Текст книги "Елена Батурина: как жена бывшего мэра Москвы заработала миллиарды"

4

Однако такие подробности известны относительно другого актива «Интеко» – московского завода «Крион». Расположенное в Южном Чертаново предприятие специализировалось на изготовлении и обслуживании линий по производству пластмассовых изделий. Иными словами, это был критически важный элемент будущего «большого пластмассового бизнеса» «Интеко».

Могли Виктор и Елена Батурина пройти мимо? Разумеется, нет. В мае 1996 г. на нескольких инвестиционных конкурсах Московский городской комитет по управлению государственным имуществом продал 44 % акций «Криона» двум компаниям Батуриных. 30 % акций купила непосредственно «Интеко». 14 % было приобретено через «Алмеко», где Батурины уже распоряжались контрольным пакетом акций. (Еще 5 % акций предприятий Виктор Батурин оформил на себя, выкупив бумаги у менеджмента компании.) Всего за государственный пакет «Криона» «Интеко» заплатила 234 млн руб. Или $47 тыс. по тогдашнему курсу.

Это много или мало? Для сравнения – месяцем раньше, в апреле 1996 г., Московский комитет по управлению имуществом провел конкурс, на котором было реализовано с десяток ведомственных квартир, ставших ненужными городу. Самый дорогой лот – двухкомнатная квартира (43 кв. м) в Кунцево – был реализован за 124 млн руб. Предприятие с сотней сотрудников, участком земли в 2,5 га и производственной площадью около 10 тыс. кв. м по цене двух «хрущевок»…

Сегодня Елена Батурина утверждает, что никаких подарков «Интеко» от города не получала. Что же, будем считать, что завод по цене двух квартир – это не подарок.

Впрочем, конкурс был «инвестиционным», и кроме денег «Интеко» подписалась в течение 3 лет не увольнять сотрудников, в течение 5 лет – не менять профиль производства и вложить в течение года не менее $170 тыс. инвестиций. Но, честно говоря, с трудом верится, что столичные чиновники были настроены особо рьяно следить за такими «мелочами», когда дело касалось компании жены мэра. Тем более что в тот период Елена Батурина имела и другое, более непосредственное отношение к структурам московской власти.

В одном из квартальных отчетов все того же «Криона», уже после того, как в совет директоров предприятия вошла Елена Батурина, в перечне ее официальных должностей было указано: 1994–1997 гг., мэрия Москвы, главный специалист. Сфера деятельности – «развитие города».

Наконец, третье из московских «пластмассовых» предприятий «Интеко» своим рождением и вовсе обязано одной из инициатив столичных властей.

«Я „Макдональдс“ не люблю, никогда туда не хожу, разве что на церемонии открытия», – заявил Лужков в августе 1995 г. столпившимся вокруг журналистам, когда открылось первое кафе сети «Русское бистро» в Большом Березняковском переулке. Создание национальной русской быстрой кухни для столичного градоначальника было, по крайней мере в какой-то момент его деятельности, если не делом чести, то очень личным делом. Достаточно вспомнить о патентах на кулебяку, расстегаи и пирожки из меню «Русского бистро», которые Юрий Лужков оформил на себя. Однако с точки зрения развития бизнеса «Интеко» большую роль сыграло стремление столичного градоначальника обеспечить родное детище надежными поставками одноразовой посуды от проверенного поставщика.

Так родилась компания «Бистро-пласт». «Образовано в рамках программы развития в г. Москве системы быстрого питания», – будет сказано о ней в проспекте облигаций «Интеко» спустя почти десятилетие.

«Бистро-пласт» была зарегистрирована в декабре 1995-го, спустя несколько месяцев после открытия первой закусочной «Русского бистро». В роли учредителей выступили «Интеко» и «Мосстройэкономбанк» (получили по 50 %). У руля новой компании встали «интековцы». И не их вина, что «Русскому бистро» так и не удалось догнать McDonald's в России. «Интеко» исправно поставляла в закусочные пластиковые стаканчики и тарелки. Однако в 1999 г. на «Русское бистро» приходилось, как утверждал тогда Виктор Батурин, лишь 2–3 % продаж одноразовой посуды. Что, видимо, правда – надежд «Интеко» стартовый заказчик не оправдал. И тем не менее производство пластиковой посуды «Интеко» бурно росло. Рынок был пуст, а платежеспособный спрос уже сформировался. Национальные производители только вводили в эксплуатацию свои мощности, импортная продукция была вытеснена с рынка девальвацией рубля 1998 г.

Результат: к концу 90-х годов «Интеко» стала одним из крупнейших производителей пластиковой посуды в России с долей 25 % рынка. А Батурина при случае готова ввернуть, что одноразовая пластиковая «стопка» – это ее изобретение.

В 2000 г. «пластик» приносил Елене Батуриной около $30 млн годовой выручки. «По всем европейским меркам это средний бизнес», – рассказала Батурина в одном из первых своих интервью. Средний, не средний – но слухи о том, что у Юрия Лужкова не просто жена, а вполне крупный предприниматель, начали циркулировать по Москве.

И для этого были все основания, интересы жены московского мэра уже простирались далеко за пределы «пластикового рынка».

В 1995 г. Елена Батурина создала компанию «Интекострой». Специализация – отделка и реконструкция фасадов зданий. Компания сразу же получила несколько муниципальных заказов. Например, на восстановление исторического облика Камергерского переулка – здания в переулке выкрасили в яркие цвета краской производства «Интеко». Покопавшись в городском законодательстве, можно обнаружить, что красками и фасадами Елена Батурина занялась еще в 1993 г. По крайней мере, именно тогда «Интеко» была упомянута в списке получателей финансовой помощи от города по статье «Поддержка экспериментального проектирования и строительства». Разработанные «Интеко» грунтовки и краски были рекомендованы к использованию московскими строителями. Сегодня ими покрашены стены сотен многоэтажных домов в Москве.

Батурина между тем в своей деятельности охватывала все новые и новые сферы. Дочерняя компания «Интеко» «Торговый дом „Москва-Река“» в конце 90-х занялась оптовой торговлей продуктами питания. В 2002 компания будет назначена уполномоченным московскими властями поставщиком продовольствия в город. Через «Москву-реку» одно время шла львиная доля поставок зерна на столичные хлебокомбинаты. «Интеко» пришла и в нефтепереработку.

Как позже было написано в проспекте эмиссии облигаций компании Елены Батуриной, «с 1999 г. в целях расширения своей деятельности «Интеко» начинает собственное нефтехимическое производство на базе Московского нефтеперерабатывающего завода в Капотне». Объем выпуска нового «производства» – 70–75 тыс. т полипропилена (сырья для производства изделий из пластмассы) в год. Около 50 % продукции идет на экспорт. Остальное – в переработку на заводах «Интеко», выпускавших изделия из пластика. В 2002 г. оборот нефтехимического бизнеса Елены Батуриной составил около $40 млн.

Однако «собственное производство» таковым отнюдь не было. «Интеко» лишь взяла в аренду имущество (производственное оборудование), которое находилось в собственности Московского нефтеперерабатывающего завода. А контрольным пакетом акций завода при этом распоряжалось московское правительство.

Что еще? Ну, например, «Русский земельный банк», в совет директоров которого с 1997 г. входили Елена и Виктор Батурины.

В середине 1997 г. Юрий Лужков своим распоряжением назначил это кредитное учреждение уполномоченным банком по обслуживанию городского бюджета в части взимания платежей за землю и арендной платы. Через счета банка, в совете которого заседали родственники Юрия Лужкова, пошел мощный финансовый поток из городских доходов по земельному налогу и арендным платежам. Уточню: в постановлении Лужкова было указано, что перечисление средств на бюджетные счета должно производиться 25-го числа каждого месяца.

Иными словами, мэрия официально разрешила РЗБ пользоваться своими деньгами в течение месяца. В дальнейшем заметно подросший «Русский земельный банк» станет расчетным центром империи «Интеко».

Итак, подведем итоги. К концу 1999 г. Батурина занималась производством изделий из пластика. Оборот – несколько десятков миллионов долларов. (Не вполне прозрачный, но, похоже, доходный и соизмеримый по масштабам с «пластмассовым» нефтехимический бизнес при московском НПЗ.) Поставками в Москву продовольствия. Обслуживанием городского бюджета.

Хозяйство Батуриной слишком разрослось, чтобы не стать мишенью для политических противников Юрия Лужкова в ходе ожесточенной войны за власть, которая разразилась в России в последние месяцы президентства Бориса Ельцина.

Глава III
1999-й. Подъем на поверхность

Отмотаем политический календарь на 11 лет назад.

Российская экономика приходит в себя после шока августа 1998 г. Государственная дума и Совет Федерации – не сборище бессловесной номенклатуры «Единой России», а вполне дееспособные органы власти, достаточно независимые от президента. Борис Ельцин – тяжело болен. Его частые отлучки в Центральную клиническую больницу делают реальными хозяевами Кремля членов так называемой «семьи» во главе с дочерью Ельцина Татьяной Дьяченко и ее «гражданским» мужем Валентином Юмашевым. Оперативные вопросы решает глава администрации Александр Волошин. Где-то рядом – Борис Березовский и Анатолий Чубайс. После дефолта и отставки Сергея Кириенко Юрий Лужков был включен депутатами Госдумы в список кандидатур на должность главы правительства. Это был скорее всего пробный шар. Лужков теоретически согласен. И даже готов ради премьерства уйти с поста мэра. Однако Борис Ельцин остановил свой выбор на кандидатуре Виктора Черномырдина. Дума дважды отвергает его. Тогда премьер-министром становится Евгений Примаков. Главой правительства он работает до весны 1999 года.

1

В этой обстановке Юрий Лужков, судя по всему, начинает вполне серьезно готовится к выходу на орбиту федеральной политики. То ли к президентству, то ли к посту премьер-министра. Между тем, весной 1999 г., после отставки Примакова, депутаты Госдумы утвердили премьером-министром Сергея Степашина. «Семья» начала отсев кандидатов на роль преемника Бориса Ельцина. Постепенно в Кремле зреет убеждение, что лучшей кандидатурой был бы тогдашний глава ФСБ Владимир Путин. В августе 1999-го Путин был назначен вице-премьером правительства и считай что официально утвержден кандидатом от «семьи» на грядущих президентских выборах.

Насколько можно понять, в кастинге на роль «преемника» рассматривался и Юрий Лужков. И по крайней мере часть окружения Бориса Ельцина хотела бы видеть будущим главой государства именно московского мэра. Однако Ельцин принял доводы Дьяченко и Юмашева, которые были категорически против.

Раз желаемого нельзя добиться через уговоры, значит, надо действовать принуждением – мэр Юрий Лужков начал сближаться с ушедшим в оппозицию «семье» отставным премьером Евгением Примаковым. На российской политической сцене образовалось два полюса притяжения. Один – это «семья» Бориса Ельцина, которая при поддержке Бориса Березовского двигала в президенты Владимира Путина. А второй – альянс Лужков – Примаков. Осенью 1999 г., ближе к выборам в Государственную Думу, между группировками развернулась настоящая война компроматов.

«Я не контактирую с его [Ельцина] лечащими врачами и семьей. Однако то, что я вижу по телевизору, свидетельствует, что со здоровьем у него не все в порядке», – заявил еще в октябре 1998 г. Лужков. И, если президент действительно серьезно болен, может быть, ему надо уйти? – задавался риторическими вопросами мэр в своих интервью.

Одновременно как-то так получалось, что кремлевские сановники, оказывавшиеся в результате интриг не у дел, подозрительно быстро находили прибежище в московских структурах. Ушедший в отставку в отставку из президентской администрации пресс-секретарь Ельцина Сергей Ястржембский стал вице-премьером правительства Москвы. Андрей Кокошин, уволенный с должности секретаря Совета безопасности, всплыл в качестве одного из руководителей общественно-политического движения «Отечество», только что учрежденного стараниями Юрия Лужкова.

«Отечество», как известно, объединилось с блоком «Вся Россия», где главную скрипку играли глава Татарстана Минтимер Шаймиев и башкирский президент Муртаза Рахимов. На думских выборах 1999 г., своеобразных праймериз президентских выборов 2000-го, блок «Отечество – Вся Россия» схватился с «Единством» Владимира Путина.

Битва закончилось для Лужкова и его союзников тяжелым поражением. ОВР занял лишь третье место. И не в последнюю очередь потому, что Путину и тем, кто на него работал, удалось переиграть соперников в медийном поле. В роли главного «телекиллера» выступал ведущий ОРТ Сергей Доренко. Он назвал Примакова причастным к организации покушений на президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе. Затем подробно описал болезнь тазобедренного сустава бывшего премьер-министра России, попутно обвинив последнего в прохождении лечения в особо дорогих швейцарских клиниках. Лужкова Доренко объявил обладателем баснословного на тот момент состояния в $400 млн и причастным к убийству американского бизнесмена Пола Тейтума.

Телеуничтожение Лужкова и Примакова происходило методично, каждую неделю в заведенный час. Передачи Доренко, а также многочисленных его последователей меньшего масштаба, втоптали в грязь репутацию лидеров ОВР. Беспрецедентные телевизионные атаки привели к стремительному падению рейтинга Лужкова.

Впервые уровень доверия к столичному градоначальнику как к потенциальному главе государства фонд «Общественное мнение» замерил в октябре 1996 г. «Президентский рейтинг» Лужкова тогда составил 5 %. Своего максимума – 17 % – этот показатель достиг два года спустя, в октябре 1998-го. Но через год, по итогам антилужковской кампании на центральных телеканалах, московского мэра в качестве возможного президента готовы были поддержать не более 5 % граждан. При этом количество тех избирателей, кто за Юрия Лужкова не готов голосовать ни при каких обстоятельствах, выросло с 24 % в 1996 г. до 51 % в конце октября 1999-го. При таких раскладах шансов на победу в президентской гонке у Лужкова быть не могло.

И, естественно, разветвленный, априори сомнительный бизнес Елены Батуриной не мог не стать одной из главных мишеней информационной войны против тандема Лужков – Примаков.

2

Первый залп прозвучал в июле 1999 г. УФСБ по Владимирской области начало следствие в отношении ряда коммерческих структур, среди которых оказалось и «Интеко». Впрочем, дело-то было возбуждено еще весной 1999-го. Владимирское ФСБ обратило внимание на деятельность зарегистрированного в Александрове «Алексбанка». За короткий срок оборот по счетам нескольких фирм, которые обслуживал банк, вырос с нуля до нескольких миллиардов рублей.

У чекистов столь резвая динамика роста бизнеса вызвала сомнения – ведь у «Алексбанка» даже не было валютной лицензии. Впоследствии выяснилось, что средства через Александров переводились в московские банки, а затем под внешнеэкономические контракты выводились за рубеж. В списке фирм, которые были задействованы в схеме, чекисты заметили «Интеко» и «Бистро-пласт». После этого в «Русский земельный банк», опорный банк империи Батуриных, нагрянули следователи и провели выемку документов.

И хотя в дальнейшем информация об участии компаний Елены Батуриной в отмывании средств через «Алексбанк» не подтвердилась, следственные действия в отношении структур «Интеко» получили максимальную огласку. Следователи давали интервью газетам и телеканалам, информируя СМИ о каждом своем шаге. Фигурировала гигантская для конца 90-х сумма отмытых и выведенных за рубеж средств – $200 млн. Компания Батуриной в одночасье стала одной из наиболее упоминаемых в газетах.

Лужков отреагировал мгновенно. Буквально в день появления информации о проблемах «Интеко» он дал интервью ОРТ, где заявил, что за уголовным делом стоит Борис Березовский, а также «администрация президента РФ и общая система, которая объединена политической целью как можно дольше сохранить власть».

Батурина подала в суд жалобы на УФСБ и прокуратуру Владимирской области, обвинив их в нарушении процессуальных норм. И даже (немыслимое для сегодняшней России дело!) сумела добиться в суде решений в свою пользу. Сегодня это выглядит странно, но тогдашний глава ФСБ Николай Патрушев пригласил жену Лужкова в свой кабинет на Лубянке и лично попытался убедить ее, что дело «Интеко» вовсе не заказное.

«Я позволила себе с этим не согласиться. Доводы ФСБ меня, прямо скажем, не убедили…» – так описала Батурина свой разговор с главным чекистом страны. Расстались на том, что Патрушев обещал еще раз лично все проверить и, если данные не подтвердятся, принести от имени ФСБ официальные извинения.

Тогда же всплыла и самая скандальная из историй, связанных с бизнесом Батуриной, – о пресловутых пластиковых сиденьях для «Лужников». Разглашение «тайны» произошло на пресс-конференции, где Батурина решила напрямую объясниться с журналистами по поводу «владимирского дела». Ее, естественно, спросили, чем занимается «Интеко». Жена мэра отвечала немногословно, но как пример реализованных проектов назвала поставку пластиковых стульев для реконструируемого стадиона «Лужники».

Вообще-то зря она это сделала… Кресла для «Лужников» и «Интеко» в сознании обывателя с тех пор неразрывны.

Поставки для «Лужников» в бизнесе «Интеко» сыграли не последнюю роль. Всего для «Лужников» было поставлено 85 тыс. кресел по $8,5 за штуку. Позже и Батурина, и сам Лужков утверждали, что «Интеко» была отобрана на конкурсе как участник, предложивший самую низкую цену. И даже предоставили копии решения конкурсной комиссии, из которого следовало, что таки-да – «Интеко» действительно предложила цену, на десятки процентов меньшую, чем два других участника.

«Если в „Лужниках“ стоят ее кресла – это не значит, что все городские заказы – ее. А между прочим, ее производство и есть та самая реальная экономика, которая спасет нашу страну», – заявил Лужков. Еще он уверял, что к отбору поставщика сидений для стадиона лично отношения не имел. Мол, все решали руководители «Лужников», коммерческой компании.

Но все дело-то было в том, что контрольной пакет акций этой компании принадлежал правительству Москвы. А главой правительства являлся Лужков. В общем, все эти оправдания выглядели жалко. И Доренко всласть потоптался на теме «стульчиков».

Всего сделка с «Лужниками» принесла Батуриной около $700 тыс. Немного, если знать, что обороты бизнеса «Интеко» в 1998 г. уже исчислялись десятками миллионов долларов. Но главное – за счет стартового муниципального заказчика Батурина смогла отладить технологию производства сидений для стадионов. Основой тип этой продукции, до сих пор продаваемой «Интеко», так и называется – «Сиденья „Лужники“». С 1998 г. их отштамповано более 4,5 млн штук. Ну а в 1999 г. «доброжелатели» семьи московского мэра установили на Кутузовском проспекте билборд с надписью: «Продаются стулья для ЛУЖниКОВ. Спросить Елену».

Глядя из сегодняшнего дня, нельзя сказать, что атака на Лужкова и Батурину привела к серьезным последствиям для бизнеса «Интеко». Времена, когда оппонентов властей вынуждали к продаже активов и бегству из страны (не говоря уж о Краснокаменске), еще не наступили.

Однако для 90-х наезд был действительно серьезный. «Тревожный звоночек» не остался неуслышанным в семье московского мэра – Елена Батурина решила пойти в депутаты.

Раз у «Интеко» и ее хозяев не получается остаться в «тени», значит, надо стать максимально публичным – решено было на семейном совете.

«Скандал [с „владимирским делом“ – М. К.] имел для меня неожиданное продолжение. Я получила приглашение баллотироваться в депутаты Государственной Думы по двум округам – в Калмыкии и Усть-Орде (Иркутская область). Я никогда себя не видела в роли депутата. Но тем не менее ситуация, случившаяся со мной, – ситуация произвола – заставляет задуматься. Имеет смысл войти в состав Государственной Думы и хоть как-то бороться. Надо что-то делать, чтобы страна не скатилась в бездну произвола», – заявила Батурина по этому поводу в интервью «Известиям» в июле 1999-го.

Газеты, впрочем, писали о том, что главной причиной, побудившей Батурину к походу в Думу, стало желание получить депутатскую неприкосновенность. И спустя 5 лет в интервью латвийской газете «Суббота», отвечая на вопрос, зачем нужно было в 1999 г. идти в депутаты, Батурина признала: «Это я для собственной безопасности. Не секрет, что тогда, в 99-м году, окружение Ельцина достаточно серьезно пыталось снять Лужкова с должности и причинить нам большой урон, – вот я и защищалась. Как кандидат в депутаты я пользовалась определенной неприкосновенностью».

Характерная деталь – в то время как Батурина пыталась с помощью депутатских корочек обеспечить себе неприкосновенность, Юрий Лужков в ходе думской компании 1999 года одним из ключевых лозунгов блока «Отечество – Вся Россия» выдвинул требование отменить иммунитет депутатов от уголовного преследования.

Между тем Батурина из двух предложенных ей регионов выбрала Калмыкию. И неспроста.