Текст книги "Метод СУМО. Диагностика компаний на способность работать в конкурентной среде"

Михаил Колонтай
Метод СУМО. Диагностика компаний на способность работать в конкурентной среде

Книга подготовлена в рамках издательского проекта Русской Школы Управления. Наша цель – поделиться знаниями и опытом ведущих преподавателей Школы, которые вы сможете применить на практике. Надеемся, что свежие идеи вдохновят вас на покорение новых вершин.

Русская Школа Управления – федеральный учебный центр с офисами в 10 городах России. Мы специализируемся на обучении топ-менеджеров компаний и входим в топ-5 лучших бизнес-школ России по версии журнала «Эксперт».

Линейка образовательных программ Русской Школы Управления – это 2 000 семинаров по 30 направлениям обучения, доступных очно, онлайн и дистанционно. Участники наших программ получают профессиональные и управленческие компетенции, которые увеличивают эффективность их работы и открывают новые возможности для развития бизнеса.

Ежегодно в Русской Школе Управления обучаются 10 000 человек, в их числе сотрудники крупнейших российских и международных компаний.

Если вы замечаете, что в вашей компании старые клиенты уходят, сотрудники позволяют высказываться о клиентах или коллегах в оскорбительной форме, сотрудники что-то замалчивают или просто обманывают, – эта книга для вас. Такие сигналы только маленькая часть айсберга проблем, на которые компании в период бума цен на нефть (так называемых «сытых лет»), возможно, не обращали внимание. Метод СУМО позволяет диагностировать проблемы в этой «чувствительной» области и по-новому взглянуть на вызовы новой экономики.

Наталья Самоукина, канд. экон. наук, тренер-консультант РШУ

Новая технологическая волна не станет церемониться со слабыми. Вот почему бизнес должен позаботиться о своем конкурентном отличии сам, а не рассчитывать на нефтяную конъюнктуру. В книге предложен диагностический тест, который позволяет понять, как бизнесу строить конкурентное отличие за счет управления человеческими ресурсами. Многие положения книги, равно как и тест, названный автором СУМО (акроним от Стратегия, Управление, Мотивация и Обучение), можно использовать как в малой фирме, так и в крупной компании.

Сергей Корочкин, директор Департамента развития бизнеса ДМС в ОАО «Альфастрахование»

Введение

Технический директор Google Рэй Курцвейл предсказывает, что к 2028 году солнечная энергия станет настолько распространенной и дешевой, что будет удовлетворять всю суммарную энергетическую потребность человечества, а в 2042 году произойдет первая потенциальная реализация бессмертия (благодаря армии нанороботов, которая будет дополнять иммунную систему и «вычищать» болезни).

Человечество стоит на пороге новой технологической революции, которая принципиально изменит мир уже в ближайшее десятилетие. Ценность традиционных активов (земля, минеральное сырье, промышленные активы) заметно снижается. На первое место выходит человеческий капитал. Готов ли к этому бизнес в России?

Institute for Business Value компании IBM проводит опросы топ-менеджеров более чем в ста странах. Опросы последних лет, утверждает представитель IBM Ирис Джеба, показывают: компании – лидеры по темпам роста выручки и прибыли отличаются от менее успешных своим трепетным отношением к инновациям и персоналу. Новые вызовы предполагают глубокое осознание факта, что технологические достижения – результат иной системы управления бизнесом. Такая система, с одной стороны, ориентирована на быстроменяющуюся бизнес-среду, с другой – на новое построение отношений между сотрудниками. Новые тренды agile и scrum только подтверждают, что сегмент авторитарного управления будет сужаться и останется на задворках информационной эры. Другими словами, невозможно бизнесу и стране адаптироваться к новым вызовам, не изменив отношение к главному ресурсу технологических, продуктовых и управленческих инноваций – человеку.

Концепция нашей книги исходит из того, что система менеджмента российских компаний изменится уже в ближайшие годы под воздействием цифровых технологий. Два важных фактора влияют на эти «вынужденные» преобразования: история управления в разные эпохи и специфика российского менеджмента с сфере работы с персоналом. Эти факторы – повод пристально взглянуть на то, как сейчас в России относятся к инновациям и персоналу.

Наша книга – пособие по диагностике бизнеса (предприятий, фирм, корпораций, организаций) на способность работать в новой рыночной среде. Метод диагностики, названный нами СУМО, позволяет не только диагностировать актуальные проблемы управления в области стратегии, коммуникаций, мотивации, обучения и совместной работы, но и определить пути их решения.

Книга включает четыре главы. В первой главе рассматривается предыстория развития систем управления в обществе в их связи с основными источниками доходов в разные периоды человеческой истории. Вторая глава – обоснование и описание метода СУМО. Третья – описание влияния культуры на управленческие инновации и заимствование чужого опыта. Четвертая глава содержит подробный опросник для диагностики способности предприятия работать в рыночных условиях.

Метод СУМО можно в одинаковой степени использовать в малом и среднем бизнесе, а также в крупных госкорпорациях. Книга будет полезна руководителям и собственникам бизнеса, руководителям HR-служб, бизнес-тренерам, консультантам по организационному развитию, а также преподавателям вузов.

Идеи книги рождались в тесном контакте и многочисленных обсуждениях с моими коллегами из России, Германии, США, Италии. Я искренне благодарен Петеру Ройшу, профессору Дортмундского университета, с которым свела меня судьба еще в 90-е годы прошлого столетия. Именно он натолкнул меня на создание идеи СУМО. Я благодарен за идеи и возможность их обсуждать Пэт Сандерс, Джорджу Клаффи, Маргарет Митчел, Айвану Бланко из Центрального университета Коннектикута, Федерико Марелли из Туринской бизнес-школы, Джону Эндрюсу и Полу Фитсиммонсу из университета Борнемаута, моим учителям и коллегам Роберту Сергеевичу Седегову, Евгению Ивановичу Велесько, Елене Николаевне Лобановой, Валентине Николаевне Кириллиной, моим коллегам из Русской Школы Управления, Высшей школы финансов и менеджмента РАНХиГС при Президенте РФ, Института коммуникационного менеджмента ВШЭ, Международного института бизнеса (МИРБИС).

Уважаемый читатель, если вы практик и не любите «излишние описания и теории», возьмите в руку карандаш, откройте четвертую главу и протестируйте за 15–20 минут свою компанию на предмет выживания в рыночной среде. Наверняка узнаете что-то новое о ней. А если вы еще и любитель графики и рисунков, тогда вы легко оформите свой тест в виде графического профиля плюсов и минусов.

Глава 1
Управленческие практики

Нет никакой конкуренции товаров, продуктов или услуг. Есть конкуренция моделей управления. И это главный вывод.

Герман Греф,

впечатление от посещения Силиконовой долины, 2016

1. История и современность

Американцы Элвин Тоффлер и Джон Роулс, вероятно, никакого отношения к текущей экономической ситуации в России не имеют. И тем не менее, если мы говорим о модернизации, структурных реформах, поддержке малого и среднего бизнеса, мы должны признать, что не только наличие финансирования определяет успех, но и некоторые другие факторы. Один из них – философия управления модернизированной экономикой. Некоторые идеи названных мною американцев настолько актуальны для России 2010-х годов, что отвергать их только потому, что мы якобы другие, не стоит. Философствовать в современной прагматичной России кажется неблагодарным делом. Но не важно, кто первый высказал ту или иную мысль (немцы, американцы или русские). Важно, насколько она объясняет текущие принципы сосуществования людей и возможности реализации их устремлений улучшить жизнь.

Философствовать – это удел не только философов, но и лидеров, как отмечал А. Маслоу.

Футуролог Элвин Тоффлер одним из первых увидел новые тенденции, необратимо меняющие жизнь в последней трети XX века, а именно наступление информационной эры. Эти изменения настолько многогранны и непредсказуемы, что поражают воображение любого, кто хочет беспристрастно взглянуть в будущее. В то же время информационная эра возвращает человечество к некоторым сторонам, укладу и принципам жизни, которые оно выработало много столетий назад, в эпоху так называемой сельскохозяйственной волны.

История человечества, по мнению Тоффлера, определяется не столько социальными изменениями, сколько изменениями в доминирующих способах создания богатства, какими является уровень развития техники и технологий. Типологию Тоффлера мы принимаем в качестве исходной только потому, что она, в отличие, например, от марксистской концепции способов производства, объясняет возможности и угрозы технологической модернизации.

Человечество в своем развитии наблюдало, как набегающие волны цивилизации меняли основы экономики, культуру, семейную организацию, политику и методы управления. Таких волн было три:

• сельскохозяйственная;

• индустриальная;

• информационная.

Если исключить период собирателей и охотников, в котором практически не использовались орудия труда, сельскохозяйственная волна – первая и самая продолжительная. Несколько тысячелетий от Азии до Америки возникали и приходили в упадок цивилизации, у которых, несмотря на внешние различия, были фундаментальные общие черты:

1) земля была основой экономики;

2) господствовало простое разделение труда;

3) социальное происхождение человека определяло его место в жизни;

4) экономика была децентрализованной.

Индустриальная волна зародилась в XVII веке вначале в странах Европы, позже в Северной Америке, затем появилась и в других странах. Пик волны приходится на середину XX века. Ее особенностями является централизация всех факторов производства на основе принципов стандартизации, специализации, концентрации. В семейной жизни происходит размывание семейных ценностей, в культурной жизни господствуют так называемые массовые технологии (массовая культура), общество социализируется на основе доходов.

Третья волна – информационная – зародилась в последней трети XX века. В основе ее – бурный рост информационных технологий. Некоторые особенности информационной волны уже проявились отчетливо в США и странах Северной Европы:

1) перемещение производства в бедные регионы;

2) основа валового внутреннего продукта (ВВП) – услуги;

3) возрастание роли знаний и инноваций;

4) дерегуляция и децентрализация экономических процессов;

5) атомизация социальной жизни.

Вызовы информационной волны затрагивают разные страны по-разному. Некоторые из них пользуются до сих пор благами только сельскохозяйственной волны, многие – индустриальной и только немногие – информационной.

Волны в разной степени омывают берега разных стран

Далее мы используем трехволновую типологию Тоффлера только для того, чтобы следовать некоторой логике и объяснять события в сфере политики, культуры, управления. Главный вопрос: требует ли информационная волна особой политики, культуры и системы управления и можно ли «притянуть» в страну информационную волну, сохраняя политику, культуру и систему управления предыдущих волн?

2. Волны и модели управления обществом

Термины «волна», «экономика», «стадия», «эпоха» используются далее в качестве синонимов, если это не оговаривается дополнительно.

В каждую эпоху правящая элита пыталась найти оптимальную модель управления обществом. Эпоха сельскохозяйственной волны охватывала период рабовладения, феодализма, раннего капитализма, когда земля была основным источником доходов. Управление народами в эту эпоху отличалось:

• строгим делением общества на классы: рабовладельцы, феодалы, духовенство, зависимый люд (рабы, крестьяне, ремесленники, торговцы);

• власть принадлежала, как правило, только представителям одного класса (собственникам земли);

• нормы поведения, законы распространялись на ограниченную группу людей (в основном на правящую элиту). Зависимые классы не имели почти никакой правовой и социальной защиты;

• управление людьми было децентрализованным, каждый феодал практически безраздельно господствовал в своем феоде;

• управление было жестоким.

«Жестокость как развлечение, человеческие жертвы во славу предрассудков, рабство как оптимизация производства, пытка как обыденное наказание, смертная казнь за небольшие проступки, убийство как способ разрешения конфликтов – все это было характерной чертой сообществ на протяжении большой части человеческой истории», – отмечает профессор Стивен Пинкер.

Насилие в сельскохозяйственную эпоху проявлялось по-разному. В Древнем Риме гладиаторские бои есть не что иное, как необходимость удовлетворения потребности масс в жестокости. В средневековой Европе мы можем видеть то же самое, только в иных формах: костры инквизиции, публичные казни, грабеж побежденных городов. Даже куртуазные рыцарские бои – форма жестокости. В XVI веке в Париже популярным развлечением было сожжение кошек. Кошку поднимали над сценой и медленно опускали в огонь. «Зрители, включая королей и королев, хохотали до упаду, пока животное, завывая от боли, превращалось сначала в жаркое, а затем в головешку» (Норман Дейвис).

Российская история также изобилует многочисленными примерами жестокости. Н. И. Костомаров так описывал жестокость во времена царя Ивана Грозного: «Невозможно без трепета читать в записках современников о всех адских вымыслах тиранства, о всех способах терзать человечество. Были сделаны для мук особые печи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезали людей по составам, перетирали тонкими веревками надвое, сдирали кожу, выкраивали ремни из спины. И когда, в ужасах душегубства, Россия цепенела, во дворце раздавался шум ликующих…»

Истоки жестокости уходят в период охотников и собирателей. Первые люди были частью природы, шанс выжить был в основном у агрессивных и жестоких. Если следовать современным теориям, в результате естественного отбора человечество пришло к сельскохозяйственной волне с устойчивым геномом жестокости.

Почти всегда политическая элита рассматривала зависимое большинство как реальную угрозу жизни и благополучию. Представители так называемых благородных семей (представители класса собственников), как правило, служили в армии. Это было необходимо не только для отражения внешней агрессии, но и для усмирения низов. Восстания рабов и крестьян сопровождали сельскохозяйственную историю практически повсеместно. Историки подсчитали, что только в 50–60-e годы XVIII века в России произошло 60 восстаний монастырских крестьян и 54 волнения на предприятиях Урала (Орлов А. С. и др. История России). Чтобы предупреждать восстания и бытовую жестокость низов, правящие классы, в свою очередь, демонстрировали жестокость по отношению к преступившим правила низам. Публичные казни при большом стечении людей на центральных площадях средневековых городов – одна из форм этой отчасти вынужденной жестокости.

Неизвестно, кто были более жестокими – низы или верхи.

С течением времени происходят изменения в привычках и мировоззрении правящей элиты. Она превращается в замкнутую касту с относительно высоким уровнем образования, высоким уровнем доходов и потребностей, в то время как низы – основная масса населения – оставались малообразованными, с примитивными потребностями и примитивным мировоззрением. Чтобы снижать уровень агрессии низов, элита нуждалась в людях, способных говорить с низами. Такими людьми стали служители культов и религий.

Потребность в религии была у всех слоев и во все времена: вначале – чтобы объяснить необъяснимые явления природы (шаманы, жрецы), затем – чтобы сдерживать агрессивность людей или дать надежду отверженным. Так появляется класс, или социальный слой, священников. Во многих культурах священники занимали высокое социальное положение и были советниками власть имущих. Они поддерживали незримую нить, связывающую малочисленные, но вооруженные верхи и многочисленные бесправные и необразованные низы. С некоторыми оговорками можно утверждать, что появление религий знаменует собой начало цивилизации.

Промышленная эпоха, начало которой Тоффлер относит к XVIII веку, изменила принципы управления обществом.

Большинство буржуазных революций проходили под лозунгами равенства. Самый наглядный из них – «Свобода. Равенство. Братство!» (лозунг Французской революции). Феодальная элита, которая по наследству управляла обществом, была отстранена от власти во многих странах. Начинается период новых буржуазных демократий (мы отделяем новые демократии от демократий древности, ибо последние были демократией для правящего класса). Управление в промышленную эпоху отличается принципиально новыми чертами:

• выбор населением органов власти различного уровня;

• равенство всех перед законом;

• отделение законодательной и исполнительной власти;

• независимые суды.

Однако принципы или черты управления, перечисленные выше, на практике реализовались с большими ограничениями. Избирательные права во многих странах ограничивались имущественным цензом по полу, возрасту, месту рождения, религии и пр. То же касается и правосудия. Даже если новые законы гарантировали одинаковые права, на практике богатые имели преимущество, так как могли воспользоваться услугами дорогостоящих адвокатов или оказывать давление на судей.

Положение масс в начальный период промышленной волны было просто удручающим. Повсеместное использование детского труда, 12-часовой и более рабочий день, отсутствие должной охраны труда, увечья и смерти на рабочем месте, многочисленные штрафы, антисанитария в местах работы и проживания (в рабочих поселках) – это неполный перечень «достоинств» новой волны для социальных низов.

Вместе с тем промышленная волна создала предпосылки для социализации неимущих, а именно осознания ими прав на достойную жизнь. В XX веке социальные конфликты перерастают, по образному выражению Ортеги-и-Гассета, в «восстание масс». Появляются новые идеологии и теории, объясняющие принципы жизни без богатых. Наконец, появляются коммунистические режимы, умело манипулирующие лозунгами социальной справедливости. В странах, избежавших социальных потрясений, создается модель управления обществом, отражающая идеи равенства. Промышленно развитые страны совершенствуют модель демократического управления. Решается изначально трудная проблема равного правоприменения. Появляется модель «скандинавского социализма».

В отличие от сельскохозяйственной и индустриальной волн, исследования которых поддаются исторической ретроспекции, результаты исследований информационной волны носят во многом футурологический характер.

Можно только предположить, что системы социального управления в относительно короткий период информационной волны проявили себя только в некоторых странах, например в США, странах Северной Европы, возможно, Южной Корее, Японии, Сингапуре, Израиле. Уровень высокого развития информационных технологий в этих странах подтверждает индекс развития информационно-коммуникационных технологий (IDI) Международного союза электросвязи. То, что происходит в этих странах, исследователи именуют по-разному: экономикой знаний, инновационной экономикой, информационной экономикой, информационно-инновационной экономикой, интеллектуальной экономикой. Я буду далее придерживаться терминологии Тоффлера, называя это информационной волной.

Отличительная особенность экономики информационной волны – инвестирование в людей. Названные мною страны создали близкие к оптимальным условия для развития так называемого «человеческого капитала». Эти условия способствуют быстрому и эффективному воплощению идей ученых в новые продукты и услуги. И по тому, как управляют человеческим капиталом в стране, можно предугадать скорость распространения там информационной волны.

В разные эпохи принципы управления людьми, влиявшие на результативность их труда, различались. Однако ключевыми были:

• в эпоху сельскохозяйственной волны – сословные привилегии;

• в эпоху индустриальной волны – формальное равенство и свобода выбора;

• в эпоху информационной волны… (пока ответа нет).

Информационная волна возвращает к жизни децентрализованную модель производства и частной жизни, которая была распространена в период сельскохозяйственной волны. Но источником богатства становится не владение землей или фабрикой, а знания и талант. Знания и талант нельзя отобрать, делегировать или поручить.

Управлять знаниями и талантом в условиях информационной волны можно по-разному, в том числе традиционными способами, заимствуя принципы сельскохозяйственной или индустриальной эпохи.

Тогда мы имеем несколько возможных вариантов построения управления социальными процессами:

1) сельскохозяйственная волна – сельскохозяйственное управление (адекватная ситуация);

2) индустриальная волна – сельскохозяйственное управление (неадекватная ситуация);

3) индустриальная волна – индустриальное управление (адекватная ситуация);

4) информационная волна – сельскохозяйственное управление (неадекватная ситуация);

5) информационная волна – индустриальное управление (неадекватная ситуация);

6) информационная волна – информационное управление (адекватная ситуация).

Термины «адекватная» и «неадекватная ситуация» мы используем исключительно как научную гипотезу. Означает ли это, что ситуации 2, 4 и 5 действительно неадекватные?

Модель «индустриальная волна – сельскохозяйственное управление» вполне реальна для современного мира. Исследуя ее, можно сделать предварительные выводы относительно «неадекватных ситуаций», в том числе и в период информационной волны.

Промышленный сектор (индустриальная волна) присутствует в экономике многих стран с преобладающим сельскохозяйственным (сословным) управлением. К таким странам мы относим некоторые страны Африки, Азии, Латинской Америки, некоторые постсоветские республики.

Отличительные особенности управления в этих странах:

1) власть принадлежит группе (клану, сословию), которой принадлежат основные бизнесы в стране (и сельскохозяйственные, и индустриальные);

2) ангажированное гражданское судопроизводство;

3) высокие доходы получают те, кто приближен к правящей элите;

4) высокая коррупция;

5) высокие риски потерять бизнес по политическим мотивам;

6) отсутствие конкурентной среды;

7) проявление жесткости в политике, экономической и частной жизни;

8) непрозрачность политической и экономической информации и асимметричность доступа к ней.

Уровень развития промышленного сектора в таких странах технологически низкий даже при использовании нового оборудования и передовых систем автоматизированного контроля процессами. Все участники бизнеса (собственники, менеджмент и рядовые сотрудники) принимают правила игры на выживание, ключевые из которых – краткосрочность перспективы и риски потерять бизнес в любой момент. Качество человеческих ресурсов не определяет уровень получения прибыли. Игра бизнесменов в политику (получение лицензий, поиск покровителей среди власть имущих) обусловливает коммерческий успех в большей степени. Отношение к человеческим ресурсам поэтому бессердечное, если не жестокое. Такое же отношение формируется и у рядовых сотрудников к менеджменту и собственникам. Вот почему я условно называю такую ситуацию термином «неадекватная».

Постперестроечные изменения в экономике России говорят о том, что в России, если не в целом по стране, то в некоторых отраслях экономики и географических регионах, утвердился сельскохозяйственный тип управления.

И здесь мы приходим к фундаментальному отличию практики сельскохозяйственного управления промышленным сектором в России от стран, например, Латинской Америки и Азии. А именно к потере ценностных ориентиров и возрождению агрессии и жестокости в поведении членов общества (элиты и рядовых граждан).

В 1991 году на обломках тоталитарной империи, именуемой СССР, появляются новые государства. Новые элиты приняли принципы традиционного дореволюционного сельскохозяйственного управления с элементами коммунистического. Однако новые политические и бизнес-элиты не смогли возродить или создать новую систему ценностей, ограничивающих жестокость.

Уникальность ситуации заключается в том, что за тридцать лет в России выросло поколение без принципов, без религии, без коммунистической идеологии. Неудивительно, что даже трагедии (например, террористические акты в московском метро) для некоторых граждан (в данном случае водителей такси) рассматривались прежде всего как шанс заработать деньги. Говоря словами Льва Гумилева, в этносе стали доминировать субпассионарии. Их желания примитивны, им ничего нельзя доверить, они способны погубить любое дело ради сиюминутной наживы. Для них характерны безответственность и импульсивность. Ради сегодняшней выгоды они готовы уничтожать кормящие ландшафты, обрекая своих потомков на вымирание (Гумилев Л. Н. Этносфера).

В «Атласе законодательной и регулятивной среды – 2010» от компании Maplecroft, которая занимается рисковым консалтингом, Россия отмечена как зона с экстремальными рисками для бизнеса. В упомянутом атласе присутствуют 172 страны, и только 20 из них находятся в «экстремальном» списке. Почти половина «экстремального» списка – страны Африки (Ангола, Нигерия и пр.). Южная Америка представлена Венесуэлой и Боливией. Из стран бывшего СССР в этом списке оказались только Россия, Туркменистан и Узбекистан.

Так может ли система сельскохозяйственного управления принять ценности информационной волны с ее атомизацией независимой жизни, приоритетом знаний над должностным положением, таланта над атрибутами власти?