Текст книги "Помещик. Том 5. Воевода"

А тут Демьянка.

Андрей улыбнулся. Но в этот момент конь ступил в яму и его тряхнуло. Отчего растревожило плечо, возвращая воеводу в реальность. Как там пелось в песне?

 
Боль… Меняет сознанье.
Страх… Взрывает дыханье.
Жизнь… Теряет, сгорает.
Кровь в венах играет…[10]10
  Фрагмент песни «Питерские едут в Москву» Павла Пламенева.


[Закрыть]
 

Глава 9

1555 года, 2 декабря, Париж

Генрих II отпил вино из бокала и поставил его на небольшой декоративный столик. Вино было прекрасным, поэтому Руа де Франс, то есть король Франции, если на привычный русскому читателю манер, пригубил вино с нескрываемым удовольствием.

– Ведите, – произнёс Руа и махнул рукой.

Один из слуг, что стоял возле двери, поклонился и буквально испарился. Быстро и бесшумно. Но лишь для того, чтобы вскорости вернуться, ведя за собой гостей короля. Ну как гостей. Им сделали предложение, от которого они не смогли отказаться, чуть ли не под конвоем придя во дворец на приём.

– Ваше величество! – торжественно произнёс Анри, входя. Нормально поклониться он не мог из-за рассечения бедренной мышцы, которое ещё толком не зажило.

– Это последствие дуэли? – указал Руа тросточкой на ногу.

– Божьего суда, сир.

– Того самого, где ты выступал от имени султана османов?

– От вас ничего не скрыть, сир. Да. Представитель османов предложил мне весёлое приключение, и я не стал отказываться.

– Сколько он заплатил тебе?

– Он оплатил дорогу, но когда дошло дело до оплаты, то… – Анри развёл рукой. Хотел двумя, но правой рукой он держался за тросточку.

– Но? Что значит «но»?

– Представитель султана назвал меня и моих компаньонов мошенниками и лжецами и пообещал отдать в руки османов, дабы Сулейман покарал нас за позор, что мы навлекли на него. Хотя мы с ним договаривались о том, что даже если Бог распорядится по-своему и мы не справимся с порученным делом, то нам компенсируют наши хлопоты. В случае же успеха нас ждала отдельная, весьма солидная награда.

Руа перевёл взгляд на своего статс-секретаря, что ведал взаимоотношением с османами. Тот встрепенулся и, шагнув вперёд, возразил:

– Люди султана заявили, что полностью рассчитались с этим месье и его подельниками.

– У меня сохранился договор и расписки в получении денег, – вяло улыбнувшись, заметил Анри. – Кроме того, все мои люди тому свидетели – нам оплатили только дорогу.

– Только твои люди? – уточнил Руа.

– Мы не рискнули проводить финальные переговоры с османами сами, поэтому обратились за помощью к барону Сигизмунду фон Герберштейну, что возглавлял посольство Карла Габсбурга в Москву. И он о том, что османы отказались платить, написал записку, пометив её своей печатью.

– Габсбурги, – скривился Руа.

– Это был самый родовитый дворянин в округе, и он не отказал нам в милости.

– Почему мы должны верить вам? – поинтересовался статс-секретарь.

– Если Его Величество не доверяет нашим словам, то зачем нас пригласили сюда? Чтобы унизить перед лицом других дворян? – очень холодно спросил Анри и положил руку на рапиру, в упор взглянув на статс-секретаря. Его он мог зарезать на дуэли и прыгая на одной ноге.

Вслед за этим мужчиной руку на свои рапиры положили и остальные дворяне, присутствующие в зале. Сначала спутники Анри, а потом и прочие. И в воздухе запахло жареным.

– Что хотел Герберштейн в этой дикой стране? – примирительно подняв руку, спросил Руа.

– Он хотел предотвратить реформацию и принятие Русью протестантизма.

– Оу! – неподдельно удивился Генрих II.

– И у него удалось. Поместный церковный собор ограничился простым ужесточением монастырских уставов и частичной конфискацией церковных земель. Оставив монастырям только те земли, которые монахи могут обрабатывать сами. А также закрыв запустевшие.

– Они хотели принять ересь кальвинизма? – спросил один из дворян, присутствующих в зале.

– Да. И Сигизмунд сумел предотвратить это. А потом свидетельствовал в том, что османы не держат своё слово.

– А ты его держишь? – поинтересовался статс-секретарь. – Османы жалуются, что ты поддался этому воину в поединке. Никогда не поверю, что какой-то дикарь в состоянии справится с грозой Парижа.

– Тогда я предлагаю тебе поехать в те земли и вызвать его на поединок. Предварительно написав завещание. Андрэ – мастер клинка. Он дрался со мной саблей против рапиры, и, видит Бог, я был против него словно беспомощный ребёнок. Он играл со мной. А после рекомендовал Руа де Рюси в качестве мастера клинка, дабы Иоанн нанял меня.

– Нанял? – удивился Генрих II.

– Он рекомендовал меня Руа де Рюси придворным наставником рапиры. Назвав одним из лучших мастеров клинка. Но я отказался, дабы не компрометировать своего доброго имени.

– Неужели он настолько хорош? – задумчиво спросил Руа де Франс.

– Ваше Величество, это лучший мастер меча, из тех, которых я встречал или хотя бы о которых слышал. В своих краях он прославился как лучший в копейной сшибке и рубке на саблях. Создал собственную школу сабельного боя. Прекрасно знаком с рапирой и вроде как ей владеет.

– Самородок! – воскликнул коннетабль Франции Анн де Монморанси.

– Так и есть, – согласился с ним Анри. – Но есть одна вещь, которая меня едва с ума не свела. Андрэ владеет нашим языком, хотя и не свободно. При нашей первой встречи он, чтобы вывести меня из равновесия, едко пошутил, а потом начал напевать песенку «Ломэ, ломэ, ломармэ». После поединка мы с ним имели беседы, которые удивили меня ещё сильнее. Он достаточно подробно описал Нотр-Дам-де-Пари, собор в Реймсе и с добрую дюжину нормандских замков.

– Он бывал во Франции? – удивился Руа де Франс, выражая всеобщее мнение.

– Судя по всему – бывал. Но когда? Ему всего семнадцать лет, и есть много людей, которые знают его с рождения. А родился он в городе Тула, что к югу от Москвы. Прямо на границе Великой Степи. Где и жил безвыездно. Он просто не мог бывать во Франции. Однако… я в смятении, Ваше Величество.

– Значит, это всё правда? – пожевав губами, спросил Генрих II. – Значит, он действительно воскресший?

– Мне о том неведомо. Сам Андрэ отказался на эту тему говорить. Окружающие же в основном говорили, что это так и есть, но просили не донимать его вопросами. Вроде как он дал обет молчать о прошлой жизни. И если бы не монах с его откровением, никто бы так и не узнал об этом.

– А ты говорил с тем монахом?

– Да, Ваше Величество.

– И что он сказал?

– Он обругал меня и ушёл, отказавшись разговаривать с тем, кто поднимал оружие против Андрэ. Для него я воплощённое зло. Слуга самого Лукавого. Патриарх тоже не дал мне ответов, пояснив, что те христиане, что служат мусульманам, ему противны.

– И, несмотря на такое отношение Патриарха, тебе сделали предложение поступить на службу?

– Да, – кивнул Анри. – Руа де Рюси Иоанн очень благоразумный и осторожный человек. И именно он нашёл способ обратить моё поражение в судебном поединке к избавлению султана от вины.

– Я слышал, Карл Габсбург даровал Андрэ титул графа Триполи. Это так?

– Да, Ваше Величество. И Андрэ принял его только по настоянию своего Руа. Не хотел иначе.

– Отчего же?

– Он не любит пустых титулов. Мне он сказал, что ему милее сотня-другая преданных воинов, чем какие-то красивые, но ничем не подкреплённые слова. Ему постыдно и обидно быть графом несуществующего графства.

– Гордый, – усмехнулся Руа.

– Гордый, – согласился с ним Анри. – Очень гордый и знающий себе цену. Как говорят, если всё пойдёт так, как идёт, то Андрэ Триполитанский станет коннетаблем при Руа де Рюси. Он уже одну славную битву выиграл, разгромив османов.

– Тартар, – поправил его статс-секретарь.

– Османов, – с нажимом произнёс Анри. – В том войске шли янычары Сулеймана и его артиллеристы. И Андрэ сумел дважды побить превосходящие силы янычаров, что атаковали его при поддержке тартар, а также захватить всю артиллерию. Кроме того, Андрэ захватил знамя самого хана, войдя с боем в его лагеря и вынудив того спасаться бегством в одних брэ. Хотя у него имелось всего две сотни лёгких всадников и четыре сотни аркебузиров. В то время как общая численность османских и тартарских войск достигала десяти тысяч.

– Разве у Андрэ были лёгкие всадники? – удивился статс-секретарь. – Османы написали о тяжёлых. О тысячах, многих тысячах тяжёлых всадников.

– Лгут, – твёрдо и убеждённо произнёс Анри. – У этих «тяжёлых» всадников из брони имелась либо кольчуга, либо лёгкая чешуя. Некоторые же вообще защиты не имели никакой. А кони их так мелки и ничтожны, что итальянская лёгкая конница – могучий Голиаф супротив них. Я видел тех всадников своими глазами. Не понятно, как эти лошадки вообще ратников несут на своей спине. Что до многих тысяч, то откуда там им взяться? – улыбнулся Анри с нескрываемой усмешкой. – Андрэ командовал небольшим передовым отрядом, половина которого отошла, угоняя захваченный османский обоз, а он со своими людьми этот отход прикрывал. Основное же войско Руа было во многих днях пути оттуда. Ему ещё неделю-другую требовалось провести на марше, чтобы вступить в бой.

– А почему они используют таких ничтожных коней? – спросил коннетабль, не давая статс-секретарю возразить.

– У них других нет. Просто нет. Ливонский орден не пропускает хороших коней на продажу на Русь. Литва с Польшей тоже. А в степи только такие доходяги живут.

– Интересно, – чуть наклонив голову набок, произнёс Руа. – Ты сказал всё, что я хотел услышать. Благодарю тебя. Можете идти.

Анри не требовалось дважды давать шанс свалить подальше от короля. Как и его людям. Так что они как можно более торжественно и уважительно поклонились, попрощались и быстро-быстро свалили из залы. Осев на лавочках чуть в сторонке. Просто чтобы перевести дух, так как нога Анри ныла и нуждалась в небольшом отдыхе. Однако не прошло и четверти часа, как к ним подошёл Анн де Монморанси – коннетабль Франции.

– Ваша светлость, – поприветствовали его эти дворяне-авантюристы.

– Никогда не поверю, что ты просто бросил всё и уехал из земель Руа де Рюси. Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Что это за человек? Ты его боишься?

– Я всё сказал. Или Его Величество велел тебе нас допросить?

– Если я выскажу свои подозрения, то этот допрос будет производиться в Бастилии. Так что не морочь мне голову. Я уже не мальчик, чтобы играть в эти игры. Отвечай, ты боишься его?

– Да, – после некоторой паузы ответил Анри.

– Почему? Только из-за его клинка?

– О нет. Этому человеку всего семнадцать лет. Живёт он где-то на краю света. Однако, когда мы коснулись в беседах громких битв последних лет, он оказался о них удивительно просвещён. А битву при Павии описывал в таких деталях и точностях, словно участвовал в ней.

– Только битву при Павии? – напрягся де Монморанси, который лично принимал в ней участие.

– Отнюдь. Его осведомлённость о великих сражениях Запада удивляет. О многих из них я даже не слышал. Тут и гибель трёх римских легионов в Тевтобурском лесу. И сражение на Каталунских полях с Атиллой. И многое другое. Хотя никто не ведает учителя его.

– Хм, – усмехнулся Монморанси, – Судя по всему, у него прекрасное военное образование.

– Не только военное. Это один из самых образованных людей наших дней. Иногда кажется, что он знает ответы буквально на все вопросы.

– Зачем ты льстишь ему?

– Льщу? О нет. Я лишь предупреждаю вашу светлость, что Карл Габсбург заинтересован в привлечении Андрэ на свою службу.

– И ты не сказал это нашему Руа? – нахмурился коннетабль.

– В присутствии статс-секретаря? – едка усмехнулся Анри. – Он ведь служит султану.

– Следи за своим языком!

– Может быть, я и ошибаюсь, но в его присутствии я говорить о таких вещах не желаю. А потому мои слова могли бы быть им расценены как предложение позвать на службу врага султана.

– Возможно… возможно… Хм. И что же? Андрэ готов принять предложение Габсбурга?

– Пока нет. Но Габсбург пока и не сделал ему интересного предложения. Да и при дворе Иоанна он чувствует себя неплохо. Хотя кто знает, как повернётся ситуация. Многие аристократы раздражены тем, что Андрэ быстро набирает вес и влияние. Все понимают, что в нём возродился древний владетельный герцог. Но… тело, в котором он возродился, принадлежит простому рыцарю. И это задевает их. Как ты понимаешь, сыграть на этом недовольстве несложно. Да и султан не простит ему унижения.

– Ты думаешь, мы должны сделать ему встречное предложение?

– Не мне давать советы коннетаблю Франции. Одно радует – он не любит протестантов. Так что вряд ли пойдёт на службу к кому-то из их сеньоров. И коннетаблю Франции не придётся сталкиваться с ним на поле боя.

– Он выиграл только одно крупное сражение.

– Он его выиграл блистательно, спокойно и уверенно. Я беседовал с его людьми. Они верят в него и его звезду.

– Я понял тебя, – кивнул Анн де Монморанси и, развернувшись, удалился. Анри же, не задерживаясь более ни мгновения, постарался уйти из дворца.

Ушли.

Но недалеко.

– И что ты намерен делать? – спросил его один из подельников, когда они оказались за пределами дворца.

– Уходить, – чуть помедлив, ответил Анри.

– Уходить?

– Было бы славно вернуться к старым делам. Но вы все и сами знаете, что мы заноза в заднице нашего Руа. И ему выгодно сдать нас османам, чтобы разом решить пару проблем. Не удивлюсь, если нас тихо арестуют и отвезут в Марсель, где передадут связанными на османскую галеру.

Помолчали.

– И куда нам уходить? – после излишне затянувшейся паузы просил один из подельников.

– В Тулу. К Андрэ.

– А почему не к Руа де Рюси?

– Потому что мы отказались от его предложения. А Андрэ явно дал понять, что он нам рад. Да и лично мне граф симпатичен. Он и сам, как и мы, любит поиграть со смертью. Деньги у него есть. Много. А там, на границе Великой Степи, мы без дела сидеть не будем. Уверен, там веселью не будет конца.

– Ты безумец!

– Без всякого сомнения, – расплылся в улыбке Анри. – А ты разве нет?

– Ещё какой! – воскликнул его подельник, и вся эта компашка задорно засмеялась. А неприметный человек в капюшоне, что шёл за ними, поспешно скрылся из вида, отправившись к своему нанимателю.

Анри заметил это и резко посерьёзнел.

– Что?

– Судя по всему, бежать нам нужно прямо сейчас. По коням.

И быстрой рысью компания этих весельчаков отправилась на запад, стремясь как можно скорее покинуть Париж. Но выезжая из него в сторону, прямо противоположную ожидаемой.

Глава 10

1555 год, 10 декабря, вотчина Андрея на реке Шат

Марфа сидела в своём маленьком рабочем кабинете и трудилась. Помещение довольно ярко освещали лампы, поэтому света хватало.

Перед ней на соседнем столе находилась свалка из деревянных дощечек, покрытых воском и исписанных разного рода заметками. Рядом находилась девчушка лет двенадцати, которая ей помогала, подавала эти таблички и принимала обратно. А сама Марфа вдумчиво читала их и вела какие-то обобщающие записи уже на бумаге.

Причём не пером гусиным скрипела, а металлическим. Её очень быстро и основательно достала необходимость постоянно подтачивать перья, которые при том были ещё и дефицитным сырьём[11]11
  Для письма годились перья молодого крепкого здорового гуся, выдернутые по весне из левого крыла и особым образом подготовленные. Отчего стоили они очень прилично, будучи при том расходным материалом, очень быстро выходящим из строя.


[Закрыть]. Она встала над душой у кузнеца-Ильи, и тот с какой-то там попытки сделал ей металлическое перо. Правда, не из железа, а из меди, точнее бронзы.

Форму дама помнила. Примерно. Однако инструментов для тонкой работы у кузнеца не имелось. Во всяком случае, из железа настолько изящное изделие Илья выполнить не мог. Пришлось ограничиваться более мягким материалом. Но даже и в таком варианте получилось всё не сильно сразу.

Перо это, насаженное на деревянную палочку, Марфа макала в глиняную чернильницу-непроливайку. Это уже наработка Андрея, который ей её описал. Из стекла или металла её выполнить ей не могли, а вот из глины – пожалуйста.

Перья такие, кстати, и чернильницы продолжали потихоньку изготавливать. Мало-мало. Накапливая про запас.

Бумага закупалась. И требовалось её, на удивление, много, так как страсть Андрея всё записывать и учитывать нуждалась в ней чрезвычайно.

Стопа[12]12
  1 стопа = 20 дестей = 480 листов бумаги.


[Закрыть] за стопой улетали на всякие административные нужды только в путь. Что сжигало деньги. Не бог весть какие, но заметные.

Андрей знал, как делать бумагу «из говна и палок» по самым разным технологиям. Однако не спешил с ней связываться, ограничиваясь закупкой импортного товара. В сочетании с активным использованием вощёных табличек для черновиков. Просто потому, что людей ещё и для этого у него не было. А вот у Марфы сердце кровью обливалось ввиду этой расточительности. Ведь бумаги по местным меркам вотчина действительно расходовала очень много.

Вот сейчас, например, дама занималась сведением общей статистики за год. Финансовой и хозяйственной. Сколько, чего, куда и как. Дабы в дальнейшем заносить обобщённую выжимку в учётную книгу.

Андрей на этом особенно настаивал.

Марфа недоумевала, раздражалась, но всё одно выполняла его поручение. Остальным же эти игры хозяев были до одного места. Их они касались минимально и косвенно.

– Хозяйка, – произнесла служанка, войдя после стука к ней в кабинет. – Новость славная. Хозяин идёт.

– Идёт? Отколь сие известно?

– Сигнал подали. По реке идёт.

– Сподобился, – нахмурилась Марфа и, с нескрываемой радостью отложив перо, встала, едва не опрокинув чернила. Ализариновые, кстати, а не железо-галловые[13]13
  Железо-галловые чернила были известны с XII века. Были в целом хороши, но обладали одним неприятным недостатком – надпись, сделанная ими, проявлялась лишь 10–12 часов спустя.


[Закрыть].

Делались они почти так же просто. Измельчённый порошок галл[14]14
  Галлы – это твёрдые круглые наросты на листьях дуба.


[Закрыть] смешивался с таким же порошком из корня морены и настаивался в тепле на воде. Дальше в него добавляли индиго, железный купорос и железную соль уксусной кислоты, сиречь уксуса.

Андрей не мог толком поэкспериментировать, поэтому просто записал технологию по просьбе жены, как помнил, и уехал. Марфа же заказала купцу Агафону индиго и морену и воспроизвела технологию буква в букву.

Кстати, кроме пера и чернил, дама пользовалась и карандашами, которые Андрей наделал для своих нужд. И крашеной чёрной доской, черкая по ней кусочками мела. Так что в ход шло всё из доступного. А записи чернилами производились лишь окончательные. Но, даже несмотря на это, их делалось слишком много… по местным меркам, разумеется.

Стол зашатался.

Марфа придержала рукой чернильницу. Остановила металлическое перо, которое было покатилось на пол. И, удостоверившись, что всё хорошо, направилась к выходу.

Ей требовалось как можно скорее привести себя в порядок и встречать мужа. Мужа, которого дома уже более полугода не было. Благо, что особенно возиться с приготовлениями не было смысла. Косметики не имелось. А в остальном она и так выглядела очень прилично.

Она вышла к внешней стене и поднялась на неё. В этом месте кладка уже достигла пяти метров. Не считая перепада высот со рвом. Однако работа по ней ещё не завершилась. И на её верх пока вела временная деревянная лестница.

На такой высоте дуло. Неприятно так дуло. Только взобравшись наверх, Марфа в полной мере осознала, какую пользу приносит эта стена людям. Даже как простая защита от пронизывающего насквозь зимнего ветра.

Рядом встал Пётр.

– Рада?

– Нет.

– Отчего же?

– Я не хочу это обсуждать.

Он молча кивнул и чуть отстранился. Женщина была явно не в духе.

Немного понаблюдав, она ушла со стены.

Когда же Андрей подошёл к ещё не возведённым воротам, Марфа вышла его встречать с обоими детишками. Полуторалетний Василий стоял сам подле матери, держась за неё, а новорождённая Пелагея, укутанная по местной зимней моде, покоилась у неё на руках.

Андрей подъехал к супруге.

Остановился.

Поздоровался с ней. Она ответила ему встречной здравницей. Хотя взгляд оставался у неё раздражённый. Однако вида она не подавала, стараясь на виду мужа всячески привечать публично.

Чуть позже, оказавшись наедине, он спросил её:

– Что происходит?

– А действительно, что происходит? – уперев руки в боки, произнесла она.

– Ты чего?

– Ничего! Хорошо устроился! Я сижу тут одна, кукую. А ты там по городам разъезжаешь. Девиц сношаешь направо и налево? Меня же тут держишь, чтобы не мешала.

– Ополоумела?! – разозлился Андрей.

– Не поверю, что молодой мужчина в полном рассвете сил блюдёт монашеское воздержание. Сколько там по Москве, Туле и иным городам уже бастардов у тебя бегает? Больше десятка?

– Ты чего добиваешься?

– Это ты чего добиваешься? Хочешь, чтобы я завела себе парочку слуг для удовольствий? Нет? Так какого чёрта ты там сидишь, а я тут? Жена должна быть при муже. Иначе что это за семья такая?

Андрей промолчал, нахмурившись, словно мрачная туча.

Перспектива измены молодой и горячей жены его совсем не радовала. А дефицит сексуального внимания мог вылиться в катастрофу.

Несколько секунд помедлив, он сделал то, что в данной ситуации должно было спустить пар разозлившейся женщины. Он подошёл. Обнял её порывисто. Поцеловал. И увлёк на постель, не прекращая ласки и поцелуи. Рот ей требовалось чем-то занять любой ценой, чтобы не болтала и не нарывалась на грубость.

Марфа особенно даже и не сопротивлялась. И уже минуту спустя было неясно, кто кого, так как страсть и нереализованное сексуальное желание её выплеснулись настоящим океаном. Бурным и всепоглощающим.

Лишь через час они остыли.

– Ещё хочешь ругаться? – тихо спросил Андрей, обнимая голую супругу, прижавшуюся к нему.

– Хочу. Но не сейчас.

– Так плохо?

– А ты как думал? Я от нехватки секса на стены тут уже лезу. С ума схожу. А ты… дурак… Почему ты сразу не приехал?

– Не мог. Дела. А потом лежал раненый. Чуть не убили.

– Снова поединок?

– В церкви убийца напал. Покушение. Стилетом в меня тыкал. Перед тем покушались на переправе. Тоже чуть не умер.

– Боже… – тихо выдавила она и прижалась к нему посильнее.

– А ты ругаться бросилась. Ещё и шантажировать вздумала.

– Я же не знала.

– А было бы недурно сначала узнать. А то в следующий раз по заветам времени я тебя кнутом или вожжами отхожу за хамство мужу.

– Сделаешь так – сяду в горницу и палец о палец не ударю.

– Куда ты денешься? От скуки сама взвоешь.

– Маньяк. Совсем головы лишился, – на удивление беззлобно фыркнула Марфа.

– Но в главном ты права. Ты мне нужна там, в Туле.

– Что? Разорился на шлюхах?

– Дура ты. Какие шлюхи? Там борьба за власть идёт такая, что мне не то что сношаться с кем попало боязно, даже и спать одному – и то опасливо.

– Хочешь, чтобы нас прикончили дуэтом? Хотя… если убьют тебя, мне тоже не жить. Хапнул ты изрядно. Сожрут.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Всех под ноль вырежут. И тебя, и детей, и, вероятно, родственников наших. Чтобы повадно не было прыгать выше своей головы. И Царь не защитит. Ему в том резона нет.

– И что ты предлагаешь?

– Чтобы ты поехала со мной в Тулу. А здесь бы остался за главного Пётр. С собой нужно будет взять несколько человек. Самых преданных.

– Ага, – кивнула Марфа-Алиса. – Мы будем сидеть там, а сюда присылать письма с новыми заданиями. Требуя всё больше и больше. Люди и так трудятся не покладая рук.

– И за это они сыты да обогреты.

– Серьёзно?

– По сравнению с тем дурдомом, что творится в остальной Руси, это почти рай. Я немного поездил. Даже в Москве голодранцев и попрошаек голодающих – толпы. Реально голодающих. Их по взгляду легко опознать. Сытый так смотреть на еду не будет. Поверь – то, что мы даём им здесь, никто не переплюнет. И за это нужно стараться.

– Добрый ты… прямо благодетель. Куда только налёт цивилизации делся?

– Дождём смыло, вместе с грязью.

– Шутки шутками, но ситуация с вотчиной тяжёлая. По весне крепостные ворота нужно будет возводить. Без твоего участия не обойтись. Да и с мануфактурами тоже.

– Милая…

– Что?

– Ты хоть представляешь, что на мне висит ТАМ?

– В Туле? Да плевать. Ибо Тула – царёво владение, а здесь – твоё.

– Царь как дал, так и заберёт. Ты разве не слышала, что он конфисковал земли Белёвского княжества? А самого князя под арест посадил с сыном?

– За что?

– Мне неведомо сие. Но важен сам факт – Царь в праве забрать не то что вотчину, но и целое княжество. И не только в праве, но и активно этим правом пользуется. Так что не оправдать доверие Царя – худшая из стратегий.

– И что он хочет?

– Чтобы я очень крепко усилил Тульский полк. В идеале до такой степени, чтобы он стал ядром южной обороны.

– Чего?! – удивилась Марфа-Алиса. – Чтобы полк в одиночку стоял против крымских татар?

– Скорее всего, при поддержке порубежных полков и заокских, что по шляху Муравскому стоят. Но да. Прикрыть надёжно юг и дать покой землям Руси.

– И как идут дела? Ты уже заказал у местного кузнеца пару дюжин пулемётов?

– Шутить изволишь?

– Милый, но это бред! Как может маленький полк быть в состоянии держать оборону против армии целой страны?

– Я много и красиво рассказывал Царю о том, как можно сделать лучше. И какие у него огрехи. Вот он и наказал меня за эту болтовню. Инициатива наказуема.

– Безумие… – покачала она головой. – Может, сразу отправимся в бега? Верные люди у тебя есть. Серебро тоже. Я уверена – прорвёмся как-нибудь.

– Смешно. Хорошая шутка. И куда ты собираешься прорываться?

– К испанцам. А оттуда в Новый свет. Там пока тихо и спокойно. Можно укрепляться и обустраиваться. Где-нибудь в Перу или Колумбии. Климат отличный. Напряжённой политической борьбы нет. А белые люди в остром дефиците.

– А ты, я гляжу, удивительно наивная девочка…

– Чего это?

– Как мы к испанцам проберёмся? Через Литву? Потомки Всеслава Брячиславовича, как мне сказывали, там возбудились. И меня легко скрутят. А кому выдадут – Бог весть. Но что Иоанну свет Васильевичу под руку попадаться не хочется, что Сулейману. А могут и сами на костре сжечь. Нас обоих. И детей с нами, чтобы дьявольское отродье по земле не бегало. Через Ливонию? Да то же самое. Или ты, добрая душа, предлагаешь прорываться через османов?

– Я вполне разговариваю на их языке. Переоденусь мальчиком. Буду при тебе толмачом. Повезём им меха да краски.

– Ой, милая, капусточка, конечно, дело хорошее, но в доме нужно иметь и мясную закуску.

– Смеёшься? А ты думаешь, что выполнить приказ Царя проще? Проще?! Дурак! Себя погубишь и нас с собой заберёшь!

– Отставить панику! – жёстко произнёс Андрей и дал ей пощёчину. – Кто тебе сказал, что сделать это всё нужно завтра? Крымский хан, по слухам, сейчас несколько занят. И весь следующий год будет занят. А то и ещё один. И не факт, что вообще разборки с султаном переживёт. У нас время есть.

– Время есть… – потирая щеку, недовольно произнесла Марфа-Алиса. – Сам же говоришь – два покушения. Какое время? Три понедельника?

– Именно поэтому я и хочу тебя с собой забрать. Один я там не выживу.

– А здесь как? Всё ведь в запустение придёт. Ты даже не представляешь, какие они все болваны. На что уж я не шибко разбираюсь во всех этих делах, но на моём фоне их голова – чистый лист.

– А чего ты хотела? Другого народа у нас нет. Да и вообще – пусть будет чистый лист, чем тараканы размером с маленького кенгурёнка.

– Шутник… – покачала она головой.

– Ладно. Одевайся. Приводи себя в порядок. Пойдём с Петром говорить. Времени не так много. Там, – мотнул он головой, – всё очень нестабильно и опасно. Врагов хватает, и они не сидят без дела.