Текст книги "Цесаревич. Корона для «попаданца»"

– Сто рублей в той обстановке не предел. Они и больше заплатят, если вы дадите им победу.

– Да, вы правы, поторговаться не будет лишним.

– Ваше императорское высочество, вы что-то конкретное хотите или нам нужно самим подумать о том, чем вас можно заинтересовать?

– Мне нравится, что наш диалог перешел в конструктивное русло. Знаете, если не считать небольшого инцидента во времена Елизаветы Петровны, Российская империя с самого своего основания не воевала с северными германскими землями в целом и с Пруссией в частности. Да и с Германией тоже не очень хочется в будущем сталкиваться. В этом есть определенные причины, например, очень тесное взаимное переплетение нашей аристократии.

– Германии… вы думаете, мы сможем объединиться после столетий раздора?

– Я думаю, что если мы с вами договоримся, то у объединения северных Германских земель под единой короной будет еще один сторонник.

– Зачем вам это? Мне казалось, что России это невыгодно.

– Я думаю, что значительно окрепшая Пруссия сможет стать существенно более самостоятельна и независима. Мы ведь с вами не горим желанием играть под британскую, австрийскую или французскую дудку. Ведь так?

– Любопытно. – Бисмарк уже оправился от винтовочного шока и загадочно улыбался. – И все же, что вы хотите? Пруссия может компенсировать вам убытки от несостоявшейся сделки с Данией. Но ведь, я думаю, вам этого будет мало?

– Давайте раскроем все карты. Как я вижу ситуацию? Мне очень не импонирует поступок моей далекой прабабушки Елизаветы Петровны. Она ведь по доброте душевной просто взяла и отдала владения короны. Поэтому после победы Германии над Данией я хотел бы получить титул герцога Шлезвиг-Гольштейнского, который некогда был моей фамилией потерян.

– Но у Пруссии совсем другие интересы относительно этих земель.

– Да, я в курсе того, что Пруссия желает присоединить эти земли в виде одной из своих провинций. Вы же понимаете, что это крайне сложно из-за серьезно запутанной династической и дипломатической ситуации. В частности, это приведет к войне с Австрией и, вероятно, Францией. Вы готовы к этому?

– Нет, – Отто скривился от описанных перспектив.

– Я тоже так думаю. Но все же вы готовы рискнуть. Поэтому я предлагаю вам другой вариант. Шлезвиг-Гольштейн отторгается от Дании и оформляется в виде единого и неделимого герцогства, которое входит в виде широкой автономии в состав Прусского королевства. Чтобы застраховаться от неудовольствия Австрии, Пруссия признает права русского наследника на Шлезвиг-Гольштейнский престол, ссылаясь на Петра III, который до принятия императорской короны имел именно этот титул. Подобный шаг позволит укрепить отношения между Россией и Пруссией, а также прикрыть вас от открытого столкновения с Австрией. По крайней мере в одиночку. Да и Франция вести войну одновременно с Пруссией и Россией не сможет. В конце концов из-за столь незначительного дела устраивать крупномасштабную войну мало кто захочет, по крайней мере спонтанно.

– Зачем вам нужен этот Шлезвиг-Гольштейн?

– Для России, да и для Пруссии он важен судоходным каналом, который там можно построить. Вы ведь понимаете, что иметь не контролируемый Данией проход судов между Балтийским и Северным морями очень выгодно.

– Хорошо. Я поговорю с Вильгельмом. Но почему такое предложение не сделал мне ваш отец?

– А он может? Посмотрите, как его по рукам и ногам связали. Кстати, дорогой Отто, это еще не все.

– Что?! Вам этого мало? – Отто был решительно удивлен.

– Не переживайте вы так. Сверх сказанного я хочу поддержки Пруссии в получении Россией небольшой колонии где-нибудь в Африке.

– Колония? Где?

– Это не столь важно. Где-нибудь на юго-западном берегу Африки. Там пустынные земли.

– А вам они зачем?

– Морская база.

– Хорошо, если Вильгельм согласится на вашу идею с герцогством, малую колонию в Африке он одобрит без каких-либо проблем.

– Отлично.

– Вы уже выбрали место?

– Да, мне понравились земли к северу от британской капской колонии.

– Намибия?! Александр, зачем вам эти пески?

– Я же говорю – создание морской базы флота. Нам нужно налаживать систему опорных пунктов в связи с расширением наших владений в Тихом океане. К тому же все хорошие места уже заняты, а войны с Великобританией мы пока не жаждем совсем. Особенно колониальной. К тому же окружение базы песками очень серьезно обезопасит ее от нападения крупных соединений противника со стороны континента.

– Хорошо. Обещаю вам – если будет принято положительное решение, то оно будет принято по обоим вопросам. Я, конечно, противник колоний, но это дело России, а не Пруссии, а потому вам решать.

– Я рад, что мы услышали друг друга.

На этом первая встреча канцлера с цесаревичем подошла к концу. Следующий важный разговор случился уже рано утром, когда Александр к шести часам посетил отца, что только-только выпроводил прусскую миссию. Впрочем, удивляться неожиданному появлению сына император уже не мог, так как был крайне уставшим из-за этих длительных дипломатических и политических игр.

– Что от тебя хотел этот пройдоха? – была первая фраза отца при встрече с сыном.

– Бисмарк?

– Да, он самый.

– Чтобы я не вмешивался в предстоящую войну. – Александр сказал это с совершенно постным выражением лица, так, будто подобная просьба была обыденной.

– Ты?! – император удивился. – Но как ты можешь вмешаться?

– Продать новейшее оружие датчанам. Само собой – улучив момент и втридорога. Соверши я такой поступок, и прусская армия умоется кровью. Не говоря уже о том, что итог войны может оказаться непредсказуемым.

– Интересный ракурс.

– Папа́, война – это, как говорят в Америке, «only business». В конце концов в войне выигрывает тот, кто получает большую выгоду. А для этого зачастую нет никакой необходимости самому бегать по буеракам и махать саблей. Посмотри на методы англичан. Разве мы не должны учиться у них?

– Я так понимаю, вы договорились? Ты выступаешь на стороне Пруссии? – Император с прищуром посмотрел на сына.

– Да, в данной войне я хочу победы Пруссии, но несколько своеобразной. Между мной и Бисмарком достигнуто соглашение, согласно которому я не буду продавать партию своих винтовок Датскому королевству. Однако о поставках другого оружия никто ничего не говорил. – Александр мило улыбнулся. – Есть мнение, что винтовки и карабины американской фирмы Шарпса, которая принадлежит мне на треть, очень помогут датчанам встретить пруссаков.

– Хочешь устроить им взаимную бойню?

– Да. И максимально затянуть войну, то есть ослабить Пруссию.

– Хм. Интересно. А что он предложил за твое невмешательство?

– Возвращение титула герцога Шлезвиг-Гольштейнского нашему дому. Ну и поддержку России в ее желании получить колонию в южной Африке.

– Ты серьезно рассчитываешь на возвращение титула? – Император добродушно заулыбался.

– Конечно, нет. Но невыполнение моих условий сейчас – в будущем станет определенным рычагом воздействия на Бисмарка. Так сказать, должок. Он ведь не успокоится в вопросах объединения Германии. – Саша заговорщически улыбнулся.

– Да, ты умеешь уговаривать, – сказал Александр Николаевич и задумчиво почесал правую бакенбарду. – А что там такое ты затеял с этими славянофилами и старообрядцами? До меня доходят совершенно противоречивые сведения.

– Наушники – наше все! – Саша рассмеялся. – Мы же с тобой обсуждали этот вопрос. Я сейчас активно работаю над тем, чтобы консолидировать финансовые и промышленные ресурсы региона. Как иначе нам ускорить промышленное развитие? Вот, в декабре у нас первый съезд добровольного общества ревнителей российской промышленности намечается. Устав общества примем, программу развития на пять лет, сформируем постоянную комиссию президиума и установим единую систему исчисления как первый шаг к стандартизации.

– А чем тебе имеющаяся система исчислений не подходит? Ее ведь неспроста придумали.

– Тем, что она носит непозиционный характер, то есть расчеты в коммерции, промышленности и науке сильно затруднены. – Александр долго и задумчиво смотрел на своего сына.

– Ладно. Как съезд завершится – я хочу незамедлительно услышать подробный доклад обо всех обстоятельствах. А теперь ступай, ко мне сейчас датчане должны прийти – просить гарантий.

– Отец, я же приехал к тебе по делу. Возникла проблема, которую без тебя не решить.

– Это надолго нас задержит?

– Нет, всего несколько минут.

– Хорошо, излагай.

– Я хочу скупить акции русско-американской компании. Вот, – он достал из папки, с которой пришел, проект документа. – Я все посчитал, все члены императорской фамилии получат тройную компенсацию за каждую акцию. Ты же в курсе, что эта компания не приносит дохода, как и ее акции. Так что для них это будет приятной мелочью. Впрочем, я опасаюсь, что кто-то решит чинить препятствия.

– Зачем они тебе?

– Я хочу сосредоточить в одних руках контрольный пакет акций и начать подготовительную работу к преобразованию наших тихоокеанских владений в полноценную губернию. Без всей полноты власти это сделать очень сложно.

– Ну у тебя и аппетиты, сынок. Ладно, не буду расспрашивать, что на самом деле ты там задумал. – Александр Николаевич внимательно прошелся по аккуратно исписанному листку бумаги, вчитываясь в строки, и спустя минуту-полторы его подписал. – Вот. Все готово. Еще вопросы есть?

– Никак нет. – Александр довольно улыбнулся.

– Тогда ступай. – Великий князь развернулся на каблуках и, чеканя шаг, вышел. Настроение у него было настолько приподнятое, что не хватало только песню запеть.

Вернувшись в Москву рано утром 7-го числа, цесаревич сразу принялся за текущие дела. И за те неполные два месяца, что оставались до первого торгово-промышленного съезда, успел сделать очень многое. Большая часть этих дел носила рутинный характер, и заострять на них внимание нет никакого смысла, однако в общих чертах их все-таки следует упомянуть.

Первым и самым важным шагом стало создание на базе разведывательного взвода целого управления, которое сразу было разделено на две части: разведывательную и контрразведывательную. Во главе первого отдела встал Виктор фон Валь, во главе второго отдела – Алексей Путятин. Численность этого управления, формально приписанного экспериментальному корпусу, была незначительная, однако задел для набора людей и увеличения личного состава был неплохой. Особенно в свете того, что Александр занялся самым плотным образом наведением порядка на территории вверенного генерал-губернаторства. То есть персонажей, на которых новобранцы смогли бы потренироваться, стало предостаточно.

Но не стоит думать, что великий князь решил наводить порядок в рядах чиновничества только лишь одним террором. Нет. Проблема решалась комплексным набором мер. Во-первых, решительным образом был пересмотрен вопрос об оплате деятельности чиновников. По согласованию с императором Александр смог установить в генерал-губернаторстве свою собственную тарифную сетку. Основой отсчета становился самый младший – четырнадцатый класс. Каждому служащему этого класса устанавливался оклад в размере ста рублей в месяц. Это были очень солидные по тем временам деньги, которые получали инженеры на заводах, врачи и прочие специалисты. Рост оплаты был совершенно дикий, так как до этого коллежский регистратор получал всего 33 рубля 75 копеек. В год. Из-за чего жить на зарплату не мог и старался брать деньги за любой чих. К этому окладу привязывались ставки всех остальных классов – каждый последующий получал на двадцать процентов больше предыдущего. Поэтому рост доходов нарастал плавно, без резких скачков. Подобная расчетная таблица штатных зарплат играла на пользу всем классам, кроме первых двух, которые в ней не учитывались из политических соображений. Казалось бы, подобный шаг должен был привести к серьезному изменению баланса генерал-губернаторства из-за очень серьезного роста зарплат государственных служащих. Однако, как Александр и предполагал, вышло совсем не так. Оказалось, что финансовые потери от хозяйствования в генерал-губернаторстве из-за совершенно дикой коррупции были столь велики, что их решительное сокращение, которое было достигнуто уже к Рождеству, смогло с лихвой покрыть рост расходов на зарплату. Заодно и серьезно проредив численный состав своих подчиненных, отправив в посмертную отставку наиболее вороватых и наглых. Само собой, Александр отменил все остальные штатные выплаты для государственных чиновников, предельно упростив систему для более удобного контроля. Впрочем, в столовых и мундирных выплатах теперь особой нужды и не было.

Второй комплексной мерой стало наведение порядка и максимальное упрощение всех процедур взаимодействия чиновников с просителями. В разумных пределах, конечно, так как помимо частных губернских процедур имелись и имперские, которые трогать пока Александр не мог. Ну вот, собственно, и все. Террор, плюс очень хорошие зарплаты, плюс максимальное упрощение процедур для устранения мутных мест в оформлении дел и стало формулой по борьбе с коррупцией от цесаревича. А учитывая тот факт, что террор носил мафиозный характер, никоим образом не опираясь на действующее законодательство, то эффект от него был очень положительным. Как говорится, от сумы, тюрьмы и «маски-шоу» никто не застрахован.

Первый отдел работал менее интенсивно, в первую очередь потому, что ему приходилось больше времени проводить в дороге. Основным полем его деятельности стали Санкт-Петербург и Царство Польское. Но если в столице империи разведчики вели себя предельно деликатно, то у поляков шло плановое сокращение поголовья «буйных». К Рождеству по количеству несчастных случаев Московское генерал-губернаторство и Привисленские губернии оставили в меньшинстве всю остальную империю. Враги империи, да и просто воры решали прервать свое никчемное существование самыми разнообразными способами. Кто вешался, кто топился, кто сгорал заживо в своем доме, кто стрелялся, и конца-края этому списка не было видно. То есть ребята работали с фантазией. Случались, конечно, и затруднения, и ошибки, которые могли вывести следователей на разведчиков или контрразведчиков, но полиции хватало ума не заметить этих нюансов. В конце концов их было немного, да и встречались они редко.

Следующим, наиболее серьезным шагом стало начало подготовительных мероприятий по развертыванию весной целого производственного комплекса. По задуманному плану, сразу после схода снега планировалось заложить четыре завода: станкостроительный, рельсопрокатный, механический и металлургический. Свои станки, несмотря на все усилия Путилова, изготовить к намеченному сроку будет невозможно, поэтому Александр решил закупать их в Северной Америке через Моргана. В конце концов – главное запустить производство. Само собой, вместе со станками управляющий American Investment bank должен был организовать поставку в Москву и рабочих высокой квалификации, нанятых Джоном по долгосрочным контрактам. Совершенно обычный шаг, который, впрочем, еще несколько лет назад был бы нереален. Однако сейчас в Северной Америке свирепствовал кризис финансово-политической системы (вызванный недавно отгремевшей Гражданской войной, разделом страны и либеральной, рыночной экономикой), который методично приводил к сокращению производств и зарплат. Из-за этого на рынке рабочей силы было большое количество квалифицированных рабочих, в особенности из тяжелой промышленности. Поэтому перед этими безработными людьми, которые еще вчера были весьма востребованы, стоял вопрос очень просто – или переезжать в другую страну, подписав долгосрочный контракт на трудоустройство, либо голодать. А так как практически у всех из них за спиной были жены и дети, то вопрос решался очень быстро и положительно. Фактически, как позже узнает Александр, по объявленному Морганом набору имелся неслабый конкурс, и он мог выбирать из массы желающих лучших.

Как и на московском оружейном заводе «Медведев-Горлов» или сокращенно «МГ» (а именно так стала называться фабрика с 15 октября 1863 года), на этих производствах также планировался строгий режим и очень хороший социальный пакет. Сверх того, на указанных четырех новых объектах вводился единый стандарт оплаты труда, плавающие выходные и восьмичасовой рабочий день. А для полноценной работы предприятий в круглосуточном режиме вводились, по примеру «МГ», три смены. С зарплатами по своим предприятиям Александр решил тоже не жадничать, установив минимальный месячный оклад для совершенно неквалифицированного чернорабочего в размере тридцати рублей в месяц. Мало, зато было куда расти. В конце концов за «принеси-подай» никто столько по всей России не давал. Квалифицированных рабочих Александр тоже не забыл – для тех, кто в полной мере и качественно выполнял свои суточные нормы и имел высший разряд, оклад мог вырасти до ста пятидесяти рублей в месяц. Это были огромные деньги для заводских рабочих в России! На уровне серьезных европейских предприятий. Однако и требования к ним были очень суровые. Например, если рабочий вышел на работу пьяным или даже подвыпившим, на него налагался суровый штраф в размере четверти его зарплаты. Второй раз – половины. Ну а если этот «товарищ» не внял и повторил свою провинность в отношении горячительных напитков трижды, то его увольняли без права восстановления в течение трех лет. Как вы понимаете, эти пролетарские молодцы оказывались заложниками ситуации, так как, с одной стороны, на них наседала махина завода с суровой армейской дисциплиной, а с другой – разъяренная жена со скалкой. И еще неизвестно, что было страшнее.

Заводы, согласно планам Николая Ивановича Путилова, должны были выйти на проектные мощности уже к сентябрю. Правда, полностью развернуться и довести до ума всю инфраструктуру получалось лишь через три года, но это было уже не суть важно. Так вот возникала проблема – к моменту запуска нужны были рабочие, а жить им поблизости было негде. То есть им пришлось снимать жилье в разных концах Москвы и тратить много времени на дорогу до места работы. И это становилось жирным минусом во всей производственной системе, которую планировал наладить Александр. Подобное обстоятельство натолкнуло Александра на мысль о том, что в Москве необходимо начинать развертывать сеть малых железных дорог на конной тяге, то есть конку. Ничего особенного в этом не было, разве что колею пришлось бы делать меньше задуманной для железной дороги. Единственной необычной деталью стало то, что конку Александр задумал проложить, не исходя из радиально-кольцевой, естественной структуры города, а в квартальной манере. Собственно это должно было стать первым шагом к перестройке города, так как радиально-кольцевая схема устройства дорог, как цесаревич помнил, в будущем окажется самой большой миной в транспортной системе Москвы.

Планы, схемы, эскизы, чертежи, сметы, счета, подряды и договоры – Александр весь октябрь и ноябрь только ими и занимался большую часть времени. Так что, несмотря на то, что не было заложено ни единого камня в фундамент этой производственной структуры, Саша настолько был ею заморочен, что даже когда закрывал глаза, ему эти заводы уже мерещились.

На фоне этих ударных работ по наведению порядка в подконтрольном генерал-губернаторстве и подготовке производственной базы был совершен малый макулатурный подвиг по оформлению одной небольшой компании New British Mining, само собой, через подставное лицо – некоего Билли Гейтса. Для современной Александру общественности это имя ничего не говорило, но для цесаревича значило многое. Этакая благословенная формула авантюризма и проходимства. Некое воплощение древнего Бога обмана – Локи, который некогда смущал умы честных жителей Скандинавии. Имя, оставляющее знаменитого Остапа Бендера нервно курить в стороне от зависти. Александр всегда старался называть своих агентов звучно: Джон Сильвер, Максим Исаев, Томас Сойер и так далее. Так ему было легче запоминать и маркировать их в памяти. Но в данном случае требовалось нечто особенное, так как великий князь затевал величайшую в истории авантюру, а потому нуждался, чтобы пусть и иллюзорный, но тотем человека, который смог «кинуть на бабки» весь мир, был с ним заодно.

Ради появления на свет этого персонажа Джону Моргану пришлось изрядно попотеть, фальсифицируя целый перечень документов о его жизни, учебе и трудовой деятельности. Само собой не лично, а через своих доверенных людей, которыми он уже успел обрасти. Легенда была очень проста. Билл родился в бедном квартале Кардиффа и с самого детства был вынужден помогать родителям, подрабатывая, где придется. Повзрослев, Билл пошел работать обычным чернорабочим, ибо ничего не умел. Нужда вконец его допекла, и вот он в возрасте девятнадцати лет совершает несколько разбойных нападений на припозднившихся прохожих. За ним начинают присматривать в Скотленд-Ярде, но до ареста дело не доходит, так как подельники, требующие от него свою долю, перегибают палку и убивают всю его семью. Он бежит в САСШ, нанявшись простым матросом на ближайший корабль. Что он делал в Америке, никому не известно, однако вернулся он оттуда подданным Конфедерации Американских Штатов, в мундире лейтенанта кавалерии и при деньгах – на его счету числилось десять тысяч фунтов стерлингов. А посему Скотленд-Ярд более не имел к нему вопросов, решив закрыть глаза на тяжелую юность этого уважаемого джентльмена. Да и ничего, кроме призрачных подозрений в паре разбойных нападений, предъявить ему было нельзя.

На роль этого Билли выбрали бедствующего сына эмигрантов из России, довольно большая семья которого, из-за разразившегося кризиса, голодала. После предварительных переговоров Петр Андреевич Иванов согласился подписать контракт на фактически пожизненную службу Александру в обмен на финансовую помощь его родителям, братьям и сестренке. Оплата хорошего жилья, обучения и лечения, а также весьма приличная пожизненная пенсия для всех членов его семьи и приданое для сестры. Но с одним условием – для него с момента подписания контракта наступает новая жизнь, в которой места старой не будет. Он всецело отдается работе и никогда не ищет способов вернуть прошлое. И Петр, не задумываясь, пошел на этот шаг, преобразившись в Билла. Он не знал, что его ждет, но был готов на все, ибо видеть, как медленно погибают близкие, было не в силах.

За этими хлопотами незаметно подкрался декабрь с запланированным съездом, масштаб которого оказался сюрпризом не только для Александра, но и для Санкт-Петербурга. Конечно, газеты потихоньку «обсасывали» эту проблему, фантазируя и грезя о чем-то своем, касательно ожидаемого мероприятия. В особенности старались некоторые издания Санкт-Петербурга, которые пытались заклеймить великого князя либералом и ожидали от съезда громкой политической риторики и коллективного обращения к императору. В общем, человеческой глупости во все времена было где развернуться, и Александр не обращал на эти провокации никакого внимания. Разве что, фиксируя в блокноте издания и журналистов, которые позже пойдут в разработку первого отдела разведывательного управления. Как говорится: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Впрочем, великий князь особенно и не занимался подготовительной работой, спихнув ее на Алексея Оболенского, сохранившего за собой пост Московского губернатора. И, как оказалось, очень даже правильно. Все, ожидающие съезд, думали, что приедет всего около сотни человек. Максимум – две. А прибыло, по регистрационной книге посещения от первого декабря – семьсот двадцать шесть делегатов: промышленники, купцы, общественные деятели и журналисты. Причем преимущественно славянофильского или вообще старообрядческого толка. Мало того, подобное мероприятие привлекло в Москву не только россиян – для присутствия на съезде прибыло две дюжины северогерманских и британских газетчиков, что создавало определенные трудности в риторике. Конечно, Александр мог вполне законно их не пустить, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что так поступать не стоит. В конце концов они и так соберут всю необходимую им информацию, а то и вообще – выдумают ее. Так что пусть лучше возьмут ее из «первых рук». Заодно можно будет посмотреть, с кем из них можно будет сотрудничать в дальнейшем.

Для проведения съезда Оболенский, по совету Гагарина, выбрал здание дома Благородного собрания и подготовил Большой зал примерно так, как ранее его готовили для проведения крупных приемов или значительных собраний дворян Московской губернии. Единственным нововведением стали помосты, с помощью которых организовали ярусы, да небольшая сцена с президиумом и кафедрой.

В день открытия, с самого утра Александр располагался в кресле на некотором удалении от выхода к помостам и как будто из тени наблюдал за входящими. В голове крутилась сцена из кинофильма «Мастер и Маргарита» Владимира Бортко. Не хватало только королевы Марго, которую бы «товарищи» с милейшими улыбками целовали в колено. Конечно, эти «красавцы» были нужны Александру, но они в значительной своей массе были ему отвратительны. В особенности бывшие откупщики. Так уж сложилось, что еще с прошлой жизни у него пошла острая неприязнь к алкоголю, да и с людьми, которые им увлекаются, ему было тяжело общаться. Откупщики же в глазах великого князя выступали в роли просто вселенских злодеев, которые наживаются на слабости своих сородичей. Саша бы даже глазом не моргнул, если бы они помогали спиться англичанам или французам, но дело, увы, обстояло очень плохо. Особенно в свете того, что имперское правительство с 1861 года запретило всякие общества трезвости, которые во второй половине 50-х годов набирали популярность среди населения. Как ни крути, а отказываться от четверти, а то и трети годовых доходов правительство не желало, а потому продолжало стимулировать активное потребление алкоголя населением. Впрочем, помимо бывших откупщиков в числе этих фабрикантов, торговцев и промышленников имелись и другие «кадры». Вот, например, все не раз слышали много «лестного» о сиюминутной жадности и глупости руководителей, которые нанимают на работу совершенно неквалифицированных рабочих из Средней Азии за очень маленькие зарплаты, само собой – с целью сэкономить. Вы думаете, это придумали в 90-е годы? Зря. Подобный подход в России традиционен, как и странное сиюминутное желание – сэкономить, которое в дальнейшей перспективе приносит решительно бо́льшие затраты. Только если сейчас в роли «негров» выступают таджики, узбеки и прочие жители бывшей советской Средней Азии, то в том же XIX веке их место занимали обычные русские крестьяне, особенно крепостные, работающие частенько просто за еду. И вот с этими «красавцами» и «умницами» Александр должен был работать. Отчего становилось невероятно тошно, но Саша держался. Да, среди них были и нормальные, вменяемые промышленники, но на фоне общей массы они решительно терялись.

Долго ли, коротко ли, но все участники зарегистрировались, вошли, заняли свои места, и наступило открытие съезда. Великий князь поднялся на небольшую сцену перед столом президиума и с полчаса приветствовал прибывших. Для начала он зачитал высочайшее послание императора, которое он выклянчил у своего августейшего родителя, в котором Александр Николаевич высказывал свои надежды и чаяния о развитии и укреплении отечественной промышленности и желал всем участникам съезда плодотворной работы. Потом поприветствовал от себя лично, и, наконец, вкратце обрисовал, что и в какой последовательности будет происходить на текущем мероприятии. Если не углубляться в детали, то планировалось три акта. Первый – ознакомительный, в ходе которого выступают с докладами по самым разным вопросам торговли и промышленности все желающие делегаты съезда. Второй акт – рабочий, который был необходим для проведения обсуждений и принятия коллективных решений по целому ряду вопросов, дабы потом их оформить в конкретные документы. Ну и заключительный акт – торжественное закрытие, подведение итогов с вручением всем участникам комплекта документов и памятного значка. Последний имел вид чеканного диска из серебра, диаметром в дюйм, и имел простое крепление под гайку. В качестве изображения использовалась упрощенная версия двуглавого орла (как на проекте погон), а по канту шла надпись: «1-й Торгово-Промышленный съезд Российской империи». И, конечно же, значок сопровождал отрезок бордово-бело-черного триколора в виде ленты, которая была собрана в изящную розетку. Само собой, каждый значок имел порядковый номер на обороте и закреплялся за конкретной фамилией, то есть фактически был именным. Между вторым и третьим актом планировался перерыв в несколько дней, чтобы типография успела управиться с работой по формированию финальной раздаточной «макулатуры».

Помимо этого, после официального закрытия съезда цесаревич планировал провести пресс-конференцию, пригласив на нее максимальное количество отечественных журналистов, дабы ответить на все их вопросы, касающиеся прошедшего мероприятия. В принципе ничего особенного с точки зрения современного читателя нет, однако стоит учесть, что не только такого понятия, как пресс-конференция, но и даже каких-то зачатков его в те времена еще не знали. Так что Саша выступал в роли пионера этой, довольно удобной формы общения с журналистами.

Подобное заигрывание с демократией, было, конечно, крайне опасно, но Александр знал, на что идет. Он понимал, что этот съезд не только попытка консолидировать капиталы центральной России в один кулак, но и очень важный политический шаг. Тут нужно уточнить одну деталь. Дело в том, что смысл созыва Земских соборов в самодержавной России был связан не столько с потребностью в каких-либо демократических процессах, сколько в необходимости разъяснить свою волю широким массам. Ведь делегаты подобных съездов, в отличие от современных депутатов, после их завершения разъезжались по домам и уже на местах растолковывали царские указы и чаяния. Собственно, это и была основная, я бы даже сказал, ключевая задача подобных мероприятий. Фоном к ней шел еще один аспект. Дело в том, что институт Земских соборов напоминал собой своеобразный форум, на котором можно было обменяться мнениями с представителями разных компаний и регионов и, как следствие, оценить реальное положение дел по стране в целом.

Но Александру этого «стандартного набора» было мало. В ходе обдумывания вопросов, которые нужно вынести на повестку дня в обязательном порядке, великий князь пришел к мысли о том, что нужно заимствовать ценный опыт дедушки Ленина (к счастью, еще не родившегося). То есть пытаться организовать полноценную парламентскую партию без ее оформления и в отсутствие парламента. Довольно абсурдно звучит, но все же. Александру было просто необходимо сформировать мощную финансово-политическую группировку вокруг себя, чтобы впоследствии оказаться несмятым во время борьбы за власть в России. В то время как предельно военизированное и довольно закрытое братство Красной звезды переходило в разряд своего рода элитной военно-политической организации с соответствующим отбором.