Текст книги "Помещик. Том 8. Мир-о-творец"

– А Священная Римская империя?

– Германской нации. Полностью это государство называется Священная Римская империя германской нации. Так что вряд ли она в состоянии претендовать на наследие древнего Рима.

– Ты понимаешь, какая будет реакция на твои слова, если они покинут пределы данного зала? – осторожно спросил глава делегации.

– Отлично понимаю, – улыбнулся Андрей… жутко улыбнулся, многообещающим оскалом маньяка, не сулящим ничего хорошего его врагам. Настолько жутким, что все члены делегации вздрогнули. Кое-кто даже отошел назад на шаг.

– Мы не можем принять твоего предложения немедленно. Это все очень серьезно, поэтому нам нужно вернуться в Венецию и все обсудить.

– Разумеется. Будущей весной, судя по всему, мне нужно будет выступать в поход. До февраля я жду от вас ответа. И да, я честный человек, насколько это возможно, конечно. Так что не стану вас обманывать. Мне нужна торговая республика в вассалы. А вы это будете или Генуя – не принципиально. Так что, если я пойму, что Венеция медлит или топчется в нерешительности, я сделаю такое же предложение вашим старинным противникам.

Все делегаты от этих слов как-то подобрались и напряглись.

– От Венеции нужен только ответ или какие-то действия?

– Весной мне потребуется флот для перехода в устье Днепра. А также небольшие союзные контингенты в знак доброй воли. В первую очередь легкие гребные корабли, способные преодолеть пороги и помочь в снабжении моего легиона на марше. Кроме того, сюда, в этот город, нужно завезти запасы продовольствия и фураж для пополнения хранилищ и обычного торга. Продовольствие и фураж, разумеется, не бесплатно. Денег у меня хватает, чтобы оплатить. Но упаси вас Бог пытаться задирать цены или поставлять мне дрянь…

Делегация ушла.

Потрясенная и раздавленная словами, которые они тут услышали.

Андрей же выдохнул и с трудом взял себя в руки, так как от нервного перенапряжения его накрыл откат. Тело даже слегка трясло.

Тяжело было играть ва-банк.

Ой как тяжело.

Но если карты так легли, то почему бы не начать блефовать? Вдруг выйдет? Получение Венеции сулило огромные выгоды. Особенно в сочетании с Мальтийским орденом. Сообща они могли жестко контролировать все восточное Средиземноморье и обеспечивать высочайшую мобильность его легиона вдоль побережья. Легиона. Одного. Все еще одного. Пока еще одного.

Хотя письмо из Тулы обнадеживало.

Тренировки добровольцев не останавливались с самой весны. И они продолжали стягиваться к Туле. Обедневшие помещики. Разного рода лихой люд из числа охраны купцов и прочий полуфабрикат. Жан писал, что через Колу и Холмогоры постарается переправить навербованных им в Европе добровольцев. Из числа католиков. Он имел строгие указания на этот счет. Так что в некой перспективе, завершив северный поход, Андрей получал шанс развернуть еще один легион или даже два. Само собой, с опорой на ветеранов действующего…

В голове немного шумело от нервного перенапряжения.

Юный Палеолог не привык к такого рода переговорам – все-таки пришлось разговаривать с акулами. И не привык демонстрировать людям властного и абсолютно уверенного в себе правителя. Каковым, разумеется, он не был. Но мямлить и пытаться как-то иначе договариваться он себе позволить не мог. Здесь был уместен только пряник и кнут. Большой такой пряник и чудовищный кнут. А главное – правильное позиционирование. Не они дадут ему возможность, а он им…

Глава 6

1560 год, 16 января, Константинополь

Софийский собор в древнем граде Константина полнился людьми. Да, по сути, он ими был попросту забит. Как бочка кильками. И, что примечательно, добровольно.

По приказу Андрея у Софии уже снесли минареты и в целом более-менее успели восстановить облик древнего храма. Плюс-минус, конечно. Потому что работ предстояло еще очень прилично. И денег, как и сил, эти работы стоили великих. Посему такие проекты Император откладывал на потом.

Не до них.

К слову сказать, повального освящения мечетей после занятия Константинополя не было произведено. Только самые важные старинные церкви, некогда переделанные в мечети, получили возрождение в старой роли. Основной же кластер культовых сооружений оказался закрыт и находился на импровизированной консервации.

Со всем этим добром Андрей собирался разбираться позже. Тем более что сейчас в городе попросту не имелось необходимого количества прихожан.

Общая его идея проста.

Он хотел «освободить» все старые церкви. Из мусульманских же культовых сооружений сохранить усыпальницы и отдельные образцы культурного наследия, то есть самые красивые и чем-либо особо выдающиеся. Все, что сверх того, оставить под вопросом. Больше ориентируясь на нужды горожан, чем на некую генеральную идеологию.

Но это потом.

А пока более-менее действовала лишь Святая София, на восстановление которой были брошены все наличные ресурсы…

Люди шумели, бурно обмениваясь новостями.

И тут снаружи донесся слитный гул военного приветствия.

Все затихли.

На площади перед собором находился при полном параде легион, выстроенный словно по линейке. Доспехи начищены. Одежда выстирана. Краска на щитах обновлена. Во всяком случае, там, где это требовалось.

Легион был выстроен так, чтобы образовывался коридор, по которому Андрей и шествовал.

Пешком.

Он также был облачен в свои золоченые латные доспехи. Лишь шлем держал в руке – на локте. В остальном – полное боевое облачение.

За ним – его палатины.

Латники с большими круглыми щитами, украшенными хризмой. Они шли колонной по двое, четко печатая шаг, чем создавали определенную музыку шествия. Мелодию.

– Здорово, орлы! – громко произносил Андрей, делая небольшую остановку.

– Здравия желаю, Государь-Император! – хором отвечали легионеры.

И это приветствие, словно волна, распространялась вдоль этого живого коридора. После чего он делал еще шагов пятьдесят. И вновь здоровался…

Так Андрей и добрался до собора.

Двери перед ним услужливо распахнули. И он вошел внутрь.

А следом – его палатины.

Внутри лязг металла и звук слитных чеканных шагов производил еще больше эффекта. В первую очередь благодаря прекрасной акустике собора. Ну хорошо. Не прекрасной, но куда более подходящей, чем площадь. Тем более что все гости заткнулись и молча наблюдали за происходящим…

Все эти несколько месяцев Андрей не сидел без дела.

Он не только готовился к коронации и решал повседневные хозяйственные дела разгромленного, опустевшего города, но и занимался активно дипломатией. Так что здесь, в соборе, оказались очень многие уважаемые люди с большей части земель бывшей Османской империи. Как с Балканского полуострова, так и из Малой Азии. А еще масса иных представителей.

Богато набилось разных, но без оговорок важных персонажей.

И никто из них не ожидал, что Андрей явится на коронацию в доспехах и с такой крепкой охраной. Ведь палатины выглядели очень внушительно и опасно. Особенно в той связи, что все гости оказались разодеты в пух и прах. Один второго пышнее. И в случае чего защитники Императора могли бы их легко перебить. Всех. Что несколько нервировало. Ведь Император явился на коронацию в доспехах. Как это расценивать? Опасение покушений? Или что? Или он что-то задумал? В общем, странно и нервно…

Да, доспехи Андрея позолочены и были красивы. Но они оставались доспехами…

Самым важным гостем являлся, конечно, Папа Римский.

Император до конца не верил, что тот приедет. Однако он явился. Быстро. ОЧЕНЬ быстро. Видимо, предложение выступить единым фронтом против протестантов показалось ему крайне заманчивым. Да еще и с такими убийственными формулировками.

Пий IV… его избрали только лишь 25 декабря. Сразу после смерти печально известного Джанпьетро Карафа, известного также как Павел IV. Избрали, и вот – уже прискакал. Политическая конъюнктура ситуации выглядела очень скользкой. Однако терять такой шанс Пий не стал. И действовал в должной степени решительно…

Так вот – Андрей вошел.

Приблизился к алтарю.

И началась праздничная литургия, которую служили вместе все пять Патриархов древней Пентархии. На греческом и латинском. По очереди. Что в немалой степени смущало гостей, не привыкших к этому. Ведь такого не происходило уже несколько веков. Схизму никто не отменял. И как это понимать?

Меж тем служба шла своим чередом.

Долгая.

Напряженная.

И максимально торжественная.

Пока наконец Император не взошел на небольшой подиум.

Главный иерарх Рима помазал его лоб миром. И подал корону, которую ему поднесли четыре остальные Патриарха Пентархии.

Андрей взял ее и надел на себя сам.

Впервые в истории европейских монархов. Что вызвало новую волну ропота гостей, удивленных таким шагом.

Меж тем действо продолжалось.

Главный иерарх Константинополя вручил ему цеп о три звена, типичный для фараонов Древнего Египта. Красивый такой. Золоченый.

Главный иерарх Александрии вручил ему золоченый скипетр, типичный для фараонов Древнего Египта.

И Андрей принял его и скрестил руки на груди с этими символами власти. Поклонился в сторону алтаря. Осторожно. Чтобы корона не слетела. И горделиво выпрямился.

Главный иерарх Антиохии опоясал его чеканным поясом с подвешенным к нему мечом в богато украшенных ножнах. Строго говоря, не мечом, а тяжелой боевой рапирой. Но это уже детали. Рукоятка же ее, даже несмотря на ряд декоративных деталей, была более чем функциональна и практична. Одного взгляда хватало, чтобы понять – боевой инструмент, а не фитюлька.

Андрей повернулся к зрителям.

И главный иерарх Иерусалима возложил на его плечи пурпурный плащ, подбитый соболями.

Несколько секунд.

И вынесли трон, выполненный из слоновой кости. Тот самый. С волками. Поставили его за Андреем. И он, шагнув назад, горделиво уселся на него. Сохраняя, впрочем, скрещенные руки.

Тишина.

Очень странная процедура коронации.

ОЧЕНЬ.

Обычно ее проводили совсем иначе.

Все произошедшее выглядело непривычно донельзя. Хотя символизма в произошедшем для присутствующих хватало. Своего. С Древним Египтом, конечно, не связанного в головах местных. По причине того, что они о нем почти ничего и не знали. Но аллюзии там вились очень интересные…

– Да здравствует Император! – рявкнул командир палатинов.

– Да здравствует Император! – хором отозвались все палатины.

– Да здравствует Император! – вновь рявкнул командир палатинов.

– Да здравствует Император! – вновь отозвались палатины. Только теперь им уже подпели многие из присутствующих в соборе.

Немного пошумели, выкрикивая чествования.

Покричали.

И угомонились, когда Андрей встал с трона.

Все-таки его задумка сработала. Отряд палатинов прекрасно выступал в роли этакой «несущей волны» для всей остальной массы присутствующих.

– Империя возрождена! – громогласно и торжественно произнес Андрей. – Но это только начало. Империя – это люди. Они ее главная ценность. Ибо настоящая Империя это Res Publica, как говорили древние, то есть общее дело. Процветание и благополучие людей – вот альфа и омега жизненной цели Империи. Но всех под одну гребенку нет смысла грести. Ибо кто-то живет у моря, а кто-то в горах или даже в пустыне. Посему возрожденная Империя будет строиться на принципах разумной автономии ее регионов при безусловном главенстве общих законов. Законов, которые будут утверждать лучшие люди регионов в Имперском Сенате.

Сказал он и сделал небольшую театральную паузу.

– Кроме того, в моей Империи живут люди разной веры. Делать ставку только лишь на одну веру и начинать резать или как-то иначе притеснять остальных я не собираюсь. Ибо единственное, к чему это приведет, будет всеобщая ненависть и опустошение охваченных хаосом и насилием земель. Бог един. Думаю, что для всех вас это очевидно. Но человек несовершенен. Это тоже факт. А из дрянного железа даже величайший мастер неспособен выковать прекрасный меч. Полагаю, что это тоже никто оспаривать не станет? – спросил Андрей и обвел внимательным взглядом зал.

– Я исповедую православное христианство. Но я буду терпим к любой вере, если она также стремится к спасению души. Пусть и другим, чуждым мне путем. И мерить сие я буду просто. Ежели вера ставит во главу угла благие дела, утверждая их необходимость для спасения, – значит, мы сможем договориться. А для того, чтобы решать такие вопросы, в Империи будет создан постоянный Совет из иерархов всех религий Империи…

Андрей еще долго и вдумчиво рассказывал присутствующим принципы, на которых он собирается строить Империю.

Он специально собрал здесь наиболее авторитетных лидеров с Балкан и из Малой Азии. И сейчас им всем, по сути, рисовал красивые перспективы. О том, как они заживут, если войдут в состав Империи.

Добровольно.

Он прямо сообщил, что старой османской системы высокой централизации власти возрождать не станет. Строго говоря, он и не мог это сделать. Технически. Потому что не обладал для этого штатом компетентных чиновников. Из-за чего высокий градус федерализации был необходим. Понятное дело, что в глазах местных жителей это все выглядело как феодализация. И в целом в их головах ситуация укладывалась в довольно комфортную модель той же Священной Римской империи. За исключением нюансов. Важных. Фундаментальных. Хотя и незаметных для них.

Император не мог себе позволить строить государство по схеме «одна держава – один народ – одна вера». Империя даже в идеальном мире неспособна на такие фокусы. Это формула для маленького мононационального государства. Да и то весьма условная, так как даже в приближении девяноста процентов ее выполнить технически не представлялось возможным.

Старая Османская империя, построенная, по сути, как реинкарнация Византии, была населена десятками народов, которые исповедовали не только католицизм, православие, суннизм и иудаизм, но несколько десятков иных ветвей авраамических религий. И повторять ошибку крестоносцев Андрей не собирался – в оголтелых попытках что-то жестко навязать местным жителям. Ибо это влекло за собой безусловные и по сути своей бесконечные внутренние вооруженные гражданские конфликты.

Ему же требовалось совсем иное.

Ему требовалось в самые сжатые сроки слепить из обломков державы хоть как-то работающую конструкцию. Причем не требующую от него постоянного ручного управления. С этой «радостью» он уже настрадался в Туле и своем графстве.

Но там имелся дефицит кадров. А тут вон – море.

Тем более что он во время своего выступления старался четко показать, что он не враг ислама. И не собирается за него преследовать. Что в теории позволяло относительно мягко собрать обратно под крыло Империи многих аристократов Великой Порты.

Понятное дело, что в восторг от его программного выступления не пришел никто. Но это и не требовалось. Главное, что каждый увидел для себя определенное поле возможностей и заинтересовался…

Глава 7

1560 год, 17 января, Константинополь

Андрей сидел на своем троне и молча смотрел на Михримах.

Женщина была бледна. В глазах ее отчетливо читался страх. Но она держалась, стараясь не уронить достоинство перед присутствующими мужчинами. Они ведь были не наедине.

Ее брат Баязид согласился принять предложение нового Императора и сдал эту особу вместе со всеми детьми. И даже личными слугами. Общим сетом. Да так ловко и складно все провернул, что она даже вывернуться и удрать не сумела.

– Долго же ты от меня бегала, – мрачно произнес Андрей, глядя на нее тяжелым давящим взглядом. – А ведь замуж хотела. Или в крайнем случае дочь свою выдать, если сама не глянешься. Что? Желание пропало?

– Я поняла, что мы не пришлись к твоей душе. Чего же навязываться?

– И поэтому ты попыталась убить мою законную жену? А потом, когда ничего не получилось, постаралась нас поссорить?

– Видит Бог, я не хотела. Просто моя любовь… о боже… да меня словно сам шайтан толкал на эти дела, пользуясь моими чувствами к тебе.

– Шайтан, значит. – покачал головой Андрей. – А какими чувствами, кстати?

– Любовь. Я ведь тебя люблю. С той самой ночи в башне правосудия.

– Я должен в это поверить?

– Нет… но я сказала это только потому, что ты спросил.

– Ты понимаешь, что я должен с тобой сделать за твои прегрешения?

Женщина промолчала.

– Я должен убить на твоих глазах всех твоих детей. А потом казнить и тебя саму. Максимально болезненным и позорным способом.

– Ты не сделаешь это… – тихо, каким-то осипшим голосом произнесла женщина.

– Есть много способов казнить человека. Бо́льшая их часть, конечно, на потеху толпе. Люди любят кровавые представления. Но есть одна казнь, которая особенно хороша. Что ты знаешь о повешении или удушении?

– Это разные казни. Первая – позорная, вторая же часто использовалась для уважаемых людей.

– Кто только это выдумал, – фыркнул Андрей. – По сути, разницы нет. И та и другая – позорные казни. Болезненные и позорные. Не понимаешь? Смотри. Как только человек начинает испытывать любое удушение, весь его организм вступает в яростную борьбу за жизнь. Повышается двигательная активность, психическая активность, учащается пульс, частота и глубина дыхательных движений, выброс мощных гормонов в кровь. Хотя, конечно, ты и слов-то таких не знаешь… М-да. Если кратко, в человеке все становится направлено только на одно – задышать вновь. Знаешь, что случается потом?

– Он начинает дергаться… – тихо, едва ли не прошептала женщина.

– Да. Начинаются судороги. Сначала подергивания отдельных групп мышц. Потом они охватывают все тело, порождая так называемую пляску висельника. В этот момент происходит непроизвольное дефекация, мочеиспускание, а у мужчин еще и семяизвержение. Знаешь почему?

– Нет.

– При удушении возбуждается отдел мозга, отвечающий за дыхание, расположенный в продолговатом мозге. От него происходит возбуждение ближайших к нему иных отделов. В первую очередь – центра полового возбуждения. Согласись, курьез. Ни одна смерть не вызывает такого животного ужаса у умирающего, как смерть от удушения. А фоном, параллельно, идут невероятные по яркости и силе эмоции и ощущения сексуального возбуждения. Настолько сильного и яркого, что иным способом такого не добиться. Как, впрочем, и паники, которую человек при этом испытывает одновременно с оргазмом.

Андрей замолчал, внимательно смотря на женщину.

Та полными ужаса глазами смотрела на него. Видимо, воображение у нее имелось хорошее, и всю описанную картину она представила себе очень ярко.

– И смерть эта не быстрая. При самом быстром раскладе от начала удушения до наступления смерти должно пройти не менее пяти минут. А так – до десяти-пятнадцати. Минута – это примерно полсотни ударов сердца. Для умирающего такое время кажется целой вечностью…

– Зачем ты мне это рассказываешь? – хриплым и очень тихим голосом спросила Михримах.

– Затем, что повесить ведь можно не до конца. Представь любого из своих детей. Он обнажен. Его осторожно, можно даже сказать нежно, вешают. Ждут, когда он насладится процессом, но все еще будет жив, хоть и подойдет к грани. Вынимают из петли. Приводят в чувство. Потом следующего. На твоих глазах. И на глазах толпы ревущих и улюлюкающих зевак. И так изо дня в день. Год. Может быть, два. Пока мне не надоест тебя мучать. Как тебе такая перспектива?

– Ты не настолько жесток, – крайне неуверенным, срывающимся голосом произнесла женщина.

– Ты пыталась убить мою жену. И, как мне сообщили твои люди, еще и детей, если получится. И ты думаешь, что к тебе я должен проявить милосердие? К тебе и твоим детям? Серьезно?

– Моя младшая дочь от тебя…

– Вот не нужно врать! – рявкнул Андрей, резко повысив голос.

– Я не вру. Если надо, я поклянусь на Коране именем Аллаха!

– Ты готова поклясться духовному лицу мусульман именем Аллаха?

– Я готова поклясться в этом чем угодно и кому угодно. С тех пор как мой покойный муж отправился командовать войсками по приказу моего отца, ты был единственным мужчиной, с котором я имела близость. Ты можешь взять моих слуг и служанок, на виду которых я жила. И опросить. Если пожелаешь – пытать. Хоть самым суровым образом. Хочешь – меня пытай. Все равно другого ответа не получишь. Сам же знаешь – под пытками захочешь – не соврешь.

– А слухи, значит, лживы?

– У меня, как и у тебя, есть враги. И они умеют жалить словами не хуже, чем кинжалами.

Андрей замолчал.

Он задумался, глядя на нее.

Михримах же беззвучно опустилась перед ним на колени. Скрестив руки на груди в знак смирения. Но взгляд не опустила и продолжала держать с ним визуальный контакт.

Прямых доказательств того, что она врет, у Андрея не было. Только слухи. Однако доверять ее словам он не мог. Не хотел. И не мог себе позволить.

С минуту поколебавшись, он произнес:

– Хорошо. Раз ты так желаешь.

А потом добавил двум бойцам, что ее привели:

– Увести. К Минасу. Пусть выяснит – от кого младшая дочь этой женщины. И передайте, чтобы обходился без членовредительства. Для начала.

– Слушаюсь, – ответил старший в эскорте.

После чего они вместе с напарником шагнули вперед, подхватив бледную как полотно женщину под руки. И поволокли ее из зала.

Она пыталась еще что-то говорить, но ей тупо зажали рот. Андрей же проводил ее очень жестким и раздраженным взглядом. Сама идея о том, что эта змея родила ребенка от него, вызывала в нем дикое неудовольствие. И верить он не хотел. Просто так. Вот и собирался последовать ее совету. И выбить у нее признание под пытками.

Заодно это давало время, чтобы остыть и подумать о том, как ему поступить с Михримах. На горячую голову в таких делах принимать решения нельзя.

Убить просто.

Но эта тварь, эта змея – удивительная особа. Школа выживания и интриг у нее что надо. Такую просто пускать в расход было жалко. А как использовать – пока непонятно. Точнее, применение Андрей сразу придумал. И не одно. Но вот как с этой коброй управляться, как контролировать и не допускать игры против его интересов – вопрос. Вероятно, очень большой.

Да и братец ее, Баязид, если он Михримах в живых оставит, проживет очень недолго. А он Императору был покамест весьма нужен. Как центр управляемой оппозиции, куда, как мухи на говно, должны были сползаться всякого рода хомячки. Их благодаря прецеденту можно было брать на карандаш. И по мере появления подходящей альтернативы зачищать. Так или иначе. Без Баязида такое провернуть будет сложнее. Чай, не простой проходимец, а законный наследник своего отца. По сути, претендент на престол Великой Порты. А это дело серьезное. И недовольные политикой Андрея без всякого сомнения попытаются разыграть эту карту, собравшись кучно и выдав себя с головой. В общем, есть над чем подумать…

А тем временем продолжался Вселенский Собор.

Настоящий.

Не мнимый.

Потому что на нем присутствовали главные иерархи всей Пентархии. Впервые за последние много веков.

И не только они.

На самом деле Андрей постарался подтянуть всех, кого мог. Исключая, пожалуй, только духовных лидеров протестантов.

Почему?

Причин было две: геополитическая и идеологическая.

Когда все это затевалось, Андрей собирался стать Императором. И ему требовалось как-то заявить о себе не только в военном плане, то есть каким-то образом набрать быстро и много собственно политических очков влияния. И ничего лучше, чем созыв по-настоящему Вселенского Собора, ему в голову не пришло. Главной же проблемой на пути к этому делу являлся Папа Римский. Без него ничего бы не получилось. И его требовалось как-то приманить. Да не пустыми обещаниями, а дельной и конструктивной идеей по самому больному вопросу. А что может быть больнее для католиков, чем протестанты?

Это с одной стороны.

С другой стороны, данный ход в плоскости геополитики позволял вывести за скобки христианского мира всю северную Европу. Ну почти всю. Дав юридическое право на ее реконкисту и крещение для католического мира.

Понятно, что право не всегда подразумевает его реализацию. Однако если протестантов признают сатанистами, то это ставит разом жирный крест на всей торговле этих стран. А значит, и экономике, ибо от торговли они были все сильно зависимы.

В общем, должно было получиться весело и отвлечь основные силы католического и протестантского мира от колонизации Нового Света и освоении Африки с прочими Индиями. Что играло на пользу Андрею и его новорожденной Империи.

Да, торговля с Англией ему была в теории нужна. Но сейчас на Балтике война, почти исключающая торговлю. И в ближайшие годы легче там не станет. А через Колу и Холмогоры англичане могут и католиков отправлять в плавание. Много кораблей туда не загонишь в силу отвратительной логистики.

Как ни крути – одни выгоды.

С идеологической же точки зрения Император считал протестантов фундаментом и ядром худших проявлений европейской цивилизации. В первую очередь через культивацию насквозь лицемерного общества, от рук которого погибло людей за XVI–XXI века больше, чем от рук всей остальной планеты, вместе взятой. Существенно больше.

Именно протестанты фактически вырезали все автохтонное население Северной Америки.

Именно протестанты развязали чудовищную эксплуатацию Африки и самую горькую работорговлю невероятного масштаба.

Именно протестанты держали в северных штатах САСШ человеческие фермы, на которых разводили мулатов на продажу. Для чего скупали задарма дешевых ирландских рабынь и оплодотворяли их здоровенными неграми. А полученных темнокожих детей продавали как негров за большие деньги. Ведь разница в цене между бледнокожими ирландцами, неспособными работать нормально на жаре плантаций, и неграми, отличалась в десятки раз.

Именно протестанты устраивали голод в Индии, сводя в могилу многие миллионы людей.

Именно протестанты почти век держали Китай на опиуме, сгубив бесчисленное количество его жителей.

И наконец, именно протестанты породили нацизм и все, что с ним связано… И произошло, по сути, это задолго до восхождения Гитлера. Ведь те же лагеря смерти были обычным явлением для британских колоний.

Да и западную цивилизацию в ревизии XXI века, основанную на лжи, лицемерии и всеобъемлющем комплексном терроре военном, финансовом и информационном, также породили протестанты.

Андрей прекрасно знал последствия благоприятного развития этой деноминации христианства. Этой опухоли на теле человечества. И, будучи порядочным человеком, он не мог пройти мимо возможности ей свернуть шею. Тем более что лично он во всем этом процессе вряд ли станет играть первую скрипку. Других желающих найдется предостаточно. А потому и напрягаться особенно не потребуется, не отвлекаясь от насущных дел… Иными словами, он знал, на что идет, зачем, чем заплатит, и не испытывал при этом ни малейшего даже призрачного чувства вины…

Вселенский Собор собрался за несколько дней до коронации.

И в том числе и для того, чтобы утрясти порядок его работы. Например, на время его действия было решено признать допустимым проведение совместных служб между теми, кто считал друг друга раскольниками или еретиками.

Этакий акт примирения. Перемирие.

Кроме того, были утверждены регламент и повестка. Довольно сильно отличавшиеся от всех предыдущих как по характеру и структуре, так и по нюансам. Андрей в этом деле лично поучаствовал, предложив иерархам свое «домашнее задание». Привнеся в него массу здравых логических и организационных моментов из будущего. Не отрицая при этом традицию. Но и не засоряя все ей.

Но главное – это приглашение участников из других конфессий, представляющих так называемых людей книги, то есть из числа иудаизма и ислама. Без права решающего голоса, понятно. Но поучаствовать в дискуссиях и высказать свое мнение они могли.

Понятное дело, после тяжелого поражения Великой Порты, что выступала лидером суннитов, единства в их среде не было. И прибывшие несколько духовных лиц особым авторитетом не обладали. А вот монарх Ирана подошел к вопросу очень ответственно, прислав достаточно впечатляющую делегацию шиитов.

Тахмасп просто не мог проигнорировать приглашение Андрея. По целому комплексу причин. В том числе и потому, что тот передал реликвии Ирану. Да, за них вроде как «заплатили» прекрасными скакунами и мулами. Но разве это цена, достойная реликвий? Тем более что для укрепления международного авторитета Тахмаспа в частности и шиитов в целом такие мероприятия пропускать было совершенно невозможно. Особенно когда на них приглашали. И не просто посмотреть, но и высказаться…

И вот после того, как подняли вопрос о порочной сути протестантов, и все ключевые иерархи христиан выступили, на трибуну взошел Ахмад ибн Мухаммад Ардабили, то есть глава делегации, старинный друг и доверенный чиновник Шахиншаха, аятолла юриспруденции – признанный знаток права не только шариатского толка, но и бытующего у христиан-соседей. Взошел и начал свое выступление:

– Друзья! Приехав сюда по просьбе моего друга и господина, Шахиншаха Персии, я уже знал, о чем пойдет речь на Соборе. Секрета из этого не делалось, и наш гостеприимный хозяин – законный коронованный Император – описал тему довольно весьма точно. Хоть и вкратце. Ну да и негоже монарху, кесарю, сколь бы образован он ни был, поднимать такие вопросы более глубоко. Достаточно того, что он их поднял! И скажу больше – ознакомившись с аргументами Андреаса, я нашел их точными, логичными и верными. С некоторым изложением можно еще поспорить, но с сутью нет. И очень вовремя он это сделал, потому как Враг рода людского коварен, подл и всегда зол на детей Адама. Такова его природа. Более того, шайтан еще и изобретателен. Любит подкидывать людям мерзости в сладкой оболочке. Яд в меду и навоз в пахлаве. Когда за внешним содержанием кроется духовный тлен, убивающий души ему на радость. И очевидно, что делается то попущением Всевышнего, дабы испытать крепость веры и разума своих творений, отделить зерна от плевел и агнцев от козлищ. Все мы знаем, а некоторые из здесь собравшихся даже проявляют в том деле излишнее рвение, как определять типичных дьяволопоклонников, – произнес аятолла.

Он всегда критиковал размах «охоты на ведьм» и не мог упустить случая подпустить шпильку на эту тему, пользуясь моментом и дипломатической неприкосновенностью. Папа, прекрасно все поняв, скривился, но несильно. Едва заметно. Ахмад ибн Мухаммад Ардабили же меж тем продолжил:

– Приметы того злодейства просты: человеческие жертвы, богопротивные книги с проповедями оргий, бесовщины и рецептами черного колдовства. Здесь трудностей нет. Надо лишь, чтобы доказательства соответствовали обвинению. А вот как узнать пособника Иблиса, если тот прикрылся Священной Книгой? Хорошо цитирует строки из нее, не страшится солнца, считает себя правым и увлекает гнилым словом других? Рецепт есть – по делам. И сие – истина! Ибо сказано в учении Исы: «по делам их – узнаете их». Иса здесь только лишь выразил очевидное. И, как в этом зале правильно сказали высшие лица Церквей до меня, эти слова, облеченные учеником Исы, апостолом Иаковом, во фразу: «хочешь ли знать неосновательный человек, что вера без дел мертва», в свое время особенно сильно возмутили первого протестанта – Лютера. И в деталях он, безусловно подбитый на то шайтаном, был прав. Ведь протестовал ваш Лютер против того, что люди совершают хорошие дела часто по принуждению. Монарха, Церкви или окружения – неважно. Главное, что неискренне. Словно откупаясь от Бога. Словно в душе своей давая ему мзду за грехи. И оттого заключил Лютер – дела не важны. Важна лишь вера. Так он произнес и попал в ловушку! Ведь, развивая эту мысль далее, мы приходим к тому, что можно делать все, что угодно, и если ты веришь, то Бог на твоей стороне! Доводя мысль до абсурда, скажу: следуя такой логике, даже положив на алтарь и зарезав человека во славу Искусителя, ты сохранишь связь с Богом. Так? Не думаю.