Текст книги "Слабое звено"

Глава 7
Последние приготовления

22

Новоград, 5 августа

Аэропорт Первомайский отстоял от города на пятнадцать километров. Он не мог конкурировать с основным аэропортом Новограда, находящимся также за городской чертой, но гораздо дальше, километров за сорок. Первомайский сохранил в рабочем состоянии взлетно-посадочную полосу (длина два с половиной километра, что не хватает для самолетов класса «Ил-76», но подходит для «Ту-154») и рулежную дорожку. Диспетчерская с одним-единственным уцелевшим экземпляром навигационного оборудования служила еще и в качестве музея.

Студенты Новоградского государственного авиационного университета, группами посещавшие аэропорт, могли видеть, как зажигаются огни вдоль ВПП, как на экране радара ползают зеленые отметки. Диспетчер лишь фиксировал самолеты, обслуживаемые с диспетчерской аэродрома «Новоград», объяснял студентам, что значат цифры рядом с отметками, каким эшелоном идет тот или иной самолет, с какой скоростью, какой запас топлива на борту, очередность на посадку и прочее.

Главной же достопримечательностью Первомайского давно стал «Ту-144». Русский «Конкорд» стоял возле забора. С виду целый, казалось, готовый сорваться с травянистого газона. Однако в аэропорт-музей его привезли на буксире. Внутри студенты НГАУ могли видеть абсолютно пустой салон: ни кресел, ни даже каркасов. Ощущение – будто находишься внутри гигантского полого веретена.

Парк списанных самолетов редел с каждым месяцем, а в парках культуры и отдыха Новограда и на набережной можно было увидеть оригинальные кафе: «Ту-134», «Ту-154», «Ил-18».

Кроме групп студентов, Первомайский посещали любопытные мальчишки – денег за экскурсию с них не брали, плата взималась только со взрослых.

На ночь охрана аэропорта увеличивалась до двух человек – частные охранники с лицензией, вооруженные помповыми ружьями. Из КДП хорошо просматривалась взлетно-посадочная полоса. Самое ценное на ней – лампы сигнальных огней; и чтобы не выходить из диспетчерской с рейдовой проверкой, охранники включали огни, изредка бросая на них взгляды. Погаснет хоть одна лампа в этой гирлянде – можно выйти и посмотреть, сгорела она или ее выкрутили.

В одиннадцать часов в редкой толпе экскурсантов на поле аэродрома ступил Сергей Марковцев. В светлых льняных шортах, просторной рубашке навыпуск и кепке он не выделялся среди посетителей. Марк с интересом смотрел через очки в роговой оправе на взлетную полосу, заканчивающуюся пустырем. Затем вместе со всеми он прошел на командно-диспетчерский пункт.

Служащий аэропорта лениво отрабатывал программу. Сергей спросил, исправны ли сигнальные системы. Исправны. Поскольку аэродром еще не похоронили. Недавно здесь проводились международные соревнования по парашютному спорту. Действительно, общая площадь Первомайского измерялась сотнями гектаров. Исправная взлетно-посадочная полоса, рабочий КДП, пустырь и пара легких самолетов – вот все, что нужно для проведения подобных соревнований.

Из Первомайского Марковцев отправился в город и выбрал местом отдыха кафе под названием «Ту-154». Внутри самолет претерпел значительные изменения. Кресла через два ряда отсутствовали. Остальные парами развернуты друг к другу, между ними столики на четверых. Обслуживали клиентов официантки в форме стюардесс, развозя заказы на фирменных аэрофлотских тележках.

Обслуживание оказалось на высшем уровне. Выпечка и куры-гриль готовились непосредственно в камбузе, но гнетущей жары в той части самолета не чувствовалось – как и во время полета, работала система кондиционирования. Но не «родная», а обычная сплит-система. Дверь открывалась вручную, без помощи гидравлики, от нее вниз шел трап. Единственное неудобство – платный туалет в пятидесяти метрах от кафе.

Сергей занял место рядом с выходом и заказал пива. Холодное, оно приятно пощипывало нёбо, брошенная в стакан щепотка соли, как лакмусовая бумажка, показала хорошее качество напитка – в бокале поднялась пена.

Здесь Марковцев настраивал себя на предстоящую работу. Очень важно настроиться, почувствовать ответственность – перед собой, другие не сильно волновали Сергея, проверить свои силы.

Вскоре он займет место в настоящем самолете, а здесь он мысленно представлял свои действия. Не на бумаге. Он не мог упустить шанс потренировать свои мозги в некоем подобии тренажера, где, однако, находились живые люди. Он слушал их: парни заигрывали со смазливой официанткой, компания девушек, голоса которых почему-то раздражали Сергея, несли, по его мнению, несусветную чушь о модных футлярах для очков, чехлах для ключей, кошельках на шнурке…

«Не может быть, чтобы и у моей дочери так же пусто в голове». Марковцев полуобернулся на ряженую компашку и неприлично долго смотрел на крайнюю к проходу девушку. Та перехватила его взгляд, наклонилась к подруге, и Сергей услышал слово «дядя». Потом раздался буквально дикий хохот.

«Господи…» Больше слов у Марковцева не нашлось.

Ржание за соседним столиком наконец-то прекратилось – видимо, иссяк набор шуток по поводу «дяди», и Марковцев снова сосредоточился на своих мыслях.

Сергей недолго думал, избрав этот город ареной предстоящих действий. Он больше года провел в предместьях Новограда, хорошо знал сам город, его спокойную атмосферу. Когда-то наладил деловые отношения с руководителем информационного центра ГУВД, которые так и не переросли в приятельские: майора пришлось убрать – в аэропорту, который Марковцев изучил достаточно хорошо.

И еще этот город в планах Марковцева значился потому, что в нем процветал филиал банка «Мегаполис», главой службы безопасности которого являлся Андрей Овчинников, бывший капитан диверсионного отряда «Гранит». Не столь уж важный момент, скорее удачное совпадение.

В Новограде Сергея знали в лицо несколько человек – следователь по особо важным делам городской прокуратуры, его помощник, бойцы местного СОБРа. Когда его брали, Марковцев носил длинные волосы, схваченные на затылке в пучок, бороду. Подобно монашеской рясе, на нем висели тяжелые статьи. Но судили его в месте заключения под стражу, в Матросской Тишине. Так что в Новограде он промелькнул мрачным фантомом, взбудоражившим город. О нем поговорили неделю и забыли. А кто помнил – тот же следователь и его помощник, автоматически вычеркнули Марковцева из памяти, едва их коснулась информация о его смерти в колонии строгого режима.

Марк прибыл в Новоград на поезде. Выйдя из вагона, он скомкал и бросил в урну билет, оформленный на имя Земскова Сергея Михайловича. Паспорт «чистый», выданный ему полгода назад в профильном отделе военной контрразведки ФСБ. На перроне он подошел к пожилой женщине с табличкой на груди: «Комната». Чисто московский бизнес успешно прижился и в других городах России. На одну ночь, сказал он старушке, расплатившись с ней. Осмотрев комнату, покружил по городу на частнике, походил по местам «боевой славы», а вечером приехал в аэропорт и выручил еще одну женщину с аналогичной табличкой. У нее и остался ночевать.

Чем-то она напомнила Марковцеву свою престарелую попутчицу, благообразную старушку с бокового места, которая вещала о своем странном сне, навеянном, наверное, неспокойным стуком колес. Пятиэтажка, подъезд, лавочка, мимо которой прошла Людмила Гурченко с микрофоном. «Одета хорошо: белая блузка, черная юбка. Прошла, значит, уже, а потом вдруг возвращается и спрашивает меня: «Володя здесь живет?» А неопрятный попутчик, распространявший на весь вагон кислый запах немытых ног, выдал: какую песню пела Гурченко и держала ли микрофон у рта, когда спрашивала про какого-то Володю.

Утомленные снами попутчики немного развлекли Сергея, хотя он откровенно устал от их многочисленных басен.

Мысленно Марк все чаще останавливался на одном из главных нюансов – парашютах. Один раз он уже задействовал вариант с выброской, но сейчас он просто перестраховывался. Марк четко представлял себе, что спецслужбы могут опознать его, вычислить как организатора и главного исполнителя, вот тогда парашюты выдадут его с головой. Однако могут призадуматься: станет ли профессионал уровня Сергея Марковцева применять повторно старый прием? И тут важно навести их на положительный ответ: да, он повторяется. Демонстрируя при этом самоуверенность. Именно на нее следует сделать основной упор.

Парашюты можно выкрасть, приобрести в специализированной мастерской. Новоградская команда «воздушных акробатов» заняла почетное третье место в международных соревнованиях. Здесь же налажено производство качественных парашютов различной модификации.

Сколько комплектов понадобится? Сергей, допивая очередной бокал пива, остановился на трех.

Вечером, лежа в удобной кровати, Марк слушал уличный фон, который всегда успокаивал его. Преобладали звуки проезжающих по улице машин. Свет фар свободно проникал через распахнутые окна. То слева, то справа от Сергея по стенам пробегали неясные тени. Он думал о том, что так или иначе его раскроют. Зря он успокаивал себя мыслями о том, что останется в стороне. Пройдет всего несколько часов с начала операции, и спецслужбы узнают имя организатора и главного исполнителя. Ему придется играть в открытую. А это успокаивало и тревожило одновременно.

Теперь он подумывал – может, есть смысл открыться сразу, бросить свое имя под ноги спецам из «Альфы»? А то, чего доброго, они засомневаются в профессионализме безымянного преступника, в свою очередь справедливо рассчитывая только на свой профессионализм.

Да, наверное, так и следует сделать. Сразу расставить все акценты. Именно бросить к ногам спецов свой послужной свиток: командир отдельного батальона ГРУ «Ариадна», организатор преступного сообщества, осужденный за терроризм. Это охладит пыл «альфовцев» и сбросит спесь с лица профессионального переговорщика.

Марк стоил любого бойца из группы «Альфа» и превосходил многих. Он организовал и осуществил такой диверсионный акт на территории соседней суверенной республики, что «альфовцам» и не снилось. «Пусть послушают», – уже с долей нервозности подумал Марк. Также в его немом восклицании присутствовала капелька обреченности. Своими действиями он окончательно устраивался на краю пропасти.

Как никто другой, он понимал, что в жизни наступают моменты, крошечные отрезки времени, которые стоят целой жизни. Сергей переживал подобные состояния, но снова с невероятным упорством возвращался к жизни. Зачем? Затем, чтобы снова перехватило дух, вскружило голову и опьянило. Чтобы в очередной раз увериться – жизненные ценности – бытовые и прочие, к чему стремятся все живущие на земле, – это дешевка. В такие моменты он чувствовал свою причастность к потустороннему миру и словно освобождался от житейского бремени.

Сергей усмехнулся собственным мыслям и потянулся к пачке сигарет.

Решение принято. Он вздохнул с облегчением. И словно заглушил этот вздох горькой порцией табачного дыма.

* * *

Казань, 9 августа, четверг

Слухи о смерти Руслана Агериева быстро дошли до молодежной мусульманской школы в Казани, где обучался нетрадиционному исламу Равиль Яфаров. Патронаж над учебным заведением, которое также называли молодежным центром, осуществлял некий координационный центр духовных управлений в России, созданный единомышленниками ваххабитского идеолога Амирова.

Яфаров оказался невысокого роста и крепкого телосложения. Его скуластому лицу не шли выразительные и, как показалось Горохову, женские глаза. Длинные густые ресницы не подчеркивали кофейный цвет глаз, а усугубляли их глубину. Смотреть в них оказалось для Кости делом не простым, ему казалось, он разговаривает с педиком. Он, сдерживая свое традиционное начало, все же не мог скрыть пренебрежения к молодому татарину.

Они устроились на скамейке напротив двухэтажного строения желтого цвета – бывшая ШРМ, школа рабочей молодежи. Своим ухоженным участком она соседствовала со среднеобразовательной школой. Но если в пору летних каникул школьники не выходили на уборку территории, то их соседи шакирды (ученики) наводили на участке порядок ежедневно. В спортивный школьный комплекс входило футбольное поле с беговой дорожкой вокруг него, шакирды же довольствовались турниками и лабиринтом из металлических труб, больше похожим на часть полосы препятствий. За девять лет существования молодежного центра его ученики ни разу не вышли на ристалище, чтобы погонять мячик.

Странные, мрачные, словно запрограммированные люди. Если бы все они постоянно находились в своей школе, ее можно было бы сравнить с монастырем.

– Ты все помнишь, о чем просил тебя Агериев?

Яфаров кивнул. Агериев был убит буквально сразу после его звонка в Казань, что доказывало всю серьезность намерений и нынешнего собеседника, и тех, кто стоял за ним.

– Не знаю, почему он выбрал именно тебя. Наверное, ты лучший, – похвалил Костя студента. – Поскольку тебе нет равных, будешь слушаться меня безоговорочно. Играем строго по правилам. Ты не должен спрашивать, кто стоит за мной. Мы с тобой разные люди. Я работаю за деньги, ты за идею. Если я сболтну лишнего, лишусь денег. А ты можешь лишиться головы. И выброси из нее имена своих друзей, подруг, учителей, понял?

Равиль начал кое-что понимать. Он возгордился оказанным ему доверием. Его посвятили во все тонкости предстоящей операции, детали которой действительно были важны. Его русский партнер точно и как-то профессионально выразился: «Не должны попасть в третьи руки». По минимуму – руки шакирда вторые. Если только не первые, поскольку русский – лишь наемник, о чем, собственно, сам и сказал. И окончательно прояснил момент, связанный со смертью Агериева: мол, хорошо, что ниточка оборвалась именно на нем. Что ставило студента выше Агериева. Ведь если переиначить или пойти дальше, выходило совсем уж худо, если бы нить оборвалась на нем, Равиле Яфарове, 1978 года рождения, человеке не глупом, но по северо-восточному наивном, человеке маленьком, мечтающем стать большим.

– Я был в аэропорту, – продолжил Костя, – билеты до Новограда продаются свободно, никаких очередей. Мы предупредим тебя за два дня до начала операции. Вот карта Новоградской области, спрячь ее у себя дома. Возможно, с ней ознакомится еще один человек.

Яфаров убрал в карман зеленоватый прямоугольник и взял из рук собеседника небольшой пакетик.

– Теперь слушай, что сделаешь на борту самолета. Все расписано точно по минутам, об отклонениях лучше не думай.

Беседа заняла чуть больше двух часов. Попрощавшись со студентом, Костя поехал по другому адресу, где проживал некто Билан Чагитов, чеченец по национальности. Он оказался вторым в списке, кому успел позвонить покойный милиционер Агериев. Работа Билану предстояла не менее ответственная, только в отличие от студента молодежного центра деталей операции знать ему было не положено.

* * *

Новоград, 14 августа, вторник

Наверное, положа руку на сердце, Сергей оберегал Валентина. В отличие от Кости, который рисковал на предварительном этапе операции, Мезенцеву предстояла рискованная работа в ее финальной стадии. Потому на прибывшего в Новоград Костю, дав ему день на знакомство с городом, подполковник возложил очередную обязанность.

Следуя инструкциям Марковцева, Костя присмотрел машину на авторынке. Трехгодовалый, с мощным двигателем, серебристого цвета «Ауди-А4» соответствовал всем требованиям предстоящей работы. Оформление документов и постановка на учет производились в автомагазине напротив рынка.

Сотрудник Новоградского ГИБДД не удивился, когда в окошке оформления показалась синюшная физиономия мужчины лет сорока пяти – шестидесяти на вид. Частенько машины приобретают и дряхлые старухи, в два раза старше вот этого клиента. Ради прикола, хотя и зная стандартный ответ, «государственные оформители» спрашивали: «Откуда деньжищи, бабушка, на джип «Чероки»?» – «Чай, наверное, заработала за семьдесят лет непрерывного стажа», – звучал исчерпывающий ответ. За ее спиной, как правило, возвышался «внук»-детина, очередной задачей которого было отвезти бабульку в нотариальную контору и заполучить доверенность на свое имя.

Кто стоит за спиной этого ханыги, гибэдэдэшнику было наплевать. Оформив все документы, он подошел к сейфу, вынул новенькие номера – Н610МЕ – и вместе с техпаспортом передал новому владельцу.

– Счастливо, – шаблонно напутствовал он покупателя.

Нового владельца «Ауди» звали Борисом Ситниковым. В нотариальной конторе не без труда визуально установили его дееспособность и оформили доверенность на право вождения на имя Константина Яковлевича Горохова.

В автомобиле Костя окончательно расплатился с клиентом. Пять тысяч Борис принял дрожащей рукой. Правда, так же трясясь, он взял вчера задаток – ровно десять сотенных купюр. Сутки прошли, точнее, двадцать шесть часов, а где эта тысяча? Ситников и не знал, что у него столько друзей. Причем все преданные до гробовой доски. Налетели гурьбой, как на поминки, словно только что похоронили своего лучшего друга Бориса. Вылакали двадцать три… нет, двадцать четыре пузыря водки, съели что-то около двух батонов хлеба и три четырехсотграммовых упаковки сосисок. Да, была еще газированная вода, какой мудак ее купил? – возмущался кто-то.

После смерти жены Борис покатился по наклонной: разменял двухкомнатную на однокомнатную, потом переехал в коммуналку на двенадцать метров. Вчера вот повстречал доброго мужчину, его предложение не оказалось для Ситникова неожиданным или странным, наоборот, он ждал его и искренне удивлялся, что никто до сих пор не подъехал к нему с таким вопросом.

И вот – пять тысяч. Вчерашней компанией – на пять дней хватит. Возможно, компания отпочковалась, и сейчас ее ряды насчитывают в пять раз больше. Нет, решил Борис, хватит, и спрятал четыре тысячи в потайной карман: через прореху под подкладку пиджака.

– Посидим в кафе? – неожиданно предложил его благодетель. – Обмоем покупку.

Ситников согласился.

Они до позднего вечера просидели в дешевой забегаловке на окраине Новограда. В основном пил Борис, а его новый знакомый едва пригубил рюмку коньяка. Коньяка настоящего, вкус которого Ситников давным-давно забыл.

Возвращались они, когда совсем стемнело. Хмельные мысли Ситникова выдавали желаемое за действительное, Борис с какой-то жадностью невольно думал об этой немецкой машине, как о своей. Ведь по документам она его. Ему так и хотелось скомандовать водиле: сворачивай туда, остановись там, подожди столько-то. И он стал понемногу злиться. Может, благородный напиток ударил не по тем струнам в голове? Привычные струны давненько не выдавали подобного мотива.

С Окружной дороги Костя повернул на Алма-Атинскую улицу, и, когда они въехали на мост, машина неожиданно заглохла.

– Трамблер говно, – скривился Горохов. – Я сразу заметил. Завтра придется менять.

– Нормально встали, – как показалось Косте, сердито бросил настоящий владелец авто, оглядываясь на сигналящую позади машину.

– Поможешь? – спросил Горохов.

Ситников пожал плечами и с неохотой оставил свое место.

После ремонта моста движение на нем возобновилось не полностью, машин мало, особенно сейчас, когда часы показывают половину одиннадцатого вечера. И именно в это время нужно было проехать мимо «Ауди» раздолбанной «бане», второй модели «Жигулей» с неработающей правой фарой.

Костя поставил машину впритык к бордюрному камню. Прикурив, бросил спичку с моста, где прямо под ними грохотал грузовой состав. Указав вниз, Костя улыбнулся Ситникову:

– Оглохнуть можно.

– Что? – Борис сморщился и наклонился к собеседнику.

Подхватив его под мышки, Костя резко подался с тяжелой ношей к ограждению. Секунда, и он перекинул жертву через парапет.

В середине состава находилось три десятка полувагонов с лесом. Они уже скрылись под мостом. Сейчас под ним, чуть раскачиваясь, проносились цистерны с бензином.

Падая, Борис делал нелепые движения руками и ногами. Он два раза перевернулся, прежде чем ягодицами удариться в край цистерны. Его подбросило и тут же потащило вниз по овалу вагона. И еще один удар, о сцепку. Каким-то чудом ему удалось зацепиться за толстый шланг, но ноги, разбиваясь уже в кровь о бетонные шпалы, тащили его вниз.

Ситников не чувствовал боли, не мог знать, что на нем уже нет ботинок, а в носках находится кровавое тесто. Он еще раз перевернулся, перехватываясь руками, но одна рука скользнула с масляной поверхности сцепки. И снова падение на ягодицы – но в этот раз на правую по ходу движения рельсу. На которой его тут же распластало. Если бы он ударился головой, то не увидел бы огромного, сверкающего своей поверхностью колеса, с громадной скоростью надвигавшегося на него. Борис стал заваливаться набок, но колесо врезалось точно в пах. Вскинутые ноги ударились о металл, расчлененное тело несколько метров кувыркалось под вагоном, пока снова не попало под колеса. Но уже другого вагона.

Машина завелась с пол-оборота. Костя на приличной скорости миновал мост и влился в поток машин за Окружной дорогой.

* * *

Заранее определив место встречи – обычное открытое кафе при небольшом магазинчике, работающем круглосуточно, где местная молодежь оттягивалась пивом, – Марк с Валентином поджидали Костю. На часах половина двенадцатого, а компаньона все нет.

В начале одиннадцатого закончилась беседа с Биланом Чагитовым, прибывшим в Новоград всего несколько часов назад. Чеченец не задавал лишних вопросов, молча взял деньги и выслушал предварительные инструкции.

– Идет, – Валентин кивнул на невысокую фигуру товарища, попавшую в освещенный квадрат кафе.

Сегодня Мезенцев обошел несколько магазинов, торгующих охотничьим снаряжением, но так и не смог найти подходящей одежды. И только в универмаге «Гарнизонный» увидел развешанную на вертящихся стендах сероватую форму.

Вчера же он совершил удачную сделку с сестрой-хозяйкой 9-й городской больницы, заглянув вместе с ней на склад, где хранилось списанное оборудование. Среди устаревшего медицинского оснащения, начиная с обшарпанных операционных столов и заканчивая мелкими хирургическими инструментами, Валентин выделил три больших хромированных стерилизатора. Несомненно, к этому можно было отнестись как к удаче, однако «дорогу осилит идущий», «кто ищет, тот всегда найдет». В противном случае группе Марковцева пришлось бы воспользоваться обычными медицинскими саквояжами.

Присев за стол, Костя дожидался вопроса.

– Как дела? – наконец спросил Марковцев.

– Нормально.

– Подобрал машину?

– Да, как ты и просил: «Ауди».

– Хозяин?

– Напился и попал под железнодорожный состав.

Ладно, кивнул Сергей. Круто или нет обошелся Костя с мужиком, решать ему.

– Завтра встречаемся в половине девятого утра на набережной, напротив бассейна СКА, и прогоним все еще раз. Последний раз, Костя, понял?

Марку откровенно не понравилось поведение партнера. Что-что, а чувство выполненного долга не стоит демонстрировать таким вальяжным способом: молча дожидаться похвалы. Если бы не поджимало время, Сергей сменил бы одного из участников операции. А до нее оставалось ровно два дня. «Все готовы, все смеются, – скривился Марковцев. – Все хотят попасть на день рожденья».

Все гости собрались, включая Шамиля Наурова, ждут виновника торжества. В определенной степени ему отвели роль рядового участника застолья, вручив приглашение. Он прочитал его, дал молчаливое согласие и весь превратился в ожидание того, когда к его подъезду попадут лимузин.