Текст книги "Битва за Кремль"

Часть II

Глава 1

Сказать, что Вячеслав Мау не любил Москву, – сказать мягко и недостаточно. Он ее ненавидел. Москва же, как любой живой и разумный организм, умело мстила в ответ – не отпускала.

Мау оказался в Москве по чужому хотению. Три года назад он сумел выполнить ответственный приказ начальства – поставить в непристойную позу одного коммерса, известного на весь Поволжский регион. Половину работы выполнили местные менты: остановили машину, подбросили наркоту. Но превратить этот, по сути детский, эпизод в реальное уголовное дело смог именно он, следователь прокуратуры.

Прессинг, конечно, вышел изрядным: звонили, угрожали, сожгли машину, обещали «закрыть лет на пять, да не под Нижним Тагилом, а в реальной воровской зоне», где менту жить тяжко и недолго. Обещали прислать жену в восьми посылках. Мау отвечал, что будет только рад – жена полгода назад подала на развод. Ночевал в следственном управлении, но и тут чуть не достали, прямо как Кирова в Смольном.

В итоге коммерс сдался и отдал все, что требовалось, начальник получил разные дивиденды и ушел в Москву, в Следственный комитет, а с собой захватил Мау. Ну, во-первых, как говорил французский гуманист, мы все в ответе за тех, кого это самое… а во-вторых, всегда хорошо, когда под рукой прирученный зверь.

Вот только карьера на новом месте у начальника не пошла. Он сидел в кабинете, курировал какие-то дальние регионы, анализировал ситуацию без малейших намеков на востребованность труда. Мау занимался тем же самым, только в офисе-аквариуме на шесть персон, да и зарплата была существенно поменьше.

В Москве, как и на малой родине во время недавних приключений, Мау жил в здании Следственного управления. Не потому, что преследовали, – просто не хотелось ехать в неустроенную съемную клетушку в Митино. Бывало, даже ночевал в управлении. В присутствии коллег имитировал вялую трудовую деятельность. Когда коллеги уходили, забавлялся с компьютером, как мог. До этого из всех экранных игр знал только «Покер» и «Арканоид», теперь же освоил три стрелялки, две бродилки, также стал участником онлайн-ролевой игры «Империя и варвары» и даже достиг уровня младшего конунга.

Все это время Мау чуть ли не молился – скорей бы шефа погнали из Москвы, а заодно и его. Хотя бы на родной Урал. Но вышло по-другому. Однажды шеф вызвал к себе Мау:

– Просили найти человека грамотного, ответственного, а главное, решительного. Я назвал тебя. Жди, сегодня позвонят и все скажут.

Мау стал выспрашивать нюансы, но шеф сказал лишь, что это – важная структура, которая за всем следит и ничего не забывает.

Мау ждал с некоторым интересом. Он не представлял, как его нынешняя жизнь может измениться к худшему.

Позвонили и сказали, что машина уже внизу. Выйдя из подъезда, следак увидел машину сразу – уж слишком вольно она припарковалась. Впрочем, при взгляде на номера (Мау уже знал некоторые нюансы столичной жизни), стало ясно, что такое авто может парковаться и на Красной площади.

Не то чтобы провинциальный следак был таким уж поклонником Гете, но, подобно чернокнижнику Фаусту, не раз шептал по дороге, нежась на мягчайшей, вкусно пахнущей коже заднего сиденья: «Остановись мгновенье! Когда мне еще доведется ехать в такой машине?»

А может, еще доведется? Генпрокуроры не в своих креслах рождались. Не станет ли нынешняя встреча ступенькой его карьеры, не поднимет ли его на высоту, когда он сам сможет распоряжаться таким гаражом?

Местом встречи был избран ресторан, уж точно не относящийся к тем заведениям общепита, что манят клиентов веселыми вывесками. Что за здание, Мау так и не разглядел, только понял: старинное, с подлинными интерьерами.

Человека, пригласившего его на встречу, Мау узнал не сразу. Но, услышав фамилию, сразу же вспомнил по различным интернетным статьям. Шутка ли, заместитель главы президентской Администрации.

– Здравствуйте, Вячеслав Генрихович. Вы ужинали? – (Мау подумал, что приходить на деловой ужин наевшимся – неучтиво, и мотнул головой.) – Хорошо. Вкусная еда деловому разговору не помеха.

Мау согласно кивнул и начал изучать меню. Так как он в нем не разбирался, то поспешил ткнуть в одну из разновидностей салата «Цезарь» и киевскую котлету.

Выбор собеседника был изысканнее. Ему подали огромную глиняную лохань с морепродуктами: Мау разглядел осьминожков, мидий, мелких рыбешек. Будто неводом прошерстили морское дно и сварили все, что попало в дуршлаг. Отдельно стояли мисочка с водой – омывать пальцы и поднос с непонятным стальным прибором вроде больших щипцов для орехов.

– Расскажите о себе. Дайте мне небольшое устное резюме, – попросил собеседник и принялся за ужин. Выяснилось: «клещи» нужны, чтобы вкладывать в них половинки лимонов и выжимать сок на отварную морскую братию.

Порции, принесенные Мау, были изящны и своим объемом не мешали разговору. Поэтому он и рассказывал о своей прежней работе, попутно думая: вот стану таким же начальником, буду приглашать людей на деловые встречи. Они как хотят, а у меня – такая же миска. Только не с этой гадостью, а с конкретным шашлыком.

На середине котлеты он закончил рассказ. Собеседник кивнул, отхлебнул какого-то японского разливного пива – Мау так и не решился взять такое же.

– Спасибо, Вячеслав Генрихович. Все примерно так же, как мне рассказал о вас Саня.

Саня? Начальник моего непосредственно начальника, руководитель СКП? Вот, значит, кто рассказывает о нем, скромном провинциальном следаке, таким людям!

От прилива позитивных чувств Мау чуть не поперхнулся котлетой. И стал внимательно слушать дальше.

– Теперь к делу.

Следак усмехнулся, оценив каламбур, и не ошибся.

– Именно к будущему делу, которое вам предстоит возбудить по итогам командировки.

* * *

– Итак, с бандитами в Зимовце я разобрался и решил навести порядок с ментами. С ними, как ни странно, оказалось даже чуть проще. Как, по-вашему, следует обустроить милицию в отдельно взятом городе?

Столбов посмотрел на меня.

– Надо или отладить контролирующую структуру, или найти честного мента, – сказала я.

– Верно. Так вот, я пошел по второму пути – выстраивать контроль времени нет. Сначала нашел честного мента – это знакомый вам Андреич, тогда майор, начальник районного угро. Мужик грамотный и не то чтобы принципиальный до полного служебного несоответствия, но ни в какие блудняки не попадал. Прямые заказы начальства, типа это прикрыть, того закрыть – не выполнял. Потому и не продвигался. Но его все равно держали, надо же кому-то висяки раскрывать. Да еще постоянно гоняли в Чечню со сводным областным отрядом. А он не брал зарплату, пока все подчиненные не получат. Вот таков Андреич. Такие обычно получают от подчиненных кличку Батя, а у начальства всегда первые на сокращение штатов. И вот вопрос: как подобного человека поднять в начальники РУВД?

На основной трассе появилась банда – специалисты по фурам. Не шпана, не отморозки, мастера своего дела. Полный интернационал: тут и даги, тут и братья-славяне, тут и брат-иудей, который хакерствовал, снабжал информацией об особо ценных грузах. Ну и самое главное, в областном УВД сидел крот. Поэтому, сколько менты ни пытались их подловить, даже в фуру засаду прятали, ничего не удавалось. До пяти нападений в месяц. И раз в два месяца – с мокрухой. Областные менты получали втык за втыком, но все, что могли, – гонять по трассе экипажи, создавать эффект присутствия. Мои грузы не трогали, соображали, что это будет их последнее приключение…

Выполняя прямое указание начальства, Татьяна кантовалась в областном центре. Дожидалась приезда в область Президента и всей сопутствующей шатьи-братьи. А так как погода была наидряннейшая, то она безвылазно сидела в гостиничном номере и приводила в порядок записи, сделанные в Зимовце. Рассказ о приручении районной милиции как раз и являлся одной этих записей.

Она покинула райцентр только вечером и успела наговориться со Столбовым. Пообщаться они смогли не сразу – сначала олигарх Луцкий нафотографировался с убитой рысью и отбыл восвояси, пообещав заглянуть за шкурой попозже, когда приедет на утиную тягу.

Зато потом они пообедали в «Славянке», умеренно пафосном ресторане, в отдельном кабинете. Столбов сказал, что дел на сегодня нет, и беседа за послеобеденным кофе затянулась часа на три.

– Как вы познакомились с таким фруктом? Общий бизнес? – спросила Таня.

– Зубы. Он изрядный охотник, до этого ездил в Можжевельники, в другое охотхозяйство. Там егеря посговорчивей, чем у меня. Хочешь медведя – будет тебе мишка. Только потом окажется, что из вольера, а туда попал из живого уголка при детском доме. Думал шоколадку дадут, а по нему – бабах!

Так вот, наш Федорыч, тогда еще без вертолета, прибыл в Можжевельники, и зуб разболелся – таблеткой не унять. И охоту бросать нет желания, и стрелять нет радости. Глава тамошней администрации говорит: я зубы лечу не в области, а у соседей, в Зимовце. Федорыч решил рискнуть. Добрался до Зимовца. Ему сразу и рентген, и ультразвук, а главное – с душевностью, какую не в каждой клинике московской встретишь…

– Скажите, Михаил Викторович, – осмелилась перебить Татьяна, – а простым жителям Зимовца лечат зубки с такой же душевностью?

– С такой же, Таня, с такой же. И по карте ОМС. Некоторые услуги – за денежки, но базовый набор бесплатный. Для достижения душевности пришлось кое-кого уволить, зато зарплату – подняли, и на нее приехали специалисты из соседних районов. В случае Федорыча было указание проявить дополнительный такт, но сама понимаешь: человеческое отношение по приказу не рождается. Олигарх на то и олигарх, чтобы уметь отличать укоренившуюся душевность от дешевого холуйства. Да и вообще насчет Федорыча. Ты не смотри, что он видом прост, университетскими образованиями не отягощен и манеры имеет не самые джентльменские. Цепкости его ума я сам по-хорошему завидую. Когда же доходит до дела, тут такая хватка, только держись.

Татьяна кивнула – видала таких деятелей.

– А еще, – продолжил Столбов, – Федорыч умеет рисковать по-умному, то есть не швырять все деньги на один номер с молодецким криком «Будь что будет, выноси кривая!», а сперва все вдоль и поперек просчитывает, намечает десяток отходных путей и только потом заходит по-крупному. Но при этом с принципами. Ты правильно вчера сказала: трупов на нем нет. И из страны валить не собирается. Так вот, о зубе. Зуб ему запломбировали. И стал Федорыч городом интересоваться. Ну и в результате вышел на меня. А дальше… – Столбов пожал плечами. – Дальше бизнес у нас с ним сложился. Так, по мелочи. Ну и просто ко мне любит приезжать, дичь пострелять или порыбачить.

– И много у вас друзей-олигархов?

– Не то чтобы много, но есть. Бывают типчики весьма забавные – донецкий олигарх Яцук. Ему тоже местная природа по нраву…

Впрочем, в рассказы о своих богатых друзьях Столбов не углублялся, да и Татьяна не расспрашивала.

Для чего пригодятся, куда пойдут эти рассказы, она не знала. Что-то записывала на диктофон, но еще больше – запоминала. И теперь, когда до президентского визита в область оставался день, а дурная погода (ветер и бесконечный весенний дождь) препятствовала прогулкам, она выстраивала полученные сведения в виде текстовых файлов.

Сначала мои мыслители собрали по банде всю нужную информацию. Вычислили крота. Им-то нетрудно, они, в отличие от ментов, могут всех подозревать, а не только кого приказали сверху. Одновременно я определился с кандидатом в будущие начальники.

Ну и настал день, когда дорожные жулики подготовили свою операцию, а мы – свою. Тут еще совпадение, приятное и ожидаемое, в области оказалась съемочная группа федеральных «Вестей». В своих ребятах я был уверен, поэтому от меня телевизионщикам передали: между шестью и восемью вечера, на 450-м км ждет их суперский сюжет. Они поворчали, но покатили к месту будущего происшествия. Я лично связался с Андреичем и говорю: бери побольше экипажей и гони на 450-й км: там мои ребята как раз вяжут «фургонщиков».

Пока шли телефонные переговоры, все и закончилось. Фура с товаром где надо притормозила, подсадная фура с моим десантом откуда надо вышла и заменила живца. Жулики к фуре подкатили, а там вместо контейнеров сидят парни в брониках и не с пневматикой в руках. Сказали, один раз и громко: «Зимовецкая охрана» – все, бандиты как стояли, так и рылом в снег. Народ-то взрослый, понял, что второго предупреждения не будет, а ментовских ограничений у моих ребят нет. Кто-то развернулся, погнал, только трасса, само собой, перекрыта с двух сторон – километр до, километр после. А броситься ножками в наш зимний лес – на такое ни один отморозок не решится.

Короче, повязали всех, причем со стволами, даже с такими, что по «мокрухам» проходили. Я еще раз позвонил телевизионщикам, рассказал, что они увидят, а под конец такую мыслишку подбросил: с чего же это такие профессионалы, как Андреич, на таких низких должностях киснут? Телевизионщики потом в эфире так, чуть ли не слово в слово, и сказали.

Ну и дальше как по заказу: съемочная группа подъехала на пять минут позже ментов и сняла, как бандюков рассаживают по машинам. Так и родился сюжет про «ликвидацию банды, в течение года терроризировавшей федеральную трассу».

Губернатору эта история понравилась – его самого из Москвы за эту проблему на трассе клевали, не только ментов. Так что и он постарался, чтобы Андреича сделать начальником РОВД. Поартачился немножко начальник ГУВД по области. Но ему позвонил один из моих сотрудников, кстати, бывший опер, и спросил: «С чего это племяш твоего зама, который из аналитического отдела, как дорожную банду взяли, так в бега и подался? Не видишь причинно-следственную связь? Если не хочешь, чтобы всплыли записи этой связи, тогда не выпендривайся и сделай так, чтобы профессионал занял достойное место».

Так Андреич и стал районным шерифом. Ментовские поборы прекратились. Легче стало и с чиновниками. Они быстро поняли: в Зимовце тебя самого возьмут на первой же взятке. Пришлось учиться работать честно. Чиновникам легче – у них базовая зарплата высокая, а милиции подкидываем из районного бюджета. Плюс разные бонусы, вроде жилья с хорошим, гарантированным кредитом – с банком тоже договариваемся. Но если со скандалом уходишь, все отбирается. Так что сотрудники за свои места держатся и за порядком в городе следят.

– А чем занялись ребята из «Зимовецкой охраны»? – спросила я.

– Нашли чем заняться. Кто молодежь тренирует – наш спортивный молодняк в разных дисциплинах первый не то что в области – на Северо-Западе. Кто избрался в депутаты, кто в аппарате главы района работает. Если офицер за пять лет после отставки не спился, значит, уже не пропадет. Но если нужно мозги вправить кому-нибудь, кому охота побеспредельничать, то ребята всегда в строю.

– Это как в случае с Грачом?

– Ага. И не только. У меня принцип: пункты по продаже паленки, наркоты и приема металлов вывожу на корню. В основном милицией, но иногда обхожусь без нее. Нельзя проедать самих себя, такой мой принцип.

* * *

– Столбов М. В. – вор, приватизатор, спонсор боевиков и несогласных, половой извращенец. Надеюсь, вы это понимаете?

Мау это прекрасно понимал, как можно такое не понимать? Его, собственно, и пригласили за то, что он профессиональный пониматор начальственной неприязни. Тем более ему как следователю давно известно: в любой шутке истины значительно больше, чем кажется.

Он даже заранее начал ощущать искреннюю неприязнь к незнакомому Столбову, пусть впервые увидел его фото и услышал несколько стандартных биографических фактов. Надо же так довести человека!

– Действовать вам, Вячеслав Генрихович, надо решительно и быстро. Отправляйтесь в Зимовецкий район уже завтра. Кстати, сейчас в той области находится наш уважаемый Президент. Считайте ваш визит не менее значимым.

Мау улыбнулся, оценивая шутку.

Между тем собеседник достал мобилу. Нащелкал номер:

– Вечер добрый. Алексей Валерьевич? Да, это я. Помните наш утренний разговор? Послезавтра в ваших замечательных краях будет следователь по особо важным делам Вячеслав Мау, прошу любить и жаловать. А главное – оказывать всестороннее содействие в его работе. Он на месте вам все объяснит. Нет, уровень не областной. Так, в одном районе один маленький прыщик надо ампутировать быстро и безболезненно. Хорошо, что поняли. Заранее спасибо!

– Это областной прокурор, – заметил собеседник. – Так что содействие будет вам оказано на достаточно высоком уровне. Любые поиски в архивах, любые следственные действия, силовое сопровождение – словом, если надо, будет все. Не просите поддержки – требуйте. И в случае даже намека на отказ звоните мне.

Мау, доевший котлету, сначала кивнул, но, понимая, как начальство любит словесные подтверждения, добавил:

– Так и буду действовать.

– Очень хорошо. И еще запомните вот что. Меня не интересует судьба бизнеса г-на Столбова. Он может перейти в чьи-нибудь руки, может издохнуть – в любом случае не стану ни смеяться, ни грустить. Но мне важно, чтобы сам г-н Столбов сел. Не сомневаюсь, за что – найдется. Это ваша основная задача. Я верю, справиться с ней вам по силам.

Ужин был окончен. Официант принес на серебристом блюдечке бумажку, собеседник быстро, почти не глядя, расписался. «Ну да, я бы удивился, если бы он достал кошелек», – подумал Мау.

Но без налички не обошлось.

– Не хочу, чтобы у вас были проблемы с командировочными. Думайте только о работе, а чтобы не думать о деньгах…

Мау сказал «спасибо», принимая конверт с приятно шуршащей начинкой. «Если тысячи – уже хорошо. А уж если пятерки есть…»

Еще он подумал, что по нынешним временам, с модой на коррупционную борьбу, так вот перебрасывать деньги поверх стола, можно лишь при наличии очень четкой уверенности. Не влетят в эту комнату его коллеги, не защелкнут стальные браслеты на ручонках взяткодателя, не запишут на камеру его испуганную болтовню: денежки, мол, не мои, да и сам я здесь не знаю, как оказался. Похоже, он, Мау, как в сказке про собаку, искавшую зверей-покровителей, нашел существо, которое никого не боится. Точней, эта сильная бестия сама нашла его и ждет хорошо исполненной работы.

Домой Мау ехал на такси. Пусть такое любопытство и противоречило азам безопасности, не утерпел, запустил по дороге руку за пазуху, вытащил конверт и проверил.

Бумажки были пятитысячными. Все.

* * *

– А как же вы смогли отгружать вашу лесопильную продукцию по льготному тарифу?

– Занятная история. Помогли Северной дороге. Познакомился с замом в вагоне-ресторане, когда, уж не помню, по какому делу, ехал из Москвы. Разговорились на тему, вменяемый у нас народ или нет. Он, в качестве примера, поделился своей проблемой.

Тянут железнодорожную ветку по соседству, в Коми. На пути три жилых дома. Два расселили, третий – ни в какую. Уговаривали дедка, он с двустволкой ночевал, грозил до Страсбурга дойти. Товарищ этот с дороги, молодой, правильный, в Англии учился. Но злится… «Не в моих, говорит, правилах, но сам задушил бы престарелое быдло. Человек людям вредит и понять этого не хочет».

Поспорил я с товарищем-железнодорожником: решу проблему за три дня. Проиграю: на пять лет ему в пользование мой охотничий домик – я ему сделал презентацию на ноутбуке, так что парень загорелся. А если моя возьмет, пять лет его дорога возит мои грузы по льготному тарифу.

– И как вы решили

– Очень просто. За день мне отыскали дочку этого упорного дедка – жила в Сыктывкаре одна, в коммуналке, в разводе. Я купил ей квартиру на окраине, рядом речка и лесок, но поставил условие: жить с папашей, и никак иначе. На счет в Сбербанк сто пятьдесят тысяч положил. Все за два дня. На третий вместе с дочерью, нотариусом и всеми документами явился к дедку в его лесную халупу. Говорю ему: вот тебе двенадцать часов на размышления. Квартира уже куплена, дочь – свидетель. Хочешь – переезжай. Нет – никто тебе больше ничего не предложит. Да и дочь твоя вернется обратно в коммуналку. Он час с дочкой проговорил и согласился.

– А почему?

– Очень просто. Не надо обещать. Народ обещаниями перекормлен, уж сто лет скоро будет. Ты сначала дай, а потом – требуй. Не наоборот. Я так и сделал. И вот итог. Товарищ с дороги в охотничьем домике и так гостит когда захочет, а я уже четвертый год отгружаюсь по льготному железнодорожному тарифу.

Татьяна еще раз просмотрела записи и задумалась: для чего она делает расшифровки этих разговоров?

Да, она определенно пришлась по душе Столбову. Иначе не было бы долгих бесед, подробных рассказов о том, как он вернулся в родные края, потеряв в Ленинградской области все, что можно потерять. Как начал заново, восстановил два лесхоза и создал свой деревообрабатывающий завод. Как зашел в город, привел в порядок остальные предприятия и дал шанс своим землякам жить без стыда и боязни.

– Какой ваш основной принцип? – спросила я его.

– Высоцкого слышали? Помните, у него песня, как металлурга послали за границу, и ему товарищ из органов дает путевые наставления. «Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать». Мой принцип прост: лучше человеку с уважением в морду дать, чем жать ему руку и думать: «Ах ты тупое быдло!» Наша власть забыла слово «народ», он для нее электорат. А электорат уважать нельзя. Можно только думать, как его обжулить.

Надо всегда представлять себя человеком, с которым дело имеешь. И думать: а ты бы сам взял, что ему предлагаешь? Так – честно. И народ всегда на честность тянется.

– Даже спившийся?

– Даже спившийся. А кто хочет протрезветь, для того работает центр «Надежда». Будете писать про него или нет?

Таня ответила, что будет, и не соврала. В конце концов, для этого она в Зимовец и приезжала.

Но будет ли она писать про самого Столбова? Если выйдет большой очерк, типа «Живет такой парень в разэтаком городе», не повредит ли? Не понаедут ли в Зимовец разные профессиональные доброхоты, не навалятся ли на Столбова с вопросами? «В чем суть социальной ответственности вашего бизнеса?» Кстати, «почему вы еще не член „Единой России“? Может, вы поддерживаете какую-нибудь „Другую Россию“?»

И суть этих вопросов – слово из трех букв, глагол в повелительном наклонении: «Дай!» С известной альтернативой: «Дай или сядь!» От областных чиновников Столбов отобьется, но как быть, когда нагрянут столичные опричники? От них, увы, никакие друзья-олигархи не спасут.

А ей остается лишь одно: честно дописать очерк про реабилитацию алкоголиков, не совсем честно оставив без упоминания некоторые важные нюансы. А про удивительный город Зимовец рассказывать друзьям за столом, выслушивая недоверчивые комменты: «Ну ты и заливаешь, мать!»

Хоть одно хорошо. Именно сейчас, перечитывая эти записи, Таня окончательно поняла, что верит. Верит в город, в котором смогли нормально жить без нефти, газа и других шальных доходов. Недавние подозрения насчет города-прачечной, насчет наркотической фабрики, не то что увяли, казались смешными до непроизвольной краски на щеках.

Пока же Зимовец требовалось временно забыть. Впереди у Татьяны было новое приключение. Ее внесли в президентский журналистский пул, и до начала визита оставалось менее двенадцати часов.