Текст книги "Королева"
Автор книги: Михаил Клевачев
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 4. Мятеж
Неделю спустя Алеанора сидела на троне в огромном зале. Это огромное, роскошное помещение называлось Зал потерянных шагов, оно располагалось в замке, стоящем в городе Пуатье, столице графства Пуату. Рядом с Алеанорой на троне сидел Людовик. В зале было много народу, бароны и рыцари выходили по очереди к тону и произносили омаж* Людовику, как своему новому сюзерену*.
*Омаж – клятва которую произносит вассал своему господину, в которой клянётся ему в верности. Господин в свою очередь подтверждает его права на владение землёй и замком. При этом писали ещё и документ.
Сюзерен – господин.
Алеанора внимательно смотрела на своих вассалов и внутри у неё кипел гнев. По древнему обычаю после произнесения омажа, вассал должен был встать на колени и поцеловать сапог своего сюзерена, но сейчас бароны произносили слова клятвы и только кланялись, да и то еле-еле. А ведь всего лишь пару месяцев назад они произносили такую же клятву Алеаноре, и все как один целовали её туфельки. Всем своим видом бароны показывали, что её Алеанору, дочь их господина и повелителя Гильома X, они будут защищать и поддерживать как законную наследницу престола, если она конечно возьмётся за ум и перестанет вмешиваться в их дела, покушаться на их привилегии, но этого сопливого мальчишку франка они признают только на словах и только потому что он её муж и этот брак они не одобряют. Грубых, примитивных и заносчивых франков, они аквитанцы всегда призирали. «Ну что ж, хотя это откровенное хамство, но хамство вежливое. Такой омаж всё равно считается» – подумала Алеанора. Она внимательно оглядела своих вассалов, многие отсутствовали. Не было графа Ангулемского, не было Гильома де Лизе, кастеляна замка Тальмон. «А Людовик VI пожалуй прав, мятеж созрел. Даже Гильом де Лизе, которого отец подобрал из грязи, сделал кастеляном, поручил охранять замок Тальмон и тот предал.»
Последний вассал произнёс омаж, Людовик громким голосом сказал речь на Окситанском языке, сильно коверкая слова. Он поблагодарил баронов за верность и пригласил в пиршественный зал, где уже были накрыты столы.
На следующее утро Алеанора стояла у открытого окна и кормила птиц кроша хлеб на подоконник. В дверь постучали.
– Войди Изабель! – крикнула Герцогиня, догадавшись по стуку кто это.
Дверь тут же распахнулась и в комнату вошла Изабелла.
– Миледи, прискакал гонец от Гильома де Лизе и просит, чтобы Вы приняли его лично.
– Ни много ли он хочет?
– Я сказала ему тоже самое. Но он настаивает на аудиенции и будет говорить только с Вами.
– Ну чтож, давай послушаем что он скажет.
И Алеанора подобрав юбки направилась из комнаты. Она прошла по коридору и выйдя в зал для приёмов села на роскошный трон. Раскрылись двери и в зал ввели рыцаря. Он был бледен как полотно. Сделав несколько шагов, рыцарь упал на колени и заговорил дрожащим голосом.
– Великая Герцогиня, мой господин Гильом де Лизе приказал мне прибыть к Вам Ваше Величество и сказать Вам следующее, что он сожалеет, о том что не прибыл к Вам и не произнёс омаж Вашему мужу Людовику, по причине что он Гильом де Лизе призирает франкови призирает их на столько сильно, что это чувство перевешивает его преданность, любовь и уважение к Вам, и он надеется, что Вы простите его за это. – рыцарь побледнел ещё больше, сделал над собой усилие и вытащил из-за пазухи кожаный мешочек – Ещё мой господин Гильом де Лизе, приказал мне передать Вам это.
Наступила пауза, Алеанора молчала, её лицо окаменело, но внутри она негодовала. За её спиной стояла Изабелла и капитан её личной стражи, вдоль стен застыли воины. Наконец Герцогиня посмотрела на одного из них и едва заметно кивнула. Воин тут же сорвался с места и взял у гонца мешочек, развязал его и высыпал на руку содержимое, в воздухе тут же закружились птичьи пёрышки, в нутрии у Алеаноры всё забурлило от ярости. Она узнала эти пёрышки, черные пёрышки с алыми пятнами и белой каймой. Это были перья её охотничьих соколов, её любимых соколов, их подарил ей отец на день рожденье.
– Мессир Гильом де Лизе сказал что он уверен Вы не будете гневаться и просите ему что он охотится с Вашими соколами – сказал гонец.
Опять повисла пауза, Алеанора посмотрела на гонца и глаза её метали молнии, она спросила ледяным голосом.
– Сколько людей в замке Тальмон?
– Сто шестьдесят Ваше Величество. Ещё недавно было лвалцать пять, но мессир Гильом де Лизе увеличил гарнизон.
– А как в замке с продовольствием?
– Продуктов в избытке, мессир Гильом де Лизе подготовился к длительной осаде, припасов хватит на несколько месяцев. Ещё он укрепил стены.
Алеанора молчала, потом не поворачивая головы она обратилась к капитану своей стражи.
– Мессир Ролланд, бросьте этого человека в подземелье, в темницу!
– Слушаюсь Ваше Величество! – в следующий миг два воина сорвались с места, скрутили гонца и выволокли его из зала.
– Изабель, через две недели напомни мне об этом гонце и я решу, что с ним делать дальше.
– Слушаюсь Ваше Величество!
Герцогиня резко встала и подобрав свои юбки вышла из зала. Изабелла последовала за ней. Алеанора стремительно прошла по коридорам и вышла в просторную комнату. Посреди комнаты на табуретке сидел Людовик с медным горшком на голове. У него за спиной стоял его личный кауфер* и стриг принца «под горшок». Ещё два пажа стояли перед Людовиком и держали отполированный медный поднос, так чтобы принц наблюдал, как продвигается стрижка.
*Кауфер – в переводе с Французского на Французский парикмахер. В 12-ом веке стрижка «под горшок» считалась верхом красоты и очарования.
Алеанора мельком взглянула на кауфера и сделала знак, после чего он и пажи выскочили из комнаты.
– Мятеж – сказала Алеанора на Окситанском языке и Изабелла тут же перевела на Французский – Мой вассал Гильом де Лизе поднял против нас с тобой мятеж. Он прислал гонца который нагло заявил мне, Герцогине Аквитанской, прямо в лицо, что он призирает моего мужа.
– Что..о..о!!! Призирать меня, наследного принца Франции! – и Людовик схватился за кинжал на своём поясе. С лицом, перекошенным от ярости и медным горшком на голове он выглядел так комично, что Алеанора вдруг захохотала. Затряслась от смеха и Изабелла, зажимая рот и стараясь изо всех сил сдержаться.
– Что за смех! Я что смешон?
От этих слов девушки засмеялись ещё больше. Сотрясаясь от смеха Алеанора взяла отполированный медный поднос и показала Людовику его отражение. Теперь смеялись уже все трое, Изабелла больше не сдерживала себя и вовсю хохотала. Насмеявшись вдоволь Людовик присел на табуретку и вложил кинжал в ножны.
– И что нам теперь делать, выходку Гильома де Лизе нельзя оставлять без последствий – сказал Людовик.
– Надо немедленно, прямо сейчас двинуть войско, взять замок тальмон и проучить этого наглеца – воскликнула Алеанора.
– У меня под рукой тысяча шестьсот воинов, но нет осадных машин. А без них замок не взять. Мы увязнем под ним.
– Дорогой! – сказала Герцогиня ласково – Нам не потребуются осадные машины, мы возьмём замок без них, доверься мне. Тысячу твоих воинов оставим здесь, в Пуатье удерживать город, если что, с собой возьмём шестьсот всадников и я возьму ещё сотню своих, этого будет достаточно. До замка Тальмон двадцать лиг*, выступим в поход сегодня же и утром ударим по замку. Они вряд ли ждут от нас такой прыти, мы застигнем их врасплох!
– Надо посоветоваться с аббатом Сюжером и братом Андриано. А потом отстоять всенощную* и помолиться, чтобы Господь вразумил нас. И даровал нам победу.
*Лига – мера длины, равная четырём километрам.
Всенощная – молитва которая длится всю ночь.
– Дорогой, мы не можем ждать, у нас нет времени. Иначе завтра вся Аквитания запылает, как лесной пожар, мои вассалы взбунтуются. Вперёд мой принц, проучим наглеца, доверься мне и я принесу тебе победу, а потом мы с тобой вместе закажем благодарственный молебен и вместе помолимся!
– Ну хорошо, будь по Вашему!
Алеанора скакала на коне по лесной дороге. Была ночь, на небе светила полная Луна и лесную дорогу хорошо было видно. Справа от девушки трясся в седле Людовик, а за ними растянулась длинная кавалькада из семисот всадников. Герцогиня внимательно вглядывалась в окружающую обстановку. Эти места были ей хорошо знакомы, она частенько охотилась здесь вместе с отцом, когда они останавливались в замке Тальмон.
– Пора! – крикнула Алеанора и перевела коня на рысь, а потом на шаг. Людовик сделал тоже самое, перешли на рысь, а потом на шаг и остальные всадники. За спиной ещё слышался топот копыт, это подтягивался хвост колонны.
Они ехали шагом, и Алеанора продолжала прислушиваться и вглядываться в темноту. Наконец она натянула повод и остановила коня, колонна тоже стала останавливаться. Людовик вопросительно посмотрел на девушку.
– До замка рукой подать, не больше четверти лиги. Подождём – сказала она.
Повисла тишина. К ним подъехали аббат Сюжер и брат Андриано. Они осуждающе косились на Алеанору, им не нравилось, что она пошла в поход, да ещё надела боевые доспехи, да ещё скачет верхом в мужском седле.
На Алеаноре были белоснежные латы, белый шлем с алыми перьями и она была на белом коне. Рядом с ней были её подруги Агнесса и Изабелла, тоже в боевых доспехах. Девушки не обращали на монахов никакого внимания.
Молчание становилось всё более тягостным, позади слышалось лошадиное фырканье, лязг оружия и приглушённый говор людей. Наконец из темноты появилось два всадника, это были разведчики, посланные ранее вперёд. Они подъехали вплотную.
– Всё тихо миледи, мост поднят, на стенах замка ходят часовые с факелами. Караулы у них удвоены, но судя по всему замок спит, нападения сегодня они не ждут.
– Пошли! – сказала Алеанора Людовику и спрыгнула с коня. Принц подал знак и тоже спешился, за ним последовала сотня воинов. Девушка повела их в лес. Они шли по тропинке следуя за ней и вскоре вышли на большую поляну. Герцогиня огляделась, немного подумала и указала место – Здесь!
Застучали лопаты, и из земли появилась каменная плита, её отодвинули. Это был вход в подземелье, в глубину уходили каменные ступеньки. Пахнуло сыростью и застоявшимся воздухом. Без лишней суеты и разговоров франки стали спускаться по ступенькам, а Алеанора с Людовиком двинулись обратно к дороге.
Вернувшись к остальной колонне они оседлали коней и поехали вперёд по дороге. Вскоре лес кончился, перед ними было открытое пространство, а в трёхстах шагах высился замок. Мост через ров был поднят, на стенах можно было разглядеть часовых. Кавалькада остановилась.
– И долго нам ждать? – спросил Людовик.
– Я же Вам говорила. Подземный ход идёт прямо в подвал динжона*, сейчас наши войны захватят его и ударят по воротам. Терпенье мой супруг!
*Динжон – трёхэтажная башня, главный опорный пункт в средневековых замках.
Тянулись томительные минуты ожидания, ничего не происходило. Небо на востоке начало светлеть, звёзды гасли, а они продолжали ждать, сидя в сёдлах. И вдруг раздались крики и звон мечей. Заметались, забегали на стенах стражники с факелами, с грохотом и скрипом опустился подъёмный мост, и тут же, сотня конников сорвалась с места и помчалась к замку, за ними кинулись бежать двести спешенных воинов. Через некоторое время над воротами замка затрепетал на ветру личный штандарт Герцогини, возвещая о том что замок взят.
– Ну теперь и нам с Вами пора выдвигаться – сказала Алеанора улыбаясь – Я же обещала Вам что осадные машины нам не понадобятся!
– Как хорошо, что у меня такая умная жена! – воскликнул Людовик.
Они двинулись к замку и неспешно въехали в ворота. На въезде в луже крови лежал убитый, чуть дальше во дворе лежало ещё двое. В середине двора на коленях стояла толпа пленных, среди них Алеанора узнала Гильома де Лизе. Девушка подъехала ближе и сойдя с коня подошла к нему. Гильом молчал, его глаза затравленно бегали по сторонам.
– Гильом де Лизе, ты ничего не хочешь сказать своему сюзерену?!
Гильом продолжал молчать. Алеанора взяла под руку Людовика и повела его во внутрь замка, не обращая больше внимания на провинившегося вассала. Аббат Сюжер и брат Андриано на какое то время задержались возле пленных, но потом догнали Герцогиню и принца. Они шли по коридору, как вдруг во дворе раздались душераздирающие крики.
– Что это?! – удивился Людовик.
– Ваше Высочество – сказал брат Андриано – Это только что по приказу Вашей жены, прекрасной Герцогини, наказали Гильома де Лизе, ему отрубили руки, чтобы он умер не сразу ему перетянули их жгутом и выкинули за ворота.
– Что..о..о?! Я отдала такой приказ?! – закричала Алеанора приходя в ярость.
– Простите меня Ваше Величество за дерзость, это я отдал этот приказ, от Вашего имени. Вы женщина, у Вас очень доброе сердце и Вы бы простили этого мятежника, чего делать нельзя, иначе Вы потеряете Аквитанию. Поэтому столь неприятную миссию я взял на себя.
– Да как Вы посмели!.. Да..! – от ярости Герцогиня чуть не задохнулась – Здесь караю и милую я! И только я! И мой муж! Всё, больше никто! Ещё раз сделаете что-либо подобное и я покажу Вам какое у меня доброе сердце! Вам ясно?!
– Да, ваше Величество. Ещё раз прошу простить меня за содеянное.
Алеанора немного успокоилась.
– Что с остальными пленными, им тоже отрубили руки?!
– Нет, их всех повесили на крепостной стене!
Герцогиня молча развернулась и взяв Людовика под руку повела его вглубь замка.
– Мадам – сказал Людовик – Вы напрасно накричали на брата Андриано. Он мой друг и желает нам только добра. Он взял на себя грязную работу, чтобы огородить от неё нас с Вами. Да, надо быть жестоким, иначе нельзя. Когда мы вернёмся в Пуатье, наши воины в тавернах расскажут всем, как мы поступаем с мятежниками и те, кто собрался выступить против нас призадумаются. Ответ Герцогини Аквитании и Короля Франции будет мгновенным и жёстким и пощады не будет никому, даже рядовым наёмникам!
Алеанора молчала, ей было не по себе.
На обратном пути в Пуатье Герцогиня ехала молча, погрузившись в себя. Выбрав момент она подозвала к себе Изабеллу.
– Когда вернёмся в Пуатье, распорядись, чтобы гонца которого я приказала заточить в подземелье, освободили. Пусть убирается на все четыре стороны и проследи, чтобы ему вернули коня.
– Будет исполнено миледи!
Глава 5. Париж
Две недели спустя, тяжёлый вместительный дормез запряжённый шестёркой белых лошадей тащился по пыльной дороге. За дормезом ехали другие повозки и телеги, поезд Герцогини Аквитанской Алеаноры и принца Франции Людовика растянулся на несколько сотен шагов. Впереди и позади каравана ехали вооружённые всадники. Алеанора ехала в дормезе, рядом с ней сидел Людовик, а напротив, на мягком сиденье сидела её сестра Аэлита. Было жарко и душно, ах как хотелось выйти из дормеза, вскочить на коня и помчаться вперёд, подставив лицо встречному ветру. Но делать этого было нельзя, следовало соблюдать правила приличия, она Герцогиня теперь едет в Париж, в дом своего мужа.
Людовик рассказывал о своей жизни в монастыре. О том, как монахи во время великого поста согрешили, наелись мяса. Алеанора и Аэлита внимательно слушали, и вдруг Аэлита всплеснула руками.
– Ой, пресвятая дева Мария! Как же я забыла. Моё ожерелье! Я забыла его в моей комнате на столике. Это же подарок мамы на моё день рождение!
В следующий миг девушка выскочила из дормеза и запрыгнула на коня, который почему-то был рядом с повозкой, его вёл под узцы один из слуг. Мгновение, и девушка помчалась прочь. Алеанора вышла из повозки и посмотрела в след удаляющейся сестре.
– Что-то тут не так – сказала Герцогиня вслух – Чего-то темнит моя сестрёнка. Мессир Роланд!
– Я здесь миледи – отозвался капитан личной стражи Герцогини.
– Отправьте вдогонку за моей сестрой шесть всадников. Пусть догонят её и охраняют.
– Слушаюсь миледи!
Через несколько мгновений шесть всадников помчались вслед за Аэлитой. А герцогский поезд продолжил свой путь.
Через пять дней караван приблизился к Парижу. До города оставалось около десяти лиг, когда повстречался всадник, принёсший чёрную весть. Король Франции Людовик VI по прозвищу Толстый умер. Скорбная весть потрясла принца, он любил отца, огорчила она и Алеанору. Людовик VI был другом её отца, она знала его с детства, он часто дарил ей игрушки и сладости.
На следующий день Герцогиня и Людовик подъехали к Парижу. Алеанора ехала на коне в дамском седле, рядом с ней ехал Людовик. Копыта коней цокали по прекрасной дороге выложенной массивными плитами, прямой как стрела, она тянулась строго на юг от Парижа.
– Как Вам нравиться эта дорога мадам? – спросил Людовик Алеанору, на Французском, Изабелла тут же перевела.
– Превосходно мессир, вот если бы на протяжении всего нашего пути была такая же дорога, то мы добрались бы до цели на много раньше.
– А Вы знаете, этой дороге больше тысячи лет, и она до сих пор в рабочем состоянии – сказал Людовик самодовольно – Её построили ещё древние римляне. К сожалению, мы франки таких дорог строить не умеем, впрочем, как и аквитанцы.
– Удивительно! Просто потрясающе, прошу Вас расскажите мне об этом поподробнее!
– Ну, раз Вы так желаете миледи, то извольте – сказал Людовик снисходительно – больше тысячи лет тому назад, ещё задолго до того, как родился спаситель наш Иисус Христос, в этих местах жил народ Призы. Это было одно из племён галлов. Галльских племён было много, и наша страна в то время называлась Галлией. На острове Сите, посреди реки Сена, Призы построили город и хорошо его укрепили, в честь них он и получил своё название Париж. Когда в Галлию пришли римские легионы, галлы не захотели покориться и взялись за оружие, и началась война. Призы приняли в ней деятельное участие, но были побеждены. В 53-м году до рождества христова к Парижу подошли железные римские легионы во главе с Гаем Юлием Цезарем. Призы отважно и долго сражались, но силы были слишком не равны, тогда они сожгли свой город и ушли. Римляне на месте города основали поселение своих колонистов и назвали его Лютецией, что означает «Болотное жилище». Поселение постепенно разрасталось и выплеснулось на оба берега Сены, увеличиваясь каждое десятилетие. В 275-м году город подвергся нашествию германского племени алеманов. Нашествие было столь стремительным, что римский наместник не успел собрать ополчение для отпора. Отряды, которые шли на выручку были почти все перебиты на подступах к городу. Лютеция была сожжена, а жители почти все перебиты. В 470-м году Париж подвергся нашествию франков во главе с Хильдериком Меровингом. Они разграбили западные окрестности города и осадили его, но взять так и не смогли. В 476 году, напротив Парижа, на другом берегу Сены франки построили башню Левер*. В 486 году франки снова осадили Париж. Вождём франков был Хлодвиг Меровинг, который объявил себя королём. После пятилетней осады франки взяли Париж. Хлодвиг захватил много земель* и создал мощную державу, в 508 году он объявил Париж своей столицей. С 856 по 861 Париж пережил целую серию набегов норманнов. Они появлялись внезапно, грабили город и тут же уходили вниз по Сене. Город дограбили до того что Король Карл по прозвищу Великий перенёс столицу в город Аахен. Население Парижа сократилось и стало вновь умещаться на острове Сите. Кстати Король Карл был представитель уже новой династии Каролингов, его отец Пипин Короткий в 752 году отправил законного короля Хелдерика III в монастырь и объявил королём себя. На Хелдерике III пресеклась династия Меровингов и началась новая династия Каролингов. В 885 году под стенами Парижа снова появились викинги, они пришли на 700-х судах и собрали огромное войско в 40000 человек. Целый год длилась осада. Руководил обороной Парижа граф Эд Пражский. Были отбиты десятки штурмов, предприняты десятки вылазок и жители отстояли свой город, а викинги, умывшись кровью уплыли восвояси. Но победа стоила дорого, население Парижа сократилось на треть. Викинги грабили не только Париж, сильно л=доставалось и другим областям. Особенно побережью. В 911 году король Карл III попробовал приручить викингов и взять их на службу. Он заключил договор с ярлом Хрольфом по прозвищу Пешеход. Хрольф получил город Руан и его окрестности в вотчину, а за это должен был охранять Францию, так возникло Герцогство Нормандское. Но это не помогла. В 972 году власть в Париже оспаривали представители двух династий Королинги и Робертинги, этим воспользовался германский император Оттон Рыжий и осадил город, но парижане выстояли и Оттон убрался восвояси. Династия Королингов пресеклась, и власть захватил Гуго Капит. Капит было его прозвищем, это название шапочки, которую он носил. С него началась новая династия Капитингов, к которой принадлежу и я – сказал Людовик задумчиво и замолчал.
*Левер – в наше время это место знаменитый Лувр.
Половину современной Франции и половину Германии.
– Пожалуйста, продолжайте! – воскликнула Алеанора – Вы так интересно рассказываете, что было дальше?
– Прошу простить меня моя супруга, но аббат Сюжер уже сотню уардов* едет параллельно с нами и не решается прервать наше общение. А ему явно что-то срочно нужно сказать. Я не надолго Вас покину – с этими словами Людовик развернул коня и подъехал к аббату.
Алеанора посмотрела на Сюжера с нескрываемой ненависть.
*Уард – старинная мера длины, приблизительно около метра.
– Миледи! – обратилась к ней Изабелла, пытаясь отвлечь Герцогиню от мрачных мыслей – А не могли бы Вы спросить у Вашего мужа почему у Хрольфа было такое странное прозвище Пешеход?!
Алеанора посмотрела на подругу и тяжело вздохнув сказала.
– Хрольф был очень толстым, настолько тяжёлым, что его не могла нести ни одна лошадь. Вот почему его прозвали Пешеход. Карл III дал ему целое герцогство, а Хрольф, когда произносил перед ним омаж, вместо того чтобы встать на колени и поцеловать туфлю короля, схватил его за ногу, так что король брякнулся об пол, и после этого со смехом поцеловал у Карла туфлю.
– Вы знаете, миледи, у меня сложилось мнение, что всё что сейчас рассказывал Вам Ваш муж Вы хорошо знаете?
– Да Изабель, ты права, историю Парижа я знаю. К сожалению нам, бедным женщинам, для того чтобы завоевать мужчину, порой приходится прикидываться круглой дуррой, умных не любят. – сказала грустно Алеанора – К стати, как поживает твой воздыхатель Жан де Лур?
– Ой! Ваше Величество, три дня назад он сделал мне предложение.
– Ну а ты?
– А я сказала, что подумаю. Он устроился в отряд конных арбалетчиков и сейчас едет с нами, а ещё вчера вечером он прислал мне свиток пергамента, а в нём сирена* сочинённая им самим.
– Как это мило, но сирену надо не читать, а слушать.
– Я тоже так думаю, если Вы не против, давайте сегодня или завтра я приглашу его к нам и мы вместе послушаем его сочинения, он ещё сочинил для меня альбу*.
– Ну чтож Изабелла, я с удовольствием послушаю.
*Сирена – меланхолическая вечерняя песня с обращением к возлюбленной.
Альба – утренняя песня о расставании влюблённых
Солнечным августовским утром Алеанора и Людовик въехали в Париж. Ярко светило солнце. Город представлял из себя большое скопление домов по обеим берегам Сены теснившихся за городской стеной. Большинство домов были деревянные, но попадались и каменные. Герцогиня ехала по дороге выложенной грубо обтёсанными брёвнами. Справа и слева вдоль дороги тянулись сточные канавы, от которых распространялась вонь, все нечистоты жители выливали в них. В воздухе носились тысячи навозных мух. В дни, когда на город лили дожди, содержимое придорожных канав потоками вымывалось в Сену и тогда дышать становилось на много легче. Алеанора проехала по улицам и по мосту въехала на остров Сите, перед ней предстал Королевский замок, огромное здание сложенное из массивных, грубо обтёсанных валунов. Вернее, это был не замок, а крепость предназначенная для обороны на случай внезапного нападения. По углам замка высились три башни, в одной из них жил звездочёт и астролог, в другой раньше располагалась пыточная, там пытали еретиков.
Алеанора вошла внутрь и увидела закопчённые стены. Горели факела, от них шёл чад и запах гари, от дыма резало в глазах. Свечи были уже давно известны в Париже, но скупердяи франки экономили на них и жгли факела. Массивные стены в несколько метров толщиной были способны выдержать длительную осаду. По погружённым в полумрак коридорам гуляли сквозняки: из открытых окон сильно дуло, вернее это были ни окна, а бойницы для стрелков – красота, изящество и удобство жизни здесь были принесены в жертву обороне. Бегали большие собаки и грызлись из-за костей, иногда под ногами проскакивали крысы. Из углов доносился стойкий запах мочи, толи собачей, толи человечьей. «И здесь я буду жить?!» – с ужасом подумала Алеанора. Аквитанцы перенявшие культуру от римлян были гораздо чистоплотнее и культурнее франков, города и замки которых были на много примитивнее.
Людовик повёл Алеанору по коридорам и привёл в комнату где находилась опочивальня. Чёрные от копоти стены были прикрыты коврами и гобеленами, у стены чадили две жаровни дым от которых уходил в отверстия под потолком, у дальней стены был огромный камин, такой большой что в нём можно было бы зажарить на вертеле быка (иногда в камнах действительно жарили быков), два окна были закрыты решётчатыми рамами затянутыми бычьим пузырём. Алеанора с ужасом смотрела на окружающую обстановку.
– Если Вам не нравится дым от жаровни – сказал Людовик – то мы с Вами можем переселиться в другую комнату, где есть печка, она совершенно не дымит и в комнате зимой всегда тепло.
– Печь?! Что это такое?
– Идёмте, я Вам покажу! – воскликнул Людовик и взяв Алеанору за руку повёл её по коридору – Печь, это что-то вроде камина, но он закрыт со всех сторон и совершенно не чадит, но в комнате всегда тепло.
Они вошли в просторную комнату, в которой Алеанора увидела печь, сложенную из камня.
– Мой прадед, Король Генрих I в 1149 году женился на Русской княжне Анне Ярославне. Анна привезла с собой слуг, которые и сложили печку. В этой комнате зимой всегда тепло. Мы франки таких печек делать не умеем. Ещё она привезла с собой множество книг, целую библиотеку. Они есть и в этой комнате, вот здесь!
Людовик подошёл к сундуку и открыл его, внутри лежали книги. Алеанора подошла, взяла одну и открыла. Она увидела совершенно незнакомые знаки и символы.
– Буквы совершенно не похожи на латинские, даже отдалённо.
– Это Русская письменность*. Русская княжна Анна ехала сюда из далёкой Русской земли целый год, в дороге она выучила язык франков. Когда она приехала и сочеталась браком с моим прадедом Генрихом ей было восемнадцать лет, Генриху сорок три. Генрих был сильным королём**.
*В одиннадцатом веке на Руси было пять видов письменности: Глаголица, письмо Черт и резов, Узелковое письмо, Всеясветная грамота и Огамическое письмо. Алеанора держит в руках книгу написанную древним Русским письмом.
Людовик немного лицемерит, правильнее будет сказать про Генриха I жестокий король. Он любил присутствовать при казнях, когда сжигали еретиков и ему нравилось видеть как люди корчатся в огне. Да и у него самого в замке Сите целая башня была отведена под пыточный застенок, и частенько устав от государственных дел он приходил в башню отдохнуть душой. Как говорится садизм – лучший отдых, Генрих был большой любитель и затейник этого дела, изобретал новые пытки и лично их пробовал на еретиках. В борьбе за власть начал войну против собственной мамы, которую в ходе всего этого убили, а своего родного брата Генрих заточил в подземелье на всю жизнь. Впрочем, и мама Генриха, Аделаида графиня Арская излишней добротой не страдала. Как то раз она молилась в Рейнском соборе и один из монахов её поправил, сказав что молитву надо читать по другому, на аромейском языке она звучит так-то. «Вы знаете аромейский?» – спросила королева Аделаида. «Да, знаю и я читаю древние книги на нём» – ответил монах. «ну тогда выколете ему глаза, чтобы больше не читал!» – приказала Аделаида. Вот такая была у Генриха I мама. В общем ещё та семейка. Но как только Генрих женился он поменялся за один день, что-то сломалось в его душе и перевернулось наоборот. Он неожиданно ликвидировал свой пыточный застенок. Перестал присутствовать на сожжениях еретиков, да и костров во Франции значительно поубавилось. На следующий день после свадьбы он неожиданно заявил всем своим баронам и графам: «Через три дня мы коронуем Анну Ярославну, она станет Королевой Франции!» Бароны удивились, это было немыслимо, женщин франки никогда не короновали, но спорить с королём никто не стал. Анна Ярославна была первой женщиной ставшей Королевой Франции. Она заседала в Королевском совете и принимала решения. Анна прожила с Генрихом I десять лет и родила ему четырёх детей. Когда Генрих умер, Анна десять лет единолично правила Францией и была сильной правительницей. Когда Анна короновалась, она не захотела присягать на евангелие написанном на латыне. Анна присягнула, положив руку на евангелие написанном на Русском языке. Когда старший сын Анны Филипп подрос, то она сначала сделала его своим соправителем, а потом вообще отдала ему власть. Филипп I очень нежно любил свою маму и когда его короновали, он присягнул на её евангелие, а потом так поступил и его сын Людовик Vi Толстый, а затем и все остальные короли Франции присягали на Русском евангелие – это стало французским национальным обычаем. Филипп I прекрасно говорил на Русском языке и гордился тем что он русский княжич, потомок самого Рюрика и князя Святослава.
В этот же день Алеанора познакомилась со своей свекровью, мамой Людовика, Королевой Аделаидой де Морьен. Аделаида была не высокого роста, на целую голову ниже Алеаноры, одетая в чёрное платье. На лице овдовевшей Королевы лежала печать большого горя. Алеанора была одета в белое платье. Две королевы, пожилая и молодая несколько минут молча, внимательно рассматривали друг друга. Наконец Алеанора первой нарушила молчание.
– Рада познакомиться с Вами мадам, с мамой моего мужа и мне очень жаль, что мой свёкр и сюзерен Людовик VI, Ваш муж, не дожил до этого дня – при этих словах Алеанора не сделала положенного по этикету реверанса и не поклонилась (как никак она всё-таки Герцогиня, довольно и того что она Государыня поздоровалась первой).
В ответ на это Аделаида промолчала, она стояла и изучающе разглядывала Алеанору. Прошло несколько минут и наконец Аделаида сказала на хорошей латыни.
– Я тоже рада Вас видеть Герцогиня и надеюсь Вы станете хорошей женой моему сыну. Как Вам нравится Париж? Здесь немного другие нравы и обычаи, чем в Аквитании, думаю Вы полюбите Францию.
– Париж прекрасный город и очень мне нравится, как и Франция – ответила Алеанора тоже на латыни – Я люблю Вашего сына и надеюсь мы будем достойной парой.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
