Текст книги "Демонстрация силы"

– Дорогая, я нашел приличную работенку! – на радостях докладывал он жене. – Да, работаю на какого-то психопата, он платит бешеные деньги. Я даже за жилье не плачу. У меня своя каюта на роскошном транспортнике. Да, скоро увидимся. И тогда уж, поверь мне, закатим настоящую вечеринку! Целую!

Минувшей ночью он наконец-то вскрыл один контейнер. Для этого ему потребовалось три погружения и кропотливая работа по два часа за один раз. Он пользовался автогеном и специальными ножницами для резки металла. Ножницы пригодились, когда он вскрыл контейнер и еще один металлический, с ребрами жесткости, ящик, стоящий в контейнере на поддоне. В свете фонаря водолаз увидел свинцовую обшивку. Точно, свинец, убедился Фини, попробовав оболочку водолазным ножом. Он пустил в ход ножницы, продолжая ломать голову над характером груза. Он словно чистил луковицу – один слой, другой, третий. В конце концов, так можно и слезы пролить.

Он не ошибся, когда снял свинцовую обшивку: под ней находился деревянный ящик. Пожалуй, он мог весить обещанные сорок килограммов. В качестве рычага Фини использовал ножницы. Просунув под ящик длинную ручку, он довольно легко приподнял его. Опустил: из-под нижней части свинцовой обшивки, вытащить которую пока не представлялось возможным, вырвалась тонкая струйка ила. Уже заилило, удивился Фини. Впрочем, немудрено. Ведь контейнер не был герметичным.

Водолаз посмотрел на часы: пора подниматься. Он спрятал автоген за правым двигателем баржи. Ножницы и другое оборудование укрыл за порванным краем обшивки. Чертыхнулся: совсем забыл снять на камеру результат своей сегодняшней работы. Укрепив фонарь на обрезе контейнера, включил видеокамеру. Взял крупным планом ящик, закрытый на замок.

Вот теперь все. Пора подниматься. Может быть, завтра он приготовит все для подъема груза, а послезавтра завершит операцию.

Камиль Хаким внимательно смотрел запись. В его руках был пульт. Четкий стоп-кадр позволил ему разглядеть то, что, возможно, ускользнуло от внимания Пьера Фини. Во-первых, это замок – обычный, навесной, с длинной хромированной дужкой. И то, что прилагалось к нему: устройство, разработанное американской компанией Navy Tag Technologies.

Хаким оставил магнитофон на паузе. Сунув руки в карманы брюк, он прохаживался по каюте и часто бросал взгляд на замершую картинку.

Вынашивая планы мести, Камиль был рад любой информации относительно охраны как гражданских, так и военных объектов Соединенных Штатов. Он собирал ее по крупицам и мысленно восстанавливал целые картины. Например, информация такого рода. Командование Береговой охраны США сделало оценку: для обеспечения безопасности портов конгресс выделил в шесть раз меньше запрошенной суммы. Это не позволит даже приобрести и внедрить новейшие приборы для контроля грузовых контейнеров. В настоящее время их количество в американских портах дает возможность проверить лишь три процента контейнеров на наличие радиоактивных материалов.

Камиль умело отбросил окончание, но сосредоточился на середине – это приобретение и внедрение новейших приборов для контроля грузовых контейнеров.

Снова взгляд на экран телевизора. Крупный план продукции Navy Tag Technologies. Такое устройство, укрепленное на замке морского контейнера, немедленно извещает по спутниковой связи о попытке открыть замок. И вообще снимать его рано.

Рано…

Камиль напрягся от этой мысли. Рано снимать. Боевой заряд можно легко вынуть, сломав боковую стенку и…

Хаким вооружился пультом и чуть перемотал назад. Так и есть: ящик был обшит тонкой металлической лентой.

Он вызвал Фини. Француз явился через пять минут с хмурым выражением лица.

– Извини, что разбудил тебя, Пьер, – принес извинения Хаким. – Возможно, меня завтра не будет в Хургаде. Я хочу лично дать тебе инструкции. – Он снова перемотал пленку и нажал на паузу. – Видишь замок и устройство на нем?

– Да, – ответил водолаз, потирая красноватые глаза согнутым пальцем.

– Ни в коем случае не трогай его!

– А что такое?

– Это спутниковый навигатор. Нарушишь его, и хозяева груза тотчас узнают об этом.

– Я постараюсь…

– Ты не должен стараться! – неожиданно вспылил Камиль. – Я нанял тебя, так что будь добр выполнять мои распоряжения. За это ты получаешь деньги. – Хаким успокоился и смягчил тон. – За эту ювелирную работу я готов повысить твою ставку. Твое последнее погружение я оцениваю в десять тысяч.

Фини мгновенно ожил.

– За такие деньги я готов сейчас же поднять ящик.

«За такие деньги…» – брезгливо поморщился Хаким. Он готов был отвалить этому эксперту сотню, две, пять сотен тысяч долларов.

– Сегодня отдыхай. А завтра… У тебя все готово к подъему?

– Абсолютно, – подтвердил Пьер. – Для подъема и буксировки я использую обычный надувной плот. Он будет наполняться углекислым газом из баллона. Когда ящик поднимется, я перекрою кран. Короче, груз – это корзина воздушного шара. Плот – его оболочка. Открою клапан плота – наш подводный шар опустится. Открою кран газового баллона – поднимется.

Камиль улыбнулся и позволил себе шутку:

– Надеюсь, газовый баллон не очень большой.

– Да что вы, мсье! Чуть больше пивной банки.

Пока все шло по плану. Удар брандера по судну с ядерными боезарядами не повлек взрыва самих зарядов: у него свой, «внутренний» взрыватель. Об этом Камиль не беспокоился изначально. В конструкции боеприпаса предусмотрено специальное устройство – «предохранитель», предотвращающий его случайный взрыв при пожаре, падении, механическом или электрическом ударе, то есть во всех случаях, кроме штатного применения.

Хаким еще раз посмаковал это выражение:

– Штатное применение…

– Что? – удивленно вскинул свои седые брови Фини.

Египтянин покачал головой: «Ничего». Он вдруг отметил, что француз со своими убеленными волосами и длинной челкой, падающей на глаза, похож на Джона Болтона, которому пророчат должность посла США в ООН. Человека, который в свое время утаил важную информацию от Госдепартамента. Вот и Фини посвящен в секретную миссию; но уподобится ли он своему американскому «двойнику»? Утаит ли нечто важное, увиденное им на дне Красного моря?..

Глава 4
Деловые парни

13

Тель-Авив, Израиль

Абрамов не раз контактировал с офицерами израильской военной разведки, а вот начальника «Амана» Шимона Эйтана видел впервые. Генерал-майор казался неподвижным в своей тучности, и это чувство усугублялось его чрезвычайно низким, мычащим голосом. И даже прической, которая в советские времена называлась полубокс. Словно косой прошли по его голове, оголяя виски и оставляя непослушную копну на макушке.

Абрамов тут же сравнил его с коровой.

Эйтан свободно говорил на шести языках. Часто пользовался приемами маскировки, когда нужно было инкогнито посетить ту или иную страну. Александр Михайлович слышал, что на недавние секретные переговоры в Иордании генерал прибыл в парике и с фальшивой бородой. Собственно, и высшие чины российского разведсообщества нередко прибегали к таким методам, но они всегда хранились в тайне. И не по той причине, что обыватель не поймет и начнет высмеивать шпионские методы генералов от разведки. В Израиле все было гораздо проще. Вся страна – это огромный разведывательный лагерь. А «Аман» – самая большая и самая важная часть разведывательного сообщества с точки зрения обороны еврейского государства. И в этом плане он напоминал американское Агентство национальной безопасности: живет в тени ЦРУ, но в то же время создает основу, на которой в конечном итоге базируются все успехи американской разведки. «Аман» жил в тени «Моссада».

– Здравствуйте, Алекс, – пробасил Эйтан на отличном русском, привставая и пожимая разведчику руку. – Я много слышал о вас. Рад с вами познакомиться. Предлагаю провести беседу на вашем родном языке. Мне так будет… – Эйтан выдержал беглую паузу… – спокойнее.

«Сейчас он улыбнется, и я увижу кривые желтые зубы», – предположил слегка нервничающий Абрамов.

Генерал действительно изобразил на квадратном лице улыбку, в которой на миг показался ряд ровных белых зубов.

– Присаживайтесь, – Эйтан указал на офисное кресло у продолговатого стола, – через минуту я к вам присоединюсь.

Генерал встал и вышел в приемную. Абрамов воспользовался паузой и оглядел рабочий кабинет израильского «Спрута». Он был выдержан в коричневатых тонах и мог дать представление о самом хозяине. Мебель массивная, шторы тяжелые, книги в толстом переплете. На столе пристроилось неподъемное пресс-папье в виде… бронзовой скульптуры футболиста, бьющего по мячу.

– Эйтан любит футбол? – спросил Абрамов.

– Да, – подтвердил Завадский, поигрывая серебристой авторучкой. – Только ты не затрагивай эту тему. Он не любит, когда наблюдательность является причиной праздного любопытства. Ваш Андрей Тихонов играл за нашу команду.

– «Маккаби»?

– Ну да. Эйтан присутствовал на одном из матчей. Ему понравилась игра вашего полузащитника на левом крае. Кажется, в той игре Тихонов сделал потрясающую голевую передачу. Так, как умеет делать только он.

– Генерал сидел в ложе для VIP-персон?

– Никто не знает, где он сидел.

– Ясно, – покивал Абрамов, – он бегал вдоль бровки с клетчатым флажком лайтсмена. Потому и запомнил потрясающую передачу Андрея Тихонова.

Завадский кивнул в никуда.

– Он все слышит, между прочим.

– Вспыльчивый мужик? – Абрамов продолжал собирать данные на начальника военной разведки. – Я слышал, что прежний начальник «Амана» страдал недержанием. Орал на аналитиков и лупил их по головам досье с первичной информацией: «Ради бога! Ваши оценки не вытекают из этих данных!»

– Ты про Аарона Ярива говоришь? – Глаза Завадского погрустнели. Он даже чуть наклонил голову и бросил крутить ручку. Убрав ее во внутренний карман пиджака, продолжил: – Ярив сделал для нашей разведки очень много.

– Куда он ушел?

– На пост советника премьера по вопросам безопасности.

– Да я про Эйтана спрашиваю! – рассмеялся Абрамов.

Завадский не разделил мальчишеской радости русского разведчика и промолчал, все так же печально глядя на него. Но все же пояснил:

– Он сейчас придет.

Генерал явился через пару минут. Он сел напротив Абрамова и слева от Завадского. Сказал «одну секунду», взял с рабочего стола пачку «Кэмела» и вернулся, тут же прикурив. Он затягивался медленно и глубоко, скосив глаза на уголек сигареты, словно гипнотизировал и себя, и собеседников. Абрамов едва не раскрыл рот, наблюдая эту в буквальном смысле слова затянувшуюся картину. У него сложилось впечатление, что Эйтан надувает дымом воздушный шарик, спрятанный в груди. У него едва не перехватило дыхание, когда, по его мнению, генерал должен был задохнуться, а потом медленно морской дохлятиной подняться над столом. Но вот генерал убрал сигарету и выпустил мощную струю дыма.

Абрамов почувствовал значительное облегчение и даже улыбнулся. Скосил глаза на Завадского. Израильский полковник сидел с непроницаемым лицом, видно, привык к необычным фокусам начальника, и поигрывал концом полосатого галстука.

– Токи, – начал Эйтан, запоздало расстегнув пуговицу на пиджаке. – Настоящее имя Иосиф Беннет. Сабра[5]5
  Сабра – кактусовый плод (иврит).


[Закрыть] – так мы называем евреев, родившихся в Палестине.

– Я знаю, – кивнул Абрамов. – Генерал-майор Ицхак Хофи…

И прикусил язык, кляня себя за несдержанность.

– Да, вы правы, Алекс, он стал первым саброй, возглавившим в 1974 году «Моссад». Не пойму, почему вы стушевались. Все нормально, расслабьтесь. Мы допустили ошибку, ликвидировав Беннета-Токи. Мы ничего не знали о его связях с морским штабом «Аль-Каиды». В нашем списке он числился как человек, связанный с палестинскими боевиками. Работал в египетской страховой компании и часто ездил в Израиль, Иорданию. В другие арабские страны – с трудом, поскольку в его паспорте стояла израильская виза. Наш производственный департамент не справился с анализом добытой информации: по ней Беннет проходил как связник с палестинскими партизанами. Им занялся наш палестинский отдел, и случилось то, что случилось.

«А потом ты наорал на аналитиков и настучал им по голове», – мысленно дополнил Абрамов. Он считал, что со своей «еврейской» фамилией прокатывает в главном кабинете израильской военной разведки за своего. Отсюда такая откровенность шефа «Амана». Полушутливые выкладки, конечно. Открытость генерала базировалась больше на непримиримости к врагам Израиля. Плюс разведки этой страны не скрывали провалов и спокойно принимали критику за совершенные ошибки.

– Хотя не обошлось без накладок, – продолжил генерал. – Оперативный сотрудник нашего управления был убит.

– Беннет работал с подстраховкой, – взял слово Завадский и снова полез в карман за ручкой. – Наш агент был убит на окраине Нового еврейского университета.

– Странный шаг, – заметил Абрамов. – К чему рисковать, убирая исполнителя противоборствующей стороны? Я бы понял это, если бы его убрали люди из вашего же палестинского отдела.

– Возможно, нашего человека, который какое-то время общался с Беннетом, заподозрили в чрезмерной информированности, – сказал Юлий Завадский. – Другого объяснения мы не нашли.

– Я доволен тем, что именно вы, Алекс, вошли в состав совместной группы, – резко сменил направление еврейский «Спрут». И едва ли не повторился: – Я слышал о вас много хорошего и всегда мысленно комментировал: «Да, это крутой парень».

«Интересно послушать выдержки из собственного досье, звучащие из уст начальника израильской разведки», – прикинул Абрамов, улыбнувшись последней фразе Шимона.

– Поправьте меня, если я ошибусь. Собираясь в очередную командировку, вы, Алекс, думали о том, что в качестве руководителя отдела разведуправления ВМФ она для вас – последняя. И может быть – самая короткая. Немного подлиннее могла быть в Египет в качестве представителя разведки российского ВМФ в этой стране.

– Нечто подобное имело место, – подтвердил Абрамов.

– Хорошо. Дальше. Вы всегда считали себя пушечным мясом. И в этом определении я бы сравнил вас с Валентином Варенниковым.

– Почему именно с ним? – искренне удивился Абрамов. Но больше тому, что Эйтан в сравнении произнес имя знаменитого русского генерала без намека на паузу. – Не совсем корректно, мне кажется. Он все-таки генерал армии…

– Сейчас объясню. Он долбил экстремистов ракетными ударами в Пакистане и принимал ответственность на себя. Никуда не докладывал и разрешения на превентивные меры не испрашивал. Согласитесь, трудно представить форму обращения: «Можно я нанесу ракетный удар по территории суверенного государства?» Что на это мог ответить ваш министр обороны? Мол, наноси?.. А если бы обратился, то напоролся бы на следующее: «Ты в своем уме?!»

Замедленным кивком Абрамов все же принял довольно лестное для него сравнение. И слушал дальше, удивляясь: «Вот это он чешет по-русски!»

– По сути, вы ехали на встречу с такими же, как вы, деловыми парнями. Я не прав? – улыбнулся Эйтан.

Абрамов подтвердил правоту начальника «Амана» поднятыми руками: «Сдаюсь!»

Он не стал уподобляться Эйтану и сравнивать его хвалебную речь, к примеру, с вербовкой старшего офицера ВМФ России, и не кем-нибудь, а высшим чином военной разведки Израиля. Абрамов довольно точно разобрался в скрытой дипломатии Эйтана: он, привлекая к совместной работе российскую сторону, избегал конфликта интересов.

– К делу, – поторопил себя Шимон Эйтан. – По нашим данным, которые мы в свое время передали в том числе и российской стороне, «Аль-Каида» сформировала военную флотилию численностью девятнадцать кораблей грузового класса. Большинство судов террористы приобрели в 2002–2003 годах через маклерскую судовую контору в Салониках. Я упоминал об этом в телеграмме, кажется.

«Посредством телеграммы ты и вытащил меня в последнюю, может быть, командировку», – продолжал дополнять Абрамов.

– Я помню, господин директор.

– Дальше. Около трети судов были куплены у пиратов Индонезийского архипелага. Страховой фонд Lloyds of London – слышали о нем?

– Да, – кивком головы подтвердил Абрамов, – очень крупная организация с хорошей разветвленной агентурой.

– Именно. Мы тесно сотрудничаем с ней. Так вот, разведотдел фонда утверждает, что корабли флотилии рассредоточены в небольших гаванях и островных укрытиях Индийского океана. Переоборудование кораблей пропустим – это и так понятно. С вооружением тоже все просто.

Шимон Эйтан положил перед гостем несколько фотографий.

– Что скажете вы, специалист в этой области? Вот пара судов, которые точно входят в так называемый морской штаб террористов.

– Неплохо, неплохо, – скороговоркой выпалил Абрамов, опытным взглядом оглядывая суда, изображенные на снимках. – Оба принадлежат к боевым кораблям – это однозначно. Вижу, палубные надстройки действительно подверглись изменениям, но то, что это минные тральщики, – несомненно. Один рейдовый – здоровый, сука! – свыше двухсот тонн. Второй более легкий катер-тральщик, скорость более 20 узлов. Гидроакустическая аппаратура на месте. Что еще? Радиоэлектронные средства наблюдения и навигации.

Эйтан и Завадский обменялись взглядами. В глазах шефа военной разведки стояла похвала в адрес русского офицера. Завадский, занятый какими-то своими мыслями, неопределенно пожал плечами.

Абрамов до боли в глазах всматривался в снимки.

– Судя по брезентовым чехлам, они скрывают скорострельные автоматические пушки, крупнокалиберные пулеметы, переносные зенитные и противотанковые комплексы, – легко ответил он, ориентируясь по характерным контурам вооружений. – По боевому применению первый корабль я отношу к ударному. А вот этот, маленький, рейдовик может быть предназначен для действий в качестве корабля-камикадзе.

– Брандер, – покивал полковник Завадский, словно проснулся.

– Я бы обратил ваше внимание на другой, более тяжелый корабль, – посоветовал русскому разведчику Эйтан. – По нашим данным, именно его команда совершила нападение на ваш «Медведев».

– Это серьезно… – Абрамов вернул снимки и уселся поудобнее. Не такая солидная, но все же карта в его рукаве была припасена. И он не преминул выкинуть ее. – Вы правы, господин генерал, мы проверяли информацию фонда Lloyd по своим каналам, и она полностью совпала.

– Что конкретно вы выяснили? – проявил настороженную заинтересованность Шимон Эйтан.

– Флотилия террористов состоит из двух отрядов, нацеленных на операции в регионах Индонезийского архипелага. Там же особенно активно оперируют пиратские группировки…

Неожиданно в этом месте Абрамов нахмурился и тщетно пытался понять причину легкого беспокойства. Словно он в решающий момент забыл главное. Даже повторил окончание фразы: «пиратские группировки».

– Именно тот факт, что пираты творят свои разбойные нападения практически безнаказанно, – продолжал он, – подтверждает реальную возможность действий флотилии террористов и колоссальную трудность обнаружения их кораблей, которые могут успешно маскироваться под пиратские и скрываться среди них.

Ударение, сделанное Абрамовым на последней фразе, мгновенно дошло до Шимона Эйтана. Русскому капитану показалось, что на лице начальника «Амана» промелькнуло удивление. Что тут же нашло подтверждение в его восклицании:

– Маскироваться под пиратские суда и скрываться среди них?! Господи, какой гениальный ход! Честно говоря, мы не думали об этом. А кто в вашем штабе додумался до этого?

Абрамова подмывало ответить «ваш покорный слуга» или «один очень умный аналитик». Он ответил очень коротко:

– Я.

– Поздравляю! – искренне воскликнул Эйтан. – Что дальше?

– Дальше то, что вы, господин директор, наверняка знаете. В принципе даже намного более крупные корабли в такой насыщенной судами акватории, как Индийский океан, могут быть непозиционированы.

– То есть выпасть из системы спутникового навигационного контроля, – со знанием дела покивал генерал.

– А суда малых классов такому контролю практически недоступны, – вставил Завадский. – В качестве примера можно привести недавнюю атаку на американский транспорт. Я имею в виду «Хьюг-017».

– Мы в курсе этой непростой проблемы. Так что, – сделал вывод директор, – определить дислокацию флота исламских террористов, их маршруты и объекты нападений возможно только с помощью разветвленной агентурной сети. Продолжите мою мысль, господин полковник, – попросил Эйтан младшего товарища.

– Американцы в сфере сотрудничества помогают плохо, – тут же подхватил Завадский, принимая «американский» удар на себя. – Последнее время они больше озабочены безопасностью своей страны.

– Именно. И где тут отыскать сотрудничество? – Эйтан развел руками и даже порыскал в поисках coo – peration своими холодными навыкате глазами. – То больше походит на замаскированный запрос о помощи: «Вы ничего про атлантический отряд террористов не слышали?» Перейдем к конкретному вопросу, – предложил Эйтан, построивший беседу умело и поэтапно. – Итак, господа, что же мы выяснили по поводу нападения на российское торговое судно «Медведев»…

– Ну, как тебе мой шеф? – спросил Завадский после полуторачасовой беседы в кабинете Шимона Эйтана.

– Толковый мужик, – кивнул Абрамов. – Простой, как кухонный комбайн.

– Простой?! – засмеялся полковник и покачал головой: – Не скажи. Разговаривать с ним легко. Выслушивать его – очень непросто.

– Да, я понял тебя, – покивал Абрамов. – Все начальники страдают этой эпидемией. Что скажешь насчет бутылки коньяка? Закроемся в моем номере и поговорим.

– Принимаю.

Приняли. И неплохо.

В голове слегка шумело. Как будто Абрамов приложил к ушам морские раковины и слушал далекий и манящий голос прибоя. Голос говорил офицеру военно-морского флота: «Выпей еще». Но не учитывал, что вступил в голосовой контакт с разведчиком. И все же Абрамов уступил. Он спустился в бар-ресторан и заказал водки, устроившись в дальнем углу стойки. Он еще и еще раз прогонял в голове два трудных разговора: поначалу в компании с начальником военной разведки, потом без него. К этому примешивались отрывки из беседы, имевшей место в московском представительстве «Амана».

У флотского разведчика была исключительная память, он, не напрягаясь, вспомнил все, до слова. Но в данное время он, думая о своем районе ответственности, не мог не вспомнить обращения к нему полковника ФСБ Сергея Волкова, которого живо интересовала информация относительно «происшествий разбойничьего характера в Суэцком заливе». Кажется, он так и сказал: разбойничьего. «Россияне?» – с интонациями Бориса Ельцина спросил Абрамов. А ответ Волкова сейчас прозвучал чуть хмельно, в старославянском стиле: «Оне». На долларовой купюре можно так и прочитать: «One».

«Главарь – бывший морской диверсант. Женя Блинков. Его ближайший помощник – тоже «котик». Еще три человека – морпехи. Остальные – спортсмены. Дерзкая банда. Каюк ей настанет, если мафия нападет на их след… Когда они намылятся на отдых, подключим спецслужбы Египта и возьмем…»

Несомненно, где-то таилась связь между этими тремя беседами. Но где? Ясно, что не на виду. А если связи нет? Ее нужно установить.

Невидимый хронометр начал отмерять время по другому, оперативному времени. Следующий этап в данном случае можно было привычно назвать агентурно-боевым.

14

Москва

Окно было нараспашку. Прохладный утренний воздух загнал Лолку под одеяло, и она прижалась к Джебу, по-детски сложив руки на груди.

Город просыпался – натужно, широко зевая распахнутыми дверями холодных электричек, громыхая пустыми кузовами грузовиков, сердитыми голосами дворников, растерянным щебетаньем воробьев, тяжелым шарканьем первых пешеходов.

Воздух становился другим – едким, отравленным пробуждением мегаполиса, словно разом открылись тысячи канализационных люков. Что навевало мысли о приближении дьявольской грозы, когда свежий воздух и тишь встретятся на линии фронта с кислотной гарью и оглушительным гамом.

Джеб не спал. Он всегда пробуждался с рассветом и впитывал в себя этот странный переход от сна к яви, заряжался уходящей на дневной покой пока еще чистой энергией.

Стараясь не разбудить подругу, он встал с кровати и подошел к окну. Глубоко вдохнул, выдохнул, прикрыл створки. Надел спортивный костюм, тихо вышел из квартиры, разминочным шагом спустился с восьмого этажа и, набирая темп, побежал по тихой московской улице в сторону Борисовского пруда. Обычно он добегал до Каширки и возвращался обратно.

Ночной свинец постепенно освобождал ноги, наливал их другой, приятной тяжестью заработавших мышц. Капризное нытье в плечах и позвоночнике уходило прочь, убегало с каждым шагом утреннего марш-броска. И в такие минуты всегда приходило сожаление, что ближе к вечеру снова появится сонливая тяжесть в теле.

На утренние пробежки Джеб никогда не брал с собой мобильник. Он не хотел, чтобы даже случайный звонок выгнал его из ритма, который он задавал пусть на небольшой отрезок времени. И вообще, порой готов был отказаться от сотовой связи, дабы не находиться на невидимой привязи с множеством людей, которые могли достать его в любой момент… и точно установить его местонахождение. Последняя мысль была немного причудливой, но в ней крылось много разумного, даже чересчур строгого, этой прививки, сделанной еще в армии.

Он вернулся через сорок минут и, сбросив одежду, встал под прохладные струи душа, изгоняя последние капли утреннего недуга. Отметил на часах время первого поступившего телефонного звонка. Подумал о человеке, с которым только что обменялся короткими фразами: «Если бы не его предшественники с „Циклона“, а потом и он сам…»

Фраза была незаконченной, за многоточием вставал вопрос: где бы оказался сам Джеб – под забором, за забором ли какой-нибудь криминальной группировки. Или за зеркальной витриной универмага с берданкой наперевес. Или за бетонной стеной промышленного предприятия. Любое место, любой статус сейчас кривили губы бывшего «котика». Он не знал, куда приложить свои руки, навыки, полученные в спецподразделении, свой талант наконец. И начал думать об этом задолго до дембеля. И чем круче становились его познания в диверсионном деле, тем чаще приходили такие мысли. И не только к нему. Может быть, целый взвод будоражили такие размышления.

Он часто подумывал, обрабатываемый офицерами подразделения, о контрактной службе. Комната, приличный оклад, привычная уже работа. «Ну да, – снова кривились его губы, – и постоянные пинки по патриотизму. Как по заднице. Залпы по этому последнему прибежищу негодяев».

Джеб не хотел продолжения службы – он ждал ее окончания. Никто не предложил ему какого-то особого варианта службы. Он не хотел совершенствоваться, потому что не знал, что еще можно почерпнуть такого особого, что хотя бы удивило его. Ему говорили о спецназе ФСБ – группах «Альфа» и «Вымпел», которые существуют в структуре спецслужбы в рамках Центра спецназначения, о новых функциях борьбы с терроризмом. Для Джеба эти слова были громкими, не более того. Он не завидовал этим парням и сам не хотел испытывать на спине чью-то зависть.

Их слишком много, как-то подумал он. А его изначально «дрессировали» в маленькой команде без какой-либо вывески. Именно вывески, гордо полощущегося транспаранта он не хотел видеть ни впереди, ни над собой. Не хотел менять кожу. Не хотел менять переплета Красной книги, куда он угодил вместе с товарищами. Он давно ни на кого не походил и был горд этим. Чуть сентиментально думал о том, что был зачат и выращен родителями, воспитан в школе, поднят в учебном подразделении, а взращен морем. Буквально вспоен и вскормлен им. Его настоящая зыбка – море и его вечная песня, начинающаяся у берега и заканчивающаяся в бездонной пучине.

Эти мысли преследовали его и на пути к месту встречи.

В забегаловке на Ярославском вокзале, откуда открывался вид на клуб железнодорожников, Блинкова за столиком поджидал человек лет сорока. Он был чисто выбрит, одет в деловой костюм, глаза скрывали очки с дымчатыми стеклами. В руках свежая газета, на столике нетронутая чашка кофе.

Джеб подошел к витрине, выбрал бутерброд с копченой колбасой, кофе, присел напротив поджидавшего его человека. Блинков мог дословно воспроизвести беседу, состоявшуюся спустя месяц после захвата российского судна «Циклон-2». Разговор с Олегом Платоновым был более чем откровенным. Именно обнаженная правда стала главным козырем, которым Джеб окончательно и бесповоротно разбил сильного противника, занимающего в «Алмаз-Инвесте» должность главного бухгалтера.

– Привет, – тихо поздоровался Блинков с Платоновым и сделал глоток паршивого кофе.

– Угу, – невнятно промычал собеседник, переворачивая страницу газеты. Он широким жестом вздернул рукав пиджака и собрал на лбу недовольные морщины. – Ты опоздал на десять минут. Это означает, что я тоже опоздаю на деловую встречу.

– Извини, Олег. В следующий раз…

– Следующего раза не будет, – резко оборвал Платонов. – Это моя последняя сделка с тобой, дьяволом и моей совестью. Буду краток. Слушай. Через четыре дня ангольское судно передаст товар команде нашего судна – «Иван Токарев».

– «Токарев» идет из Хургады? – спросил Джеб.

– Да. Порт он покинет в полночь.

– Сроки, – нахмурился Блинков, – меня откровенно смущают сроки. Мы от рейда на «Александрию» остыть не успели. Что за спешка, не пойму?

– Это ты принимаешь положение дел как горячку, – спокойным голосом напомнил Платонов. – А мой босс так не думает. Он снова потерял огромные деньги. Приличными темпами начал терять авторитет у поставщика товара в Либерии. Он очень рассчитывает на этот груз. – Платонов хмыкнул. – Совсем недавно Юрий Хургаев не сомневался, что получит товар вовремя, в целости и сохранности.

– Понял тебя. Дополнительной информации нет?

– А зачем тебе дополнительная информация? – Губы наводчика искривились в саркастической усмешке. Он сложил газету и встал из-за стола. Не прощаясь, направился к выходу из кафе.

Что-то ткнулось в ногу Блинкова. Он опустил голову и увидел кошку, выпрашивающую поесть выгнутой спиной, прямыми лапами, поднятым и распушенным хвостом. Джеб снял с бутерброда колбасу и бросил кошке. Тут же услышал чей-то сварливый голос:

– Дерьмо за кошкой ты убирать будешь?

Блинков повернул голову. В шаге от него стоял человек в синей робе. В одной руке он держал поднос с грязной посудой, в другой засаленную тряпку. Джеб вытянул руку и рванул уборщика за ворот куртки. Тот грохнулся на колени, выпустил из рук поднос. Не глядя на этого полубомжа с синевой под глазами и небритым подбородком, Блинков тихо и раздельно сказал:

– Убирать дерьмо и ежевечерне докладывать об этом будешь ты. Отрапортуешь об этом своим синюшным приятелям или привокзальным боссам, я приду сюда не один. Ты понял меня, урод?

– Понял, – мелко затряслась голова рабочего.

Джеб встал. Прежде чем уйти, он, дабы не марать руки, накрыл плешь стоящего на коленях уборщика салфеткой и припечатал его мордой к столу.