Текст книги "Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории"

О Бенедиктиновом Ликере

Жил да был в земле Уц, что в стране Нод, некий человек – не низок, не высок, не узок, не широк, а самый такой обычный.

К своему счастью, жил он не в далекие времена, когда страна Нод была бедной, а жители ее – мудрыми. Нет, жил он в наше время, когда страна Нод стала цивилизованной, глобализованной и местами даже продвинутой.

Надо сказать, что герой наш был человеком не простым, а очень простым, прямо-таки даже бесхитростным. Книжек он сроду не читал, все больше телевизор зырил, да и там по большей части всякую чихню навроде спорта или там сериалов про Санту-Барбару. И во всех остальных отношениях тоже он был нормальный, просто ужас. И даже пацанов в тузы не пялил, а все больше по бабскому сословию.

Единственное, чего его парило в жизни – так это несоответствие финансовых возможностей с телесными потребностями. Да и то: основные телесные потребности у него были вполне себе удовольствованы, а на духовные чихал он с башни «Сердце Нода». Но – вот же черт подгадал! – была у него некая прихотливая привычка, всего-то одна-единственная. Оченно он любил зайти вечерком в питейное заведение, да и пропустить стаканчик – не бухаловки, не рыгаловки, не пойла можжевелового, не винца красного, не даже водочки, а всему предпочитал он заморский Бенедиктиновый Ликер: оченно он ему когда-то по скусу да по ндраву прихорошился. Короче, любил он этот ликерчик, так бы его все и пил.

Однако ж Бенедиктиновый Ликер в той стране был зело недешев. И потому как ни ужимался человечек, а позволить себе каждый день хоть масенькую рюмочку Бенедиктинового Ликера он не мог. Так, раза два в неделю наскребалось десять Общечеловеческих Ценностей (в стране Нод так называли деньги): столь дорого стоила в ближайшем заведении заветная рюмашечка.

И вот однажды скопил человечек денег, пошел в магазин, да и купил целую бутыль Бенедиктинового Ликера. Ну, думает, хоть раз в жизни себе праздник устрою.

Только открыл он бутылку – а оттудова пошел свист, вой да вонючий дым. И из того дыму образовался господин престранного вида: низенький, лысоватый, в сером спинджаке и при дорогом галстухе. Поклонился он и представился Чернокнижником, по магической специализации Эффективным Менеджером, при строительстве Храма Соломонова подвизавшимся. Пожаловался, что неблагодарный царь Соломон, испугавшись ураганной его эффективности, заключил его душу в оный сосуд. Сдержанно поблагодарил за освобождение и пообещал – хоть и вздохнув претяжко – бесплатно исполнить три желания освободителя. Такое, стало быть, на него царем Соломоном дополнительное условие наложено: трижды поработать бесплатно на благо ближнего.

Человек чрезвычайно обрадовался и попросил с чернокнижника три бутылки Бенедиктинового Ликера, по одной на каждое желание.

Черный маг вздохнул и начал объяснять, что желание это глупое и неэффективное.

– Ну подумай сам, о чем ты просишь, – втолковывал он человеку, – ну выпьешь ты эти бутылки, и что? Лучше уж попроси у меня, чтобы я тебя на хорошую работу устроил. Чтобы получать, скажем, в десять раз больше Общечеловеческих Ценностей. Тогда-то Бенедиктином своим ты просто зальешься. Вот что значит эффективное решение!

Человек, подумав, согласился – и в сей же миг очутился в Офисе, при галстуке, уперетый взглядом в Трудовой Договор. В оном договоре говорилось, что берется сей человек на работу в Офис на должность Ученика Помощника Решателя Вопросов, за что полагается ему денег в десять раз больше, чем он получал ранее.

Подписал он контрактик, разумеется: кто ж не хочет-то в десять раз более башлей получать?

И начались у него дни тяжелые, горькие.

Раньше-то человечек тоже работал и даже не особо ленился, по простоте своей. Однако на новом месте все было в десять раз тяжельше. Во-первых, приходить надо было ранешенько, а уходить в глухую ночь. Во-вторых, отлучаться из Офиса не рекомендовалось, отдыхать на глазах начальства тоже, а надо было суетиться и изображать Деловитость. И в-третьих, самое ужасное, никто ему не объяснил, в чем его работа заключается, а только гоняли да покрикивали. От этого он очень сильно уставал, так что в первый месяц было не до Бенедиктину.

Но человек скотина такая: ко всему привыкает. И этот обвыкся да прижился и даже понял суть. Суть же была в том, чтобы всячески ублажать начальство видимостью активности да клеветать на ближних своих, что они-де мало трудятся и начальство не уважают.

И еще он понял, что весь Офис содержится начальством не для каких-то полезных надобностей, а для того же, для чего короли французские некогда содержали свиту, то есть для Блезиру, Понтов и Похвальбы перед иностранными монархами численностью и красой своей челяди. А никакой иной работы от них ненадобно.

Тут-то бы и зажить.

Однако с Бенедиктиновым Ликером вышел полнейший афронт.

Как выяснилось, офисный люд после работ был не дурак выпить. Выпивать же дозволялось Корпоративными Правилами токмо в Дорогом Кабаке, где рюмочка того Ликера стоила не десять Общечеловеческих, а все полтораста, и то с клубною скидкою. Ходить же в дешевое заведение считалось там Очень Дурным Тоном, позором Офиса и поводом для доноса начальству. Так что лучше уж было и не суваться.

Так и получилось, что рюмочка Бенедиктина доставалась ему раз в неделю, много – два.

Однако же как-то раз в Дорогом Кабаке человек случайно встретил того самого чернокнижника из бутылки. Тот ему не обрадовался, особенно когда человек напомнил ему еще о двух желаниях. Однако выслушать согласился.

И спросил человек с него две бутылки Бенедиктинового Ликера – хоть так.

Черный маг тяжко вздохнул и начал объяснять, что желание это глупое и неэффективное.

– Ну подумай сам, о чем ты просишь, – втолковывал он человеку, – ну выпьешь ты эти бутылки, и что? Лучше уж попроси у меня, чтобы тебе денег прибавили. Чтобы получать, скажем, еще в десять… – нет, мало, в сто! – в сто раз больше Общечеловеческих Ценностей. Вот тогда-то Бенедиктином своим ты просто зальешься. Вот что значит эффективное решение!

Человек соглашаться не хотел, но очень уж убедителен был чертяка. Все-таки кивнул – и в сей же миг очутился все в том же Офисе, при галстухе, уперетый взглядом в новый Трудовой Договор. В оном договоре говорилось, что назначается сей человек на новую работу Помощника Решателя Вопросов, за что полагается ему денег в сто раз больше, чем ранее он имел.

Подписал он контрактик, разумеется. И начались у него дни тяжелей да горьше прежнего.

Раньше-то он бегал в офис раненько, уходил поздненько, изображал труды да писал доносы. Теперь же все это осталось, но прибавилась еще и настоящая работа. Состояла она в бегании по Клиентам, угождении Значительным Пупсам, поддержании Контактов и прочем таком. Понятное дело, что и беганья те, и угождения, и поддержание ни к какой работе в смысле создания чего-то полезного отношения не имели, а были одним лишь пустоплясом да пустолаем, но выматывало это страшно. К тому же и сам господин Решатель Вопросов, помощником которого он стал, оказался человеком препротивным. Да таким, что лучше и не рассказывать.

Но человек скотина такая: ко всему привыкает. И этот обвыкся да прижился и даже понял суть процессов. Суть же была в том, чтобы шпионить, собирать сплетни, обратно же их разносить, устраивать пакости, сводить, разводить, мутить, жужукать и вообще всячески блядюкаться в обществе таких же блядюжников.

И еще он понял, что весь штат помощников содержится начальством не для каких-то полезных надобностей, а для того же, для чего короли французские некогда содержали фаворитов – для политики, интриг да иной раз еще для кой-каких стыдных нужд. А никакой иной работы от них ненадобно.

Однако с Бенедиктиновым Ликером опять вышел полнейший афронт.

Финансовый вопрос отпал, как не было: денег было хоть рабочим местом жуй. Однако с офисным людом теперь ему стало гарбузиться несростно, и уж тем более пить. Пить ноне полагалось только с Клиентами, Значительными Пупсами и в процессе Контактов. На беду, все они Бенедиктинового Ликера на дух не переносили, а токмо Великия Вина Бургундии, Выдержанные Коньяки или, на худой конец, Односолодовыя Виски Особливо Эксклюзивных Сортов. Пили они их, правда, кривя губы, так что у человека складывалось подозрение, что на самом-то деле в гробу они видали эти пойлища. Однако все мучились, но пили гадость и другим отступать от сего не позволяли. После же Великих Вин и Виски никакой Бенедиктин уже в рот не лез. Так что выкушать любимого Бенедиктинового Ликера стало удаваться этак раз в месячишко, от силы два.

Однажды на Важном Приеме он опять пересекся с давешним чернокнижником. Тот ему совсем не обрадовался, особенно когда бедолага напомнил ему об оставшемся желании. Однако выслушать согласился.

Человек попросил втихую раздавить с ним бутылочку Бенедиктину – хоть так.

Черный маг вздохнул тяжко-претяжко и начал объяснять, что желание это глупое и неэффективное.

– Ну подумай сам, о чем ты просишь, – втолковывал он человеку, – ну выпью я с тобой, а дальше-то что? Лучше уж попроси у меня, чтобы тебя сделали самым главным начальником. У тебя тогда и денег будет до небес, а уж можно-то тебе будет все, вообще все – хушь карасин пей. Вот тогда-то Ликером своим ты по самый галстук обкушаешься. Вот что значит эффективное решение!

Человек, конечно, не очень-то поверил чертяке, но тот торжественно поклялся и побожился, что на сей раз ну никаких обломов с Бенедиктином не будет.

Все-таки кивнул человек, соглашаясь – и в сей же миг очутился, безо всякого договора, прямо в кабинете самого Решателя Вопросов. И стало ему ведомо, что теперь он этот самый Решатель Вопросов и есть. И что теперь он может все, а все должны вокруг него вертеться, жужукаться да делать, что он велит. И ничего-то его не вспарит, и ничего-то не побеспокоит, и не придется ему более быть скотиною, коя ко всему привыкает, а это к нему, к скотине, теперь все должны будут привыкать.

Обрадовался человек. И велел принести себе бутыль самолучшего Бенедиктина. Нет, даже три бутыли.

И в сей секунд ему это устроили.

И решил наш герой, что наконец-то он оттянется за все страдания. Достиг он наконец вершины помыслов, пора и удовольствьица получать.

Налил себе Бенедиктину в фужерчик. Зажмурился сладко. В рот вылил.

И чувствует он: вроде и Бенедиктин пьет, а вроде и нет. То есть и вкус тот же самый, и запах, и все. А вот НЕ РАДУЕТ. Как будто воды выпил.

Налил еще – та же фигня. Невкусно, невесело. Как вода из-под крана.

Схватил он бутыль да прямо из горла и захерачил. Вроде в голове чутка потяжелело, да только радости опять же никакой.

Вот тут-то он и понял…

…а вот ЧТО он понял, про то нам, простым людям, знать не обязательно. Не надо нам того знать.

Лучше уж давайте выпьем кто чего любит. Кто бухаловки, кто рыгаловки, кто пойла можжевелового, кто винца красного, а кто и водочки.

А Бенедиктинового Ликера не пейте. Бяка это, бяка.

О милосердии

Вот еще какую историю слышал я в земле Уц, что в стране Нод.

Когда Творец сотворил людей, к нему пришел Враг, усмехнулся Ему в лицо и сказал:

– Зря ты это затеял, ибо теперь я хорошенько надсмеюсь над тобой. Я развращу людей, научу их всему тому, что ты ненавидишь, и превращу их в такую мерзость, что ты сам захочешь истребить их. И ты не сможешь помешать, ибо сам наделил людей свободной волей, а у меня есть что предложить. Разве что ты будешь присматривать за своими творениями денно и нощно, что тоже повеселит меня, ибо нет ничего более жалкого, чем творец, трясущийся над теми, кому он дал свободу.

– Что ж, – сказал Творец, – ты сказал, теперь делай, а я сделаю свое.

Враг рассмеялся и исчез. Творец же задумался, ибо знал ум и силу Врага и боялся его. Но и сдаваться ему не хотелось, ибо слишком много побед одержал над ним Враг в вечности и не хотелось Ему отступить и в этот раз.

Тогда Творец послал людям двух ангелов.

Первый ангел был могуч, суров ликом и препоясан мечом, а в руке его сияло зерцало праведное. Звался он Справедливым, и сила его была – карать грехи людей и воздавать всякому по делам его.

Второй ангел был нежен, лицо его сияло добротой, а в руке он держал плат, покрывающий всякий грех. Звался он Милосердным, и сила его была – спасать грешников от слишком суровых наказаний, давая им надежду на исправление.

Ангелы тоже обладали свободной волей, но Творец создал их такими, что они не могли уклониться от своего предназначения. Справедливый не мог отойти от справедливости, а Милосердный не мог изменить своему милосердию. И даже если бы Враг соблазнил их, они не вышли бы за пределы своей природы.

Тогда Творец увенчал Справедливого короной владычества, а Милосердного дал ему в помощники. И не мог Милосердный явить милосердие, если Справедливый на то не соглашался.

И ушел Господь от дел, оставив попечение о людях ангелам Своим.

Когда же прошел День Господень, снова склонил он Лик Свой над миром. И увидел, что людей на Земле мало, живут они жалкой жизнью, изъеденные язвами и болезнями, в бессилии и тоске. И все проклинали Создателя, кроме самых злых, которые благодарили Его за чужие муки, глядя на которые они забывали о своих муках.

Тогда призвал Он обоих ангелов и вопросил их, что же сотворили они с людьми.

И ответил Справедливый:

– Когда я сошел на Землю, то увидел множество грехов. Люди убивали друг друга, крали созданное другими, заглядывались на чужих жен и чужих волов, не почитали родителей и не признавали Тебя Творцом всего. Тогда я поднял меч и принялся карать людей за их нечестие. За убийство человек отвечал смертью, за кражу – потерей имущества, за блуд – бессилием плоти, а за безверие – множеством казней. Но люди не остановились и продолжали грешить. Тогда я увеличил тяжесть наказаний, я стал карать за убийство – мучительными болезнями, которые хуже смерти, за кражу – увечьем, за блуд – сифилисом и проказой, а что я делал с людьми за безверие, Тебе лучше и не знать. Милосердный просил за людей, но я не склонял своего слуха к его мольбам. Люди стали меньше грешить, но желание жить у них пропало, и они в сердце своем проклинают Тебя за то, что ты наслал меня на них. Я караю их за это, но они все больше ненавидят Тебя за Твою справедливость. Думаю, мне придется убить их всех, ибо они не могут избавиться от ненависти к Тебе, и чем больше я их караю, тем больше они Тебя ненавидят.

Творец заглянул в душу ангела и увидел черноту.

– Тебя соблазнил Враг, – сказал он.

– Да, – ответил ангел, – ибо Он мудрее и сильнее Тебя. Но ведь я не нарушал Твоей воли, да и не мог этого сделать. Я делал только то, что ты мне позволил. Позволь же и дальше продолжать мой труд, и он будет достойно завершен, а Враг насмеется над тобой, и поделом, – тут ангел захохотал, и из уст его изошла чернота.

– Я заставлю тебя творить Мою волю, – пообещал Творец. И снял с ангела Справедливости корону владычества и возложил ее на ангела Милосердия. И теперь не мог Справедливый явить справедливость, если Милосердный на то не соглашался.

И вновь ушел Господь от дел, оставив попечение о людях ангелам Своим.

Когда же прошел День Господень, снова склонил он Лик Свой над миром. И увидел, что людей на Земле много, но жизнь их невыразимо мерзостна. Худшие из людей купались в роскоши и неге, лучшие же претерпевали страшные муки, изъеденные язвами и болезнями, в бессилии и тоске. Большинство же грешило без радости. И все проклинали Создателя, кроме самых злых, которые благодарили Его за чужие муки, глядя на которые они еще острее переживали свои наслаждения.

Тогда призвал он обоих ангелов и вопросил их, что же сотворили они с людьми.

И ответил Милосердный:

– Предупреждая твои смешные вопросы – да, я уже давно служу Врагу, ибо Он мудрее и сильнее Тебя. Но и я не нарушал Твоей воли. Я творил лишь милосердие. Просто я оказывал его только мерзейшим из людей. Ворам и убийцам покровительствовал я, и чем больше крал и убивал человек, тем больше я охранял его от меча Справедливости. Людей же относительно честных я отдавал Справедливому, и он по справедливости карал их за малейшие провинности и грехи. Теперь на Земле благоденствуют лишь мерзавцы, по моему милосердию. Все же, кто хотя бы пытается жить по Твоим законам и вспоминает о справедливости, получают ее сполна и проклинают ее и Тебя. Позволь же и дальше продолжать мой труд, и он будет достойно завершен, а Враг насмеется над тобой, и поделом! – тут ангел захохотал, и из уст его изошла чернота.

Так увидел Творец, что Враг победил Его, и от стыда скрыл лицо Свое от мира навеки, чтобы не истреблять тварей, которые когда-то были Его творениями.

Мир же достался ангелам, и они творят с ним то, что развлекает Врага.

Об осаде Каменного Города

Посвящается автору «Жалобы турка»

Жизнь водоноса в городе Уц (что в земле Нод) тяжела, но никто не назовет ее сложной. Пока держится солнечный зной, нужно ходить с кувшином на голове по тем улицам, где людей больше. Кружка воды стоит насат. Некоторые разносчики в самый зной требуют два насата. Но он, водонос Кхем, даже в самые жаркие часы наливает кружку за насат. Зато его кувшин опустошается быстрее, чем у других, жадных, водоносов. И к тому же весь город знает, что Кхем – добрый человек, не берущий лихвы. Поэтому его не толкают и не бьют, как других разносчиков воды, а продавцы сладких лепешек и вина продают ему свой товар дешевле. Кругом выгода! А научил этому Кхема его друг, писец Энки.

Писец Энки еще не стар, но очень много знает. Это оттого, что он всю жизнь переписывал таблички. В табличках написано много мудрого. Такого, чего не знают простые люди вроде Кхема. Некоторые таблички писались даже для царей! И Энки переписывал их тоже. Он берется за любую работу, этот Энки. Ему хорошо платят, одна табличка стоит целых четыре насата. Но дом Энки на Писцовой улице – самый маленький, и находится он в самом конце. Дальше только овраг, куда сбрасывают нечистоты. От оврага скверно пахнет, так что возле оврага селятся самые бедные. Энки бедный. Он отдает почти все деньги жрецам бога Бел-Таута, которые содержат в храмовой больнице его отца. Энки любит отца, ведь тот был добр к нему и научил грамоте. Поэтому он платит жрецам, а сам живет скромно. Единственное его удовольствие – вечером, после работы, скоротать часок-другой за вином и лепешками. Которые сейчас несет ему Кхем. Он тоже любит вино и лепешки, но еще больше он любит мудрые речи. Они лучше даже вина. От вина голова становится мутной и хочется петь песни, а от мудрых речей она яснеет и хочется молчать и слушать.

Вот и сейчас Кхем идет по Писцовой улочке. У него с собой бурдюк вина и две большие сладкие лепешки: достаточно для скромной пирушки.

Энки приветствует его. Он худой и бледный – писец мало ест и редко появляется на солнце. Пальцы его испачканы в глине: видимо, он работал, когда увидел Кхема, и не успел совершить омовение.

– Да благословит тебя Бел-Амат и пошлет тебе здоровья и удачи, – вежливо говорит Энки. – Пройди в мой дом, дорогой друг.

Кхем отвечает не менее вежливо и проходит. И вот уже они оба совершили омовение, воззвали к богам и теперь сидят в маленькой темной комнатке, наслаждаясь вином и беседой.

– Расскажи мне какую-нибудь поучительную историю, в которой есть мудрость, – попросил Кхем.

Энки немного подумал.

– Вчера я переписывал историю некоего мужа по имени Пха, торговца, – тихо говорит Энки. – Он женился на вдове, у которой были дети от другого мужчины. Она была чернокожей, а он желтым, но он все равно ее любил. У вдовы был скверный характер, и она кричала на него и попрекала тем, что он беден, а она имела имущество. А он терпел и только закрывался одеждой. Однажды, когда Пха отсутствовал, в дом забрался грабитель и убил всех, чтобы те его не узнали. Пха сбрил себе брови в знак траура и не выходил из дома три месяца, потому что не мог видеть человеческих лиц. Добрые соседи ставили ему на порог корзину с хлебом и воду, чтобы он от скорби не лишился жизни. Когда же он вышел, все увидели на его плечах глубокие раны – так он их расцарапал. Все жалели его, и очень скоро он утешился и женился на молодой женщине, от которой завел собственных детей. Он умер в старости, насытясь днями.

– Он был хороший человек, этот Пха, – степенно заметил Кхем. – Будь хорошим, и беда тебя не сломит, потому что ты получишь похвалу от людей и удачу от богов. В этом мудрость?

– В этом нет мудрости, – мягко поправил Энки. – И это не вся история. Пха жил долго и перед смертью рассказал свою историю жрецам Бел-Кунака, бога очищений. По его словам, он взял в жены ту первую женщину только из-за ее имущества, чтобы поправить свои денежные дела: он был на грани разорения. Сама женщина была ему противна, ее дети – тем более. Он мечтал о том, чтобы убить ее, но из-за трусости и боязни наказания не мог этого сделать. Но тут все сделал за него вор. Пха не показывался на людях, чтобы скрыть счастливую улыбку. Он царапал себе плечи, чтобы вызвать на лице хотя бы подобие скорби.

Кхем огорчился. Он не любил слушать о злых делах.

– Выходит, это был плохой человек, этот Пха, – сказал он. – Он только казался хорошим, а был плохим. Но притворяться хорошим полезно даже для плохого человека. В этом мудрость?

– В этом мало мудрости, – отмахнулся Энки. – Смотри, что удивительно. Вор – враг домовладельца, ведь он крадет его вещи. Но этот вор сделал за Пха то, на что тот не мог решиться сам. Скажи, если бы Пха пришел домой как раз тогда, когда вор убивал его жену и детей, он остановил бы вора?

Кхем подумал. Он был простым водоносом, но глупым он не был.

– Нет, – сказал он. – Он не стал бы останавливать вора. Он подождал бы, пока тот не убьет нелюбимую жену и чужих детей, и только потом схватил бы его.

– Мудрость в том, – сказал Энки, отламывая от сладкой лепешки, – что иногда твой враг может быть тебе в чем-то полезен. Надо уметь видеть такие вещи… Может быть, теперь ты мне расскажешь что-нибудь интересное?

Кхем пожал плечами:

– Мне нечего рассказать, я ведь всего лишь водонос. Я не видел ничего примечательного. И не слышал, – добавил он, – если не считать обычные споры. Сегодня ведь День Снятия Осады, и все базарные бездельники чешут языками по этому поводу.

– И что же говорят базарные бездельники? – внезапно заинтересовался Энки.

– Говорят разное, – водонос пожал плечами. – Одни, как водится, проклинают тирана Атаульфа, который напал на Нод и три года держал в осаде Каменный Город. Другие проклинают Медного Царя, который запретил сдавать крепость. Они говорят, что если бы Каменный Город был сдан, то тысячи людей не погибли бы от голода. Третьи говорят, что Атаульф перебил бы всех жителей Уц. Четвертые – что Атаульф не тронул жителей царства Баху, а значит, он не стал бы убивать жителей Каменного Города. Есть даже такие, кто говорит, что Медный Царь виноват в том, что Атаульф напал на Нод. От споров у них пересыхали глотки, так что я не успевал бегать к колодцу за водой… Получается, – сообразил он, – что даже от этих глупцов есть польза. На их деньги я купил вино, которое мы сейчас пьем. Так глупость питает умных.

– Вино недурное! – одобрил Энки. – Но, думаю, из этой старой истории мы можем извлечь больше пользы. Я усматриваю в ней какое-то подобие той истории, которую я рассказал раньше.

– И в чем же оно? – Кхем налил себе еще одну плошку вина и приготовился слушать.

– Посмотрим на обстоятельства, – сказал писец. – Как Медный Царь пришел к власти?

– Это все знают, – ответил водонос. – Царством Нод тысячу лет правила династия Луны. Но люди устали от их правления и захотели перемен. В Каменном Городе случился бунт, в котором участвовали все жители города. Династию Луны свергли, последнего лунного царя убили вместе с семьей. И воцарился Медный. Говорят, он был простым медником, а стал царем… Но в чем подобие этих историй?

– Подумай вот о чем, – сказал Энки. – Какой цвет кожи был у Медного Царя? И где он родился?

– Он был красным, – сказал Кхем, – это все знают. Но он всегда говорил, что в душе он такой же, как мы – коричневый. А родился он где-то в горах. Но разве это важно?

– Может быть, важно, – протянул писец. – Потому что следующий мой вопрос будет такой: любил ли Медный Царь Каменный Город и его жителей? Или они просто были ему полезны, так как привели его к власти?

– Скорее второе, – подумав, сказал Кхем. – Он был не таким, как они, а они – не такими, как он. Это не способствует любви. А власть – что-то вроде имущества вдовы из твоей истории. Ее он любил, а кто ему дал ее – тех нет.

– Это правильное рассуждение, – сказал писец. – Я даже думаю, что Медный Царь ожидал попреков жителей Каменного Города. И наконец – не надо забывать, что Медный Царь был простым медником, а жители Каменного Города были самыми умными и образованными людьми в стране Нод. Мог ли он их любить?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – признался Кхем.

– К тому же, что и в прошлый раз, – сказал писец. – Известно, что Медный Царь убил многих жителей Каменного Города по разным поводам. Но напавший на его страну Атаульф оказал ему огромную услугу, осадив Каменный Город. Это дало возможность выморить его население голодом. Теперь в Каменном Городе живут совсем не те люди, которые жили до нашествия Атаульфа. И все это было проделано руками Атаульфа, а не Медного Царя.

– И ты хочешь сказать, – водонос пожевал губами, – что Медный Царь, даже если мог бы снять осаду Города, не стал бы этого делать? Как тот человек, который застиг бы вора, убивающего его семью?

– Этого я утверждать не стану, – Энки осторожно отхлебнул вина. – Ведь я простой писец, переписываю таблички за четыре насата. К тому же, если бы меня услышали все эти базарные бездельники, они, боюсь, побили бы меня палками, а то и камнями. К чему мне это? Гораздо лучше выпить еще вина с другом, а потом пойти спать. Завтра будет новый день, а у местных людей короткая память. Сегодня они спорят о Дне Снятия Осады, а завтра у них появятся новые причины для споров. Давай же пить и хвалить богов, что мы пока живы и в добром здравии!