Текст книги "Феномен управления в экономическом пространстве"

Социолог А. Ф. Эфендиев пишет: «Ценности – это желательное, предпочтительное (идеал) для данного социального субъекта (индивида, социальной общности, общества) состояние социальных связей, принципов и практики социальных взаимоотношений, критерий оценки реальных явлений; они определяют смысл, стратегию целенаправленной деятельности и тем самым регулируют социальные взаимодействия; внутренне побуждают к деятельности»[161]161
  Общая социология: учеб. пособие / под общ. ред. А. Г. Эфендиева. – М.: ИНФРА-М, 2005. – С. 388.


[Закрыть]. Здесь автор цитаты связывает сразу несколько понятий (ценности – идеал, ценности – смысл, ценности – цель), и, как будет показано позже, весьма удачно.

Возвращаясь к пониманию роли ценностей в контексте экономической жизни, обратимся снова к мнению В. А. Канке. Он пишет далее: «Homo economicus регулирует свои поступки. Отмечая этот факт, приходится признать, что человек использует особые концепты, позволяющие ему ставить перед собой определенные цели. Именно их разумно называть ценностями… Ценности и цели – это разные, но не существующие друг без друга диспозиции концептов. Ценность по отношению к цели есть ее основание. Цель не является основанием самой себя… Человек, поставивший перед собой определенную цель, всегда делает это в силу своей воли к реализации некоторой ценности»[162]162
  Канке, В. А. Философия экономической науки. / В. А. Канке. – М.: ИНФРА-М, 2007. – С. 22.


[Закрыть]. Иными словами, ценности являются основой социокультурной компоненты экономической жизни общества, и именно они являются глубинной основой процесса целеполагания и появления цели.

Основой социальной жизни (в том числе жизни экономической) является предсказуемость поведения индивида для партнеров; ценности должны быть ожидаемыми и нужными обществу (строго говоря, многие ценности сформированы и формируются именно по этой причине). Формируемые у индивида ценности обосновывают идеалы, цели социального развития (социального действия); тем не менее осуществлять регуляцию они не в силах. С точки зрения социального взаимодействия индивида ценность не всегда надежна, поскольку:

– ценность нельзя заучить и привить, навязать насильно или запретить, и именно это рискованно для общества, поскольку отдельные ценности опасны для его существования (например, индивидуализм);

– ценность лишь указывает на желаемое состояние, но не требует добиваться своей реализации.

Поэтому механизмы социальной регуляции включают, помимо ценностей и другой концепт – нормы, представляющие собой своеобразные правила поведения людей в типичных ситуациях.

Т. Парсонс указывает, что основная функция норм – «интегрировать социальные системы», что нормы «конкретны и специализированы применительно к отдельным социальным функциям и типам социальных ситуаций. Они не только включают элементы ценностной системы, конкретизированные применительно к типичным ситуациям, но и содержат конкретные способы ориентации для действия»[163]163
  Парсонс, Т. Система современных обществ / Т. Парсонс. – М., 1997. – С. 18.


[Закрыть]. А. П. Бандурин, говоря о роли социальной регуляции в жизни общества, отмечает, что порядка и направленного развития общества можно добиться только в случае следования нормативным средствам[164]164
  Бандурин, А. П. Социальная регуляция: рациональное и иррациональное / А. П. Бандурин; отв. ред. Ю. Г. Волков. – М.: Издательство «Социально-гуманитарные знания», 2005. – С. 21.


[Закрыть]. И далее приводит цитату А. Этциони, который утверждает, что «…чтобы социальный порядок мог основываться прежде всего на нормативных средствах, необходимо, чтобы большинство граждан общества разделяли принятые в нем ценности»[165]165
  Этциони, А. Новое золотое правило: сообщество и нравственность в демократическом обществе // Новая индустриальная волна на Западе. Антология / под ред. В. Л. Иноземцева. – М., 1999. – С. 321–323.


[Закрыть].

Из сказанного можно сделать несколько выводов. Во-первых, нормы основаны на ценностях. Во-вторых, нормы выступают в роли механизма активизации и регуляции в известных пределах социального действия, поскольку содержат конкретные ориентации для его осуществления. В-третьих, нормы и ценности все равно являются одноранговыми понятиями, поскольку нормы без ценностей не существуют как явление, а ценности без норм неспособны активно формировать необходимую социальную деятельность.

Анализируя далее социокультурную компоненту экономического бытия, мы фактически, как было показано ранее, рассматриваем социокультурные основы экономического действия. И вот тут перед нами встает целый ворох понятий и категорий, среди которых важно отбросить «шелуху» – излишние или дублируемые понятия и выделить основу, которая и будет объяснять внутреннюю сущность пути от ценностей и норм к определенной четкой цели. В. В. Радаев пишет: «Всякая экономическая активность людей осуществляется в конечном счете во имя реализации их потребностей. Если некое желание оказывается значимым, желаемым для человека, то оно превращается в стимул… Когда же импульс стремления к этому объекту проходит через сознание человека, стимул перерастает в мотив… С точки зрения экономиста, хозяйственное действие мотивировано интересом… При жестких ограничениях интерес замещается принуждением…»[166]166
  Радаев, В. В. Экономическая социология. Курс лекций: учеб. пособие / В. В. Радаев. – М.: Аспект Пресс, 1998. – С. 64–65.


[Закрыть]. Как видно из приведенного отрывка, автор цитаты сразу же бросает в пространство между ценностями – нормами и целью несколько понятий, весьма неоднозначно разграничивая их между собой. Социальный философ В. Н. Лавриненко выдвигает следующие предположения: «Экономические интересы людей всегда выступают как непосредственные проявления их экономических отношений»[167]167
  Социальная философия: учеб. пособие для вузов / В. Н. Лавриненко, В. П, Ратников, В. Ю. Дорошенко и др.; под ред. В. Н. Лавриненко. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1995. – С. 93.


[Закрыть]. И далее:

«…результатом осознания объективных экономических интересов является, в частности, возникновение определенных мотивов деятельности людей, их желаний, стремлений и субъективной заинтересованности в тех или иных действиях»[168]168
  Социальная философия: учеб. пособие для вузов / В. Н. Лавриненко, В. П, Ратников, В. Ю. Дорошенко и др.; под ред. В. Н. Лавриненко. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1995. – С. 98–99.


[Закрыть]. А. И. Самсин, говоря о структуре экономической психологии (предмет данной науки лежит также в предметной области социальной философии вообще и философии экономики в частности), выделяет в ее составе следующие компоненты: «…экономические эмоции… настроения… потребительские вкусы и предпочтения, привычки и склонности… традиции, обычаи и стереотипы… мифы и иллюзии, символы и знаки… инстинкты, влечения, архетипы, комплексы… воля, хотения, желания»[169]169
  Самсин, А. И. Основы философии экономики: учеб. пособие для вузов / А. И. Самсин. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. – С. 210–211.


[Закрыть].

Отметив, что указанные авторы правильно определили множество понятий базового уровня социокультурной компоненты экономической жизни, мы все-таки вступим в сознательную полемику с ними. Строго говоря, в этих трех цитатах было выделено множество понятий и терминов, претендующих на описание механизма возникновения цели из ценностей и норм. Но совершенно неочевидна их роль в данном описании, поскольку многие понятия продублированы, а некоторые – важные, на наш взгляд, – упущены. Кроме того, основные утверждения авторов спорны.

В. В. Радаев делает распространенную ошибку, указывая, что всякое экономическое действие содержит под собой основу в виде потребности, поскольку сама потребность имеет под собой основу в виде ценности. Разве человек обладал бы потребностью к приобретению жилья, если бы не существовало ценности дома, домашнего уюта и защиты? Или работал бы на заводе, если бы не существовало ценностей труда? Также мы не согласны с автором в части упоминания принуждения как одного из элементов социокультурной компоненты экономической жизни. Тут дело в том, что принуждение является субъект – объектным взаимодействием, в отличие от формирования интереса либо ценностей. И тут, и там присутствует внешняя и внутренняя составляющие в процессе формирования, однако только у принуждения она имеет активное, деятельное (не оставляющее свободы действия) начало, в то время как в процессе формирования ценностей – скорее пассивное, информирующее, дающее возможность поразмыслить и выбрать. И отнесение В. В. Радаевым принуждения к мотивам, может, и не вызывает «логического противоречия», но приводит к противоречию сущностному – в то время как все рассматриваемые нами категории логично вытекают («формируются») одна из другой без всякого давления со стороны внешней среды.

Что же касается приведенного выше утверждения В. Н. Лавриненко, то и тут автор заблуждается. Экономические интересы не могут выступать проявлениями экономических отношений людей, поскольку сами являются их основой! В самом деле, разве отношения купли – продажи возникают не как результат интереса одной стороны в продаже, а другой – в покупке? Размышляя о подобной ошибке, можно предположить, что автор хотел сказать иное: что экономические интересы людей проявляются в процессе реализации их экономических отношений, то есть в нашем примере в результате акта купли – продажи можно ответственно утверждать о проявлении тем самым интересов сторон.

Отметив все необходимые, на наш взгляд, неточности, постараемся разобраться во всем многообразии предложенных к анализу категорий. Для начала попробуем их структурировать по признаку идентичности, постаравшись выяснить дублирующие моменты (рис. 15).

Рис. 15. Результат группировки понятий базового уровня социокультурной компоненты экономической жизни

Традиции, запреты, стереотипы, табу, обычаи и архетипы, по сути, можно свести всего к двум составляющим – традициям и запретам. Они проявляются в экономической жизни как механизмы наследования опыта прошлых поколений, как стабилизирующие факторы в постоянно изменяющейся социальной жизни[170]170
  Самсин, А. И. Основы философии экономики: учеб. пособие для вузов / А. И. Самсин. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. – С. 210.


[Закрыть]. С помощью традиций и запретов происходит, по сути, условно раздельная передача позитивного (или нейтрального) и негативного экономического опыта. Важность этих механизмов для обеспечения процесса постановки цели исходя из ценностных и нормативных оснований трудно переоценить, поскольку именно ценности и нормы формируют традиции как устойчивые к течению времени комплексы установок, определяющих поведение человека и предопределяющих его действия.

Символы, мифы, иллюзии и знаки также можно объединить под одним понятием символов. По своей сути они являются путями усвоения экономических реалий, построенными на воображении. Кроме того, символьные ассоциации возникают у людей именно в глубоком подсознании, поэтому многие компании стремятся рекламой достичь именно символьного попадания в психологию человека. В. А. Канке, рассуждая о категории полезности, говорит о природе вменения: «…вменение – исключительно семиотическая связь. Ее природу нельзя понять без семиотики. Суть дела состоит в том, что субъект (S) определяет нечто (С, т. е. товары, услуги, факторы производства) знаком (символом) своих ценностей»[171]171
  Канке, В. А. Философия экономической науки. / В. А. Канке. – М.: ИНФРА-М, 2007. – С. 71.


[Закрыть]. Фактически символы актуализируют ценности на семиотическом уровне человеческого восприятия, являясь их логическим продолжением, обеспечивающим узнаваемость ценностей и их проявлений (ценностных ориентаций, к примеру). Процесс актуализации ценностей в знаки и символы называется символизацией.

Символы, традиции и запреты являются одноуровневыми понятиями, поскольку все они построены на ценностях и нормах.

Что касается дальнейшего построения модели экономической жизни общества, то можно сказать следующее по поводу соотношения групп понятий «традиции, символы и запреты» и «интересы и потребности»: первая группа, очевидно, определяет вторую. В самом деле, разве может быть интересна индивиду табуированная в его обществе цель? Может ли человек не испытывать потребности в следовании традиции, когда все вокруг ей следуют? Очевидно напрашивающиеся ответы, что приведенные примеры несостоятельны, будут в корне неверны: если человек противоречит традициям и запретам и игнорирует символы окружающего его общества, то надо просто посмотреть в корень его поведения, в самое его основание – и увидеть измененные ценности, лежащие в основе поведения такого индивида.

Все остальные «одноранговые» понятия (по рис. 16) с понятиями интересов и потребностей также имеют сходную внутреннюю структуру и тождественную сущность. Говоря об эволюции понимания потребности в социальной философии, можно вспомнить слова Л. Фейербаха: «без потребностей нет человека». А. И. Самсин отмечает: «…потребности выступают необходимым функциональным моментом любой из форм человеческой деятельности»[172]172
  Самсин, А. И. Основы философии экономики: учеб. пособие для вузов / А. И. Самсин. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. – С. 220.


[Закрыть]. Рассуждая о природе потребностей, марксисты постулировали зависимость потребностей от социально-экономического развития общества (формации), говоря вслед за Марксом о потребностях и наслаждениях: «Наши потребности и наслаждения порождаются обществом, поэтому мы прилагаем к ним общественную мерку». Строго говоря, природа потребностей, на наш взгляд, также лежит в основе ценностного аппарата индивида. Личностная аксиология – безусловно, явление, формируемое обществом, однако, пожалуй, не только (да и не столько) его социально-экономическим развитием; однако выяснение этого вопроса не входит в сферу интересов данного исследования.

Подробнейший аппарат потребностей был разработан и активно применяется в экономической науке главным образом благодаря А. Маслоу[173]173
  Maslow, А. N. Motivation and Personality / А. N. Maslow. – N. Y.: Harper and Row, 1970.


[Закрыть]. Согласно его концепции, все потребности индивида располагаются в соответствии с принципом иерархии от низших (материальных) до высших (духовных), как представлено на рис. 16.

Рис. 1.6. Пирамида потребностей (по А. Маслоу)

Потребность может быть определена как необходимость и возможность приобретения, использования и сохранения различных материальных и духовных благ. Главное отличие интереса от потребности, на наш взгляд, заключается в том, что интерес не предполагает немедленной возможности удовлетворения, то есть можно испытывать потребность в покупке, например, телевизора, имея в кармане деньги на него и выбирая лучший за доступные деньги, а можно просто интересоваться техническими характеристиками телевизора, имея интерес его когда-либо приобрести, но не имея средств к этому.

Категория «интереса» была замечена исследователями ещё в XVIII в. Так, Гельвеций пишет: «Интерес – могущественный и всеобщий стимул, который движет всеми людьми»[174]174
  Гельвеций, К. А. Соч.: в 2 т. / К. А. Гельвеций. – М., 1973. – Т. 2. – С. 343.


[Закрыть]. С точки зрения исследования механизма действия интереса можно выделить следующие его сущностные аспекты:

– интерес – объект, с которым человек связывает представление о своем счастье (пользе, выгоде – в случае экономического интереса);

– интерес – детерминанта поведения человека[175]175
  Протопопова, Н. И. Диалектика категории «интерес» на этапе становления буржуазных общественно-экономических отношений в Европе / Н. И. Протопопова // Вестник Тамбовского ун-та. Серия: Гуманитарные науки. – 2008. – № 2. – С. 11–21.


[Закрыть];

– интерес – способы, нормы и правила, по которым субъекты осуществляют своё взаимодействие[176]176
  Логинова, Л. В. Механизм институционализации интересов: сущность и роль в модернизации общества / Л. В. Логинова // Философия и общество. – 2008. – № 4. – С. 148.


[Закрыть].

Что характерно, последняя черта подчёркивается множеством исследователей. Так, А. В. Ступкина пишет: «…интересы выступают как движущие силы культурных изменений, имея при этом самую различную природу, от собственно культурной до хозяйственно-экономической»[177]177
  Ступкина, А. В. Идеалы и интересы в диалектике культурных изменений / А. В. Ступкина // Вестник Ставропольского государственного университета. – 2008. – № 1. – С. 161.


[Закрыть]. Г. В. Булгаков отмечает, что «…и учёные, и практики сходятся в одном: в признании огромной роли интересов как движущей силы, побуждающей индивида, различные общественные группы и всё общество к активной деятельности, активному взаимодействию»[178]178
  Булгаков, Г. В. Методологические аспекты исследования экономических интересов / Г. В. Булгаков // Вестник Тамбовского ун-та. Серия: Гуманитарные науки. – 2008. – № 3. – С. 29–30.


[Закрыть].

Однако, на наш взгляд, категория интереса, скорее, является не самой движущей силой любой деятельности человека (в том числе экономической деятельности, лежащей в фундаменте экономической жизни), но её основой. Это связано прежде всего с внутренним характером интереса. Тот же Г. В. Булгаков, продолжая собственное исследование, отмечает следующее: «Потребность есть отношение человека к внешнему объекту. Она – выражение зависимости человека от внешних условий. В известном смысле можно говорить и о зависимости внешнего мира от потребностей: именно потребности наделяют внешние предметы дополнительным качеством – выступать в качестве блага. Потребности как бы очеловечивают внешние предметы… Если потребность есть отношение к внешнему предмету, то интерес – это отношения между людьми по поводу предметов их потребностей. Интерес возникает там, где на пути к овладению предметами потребностей человек наталкивается на препятствие, противодействие или поддержку со стороны других людей»[179]179
  Булгаков, Г. В. Методологические аспекты исследования экономических интересов / Г. В. Булгаков // Вестник Тамбовского ун-та. Серия: Гуманитарные науки. – 2008. – № 3. – С. 29–30.


[Закрыть].

Приведённая цитата не только подтверждает одинаковый уровень потребностей и интересов, но говорит и об их взаимной связи и взаимоопределяемости. Иначе говоря, потребности и интересы – две стороны одной медали, одна из которых направлена внутрь (интерес), другая наружу (потребность). Интерес сохраняется внутри у человека, потребность, по большому счёту, – его иллюстрация окружающим.

Потребности и интересы формируют стимулы (мотивы, желания, стремления, волю, хотение). Сама по себе категория «стимул» уже содержит в себе активное, деятельное начало. По сути, стимул представляет собой внешний объект стремления, актуализированную потребность. Данное утверждение можно подтвердить мыслью Е. В. Гайнутдиновой. В своей работе[180]180
  Гайнутдинова, Е. В. Структура мотивационной стадии развития социальной реальности / Е. В. Гайнутдинова // Вестник Астраханского гос. тех. ун-та. – 2005. – № 5. – С. 27.


[Закрыть] она дает подробный анализ данной категории и делает следующие выводы: «…стимулы выступают основным содержанием идеально-регулятивной подсистемы и являются первичным отражением потребностей в психике человека, то есть стимулы выступают основополагающим элементом мотивационной структуры, посредством которых определяется дальнейшее развитие действия и его направление, что дает возможность разграничивать саму потребность и формы ее удовлетворения»[181]181
  Гайнутдинова, Е. В. Структура мотивационной стадии развития социальной реальности / Е. В. Гайнутдинова // Вестник Астраханского гос. тех. ун-та. – 2005. – № 5. – С. 31.


[Закрыть].

Таким образом, стимулы – это не просто актуализированные потребности, но и их отражение в человеческом сознании. Стимул, помимо прочего, и является тем этапом реализации экономической жизни, на котором проявляется стремление реализовать потребности и интересы. Стимул выступает последним элементом базового уровня социокультурной компоненты экономической жизни общества перед началом формирования цели (процессом целеполагания), направляя и определяя ее сущность и развитие.

Сущность цели в контексте настоящего исследования определяется различными исследователями следующим образом:

– желаемый результат (предмет стремления)[182]182
  Цель – Википедия [Электронный ресурс]. – [2009]. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Цель.


[Закрыть];

– чётко описанное желаемое состояние;

– предвосхищаемый в сознании (мышлении) результат деятельности, направленной на достижение этого результата[183]183
  Большая советская энциклопедия [Электронный ресурс]. – [2009]. – Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/bse/article/00087/87700.htm?text=цель&encid=bse&stpar3=1.1


[Закрыть];

– субъективно-идеальный образ желаемого и объективно-реальный результат деятельности[184]184
  Архипов, В. А. Социальное целеполагание как элемент механизма социализации профессионального работника сферы сервиса / В. А. Архипов // Сервис plus. – 2007. – № 2. – С. 60.


[Закрыть].

На наш взгляд, в приведённых определениях стоит разобраться подробнее. Дело в том, что зачастую механизм целеполагания описывается в отвлечённом контексте, где значение имеет лишь одна категория (категория цели), поэтому часть определений «захватывает» «предыдущие» и «последующие» элементы единого процесса реализации экономической жизни, в данном случае – её социокультурной компоненты. Однако в рамках настоящего исследования это невозможно, поскольку перед нами стоит задача чёткого разграничения всех вышеуказанных понятий и определения последовательности их появления и развития. В связи с этим считаем нужным подчеркнуть место цели в социокультурной компоненте; входными параметрами цели как явления мы считаем стимулы, выходными результатами – сформированный идеальный образ (будет разъяснено далее).

Стимулы являются категорией, предельно близкой к точке начала деятельности, однако деятельность не может быть бесцельной (она может быть лишь иррациональной; очевидно, любая иррациональная деятельность может иметь сколько угодно бессмысленную, недостижимую, ненужную, но всё-таки цель). Следовательно, цель и является той пограничной «точкой», которая реализуется в экономической жизни началом активной деятельности; социальная (равно как и экономическая) деятельность индивида начинается именно здесь. Если стимулы являются актуализированными потребностями, то цели – это актуализированные, социокультурным образом оформленные стимулы. Таким образом, отождествлять стимулы и цели не стоит.

С другой стороны, мы не согласны с утверждением о том, что цель представляет собой образ желаемого; скорее, она участвует в его формировании. Сам процесс целеполагания, безусловно, в качестве результата подразумевает определение субъективно-реального образа желаемого и состоит из двух диалектически связанных процессов: целеформирования и целереализации (рис. 1.7). Однако цель не является процессом; цель – это явление, сущность которого лучше всего можно описать с помощью категории аттрактора. Аттрактор представляет собой множество состояний динамической системы, к которому она стремится с течением времени, и «означает некоторую совокупность условий, при которых выбор путей эволюции… происходит по сходящимся траекториям и в конечном итоге как бы притягивается к одной точке»[185]185
  Николаева, Е. М. Способность к целеполаганию собственного бытия как индикатор социализированности личности / Е. М. Николаева // Вестник Тюменского гос. ун-та. – 2006. – № 2. – С. 26.


[Закрыть]. Одним из наиболее простых примеров аттрактора является притягивающая неподвижная точка. В данном случае хочется провести аналогию с понятием цели: цель как явление и есть та притягивающая, но неподвижная точка; цель есть аттрактор, т. е. множество («семейство») состояний динамической системы (индивида, в ракурсе темы исследования – экономического субъекта), к которому она стремится в результате проводимой деятельности. Е. Н. Князева и А. Л. Туробов отмечают: «В синергетике говорят о конусе притяжения аттрактора, который как бы затягивает в себя множество возможных траекторий системы, определяемых разными начальными условиями. Воронка притяжения стягивает разрозненные исходные линии траекторий в общий, всё более узкий пучок. Парадоксальность действия аттрактора заключается в том, что он осуществляет как бы детерминацию будущим, точнее, предстоящим состоянием системы. Состояние ещё не достигнуто, его не существует, но оно каким-то загадочным образом протягивает щупальца из будущего в настоящее»[186]186
  Князева, Е. Н. Единая наука о единой природе / Е. Н. Князева, А. Л. Туробов // Новый мир. – 2000. – № 3. – С. 161–178.


[Закрыть]. Более прозрачно этот факт можно отразить, условно назвав подобное действие аттрактора «вектором будущего», поскольку, ориентируясь на определённое множество состояний (будущее), он неизбежно придаёт направление настоящим действиям.

Рис. 1.7. Процесс целеполагания

На этом, по сути, заканчивается описание базового (сущностного) уровня социокультурной компоненты экономической жизни. Стоит, однако, сказать, что в своих рассуждениях мы уже «задели» следующий пласт экономической жизни, а именно процессный уровень – ведь цель экономического агента, как разъяснено выше, – фактически начало действия. Здесь ещё раз заострим внимание на том факте, что в реальности переход между уровнями реализации экономической жизни происходит мгновенно; достаточно однозначно этот переход заметить трудно, однако очевидно, что он существует. Цель как раз выполняет тут роль своеобразного «тумблера», «переключающего» внутренний для каждого индивида процесс постоянной актуализации во внешний процесс проявления экономической активности и реализации экономического действия. Для того чтобы ещё раз наглядно окинуть взглядом базовый уровень экономической жизни, сведём все понятия в единую таблицу с кратким пояснением сути явления (табл. 4).

Таблица 4. – Категории базисного уровня экономической жизни общества

Переходя к изучению процессного уровня экономической жизни, стоит сказать пару слов о самом понятии «процессного уровня». В этом случае имеется в виду не то, что на базисном уровне (уровне явлений) процессы отсутствовали, и не то, что мы рассматриваем исключительно процессы безотносительно явлений. Это тот уровень, который выходит за границы собственного бездеятельного существования явлений; процессный характер следующего за базисным уровня выражается прежде всего в его деятельном активном характере, главную роль в котором принимают не столько явления (они являются скорее промежуточными этапами), сколько процессы, которые и составляют самую суть данного уровня. Кроме того, на этом этапе все те исходные «кирпичики», которые мы выделили в базисном уровне, «перемешиваются», образуя совершенно особое поле отношений различного типа («человек – человек», «человек – машина», «человек – природа», «машина – машина», «машина – природа» и пр.). И всё же можно также проследить раздельно материальное и социокультурное на уровне процессов.

Так, основой процессного уровня материальной компоненты экономической жизни стоит считать тандем «техника – технология». Рассмотрим эти категории и их связь подробнее.

Как ни удивительно, технику можно считать одним из наиболее древних социальных феноменов. Так, Эрнст Капп писал в 1877 г., провозглашая возникновение философии техники: «Вся история человечества при тщательном рассмотрении сводится в конечном счете к истории изобретения все лучших орудий труда»[187]187
  Философия техники в ФРГ. – М., 1989. – С. 226.


[Закрыть]. Отмечая неочевидный характер данного им утверждения (сведение всей истории человечества к эволюции чего бы то ни было единственного, на наш взгляд, неправомерно), заострим все-таки наше внимание на правильно подмеченной закономерности: развитию человечества непрерывно сопутствовало развитие техники. Что же касается технологии, то она представляет собой «способ преобразования вещества, энергии, информации в процессе изготовления продукции, обработки и переработки материалов, сборки готовых изделий, контроля качества, управления… Технология включает в себя методы, приемы, режим работы, последовательность операций и процедур, она тесно связана с применяемыми средствами, оборудованием, инструментами, используемыми материалами»[188]188
  Словарь по экономике и финансам Глоссарий. ру [Электронный ресурс]. – [2009]. – Режим доступа: http://www.glossary.ru.


[Закрыть].

В обыденном сознании техника так и представляется, прежде всего, в образе неких машин и приспособлений; однако в общенаучной и философской рефлексии всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Если смотреть в прошлое, то изначально каждая машина, каждое приспособление создавались для решения определённой отдельной чётко поставленной задачи, представляющей собой одну производственную операцию или создание достаточно примитивного конечного продукта; очевидно, что здесь ни о какой технологии речи ещё не было. Накопление разнообразных машин, выполняющих различные производительные операции, натолкнуло на мысль о возможности их комбинирования и рекомбинирования для осуществления последовательных трансформаций заготовки с целью выпуска сложного готового изделия (продукта). Такая комбинация машин и приспособлений, с помощью которой достигалось производство нужного вида продукции, и называлась технологией. Именно сложности процессов современного материального производства мы и обязаны появлению тандема «техника – технология».

В данном случае живой интерес представляет исследование В. А. Баранова и О. В. Марковой: «Представим себе ситуацию, когда изделие осуществляется одной машиной посредством одной-единственной операции. Однооперационное изготовление изделия – это та «точка», где техника и технология как бы слиты воедино и в явной форме неразличимы. Одна и та же операция принадлежит и технике, и технологии»[189]189
  Баранов, В. А. К вопросу о понятиях «техника», «технология», «метод» / В. А. Баранов, О. В. Маркова // Вологдинские чтения. – 2005. – № 48. – С. 32.


[Закрыть]. Дальнейшее усложнение изготавливаемого продукта, отмечают они, заставляет говорить об отношениях «машина – операция» и «операция – изделие».

В первом отношении главной стороной стоит считать операцию; это связано с тем, что одну и ту же операцию можно выполнить при помощи различных машин (или вообще вручную). Относительная независимость операции от собственно машины заставляет думать, что именно она и есть действительная техника, способная быть производительным средством; однако материальность машины приводит к отождествлению её с техникой.

Второе отношение – «операция – изделие» – это отношение собственно и является тем отношением, которое управляет преобразованием некоего конкретного изделия (заготовки) из некоторого исходного (незавершенного) состояния посредством выполнения данной операции по заранее намеченной траектории. Однако кем или чем заранее намечена данная траектория? Чтобы корректно ответить на этот вопрос, стоит обратиться к более подробному рассмотрению социокультурной компоненты экономической жизни общества. Наличие определённой цели у субъекта экономической жизни, как было показано выше, предопределяет наличие некоего семейства векторов развития событий – комплексного «вектора будущего»[190]190
  По сути своей «вектор будущего» не может представляться нам как простой вектор суммы всех возможных направлений деятельности экономического субъекта; это связано прежде всего с тем, что возможны противоположные векторы реализации желаемого экономическим субъектом состояния, которые, будучи просто суммированы, дадут нулевой «вектор будущего», хотя это не так. Говоря языком теории вероятностей, частные векторы могут быть несовместны. Предложенный нами «вектор будущего» есть не что иное, как подобная квантовой суперпозиция всех возможных направлений реализации деятельности экономического субъекта; актуализированный в определённый момент времени «вектор будущего» перестаёт быть суперпозицией, принимая значение, соответствующее конкретному вектору развития событий.


[Закрыть]. В приложении к реализации экономической жизни цель-аттрактор «раскрывается» и актуализируется посредством создания идеального образа желаемого продукта – материального либо духовного, здесь не суть важно. Цель – аттрактор в процессе актуализации-целереализации трансформируется в «вектор будущего» и затем продолжает дальнейшую актуализацию в виде выбора конкретного (из множества) направления действия (проявления экономической активности). Эту повторную актуализацию и называют идеализацией.

А. П. Субботин отмечает, что идеализация, будучи особым мыслительным процессом, по сути своей представляет собой не что иное, как упрощение[191]191
  Субботин, А. П. Идеализация как средство научного познания / А. П. Субботин // Логика научного познания. – М., 1964. – С. 369.


[Закрыть]. Далее, продолжает исследователь, идеализация позволяет отвлечься от не интересующего нас в наших построениях качества или элемента. В. И. Исмаилов вторит ему: «Идеализация – упрощение, обеднение, схематизация, происходящая после абстрагирования от действительности»[192]192
  Исмаилов, В. И. Идеализация и идеальный объект в современной физике / В. И. Исмаилов // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. – 2003. – № 4. – С. 12.


[Закрыть]. С такой точкой зрения согласны и другие исследователи[193]193
  Напр.: Мамедова, С. Г. Роль метода идеализации в научном познании / С. Г. Мамедова. – Баку, 1985. – С. 28–45.


[Закрыть]. По сути своей, представленный на рис. 1.8 процесс актуализации-идеализации как раз и фиксирует подобное упрощение: идеальный образ подразумевает наличие конкретного метода производства конечного продукта, сведение всех возможных состояний аттрактора-цели и «вектора будущего» к одному-единственному вектору – тому, который и будет реализован конкретным субъектом.

Стоит отметить, что «вектор будущего» как таковой формируется непосредственно из цели-аттрактора, как бы «протягивая» каждую точку аттрактора к реальному действию. Далее происходит частный процесс актуализации-идеализации, упрощающий содержание вектора будущего до того варианта, который будет применён субъектом в его реальной экономической деятельности.

Тем не менее, категория идеального образа нуждается в ещё некоторых уточнениях. Во-первых, говоря о процессе идеализации как об упрощении, мы не имели в виду простоту и моновариантность самого идеального образа. Помимо собственно сущности желаемого, которая должна быть ясно представлена перед началом производительных процессов, идеальный образ включает в себя и понимание, как мы этого достигнем. Например, желая произвести посуду из драгоценного металла и представляя себе её, мы невольно ограничиваем вектор возможных направленных на её производство действий до очевидно приемлемого, постепенно сужая круг поиска и уточняя содержание желаемого продукта. Так, мы можем одновременно актуализировать как сущность желаемого, так и его содержание: «посуда» может уточниться до «столовых приборов», а те, в свою очередь – до «ложек»; «драгоценные металлы» могут уточниться до «серебра», а уже затем конкретизироваться до серебра 989 пробы, и так далее. Выбирая материал и представляя себе примерно желаемый объект, мы тем самым определяем конечный вектор реализации производственного действия (лежащего в основе экономического – в данном случае).

Рис. 1.8. Процесс идеализации (упрощения) «вектора будущего»

В данном контексте не помешает вспомнить Д. И. Дубровского: «Идеальное есть отражение действительности, но вместе с тем оно есть реальность, подлежащая специальному исследованию, оно есть ценностное отношение, и оно есть духовная активность (творческая интенция, целеполагание и целеустремлённость, воля)»[194]194
  Дубровский, Д. И. Категория идеального и её соотношение с понятиями индивидуального и общественного сознания / Д. И. Дубровский // Вопросы философии. – 1988. – № 1. – С. 47–56.


[Закрыть]. Здесь автор цитаты говорит сразу обо всём: и об идеальном, и об его сущности, и об его истоках, связывая воедино непосредственно ценностное отношение, идеальный образ и духовную активность, лежащую в основании деятельных процессов экономической жизни.