Текст книги "Три цвета одного убийства"
Автор книги: Михаил Март
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава вторая
КИРА
1
У каждого человека есть своя история, а у этой истории – предыстория. Следователь сталкивается с сегодняшними событиями, в которых участвуют определенные люди. Одни попадают под подозрение, другие – нет. Нередко следователь упирается в тупик. И все потому, что невозможно узнать человека в короткий промежуток времени. Особенно если подозреваемый скрывает свое прошлое. Тайн всегда больше, чем ясности и открытости. Не все тайны легко разгадываются, да и сам герой истории не всегда знает все темные места, окружающие его. Получается многослойный пирог, сделанный разными кондитерами, каждый из которых привнес свои хитрости и опыт. Получилось вкусно, но повторить нельзя, особенно если некоторые участники выбыли из игры.
История Киры так и выглядит. Она родилась в Крыму в богатой интеллигентной семье. Ее отец был очень модным художником, искусствоведом и меценатом. Он курировал Дом-музей Айвазовского, покупал картины великого художника на аукционах и безвозмездно пополнял коллекцию музея. Мать преподавала историю в художественной школе, открытой отцом. Кира тоже окончила эту школу. К тому же с медалью. Девочка очень переживала за то, что одноклассники считали ее блатной, оттого очень старалась. И не зря. Ее успехи были очевидными. Тогда она носила фамилию отца – Мирская. И никто ее не называл Кирой. Гликерию Андреевну Мирскую звали Ликой.
В шестнадцать лет Лика уехала в Санкт-Петербург и поступила на искусствоведческий факультет в Академию художеств. Отец снял дочери прекрасную квартиру в центре города, так что ей не пришлось ютиться в общежитии. Она очень быстро ощутила свободу, а папочка присылал ей денег больше, чем она могла истратить. Первое время Лика приглашала к себе сокурсников, но они ей быстро надоели. Все вечера превращались в пьянки и курение травки. Да и уровень интеллекта студентов оставлял желать лучшего.
Перемены произошли быстро. Лика влюбилась в молодого доцента Парфена Смолякова, преподававшего у них историю зарубежной живописи. Он тоже увлекся юной красавицей и умницей. Между ними пробежала искорка, которую принято называть любовью с первого взгляда. И начался бурный роман. В жизни Лики он стал первым. У ее же избранника романов хватало. Парфену уже стукнуло тридцать, он был невероятно обаятелен и умен. Женщины его боготворили, несмотря на стандартную и непримечательную внешность. Ко всему прочему, он рано начал лысеть. Но такие мелочи Лику не волновали. Она потеряла голову.
Вскоре в ее квартире начали собираться солидные люди – цвет интеллигенции Петербурга. Среди них были не только художники, но и коллекционеры, и черные маклеры. Так Лика узнала истинную стоимость великих шедевров, читала каталоги знаменитых аукционных домов «Кристи» и «Сотбис» и ориентировалась в ценах черного рынка. По мнению аристократов от искусства, в Эрмитаже в большинстве случаев висят копии. Подлинники давно уже осели в частных коллекциях. Такие заявления невозможно проверить без сравнения. Но увидеть оригиналы могли только избранные. В такую компанию даже Парфен не входил, но он все равно был лучшим для Лики, и она впитывала все его знания как губка.
Через год они поженились. Лике едва стукнуло восемнадцать. Ее родители на свадьбу не приехали. Девчонка сделала глупость: жених старше на тринадцать лет и без перспектив. Они видели дочь в объятиях принца. Она того стоила. И вдруг! Да еще своевольно, без благословения. Такое не прощается. Отец перестал присылать деньги и оплачивать дорогую квартиру в центре. Пришлось жить в коммуналке у Парфена. Избалованной Лике было нелегко. Но девушка терпела, стиснув зубы. Она не собиралась уступать родителям и ходить у них на поводу. Гордость не позволяла. Зарплаты доцента на роскошную жизнь не хватало. Однако Лика заслужила любовь отца Парфена Матвея Николаевича. Он боготворил свою невестку и гордился ею. Сыну невероятно повезло. За что только? Старик помогал детям, чем мог. Иногда приносил немало денег. Где он их брал? Над этим Лика не задумывалась. Она знала, что Матвей Николаевич на пенсии, но чем занимался всю жизнь, даже не догадывалась. И еще – они с Парфеном никогда не ходили к нему в гости. Лика даже не знала, где он живет. Но и эти мелочи ее не интересовали. Одним словом, жили как могли.
С деньгами молодые обращаться не умели, быстро все растрачивали, а под конец месяца голодали. В последнюю минуту выручал старик. Жили без мебели, спали на раскладушке, зато в обнимку; полы не мыли, окна – тоже, а в углах потолка свисала паутина. Мучили клопы, но, слава богу, не подвергались нашествию тараканов, которых Лика ужасно боялась. В таком подвешенном состоянии они протянули еще год. Лика превратилась в зрелую женщину, и Парфен понял, что скоро ее потеряет. У нее жизнь только начинается. Какая разница, где ее начинать, главное – как. Что ни предложи, все будет лучше, чем сейчас. К тому же Лика лишь хорошела с каждым днем, а Парфен только лысел. Девичья фигурка превратилась в женскую, а грудь потребовала сменить лифчики с нулевого размера на третий. Он все больше влюблялся в свою жену, а она холодела.
Вот тут и поступило неожиданное предложение. Парфен обмозговал его и понял, что второго шанса не будет. Видя скуку и тоску Лики, он решил втравить ее в предстоящую работу. Она не сможет в полной мере оценить последствия. Слишком далека от таких дел и ничего в них не смыслит. Парфен же не раз прокручивал похожие дела и знал, чем большинство из них кончается, а потому и завязал, встретив Лику.
Главным сейчас было представить все как романтичное приключение. Сказку. Пробудить Лику от серого быта и надеть на нее розовые очки. У Парфена не оставалось выбора. Либо со щитом, либо на щите. Третьего не дано.
В один из дней он чисто выбрился, надел свой выходной костюм и, встретив жену после работы с цветами, пригласил ее в ресторан.
– У тебя есть деньги? – удивилась Лика.
– Есть. И сегодня мы гуляем. Отмечаем дату месячной давности.
– Это какую же?
– Пять лет со дня нашей свадьбы.
– Хватит дурачиться! Один поход в ресторан – это четыре дня жизни и три мешка картошки. Вот над чем надо думать.
– Уже подумал и о картошке. Идем. Два часа посидим вдвоем и обдумаем важное предложение. Потом к нам присоединится мой друг, которого ты никогда не видела, а потом еще один человек. Но все по порядку. Столик уже забронировал и раздумывать поздно.
– Ладно. Черт с тобой. Но пить я буду только шампанское.
– Оно уже заказано в серебряном ведерке со льдом.
Лика не переставала удивляться. Она научилась экономить деньги, а муж теперь перевоплотился в транжиру. Артист!
– У нас может быть много денег. Судьба повернется к нам лицом. Выслушай меня и не перебивай. Представь, что некий коллекционер хочет вернуть свои полотна, когда-то у него украденные. Коллекционеры всю жизнь воруют друг у друга. Но шила в мешке не утаишь. Никто не может прятать шедевры в подвале. Их надо показывать и гордиться ими. До нашего знакомства я уже занимался такими делами. Просто об этом никто не знал. Переговоры вел мой напарник. Он считается лучшим взломщиком. О нем ходят легенды. Но на самом деле всю работу делал я. Мирон был у меня на подхвате. Я вхож в любой дом, а потому имел возможность произвести разведку, а потом составлял план. По сути, мы занимались грабежом. Работали быстро и безошибочно. Как все началось? Однажды один очень богатый человек сказал мне, что если кто-то сумеет вернуть ему коллекцию икон шестнадцатого века, где есть оригиналы Рублева и Грека, то он заплатит смельчаку миллион долларов. А потом назвал имя нового владельца икон. Я хорошо его знал. Побывал у него дома, увидел иконы, узнал все нужные мне детали. Заказчику я намекнул о существовании некоего специалиста. Мол, он готов пойти на дело, но деньги берет вперед. Это его условие, а я – гарантия сделки. Заказчик согласился. Я их познакомил. Мирон Щербина умеет пускать пыль в глаза. Высококлассный артист. Дело мы сделали. Проблем не возникло. Деньги поделили. Мирон встретился с заказчиком и передал ему иконы. Точка. Дальше, по рекомендации нашего заказчика, ко мне начали поступать новые предложения. Я вел себя нейтрально – ничего не знаю, я тут ни при чем. Если найду своего приятеля, то он сам с вами свяжется. И Мирон их, конечно, находил. Что важно, меня никто ни в чем не подозревал. Я был чист, как горный хрусталь, и всегда имел алиби, а мой напарник оставался мифом. Невидимкой. Он жил за городом и приезжал в Москву на встречу с клиентами только по моему вызову. Когда я встретил тебя, мы свернули наше предприятие. Но деньги быстро кончились. Ты знаешь, в каком мы положении. И вот я получаю очередное предложение. На кону лежит миллион долларов. Делим на троих. Теперь ты в нашей команде. Если говоришь «да», приступаем к работе. Если говоришь «нет», допиваем шампанское и уходим. Ответа я никому еще не давал. Скоро придет заказчик. Мирон уже сидит в зале. Он подойдет, когда я подам ему сигнал. Или не подойдет. Решать тебе.
Долгая вступительная речь закончилась. От услышанного Лика не изменилась в лице. Она внимательно слушала мужа, цедила из бокала шампанское и курила. Вероятно, девушка еще не осознавала серьезность предложения.
Парфен молчал, не мешая ей думать, а она и не думала.
– Если нас поймают, то посадят в тюрьму?
– Конечно. Но нас не поймают. И потом, я никогда тебя не сдам.
– А зачем я вам нужна? Вы же профессионалы.
– Есть одна загвоздка. В этом деле нужен форточник – человек, способный пролезть в игольное ушко. Ты сможешь, а мы нет. По этой причине я тебя выбрал. Больше никому доверять нельзя.
– Хорошо, – тихо ответила Лика. – Я согласна.
– План мы обсудим с тобой дома. А сейчас веди себя спокойно, не напрягайся и делай вид, что наш разговор с Мироном и заказчиком тебя не интересует. Ты привыкла жить на широкую ногу и получать от жизни все, что пожелаешь.
Парфен расплылся в улыбке. К столу подошел высокий красивый мужчина, одетый с иголочки. Сейчас таких не встретишь. Рубашка с накрахмаленным стоячим воротничком и немыслимый бант с жемчужиной-булавкой, заменяющий галстук. Вместо пиджака сюртук, а в руках трость с серебряным набалдашником. Пальцы увешаны перстнями. Держался он прямо, высокомерно, с большим достоинством. Все впечатление портили оспинки на лице. Рябой поздоровался и поцеловал даме руку. Лика уже видела этого человека. Он появлялся в свете и ходил на все премьеры спектаклей. Их не знакомили, но они знали, кто из них кто. В этом человеке было что-то демоническое и страшноватое. К тому же она не видела его глаз. Они прятались за темно-синими стеклами пенсне. Трость и темные стекла могли говорить о том, что этот человек слеп. Но Лика знала, что это не так. Слепым шедевры живописи не нужны.
– Где же тот, с кем вы меня должны познакомить? – спросил гость, не садясь за стол.
– Вероятно, в ресторане, – ответил Парфен. – Он всегда приходит последним либо вовсе не приходит. Причин своего поведения не объясняет. Присаживайтесь, Егор Капитонович. В ногах правды нет. К сожалению, я не влияю на решения человека, готового вам помочь. Или не готового. Но на его работу никто не жаловался. Меня он держит в посредниках за пять процентов от сделки.
– Я слышал, будто он берет деньги вперед.
– Верно. Я выступаю в качестве гаранта. Не очень удачный расклад, но приходится соглашаться.
Егор Капитонович достал из кармана кожаный портсигар и вынул из него длинную сигару. На кой черт он выпячивается, как боевой петух? Такой человек хорошо запоминается. Одно дело – театральная ложа, другое – встреча с вором.
Рябой словно прочел мысли Парфена и сказал:
– Не беспокойтесь об этом. Запомнят меня, а не вас. И вашу жену. Она чертовски красива. За такую работу я готов заплатить больше, чем вы требуете. Вы получите один миллион в качестве задатка. После того, как я получу товар, вы получите еще один миллион.
– Я видел картину, Егор Капитонович. Она вызывает у меня сомнение. Я говорю сейчас не как специалист, а как прагматик. «Подсолнухи» Ван Гога никогда не ввозили в нашу страну. Боюсь, мы имеем дело с гениальной подделкой. Как бы вас не постигло разочарование.
– Эту картину привез мой дед из Франции в шестнадцатом году. Подпольно. На холсте с обратной стороны стоит его экслибрис. Речь идет не о подделке. У Ван Гога много «Подсолнухов» и автопортретов. Его работы никем не хронолизировались. Они не имеют собственной истории. За свою жизнь гений продал не больше пяти собственных полотен. Пусть этот спорный вопрос обсуждают искусствоведы. Меня их мнение не интересует. О том, что речь идет о подлиннике, знаю я и владелец картины. Коллекция моего деда была конфискована красными. В музей ничего не попало. Они все осели в домах крупных чиновников. Мне понадобилось больше двадцати лет, чтобы вернуть дедовское наследие, исключая шедевры, осевшие в Кремле. И вот наконец я нашел Ван Гога. Ваш домушник хорошо себя зарекомендовал.
– Он сделает свою работу.
В этот момент к столику подошел незнакомый мужчина. Лика тут же обратила внимание на его неестественный вид. Темные очки, парик, наклеенные усы и брови – этот тип очень не хотел запомниться. Если снять с него весь камуфляж, вряд ли он будет иметь что-то общее с тем чучелом, каким хочет выглядеть.
– Этот господин берется за вашу работу, – тихо сказал Парфен. – Дальше вы должны обсудить детали, но без меня. Тонкости нас с женой не интересуют. Мы, пожалуй, оставим вас наедине. Рад был нашей встрече.
Супружеская пара покинула ресторан.
Парфен знал, о чем и как они будут разговаривать. Все эти детали его не интересовали. Он уже составил схему ограбления.
С этого дня все и началось.
Вечером, когда Парфен с партнером ушли на разведку, раздался звонок в дверь. Лика открыла. На пороге стояли двое мужчин. Молодые, плечистые, хорошо одетые, но без интеллекта в глазах.
– Я вас слушаю, – холодно сказала она.
– Нам нужен Парфен Матвеич Смоляков.
– Его сейчас нет. Я его жена.
– Знаем. Видели вас уже. Не имеет значения. Мы может передать посылку вам. Вы же в курсе дел.
Они вошли в квартиру. Лика не возражала. Она провела гостей в единственную комнату, где никто и никогда не наводил порядок. Сдвинув тарелки и чашки в сторону, один из пришедших поставил на стол старый, видавший виды саквояж, сделанный из добротной рыжей кожи. С такими ходили доктора в девятнадцатом веке.
– Здесь миллион долларов. Деньги прислал Егор Капитонович. Исполнитель ему не понравился. И если ваш муж берет ответственность за ход операции на себя, то пусть сам и передает эти деньги исполнителю.
– Хорошо. Я все передам Парфену. Но срывы исключены. Их еще не было.
– Приятно это слышать. – С Ликой говорил только один тип, что повыше. Второй молчал. – За товаром Егор Капитонович приедет сам к вам домой и привезет вторую половину гонорара. А теперь пересчитайте деньги. Если они вызовут у вас сомнения, то мы готовы отвезти вас в любой банк на ваш выбор для обмена долларов на рубли. Банк фальшивку распознает.
– Нет, спасибо. Я без мужа вскрывать саквояж не буду. Он сам разберется.
– Вам виднее.
Оба мужчины ушли. От них осталось неприятное впечатление. Морщась, Лика закрыла за ними дверь.
Оставшись одна, она захотела взглянуть на то, что им принесли. Девушка раскрыла саквояж, и сердце у нее заколотилось. Он был набит пачками денег. Трясущимися руками Лика достала одну и сняла с нее резинку. Купюры тут же рассыпались по полу. Больше она ничего делать не могла, села на подлокотник кресла и тупо смотрела на усеянный деньгами старый протертый ковер. В глазах появились слезы. В этих бумажках хранилось их спасение. Они смогут вернуться к нормальной полноценной жизни и наконец-то родить ребенка. За такое счастье можно пойти на любые подвиги.
И подвиги начались.
Помещение, в которое следовало проникнуть, находилось в полуподвале. Там имелось три окна. Правда, глядя на них, трудно было их так назвать – высота составляла сорок сантиметров от земли и ширина такая же. Глубина стены – около метра. Лазейка для кошки. Решетки не в счет, они легко выпиливались, а потом ставились на место методом «холодной сварки». Человек в такое узкое и глубокое отверстие пролезть не мог. Так считали все, кроме Парфена. Лике хватило недели тренировок, остальное дала ей природа. Гибкость, прекрасное владение телом и огромное желание.
Но главная хитрость заключалась в подмене картины. Тут сработали мозги Парфена. Он не раз видел картину, так как бывал в доме. С хозяином он состоял в приятельских отношениях. Как, впрочем, и со многими другими коллекционерами. Сигнализация! Все упиралось в нее. Все, что Парфен смог узнать, – это то, что сигнализация срабатывала даже при отключении электричества в доме. Сигнализация имела свой блок питания, который невозможно найти, не будучи хозяином дома. Провода к картинам не подходили. Оставался только крюк, на котором висела картина. И Парфен нашел такую сигнализацию в справочнике. Похожая стояла в национальном музее Стокгольма. Пришлось съездить в Швецию. Вернувшись, Парфен знал все, что ему нужно, кроме веса картины. В углублении крюка имелся маленький рычаг, на него давил шнур рамы, когда вешали картину. Рычаг продавливался и сканировал вес груза. Снимаете картину – рычаг поднимается и раздается сигнал тревоги. Подменить картину можно. Но если подмена не совпадет по весу с оригиналом, тревога не прекратится. Вот здесь началась самая кропотливая работа. Взвешивали полотна соответствующих размеров, искали тяжелые французские багеты, соответствующие времени, рисунку и форме. За основу брался вес одного метра, а потом делился и умножался, но никто не знал и не видел внутреннего подрамника, вставленного с холстом в багетовый корпус. На всю подготовительную работу ушло четыре месяца. За это время Лика ни разу не видела напарника своего мужа. Она не понимала, за что он должен получить свою долю.
Наконец все проблемы остались в стороне. Наступил час «икс».
Решетка была выпилена заранее и держалась на пластилине. Стекло подрезано алмазом, оставалось лишь вытащить его присоской наружу.
Дом-объект находился на широкой улице-аллее, в лесной зоне на окраине Петербурга. Недалеко залив. На дворе стояла осень, шел дождь, но листья еще не осыпались и служили хорошей защитой и прикрытием. Чугунный забор не служил препятствием. Его витиеватые узоры были сделаны ступеньками, по которым легко взбираться и спускаться.
Лика с мужем приехали на электричке, создав себе надежное алиби. Они были подготовлены к операции, каждый шаг продумали детально. Партнер должен был приехать на фургоне чуть позже.
Все шло гладко. Они перемахнули через забор и прошли через сад к дому. За деревьями их никто не видел. На Лике был эластичный костюм, а сверху накинут обычный плащ. В сумке лежали кроссовки и выточенная из стали гиря в форме цилиндра – она в точности соответствовала весу картины. А также тубус для чертежей. Туда она и положит скрученный в рулон холст гениального мастера.
Тренировки показали прекрасные результаты. Девушка легко проскользнула в «кошачью нору» и рыбкой нырнула в помещение, сделав кульбит в воздухе. Окно находилось в двух метрах от кафельного пола, и падать головой вниз с такой высоты не хотелось. Но это все мелочи по сравнению с главным. Крюк! Противовес должен лечь на него в ту же секунду, как струна с рамой оторвется от крюка. Лицо девушки покрылось потом. Она долго примерялась, а потом резко приподняла раму и опустила стальное кольцо противовеса. Картина села прямо на крюк, и Лика едва не упала с ней вместе, прижав ее к стене в сантиметре от пола. Получилось! Сигнал тревоги не сработал. Самое ужасное во всей этой истории было то, что этажом выше спал хозяин. Он никуда не уехал, но грабители об этом не знали.
Лика разобрала подрамник, сняла холст, свернула его и положила в тубус. Обратный путь был проще. Парфен скинул ей веревку в подвал. Сумку она оставила на месте преступления и лишь забрала из нее туфли. Кроссовки не соответствовали модному плащу, оставленному на улице.
Выбравшись на свежий воздух, девушка свободно вздохнула.
– Вперед, детка! Самое страшное позади, – прошептал Парфен, взял тубус и помчался к забору.
Тут произошла корректировка их гениального плана. У самого забора Лика споткнулась о корягу, упала и ударилась головой. В глазах вспыхнули искры, и на какое-то мгновение она потеряла сознание. Придя в себя, она увидела свет. Яркий свет. Горели фары нескольких машин. Они освещали стоящий у обочины фургон. Парфен не успел к нему подбежать. На него налегли оперативники и скрутили руки. Тубус попал в лапы полицейских. Это конец. Сообщник Парфена исчез. Вероятно, он его и предал. Пойманного вора потащили в полицейскую машину. Лика замерла, лежа на земле, и наблюдала за происходящим. Через десять минут все кончилось. На улицы вновь вернулась тишина, а дорогу освещала лишь скользящая между туч луна. Лика поднялась с земли, перелезла через забор, отряхнулась, надела плащ, туфли, распустила волосы и медленно пошла к станции.
Ночью поезда не ходили. Молодая, красивая женщина, в одиночестве сидящая на платформе, тут же привлекла бы к себе внимание полицейских. Поэтому Лика не стала выходить на платформу, а перешла через железнодорожный переезд и направилась дальше. Эта дорога должна ее вывести к шоссе, а там и машину можно поймать.
Сейчас ее ничего не пугало. После пережитого Лике стало море по колено. Ни темень, ни дождь ее не смущали. Ей повезло. Возле нее остановился старый «москвичонок», в котором сидел пожилой мужчина в брезентовой куртке.
– Садитесь, барышня, подвезу.
Лика не задумываясь села.
– Погодка поганая. Никакого улова. Плюнул и уехал…
С этого он начал и больше не умолкал до Питера. Старичок оказался отзывчивым и довез девушку до дома.
Голова ничего не соображала, из носа текли сопли, глаза покраснели и слезились. Лика выпила стакан водки, залезла под одеяло и заснула.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?