Текст книги "Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии"

В отличие от Италии, где «римскость» палачей Христа, как правило, обозначали с помощью аббревиатуры SPQR на алом поле, к северу от Альп в позднее Средневековье для этой цели обычно служил черный – одноглавый или двуглавый – орел на поле золотом. Это был герб Священной Римской империи, который силой воображения перенесли в далекое прошлое и превратили в герб древней, еще языческой Римской империи, где был распят Христос (I.3.5). Само собой, в этой роли его можно было увидеть не только в сценах Страстей, но и в сюжетах из светской истории, например над легионами Юлия Цезаря[286]286
  На миниатюре из «Исторического зерцала» Винцента из Бове (Брюгге, ок. 1480 г.) войско Юлия Цезаря (в 56 г. до н. э.) переходит через Рейн под золотым флагом с двуглавым орлом (London. British Library. Ms. Royal 14 E I. Fol. 50). Что интереснее, во французской рукописи «Всеобщей истории от Сотворения мира до Юлия Цезаря» (ок. 1390–1400 гг.) в сценах битв, происходивших во время гражданской войны между Цезарем и Помпеем (49–45 гг. до н. э.), одна римская сторона сражается под флагами с двуглавым орлом, а вторая – под флагами со SPQR (New York. Morgan Library & Museum. Ms. M.516. Fol. 332, 365). При этом в сценах из Пунических войн римляне идут в бой под флагами со SPQR, а карфагеняне – под флагами с тремя жабами (Fol. 216, 252v). Враг языческой империи, дохристианский Другой, получает ту же символику, что на многих средневековых изображениях – враги Церкви и христианских царств.


[Закрыть]. Поскольку орел ассоциировался не только с Римом, но и с идеей империи в целом, с такой же символикой порой представляли и Александра Македонского[287]287
  См. иллюстрации к «Битвам Александра Македонского» – рукописи, созданной в конце XV в. английским писцом и фламандским миниатюристом: Aberystwyth. The National Library of Wales. Ms. Peniarth 481. Fol. 37v, 44, 51v.


[Закрыть].

I.3.5. Воображаемые гербы древнеримских императоров от Октавиана Августа до Домициана. У каждого из них на щите вместе с другими фигурами присутствует главный имперский символ – одно– или двуглавый черный орел. Например, у Юлия Цезаря щит рассеченный: в первом золотом поле изображен орел, а во втором серебряном – грифон. В других гербовниках на щит Цезаря помещали василиска, грифона, три короны, три колокола или другие фигуры.

Гербовник Конрада Грюненберга. Ок. 1480 г.

München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. P. 5.

Истоки этого герба восходят к одноглавому орлу (aquila), который со времен Мария (107–86 гг. до н. э.) служил «знаменем» римских легионов. При республике его обычно изготавливали из серебра, а в эпоху империи – из бронзы, которую порой золотили[288]288
  Бойцов 2013. С. 24.


[Закрыть]. В средневековой Европе орел ассоциировался с римским наследием и самой идеей империи. Известно, что в 978 г., когда западнофранкский король Лотарь вторгся в имперскую столицу Аахен и захватил дворец Оттона II, на его крыше стояла бронзовая фигура орла (как утверждали, установленная еще при Карле Великом)[289]289
  Fichtenau 1993. P. 32.


[Закрыть]. Орлиная символика должна была показать, что каролингские или оттоновские императоры – наследники Древнего Рима, возрожденного в их державах (renovatio imperii Romanorum).

В XII в. орла уже можно было увидеть на гербе, печатях, знаменах и палатках императора Фридриха I Барбароссы. В том же столетии в геральдике австрийских герцогов Бабенбергов, в Сицилийском королевстве, где с 1197 г. правил малолетний Фридрих II Гогенштауфен, будущий император Священной Римской империи, и в других землях стали появляться и двуглавые орлы. У этого символа была чрезвычайно древняя и запутанная история, восходившая к Хеттскому царству, сасанидскому Ирану и другим державам, которые помещали эту воображаемую птицу на свои эмблемы. По крайней мере с XIV в. золотой двуглавый орел на красном фоне широко использовался в византийской символике. А на католическом Западе его считали гербом Византийской империи[290]290
  Пчелов 2015. С. 12–17.


[Закрыть].

В позднее Средневековье в Европе возникла легенда о том, что этот герб появился еще в IV в. при Константине Великом и олицетворял единство двух половин империи: Запада и Востока, Рима и Константинополя. То, как историю имперских орлов представляли в XIV в., можно представить, вновь заглянув в «Новую хронику» Джованни Виллани. Он объяснял, что римские консулы и диктаторы стали изображать орла на своих гербах после «пророческого явления орла на Тарпейской скале, над сокровищницей Капитолия, о котором упоминает Тит Ливий… Известно, что в сражении с кимврами у консула Мария были штандарты с серебряным орлом, и такой же штандарт имел Катилина, когда он потерпел поражение от Антония близ Пистойи, как рассказывает Саллюстий. У великого Помпея была хоругвь с серебряным орлом на голубом поле, а у Юлия Цезаря – с золотым орлом на алом поле, как гласят стихи Лукана… Но Октавиан Август, племянник и наследник Цезаря, изменил этот герб и принял золотой цвет поля и природный черный цвет орла, символизировавшего власть императора, ибо орел превыше всех птиц, видит лучше любого животного и взлетает до небесного огненного полушария, подобно тому как император выше любого светского государя. После Октавиана все римские императоры сохраняли такой же герб, а Константин и за ним другие греческие императоры вернулись к гербу Юлия Цезаря, т. е. золотому орлу на алом поле, но двуглавому»[291]291
  Виллани, 1997. С. 32–33.


[Закрыть].

До XV в. двуглавый орел периодически появлялся в символике Священной Римской империи. Однако ее основным гербом он стал только при императоре Сигизмунде I Люксембурге (1433–1437). После этого его одноглавый собрат сдвинулся рангом ниже и был закреплен за римским королем, т. е. государем, который был избран на имперский престол, но еще не был коронован папой в Риме. Вокруг голов орла в ту же эпоху появились нимбы[292]292
  Пчелов 2015. С. 25–30. См. также: Wilson 2016.


[Закрыть].

То, как герб Священной Римской империи переносили в древний языческий Рим, видно, к примеру, на панели «Се человек» нидерландского художника Квентина Массейса (I.3.6). Перед нами дворец Пилата – пространство языческое и нечистое. На это указывают не только карикатурно-уродливые лица воинов, но и идолы, которые установлены на фасаде. Перед вратами стоит израненный Христос. У него за спиной перед статуей Меркурия реет имперский флаг с двуглавым орлом на золотом поле. А впереди рядом с иудеями, которые, требуя у римского прокуратора распять Христа, оживленно жестикулируют, в неглубокой нише стоит статуя вооруженного божества (Марса?), у которого на голове сидит летучая мышь. Этот идол придерживает рукой желтый щит с таким же орлом[293]293
  Mellinkoff 1993 II. Fig. II.21.


[Закрыть].

I.3.6. Квентин Массейс. Се человек. Ок. 1518–1520 гг.

Madrid. Museo del Prado. № P002801

Порой символику языческого Рима стремились развести с символикой Священной Римской империи. Например, в гербовнике, составленном Конрадом Грюненбергом в 1483 г., на воображаемом гербе Древнего Рима изобразили не черного двуглавого орла на золотом поле, а золотого трехглавого орла на черном поле[294]294
  München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. Fol. 4. Cм.: Popoff 2011. P. XVI.


[Закрыть]. А в другом южнонемецком гербовнике, созданном около 1530 г., на щите Юлия Цезаря цвет и количество голов у орла такие же, как на гербе Священной Римской империи. Однако его шеи перекрещены так, что правая голова смотрит влево, а левая – вправо.

Двуглавый орел как символ древней Римской империи регулярно появлялся и на картинах Питера Брейгеля Старшего (ум. 1569 г.). В 1566 г. он изобразил перепись в Вифлееме, описанную в Евангелии от Луки (2:1-5): «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город. Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна». На картине действие разворачивается в заснеженной фламандской деревне (известно, что предыдущая зима 1564–1565 гг. выдалась во Фландрии очень суровой и снежной). Вдали видна церковь – как будто Христос уже давно пришел в мир. Слева на первом плане у дверей постоялого двора собралась толпа людей, пришедших заплатить подати – как платили современники Брейгеля[295]295
  Roberts-Jones, Roberts-Jones 2011. P. 180–181, Fig. 200, 201.


[Закрыть]. Сверху на стене висит небольшая табличка, на которой нарисован золотой щит, увенчанный короной, а на нем – габсбургский двуглавый орел.

Во времена Брейгеля Нидерланды, некогда входившие в состав Бургундского герцогства, принадлежали императору Священной Римской империи и королю Испании Карлу V Габсбургу. После его отречения в 1556 г. они отошли во владения его сына Филиппа II, который унаследовал испанский престол (императорский титул перешел к младшему брату Карла – Фердинанду I). В том, что Брейгель приписал древней Римской империи герб средневековой Священной Римской империи, как мы видели, не было ничего нового.

Средневековая империя считалась продолжением империи Октавиана и Константина. И можно сказать, что Брейгель в духе традиции просто напоминал о том, что Христос, Спаситель мира, вочеловечился в пределах державы, которой было суждено стать христианской и превратиться в опору истинной веры. Однако, как предполагают историки, послание, заложенное в эту деталь, было далеко не столь лестным для Габсбургов.

В тот год, когда Брейгель писал «Перепись в Вифлееме», в Нидерландах поднялось иконоборческое движение, направленное против Католической церкви и ее культа, но превратившееся в мятеж против власти империи. Тяжелый налоговый гнет и репрессии против кальвинистов привели к тому, что в 1566 г. они начали громить церкви и монастыри. В 1567 г., чтобы восстановить контроль над Нидерландами и искоренить ересь, туда был послан с экспедиционным корпусом герцог Альба, который развернул репрессии против мятежников и силой добился умиротворения. Однако в 1572 г. война вспыхнула вновь, и в 1581 г. северные, кальвинистские, провинции провозгласили независимость от испанской короны. Так возникла Голландская Республика (Республика Соединенных Провинций). Южная часть Нидерландов (в том числе и Антверпен, где работали сыновья Питера Брейгеля Старшего – Питер Брейгель Младший и Ян Брейгель Старший) осталась под властью Габсбургов. Вероятно, что Питер Старший, нарисовав имперского орла над сборщиками податей в Вифлееме, не просто следовал давней традиции, а говорил зрителю о габсбургском гнете, который им был так знаком, а многим из них так ненавистен[296]296
  Kunzle 2002. P. 103.


[Закрыть].

I.3.7. Питер Брейгель Старший. Избиение младенцев. 1565–1567 гг.

Royal Collection Trust. Windsor Castle

То, что имперский орел в представлении Брейгеля соотносился с насилием и угнетением, видно по его «Избиению младенцев» (1565–1567 гг.), которое сейчас хранится в Виндзорском замке (I.3.7). На этой картине Вифлеем, в который вошел отряд воинов, посланных царем Иродом, чтобы убить новорожденного Царя Иудейского (Мф. 2:16), тоже выглядит как заснеженный фламандский городок. Однако, хотя солдаты и рыщут по улицам, мы не видим убитых младенцев. Дело в том, что эта картина, вскоре после создания попавшая в коллекцию императора Рудольфа II Габсбурга (1576–1612) в Праге, кем-то была отредактирована – и все жестокости и убийства пропали.

Младенцы, которых в самом центре протыкает копьями группа воинов, превратились в домашнюю птицу. Воин на первом плане, отнимающий у матери ребенка, в переделанной версии уводит осла. Еще один тащит за шею гуся. Третий вместо младенца пытается вырвать у матери горшок. По всей картине жертвы Ирода превращаются в кульки, мешки и даже кучи домашней утвари, лежащей на снегу. Однако над ними все так же горестно рыдают матери. Кровавая резня сменяется грабежом. Как эта картина выглядела изначально, видно на рентгеновских снимках и ее копиях, созданных самим художником и его сыном Питером Брейгелем Младшим. В 1604 г. Карл ван Мандер в «Книге о художниках» описывал эту работу как «Избиение младенцев», но в описи 1621 г. она уже значилась как «Разграбление деревни».

Судя по копиям этого полотна, у предводителя Иродова отряда (или это сам царь?) раньше была длинная борода, возможно призванная его уподобить герцогу Альбе[297]297
  Roberts-Jones, Roberts-Jones 2011. P. 128–129, 134, Fig. 145 (ср. с копией, созданной ок. 1604 г. Питером Брейгелем Младшим: Fig. 353).


[Закрыть]. Но, даже если картина была написана до 1567 г., когда тот появился в Нидерландах, и даже если Брейгель не позволял себе столь открытого выпада в адрес испанского владычества, на его «Избиении» важна еще одна правка. На табаре элегантно одетого всадника (герольда?), к которому обращается с мольбой группа крестьян, первоначально были нарисованы пять золотых крестов на золотом фоне – герб Иерусалимского королевства, который порой использовал Филипп II Испанский. Однако позже – чтобы не вызывать опасных ассоциаций между Иродом и христианнейшими владыками из дома Габсбургов – этот флаг был записан[298]298
  Kunzle 2002. P. 103–112; Silver 2014. P. 804.


[Закрыть].

История скорпиона как антиеврейского символа восходит по крайней мере к XIII в. С того времени это членистоногое стали помещать на знамена Синагоги, которая олицетворяла еврейский закон (I.3.8)[299]299
  См. Синагогу с белым знаменем, на котором изображено какое-то четырехлапое существо (тот же предельно стилизованный скорпион?) в Большом часослове Рогана: Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 9471. Fol 30v. На другой миниатюре (Fol. 65v) Христос отталкивает Синагогу, на знамени которой изображен то ли какой-то восстающий зверь, то ли звероподобный дьявол. А на Fol. 228 Синагога персонифицирована уже не в женском, а в мужском облике и держит в руках белый стяг с существом, которое больше напоминает дракона.


[Закрыть]; на знамена воинов, эскортировавших осужденного Христа на Голгофу (I.3.9); на алебарды солдат, которые охраняли его гробницу и проспали момент, когда он воскрес из мертвых (I.3.10); даже на черный нимб Иуды Искариота – апостола-предателя, который к позднему Средневековью в католической проповеди окончательно превратился в архетип иудея (I.3.11). Да и в текстах страстны́х мистерий XV – начала XVI в. предательство Иуды и коварство иудеев уподобляли укусам скорпиона[300]300
  Capriotti 2014. P. 17.


[Закрыть]. Откуда взялись такие образы?

Дело в том, что это ядовитое членистоногое с древности ассоциировалось с миром зла[301]301
  См., например: Frankfurter 2015. Хотя в Средние века скорпион обычно ассоциировался с дьяволом, иноверием и ересью, у него были и нейтральные роли. Например, он превратился в один из атрибутов Логики и Диалектики (Маль 2008. С. 133, 138; Tervarent 1958. P. 395–396; Cohen 2008. P. 273–274, Fig. 95).


[Закрыть]. Поскольку оно жалит неожиданно, ударом хвоста, его главной чертой считали коварство (I.3.12)[302]302
  См. описание повадок скорпиона в «Естественной истории» (XI.30) Плиния Старшего (Rackham 1967. P. 484–493) и «Этимологиях» (12.5.4) Исидора Севильского (Barney, Lewis, Beach, Berghof 2006. P. 258–259).


[Закрыть]. В Ветхом Завете скорпион олицетворял врагов, осаждающих человека: «А ты, сын человеческий, не бойся их и не бойся речей их, если они волчцами и тернами будут для тебя, и ты будешь жить у скорпионов; не бойся речей их и не страшись лица их, ибо они мятежный дом» (Иез. 2:6). А в Откровении Иоанна Богослова – последней книге Нового Завета – скорпионам уподобляют демоническую «саранчу», которая в конце времен вырвется из «кладезя бездны»: «И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. […] И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека» (Откр. 9:3, 5).

В христианской традиции скорпион – как воплощение обмана и лицемерия – превратился в одно из метафорических обозначений дьявола, отца лжи, или в одну из зооморфных масок, под которыми скрываются демоны[303]303
  Потому у Данте в «Божественной комедии» («Ад», 17, 27) Обман лицом ясен и величав, но тело у него звериное («две лапы волосатых и когтистых; спина его, и брюхо, и бока в узоре пятен и узлов цветистых»), а хвост – скорпионий (Cohen 2008. P. 274).


[Закрыть]. Каролингский богослов Рабан Мавр (ум. 856 г.) в энциклопедии «О природе вещей» сформулировал это предельно кратко: «Скорпион означает дьявола»[304]304
  PL 21. Сol. 232.


[Закрыть]. А поэт, хронист и проповедник Гелинанд из Фруамона (ум. 1229 г.) перечислял скорпиона среди прочих тварей, которые олицетворяют Сатану: «"Завистью диавола вошла в мир смерть" (Прем. 2:24). Что есть зависть? Мощнейший, непреодолимый оплот греховности, сложенный из всех и всяких ухищрений вреда, вооруженный всеми стрелами злобы: угрожает клыком, как вепрь; языком – как змея; рогом – как телец; лбом – как баран; копытом – как конь; хвостом – как скорпион; видом своим лишает голоса, как волк, жизни – как василиск» (I.3.13)[305]305
  Цит. по: Махов 2011. С. 51–52.


[Закрыть].

I.3.8. Поверженная Синагога со сломанным знаменем, на котором изображен скорпион, лежит между Христом и торжествующей Церковью с евхаристической чашей в руке.

Морализованная Библия. Неаполь. Ок. 1350 г.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 9561. Fol. 74v

I.3.9. В Евангелиях от Матфея (27:31) и Марка (15:20) сказано, что Иисуса вели на Голгофу воины Пилата, т. е. римляне. Евангелия от Луки (23:25-26) и Иоанна (19:16) говорят, что Пилат передал Христа иудеям. На этой миниатюре воины, которые отводят его к месту казни, несут желтый – вероятно, еврейский – флаг со скорпионом.

Часослов. Вена. Ок. 1460–1465 гг.

Baltimore. The Walters Art Museum. Ms. W.764. Fol. 66v

I.3.10. Как было сказано в Новом Завете (Мф. 27:62-66), гробницу Христа в тот момент, когда он воскрес, охраняли стражники еврейских первосвященников, а в некоторых апокрифах (например, в Евангелии от Петра) эту роль выполняли римские воины, посланные Пилатом. Здесь у одного из спящих рыцарей на красном флажке написано SPQR. При этом у того, что изображен слева вверху, на лезвии топора виден (как подразумевается, выгравирован) черный скорпион.

Воскресение Христа (фрагмент алтарного образа из монастыря Санта-Креус). Ок. 1407–1410 гг.

Barcelona. Museu Nacional d'Art de Catalunya. № 040906–000

I.3.11. Тайная вечеря. У Христа и всех верных апостолов нимбы золотые, а у Иуды – черный. И вдобавок на нем изображены еле заметные фигурки скорпионов.

Лист из Градуала. Флоренция. Ок. 1392–1399 гг.

New York. Morgan Library & Museum. M. 653.4 (№ 4)

I.3.12. Немецкий врач и травник Иоганн фон Кауб (де Куба) в 1485 г. опубликовал в Майнце на верхненемецком трактат «Сад здоровья». Он стал первой в Европе энциклопедией о растительном и животном мире, напечатанной не на латыни, а на народном языке. В 1491 г. вышел ее перевод на латынь, в 1492 г. – на нижненемецкий, а в 1500 г. – на французский. В главке, посвященной скорпиону, было сказано, что у этого создания лицо сладостное, почти девичье, а хвост – ядовитый и смертоносный. Это коварное создание неустанно пытается исподтишка и под разным углом уколоть ближнего. Чтобы спастись от его яда, нужно выпить вино с растворенным в нем пеплом сожженного скорпиона. На гравюре скорпион (в левой колонке) совсем не похож ни на реальное членистоногое, ни на то, каким его чаще всего изображали на гербах и флагах различных негативных персонажей.

Иоганн фон Кауб. Сад здоровья (Ortus sanitatis). Майнц. 1491 г. P. 292.

I.3.13. Персонификация зависти сидит на демоническом звере в окружении символов, которые в средневековой иконографии ассоциировались с тьмой и дьяволом: на ее флаге две сплетшиеся змеи, на щите – скорпион, а роль нашлемника играет летучая мышь.

Генрих Альдегревер. Зависть (одна из гравюр, посвященных семи смертным грехам). 1552 г.

Amsterdam. Rijksmuseum. № RP-P-H-Z-159

Связь скорпиона с дьяволом прекрасно видна на фреске, созданной около 1364 г. при участии Уголино ди Прете Иларио в соборе Орвьето. В первой сцене дьявол, принявший облик Мадонны с Младенцем, обращается к двум еретикам и одному доброму католику. Мнимая Дева Мария, помимо крупной надписи dyabolus, разоблачается серыми перепончатыми крыльями и хищными лапами, виднеющимися из-под ее платья. Псевдо-Иисус, которого она прижимает к груди, вместо привычных атрибутов (прежде всего яблока) держит в левой руке (у самого лица «матери») черное насекомое, похожее на скорпиона. В следующей сцене св. Петр Мученик силой евхаристии развеивает иллюзию. Он протягивает «Богоматери» гостию и произносит слова: «Если ты мать Божия, то поклонись этому твоему сыну», имея в виду Тело Христово, в которое пресуществился хлеб. На этом наваждение рассеивается: посрамленные бесы (по одному на «мать» и «младенца») спасаются бегством, т. е., согласно устоявшейся иконографической формуле, стремглав летят вниз. «Дева Мария», словно опустевшая оболочка, обмякнув и закрыв глаза, «умирает». Рядом с одним из бесов падает и скорпион, выпущенный из рук Псевдо-Иисуса[306]306
  Махов 2011. С. 44. Вкл. 4, 5. О других иконографических вариантах этого сюжета см.: Clark 2013. P. 289–293, Fig. 10.2, 10.3.


[Закрыть].

Кроме того, скорпион – наряду со змеями, жабами и другими «гадами», которые, как считалось, живут в земле, – ассоциировался со смертью, разложением трупов, а оттого – и с адскими муками. На фреске Страшного суда, созданной в 1393–1413 гг. сиенским мастером Таддео ди Бартоло в коллегиальной церкви Сан-Джиминьяно, скорпионы покрывают тело лжесвидетеля, которому бес льет на грудь какую-то жидкость (кипящую смолу или расплавленный металл?)[307]307
  Махов 2011. C. 109–110; Baschet 2014. P. 370–372, 637, Fig. 10.


[Закрыть].

Наконец, скорпион уже в первые столетия христианской истории превратился в презренно-бранное обозначение еретиков и иудеев. Скажем, Тертуллиан (ум. после 220 г.) уподоблял скорпионьему яду ереси – ведь еретики распространяют яд лжеучений и отравляют христианские души[308]308
  Sackville 2011. P. 173–174.


[Закрыть]. Иероним Стридонский (ум. 420 г.) в толковании на книгу пророка Иезекииля сравнил со скорпионом «мятежный дом» Израиля[309]309
  PL 25. Col. 37.


[Закрыть]. В дальнейшем множество средневековых текстов, обличая лицемерие и коварство иудеев, уподобляло их скорпионам. И это сравнение напоминало об их связи с дьяволом.

Очень важно, что гербы и флаги со скорпионом в средневековой иконографии вовсе не были зарезервированы за иудеями. Это был универсальный маркер враждебного и демонического, который легко мигрировал сквозь время и пространство. В сюжетах из древней, раннехристианской или средневековой истории он регулярно доставался любым иноверцам, тем, кого тексты и изображения осуждали и преподносили как враждебных чужаков[310]310
  Кроме того, нельзя забывать о том, что скорпион – уже без каких-либо негативных ассоциаций – фигурировал и на реальных гербах европейских знатных семейств, например у римского рода Аннибальдески и у миланского рода Скорпионе.


[Закрыть].

Например, в итальянской рукописи c текстом Тита Ливия скорпиона помещали на флаги, под которыми в бой шли различные враги Рима. При изображении битвы близ города Илипы, которая состоялась в 206 г. до н. э. во время Второй Пунической войны, римляне сражались под красным флагом с надписью HISPA (т. е. «Испания»), а их противники карфагеняне – под коричневато-желтым знаменем со скорпионом[311]311
  Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 5690. Fol. 306.


[Закрыть].

В иконографии раннехристианских мучеников скорпион часто маркирует их палачей-язычников. Достаточно взглянуть на несколько панелей, которые тосканский художник Джованни ди Бартоломео Кристиани во второй половине XIV в. посвятил мученичеству св. Луции Сиракузской. По преданию, она была казнена на Сицилии в 303 или 304 г. во время Диоклетиановых гонений. Непосредственный приказ об экзекуции был отдан римским консуляром Пасхазием, который обвинил юную христианку в том, что она растратила семейное имущество, раздав его бедным. Чтобы ее наказать, он приказал отдать Луцию в публичный дом[312]312
  См. Житие св. Луции в «Золотой легенде»: Иаков Ворагинский 2017. С. 59–62.


[Закрыть]. В сцене, где юная христианка стоит перед своим судьей и мучителем, его воины держат красные и желтые щиты. На одном из красных видна римская аббревиатура SPQR, а на желтых изображены демонические насекомые: скорпион и саранча (I.3.14). Когда «сводники» из борделя попытались увести к себе Луцию, «Святой Дух с такой силой удерживал ее, что никто не мог сдвинуть деву с места. Пасхазий приказал собрать тысячу мужей: они связали Луцию по рукам и ногам, но никакими усилиями не смогли оторвать ее от того места, где она стояла. Тогда вслед за мужами пригнали тысячу упряжек быков, но дева Господня оставалась неподвижной. Призваны были маги, чтобы переместить ее с помощью заклинаний, но тщетны были все их старания»[313]313
  Иаков Ворагинский 2017. С. 61.


[Закрыть]. В другой сцене, где Господь не дал язычникам сдвинуть юную христианку с места, на желтых щитах двух воинов нарисованы стрекозы[314]314
  New York. The Metropolitan Museum of Art. № 12.41.1–4.


[Закрыть].

I.3.14. Джованни ди Бартоломео Кристиани. Мученичество св. Луции. Ок. 1370–1390-х гг.

New York. The Metropolitan Museum of Art. № 12.41.1–4

Саранча, как и мухи, пауки, муравьи, стрекозы и другие насекомые, принадлежала к числу гадов, в которых средневековый дьявол мог обратиться и которые поставляли «детали», применявшиеся художниками и реже скульпторами для сборки дьявольских тел. Так, в Часослове Екатерины Клевской (Утрехт, ок. 1440 г.) демон с муравьиной головой вилами толкает грешника в пасть преисподней[315]315
  New York. The Morgan Library & Museum. Ms. M.917 / 945. Fol. 168v. См.: Махов, 2011. С. 109–110.


[Закрыть]. Порой – как на миниатюре из фламандской рукописи «О граде Божьем» Августина (четвертая четверть XV в.) – бесы получали крылья стрекоз[316]316
  London. British Library. Ms. Royal 14 D I. Fol. 273v. См.: Пильгун 2019. С. 114, 156. Ил. 130.


[Закрыть]. Рисунки на щитах воинов Пасхазия, вероятно, были вдохновлены Апокалипсисом (9:3), где демонические существа, которые вырвутся из «кладезя бездны», были уподоблены саранче и скорпионам: «И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы».

Посмотрим на Алтарь Ванни (ок. 1420 г.), хранящийся в Ватиканской пинакотеке. Там с желтыми щитами, на которых помещены скорпионы, изображены воины римского префекта Олибрия. Он приказал казнить другую христианку – Маргариту Антиохийскую – за то, что она отказалась стать его женой или наложницей и принести жертву языческим богам[317]317
  См. Житие св. Маргариты в «Золотой легенде»: Иаков Ворагинский 2018. С. 61–64. Об алтаре Ванни см.: Gilbertson 2002.


[Закрыть]. Рядом с обезглавленным телом лежит палач, который, убив ее, упал замертво. А перед римскими воинами со скорпионами на щитах стоят двое бородатых мужчин в длинных одеждах и с накидками на головах (I.3.15). Так в итальянской живописи того времени – прежде всего в многочисленных сценах Страстей – было принято представлять иудеев. Их убор явно напоминал о талите – покрывале, которое мужчины-иудеи надевали во время молитвы[318]318
  Frugoni 2010. P. 178–180, Fig. 144, 145; Capriotti 2014. P. 17, 82.


[Закрыть]. Однако в этой истории не было никаких евреев. Видимо, тот же «еврейский» типаж использовали для того, чтобы изобразить и язычников – каких-то старейшин или советников Олибрия.

На одной из миниатюр в рукописи «Житий отцов-пустынников» (Vitae patrum), созданной в Неаполе около 1350–1375 гг., мы видим темницу, а справа от нее – отряд рыцарей в шлемах-«саладах». Один из них держит в руках круглый щит с головой мавра, а другой – треугольный щит с черным скорпионом[319]319
  New York. Morgan Library & Museum. Ms. M. 626. Fol. 40.


[Закрыть]. Перед нами эпизод из жития фиваидского отшельника Аполлония, рассказанный в «Истории монахов» Руфина Аквилейского (ок. 345–410 гг.). Соответственно, рыцари – это тоже не иудеи, а отряд римского сотника (сам он стоит впереди без щита), который во времена императора Юлиана Отступника (361–363 гг.) заточил Аполлония и его товарищей в темницу[320]320
  Schulz-Flügel 1990. P. 289–290. Такие же желтые щиты с черным скорпионом появляются у воинов на одной из миниатюр (Fol. 24v), иллюстрирующих Житие Илариона Кипрского. Причем здесь римские «рыцари» стоят в повозке, которой управляет рогатый дьявол.


[Закрыть].

Само собой, на средневековых иллюстрациях к хроникам Крестовых походов с таким же скорпионом могли изображать и новых врагов христиан – сарацин. В одной из рукописей «Истории деяний в заморских землях», иллюминированной в Риме в 1295 г., действует мусульманское войско, которое в 1098 г. осадило Антиохию. Внутри укрылись крестоносцы, незадолго до того овладевшие этим городом. А над магометанами реет желтый флаг (явно отличающийся по цвету от позолоты, использовавшейся в той же миниатюре) с черным скорпионом[321]321
  Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Francais 9082. Fol. 66v. Cм: Luchitskaya 2000. P. 55, Fig. 3.


[Закрыть].

Как символ иноверия, ереси и враждебной инаковости, скорпион продолжал использоваться и в XVI в. На панели с изображением апостола Иакова Старшего и волхва Гермогена, написанной анонимным последователем Босха, стилизованный (с тремя парами лап и прямым хвостом) скорпион появляется дважды: на белом щитке, закрепленном на плече демона, стоящего рядом с магом, и чуть поодаль – на красном изорванном знамени, которое держат три беса (I.3.16).

Кроме того, скорпиона нередко помещали на воображаемые гербы неевропейских, часто вымышленных царств и властителей. Так, в гербовнике, составленном в 1483 г. Конрадом Грюненбергом из Констанца, упоминается некое индийское царство под названием Alligastya. Ему присвоили золотой (он изображен желтым) щит с черным скорпионом (I.3.17)[322]322
  München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. Fol. 54. Cм.: Popoff 2011. P. XVII.


[Закрыть]. В другом контексте такой герб легко мог достаться иудеям и другим врагам истинной веры. В том же гербовнике упоминается и некий король Zerraczy (вероятно, Шираз в Персии). На его щите – еще одно существо с демонической репутацией: жаба[323]323
  München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. Fol. 64.


[Закрыть].

I.3.15. Школа Турино Ванни. Алтарь св. Маргариты. Ок. 1420 г.

Vaticano. Pinacoteca

I.3.16. Апостол Иаков и маг Гермоген. 1560-е гг. (?)

Valenciennes. Musée des Beaux-Arts. № P. 46.1.44

I.3.17. Гербы экзотических держав (слева направо, сверху вниз): Эфиопия, Сабейское царство и владения волхва Мельхиора; Корса в Индии; Аллигастия в Индии; Трапполле в Индии; остров Пендексор (Пентоксор) с городом Ниса, который пресвитер Иоанн отнял у индийского царя Юселя; Индийское царство.

Гербовник Конрада Грюненберга. Ок. 1480 г.

München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. Fol. 54

Бок о бок с Alligastya и Zerraczy Грюненберг приводит гербы других монархов, якобы правящих в Африке, Индии и прочих далеких землях. Было бы естественно предположить, что все они (кроме царя-священника Иоанна, у которого в гербе закономерно изображен крест) будут обозначены фигурами демонического характера. Но нет: наряду со змеями, головами сарацинов и сарацинок, гротескными шапками и кривыми мечами в ход идут нейтральные и даже почетные фигуры: прямые мечи, короны, шлемы, орлы и львы, а также экзотические существа без негативных ассоциаций, такие как верблюд или слон. Эти образы скорее свидетельствуют о любопытстве к заморским курьезам, чем об их неприятии и осуждении.

Символы добра и зла парадоксально «рифмуются»: на одной странице с гербом Alligastya представлены гербы королей Korsa (вьющаяся змея с тремя рогами на голове) и Enndyen (змея, свешивающаяся с креста в форме буквы тау). Если первое создание напоминает об апокалиптических чудовищах, второе воспроизводит иконографию «медного змия», которого пророк Моисей воздвиг, чтобы защитить свой народ от укусов змей (Чис. 21:6-9). В христианской традиции «медный змий» выступал как прообраз креста, на котором распяли Спасителя. Среди воображаемых гербов, приведенных Грюненбергом, попадаются и кресты как таковые. Мы встречаем их у воображаемых королей Нубии («король Нубийский – христианин и подчиняется хану») и неведомых держав Nestio (Андреевский крест) и Turrye (прямой крест)[324]324
  München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 145. Fol. 60, 61, 64.


[Закрыть]. Символика Иного не только разнообразна, но и неоднозначна.