Текст книги "Искатели злоключений. Книга 3"

Глава десятая

Первое, что заставило меня как-то насторожиться и на время забыть о чудесной хижине, было вот что: едва мы с дядюшкой свернули с узкой тропинки на более широкую аллею, как нам повстречались две солидных гнэльфины. В самих этих женщинах я не заметил ничего странного – таких важных гусынь я встречал ежедневно десятками. Однако их одежда почему-то привлекла мое внимание. Вскоре я понял причину: гнэльфины были одеты очень старомодно! «Оригинальничают! – подумал я. – Хотят обратить на себя взоры горожан таким вот способом!»

Однако сделав еще несколько шагов по аллее, мы с дядюшкой вновь наткнулись на прогуливающуюся парочку – на этот раз на молодого гнэльфа и юную гнэльфину.

– Ты посмотри какая на них одежда! – зашептал я, дергая Кракофакса за рукав пиджака. – Наверняка они взяли ее в городском музее!

Гнэльф, по-видимому, расслышал мои слова. Побагровев от злости и смущения, он яростно затеребил правой рукой галстук-бабочку, а левой рукой зачем-то стал то вынимать из жилетного кармана часы на цепочке, то класть их обратно на место.

К счастью, парочка вскоре скрылась за поворотом, и выяснение отношений между мной и юным гнэльфом не состоялось.

А спустя минуту и мы с дядюшкой свернули с боковой аллеи на центральную и оказались у самых ворот городского сквера. И тут нам с Кракофаксом стало не до разглядывания одежд гуляющих гнэльфов и гнэльфин и обсуждения последних «писков» моды. Совсем другое повергло нас в изумление, едва мы миновали чугунные врата и оказались на площади перед городской ратушей и суперсовременным из стекла и бетона банком «Гольдмахт энд компани». Городская ратуша стояла на месте, правда, ее почему-то за ночь успели перекрасить из светло-коричневого в темно-коричневый цвет. А вот огромного многоэтажного здания банка на площади не было, его словно корова языком слизнула!

– Мне доводилось видеть ограбленные банки, – прошептал побледневший как мел Кракофакс, останавливаясь перед открывшейся перед нами чудовищной картиной. – А вот видеть, как крадут сам банк, еще не приходилось!

– Может быть, его не украли? Может быть, он просто провалился под землю? – пролепетал я чуть слышно.

В ответ Кракофакс криво усмехнулся:

– Что-то не вижу спасательных земляных работ… Случись такое на самом деле, здесь сейчас бы копался весь Гнэльфбург.

Не знаю, сколько времени простояли бы еще на этом месте мы соляными столбами, если бы вдруг из-за ратуши с веселым звоном не выскочил раскрашенный яркими красками трамвай, увешанный разноцветными рекламными щитами, и не пронесся бы лихо мимо меня и Кракофакса по рельсам, змеившимся по булыжной мостовой. По рельсам, которых вчера здесь не было и в помине!

– Трамвай… – прошептал я. – Трамвай!..

– Ну да, трамвай, – отозвался дядюшка раздраженно. – Третий маршрут, «Ратуша – Центральный рынок». Что тут удивительного?

И вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу и громко воскликнул:

– Тупси! Ведь этот маршрут убрали лет тридцать – сорок назад! Неужели мы с тобой опять угодили в прошлое?!.

Глава одиннадцатая

Дядюшка оказался пророком: мы действительно угодили в прошлое. Правда, не на тридцать – сорок лет назад, а на все шестьдесят. Откуда такая точность? А вы вспомните, сколько в одном часе минут и тогда вам станет понятно, какую глупость я сотворил, переведя на циферблате в домике-привидении стрелки справа налево ровно на один оборот. Впрочем, сам я догадаюсь об этом чуть позже, а сейчас я стоял оглушенный свалившимся на наши с дядюшкой головы сюрпризом: мы в прошлом!.. И не известно, удастся ли нам вернуться в родимый дом в тот день и час, в которые мы так неразумно его покинули!..

Вспомнив о родном доме, я тихо всхлипнул и грустно спросил дядюшку:

– А мы попадем обратно домой? Что-то мне расхотелось путешествовать в прошлое…

Тонкие губы Кракофакса изобразили саркастическую улыбку:

– Кажется, ты испугался, малыш? Не бойся, мы в Гнэльфбурге, а не в какой-нибудь сказочной стране с ужасными чудовищами! Давай немного побродим, а после отправимся к себе в офис. Надеюсь, ты сам сообразишь, как мы это с тобой проделаем?

– Снова залезем в домик-привидение и покрутим стрелки? – догадался я. – Только в другую сторону?

– И ровно на один час! – добавил дядюшка.

Кракофакс взял меня за руку и потянул к трамвайной остановке.

– Давай для начала прокатимся на трамвае! В детстве мы часто катались на нем с друзьями без билетов и, представь себе, ни разу не угодили кондуктору в лапы!

Но я внезапно заупрямился, от пережитых волнений у меня зверски разыгрался аппетит, и изображать в такой момент из себя безбилетника-зайца я не хотел. Уж лучше я буду щелкать зубами, как голодный волк!

– Хорошо, хорошо, – согласился дядюшка, – заглянем в ближайшую харчевню и там подкрепимся. Кутить так кутить!

И он, достав из кармана сюртука серебряную монетку в пять гнэльфдингов, с веселой улыбкой показал ее мне.

– Потратим эту красавицу на гору деликатесов! Интересно, какой сейчас денежный курс? Раньше на пять гнэльфдингов можно было устроить настоящее пиршество!

Увы, на этот раз мой дядя ошибся. Пяти гнэльфдингов и шестьдесят лет назад хватало только на парочку бутербродов и две чашечки кофе. Однако полакомиться бутербродами и взбодриться завезенным из далеких колоний ароматным напитком нам тоже не удалось. Едва Кракофакс протянул буфетчику нашу монетку, как тот сразу же заподозрил что-то неладное. Взглянув на «красавицу» прищуренным взглядом, буфетчик подкинул ее на ладони и, ловко поймав, быстро поднес ко рту. Куснул бедняжку острыми зубищами и глухо проворчал:

– Так я и думал: эти мошенники-пуппетролли решили меня надуть! Подсунули фальшивые пять гнэльфдингов!

Если бы вы видели, как возмутился мой дядюшка, услышав эту наглую клевету! Он весь побагровел, затрясся и, вздымая над головой сжатые кулачки, отважно прокричал прямо в глаза бесстыжему лжецу:

– Пусть я мошенник! Пусть я мелкий пройдоха и хитрец! Но эта монета настоящая! Вы слышите? Настоящая! И я попрошу вас впредь не оскорблять национальную валюту, иначе я подам на вас в суд и вы ответите по закону!

Буфетчик явно не ожидал от дядюшки такого отпора. Заметно растерявшись, он стал озираться по сторонам в поисках поддержки от кого-нибудь из клиентов. Но вместо сочувствия он встретил только насмешливые взгляды и немой вопрос: ну, приятель, и что ты будешь делать дальше? Пришлось бедняге собраться с духом и тоже перейти в наступление.

– Вы хотите обратиться в суд, уважаемый господин фальшивомонетчик? – с преувеличенной вежливостью обратился он к Кракофаксу. – Хорошо, я согласен: я сам отволоку вас к судье и мы послушаем, что он скажет, когда увидит вашу «национальную валюту»!

Договорив длинную фразу до конца, буфетчик сграбастал в левую руку за шиворот моего дядюшку, а в правую меня самого, и потащил нас к выходу из харчевни.

– Андреас! Андреас! – раздался внезапно из дальнего темного угла женский голос, в котором мой чуткий слух уловил нотки сочувствия и сострадания. – Пожалуйста, не кипятись! Ну что ты ждал от пуппетроллей? Радуйся, что они тебя не надули, и оставь их в покое!

Буфетчик притормозил в дверях и оглянулся на голос нашей защитницы.

– Фрау Мэрлиона? Вы заступаетесь за этих проходимцев?! Вы, кого совсем недавно обманули двое таких же мошенников на целых пятнадцать гнэльфдингов?!

– Я заплатила за урок, в следующий раз не стану открывать рот во время торговли на рынке. А вам, Андреас, как бы не пришлось заплатить еще больше, чем мне.

– За что?

– Тоже за урок. На тему: «Что может случиться в тот момент, когда буфетчик оставляет свое рабочее место без присмотра».

Эти слова заметно остудили нашего главного обвинителя. Он опустил нас на пол и разжал пальцы.

– Проваливайте отсюда подобру-поздорову, пройдохи! И чтоб я вас здесь больше не видел!

– Но мы хотим есть! – пискнул я, не желая сдаваться перед грубияном. – Наша монетка настоящая, но если вы ее не берете, то возьмите купюру! Дядюшка, расплатись, пожалуйста, бумажными деньгами, серебряные монетки нам и самим еще пригодятся!

Кракофакс не споря охотно выполнил мою просьбу. По всему было видно, что ему тоже ужасно хотелось утереть нос этому нахалу.

– У вас будет сдача с пятидесяти гнэльфдингов? – ехидно спросил дядюшка, протягивая буфетчику хрустящую купюру. – В такой харчевне, как ваша, вряд ли дневная выручка составляет подобную сумму!

– Видели денежки и покрупнее, – буркнул обиженно Андреас и нехотя взял в руки нашу банкноту. И, едва прикоснувшись к ней, вновь закричал словно раненный зверь: – Что?!.. Опять фальшивка?!. И на этот раз в особо крупных размерах?!.

Пока он дико вопил, мы с дядюшкой успели сообразить, что дело тут все-таки нечисто и что разборки в городском суде нам, кажется, не миновать. Признаюсь, мы здорово приуныли, нам даже захотелось удрать отсюда и только горечь разлуки с пятидесятигнэльфдинговой купюрой не давала мне и Кракофаксу сил тронуться с места и заставляла стоять перед Андреасом навытяжку и выслушивать его грубые выкрики и оскорбления.

К счастью, фрау Мэрлиона снова пришла к нам на помощь. Подойдя к буфетчику, она взяла нашу купюру и, посмотрев на нее внимательным взглядом, сказала миролюбивым тоном:

– Да, Андреас, эти 50 гнэльфдингов весьма подозрительны. Но они не фальшивые. Наверное, это специальный выпуск? Сейчас стали печатать такие купюры для нумизматов, возможно, и эта из той же компании?

Как утопающий хватается за соломинку, так мы с дядюшкой ухватились за спасительную идею доброй гнэльфины.

– Конечно, наша купюра коллекционная! – гордо произнес Кракофакс, надувая впалые щеки. – Если бы вы знали, сколько за нее мне дадут в клубе нумизматов!..

Дядюшка сделал паузу, элегантным жестом взял купюру из рук Мэрлионы, аккуратно сложил ее пополам, а потом еще раз пополам, и спрятав деньги в бумажник, а бумажник во внутренний карман сюртука, договорил фразу до конца:

– …но этого вы никогда не узнаете, господин Андреас!

И он вышел из харчевни на улицу. Не забыв, разумеется, прихватить с собой и меня.

Глава двенадцатая

После этой неприятной истории мне еще сильнее захотелось вернуться в наше родное жилище, где на плите нас ждал, пусть скромный, но зато сытный, обед. Однако дядюшке словно шлея под хвост попала, ему по-прежнему не терпелось часок – другой побродить по улочкам Гнэльфбурга, покататься на трамвае без билета и, как он сам выразился, «вспомнить молодость».

– Кстати, Тупсифокс, – сказал Кракофакс, – мы могли бы с тобой заглянуть и в наш дворик. Неужели тебе не интересно посмотреть на тех, кто жил в подвальчике до нас?

– Совсем не интересно. Обыкновенные гнэльфы. Одного из них звали Пинтаэль. У него был дружок по имени Брикле.

– Вот как? – удивился дядюшка. – Откуда ты раздобыл эти сведения? Разве ты умеешь заглядывать в прошлое?

– Я умею заглядывать за оторванные обои. На стене за нашим шкафом нацарапано: «Здесь в углу стоял Пинтаэль. А Брикле балбес!»

– Наверное, это писал какой-нибудь мальчишка, – догадался дядюшка. – Взрослые не станут царапать стены.

– А уж стоять в углу они точно не будут! – рассмеялся я весело. И поддавшись на уговоры старого хитреца, отправился вслед за ним на Вишневую улицу, где в уютном дворике находилось невзрачное строение с заброшенным подвалом. Впрочем, заброшенным он был до нашего с дядюшкой вселения. А вот значительно раньше…

Глава тринадцатая

Шестьдесят лет тому назад в нашем подвале, оказывается, находилась сапожная мастерская господина Астрогастра. Вообще-то Астрогастр родился в семье волшебника, и по всем правилам ему следовало бы продолжить фамильную традицию, но он еще с юности так пристрастился к сапожному ремеслу, что ни о какой другой карьере даже и думать не хотел.

– Я и так чародей, – объяснил он нам после того, как мы с дядюшкой, зайдя в мастерскую и представившись ее владельцу странствующими пилигримами нуждающимися в данный момент в срочной починке своей, истоптанной по дорогам Гнэльфланда, обуви, невольно разговорились с Астрогастром по душам. – Разве эти сапоги не чудо? – Мастер кивнул на офицерские сапожки из свиной кожи покрашенные в приятный красный цвет. – Я сшил их для начальника городской стражи полковника Мушкетона по его личному заказу. Он любит ходить строевым шагом, и теперь его сапоги будут ему постоянно командовать: «Ать-два!.. Ать-два!.. Левой!.. Левой!..»

– Как вам это удалось? – изумился Кракофакс, который и сам умел неплохо колдовать, однако до таких фокусов еще не додумался.

– Все дело в креме, – признался Астрогастр. – Если почистишь обувь этим кремом, – он показал на баночку с этикеткой «Офицерский», – то сапоги будут отдавать команду «Ать-два! Ать-два!» А если почистишь обувь другим кремом, – он кивнул на баночку с этикеткой «Солдафон», – то сапоги станут поскрипывать «Брысь! Брысь!»

– А мне вы каким кремом туфельки намажете? – не удержался я и задал мастеру мучивший меня вопрос. – Вот бы каким-нибудь смешным и веселым!..

– Смешных кремов не бывает, – поправил меня Астрогастр. – Смешными бывают владельцы обуви. Но не горюй, малыш, я что-нибудь придумаю и для тебя.

И чародей-сапожник придумал! К моим клоунским туфелькам он пришил нарядные помпончики, которые при ходьбе – если я только спотыкался – издавали мелодичные «Ой!» и «Ай!» Причем, ойкал помпончик на левой туфельке, а айкал помпончик на правой.

Кракофакса Астрогастр тоже не обидел. Прибив к его ботинкам «вечные» подковки, мастер начистил дядюшкину обувь до такого блеска, что в носки ботинок можно было смотреться как в зеркало. В них отражалось все: и сам Кракофакс, и мы с Астрогастром, и скромное убранство мастерской, и тусклая лампочка под потолком… Но – главное! – в них отражался (в этом мы убедимся чуть позже) свет луны и звезд, а отражаясь, он прекрасно освещал дорогу перед владельцем чудо-ботинок лучше самого мощного фонаря.

Но и этим чудесные свойства дядюшкиной обуви после того, как она побывала в руках Астрогастра, не исчерпывались до конца! Утром, когда Кракофакс проснулся и по привычке, не раскрывая еще сомкнутых глаз, спросил у меня: «Тупсифокс, где мои ботинки?», парочка начищенных красавцев мгновенно откликнулась из-под кровати: «Мы тут, хозяин!» (это сказал левый ботинок), «С добрым утром, хозяин!» (это добавил правый ботинок). И они сами выпрыгнули вперед и встали на коврик, сплетенный из разноцветных шнурков.

Но, извините, кажется я сам «прыгнул вперед» в своих воспоминаниях. Начал рассказывать о том, что случилось утром следующего дня, и не поведал о том, что происходило накануне. Итак, мастер Астрогастр взялся чинить нашу обувь, а меня и дядюшку, чтобы мы не очень скучали, посадил за обеденный стол (чародей-сапожник жил с семьей в мастерской) и угостил тем, что было в его доме: поросячьими ножками с тушеной капустой и вкусным кофе с домашним печеньем.

– Ешьте, бедняжки, – сказал он нам, – вы, наверное, очень проголодались, совершая такое длительное путешествие?

– Как волки! – улыбнулся я ему в ответ.

А Кракофакс, не удержавшись от свойственного его натуре ехидства, спросил, показывая пальцем в тарелку:

– Это ножки Ниф-Нифа или Наф-Нафа? Наконец-то я разделаюсь хотя бы с одним из них!

Астрогастру такая шуточка не понравилась, однако из вежливости он не подал и вида. Только произнес хрипловатым голосом:

– Еду готовила моя супруга. Она скоро придет, и вы тогда получите от нее нужные вам сведения.

И он углубился в работу: принялся колдовать над нашими туфлями и ботинками. А мы с дядюшкой набросились на еду – мы и правда были голодны, как волки.

Глава четырнадцатая

Бывают в жизни счастливые совпадения: та добрая гнэльфина, которая спасла нас с дядюшкой в харчевне от злого буфетчика Андреаса, оказалась супругой чародея-сапожника господина Астрогастра! Едва она открыла дверь и возникла на пороге, держа в одной руке большую плетеную корзину, а в другой букетик фиалок, как я сразу же бросился к ней навстречу, позабыв про недоеденный кусочек печенья и недопитую чашечку кофе.

– Фрау Мэрлиона! Это вы?! А мы забрели сюда совершенно случайно! У дядюшки стерлись каблуки на ботинках, а у меня отклеилась подошва на туфельке… А господин Астрогастр пообещал все починить!

– И вы, конечно, расплатитесь с ним «коллекционными» деньгами? – улыбнулась добрая женщина. – Муженек, не вздумай давать сдачу этим ловкачам! Так и быть, сделай им ремонт обуви бесплатно, это будет гораздо выгоднее!

Фрау Мэрлиона спустилась вниз, поставила корзину в угол, затем налила в вазочку воды и пристроила в нее букетик цветов. И только после этого присела на стул и облегченно вздохнула:

– Ну и денек сегодня выдался! На рынке суета, в харчевне тоже покоя нет… А все из-за вас, негодники!

И она шутливо погрозила мне и дядюшке толстым, похожим на большую сочную сардельку, пальцем.

– На рынке, фрау Мэрлиона, мы не были. Так что в суете, о который вы говорили, нашей вины нет, – обиженно проворчал Кракофакс и демонстративно отодвинул от себя тарелку с крошечным огрызком печенья. – А в харчевне мы вели себя, как настоящие джентльмены. Хотели заплатить буфетчику звонкой монетой.

– На которой вы по рассеянности отчеканили год, которого еще не было! – рассмеялась гнэльфина и снова погрозила нам пальцем-сарделькой.

Пришлось дядюшке соврать доброй женщине и наплести ей с три короба небылиц о том, как мы, бедные пилигримы, странствуя по Гнэльфланду, собирали деньги на строительство часовни для своих братьев-пуппетроллей и как нас, наивных и неопытных в денежных делах пилигримов подло обманули в одной из меняльных контор Хрюкендорфа: за гору настоящих медных монеток нам дали эти красивые серебряные монетки и приятно хрустящие в руках новенькие купюры.

– Кто только не норовит обхитрить несчастных пуппетроллей, фрау Мэрлиона! – с душевным надрывом закончил Кракофакс печальное повествование. – А в результате мы остались без денег на часовню, без куска хлеба в котомке и, разумеется, без крыши над головой – ни в какую, даже самую захудалую, гостиницу нас бесплатно не пустят!

Дядюшка так расстрогался своим рассказом, что невольно пустил слезу. Глядя на него, я сам чуть было не заревел. Но удержался и, только всхлипнув, спросил удивленно:

– Разве у нас была с собой котомка? Что-то я не помню, дядюшка, чтобы мы ее брали!

Кракофакс свирепо сверкнул глазами и преувеличенно ласково прошептал, обращаясь ко мне:

– Бедняжка Тупси! До чего тебя довели эти грубияны вроде буфетчика Андреаса! До полного беспамятства! Ну, вспомни, дорогой: такая синенькая в белую полосочку котомка, ты еще сам таскал ее на ремешке через плечо и жаловался, что она сильно натирает шею!

– А! – нашло на меня внезапное прозрение. – Я вспомнил! В ней еще оказалась маленькая дырка, в которую выпал наш единственный кусочек сахара!

– Я думал, что ты его съел. А он, получается, выпал! И потерялся в пыли на дороге!

– На пути в Хрюкендорф. Мы шли из Мерхенбурга в Хрюкендорф, вот там-то все и случилось!

Мы разыграли экспромт как по нотам, и фрау Мэрлиона нам искренне поверила. Поохав над нашей трудной судьбой, она решительно заявила мужу:

– Астрогастр, мы должны приютить этих малюток в нашем доме! Хотя бы на время! Пока они не соберут необходимую сумму для постройки часовни в своем городе. Кстати, господа, как вас зовут и откуда вы родом?

Мы назвали свои имена и сказали, что прибыли в Гнэльфбург из Пуппетролльской Долины, которая находится в Нижнем Гнэльфланде.

– Там есть небольшая деревушка Катценфельде, – пояснил Кракофакс, – так вот мы – ее уроженцы.

– Я сама из Нижнего Гнэльфланда, – покачала недоверчиво головой фрау Мэрлиона, – но что-то про такую деревню я не слышала…

– Это очень маленькая деревушка, – добавил Кракофакс, – и дома в ней ужасно маленькие! Можно и не заметить, проезжая мимо….

– Как-то раз я пошел на рыбалку, – снова «вспомнил» я одну историю, – а когда возвращался обратно в глубокой задумчивости, то проскочил мимо нее!

– Из тебя получится хороший пилигрим, – похвалил меня Астрогастр. – У тебя есть два прекрасных свойства для этого: ты умеешь глубоко задумываться и ходить на большие расстояния!

Сапожных дел мастер поднялся из-за верстака и, приблизившись ко мне, протянул отремонтированные туфельки:

– Ну-ка примерь, малыш!

Я быстро обулся и притопнул каблуком об пол:

– Спасибо, господин Астрогастр! Они теперь как новенькие!

Я нагнулся и потрогал ладошкой мягкий пушистый помпончик на левой туфельке. «Хи-хи!» – тихо рассмеялся помпончик. Я прикоснулся к помпончику на правой туфельке – тот тоже отозвался веселым хихиканьем.

– Сначала я хотел сделать так, чтобы они пели «аллилуйя», – признался Астрогастр. – Но потом я подумал: «Малыш пилигрим, но одет, как клоун. Пусть его туфельки смеются и забавно ойкают и айкают.»

– Надеюсь, мою обувь вы почините без сюрпризов? – поинтересовался Кракофакс. – Мне бы не хотелось, чтобы на улице на меня оглядывались прохожие, а испуганные лошади и собаки и вовсе шарахались в стороны!

– Нет-нет, не волнуйтесь, – успокоил его шутник-сапожник. – Ваши ботинки будут вести себя на улице прилично, как и подобает обуви солидного пуппетролля.

Астрогастр дал дядюшке войлочные тапочки, забрал его ботинки и вернулся к верстаку. Фрау Мэрлиона, показав на постель в дальнем углу жилища, посоветовала нам немного отдохнуть, а сама тоже принялась за разные домашние дела.

Мы с дядюшкой хотели было распрощаться с добрыми гнэльфами и поспешить в сквер к домику-привидению, но вдруг почувствовали страшную усталость и огромное желание лечь на мягкую постель и уснуть. Я еще был готов бороться с этой напастью, но вот мой дядюшка… Мало того, что его обувь находилась в ремонте и нужно было терпеливо ждать, когда ее нам вернут, так еще эти тапочки, которые Кракофакс получил взамен своих ботинок, стали выкидывать странные номера: куда бы дядюшка не повернулся, они обязательно заставляли его идти прямиком к кровати, на которую указала фрау Мэрлиона.

Наконец старик не выдержал такой пытки и завалился на постель почти не раздеваясь – он только и успел снять с себя сюртук и шляпу и сбросить с ног волшебные тапочки.

Побродив немного по сапожной мастерской и поглазев на красивые дамские туфельки, над которыми парили, как нимбы, радужные колечки, я тоже прилег на кровать и уснул.