиль.

В этом качестве я работал в нескольких научных экспедициях. На Тиссу, например, на ЕН-3054. И на Аркадии тоже бывал. На Земле появлялся редко и не по работе. Так что первая война КОМКОНа с ДГБ прошла мимо меня, и бодания с Мировым Советом – тоже.

Хотя я и не рыпался. Летал себе потихонечку, служил службу, дело делал. Пока не началась история с планетой Ковчег. И мною срочно заткнули дыру, в которую могло провалиться много чего.

Не знаю, кто это читает, какой у него допуск и что он знает о наших делах. Но это уже не моя проблема. Так что исхожу из того, что допуск достаточный, а вот знать можно не всё. Тем более, ситуация была по-своему забавная. Хотя в чём-то и типичная, это как посмотреть.

Всё началось с того, что на какой-то замурзанной планете Панта нашли каких-то замурзанных дикарей. Дикари как дикари, мало ли их во Вселенной. Нашли и забыли, они даже Институт Экспериментальной Истории не заинтересовали, так как находились на первобытнообщинной стадии развития. А если честно – ещё в людей не очень-то превратились. То есть для того, чтобы с ними хоть как-то работать, нужно было или тысяч пятьдесят лет естественного отбора, или пара сотен искусственного. Второе вообще-то называется геноцидом, добровольцев на такие дела сыскать трудно, последствия для репутации Института очевидны. Так что недоделков просто оставили в покое, что и было самым разумным решением.

И вдруг! В декабре шестидесятого года профессор Юмизава из Астрофизического устроил пресс-конференцию, на которой заявил, что, по его данным, солнце системы Панта нестабильно и может взорваться в течение нескольких лет. Что приведёт к гибели самобытной гуманоидной цивилизации.

При этом Юмизава считался авторитетом в области солнечных вспышек, что как бы придало его словам убедительности. То, что он не занимался ни новыми, ни сверхновыми, народ вообще не понял: специалист по вспышкам же! К тому же какие там проверки или перепроверки, когда речь идёт о Гибели Самобытной Гуманоидной Цивилизации! Тут некогда думать, тут трясти надо.

Поднялся страшный кипеш. Общественность билась в истерике и требовала немедленно спасти аборигенов Панты. Тут же образовался какой-то «Переселенческий комитет». Этот самый комитет пробил через Мировой Совет особые полномочия и подозрительно быстро составил план эвакуации системы. И ещё быстрее нашёл подходящую планетку, которую тут же прозвали Ковчегом.

Тут-то руководство КОМКОНа наконец допетрило, какую свинью нам подложили. Потому что именно на этой планетке находился наш суперзасекреченный научный центр, занимающийся перспективными разработками. Который теперь, получается, нужно было даже не сворачивать, а нахрен сносить и уничтожать вместе со всеми следами пребывания. Включая уникальное нетранспортабельное оборудование невообразимой ценности.

Понятно, что вся подляна была делом рук Департамента Галактической Безопасности. Только галакты могли найти центр, и только им нужно было его уничтожать. Потому что у них самих ничего подобного и близко не было. И не светило. Ну вот они и решили слегка восстановить справедливость.

Проверка активистов переселенческого движения подтвердила, что всем там заправляет дэгэбэшная агентура. Юмизаву тоже проверили, но он оказался честным идиотом. У почтенного профессора на старости лет поехала крыша. Чего никто не заметил, так как лекции он продолжал читать по старым конспектам. А свой конёк с коллегами не обсуждал, потому что вообще не любил говорить о своих научных результатах. Вроде бы он подозревал всех в воровстве своих гениальных идей. Короче, он ударился в астрологию и стал составлять гороскопы звёзд. Не спрашивайте меня только, как эта псятина у него сочеталась с научной картиной мира. Хотя думаю – без проблем. Я с учёными общался много. И могу сказать: если уж у человека в голове уживаются квантовая механика и теория гравитации, то он в принципе способен поверить во всё что угодно. В чох, сглаз, хиромантию и уринотерапию. И даже в официальную пропаганду. Которая вообще не для того делается, чтобы в неё верили. А вот учёные – те довольно часто верят, вот прям буквально в то, что им по федеральным каналам показывают… Ну, короче, профессор построил какой-то гороскоп на сверхновые, и получилось, что система Панту обречена в ближайшем будущем. И устроил ту прессуху, а галакты просто воспользовались случаем.

При этом все симметричные ходы у нас были заблокированы. Можно было бы, конечно, оспорить результаты Юмизавы, потребовать независимой экспертизы, на худой конец – вбросить реальные данные о его душевном состоянии. Но это никому не понравилось бы. Общественность жаждала кого-то спасти и через это насладиться своим деятельным гуманизмом. Астрономы в лепёшку бы разбились, но не дали бы в обиду коллегу (и правильно, кстати, потому что такая кака повиснет на всей корпорации). Потом пошёл бы слив, что Спасению Самобытной Цивилизации препятствует зловещий КОМКОН, едящий по ночам гуманоидных младенцев. Ну и так далее по всем кочкам. Под дружелюбный смех галактов.

Но и мы тоже ведь не лыком шиты. Поэтому решили ответить асимметрично, а именно – нарисовать такую картинку, что на Ковчеге есть негуманоидная цивилизация, решительно не желающая никаких контактов с людьми. Необщительных негуманоидов у нас боятся, потому что мало ли чего от них можно ждать. Как обычно, ссыкливость оформляется через деликатность: дескать, не надо их трогать, потому что этика и всё такое. И это работает в ста процентах случаев, потому что боятся-то все, и в особенности общественность. А наши расстарались и добавили в сценарий контакта тему земного ребёночка. Этого самого ребёночка должна была обнаружить проверочная экспедиция, в которую войдут честнейшие представители Переселенческого комитета. Но под нашим чутким руководством.

Главным по теме сделали, разумеется, Комова. Тот меня припахал, потому что у нас нормальные отношения с Атосом – ну то есть с Мишей Сидоровым. Комов с Сидоровым – старинные друзья, новообще-то с Атосом мало кто нормально уживается. Потому что у него репутация проблемного человека. Но я с ним нормально работал и подстав от него не видел.

Официальная версия операции «Малыш» доступна, а я просто скажу, что всё прошло отлично. Комов нас прикрыл, всё прочее было разыграно как по нотам. После чего планетку закрыли уже официально, про дикарей с Панты тут же забыли. И всё это проканало за очередную победу деятельного гуманизма и вселенского добра. Славин в таких случаях обычно добавляет: «над разумом». Под разумом он обычно ДГБ подразумевает, если что.

А меня вернули на основную службу и дали вторую цацку.

День 6

Смотри-к ты, опять не убили! Упрямый у нас Евгений Маркович. Просто носорог какой-то.

Раз уж у меня есть сколько-то свободного времени, решил заняться исследованием местности. Был вознаграждён: под креслом нашёл пару наушников с фонотекой. В основном классика. Так что я теперь могу наслаждаться видом звезды класса G под Бетховена. А когда за мной придут, у меня будет время переключиться на Реквием. Помирать, так с музыкой.

Но всё-таки будем надеяться, что время у меня ещё есть. А пока продолжим.

В общем, «Малыш» прошёл отлично. Я вернулся на основную службу, весь из себя такой красивый, и начал осваиваться, вникать в расклады и вообще вживаться.

Но тут судьба подкинула новый факап. В шестьдесят первом начался скандал вокруг планеты Надежда, где какие-то придурки из Группы Свободного Поиска (давно бы прикрыли эту шарагу, если бы не галакты, которые через них проворачивают свои дела) нашли умирающую цивилизацию и следы присутствия Странников. Которые вроде как спасли часть населения, перебросив его пёс знает куда.

При слове «Странники» у нашей общественности начинается икотка и трясунец. В общем-то правильно, потому что земное человечество по сравнению со Странниками – примерно то же самое, что аборигены Панту по сравнению с нами. Но при этом, в отличие от тех же аборигенов, у нас амбиции. И кроме трясущихся поджилок мы всё время хотим показать (себе, разумеется, не Странникам же), что тоже что-то можем. А Борька Левин объяснял это так, что после неслучившегося «Ковчега» нужно было как-то закрыть коллективный гештальт.

Так что я совершенно не удивился, когда Мировой Совет решил, что остатки населения должны спасти именно мы.

Проблема состояла в том, что аборигены, совершенно охреневшие от свалившихся на них безобразий, спасаться не хотели. Они готовы были сдохнуть, только бы без нашего участия. Наше руководство – которое бывает куда разумнее и даже гуманнее, чем иногда кажется – это тоже учло. И решило: никаких массовых операций, набираем среди аборигенов добровольцев, сколько найдём (хоть горсточку), образцово-показательно их вывозим, демонстрируем это по всем федеральным каналам. Спасённых тихонечко распихиваем по всей обитаемой Вселенной, благо она большая. И на этом закрываем тему.

Так всё и вышло. Вывезли мы с этой несчастной планетки сотни две, объявили об очередной победе деятельного гуманизма над разумом. И распихали по разным глухим углам. Кажется, они сейчас уже все перемёрли. Зато хоть напоследок пожили в относительном комфорте. Отличный результат, кстати. Я без шуток – отличный. Я и сейчас так считаю, если что.

Но это всё было потом, а в данный конкретный момент именно меня как героя Ковчега и знаковую фигуру направили на эту грёбаную Надежду, чтобы я там работал говорящей головой, свадебным генералом и грушей для битья. То есть формальным начальником экспедиции.

Я с самого начала чуял, что будет какой-то блудняк и что мне он выйдет боком. Попытался было отбояриться, но не удалось. Приказ командира – закон для подчинённого. Так что собрал я чемоданчик и поехал на космодром.

Итак, Надежда. Местечко с первого же взгляда производило впечатление не просто тухлое, а гнилое. Девять континентов, на каждом развалины цивилизации уровня земного двадцатого или двадцать первого, следы войн, экологических катастроф и стремительно вымирающее население. Отчего оно вымирало, толком никто понять не мог. Биологи под нашим давлением написали какую-то хрень про «бешенство генных структур», но на самом деле никто ничего не понимал. В довершение ко всему основную часть населения кто-то куда-то вывез – и очень похоже, что и в самом деле Странники… В общем, всё как мы любим.

Официально я был куратором прогрессора-зоопсихолога Льва Абалкина, который занимался изучением планеты и поиском желающих эмигрировать. Работал он с неким Щекн-Итрчем, голованом. Это такая инопланетная раса, типа разумных собак. Одно время они были на Земле очень популярны. Собачки эти нас презирали и не особенно это скрывали. Тем не менее их все обожали, потому что, ну как же, собаченьки, аняня и мимими. В конце концов мы им надоели, и они как-то пропали с глаз. Не знаю, что там точно было: то ли разорвали отношения, то ли просто перестали общаться с людьми. Общественность по этому поводу даже пролила какую-то слезу – мол, чем мы их обидели, чем оскорбили тонкую инопланетную душу? А по-моему, они просто сукины дети во всех смыслах. К тому же опасные. Например, я слышал от того же Абалкина, что голованы могут гипнотизировать людей и подавлять волю. По-моему, одного этого достаточно, чтобы держаться от них подальше.

Псы – они псы и есть. Я вообще собак не люблю.

Абалкин, наоборот, любил их слишком. А вот людей – не особенно. Это даже по профреестру было видно: хронически не вписывался в коллектив. Из-за этого пришлось убрать его из группы Рэма Желтухина. У него с ребятами была разница в полтора часа, которая не сокращалась. Вот совсем. Ну то есть просыпался он обычно как раз к выходу группы. Он, конечно, поднимался, умывался и выходил со всеми, но все же понимали. Так что через месяц его и Щекна отправили в свободный полёт, а меня, соответственно, поставили за ним приглядывать.

Понятное дело, большой симпатии между нами не возникло. Хотя и каких-то конфликтов тоже не было. Я читал его отчёты и давал инструкции. Он, соответственно, писал и исполнял. В общем, это было и всё, так что расстались мы почти довольные друг другом. На прощание я подарил ему пакет собачьего корма для крупных пород – специально на Земле заказал. Ну, немножко подколоть хотел, чего уж там. Абалкин и бровью не повёл: поблагодарил вежливо и оставил мне на память находочку. Старинную золотую монетку на цепочке. Сказал: нашёл в развалинах.

Честно говоря, я от этого Абалкина хорошего не ждал, вот и подумал, что тут может быть какая-нибудь неприятная шуточка, а то и пакость. Поэтому монетку тщательно проверил. Даже на химический состав.

Тут-то я и попал. Коготок увяз. Но кто ж знал-то?

День 7

Ничего ж себе я расписался! Похоже, напоследок жизни я открыл в себе талант. Литераторский, или как там это называется. Хотя нет: литератору нужно чего-то выдумывать и к тому же показывать деятельный гуманизм. А у меня этого ни на каком балансе не числится.

Ладно, дальше движемся.

Монетка оказалась самой обычной, безо всяких сюрпризов. Только золото было сверхчистым. При этом монетке около двухсот лет, и сделана она была конкретно на Надежде: это проверяется по памяти металла, которую подделать невозможно. То есть можно, если продержать монету тот же срок в условиях, идентичных имеющимся на Надежде. Что – сами понимаете.

Напрашивалась гипотеза: аборигены когда-то владели трансмутацией элементов. Как минимум на уровне нейтронных пучков, как максимум – фемптопроцессоров. Хотя если из искусственного золота делали деньги, то технология была малораспространённой и являлась госмонополией. Из чего следовало, что у них был капитализм или что-то в этом роде – и это при технологиях не ниже нашего двадцать второго века. В смысле У, конечно, а не галактического, – но всё равно круто.

Ясен перец, базовой ТИП это противоречило. Зато объясняло всё остальное, в том числе нынешнее плачевное состояние. У них же были войны, а с технологиями двадцать второго можно такого оружия массового поражения наклепать, что мы и сейчас не разберёмся. Правда, непонятно, почему эти ушлые аборигены в космос не вышли. Но и тут есть объяснение: именно что вышли и с планеты удрали, никто их не вывозил, сами справились. И сейчас где-то, стало быть, обретаются.

А между прочим, во Вселенной есть одна космическая цивилизация гуманоидного типа, как известно – наша. И другой нам не надо.

Да, я понимаю, как это со стороны выглядит. Ещё один молодой, подающий надежды представитель общественности бросился спасать мир. Ну да, где-то так. Но я же не устраивал кипеша и не бился в истерике. Потому что понимал, что, скорее всего, моя версия глупая и я просто чего-то не знаю.

Однако есть такой закон жизни: лучше перебдеть, чем недобдеть. Кажется тебе что-то подозрительным – извести начальство. Как максимум ты и в самом деле спасёшь мир. Как минимум – прикроешь собственную задницу. Но это тоже хорошо, потому что сам о ней не позаботишься – никто не позаботится.

Поэтому я сел, оформил свои соображения в виде доклада, монетку приложил как вещдок. И отправил наверх.

Отклика я никакого не получил. Из чего сделал вывод, что вопрос либо выеденного яйца не стоит, либо уже передан в надёжные руки специалистов. И то и другое меня искренне радовало. Моё дело – прокукарекать, а там хоть трава не расти.

Ну а вскоре после этого меня перевели на Землю и дали кабинет с видом на лесопарковую полосу. И поставили на хозяйственную деятельность.

День 8

Извините, вчера не дописал: сильно расстроился. Очень уж неприятно сознавать, что ты своими собственными руками разрушил то, что так хорошо начиналось.

Хотя нет. Начиналось-то как раз не очень. Я сидел в кабинете, кривил морду и считал себя несправедливо обиженным. Но потом разобрался, вник в процессы и понял, что начальство было право, а я – дурак и не понимал своего счастья. Ибо хозяйство – это моё.

Оперативник из меня, честно сказать, так себе. В большое начальство меня так и так не пустят. Да если бы и пустили – не усидел бы. Не люблю я всей этой подковёрной возни, политиканства и кипеша. Понимаю как бы расклады, могу в это играть. Но не люблю. А это важно – любить то, что ты делаешь. Меня бы в этом террариуме съели просто из любви к искусству. Разве что я надёжно закрылся бы чьим-то толстым задом. Но тогда этот толстый зад мне пришлось бы всю жизнь вылизывать. А мне такая диета кажется несколько однообразной, что ли.

Ну а заведовать матчастью – это прямо по моей мерке шито. С одной стороны, должность не политическая, так что во внутренних войнах я держу стойкий нейтралитет. Но при этом я всем нужен. Завхоз – это человек, к которому руководство прислушивается. Так как от него ой как зависит. Даже при наших фондах – скажем так, немаленьких – постоянно возникает ситуация, когда чего-то нет, а очень надо. И кто-то должен этим заниматься, то есть изыскивать резервы, обходить инструкции, находить варианты и всё такое прочее, что так просто и не расскажешь. Ну и, конечно, связи, потому что всем нужна уверенность, что в экстренном случае у меня найдётся планетолёт высшей защиты или батисфера класса «А». Или хотя бы наводка: где это найдётся. Поэтому хозяйственника надо любить. И все это знают. Знают и любят. Как могут и как умеют, но любят. Со всеми втекающими и вытекающими.

В общем, это целый мир, и я в него с удовольствием погрузился. Заодно привык к мягкому креслу, хорошей кухне. Сам научился готовить. На хорошем любительском уровне, скажем так. Снова курить начал. Завёл себе наконец коллекцию янтариновых трубок. Потом на сигары перешёл. Голову эпилировал: надоело стричься, да и солиднее как-то. Стал отзываться на прозвище «дядя Яша». Не век же в щенках ходить. Есть, есть свои преимущества у стабильности.

Так бы и жил себе, не зная горя, кроме как по работе. Если бы не тот журнальчик.

День 9

Вчера заснул перед экраном. Нервишки пошаливают. Ну так это неудивительно. Я две катастрофы в космосе пережил и знаете что скажу: там было проще. Потому что можно бороться за спасение. Адреналин из ушей и всё такое. А вот так просто ждать – это… нехорошо, в общем.

У меня тут, кстати, нарисовалось, кому мой мемуар может быть интересным. Евгений Маркович, можно последнее желание? Если это ничему не противоречит, отдайте файл Лене Завадской из Мирового Совета. Я Лене симпатизирую, чисто по-человечески. Поэтому – пусть знает. Может, пригодится против нашего дорогого Леонида Андреевича Горбовского. Который, похоже, всех уже достал.

Поскольку терять мне нечего, скажу про его подлую манеру. В Президиуме Мирового Совета сидят не идеальные коммунары, но хотя бы честные хищники. Которые воюют за интересы своих ведомств и своих людей. И этого особо-то и не скрывают. Ну да, космофлотовец будет биться за интересы родного Космофлота, а внутри него – за интересы своей группировки. А дэгэбэшник – за родное ему ДГБ и за свой клан в ДГБ. Но это хотя бы понятно и предсказуемо. Горби же занимает позицию над схваткой, как бы никого не представляя и своих интересов вроде бы не имея. И при этом пользуясь правами последней инстанции.