Текст книги "Мой путь на литературный Олимп"

– В нашей семье все, кроме меня, получили высшее образование. Сестра, Екатерина Андреевна, окончив педагогический институт, всю жизнь работала в Федотьеве учительницей начальных классов. Брат, Козырев Василий Андреевич, живёт в Санкт-Петербурге, преподаёт в институте. Второй брат, Николай Андреевич, – лётчик, трагически погиб с моим мужем, Акининым Николаем Ивановичем, в автомобильной катастрофе. У него тоже два сына: старший, ему сейчас сорок восемь лет, работает преподавателем в Военной академии им. Фрунзе. Второй сын был также военным лётчиком, участвовал в Афганской войне, вывозил оттуда раненых, сейчас по льготе вышел на пенсию, живёт за городом близ аэродрома Чкаловский. И все мы как-то поддерживаем родственные отношения и общаемся между собой…

Сейчас пишу я этот очерк и глубоко задумываюсь и размышляю над нашей родословной. Мощное генеалогическое древо, истоки которого прослеживаются с конца семнадцатого века. Я рассматриваю семь разных фамилий: Дорохины, Казаковы, Жуковы, Князевы, Буйновы, Козыревы и Коробовы, которые, как паутиной, увязаны прочной сетью родственных взаимоотношений почти целой сотней различных людей, разных характеров.

Все они обладают повышенным жизненным тонусом, имея внутри себя прочный, устойчивый стержень, и что-то необъяснимое двигало этими людьми, заставляло их лучше познавать мир и достигать определённых вершин в обществе. Среди них есть военные и музыканты, педагоги и инженеры, высокие партийные деятели и служащие, лётчики и экономисты, транспортники и простые рабочие, долгожители и те, которые трагически погибли, уйдя из жизни раньше положенного срока.

Коробов Александр Сергеевич

Удивительная вещь: среди этих людей была и есть необъяснимая тяга к небу. Некоторые из них молодыми ребятами, не общаясь между собой, выбрали для себя опасную и ответственную профессию управлять летательным аппаратом. Кроме названных выше пилотов, мой средний брат Александр тоже мечтал стать лётчиком, но у него было всего три класса начальной школы. По независящим от него обстоятельствам он не мог продолжать учёбу. От природы он был способным юношей, рано пошёл работать и по учебным пособиям постиг многие технические специальности: автомеханика, киномеханика, получил права на управление автомобилем сначала третьего класса, а затем самостоятельно учился и сдал экзамены на первый класс. Он был исключительно классным водителем автобуса, любил работать без сменщика. Старый, кем-то брошенный автобус, отработавший полностью свой моторесурс, восстанавливал и опять возвращал к жизни. Перебирал полностью двигатель, рулевое управление, трансмиссию и ходовую часть, доводил его до нормального состояния и работал на нём на пригородных линиях. Во владимирском автобусном парке он считался лучшим шофёром. Его даже представляли к награждению орденом Ленина, но этого не произошло по личной причине: по очередному запою, неделю не выходил на работу. Несмотря на эту его болезнь, его очень ценили в автоколонне. Пристрастился он к спиртному неожиданно, пытался с этим бороться, временами водку по полгода в рот не брал, но потом срывался, и понеслось. Всё чаще это повторялось, когда ему уже было за пятьдесят.

Александр был любознательный, любил путешествовать, часто менял своё место жительства. Несколько лет поработает во Владимире, собирает свой чемодан и переезжает на работу в Рязань, а затем в Ярославль и дальше повторяет свой пройденный маршрут. Везде его хорошо знали и с удовольствием принимали на работу водителем автобуса. Он был по натуре очень добрым, сердечным и отзывчивым человеком. Во всех этих трёх городах о нём очень хорошо отзывались пассажиры его автобуса, и не было, пожалуй, случая, чтобы он кого-то не подобрал на дороге и не довёз до места назначения.

А для меня он был и остался вместо отца, любящий и заботливый брат. На Чарусском кордоне была только начальная школа, куда я с Пустошки лесом ходил учиться за пять километров, а когда окончил выпускной четвёртый класс, мы с ним шли двадцать пять километров, целый день пешком в Головановку, где была семилетка. Он там точил пилы лесорубам, и ему, двадцатилетнему молодому парню, дали комнату. Мы там жили вдвоём с матерью, когда он перебрался во Владимир. Потом он и меня туда переманил. Мы тогда жили с ним в частном доме у татар, спали вдвоём на русской печке. Он устроил меня на работу учеником автослесаря в свою автоколонну, а затем отправил на учёбу в Ивановский учебный комбинат. Так последовательно и целенаправленно вёл меня по жизни вплоть до института. Он очень любил спорт, увлекался волейболом, штангой и прыжками на лыжах с небольшого трамплина, до двадцати семи лет не знал, что такое водка, ни грамма не употреблял спиртного, вёл личный дневник, заносил в него свои путевые заметки.

Судьба у него сложилась трагично. Несчастная любовь из-за строптивого характера. Он любил девушку значительно моложе своих лет, и она его тоже сильно полюбила. Однажды из ревности он её выгнал из своего автобуса, и его Лида от страшной обиды отравилась уксусом. Врачи еле-еле спасли ей жизнь. Её братья запретили ему с ней встречаться.

Я тогда жил вместе с ним, и он часто мне говорил: «Вот, Миш, хорошая жена для тебя!» А я был тогда молодой, учился в вечерней школе, работал слесарем на его автобазе и был неопытный в таких вопросах. Мне бы надо с Лидой встретиться и поговорить об их отношениях, Может быть, она его простила бы за недостойный поступок, и его жизнь оказалась бы совершенно другой.

Он был слишком гордый, очень переживал и страдал после этого случая, хотя ему тогда было всего двадцать семь лет. В скором времени он женился на другой женщине, которую не любил, и стал выпивать. Сначала понемногу, а потом запоем, неоднократно лечился, но до конца победить эту страшную болезнь не смог, нажил ребёнка, разошёлся с женой, жил потом один в каком-то маленьком брошенном домике на окраине города и при пожаре сгорел. Ему тогда было чуть больше шестидесяти. Интересно бы знать, как сложилась и её судьба после их окончательного разрыва…

Насколько я знаю, это был единственный случай в нашей родословной, когда человек совсем спился, стал алкоголиком и погиб по этой причине…

Старший мой брат, Василий Сергеевич, после войны смог окончить только четыре класса, работал пилоточем на лесоразработках, затем шофёром на грузовой машине в поселке Красное Эхо Владимирской области. Всем своим четырём детям он дал возможность получить высшее образование. Любовью к небу воспылали два его сына: Александр и Анатолий. Они, окончив гражданское и военное училища, стали командирами вертолётов Ми-8. Александр долгое время работал в Тюмени, а сейчас инспектирует вертолётную базу «Газпромавиа», живёт в ближайшем Подмосковье. Его сын Антон, продолжая традицию отца, окончил лётное училище и работает на самолёте Як-42. Анатолий воевал в Афганистане, сейчас на пенсии и подрабатывает в одной коммерческой организации во Владимире. Младший сын Владимир закончил технический вуз, дочь Вера – педагогический.

– Значит, у вашей матери, мы её называли тётей Машей, она была старше нас, три сына, а вы сейчас живёте в Воскресенске? – опять уточняет тётя Катя. – Миша, вы – Коробовы! Бабка Лента (прозвище такое), бабка Прасковья – вы ей доводитесь внуком. Никого их тут нету, дом продали, сноха умерла, дети в Рязани…

Казаков Иван Григорьевич, как стало мне известно, из разговора с Надеждой Андреевной, в подмосковных Химках – легендарный человек. Он – почётный гражданин этого города и его гордость.

Эта нерядовая личность меня очень заинтересовала не только как родственника, но и тем, какое же он в первые дни после войны совершил такое исключительное дело в Германии, что немцы русскому офицеру присвоили звание почётного гражданина своего города?

Возвратившись из Федотьева, я решил поискать о нём печатные материалы. На следующий день после приезда из Рязани я отправился в Химки и в Государственном газетном фонде просмотрел подшивки городской газеты «Вперёд!» за несколько лет, но ничего нужного не нашёл.

Несколько дней спустя я обратился в германское посольство с просьбой о возможности получения каких-либо документов о Казакове как о коменданте города Бад-Шандау сразу же после войны.

Позже я выяснил, что в Химках издавалась ещё одна газета – «Химкинские новости», в которой в 2010 году была напечатана статья Людмилы Бухаловской с названием: «Под Сталинградом». Из неё я узнал несколько важных подробностей жизни Ивана Григорьевича Казакова и использую их в данном очерке.

Мне стало известно, что после окончания Великой Отечественной войны он служил в Химкинском штабе гражданской обороны. Окончил военно-политическую академию и долго преподавал в ней, готовил офицеров для стран содружества. В настоящее время в ней создаётся музей боевой и трудовой славы её сотрудников, в котором будут использованы личные архивные материалы Казакова.

Несмотря на преклонный возраст, он практически до самой смерти был очень активен, встречался с городскими школьниками, рассказывал им о том, что такое фашизм и какой ценой нашей стране далась Победа, о которой он знал не понаслышке, а сам принимал активное участие в боевых операциях.

Иван Григорьевич прошёл долгий, трудный, но чрезвычайно интересный жизненный путь. Родился 3 июня 1919 года в деревне Мжакино (в трёх километрах от Федотьева) Спасского района Рязанской области и этим очень гордился, называя себя: «Я – мужик рязанский». Как крестьянский сын, умел всё: пахать, бороновать, сеять, косить и стоговать сено и солому. В родной деревне окончил начальную школу. Учиться хотелось дальше, он потом окончил школу рабочей молодёжи, семилетку. А чтобы учёбу продолжить, в техникум попасть, нужно было в колхозе год отработать.

– Отработал, – вспоминает Иван Григорьевич, – и меня направили в железнодорожный техникум. А чтобы поступить в институт, надо было три года отработать на одной из важнейших строек. И я уехал на строительство БАМа. Укладывал там железнодорожные пути – шпалы, рельсы. Жили не одной романтикой: зарабатывали хорошо – получали зарплату более семисот рублей, спецодежду, обувь нам выдавали бесплатно. Каждый месяц матери посылку в деревню отправлял.

Его бригада своё дело выполняла качественно, в срок и на совесть, Конечно, трудового опыта он там приобрёл сверхдостаточно, получил серьёзную жизненную закалку. Когда трёхлетний срок истёк и молодых людей нужно было отпускать на учёбу в Ленинград, начальник Забайкальской железной дороги Гундобин напутствовал:

– Пока вы учитесь, будете получать от меня стипендию сто рублей (раньше в вузах она была тридцать два рубля), а по окончании учёбы опять вернётесь сюда и будете в Чите работать на железной дороге.

После успешной сдачи вступительных экзаменов, за два дня до начала Великой Отечественной войны, Казаков был зачислен студентом первого курса института, но учиться ему не пришлось, о чём позднее фронтовик рассказывал своим внукам:

– Приехали мы в Ленинград сдавать экзамены, а тут – война. Пошли в военкомат. Там посмотрели, что мы грамотные, и отправили на дальнейшую учёбу. Меня – в Высшее военно-инженерное училище на ускоренный курс подготовки офицеров инженерных войск.

За время учёбы, когда враг на Западном фронте подходил к Москве, курсанты училища привлекались к минированию переднего края обороны наших войск по левому берегу канала Москва – Волга от города Дмитрова до города Химки и его водохранилища. А с 6 декабря 1941 года, когда началось контрнаступление наших войск в Московской битве, они разминировали проходы в наших минных полях и минных заграждениях противника.

20 апреля 1942 года контрнаступление наших войск остановилось по всему фронту, и наши войска перешли к обороне. Сапёры наряду с минированием устраивали проволочные заграждения, завалы в лесах и другие препятствия. В июле 1942 года немецко-фашистские захватчики усилили огневые налёты по нашим войскам, наземной артиллерией и авиацией с воздуха. В одну из таких бомбёжек лейтенант Казаков был легко ранен, но сильно контужен и проходил лечение сначала в Калуге, а потом в тыловом госпитале города Орехово-Зуева.

После выздоровления 20 августа 1942 года лейтенант Казаков прибыл в сражающийся Сталинград, командиром взвода 43-й отдельной инженерно-сапёрной бригады специального назначения. Он принял участие в исторической битве на Волге, где две многомиллионные армии схлестнулись в смертельной схватке. Произошло страшное противостояние советских воинов против фашистов, завоёванных Германией стран и поставленных под ружьё мужчин практически со всей Европы.

По архивным данным истории Второй мировой войны, к началу ноября 1942 года немцы имели на советско-германском фронте 266 дивизий, в составе которых насчитывалось 6,2 миллиона человек, около 51,7 тысячи орудий и миномётов, 5080 танков и штурмовых орудий, 3500 боевых самолётов и 194 боевых корабля.

К этому же сроку в действующих войсках Советского Союза было около 6,6 миллиона человек, 77,8 тысячи орудий и миномётов, 7350 танков, 4544 боевых самолёта. В стратегическом резерве Ставки к этому периоду накопилось 27 стрелковых дивизий, 5 отдельных танковых и механизированных корпусов, 6 отдельных стрелковых бригад.

Большая часть всего этого воинского арсенала была стянута с обеих сторон под Сталинград, причём с вражеской стороны выступали обученные войска, прошедшие испытания в боевой обстановке и получившие большой военный опыт во многих завоёванных странах.

– Нельзя недооценивать врага, – говорил полковник в отставке своим молодым слушателям в учебном заведении, – иначе никогда его не победить. Немцы, когда нападали на Советский Союз, были хорошо обучены, и опыт боевых действий имелся – прошли всю Европу. Техника у них была новейшая, а сами они не сдавались по одному крику: «Хенде хох!», сражались до последнего.

Под Сталинградом страсти накалились докрасна, – продолжал Казаков, – военная ситуация для нас была чрезвычайно сложной. Нам нужна была только победа, поскольку за этой битвой под Сталинградом с содроганием наблюдал весь мир. Обстановка тяжёлая, так как 84 процента города уже занимали фашисты и только 16 процентов – советские воины. И всё же устоять мы сумели. Я тогда служил в 43-й отдельной инженерно-сапёрной бригаде, воевал командиром взвода инженерной разведки. У нас был организован 28-й отряд собак – истребителей танков. Там были и собаки-миноискатели, собаки-санитары…

Иван Григорьевич освобождал Донбасс, Ростов-на-Дону, Крым, юг Украины, Польшу, Германию, Чехословакию. Пошёл на войну рядовым, заканчивал – лейтенантом. В Германии рота инженерной разведки 2-й мотоштурмовой инженерно-сапёрной бригады освобождала город Бад-Шандау. Ею командовал Казаков.

– В город вошли вечером. 8 мая 1945 года, переодевшись в немецкую форму, мы пристроились к вражеской колонне. Никто не заметил «лишних немцев», и восемь разведчиков разошлись по улицам. Местом сбора назначил заброшенный сарай на краю города – что очень удобно. Но рядом оказался ночной кинотеатр, и вот из-за него пришлось изрядно понервничать. Время сбора подходит, а троих всё нет. Думали: всё, попались или убиты. А они, оказывается, сидят в тёмном кинозале и «Девушку моей мечты» смотрят, позабыв о времени, о задании.

А в одиннадцать часов вечера по радио на всех языках начали передавать сообщение о капитуляции Германии. И в заброшенном сарае началось нечто невообразимое: обнаруживать себя нельзя, кругом враги, а всех просто распирало от счастья. Так хотелось поорать во всю глотку, пострелять в проклятое немецкое небо, да хоть попрыгать! Но – нельзя. Поэтому ликование ребят было больше похоже на пляски немых сумасшедших.

Приказа занимать город не было, главное – разведать все дороги, план местности и снять часовых у моста через Эльбу. Но неожиданно вышло совсем по-другому. Наш солдат, поставленный вместо снятого часового, случайно проговорился по-русски, и немцы услышали. А тут ещё сообщение о капитуляции.

По городу понеслось: «Русские идут», поднялась паника, и все немецкие части попросту сбежали, бросив в городе пять тысяч своих раненых. Так горстка разведчиков неожиданно заняла целый город. Утром подошли наши войска, и Казаков, как первый офицер, вошедший в город, стал его комендантом.

Это руководство немецким городом свалилось на него совершенно неожиданно. Идя на разведку в тыл немцам, он и не помышлял о таком. Просто он получил очередное задание и думал только о том, как его выполнить, а потом тихо, без потерь убраться восвояси. Казаков – войсковой командир, а не хозяйственник, и не знал, радоваться ему своей неожиданной власти или бояться её.

Город хоть и небольшой, но если добавить к нескольким десяткам тысяч жителей ещё сто двадцать тысяч немецких беженцев и пять тысяч раненых, можно и растеряться. Но Казаков не растерялся. По крайней мере, с чего начинать, было ясно. Приказом номер один нового коменданта стал приказ «О капитуляции»: немецкие граждане, безоговорочно принимающие капитуляцию, должны вывесить на своих домах белые флаги. Вывесили все…

По старой воинской традиции первый офицер, вошедший в захваченный город, становился комендантом. Так Казаков на полтора месяца, с 9 мая по 18 июня 1945 года, стал во главе населённого пункта Бад-Шандау.

Он как хозяин города проявил не только большую терпимость, великую русскую гуманность к гражданскому населению, но и настоящее мужество. Так, пройдя долгими кровавыми дорогами войны, видя своими глазами тысячи порушенных городов, сёл, миллионы смертей и море слёз своих сограждан, двадцатипятилетний боевой офицер хорошо осознавал, сколько горя и страданий нашим людям принесла немецкая нация. И в то же время отчётливо понимал, что нужно выполнить свой священный долг перед безоружным и несчастным населением, нельзя сорваться и наделать глупостей. И он делал всё возможное и даже невозможное по обеспечению нормального, человеческого отношения подчинённых ему войск к побеждённым – бывшим солдатам и раненым немецким воинам, поскольку война была уже закончена и был подписан и объявлен мир.

За это время Иван Григорьевич сумел отправить домой сто тысяч беженцев, а это большой труд: на каждого нужно было оформить документы, найти деньги на дорогу, организовать сухой паёк. Кроме того, были вылечены две тысячи немецких солдат, восстановлены все городские коммунальные службы.

– Обязанность хорошего коменданта – не только следить за порядком, назначать комендантский час и ловить нарушителей, – вспоминал Иван Григорьевич, – самое главное – накормить многотысячный город вместе со ста двадцатью тысячами беженцев, плюс пять тысяч брошенных немецких раненых. Надо ухитриться найти достаточно медикаментов и продовольствия, защитить население от мародёров, помочь городу войти в более-менее размеренную жизнь, сформировать местную власть…

Первые полтора месяца были самыми тяжёлыми для молодого русского офицера. И Казаков с честью справился с этой нелёгкой задачей. А когда прибыл новый назначенный советским руководством комендант, Иван Григорьевич сдал город в образцовом порядке.

Только через четверть века вспомнили в этом городе о первом военном представителе советской власти. Через двадцать семь лет учитель городской школы Бад-Шандау вместе с учениками в местных архивах обнаружил папку с приказами русского коменданта Казакова за 1945 год. И учитель, и его ребята были настолько потрясены их разумностью и гуманностью, что решили поставить вопрос о присвоении ему почётного гражданства.

Так, в 1972 году Иван Григорьевич стал почётным гражданином немецкого города Бад-Шандау. После этого местная администрация трижды приглашала Казакова к себе на День города. Грамота о присвоении ему этого звания с тех незабываемых дней хранится в его квартире с самыми драгоценными документами и наградами.

А наград у него большое множество, они не помещаются даже на одном полковничьем мундире, а висят также на другом, выходном праздничном костюме. У него награды не только от советского правительства, но ещё есть польские, чешские, Германской Демократической Республики.

После войны Казаков проходил военную службу в органах, частях и учреждениях местной Противовоздушной обороны (МПВО) и Гражданской обороны СССР. В штабе МПВО города Химки, в отдельном полку МПВО и ГО в п. Новогорск, на высших Центральных офицерских курсах (ВЦОК) Гражданской обороны СССР.

В 1972 году уволен в запас по возрасту и выслуге лет. Находясь на заслуженном отдыхе, начал писать мемуары. Об этом я узнал от председателя совета ветеранов Академии государственной защиты в Химках Макалова. Геннадий Николаевич сам ветеран российских вооружённых сил, участник четырёх локальных войн, чрезвычайно серьёзный с военной выправкой, коренастый, богатырского телосложения человек. Он рассказал мне о воспитательной роли своего учителя среди школьников и молодых людей города. Потом любезно передал мне документ о присвоении Казакову звания почётного гражданина немецкого города Бад-Шандау и другие интересующие меня рукописные материалы.

Я хочу привести несколько коротких зарисовок автора о деятельности коменданта немецкого города, которые были опубликованы Е. Александровой в городской газете 7 февраля 1998 года под заголовком: «Чем я лучше маршала Жукова?»

– Казаков до сих пор удивляется (до 1998 года. – М. К.), как это произошло, что на волне перестройки лишились своего почётного гражданства освободители Берлина маршалы Жуков и Конев. А он, простой лейтенант, заслужил такое долгое, не подвластное никаким политическим передрягам уважение. Иван Григорьевич получает письма из Германии, из своего Бад-Шандау. Вот только что пришло поздравление с Новым годом от нынешнего бургомистра. Тот передаёт последние городские новости и длинный список приветов от тех, кто ещё помнит военного коменданта, и тех, кто знает о нём только по рассказам. Каждая весточка оттуда – новый повод перебрать старые письма и фотографии и вспоминать, вспоминать. И его воспоминания ложились на бумагу.

После окончания Великой Отечественной войны Иван Григорьевич Казаков начал вести дневник, в который заносил случаи из жизни двадцатипятилетнего молодого человека, старшего лейтенанта, о войне и о долгой, активной, до конца своих дней, гражданской жизни, которую Бог подарил ему за благородные поступки и добросердечное отношение к людям…

Я страшно доволен этой третьей поездкой на родину своих предков. Надежда Андреевна, несмотря на свои восемьдесят пять лет, оказалась очень активной и разговорчивой. Когда мы уже собрались уезжать от дома тёти Кати, она проявила желание прокатиться с нами до поворота другой улицы. Шустро взгромоздилась на переднее сиденье автомобиля и скомандовала:

– А теперь поехали!

Не преодолели и двухсот метров, как она приказала:

– А тут можно остановиться!

Выходя из машины, я обратил внимание, что на фасаде крайнего дома висела табличка с надписью: «Улица Казакова»…

Мы прошли какое-то расстояние и задержались у небольшого кирпичного дома с палисадником, заросшим кустарником, она произнесла:

– Здесь, Миша, родилась твоя мать, а теперь тут живут другие люди.

Потом мы углубились в другую сторону, и она остановила нас, указав рукой на деревянный полуразрушенный домик, который стоял в запущенном состоянии, покрытый бурьяном и высокой крапивой. Рядом торчал сгнивший корень огромного векового дерева.

– А вот на этом месте мы всегда собирались с подругами, когда шли из школы, и Иван Константинович, старший брат твоего отца, всегда приветливо встречал нас и был рад нашему приходу. Так что, Миша, это место должно быть важным и для тебя, поскольку в этом доме родился твой отец. Сейчас в нём никто не живёт.

Как же замечательно познать свою родословную! Как говорится, лучше поздно, чем никогда! Этот случай произошёл не случайно, по-видимому, это было мне предназначено Судьбой. Посудите сами, уважаемый читатель, через тридцать три года я встречаюсь в деревне с сестрой, проживающей в Москве, которая посвящает меня в родственные связи. И это всё происходит на сороковой день ухода из жизни Казакова. Что, это случайность? Конечно, нет. Это – Судьба!..

За этот ясный солнечный августовский день я получил незабываемых и душевных потрясений столько, сколько не имел за всю свою жизнь. Я здесь почувствовал себя так легко и уютно, как будто побывал дома у родной матери, и целых три последующих дня жил наслаждениями от приятных воспоминаний.

Москва, 2011 г.