Текст книги "Ключ от города Антоновска"

Сочинение Виктории Моршанской «Почему я никогда не уеду из Антоновска»

Вольтер сказал: „Каждый должен возделывать свой сад". Я считаю, что малая родина, место, в котором ты родился, это и есть твой сад, и нужно делать все, чтобы он процветал.

Прежде всего, наш город очень красив. Три года назад мы с папой летали над ним на самолете. Мы сделали три круга, и мне показалось, будто я вижу драгоценное украшение, сделанное лучшим ювелиром. С севера Антоновск окаймлен бирюзовой полосой соснового леса. С юга – изумрудные поля. А сам город – великолепный бриллиант, обрамленный речкой Антоновкой.

Я не удивляюсь, почему известные деятели искусства так любили Антоновск. Конечно, нам далеко до славы Переделкина, Тарусы или дачного поселка Пушкина.

И все же в наших краях побывали Блок, Куприн, Бунин. Бывали у нас Репин и Левитан. Васнецов неделю гостил в усадьбе промышленника Елистратова. Недаром в запасниках Третьяковки и Русского музея хранятся пейзажи наших окрестностей.

Но город славен не только своей красотой. Триста пятьдесят лет назад в Антоновске появился государев железный завод. Он делал пушки и мушкеты, сабли и бердыши. Позже, когда основные оружейные заказы разместились в Туле, завод пришел в упадок. Но купец Елистратов выкупил завод и изменил профиль производства: стал выпускать сельскохозяйственные орудия, даже механические жатки. Во время войны, пока в город не вошли немцы, на заводе делали оружие. После войны завод производил инструменты из особо прочной стали для геологов. Благодаря нашим сверлам удалось проникнуть в недра Восточной Сибири и даже подо льды Антарктиды. Сейчас нашему АИЗу приходится нелегко, но я уверена, он возродится!

Еще Антоновск славен „антоновской" пастилой. Понятно, что ее делают из антоновских яблок. Это удивительно вкусное лакомство, которое можно есть бесконечно и не пополнеть! Когда-то антоновские промышленники производили пастилу тоннами, и она расходилась по всему миру. Теперь ее не выпускают. Но все равно, тот, у кого есть друзья-антоновцы, всегда сможет попробовать пастилу, сделанную нашими бабушками.

Еще в нашем городе очень хорошая экология. Даже когда АИЗ работал на всю мощность, в городе почти не чувствовалось запаха. Учитель географии на уроке говорил, что строители, возводившие завод, гениально угадали розу ветров и поэтому почти весь дым выносит за город. А речка Антоновка такая чистая, что в ней водятся раки.

Конечно, у Антоновска есть проблемы. Но я все равно не понимаю, как можно уехать из такого замечательного города! Если кому-то так нравится метро, доезжай до Москвы за полтора часа на электричке, спустись по эскалатору, покатайся и вернись».

* * *

Сашка не понимал, как можно играть на уроке? Учитель трудится, объясняет, а ты вместо доски уставился на экранчик мобильника или планшета. К тому же стремно. Глядишь, забыл обо всем, пока учитель не подошел. Выволочка, замечание в дневник, а бывает и конфискация – «отдам родителям». Поэтому Сашка на уроках не играл. Кроме совсем-совсем исключительных случаев.

Сегодня был именно такой случай. Вечером он получил новое задание в «Забайкалье»: собрать старательский набор. Следовало уложиться в двенадцать часов.

Половину набора – шерсть для пимов и пшеницу для сухарей – Сашка собрал вечером. Остальное решил доделать утром. Но, как всегда, не заладилось. Проспал, поговорил с бабушкой о сочинениях, которые пишут друзья. На пять минут зашел в игру – надо было выковать кайло на кузнице. И понял: кончилась энергия, не получить ни дрова, ни уголь. Сунулся к друзьям одолжить уголька. Но, как назло, никто еще в игру не вошел, взять не у кого. Тут Наталья Александровна заторопила, пришлось надеть рюкзак и поспешить в школу.

Шел и высчитывал – до окончания задачи оставалось два часа. Придется посетить чужой участок на переменке.

Увы, невезение продолжалось. Математичка задержала класс на пять минут из-за Лешки. Анька напутала в задаче, Лешка кинулся ее защищать – доказывать, что такой путь решения уравнения возможен. Добился, что потенциальная Анькина двойка превратилась в тройку, однако из класса удалось выйти, только когда перемена была в разгаре.

Время еще оставалось. Но тут пристала Нина из параллельного класса, стала расспрашивать: правда ли, что в Москве на одной станции метро поставили автомат, который выдает проездные за приседания? Сашка предложил поискать в Интернете, но Лешка, слышавший разговор, сказал: есть специальные сайты, которые публикуют выдуманные новости. Может, и это такая же? Сашке пришлось объяснять, что этот аппарат существует, он его видел, правда, сам не приседал.

Взгромоздился на подоконник, только открыл планшет, и тут звонок.

Была история, предмет, который Сашка любил. И сам по себе, и благодаря историку, Игорю Анатольевичу. На его уроках не соскучишься. Каждому ученику, от Вики-всезнайки до Витьки, не очень любившего историю, приходилось отвечать хотя бы на один вопрос за урок. Иногда по программе, а часто про то, что, по мнению историка, ученики просто обязаны были знать в своем возрасте. Недаром над доской висел транспарант со словами Пушкина: «Мы ленивы и нелюбопытны».

На уроке истории и не соскучиться, и не отвлечься. Но Сашка все равно рискнул. Если к положенному часу не собрать старательский набор, то появится надпись: «Друг пошел в тайгу один, его растерзал медведь». Для иллюстрации даже появятся косточки под кедром.

И Сашка наконец решился. Осторожно развязал рюкзак, стоявший между колен, вытянул планшет. Открыл, почти на ощупь ткнул пальцем. Пролистнул заставку, кинулся смотреть соседские участки. Ага, вот здесь можно разжиться угольком…

Едва взял уголь, картинка вместе с планшетом уплыла от глаз. Игорь Анатольевич умел подкрасться тише, чем забайкальский манул.

Сашка покраснел. Стало обидно и тоскливо, будто проглотил кирпич. Уже предчувствовал: нотаций не будет. Случится что-то похуже – отобранный планшет станет темой урока.

Предчувствие сбылось. Игорь Анатольевич не спросил, что это такое, будто сам не видит. Тем более не возмутился. Зато стал внимательно разглядывать планшет, водить пальцем по экрану. Потом обратился к Саше:

– Какая полезная, познавательная игра! Скажи, Александр, что ты узнал про Забайкалье, благодаря этой игре? Например, с какими странами граничит Забайкальский край?

Сашка напрягал слух, хотя понимал – надеяться на подсказку бессмысленно. Если Игорь Анатольевич услышит, то не накажет добрую душу, но забросает самыми сложными вопросами: если подсказываешь, значит, все знаешь.

– С Казахстаном, – брякнул невесть с чего Сашка.

– А кто ответит правильно? Виктория…

– С Монголией и Китаем.

– Правильно. Александр, я вижу, ты собираешь набор золотоискателя. Скажи, пожалуйста, какой благородный металл нашли в Забайкалье в конце семнадцатого века и впервые в истории России начали выплавлять в промышленных масштабах?

– Золото, наверное, – ответил Сашка.

– Нет, серебро. Золото в Забайкалье нашли и открыли первые прииски только через сто лет после этого. А в каком городе Забайкалья был подписан договор России с другой великой империей?

Сашка решил не позориться. Молча разглядывал носки своих ботинок, думая, что надо бы обувь почистить. Умница Вика ответила, что в Нерчинске был подписан Нерчинский трактат между Россией и Китаем.

– Хорошо, оставим древность. Александр, столицей какого государства несколько лет была Чита?

Тут спасовала даже Вика. Историк быстро рассказал про Дальневосточную республику, созданную в конце Гражданской войны, чтобы избежать войны с Японией и воссоединить Дальний Восток.

– А в каком городе был штаб Забайкальского военного округа? Аня, ты хочешь ответить?

Учитель слегка удивился. Аня имела по истории пятерку, но все же интересовалась более древними временами.

– В Чите, – ответила Аня и добавила: – Там служил мой папа.

Игорь Анатольевич перестал мучить Сашку и минут десять рассказывал о Забайкалье. Как был открыт этот край, какие народы встретились первопроходцам, о договорах с Китаем, о золоте, серебре, первой русской каторге. Об удивительном минерале чароите, об островках вечной мерзлоты, об Яблоневом перевале – самой высокой точке Транссиба. Потом вернулся к теме урока.

Наконец грянул долгожданный звонок. Ребята помчались из класса. Вика обернулась в дверях, сочувственно взглянула на Сашку.

Учитель подошел к Сашкиной парте, протянул планшет:

– Держи. Интересная игрушка. Сам играл бы – было бы время. Думал, ты благодаря ей заинтересуешься настоящим Забайкальем. Жаль.

Ничего больше не добавил. Только ткнул пальцем в направлении доски – указал на слова «Мы ленивы и нелюбопытны».

* * *

Сочинение Виктора Тимофеева «Почему я никогда не уеду из Антоновска». Редактура и стилистическая правка Виктории Моршанской

«Мне часто делают замечания, что любое мое сочинение посвящено дедушке Боре, а также прадедушке и вообще всему роду Тимофеевых. Но я все равно напишу о них.

А начну с далекого прапрадеда или даже прапрапрадеда – Ивана Тимофеева. Он был крепостной механик-самоучка, как Кулибин, только жил на сто лет позже. Прадед делал удивительные игрушки, музыкальные шкатулки, часы – не с кукушкой, а с целым механическим балетом. Но лучше всего делал замки и ящички с секретом.

Поместье, где жил Иван Тимофеев, находилось рядом с городом. Иногда, когда на заводе ломался какой-нибудь сложный механизм, владелец завода просил барина прислать прадедушку, чтобы он исправил. А еще он просил барина дать прадедушке вольную, но тот всё не соглашался. Однажды к барину приехало много гостей. У одного из них оказался английский ящик с секретным замком. Владелец хвастал, что открыть ящик, не зная шифра, невозможно. Тогда барин решил с ним поспорить. Выписал вольную, положил в ящик, велел хозяину закрыть и вызвал Ивана Тимофеева. Сказал: „Если ты за час сумеешь открыть шкатулку не поломав, тогда отпущу". Мастер поклонился и через полчаса принес барину английский ящик, целый и открытый. Барин вздохнул, но свое слово сдержал.

Так прадедушка стал свободным человеком. Его сразу же пригласили на завод. Но он ответил: „Не хочу снова быть подневольным". Открыл свою мастерскую на Преображенской улице и повесил над ней огромный медный ключ. Правда, если его вызывали консультантом на завод, он по-прежнему приходил и чинил механизмы, с которыми не могли справиться специалисты.

Когда случилась революция, мастерская принадлежала внуку Ивана Тимофеева – Николаю Сергеевичу. Он должен был бы любить новую власть, так как сам был трудящимся. Но Николай Сергеевич хотел работать в своей мастерской, к тому же он дружил с прежним хозяином завода, купцом Елистратовым. В нашей семье есть легенда, что, уезжая из России, Елистратов попросил Николая Сергеевича сделать секретный замок для тайного хранилища, в которое положил клад. Меня часто спрашивают: так ли это? Я отвечаю друзьям: „Разве я похож на миллионера?"

Шло время, частные лавки закрывали. Однажды закрыли и мастерскую Николая Сергеевича. В городе знали, что он лучший мастер, и приходили к нему домой с поломанными примусами, часами, чаще всего просили починить замок. Времена были непростые, плохие, поэтому однажды Николай Сергеевич исчез, а снова появился незадолго до войны.

Когда в город вошли немцы, они узнали, что Николай Сергеевич перед войной был арестован, и думали, что он после этого должен ненавидеть советскую власть. А еще они узнали, что Николай Сергеевич – лучший городской мастер и захотели, чтобы он подарил коменданту ключи от города. Мой прадед отнес в комендатуру красивую шкатулку с блестящим ключом. Через час она взорвалась: Николай Сергеевич умел делать бесшумные часовые механизмы.

Прадедушка успел скрыться с семьей у партизан. Когда пришли наши, он помог саперам обезвредить несколько мин, которые немцы заложили на заводе.

Мой дедушка, дядя Боря, – поздний ребенок. Войну он почти не запомнил. Только помнил, как после того взрыва они прятались от немцев и он просил маму спеть песенку, а та не пела, потому что мог услышать вражеский патруль. Дядя Боря окончил ремесленное училище, но главным учителем для него, конечно, был отец. Когда домохозяйки просили починить замок или швейную машинку, Николай Сергеевич сначала доверял сыну простые ремонты, а потом уже – любые.

Почти пятьдесят лет дядя Боря работал на заводе. Потом опять настали сложные времена, и с завода уволили три четверти всех рабочих, а может, и больше. Дядю Борю не хотели увольнять, но он обиделся на то, что уволили его друзей, и ушел сам.

Зато теперь дядя Боря владеет ремонтной мастерской, и по закону это не запрещено. В доме на улице Преображенской, там, где была мастерская Николая Сергеевича, работало швейное ателье, но оно закрылось. И тогда дядя Боря стал арендовать помещение и для начала сделал себе вывеску – большой медный ключ.

Я хочу быть мастером, как дядя Боря. Чтобы жители нашего города говорили: „Если это не сможет починить Виктор Николаевич, значит, вещь надо выбрасывать". Хотя, по словам дяди Бори, починить можно все.

Иногда друзья спорят со мной, особенно Лешка Петренко. Он говорит, что в современном мире гораздо проще изготовить новую вещь, чем починить сломанную. Что уже появились принтеры 3D, которые способны отлить любой предмет, от расчески до настоящего пистолета. И все-таки я уверен: всегда будут существовать вещи, которые надо чинить.

Когда я гуляю по улицам Антоновска и смотрю на двери старых домов, то представляю старинные замки́, сделанные моим дедом и прадедом. Даже если на дверях электронный запор и домофон. Такого другого города нет. Поэтому я никогда не уеду из Антоновска!»

* * *

– Ну вот, досиделись до дождя! – проворчал Лешка.

– Зато любопытных на улице мало. Не спросят: «Ребята, куда вы лезете?» – возразила Аня.

– А еще начинать дело в дождь – хорошая примета, – поддержала ее Вика.

Сашка промолчал – был согласен с девчонками, но и Лешку понимал. Его угораздило отправиться в экспедицию в короткой куртке без капюшона да еще в обычных ботинках. Витька хотя бы нахлобучил бейсболку. Сашка обулся в новые прогулочные кроссовки, надел зеленоватую куртку со съемным капюшоном, бежевые джинсы и заранее предвидел стирку по возвращении.

Лучше всех подготовились девочки. Они были в кедах, трениках и пайтах с капюшонами. Сашке почему-то казалось, что Вика вырядится, как на школьный бал. Однако ее походно-спортивный костюм смотрелся даже скромнее, чем у подруги. Будто принцесса в тайных странствиях.

Накануне похода долго рассматривали схему завода, начерченную Викой по Витькиным рассказам. Аня заметила: «Самое лучшее, что можно сделать с такой схемой, – подсунуть врагу и ждать, когда он заблудится». Поэтому надеялись на Витьку как на живое приложение к карте.

Дождь не то чтобы лил, но моросил настойчиво. Хорошо хоть, еще в середине пути Витька объявил: «Лезть через забор не придется, войдем в калитку со стороны железной дороги». Он еще вчера сделал слепок и без особого труда подобрал ключ в дедушкиной мастерской.

Сашка опасался, что ключ придется подтачивать на месте. Витька захватил нужные инструменты. Но калитка открылась легко, будто и не была заперта.

– Может, это и есть ключ от нее, – тихо сказал Витька.

– А ты говорил дяде Боре, что идем на завод? – спросил Сашка.

– Нет, конечно. Еще не хватало, чтобы он узнал про дискотеку балбесов. Он и так ночи не спал, когда с завода металл воровали.

Аня поторопила:

– Проходите скорей.

Она замыкала шествие, оглядывая пустынную дождливую улицу. Вдруг кто-то заинтересуется пятеркой сорванцов, вошедших в вечно закрытую калитку.

Во дворе Сашка остановился. Он и прежде видел издали заводское здание из темно-красного кирпича. Но только сейчас понял, насколько оно огромное. Еще подумал, что часто бывал с папой и мамой в старинных крепостях и замках. А вот старинный завод увидел впервые.

– Чего встал, завода никогда не видел? – удивился Витька.

– Да, – честно признался Сашка. И чтобы друг не стал дразниться, поторопился спросить: – Как думаешь, где эти балбесы устроят свой шабаш?

– В старом корпусе, больше негде. Там и темно, и потолки высокие. И не работают.

– Там готичненько! – усмехнулся Лешка.

Пошли в старый корпус. По дороге Витька рассказал московскому другу, что здание, построенное при Елистратове, закрыли лет двадцать назад, когда у завода начались проблемы. Корпус огромный, большие расходы на отопление и освещение. Сейчас на заводе работает только новый корпус.

– Тогда вообще плохо было, – продолжал Витька. – Приезжали разные мерзавцы металл воровать. Много старого оборудования изуродовали.

– Мне папа об этом рассказывал. Мэрия добилась, чтобы в городе скупки закрыли, тогда воровать и перестали, – с гордостью сказала Вика.

С разговорами дошли до старого корпуса. Сашка опять приготовился лезть. Но оказалось, что калитка в центральных воротах открыта. Она и прежде держалась на проволоке, теперь же проволока была перекушена.

– Гости здесь уже были, – шепнула Аня.

Витя кивнул и достал из рюкзака самодельную схему завода.

Перед тем как войти в цех, надели налобные фонарики.

– Держимся вместе, – шепотом скомандовала Анька, – не грохочем, не шастаем в одиночку, сверяемся с планом. Витька, веди.

Шли медленно. Сашку пугала не столько темнота, сколько тишина. Завод обязан грохотать, хоть уши затыкай. А здесь почти не слышны даже собственные шаги. Здание было мертвым. Чтобы отвлечься от таких грустных мыслей, Сашка несколько раз запрокидывал голову, направлял свет фонарика на стены, пытался разглядеть потолок. Заводчик Елистратов явно не пожалел кирпича.

Сашка поспешил поделиться своим удивлением с Викой.

– Тогда не было электрической вентиляции, – объяснила она, – вот и делали помещение максимально объемным. А еще Елистратов хотел, чтобы завод стал главной городской достопримечательностью.

– И стал?

– Конечно. Папе подарили альбом со старинными губернскими открытками. Там из видов Антоновска только наша вокзальная башня, завод Елистратова и парк Елистратова.

– А что в парке такого? – спросил Сашка. Парк он видел на въезде в город, даже пару раз проходил мимо старой кованой ограды, но внутри еще не бывал.

– Тоже уникальное место. Елистратов устроил там небольшой ботанический сад – хотел, чтобы у него росли все овощи, все злаки, какие существуют в средней полосе России…

– О-о-о, точно, – прервала ее Анька, – были здесь недавно. – И посветила фонариком на стол-верстак. Показала на пустую банку энергетика, брезгливо подцепила пальцем обертку с ценником и чеком. – «Пирожок с печенкой». Изготовлен двадцать четвертого апреля. Значит, были позавчера, не раньше, – сказала тоном опытного сыщика. – Должны еще прийти – готовить свой шабаш. Мы тоже должны подготовиться.

О том, как отвадить балбесов от завода, думали задолго до экспедиции. Идею запустить электронные привидения, издающие вой и загробный хохот, отвергли. Пустить по стенам топографических зомби под мрачный речитатив: «Ты среди нас, детка» – тоже не дело. Балбесы как раз на такие шуточки настроились, не поможет.

– Они хотят устроить индустриал-шабаш, – задумчиво сказал Лешка, – а мы придумаем… придумаем техно-апокалипсис. Ну в смысле имитацию. Пусть подумают, что началась катастрофа: лампочки мигают, двери закрываются. И сирены ревут во всю мощь. Напугаем до смерти, а тут еще и охрана из нового корпуса прибежит.

– Это все надо подготовить… – вздохнул Витька.

Он всегда был осторожен с технической мечтой: звучит красиво, а вот как сделать? Но когда обдумал, то идея техно-апокалипсиса ему понравилась.

– Надо только проверить, работает ли система оповещения гражданской обороны, сирены, электропитание и все прочее. Мы же сами в корпусную сеть ток дать не сможем, – добавил он.

Витька пошел на электротехническую разведку в перчатках-изоляторах. Пробрался в щитовую, вернулся минут через пять, чихая от пыли.

– Порядок. Есть ток. Надо еще ревуны проверить.

Витька отправился в будку оповещения, Вика с ним. Остальные дошли до входа.

– Вторые ворота открыты, – заметил Лешка. – Если они закроются, то заблокируют калитку.

– Ты хочешь балбесов замуровать? – с интересом спросила Аня.

– Не, – мотнул головой Лешка. – Пусть дверь с медленным лязгом закрывается. А механический голос повторяет: «До полной блокировки здания остается пятнадцать секунд. До полной блокировки здания остается десять секунд…»

– Если Витька сможет, тогда пойдет, – кивнула Аня.

Вернулись в середину корпуса. Витька сказал, что панель в будке работает, но сирены надо проверить. Для этого нужно подняться наверх по старинной винтовой лестнице, построенной еще при Елистратове.

– Сам я лестницу не видел, мне дядя Боря рассказывал, – сказал Витька. – Она должна быть рядом с пожарным выходом.

Минуты через три нашли старую лестницу. Витька застонал от возмущения: два пролета вместе с перилами и первая круглая площадка были срезаны.

– Залезть я, может быть, смогу, – проговорила Аня.

Сомнения были понятны, ведь наверху был нужен Витька.

– А не громыхнется?.. – опасливо спросил Лешка и даже отошел на шаг.

– Не, – Витька махнул рукой, – тут каждая секция держится намертво. Умели в старину делать.

– Ребята, а если построить пирамиду? – предложила Вика и направила луч фонарика в сторону от лестницы, вниз, в подвал.

Сашка разглядел залежи каких-то деревяшек. Спустился к ним, пригляделся.

– Не по-нашему написано: «GmbH», наверно, какая-то германская фирма.

– Это после войны немецкие станки привезли, – пояснил Лешка. – Фашисты наш завод разгромили, вот мы и взяли немецкие как компенсацию. Дядя Боря рассказывал, что эту линию зимой монтировали. Очень добротная древесина, чем-то пропитанная, не горит, иначе бы все ящики сожгли – греться. Говорил, что совсем молодые ребята, вроде нас, станки разгружали.

– Значит, и мы сможем, – сказала Аня. – Становимся в цепочку, передаем ящики. Эй, стой! Перчатки все захватили? Лешка, Саня, чем думали? Скажите спасибо, я за вас подумала – взяла две пары. А еще предупреждаю: у меня в аптечке не зеленка, а йод. Кто руку поранит, тому будет бо-о-ольно!

Натянули перчатки, стали в цепочку. Ящики, хоть и пустые, оказались тяжелыми. Саша, стоявший на вершине подвальной лестницы, с трудом втаскивал их по ступенькам. А еще смотрел, чтобы Вика не влезала в цепочку, подхватывал ящик прямо из Лешкиных рук, не позволяя Вике даже прикоснуться.

Чтобы не было очень уж тяжело, Сашка переговаривался с Витькой, стоявшим внизу.

– Неужели с войны так эта груда здесь и простояла?

– Ну да, – пыхтя от натуги, отвечал Витька. – Дядя Боря говорил, что тогда вход в подвал закрыли. Верно, воры, которые металл воровали, срезали дверь в подвал, вот он и открылся.

Анька стояла в конце цепочки, складывала пирамиду, проверяла на прочность. Когда надо было поднимать ящик, ей помогал Сашка.

– Готова лестница! – крикнула Аня. – Витька, хватит ворочать.

– Погоди, – крикнул в ответ Витька, – сейчас еще один отодвину! Смотрите, тут какая-то фанера старая. Похоже, отдирается. Сейчас поднажму…

Раздался треск и приглушенное Витькино ругательство.

– Жив? – обеспокоилась Вика.

– Да. Чуть поцарапался.

– Тогда двойная порция йода. И чего там?

– Подвальный коридор. Здесь не то что балбесов – и рабочих не было сто лет, – ответил Витька.

– Ребята, давайте заглянем? – предложил Сашка.

Аня заметила:

– Мы вроде бы пришли сюда не в подвалах шляться!

Но Вика поддержала Сашку:

– Приключение так приключение. Пошли поглядим.

– Главное приключение – лезть на эту пирамиду Хеопса, – проворчал Лешка, указывая на составленные ящики. – Ладно, зайдем сначала на секретный уровень.

– Никакой он не секретный, – возразил Витька, – просто этим коридором давно никто не ходил. Есть он на схеме. Осторожней спускайтесь: тут гвозди.

Аня опять пообещала порцию йода тому, кто познакомится с гвоздями, однако присоединилась к экспедиции. Но сначала добралась до Витьки и убедилась, что его царапина не требует ее вмешательства.

Двинулись по подвалу. Сашка светил фонариком вперед. Вика освещала пол. Именно она и подняла газету, повернув на нее луч.

– Ну, не то чтобы сто лет здесь никого не было, – медленно сказала она, глядя на первую полосу, – но это «Уездные известия», двадцать седьмой год.

Сашка замер от изумления. Осторожно потянул носом, пытаясь ощутить запах истории. И правда, пахло чем-то залежавшимся, но без затхлости. Зато пыли хватало.

– Неужели подвал закрыли после войны и никто им не интересовался? – удивился он.

– Задача стояла – завод поскорей запустить, – ответила Вика, – станки поставили, закрыли ненужный подвал и забыли.

– И никто не хотел сюда заглянуть? – продолжал задавать вопросы Сашка.

– Тогда об одном думали, – резко сказал Витька, – как норму выполнить и домой после смены притащиться. Какое тут любопытство? Да еще эти ящики никчемные стояли и вход загораживали. Всё, пришли.

Действительно, подземный коридор уперся в стену, тоже обшитую фанерой.

– Вот и вся тайна, – разочарованно пробурчал Лешка. – Зато «опылились»… Чего там такое?

Витька взялся за отогнутый фанерный лист. Потянул – и оторвал с треском и густым облаком пыли.

– Зачем балбесам громить завод, если существуем мы! – заметила Анька. – Что там?

– Там дверь железная, – сказал Витька, кажется впервые удивившийся за этот вечер. – На схеме ее нет. Да, Леш, смейся, но это, действительно, секретный уровень. Можешь хакнуть и войти.

– Это по твоей части, – ответил Лешка.

Витька задумался, тихо проговорил себе под нос:

– Все равно сюда вернемся.

Достал шпатель, начал делать слепок.

Анька поторапливала его: «Хватит пыль глотать: нам еще лезть проверять сирены».

Несмотря на Лешкин скепсис, пирамида не шелохнулась.

А Анька с Витькой залезли на винтовую лестницу. Спустились минут через пять.

– Система в порядке, – сообщил Витька. – Слушайте, ребята… – Замер на секунду, но все же продолжил: – А не проще будет ящик с деталями присобачить сверху и на них уронить, когда подойдут? А то лампочки, сирены… Вдруг не подействует?

– Нельзя… – вздохнула Анька. – Им мозги хорошо бы в порядок привести, а вот совсем вышибать не надо.

Пирамиду возле лестницы оставили. Но перед уходом Витька сбегал в подвал и приладил фанеру на место. Для надежности даже замаскировал ее ящиками.

Уйти решили не через центральный вход, а через пожарный, запасной. Снаружи пробраться в него, скорей всего, не удалось бы, но после того как его открыли изнутри, он стал доступен на будущее.

* * *

В это же время в Москве, в грязной и запущенной квартире

– И что ты выяснил?

– У него в апреле «ВКонтакте» появились новые друзья. Вместе с ним играют в «Забайкалье».

– Фля, да хоть в «Зазеркалье»! Ты узнал, где они живут?

– В каком-то Антоновске.

– Ни фига себе! Где же это? Ладно, когда надо будет, выясним. Что, опять играть?! Погоди, шеф с тобой еще не договорил. Теперь ты должен подтвердить. Как? Боком об косяк! Ты «ВКонтакте» зарегин? Тогда чего тупишь? Кидай сообщение в личку одному из его новых френдов из этого Александровска или Антоновска. Так и так, мол, я старый дружбан Сани Дроздова, скажи мне, как он поживает.

– А если не скажет?

– Ты должен реакцию словить, а не привет передать. Если он спросит: «Какой такой Дроздов?» – значит, не там ищем. А если спросит: «Чего ему сам не пишешь?» – значит, все в порядке, он там. Понял? Не тяни!