Текст книги "Иван Московский. Том 5. Злой лев"

В полевом сражении гренадеры требовались не всегда, поэтому дополнительно на них возлагалась обязанность личной гвардии командира полка. Ну и ряд церемониальных функций. Все-таки вон какие доспехи…

Таких полков у Иоанна насчитывалась дюжина. Полностью укомплектованных. Да, они находились в процессе перевооружения. Но это уже детали, так как воевать они могли и вполне эффективно.

Кавалерия в целом осталась старой: уланы и гусары.

Уланы полностью переоделись в полулаты, имели длинную клееную пику в шесть метров, которой работали с тока, большой круглый щит, тяжелую рапиру, кончар и пару седельных длинноствольных пистолетов. Гусары носили теперь легкую кирасу с ерихонкой и были вооружены карабином колесцовым на подвесе, двумя седельными длинноствольными пистолетами и тяжелой рапирой. Были мысли вооружить гусар тяжелой саблей, но опыты показали резкое снижение эффективности при работе с хоть как-то защищенным броней противником.

И те, и другие восседали на конях линейных пород. Каждую роту старались обеспечить одной мастью.

– Вон какие красавцы! – воскликнул Холмский, когда они с королем проезжали мимо его любимой роты улан.

– Красавцы, – благодушно кивнул тот.

– Может, сведем их в полки? Как пехоту?

– Может… подумаем на досуге.

– А чего тут думать? Многие в коннице раздражаются, что пехотные командиры в полковниках ходят, а они максимум старшины.

– Пехота выносит на себе основную тяжесть боя.

– Но конница…

– Кавалерия.

– Что?

– Конница – это сброд всадников, что раньше с города выезжал или что у степняков бывает. А кавалерия – это регулярная, дисциплинированная и хорошо обученная конница.

– Тем более! Давай их в полки сведем! Сам же видишь – какие молодцы.

– Ты мне еще конные армии предложи создавать, – фыркнул смешливо Иоанн.

– Что?

– Ну… большую армию, тысяч в десять человек, собранную только из кавалерии.

– А что – дело. Ты представляешь, какую они будут иметь силу?

– Никакую, если встретят на своем пути крепкую пехоту или крепости. Что кавалерия, что конница – это всего один род войск. Сила же в грамотном сочетании. Отдельно ни пехота, ни кавалерия, ни артиллерия войны не выиграет, а зачастую и серьезной битвы.

– Я понимаю, но это выглядело бы…

– Эпично, понимаю. Но толку? К тому же это было бы очень дорого…

– Но как бы от этого дергались враги! Ведь они-то привыкли судить о могуществе войска по коннице в его рядах.

– Может быть… вполне может быть. Но не всех. И те же швисы только бы посмеялись над нами, так как подобная армия была бы перед ними ничтожной.

Даниил Холмский поджал губы недовольно. Он не любил, когда всадников вот так смешивают с грязью. Однако возражать не стал. Он отчетливо понимал, кто такие швисы и что из себя представляют. Так что сомневался в способности даже десяти тысяч всадников размазать по полю их баталии. Особенно если они выберут удачную позицию для боя.

– Ты не дуйся. Я серьезно подумаю о сведении конных рот в полки. Это действительно может иметь определенный смысл. Покамест я этого не делал, чтобы у кавалеристов не начиналось головокружения. А то возомнят себя самыми главными и, словно какие-нибудь рыцари, станут дергаться и приказов ослушиваться, – произнес король достаточно громко, чтобы всадники услышали.

– Но это же немыслимо!

– Вот и обсудим это. Но позже. Сейчас смотрим то, что есть.

Каждая конная рота делилась на три эскадрона, а те, в свою очередь, на три отделения по двадцать всадников. Командовали ими, соответственно, старшина, поручики и урядники. Что давало конной роте сто восемьдесят рядовых всадников и тринадцать командиров. Плюс сорок два человек нестроевого состава.

Так вот улан числилось на смотре, учиненном Иоанном, десять рот. Гусар насчитывалось поменьше – всего шесть рот.

Немного особняком стояли королевские мушкетеры, каковых уже числилось две роты. И конные гренадеры, существовавшие в единственном варианте. И те, и другие являлись, по сути, разновидностью гусар по снаряжению. Отличие заключалось в том, что мушкетеры вместо карабина возили с собой тяжелый полноценный мушкет, тоже, кстати, переведенный на пулю Нейслера и бумажный патрон. И работали как драгуны – спешиваясь. Конные гренадеры вместо карабина использовали ручные мортирки. Те самые, что удачно применялись ранее и в судовой рати, и при штурмах, ибо стреляли картечью с легкой треноги. Воевали они тоже, как и мушкетеры, по образцу драгун.

Еще имелась личная гвардия короля – этакие драбанты в полноценных латах на лошадях тяжелых пород. Развернутые по штатам конной роты. Но их лучше вынести за скобки, так как если в бой вступили они – то все – тушите свет!

Артиллерия также изменилась.

Ее, в общем-то, было немного, полевой. Иоанн полностью ее переделал, приведя к новому стандарту, во многом напоминающему систему XI года. Концептуально. Так, полевая артиллерия теперь состояла из двух типов пушек: 6-фунтовых полковых и 12-фунтовых батарейных.

Каждый пехотный полк должна была поддерживать батарея из шести 6-фунтовых пушек. Батарейные же пушки были сведены в отдельный артиллерийский полк из трех батарей. Кроме этого, существовали две батареи конной артиллерии с 6-фунтовыми укороченными пушками. Но это проходило скорее по разряду эксперимента.

Для осады существовал осадный парк из 20-фунтовых кулеврин. Таковых имелась всего лишь одна батарея. И Иоанн пока не знал, имеет ли смысл делать больше. Требовались опыты. Да и вообще – с осадной артиллерией он толком не определился, явно тяготея к идеям бомбических орудий.

Таким образом, получалось, что полевая армия Иоанна насчитывала 10 800 пехоты, из которых десятая часть – гренадеры, 2880 кавалерии, бо́льшая часть которой была представлена уланами, 540 драгун и 102 орудия. Это не считая командиров и нестроевых. При развертывании по полному штату. Плюс небольшой осадный парк.

Ну и 7290 пехоты нового образца и 288 орудий, стоящих по гарнизонам, не считая наемников. По сути, кстати, в этих гарнизонных ротах и находились постоянно действующие учебные части, через которые проходили добровольцы, попадавшие потом в полевые войска. Ну или в гарнизоны.

На будущий год, к лету, Иоанн рассчитывал развернуть еще два пехотных полка… может быть, две обычные конные батареи, а также четыре особые легкие конные батареи. Ну и возможно, еще что-то, хотя надежды особой не имелось.

Ту же кавалерию он резко нарастить не мог – коней не хватало нужных пород. А пехота – даже та, что имелась, – требовала перевооружения, с которым производство пока не справлялось. Так что в целом погоду эти все новые части вряд ли бы сделали и хоть что-то глобально поменяли, просто потому, что их тупо не получилось бы развернуть много.

Вот и выходило, что он мог рассчитывать только на десять тысяч пехоты и три тысячи кавалерии. На первый взгляд – относительно скромно. В том же XV веке вполне бегали армии и побольше, упираясь в логистический потолок тридцати-сорока тысяч. На их фоне это смотрелось достаточно скромно. Но ровно до момента оценки качества. Потому что эта весьма скромная армия могла при определенной удаче устоять даже против стотысячного войска феодального образца.

Огонька добавляло то, что вся эта полевая армия была в полной мере обеспечена полевыми кухнями и индивидуальными пищевыми комплектами. Фляжкой там, кружкой по германскому образцу из начала XX века. Котелком бобового профиля, тоже германского типа. Само собой – стальными, лужеными, так как алюминия не имелось. Ну и складной ложкой-вилкой, а также прочим очень важным на марше бытовым имуществом.

В этой полевой армии имелись даже стандартные сухие пайки. Ну, точнее, их зачаточный вариант, так как руки у Иоанна до них не дошли. Впрочем, характер боевых действий и не требовал введения их как можно скорее. Все одно кормежка предполагалась с походных кухонь, способных готовить еду на марше.

Колеса и оси армейских телег были полностью унифицированы с артиллерийскими. Причем приведены к минимальному количеству вариантов. Оси, кстати, применялись кованые. Везде. А колеса имели чугунную литую втулку, чтобы получалась пара трения металл по металлу, радикально облегчающая ход, по сравнению с трением дерево по дереву. Особенно если смазать.

И так далее, и тому подобное.

Понятное дело, совсем завершить перевод армии на новый… хм… фасон Иоанну пока не удалось. И кое-где еще всякого рода атавизмы оставались. Та же чешуя или фитильные аркебузы, пусть и доведенные до ума. Но все же. Особенно если подумать, во что это все превратится года через три…

Особняком стояли наемники.

Но здесь их Иоанн не рассматривал, ибо в полевых битвах толку от них не видел, держа их всех по гарнизонам. Больше всего он навербовал валийских лучников, генуэзских арбалетчиков и тяжелой пехоты из нижней Германии. И сейчас добрая половина этих наемников находилась в Константинополе.

Ему еще очень хотелось организовать особую штурмовую пехоту. Но, увы, не успевал. Тут и доспехи им сделать хорошие требовалось, и отбор произвести, и выучку особую дать. Не до того. Даже одну роту времени и сил не хватит развернуть… Может быть, потом. Сейчас же он довольствовался тем, что в каждом полку полевой пехоты имелся взвод гренадеров, больше всего подходящих на эту роль. Но, конечно, очень условно.

– Ну что, доволен? – спросил Даниил Холмский, когда король завершил объезд своей полевой армии.

– Есть еще над чем поработать.

– Тебе не угодишь…

– Да не дуйся, – хлопнул по плечу старого боевого товарища Иоанн. – Знаешь же – я люблю цепляться. Так-то молодцы! Орлы!

– Вот! Слышали? – крикнул Холмский войскам. – Король говорит – орлы!

И войско отозвалось ревом тысяч глоток.

Радостным.

Хотя и звучал он несколько кошмарно и жутко. Словно это была не толпа людей, а нечто единое… живое… хтоническое… Но Иоанн справился со своими нехорошими ассоциациями за считаные секунды и поддержал игру, начатую Холмским. Стал нахваливать ребят, поднимая им настрой.

А потом началось шествие.

Красивое.

Которое собрались посмотреть не только наблюдатели от каких-то внешних сил, но и, наверное, все жители города Москва. Заполнившие все окрестные крыши… все… вот буквально все, откуда хоть как-то это было можно разглядеть.

Глава 8

1483 год, декабрь, 2. Москва

Иоанн восседал на своем троне и смотрел на пеструю делегацию, которая стояла перед ним. Это была экспедиция, отправленная им во главе с адептом Механики в Новый Свет. Формально – на Кубу. Фактически – посмотреть там, что к чему в целом. В регионе. Прощупать почву. Поторговать. И так далее.

И вот она вернулась.

Будучи представленной в весьма расширенном составе, потому что, уходя из Тулума, корабли пошли северным маршрутом и сумели пройти мимо восточного берега Северной Америки. Точнее, не Америки. Ее тут никто так не называл и вряд ли будет. Но сути это не меняло.

Прошлись.

Посмотрели.

Поторговали.

Пообщались.

И прихватили переговорщиков еще и от северных племен. Если быть точным – от манси, этого конгломерата внутри сообщества племен делавэр, что проживали на острове Малая Хата. Точнее, Манна-хата, но члены экспедиции его переиначили на свой лад, чтобы ближе звучало. Иоанн же узнал в этом острове Манхэттен. Хоть и не сразу.

Так что делегаты были и с Кубы, и из Тулума, и с Манхэттена. И все они уже мал-мало говорили по-русски. Ломано и очень топорно, но свои мысли выражать могли. В том числе и достаточно сложные.

Добрались они до Риги еще по открытой воде. До становления льда. Потом подводами в столицу. Благо, что дорога до этого важнейшего города королевства находилась в полном порядке. Разве что пока не мощеная. И, кроме системы станций для почтовой пересылки, там имелась и хорошо отлаженная система постоялых дворов да прочей важной инфраструктуры, что позволило применять рейсы дилижансов, на которых делегаты максимально быстро и добрались.

Это была первая линия.

Не только на Руси, но и вообще в мире.

И стоила она Иоанну большой крови. Образно. Однако оно того стоило – связь с главным морским портом державы требовалось поддерживать актуальную, многоканальную и живую. Даже если за нее приходилось переплачивать.

Обновленная почтовая система только-только разворачивалась. Так-то ямская служба была создана еще в XIV веке при господстве Степи. Но сейчас Иоанн ее перезапускал на новых принципах, пытаясь превратить во вполне адекватную почтовую систему Нового времени.

Делала первые шаги и система оптических телеграфов. Но не работавших морзянкой или как-то подобным образом, а этакий вариант знаменитых башен Шаппа. Да, как такового будущего или особых перспектив у них не было. Но скорость передачи на текущем техническом уровне получалась сильно выше, чем если бы оперировали каким-нибудь двоичным кодом. Просто существенно меньше «приседаний» для передачи одной буквы.

И вот такие цепочки телеграфов потянулись от Москвы в разные стороны. В первую очередь – к Риге. Это важнейшее направление. Через Тверь, Новгород и Псков – по «старому» маршруту, чтобы его было сложнее нарушить вторжением со стороны Литвы. Потом в сторону Смоленска. И только в третью очередь – на юг, одной веткой к устью Волги, второй – к устью Дона, третьей – к устью Днепра. Ну и потом… когда высвободятся ресурсы – куда-нибудь на восток.

Дорого.

Непросто. Очень непросто.

Но без связи, особенно со столь важными удаленными регионами, управлять державой не представлялось возможным в понимании Иоанна. Без связи эти земли становились чужими. И для эффективного управления было бы неплохо передать их в руки некоего вассального правителя. Чтобы он на местах с адекватной скоростью мог принимать какие-то оперативные решения. А вот со связью… менялось все…

Да, дальше возникал вопрос связи с Константинополем. Но это уже деталь. В конце концов, можно было создать службу из очень быстрых курьерских кораблей, способных от Нового Рима «добегать» до ближайшего телеграфа за сутки или быстрее. Голубиную почту применять массово. Или еще что. Было над чем подумать. Но главное – это победить те чудовищные расстояния, которые всегда выступали не только силой, но и слабостью Руси. Хотя бы в вопросах связи.

Но мы отвлеклись – делегация.

Кубинские ребята интересовали Иоанна постольку-поскольку. Есть и хорошо. Если бы они по пути выпали за борт, он бы даже не расстроился. Ибо на Кубе не было ничего. Да – удобная база. Но ее и так получится удержать, судя по донесениям. Там ведь острог уже поставили. Очень неплохо, что с местными дружба удалась. И крайне позитивно. В остальном же… Неинтересно.

Ну как?

Интересно, конечно. И с ними король повел себя подчеркнуто вежливо. Но ничего особенного они предложить Иоанну не смогли. В отличие от других гостей. Например, с севера Нового Света…

– Что это? – спросил король, разглядывая початки кукурузы, горсти фасоли и тыкву. Он прекрасно знал – что это, но он не должен был подавать вида. Иначе бы вся игра пропала.

– Эти удивительные растения, произрастая на севере земель за Атлантическим океаном, дают огромные урожаи. И не истощают земли.

– Главное, чтобы они росли вместе, поскольку каким-то неведомым образом взаимно дополняют друг друга.

Король улыбнулся.

Он прекрасно знал, что до прихода европейцев индейцы Северной Америки практиковали это сочетание культур. И оно действительно позволяло получать им очень приличные урожаи. В том числе с большим прибавочным продуктом. И даже создавать союзы племен, занеся ногу на ступеньку создания первых государств. Несмотря на плохой климат, отсутствие металлических орудий труда и прочие бедствия. А в таких обществах, как союз ирокезов, так и вообще создали протогосударства с весьма высокой степенью концентрацию ресурсов и организацией труда.

Так-то кукуруза должна расти на юге.

Но это в теории.

На практике за огромное время культивации маиса, как местные называли кукурузу, ее сумели подвергнуть вынужденной селекции. Методом направленного отбора. Продвигаясь с каждым разом все дальше и дальше на север. В итоге получили на выходе сорта, которые вполне росли в широтах Новгорода. Правда, на другой стороне Атлантики.

С фасолью и тыквой поступали так же.

Просто сеяли новые участки. Климат там был более суров. Выживали только те растения, что лучше приспособлены для него. Несколько циклов. И дальше на север…

Иногда весь урожай погибал из-за слишком суровых условий. И тогда приходилось откатываться назад. Но спустя какое-то время это движение на север продолжалось. Да, урожаев более северные варианты давали меньше. Но даже этого хватало для очень приличного объема урожая с теми примитивными орудиями труда и убогой агротехникой, каковой владели местные жители.

Все закончилось, когда в эти земли пришли европейцы.

Пуритане.

Точнее, фанатики-протестанты с каким-то безумным количеством «тараканов» в голове. Индейцев за людей они не считали. Вели себя крайне мерзко, вроде раздачи одеял, зараженных оспой. Ну и к наработкам аборигенов относились с крайним пренебрежением. Как следствие – все местные сельскохозяйственные наработки были в целом утрачены. Не сразу, но достаточно быстро по историческим меркам.

Иоанн это знал. Читал как-то в свое время. А вот адепт Механики, распинающийся о том, как славно в тех холодных землях это все растет, – не знал. И старательно убеждал своего короля в удивительной благодатности этих растений. И представители делавэр тоже.

– Хорошо, – утомившись от их потуг, произнес король. – У меня нет повода сомневаться в ваших словах. Это действительно очень хорошие растения, которые смогут помочь многим моим подданным. Что вы хотите за них?

– Это дар, – почтительно поклонившись, произнес глава делавэр.

– В таком случае совесть мне не позволит не подарить вам ничего в ответ. Что бы вы хотели?

– Ваши люди вели мен с нами удивительными топорами. Мы хотели бы получить их.

– Хорошо. Вы получите топоры, – благодушно кивнув, произнес Иоанн. И перешел к третьей делегации. Людям народа майя, пришедшим из города Тулум.

И вот тут началось…

Просто потому, что цивилизация майя была по своей сути торговой. Через Юкатан шли тропы и пути, связывающие как северную Мезоамерику, так и южную. И даже дальше. Потому что огромные торговые пироги майя уплывали весьма и весьма далеко.

Через что в их руках консолидировался торговый оборот всего региона. Да, они имели при этом довольно сильную зависимость от агрессивных соседей с севера. Все-таки ацтеки ребята очень непростые – наследники тольтеков, некогда завоевавших майя. И находившиеся в 1483 году если не на пике своего могущества, то близко к этому.

Понятное дело – майя они не контролировали. Просто потому, что для этого им пришлось бы вторгнуться на Юкатан и десятилетиями воевать. Но влияние оказывали. И немалое. Замыкая на себя многие торговые пути севера.

Так или иначе, но им было что подарить Иоанну. Начиная с золота и своих поделок из нефрита и заканчивая тем же острым перцем да какао-бобами. Совокупно – десятки наименований! И все крайне интересное!

– А что еще необычного у вас есть? Слышал я, что в ваших краях растет дерево, сок которого загустевает и становится как кусок кожи.

– На кожу он не похож, но упруг. Да, такое дерево растет у нас.

– Отлично! Этот сок – отличный товар. А у народа инков, про которых вы говорили, есть ли такой плод? Растет в земле, питателен, если его отварить, но на вид неказист?

– Есть. Я о нем слышал. Но они им не торгуют. К нему нет никакого интереса ни у кого. Это ведь просто съедобный корень. А у нас всех своей еды хватает.

– Я любопытен. И мне хотелось бы на него посмотреть.

– Уверен, что мы добудем его. Это не составит особых сложностей.

– Отлично!

И перешли к другим вопросам. Торговым, безусловно. Потому что от Тулума прислали очень опытного и матерого торговца, который знал, где, что и почем. И умел хорошо подать свой товар.

Ситуация усугубляла еще та ситуация, что адепт Механики все-таки уступил увещеваниям ряда подчиненных, и экспедиция не ушла из Тулума во время эпидемии оспы. Она осталась и оказала помощь, из-за чего потеряла два десятка моряков. Оспа-то совсем не игрушки.

Жители города очень оценили этот поступок. И в итоге отправили в Москву СОВСЕМ другую делегацию… с иными целями, подарками и полномочиями.

– Что вы хотите за свои товары? – спросил Иоанн.

– Топоры. Ваши прекрасные топоры. И если это возможно – защиту, как у ваших воинов.

– Мои воины получают эти доспехи, потому что служат мне. Я не могу их раздавать всем подряд.

– Мы тоже можем служить вам.

– Вы лично? Или город Тулум?

– Город, – произнес представитель делегации города.

После чего поведал, что раньше в регионе всем заправляли жители города Чичен-Ица. Жители его оставили после нападения и разграбления, так как он не смог восстановить свои позиции, из-за чего вся социально-политическая структура округи оказалась полностью разрушена и дестабилизирована.

Город Коба, портом которого выступал Тулум, был одним из городов-спутников Чичен-Ица. Когда же его не стало он стал самостоятельным полисом, который, впрочем, так себя и не нашел, из-за чего положение жителей Тулум стало очень сложным.

Однако битва первичного контакта, торговля и поведение экспедиции при эпидемии показало – у города Тулум появилась возможность обзавестись новым покровителем. Таким, на фоне которого даже Чичен-Ица – ничтожная тень. И они хотели бы этого. Совет города решился на это единогласно.

– Я не смогу принять в подданство тех людей, которые не приняли Христа.

– Кто это?

– Бог, которому все в моей державе молятся.

– Он дает тебе силу?

– Он дает силу всем нам. Ибо в единстве сила.

– Мы примем его!..

На почве этого достаточно решительного и страстного выступления делегации Тулум остальные две тоже высказались в том же ключе. Дескать, они готовы пойти под руку Иоанна и принять его Бога, если он даст им доспехи…

– И как это понимать? – спросил король уже после приема у адепта Механики, что возглавлял экспедицию. Его он принимал в своем кабинете.

– Это оказалось сюрпризом для меня. Мы просто старались вести себя прилично и доброжелательно со всеми, с кем встречались. Иногда это не находило отклика. Совсем. Хотя майя очень нас зауважали после драки.

– Что там у делавэр? Есть сильные враги?

– Да нет, – пожал плечами адепт Механики. – Во всяком случае, я о них не знаю. Но посланник говорил не за союз племен, а за свое племя, которое, по сути, и не племя, а род. Ну… союз родов, проживающий на юге острова Манна-хата. Вероятно, у них есть определенные амбиции, и они хотят возвыситься среди своих.

– Ясно. А ребята с Кубы?

– Конфликты были, небольшие, и они оценили наши доспехи и быстро остыли. Говоря, что они крепкие, что черепашьи панцири. И у них явно серьезные амбиции. Остров большой и заселен неоднородно. Много мелких вождей. Пешком от одного конца острова до другого в длину можно пройти боем. Просто из-за внутренних конфликтов.

– Жители Тулума, как я понял, сразу же развяжут войну с Кобой.

– О да… они там всем хвосты накрутят! Полулаты да еще со стальным оружием сделают их ультимативной силой на полуострове. Ну после нас, разумеет.

– Смешанные браки там не появились?

– Десятка два. Все-таки местные женщины непривычны для нас, хотя иной раз встречаются довольно красивые. Ну и нравы там жуткие. Человеческие жертвоприношения у них вполне в ходу. Это проявляется буквально во всем.

– Наших никого не приносили?

– Никого.

– Ладно. Ступай. Я должен подумать.

Адепт Механики ушел, а Ева осталась. Внимательно слушавшая их разговор, сидя в сторонке и «увлекаясь» вязанием какой-то салфетки. Дескать – она не она и вообще ветошь в сторонке. Был у нее талант становиться незаметной. До такой степени, что адепт Механики ее заметил только уходя. Залившись при этом краской, словно рак, так как перед тем рассказывал королю массу всяких подробностей про местную проституцию и особенности интимной жизни. И что некогда завоевавшие майя тольтеки смешались с аристократией майя. А потому увидев в членах экспедиции новых тольтеков аристократы Тулума приняли решения максимально смешиваться с ними.

– Как тебе история?

– Очень благостная.

– Благостная? Приняв под свою руку этих людей, я развяжу там войны и обширное кровопролитие. Особенно у майя. Хотя там явно без нашего участия не обойдется. Если Тулум начнет стремительно укреплять свои позиции, то от конфликта с ацтеками никуда не уйти. А его он может не потянуть. И нам придется вмешиваться.

– Так вмешайся, – улыбнулась Ева. – Ты видел их товары. Это, считай, что торговля с Индией. Золотое дно. Каждый галеон за год экспедиции, не направленной на получение прибыли, сумел заработать СТОЛЬКО, что с прибыли от каждого можно еще пять галеонов построить. А ты представь, что будет, если ты наладишь дела?

– Сразу вмешаются серьезные игроки.

– Это так. Но ты ведь умеешь с ними договариваться? Как ты говорил? Добрым словом и кулаком?

– С божьей помощью, – кивнул Иоанн. – Хотя ты даже не представляешь, как я устал от войн. Хочется просто покоя. Лет десять. Чтобы голова не забивалась мыслями о том, хватит ли у меня воинов, дабы все сунувшиеся ко мне лица врагов оказались сломаны.

– Так и не сражайся с руками. Бей в сердце.

Иоанн замолчал. Ненадолго.

Своими планами на будущую кампанию он не делился ни с кем, из-за чего слова Евы его удивили.

– Степь мне удалось иначе завоевать.

– Степь что блудный сын. Она сама не ведала, что творила. И ты нашел к ней подход. Предварительно показав, что ты тут самый главный и самый сильный. Но те, кто теперь к тебе идут, – не Степь. И с ними так не выйдет. Ударь им в сердце, и я уверена – искомые десять лет мира у тебя будут. А то и больше…

– Ты сама миролюбие, – усмехнулся Иоанн.

– Я хорошо помню те дни, когда тебя пытались убить, и то, что они тут творили… эти «добрые люди». Когда я сидела рядом с тобой, лежащим в беспамятстве, и молилась. Каждый день по много часов. Чтобы эти мерзавцы не ворвались в покои и не убили нас обоих. Или ты думаешь, что тогда сердце заговора находилось где-то иначе?

– Ты вроде бы была верная католичка.

– Была. До тех дней. Но я не смогла понять и простить стремление Святого Престола убить тебя, меня и нашего ребенка. Просто потому, что мы не хотели принимать католичество. Это… выглядело чудовищно! Ведь вероучительного противоречия между католичеством и православием нет. Эта схима – просто раскол подчинения. И выходит, что Папа вел себя… Впрочем, ладно, – махнула она рукой.

– Ты понимаешь, что там тоже понимают все это?

– И что?

– Мне придется ударить там и туда, где меня ждут и к отражению нападения готовятся.

– Тем славнее будет победа. Тем знаменательнее. Ведь твое дело правое. И никакие приготовления врагов веры Христовой не спасут от воздания за дела черные. Помнишь, что сказал Святослав перед своей победой? Иду на вы. Тем страшнее поражение. Словно всесокрушающий фатум. Словно воля Всевышнего.

– Женщины… – покачал Иоанн головой.

– Что «женщины»?

– Нет более безжалостного и кровожадного существа во всей Вселенной, чем женщина, которая защищает своего ребенка. Ни один мужчина не способен пойти так далеко и решиться на подобные жестокости, как она. Ибо она становится воплощенной стихией.

– Пусть так. Но разве я не права?

– Права. Как это ни печально осознавать. Пока мы не решим этот вопрос, наш враг будет раз за разом устраивать нам всякие пакости, считая, что он вправе это делать…