Текст книги "Человек, обманувший дьявола. Неполживые истории"

О добре, или Последняя легенда страны Нод

Как известно всякому любознательному посвященному Третьего Круга, единственный настоящий Храм Тьмы находился в земле Уц, что в стране Нод. Ну а где сейчас находится страна Нод, известно даже посвященным Второго Круга, так что не будем утомлять читателя скучными географическими подробностями.

В специальной литературе Храм предсказуемо называют Черным, а также Костяным – поскольку сложен он из костей тех, кто пытался продать свою душу Тьме, но не смог в ходе заключения сделки предъявить свой товар лицом. Ибо, как ведомо даже посвященным Первого Круга, душа – редкая птица, и далеко не у каждого, кто готов ее продать за земные блага, она имеется в наличии. Тьма же честно соблюдает все договоренности, но терпеть не может кидалова. И за непредъявление товара, предложенного на продажу, наказывает продавца, отбирая у него то, что он имеет – то бишь тело.

Итак, Храм стоял прямо посередине земли Уц, в самом сердце каменистой равнины, где не было даже нефти и алмазов, столь скрашивающих иные пустынные места. Не было там и достопримечательностей, достойных внимания туристов с фотокамерами – а сам Храм, как и всякий действующий Храм Тьмы, не отображается на фотопленке и даже в цифре, и разглядеть его можно только собственными глазами. Турист же, как известно даже непосвященным, ездит по миру не для того, чтобы смотреть на все собственными глазами, а для того, чтобы щелкать затвором камеры, в тщетной надежде когда-нибудь все-таки проглядеть прощелканное и понять, где же он, собственно, побывал. Потому-то Храм Тьмы и не стал туристическим аттракционом, да и вообще не был слишком уж популярен.

Разумеется, во все времена находились люди, готовые расстаться с душой за деньги, власть и иные ценности. Но увы: число таких людей только возрастало, а вот владельцев душ среди них оказывалось все меньше и меньше. Так что возвращающихся паломников тоже становилось все меньше. И вот наконец ко временам не столь отдаленным ручеек паломников окончательно иссяк, и даже дорога к Храму была забыта. (Поговаривают, правда, что ее долго разыскивал некий грузинский кинорежиссер, но не преуспел в этом, так что ему пришлось торговать трупом отца, каковой он сбыл российской общественности по немалой цене. Но не о нем эта притча.)

Так или иначе, Храм стоял посреди пустыни, где нет нефти, пустой и заброшенный. И обитавшая там Сила – точнее, «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», как она сама себя аттестует – пребывала в себе, не беспокоясь, пока однажды на горизонте не показалась крошечная черная фигурка человека.

Темные Силы, как известно, любят делиться на ся. Вот и на сей раз Сила разделилась надвое, чтобы ей было интереснее вести разговор с собой, а не просто думать что-то в уме.

– Кто это идет? – сказала Левая Часть Силы, простираясь к горизонту.

– Это идет Последний Клиент, – сказала Правая Часть Силы. – И это значит, что конец мира сего близок.

– Хорошо, если так, – сказала Левая Часть Силы, – потому что мне надоела страна Нод.

И вот человек приблизился. Был он прилично одет, несмотря на жару, и благообразен с виду. Только глаза у него были нехорошие – впрочем, у клиентов Храма Тьмы других глаз и не бывает.

– Добрый день. Я принес вам душу, – сказал клиент, завидев Темные Силы, – и хотел бы получить кое-что в обмен.

– Да, у него есть душа, – сказала Левая Часть Силы, всмотревшись в суть клиента.

– В таком случае говори, чего ты хочешь, – сказала Правая Часть Силы.

– В общем-то, обычных вещей, – пожал плечами клиент. – Я хочу быть богатым, сильным, великим и знаменитым. В этом я не оригинален.

– Хорошо, – пожала отсутствием плеч Левая Часть Силы. – Значит, ты хочешь, чтобы мы дали тебе деньги, высокие должности, известность и…

– Нет, – твердо сказал клиент. – Я этого не сказал. Я сказал, что хочу быть богатым, сильным, великим и знаменитым.

– Разве это не одно и то же? – удивилась Левая Часть Силы, посмотрев на клиента с некоторым интересом.

– Разумеется, не одно и то же, – сказал клиент. – Допустим, вы дадите мне мешок золота. Но у меня его отберут, как только я выйду за пределы земли Уц, ибо я не смогу защитить свои сокровища. Вы, конечно, можете дать мне стражу или вложить деньги в какой-нибудь банк страны Нод на мое имя. Но все равно я их довольно быстро утрачу, так как не умею управляться с большими деньгами и у меня их выманят или я сам вложу их в неверное дело. То же самое произойдет и с властью: я никогда не занимал высоких должностей и не имею к тому способностей. Поэтому во власти я не удержусь. Что касается известности, то об этом и говорить-то смешно: как только люди обратят на меня внимание, всем будет видно, сколь я ничтожен. Я же хочу именно того, чего хочу – быть богатым, сильным, великим и знаменитым, и не менее того.

– Что ж, ты трезво смотришь на вещи, – признала Левая Сторона Силы. – В таком случае мы могли бы изменить тебя, даровав тебе соответствующие способности. Ты сможешь заработать себе состояние, занять высокие должности, и в тебе даже пробудится величие…

– Нет, – сказал клиент, – меня это тоже не устраивает. Потому что люди, достойные богатства, власти и славы, как правило, не очень ценят эти блага, а стремятся к чему-то другому. Например, к тому, чтобы создать нечто масштабное, или осчастливить своим правлением народы, или познать природу вещей. На само же богатство, славу и прочие подобные вещи они смотрят в лучшем случае как на орудия и инструменты своей настоящей работы и мало ценят их сами по себе. И главное: если я стану сколько-нибудь выдающимся человеком, мне все приобретенное не будет мило, так как, по мнению людей сколько-нибудь выдающихся, в богатстве, власти и всех наслаждениях земных нет пользы, если потеряешь душу. Ибо такие люди ценят свою душу выше всех благ. А у меня души не будет, потому что я отдал ее вам. Я не хочу таких страданий и желаю остаться тем, кто я есть. Поэтому я хочу именно того, чего хочу – быть богатым, сильным, великим и знаменитым, и не более того.

– Что ж, твоя позиция, по крайней мере, последовательна, – сказала Правая Часть Силы. – В таком случае не согласишься ли ты на такой вариант: ты останешься тем, кем был, но тебе будет казаться, что ты велик, силен, знаменит и все прочее? Глоток воды будет иметь для тебя вкус чудесного вина, черствый хлеб заблагоухает изысканным яством, дерюга будет ласкать твои плечи, как виссон, а приветствие друга раздастся в твоих ушах ревом толпы. Ты получишь все, что хотел – во всяком случае, для себя. Если хочешь, мы даже сделаем так, чтобы ты забыл об этом разговоре и принимал все за правду. Многие на это соглашаются.

– Я думал и об этом, – сказал клиент, – но отверг такую идею. Нет, меня не устраивает жизнь в иллюзиях, за которые я заплачу своей настоящей душой. Я хочу быть богатым, сильным, великим и знаменитым на самом деле.

– Есть и такой вариант, – сказала Правая Часть Силы. – Мы можем сделать так, что люди будут видеть в тебе достоинства и величие, которыми ты не обладаешь. Каждое твое слово будет считаться исполненным мудрости, каждый жест – величия. В таком случае ты достигнешь богатства и власти очень быстро, и все это будет настоящим.

– Я читал Гофмана, – сказал клиент, – и помню, что крошка Цахес плохо кончил. Но дело даже не в этом. Мне неприятна мысль, что мною будут восхищаться за те свойства, которыми я не обладаю. Это будут почести, воздаваемые не мне, и богатство, дарованное другому. Нет, я, такой, какой я есть, хочу быть богатым, сильным, великим и знаменитым – не более и не менее того, и без всяких иллюзий, по-настоящему.

– Но тогда, – развела отсутствием рук Правая Часть Силы, – у нас просто не остается вариантов.

– Почему же? – ухмыльнулся клиент, и обе части Силы содрогнулись, ибо увидели в его глазах настоящую Тьму. – Вариант есть. Я хочу остаться тем, чем являюсь. Я лишь хочу, чтобы все остальные люди лишились того, чем они обладают. Пусть червь подточит их дома, пусть зараза поразит их стада, а золото истлеет. Далее, я хочу, чтобы они утратили всякие способности управлять чем-либо. Пусть они ненавидят друг друга и не будут способны договориться даже по самым простым вопросам, а я останусь единственным, к кому они могут обратиться за советом и помощью. Далее, пусть они забудут о своих способностях и талантах, а я сохраню свои. На таком фоне я буду выглядеть великим. Изуродуйте также их лица, чтобы я был прекраснее их. Наконец, пусть они предадутся самым мерзким и бессмысленным порокам – например, дрянному вину и опиуму. Ибо я хочу превзойти всех не только в богатстве, власти и прочем подобном. Нет, я хочу самого сладкого – быть лучше их, причем в их же собственных глазах. Пусть они видят бездну своего падения и мою чистоту. Именно это мне доставит величайшее удовольствие – за которое и души не жалко.

Обе части Силы замолчали.

Наконец заговорила Левая Часть Силы:

– Твоя просьба необычна, но, пожалуй, мы готовы ее исполнить. Все равно никто не приходит в Костяной Храм, а ты принес душу. Сделка заключена.

– Ничего, – ухмыльнулся клиент, – скоро людишки к вам потянутся. И они будут предлагать свои души по цене горсти бобов или куска конины.

– Нет, – сказала Правая Часть Силы. – Мы уходим из этого мира, ибо нам тут больше нечего делать. Ибо в твоем мире у людей больше не будет душ.

И Костяной Храм рухнул.

Сказки и истории

Спящая красавица

Посвящается автору «Горя от ума»

Когда у короля Сказочного Королевства родилась дочь (после семи мальчиков подряд), он страшно обрадовался и по такому случаю закатил что полагается – для подданных пир горой на площади перед ратушей, для vip-ов – роскошный прием в королевском поместье в Швейцарских Альпах. Однако основная сумма ушла на эксклюзив – а именно на оплату визита добрых фей. Правда, удовольствие это было дорогое, а семь принцев изрядно подрастрясли казну, так что в последний момент пришлось вместо обычной программы (четыре феи являются, одаряют дитя волшебными дарами, затем волшебный фейерверк и стриптиз перед гостями) ограничиться сокращенной: три феи, никакого фейерверка, а вместо стриптиза – танец живота и сальса.

Поначалу все шло нормально. В разгар праздника явилась первая фея, молодая и красивая. Она склонилась над колыбелькой и сказала:

– Милая принцесса, я одаряю тебя неувядающей красотой. У тебя будут длинные-предлинные ноги с тонкими щиколотками. Твой стан останется стройным, сколько бы ты ни ела пирожных. Твоя попка будет сводить с ума, что же до мордочки, то ей никогда не понадобится крем от морщин. Целлюлит не побеспокоит тебя. Твои сиськи никогда не превратятся в уши спаниэля, а будут задорно торчать навстречу взорам мужчин. Все остальное тоже будет безупречно. – И она поцеловала дитя и пошла исполнять танец живота перед гостями.

Вторая фея явилась несколько позже. Была она строгой, солидной и прекрасно одетой. Она склонилась над колыбелькой и сказала:

– Милая принцесса, я одаряю тебя неиссякающим богатством. У тебя всегда будут деньги на карманные расходы, кредитка твоя никогда не опустошится, а когда тебе понадобится большее, тебе будут дарить дорогие подарки. Если ты наклонишься посреди улицы, то поднимешь стобаксовую бумажку. Родственники, друзья и мужья твои будут умирать вовремя, оставляя тебе в наследство свои состояния. Если ты вдруг захочешь сыграть на бирже, невидимая рука рынка будет ласкова к тебе, а владельцы казино возненавидят тебя, ибо ты всегда будешь в выигрыше. Когда же ты вырастешь и обзаведешься детьми, у тебя достанет средств стать моей клиенткой. – И она поцеловала дитя и отправилась в общий зал танцевать сальсу.

Третья фея явилась под самый конец вечера. Была она худая, в протертых джинсах и с огромной серьгой в ухе – но до того мила, что король-отец чуть было не прослезился, кабы не вспомнил ее расценки. Она склонилась над колыбелькой и сказала:

– Милая принцесса, я одаряю тебя привлекательностью, ведь красивых и богатых не всегда любят. Но тебя будут любить все и всегда. Твои мама и папа простят тебе все твои мерзкие детские выходки. Твои друзья будут спускать тебе твое хамство и грубость, а ежели ты пожелаешь кого-нибудь подставить или предать, все скажут: «Он сам виноват», и твоя жертва тоже будет так думать. Даже маленькие собачки, ненавидящие всех людей на свете, будут любить тебя и никогда не написают тебе в башмачки. Никакой кот не разорвет твои колготки. Мужчины же будут от тебя без ума – все твои капризы, гнусности и подлости они будут прощать тебе, да еще и умиляться им. Когда ты будешь изменять им, они простят тебе и это, а их собственные жены и любовницы будут ненавидеть их, а не тебя. Если ты вдруг захочешь сняться в любом фильме, эта лента получит «Оскара». Журналисты будут преследовать тебя, как жужжащие пчелы – медоносный цветок. Весь мир падет к твоим ногам, если ты того пожелаешь. – И она поцеловала дитя и пошла в гостиную – искать новых клиентов, благо там их собралось много.

Но когда все разошлись и принцесса, сладко спящая в своей колыбельке, осталась одна, появилась четвертая фея. Та была худой, злобной, в золотых очках и с томиком Иммануила Канта под мышкой.

Она склонилась над колыбелькой и сказала:

– Милая принцесса, nothing personal, но твой отец мне не заплатил, а я должна беречь свою репутацию. Так вот, я одаряю тебя умом. Делаю я это для того, чтобы ты не получила от всех остальных волшебных даров никакого удовольствия. Ты быстро поймешь, какая чушь – богатство и что главное ты не купишь на деньги. Все люди будут тебе неинтересны из-за их глупости. Поначалу ты будешь находить утешение в книгах, из которых ты узнаешь, что жизнь коротка и мучительна, человек смертен, а Бог далек и непостижим. Ты попытаешься заняться науками и искусствами, и у тебя все будет получаться – но ты никогда не совершишь чуда, потому что для этого нужен талант, а им я тебя не одаряла. Одно время ты будешь находить удовольствие в беспощадной критике, которая будет убийственно меткой – но и это тебе скоро надоест. Зато твои вкусы утончатся до крайней степени. Из всех книг, написанных людьми, ты сможешь читать без скуки и отвращения лишь немногие. Музыка в стиле лаунж или хип-хоп будет казаться тебе отвратительным шумом, что до рока, то ты возненавидишь его всей душой своей… Ты станешь депрессивной истеричкой, потом остервенеешь. Потом, осознав свою проблему, ты прибегнешь к оглупляющим средствам – вину, наркотикам и необузданному разврату. Но даже среди самого разнузданного веселья твой ум всегда напомнит тебе о том, как мерзко и глупо все то, что ты делаешь. Потом ты начнешь совершать преступления, и твой ум, а также прочие дары помогут тебе в этом. Но и это ни к чему не приведет, кроме отягощения совести. В конце концов ты убьешь себя – самым надежным и безболезненным способом, который только сможешь придумать.

В день совершеннолетия принцесса умерла, как и полагается сказочной принцессе – уколовшись.

Королевская судмедэкспертиза заключила: «Передоз».

I

Придворный лекарь вышел из спальни королевы, низко опустив голову.

– Не бойся, – неожиданно мягко сказал король. – Ты не виноват, это судьба. Слишком поздно?

– Да, ваше величество, слишком поздно, – признал старик, пряча глаза. – Я не распознал вовремя. Королева стара, и месячных у нее не было уже много лет. Плод невелик, а тело королевы дрябло, так что живот не поднялся. Прочие приметы я принял за признаки подступающей дряхлости, они во многом совпадают. Так или иначе, я виновен и заслуживаю любого наказания.

– Нет, его заслужил я, – король вздохнул так тяжко, что, казалось, померк свет в высоких окнах дворца. – Я надеялся обмануть судьбу и умереть бездетным. Мы с королевой любили друг друга всю жизнь и всю жизнь боялись. Тебе ведомо, что мы ни разу не соединялись на ложе, хотя любили друг друга. Да, я жил со многими женщинами, и она изменяла мне с фаворитами: мы дали друг другу свободу, в которой не нуждались. И много, много раз тянулись друг к другу – но каждый раз наш страх оказывался сильнее. И только когда старость подточила тело моей возлюбленной и почти убила мою мужскую силу, мы позволили себе одну ночь – такую, о какой нам мечталось всю жизнь. Проклятие, всего одну ночь!

– «Авраам же и Сарра были стары и в летах преклонных, и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось», – процитировал лекарь Святое Писание.

– То чудо совершил Бог. Кто совершил это чудо? – резко сказал король.

– Вы знаете, ваше величество, – прошептал лекарь.

– Значит, – король повысил голос, – ты не сможешь прервать беременность?

– Нет, – голос лекаря задрожал. – Попытка вытравить плод на таком сроке убьет королеву. Роды в таком возрасте убили бы любую другую женщину, но тут мы можем рассчитывать на… – он не договорил.

– На то, что вы называете королевским счастьем. За тысячу лет ни одна королева не умерла родами, – король сказал это с горечью.

– И это тоже входило в договор? – лекарь осмелился на кощунственный вопрос. – Как и мир и благополучие королевства?

Король молча наклонил седую голову.

– Может быть, – сказал лекарь без надежды в голосе, – это еще не конец. Может быть, все же будет мальчик.

– Нет, – король махнул рукой. – Надеяться не стоит. Родится девочка. Что можно сделать… еще?

– Уже ничего, ваше величество. Вы же знаете – в вашем роду первенцы всегда остаются в живых. Все попытки убить королевского отпрыска кончались смертью покусившегося. Королевское счастье. Я могу пожертвовать собой, если вы прикажете, ваше величество. Но это ничего не изменит.

– Значит, – сказал король, – выхода нет. Они придут за ней.

II

В последний раз взревели золотые трубы, и танцующие придворные замерли в галантных позах.

Старый слуга с подносом, полным винных бокалов, сделал неловкое движение, и один из них опасно накренился – но юный паж в алом камзольчике успел его удержать. Вино плеснуло на рукав, золотые капли засверкали на кружевной манжете.

Какой-то неловкий – или, наоборот, чересчур рисковый – кавалер уронил к ногам своей дамы розу, и она засияла на вощеном паркете, в котором отражалось пламя бесчисленных свечей.

В наступившей тишине два пажа вынесли из-за двустворчатых дверей колыбель, занавешенную розовыми шелками. Тончайшие покровы не скрывали белоснежной постельки, одеяльца и крохотной детской ручонки поверх него.

Зал затаил дыхание.

– Сейчас, – прошептал король. – Сейчас они появятся. Держись, любимая.

– Да, – прошептала королева. Ее отечное лицо было густо нарумянено, огромные синяки под глазами замазаны пудрой, жидкие волосы скрывал огромный парик – и все равно она выглядела измученной и несчастной. – Они уже здесь, я чувствую их.

– Феи! Феи! – крикнул кто-то у дверей. Пестрая толпа колыхнулась навстречу.

– Феи! Они несут счастье! – подхватил другой голос. – Какая честь для королевского дома!

– Пророчество исполнилось! – закричал третий.

Остальное потонуло в поднявшемся шуме толпы.

Первой вплыла старшая фея в развевающихся белых одеждах. Лицо ее было скрыто под вуалью. Входя, она властно подняла руку, и тут же все взоры обратились к этой руке – милостивой, благословляющей, сулящей блаженство верным.

Вторая не вплыла, а влетела – легкая, как поцелуй. Прекрасное лицо ее было открыто, очи танцевали, как ангелы в небе, улыбка дразнила, влекла и обещала. Будто весенний ветер пронесся по залу – и стало легче дышать.

Младшая появилась ниоткуда, как и то чувство, которым она повелевала. Была она в чем-то огненном, переливающемся, золотые волосы ее плыли в воздухе, как облако. Взгляд ее был гордым и в то же время смиренным, каждый шаг ее был стремителен, как молния, и долог, как песня влюбленного. В тот миг дрогнули все сердца и затуманились все взоры.

Три феи предстали пред королевской четою.

– Смертные приветствуют вас, дочери Ананке, – сказал король. – Я знаю, зачем вы пришли. Окажите мне последнюю честь и примите свое подлинное обличье.

– Ты его увидишь, – сказала старшая, – ты и твоя жена. Ваш черед пришел.

Три огромные черные тени взметнулись над колыбелью.

Старшая была безглаза: сморщенное, сожженное временем лицо ее уродовали бельма. В чертах ее читалось безмерное презрение ко всему, презрение и омерзение – как будто ничто в мире не стоило ее взгляда.

У второй были глаза – но мертвые, пустые и неподвижные, как лик ее, будто высеченный из тяжелого камня. На нем навеки застыло безграничное отчаяние – то, что по ту сторону боли и горя.

Лицо младшей было не старым, но уродливым и страшным. Из-под нижней губы торчал желтый клык, упирающийся в верхнюю губу, где кровоточила незаживающая язва. Один глаз был закрыт повязкой, второй был зрячим. Он горел неугасимой ненавистью.

Королева побледнела и оперлась на руку мужа.

– Рожденные и смертные приветствуют вас, дочери Ананки, – произнесла она. Сухие губы ее скривились, но голос не дрогнул.

– Приступим, – сказала старшая. – Мы добросовестно исполняли договор с нашей матерью. Все короли вашей династии были мудры и справедливы, а ты – более всех. Тебе суждено остаться в истории как наилучшему из правителей. Это я, дева Клото, Пряха, исправно плела нити судеб вашей династии, без единого узла.

– Я, дева Лахесис, Отмеряющая, – сказала вторая, – выглаживала пряжу судеб. Все твои предки и ты сам счастливо правили этим краем. Вокруг пылали войны, но вам ни разу не пришлось воевать. Голод и болезни косили людей, как траву, но в твоем королевстве не случалось эпидемий, неурожая или засухи. Заговоры и бунты обходили вас стороной. Вы жили счастливо, насколько это возможно для смертных. – Беззубый рот скривился в усмешке.

– И наконец, – сказала младшая, – ни одна королева не умерла родами, все приносили здоровых наследников, и всегда это были мальчики. Престол из поколения в поколение переходил к первенцу по мужской линии, и не было тех, кто мог бы оспорить его. Я, дева Атропос, Вершительница, прерывала все нити, ведущие к смерти женщин и рождению девочек. Я же прерывала все нити, ведущие к смерти первенца, и ни разу не ошиблась.

– Время платить, – сказала старшая. – В твоей дочери сосредоточена сила всех нерожденных принцесс вашего рода. Ее душа породит дракона, и, когда придет ее пора, он овладеет ею, а потом и всеми людьми. А теперь мы подготовим телесный сосуд к его предназначению.

Придворные замерли в благоговейном восторге, когда фигура в белом простерла руку над колыбелью.

– Я подношу юной принцессе дары, – объявила она торжественно. – Дарую ей неуязвимость. Отныне ничто не может повредить ей, ни делом, ни словом, если сама того не пожелает, – тут она слегка улыбнулась. – Кроме того, будет она прекрасна телом и душой. Да будет так.

Вторая склонилась над колыбелью и взмахнула рукавом вышитого платья.

– И я подношу юной принцессе дары, – голос ее рассыпался по залу звонким серебром. – Дарую ей силу тела и духа. Она будет в силах совершить все, что пожелает, даже если дело будет трудным, и не поддастся ни усталости, ни унынию. Кроме того, будет она обладать всепревозмогающей силой ума: понимать все, если того пожелает. Да будет так.

Третья склонилась и нежно поцеловала ребенка.

– Я последняя подношу юной принцессе, – сказала она, и голос ее легко заполнил огромный зал, как вода, – самый драгоценный дар. Пусть ее любят ближние и служат ей преданно и верно. И кроме того, они всегда будут делать то, что она пожелает. Да будет так.

– А теперь, – сказала Клото, – подготовим телесный сосуд изнутри. Дай глаз, Атропос.

Младшая впилась пальцем в глазницу и вытащила окровавленное око. Старшая взяла его и вдавила себе в бельмо, потом склонилась над колыбелью и осторожно вытянула из тела девочки сияющие нити судьбы.

– Сделано. Возьми, Лахесис, – сказала она, выдернув глаз из глазницы.

Отмеряющая выдавила пальцем свой невидящий глаз и вставила зрячий. Потом перебрала нити, нашла нужную, вытянула. Скрюченные пальцы замелькали в воздухе, а когда она отпустила нить, та была перетянута тугим узлом. Ниже узла нить багровела, еще ниже – чернела.

– Сделано, – сказала она. – Возьми, Атропос.

Вершительница вставила глаз в пустую глазницу и склонилась над девочкой. Единственный зуб ее, острый, как смертная боль, перерезал все нити, кроме одной, темно-багровой.

– Сделано, – сказала она. – Срок наступит, когда девочка станет женщиной. Тогда дракон поднимется из глубины, и не будет того, кто его сокрушит. Прощайте, смертные.

Колыхнулся воздух, огоньки свечей качнулись навстречу друг другу. Король моргнул, и три фигуры исчезли.

Вместе с ними исчезли и придворные, и пажи, и слуги. Остались только лепестки розы, втоптанные в паркет.

Королева оглянулась – окна были темными. На дворе царила глухая ночь, и та же темень стояла в ее душе.

И тогда из темноты выплыло что-то белое. Сгустившись, оно явило лик прекрасной женщины с прозрачным тонким лицом. Длинная челка закрывала лоб, волосы сзади были обриты.

– Смертный приветствует тебя, Фортуна-Избавительница, – сказал король, склоняясь в почтительном поклоне.

– Я не могу отменить волю дочерей Ананке, – сказала тень. – Но я найду средство вам помочь.

III

Старенький учитель магии в шелковых чулках двигался – осторожно, как паук, подкрадывающийся к мухе – вдоль грифельной доски, исчерченной диаграммами.

– Итак, – острая указка коснулась точки на диаграмме, – рассмотрим простую частицу. Простая частица имеет всего три свойства: местонахождение, импульс и время жизни. Если знать все три свойства всех частиц, можно предсказать всю историю нашего мира, какова она есть и какой будет в грядущем. Тем не менее Господь говорит нам, что воля человека свободна и в мире есть место случаю. Как разрешается это противоречие, ваше высочество?

Принцесса недовольно сморщила носик – вопрос был скучный, как и весь урок. Тем не менее она ответила:

– Судьбы Аида, в котором движутся простые частицы, определяются, как и все остальное, Мойрами. Дева Клото видит положение каждой частицы, дева Лахесис – импульс, а дева Атропос – время жизни. Но у них всего лишь один глаз на троих, и они не могут видеть все три свойства частицы одновременно. Пока же глаз передается от мойры к мойре, власть имеет Фортуна-Случайность, и она колеблет частицы, совершая клинамен, случайное отклонение. Господь же попустил такой порядок, – добавила она вежливо, слегка зевая. Она хорошо усвоила, что воля Господа относительно дольнего мира полностью исчерпывается этими словами.

– Правильно, ваше высочество, – учитель не удивился и не обрадовался: принцесса всегда отвечала правильно, когда хотела. – Теперь рассмотрим ансамбль простых частиц, не влияющих друг на друга. Для простоты предположим, что время жизни частиц нас не интересует. Мы можем определить либо местоположение каждой частицы, либо импульс. Для обобщенной системы строится диаграмма Морганы…

На этот раз принцесса решила не слушать. Про соотношение неопределенностей и диаграмму Морганы она прочла в учебнике и поняла все сразу – поскольку захотела понять.

Конечно, она могла в любой момент прервать урок. Но чем развлечь себя помимо урока, она не знала. Поэтому она позволила учителю продолжать объяснения, а сама стала смотреть в окно.

Во дворе бушевала ранняя весна. Яблоневая ветка, усыпанная цветами, склонялась к высокому окну. Цветы были бело-розовыми, как пальцы того маленького пажа, которого она поцеловала утром. Мальчик был так мил и смотрел на нее с таким обожанием… Впрочем, нет – к обожающим взглядам она привыкла с детства. В его взгляде читалось что-то большее, чем любовь. Что-то непонятное… но, пожалуй, интересное.

Принцесса наморщила лобик. Ей хотелось понять, что такого было в том взгляде.

«Он меня хочет, – поняла она. – Он сам не понимает этого, но он меня хочет».

Принцесса была осведомлена об отношениях полов еще с раннего детства – когда однажды она забралась в конюшню и увидела, как жеребец кроет кобылу. Чтобы рассмотреть все в подробностях, она залезла под жеребца – и получила бабкой по лбу. Удар был так силен, что лобик августейшей особы потом долго чесался.

Тогда вбежали слуги, начали кричать, махать руками и растаскивать лошадей. Она отослала их и досмотрела все до конца. Ей было любопытно, а она привыкла удовлетворять свое любопытство любыми способами.

В тот же день она потребовала у матери – она была еще жива – книги, посвященные этим вопросам. Старая королева заплакала, но не посмела отказать. Дочь прочитала все, после чего задала единственный вопрос – сможет ли она, принцесса, в случае необходимости расстаться с невинностью так, как это делают обычные женщины.

– Твое тело благословлено феей, – ответила старая королева, – и ничто не может ему повредить, но только если ты сама того не захочешь. Ты сможешь это сделать, если полюбишь мужчину и захочешь принести ему этот дар.

Принцесса вспомнила тот разговор. Нет, решила она, маленький паж – вовсе не тот мужчина, которого она может полюбить. Вот если бы на его месте был прекрасный принц… – Она зажмурилась и попыталась его себе представить. Получилось не очень: какой-то белый конь с развевающейся гривой, на нем – прекрасный мужской торс, вместо лица – сияние.

– Я не хочу больше слушать о диаграмме Морганы, – капризно сказала принцесса, и учитель магии тут же замолчал. – Расскажи мне о прекрасных принцах.

Учитель прокашлялся.

– Гм-м-м… Прекрасный принц, – сказал он, потирая лоб, – это, некоторым образом, сын короля, который, э-э-э, обладает достоинствами, приличествующими прекрасному принцу. В наши времена они встречаются очень редко, – добавил он.

– Неужели в мире не осталось красивых мужчин королевской крови? – удивилась принцесса.

– Как бы это сказать… не в том дело, – учитель что-то вспомнил и почувствовал себя увереннее. – Телесная красота в прямом смысле этого слова приличествует прекрасной принцессе, такой, как вы, ваше высочество. Принц же не обязательно красив. Вообще говоря, его внешность не имеет значения.

– Так, может быть, – спросила принцесса, – он прекрасен своими душевными качествами? Все его любят и им восхищаются?

– Тоже не совсем так, – учитель заговорил увереннее. – Прекрасный принц любим далеко не всеми. Откровенно говоря, многие из них отличались скверным характером и были ненавистны даже своей родне. Если совсем честно, прекрасные принцы обычно выходят из королевских детей, лишенных престола и изгнанных за какие-нибудь пороки или провинности.

– И почему тогда прекрасного принца называют прекрасным? – Принцесса нахмурилась.

– Терпение, ваше высочество, я сейчас все объясню. – Учитель осторожно подобрался к другому краю доски. – Речь идет об особых достоинствах, приличествующих именно принцу. Это достоинства, связанные не с телом или душой, а с деяниями. Прекрасный принц становится прекрасным принцем, совершив деяние, подобающее прекрасному принцу.