Текст книги "Грешница. Связанные паутиной"

– Вот и приходится мне, бедной, вкалывать до седьмой линьки. И все без толку, – дразня зубастый бутон, жаловалась девушка. – С одной стороны, это, конечно, удобно, а с другой – впустую потраченное время.

– А если бежать?

– Рано. Да и куда от них сбежишь? Разве что в лапы к Красным псам, а там и до темниц Беглых Лотосов недалеко…

Ведьма замолкла и с интересом посмотрела на его ноги. Взгляд у нее стал каверзный, как у ребенка, задумавшего пакость.

– И как я могла забы-ыть. Геби!

– Что такое?

– Покажи свои корявенькие ножки тете Сантере, а то она совсем заболталась и забыла об этом попросить.

Рыжий маг без особой охоты задрал штанины и скинул домашние тапочки. Одна нога, волосатая и веснушчатая, ничем не выделялась из сотен других мужских ног, но вот вторая…

Вторая была зеленоватого цвета, гладкая и твердая, с длинными желтоватыми когтями на пальцах. Девушка восхищенно присвистнула, протянула руку и легонько провела вверх по искусственной конечности.

– Протез? – со знанием дела спросила она.

– Специально выращена в лаборатории «Золотого листа». Эта единственная, что смогла прижиться.

– Потрясающе. А когти при ходьбе не мешают?

– Привык, – вздохнул и поправил штанину маг.

На улице уже давно стемнело, когда Сантера заторопилась домой. Геберт пытался уговорить ее остаться хотя бы до утра, но она была неумолима.

– Спасибо за все. Было весело. Будь молодцом, не кашляй и тому подобное…

– Может, все-таки останешься? Тебя поселят в гостевой комнате.

– Дела-дела. Спешу получить нагоняй от дорогого начальства. Не скучай!

– Уж этого точно не будет, – заверил он, нетерпеливо осаживая кольцо защиты, мечтающее замкнуться уже несколько минут. – Ты… ты только приходи в гости почаще. И тогда скучно не будет всему Элисенти. Обещаешь?

Она сложила пальцы за спиной замком, встала на цыпочки, потянулась, загадочно произнесла:

– Полюбите нас грязненькими, а чистенькими нас и так каждый с руками оторвет, да, Геби? Забавно, как иногда распоряжается случай. Прощай.

И с улыбкой растворилась в ночи, оставив рыжего мага недоумевать в одиночестве. Дурная, однако, складывалась тенденция.

А ведь он так и не рассказал о частых кошмарах, что приходят теперь к нему во снах. О взрывах и мертвецах в форме Киорской армии, о чудовищных заклятиях, огненных смерчах и траве, окрашенной красным.

О госпиталях, переполненных стонущими ранеными. О невыразимой атмосфере безнадежности. Не смог показать, что стал лучше понимать ее и тот мир, в котором она жила с рождения. Наверное, это и к лучшему.

Геберт в последний раз посмотрел на небо и захлопнул защиту вокруг дома. Все сказанное Сантерой еще требовалось взвесить и разложить по полочкам. Он точно не сможет сегодня уснуть и будет думать, думать, думать.

Неприятно осознавать, что твоим родным миром могут играться, как клубком ниток. Но осадок уйдет, хотя и не сразу. Завтра придет Блер, молча разожжет черное колдовское пламя под котлом, твердой рукой станет очищать раков от панцирей, и Геберт снова заставит себя забыть о чужих сказочных мирах, об опасных приключениях и мировых заговорах.

Некоторые для этого просто не предназначены.

Оказавшись в Пьете, ведьма поежилась и наконец позволила Нуару по-хозяйски влезть в ее разум.

– Что все это значит?! Как это понимать?! Почему вы самовольно ушли из порученного мира, оставив задание?!

Он даже не был разгневан. Он был взбешен.

– Ах как мне жаль. Я не достойна жизни, – невыразительным голосом произнесла Сантера, выходя из темного переулка. – Я жалкая бородавка на теле общества, мне нет места среди живых. Пойду поем…

– У вас есть разумное объяснение своему недопустимому проступку?!

– Есть.

– Я жду.

– Из-за того, что моя разведывательная миссия последние дни шла неудачно и значительных продвижений не намечалось, я осмелилась взять на себя ответственность и отправиться в незапланированный отпуск. Разумеется, чтобы потом вернуться со свежей головой и новым планом действий.

– И как? У вас получилось? – сухо спросил Нуар. Сантера почти увидела, как он нервно трет ногти подушечкой большого пальца.

– Разумеется. Не хочу вдаваться в подробности, но в случае удачи мне удастся разузнать о той ночи, когда пал Арлет. Мне кажется, маги многое умалчивают…

– Делайте, что считаете нужным. Но помните о главном – мне нужно знать планы инкантаторов, все об их оружии и вероятном противнике. Не увлекайтесь.

В сердце ощутимо кольнуло. Фантомная игла дрогнула и слегка нагрелась, давая понять, что ожидает самоуверенную карманницу, если она перестанет слушаться.

Можно было обойтись и без тонких намеков.

Утром первым делом Сантера спрятала свой рюкзак в специальный тайник под раскладным креслом. Место, честно говоря, так себе, но лучшего она спросонья выдумать не смогла. Перекусив в уютном ресторанчике на другом берегу канала, вернулась в квартиру и заперлась на все замки.

Подойдя к зеркалу, трижды повторила в памяти знак, открывающий портал. Уверенной рукой надавила на запотевшую поверхность, стала выводить хаотичные линии, которые складывались во вполне осмысленную картину. Мерзкий косматый паук, раскрывший липкие объятия.

Поставив последнюю точку в рисунке, почувствовала несильные вибрации. Зеркало отозвалось на призыв. От острого ногтя во все стороны пошли волны – поверхность исказила сильная рябь. Паук собрал лапки и потянул ведьму за собой.

«Вот сейчас коза бы пригодилась», – почему-то подумала Сантера, отгоняя чувство брезгливости.

Теперь портал в стене обхватил ее со всех сторон, будто раздумывая: пускать или нет. Будучи девушкой упрямой и до неприличия сильной, Сантера боднула его лбом, желая если не пройти сквозь, то хотя бы прорвать непреклонную магическую субстанцию.

Но раздался расслабляющий звон падающих на пол осколков, и она оказалась посреди озера.

Все тот же странный пейзаж, все такая же глянцевая вода. Убедившись, что, кроме нее, здесь никого нет, ведьма быстро двинулась дальше, на ходу поправляя спрятанную за чулок украденную из ресторана длинную зубастую посеребренную вилку. Та то и дело норовила вонзиться в ляжку, делая походку дерганой. Но это хоть какое-то оружие. Другое рано утром в Пьете достать затруднительно.

Зайдя в лифт, Сантере пришлось поднапрячь воображение. Ну вот что мог означать рисунок толстого зубастого создания с нездоровой ухмылкой на раскормленной харе? А черный квадрат с отметинами когтей? Или тощая тетка с большой головой и мужскими гениталиями?

В какой-то момент Сантере Джелосс, опытной наемнице и просто бесчувственной сволочи, страстно захотелось повернуть обратно. Ну что она в этом цирке уродов забыла? У нее есть дела и поважнее, чем тайны и секреты замшелых столетних магов.

Однако профессионализм все же перевесил врожденное чувство самосохранения. Ткнув в самое понятное и простое изображение: королевская корона, над которой навис предмет, до боли смахивающий на зубную щетку, – стала ждать, чем все закончится.

Кабина тронулась со скоростью пущенной стрелы. Все это время играла расслабляющая музыка. Сцепив зубы, ведьма мечтала только об одном – чтобы на месте приземления вдруг случайно оказался глава «Гатос», великий и ужасный властелин бумажек Нуар.

Торможение превзошло все ожидания – его не было.

Сантере показалось, что ее покатали во рту, тщательно пережевали и, не удовлетворившись вкусовыми качествами, выплюнули на холодный каменный пол. Но хуже всего оказалось осознание того, что вилка во время полета, похоже, погнулась.

Повторив полюбившееся «Ненавижу магов!» сотню раз, если не больше, девушка сделала шаг, вытянув при этом руки, как канатный плясун, убедилась, что конечности слушаются, и облегченно стряхнула невидимые пылинки с подола. Лифта за ее спиной, конечно, уже не было, да он и не требовался. Начиналось самое интересное – сбор информации.

Вокруг вразброс, как веснушки на лице простачка, рассыпались одинаковые деревянные резные двери. Несколько этажей, соединенных хлипкими, истерически скрипящими лесенками. То тут то там выскакивали чудные существа, которых и описать-то было трудно.

Одни бегали с кипами бумаг, другие несли ведра, полные воды, третьи давали указания четвертым, которые бешеными зайцами носились с изысканными кушаньями для инкантаторов. Шум и гам, обычные для рабочей среды.

Ее появление от остальных не укрылось. Нечто больше похожее на лук, научившийся ходить, разговаривать и покрывший себя пирсингом, схватило ее за локоть и прошелестело:

– Не с-с-стой с-с-стобом. Нес-си на кухню. Да пош-шивее!

Сантера послушно подхватила корыто с мыльной водой, в которой плескалась маленькая улыбчивая вырь со стрелой во рту:

– Здрасьте.

Болотная вырь отсалютовала ей перепончатой лапой и с достоинством ушла на дно.

Найти кухню оказалось делом непростым, но увлекательным. Сантере удалось познакомиться и поговорить со многими интересными личностями, почти каждая из которых обладала увесистым аргументом в виде клыков, не помещающихся во рту, или шипов на каменном животе. Контингент, собравшийся в Убежище, смутно напоминал зоопарк, открытый неким богатым, но извращенным безумцем.

Выполнив наконец задание, ведьма уселась вместе с двумя пожилыми кумушками чистить овощи на салат для прислуги. В тесной, заполненной паром комнатушке едва ли мог развернуться один человек.

Коротконогая повариха из племени агисок, с толстым беспокойным хоботом и плотной кожей, ее помощница – лысая дрожащая тварь, чьи уши служили достойной заменой рукам, спокойно умещались вдвоем. Но от помощи не отказались, а когда прознали, что новенькая о последних новостях и слышать не слышала, чуть не расцеловали ее.

Сплетни посыпались, как из сумы Абсолютных Щедрот, случайно продырявленной во время похода сквозь тернии.

– У господина Хорса вчера полстены рассыпалось, когда его помощник неправильно смешал мази из коробочек. Крику было…

– А наш-то, наш! Расфуфырился, значит, и к блеммии[5]5
  Раса неуклюжих человекоподобных существ, у которых нет головы, а глаза и рот расположены на груди.


[Закрыть] под юбку полез, исследователь неведомых глубин хренов! Срамота!

– Да он со всеми так! Точно тебе говорю!

– А про Зирко Босонога слыхала?.. Умер! Вот же ужасный человек!

– Почему же ужасный? – подала голос ведьма. – Он что, убивал детей и насиловал животных?

К счастью, у нелюдок чувство юмора либо отсутствовало, либо было таким же извращенным.

– Да если бы так, мы бы первыми от счастья кричали! Но этот гадкий представитель твоей расы у половины Убежища одолжил денег. И помер!

– Удобно-то как! Я б тоже сдохла, но такую кучу лонгов не отдала, – хихикнула Эстра, ушами соля ворочающуюся на углях рыбину.

– Еще инкантаторы который день чудят. Серебро у них кто-то тащит – так они вой подняли! Мол, мы вас защищаем, кров даем, а вы, значит, руку, которая кормит… И кто еще кого кормит! – Агиска Аххкххоо повела налитым плечом и спихнула порцию моркови в жбан с кипящей водой.

– Вот, вот! – поддержала Сантера. – Кому их серебро нужно? Оно здесь как кобыле пятая нога!

– Да то не секрет, кому серебро нужно. Грызням полоумным. У них от ейнтой пакости уши крутит будь здоров.

– А что сразу уши? – напряглась лысая Эстра.

Агиска недовольно отмахнулась хоботом и повернулась к Сантере:

– Только не они это. Не посмеют. А ты, девка, главное, на рожон не лезь.

– Что так? – сразу насторожилась она.

– Лицо у тебя, что моя кастрюля – загляденье одно. Попадешься на глаза кому-нибудь из хозяев, и поминай как звали. Например, охальнику, старуху нашу любящему.

– Вы про кого говорите? – Сантера невольно вспомнила о Жиральде, и ее пробрал смех.

– Ты не смейся, не смейся. Про него много глупостей болтают, только брехливым ртам мало веры. Того паренька Призраком кличут. Слыхала?

– Слыхала, – осторожно подтвердила она.

– Энта пакость нашей любвеобильной карге служит. Розмари, которая. Верно служит – не Совету, ей одной. Как выглядит, никто не знает, – лица своего у него, говорят, нет. Чудовище это, зверь цепной, которого на врагов травят. До девиц красивых сильно охоч.

– Вон Травка за ним бегала-бегала, и где теперь Травка? – с фальшивой грустью напомнила лысая помощница.

Всплыли в мыслях воспоминания о первой ночи в этом мире, оставляя неприятный осадок. Значит, не все так просто. Возможно, Совет Власти хотел таким образом припугнуть новую прислужницу?

– Так кто же он все-таки такой?

– Ясно кто. Любовник Розмари, – словно удивляясь ее наивности, хмыкнула агиска.

– Один из многих, – поддакнула Эстра. – Она в свою постель изрядное количество успела за свой век перетаскать. С мужиками ведь как? Приголубь и верти, как хочешь. Вот и карлика Жиля на груди, которую даже морщины боятся, пригрела.

– Хозяева – не чета нам. Живут много дольше, – недовольно буркнула повариха. – Вот и развлекаются как могут, чтобы с умом не попрощаться. Кто в своих подвалах сидит, спасение в символах видит, кто жизнь всячески пытается продлить. А мы помогать должны по мере сил.

– Это ведь инкантаторы создали Убежище, да? – уводя разговор в другую сторону, громко поинтересовалась Сантера.

– Нет. Вот ее бабушка с сивым мерином Кровавого Тирана нашего сели и сотворили на дурную голову! – Аххкххоо даже расплескала молоко от басистого хохота.

– Не шуми, носатенькая, – поспешила успокоить подругу лысая Эстра. – А что место это непростое, всем и без того ясно. Здесь можно всю жизнь ходить и каждый раз новое видеть. Убежище… оно будто… живое! Какие тайны захочет тебе открыть, то и узришь на свою голову. Так еще моя мать говорила.

– Истинно. Помнишь нашу пташку, что постель господину Фарло все согревала? И дернул ее за хвост Зелено-Красный[6]6
  Одна из многочисленных божественных сущностей, которым поклоняются агиски. Является одновременно реинкарнацией Прародителя и его главным врагом. Двуликая сущность, отвечающая за равновесие в мире.


[Закрыть] полезть вниз, в запретные комнаты…

– Запретные? Это ж где такие находятся? Не зайти бы случайно, – вновь спросила девушка, утирая ладонью вспотевший лоб.

– Дык… за спальнями хозяев, комнатами их помощников, внизу. Там инкантаторы и работают, – ответили ей растерянно.

Вот оно!

– Интересно над чем? Ртуть в золото обращают или эликсир вечной жизни варят? Я ведь то, как они свои силы используют, ни разу и не видела. Творения эти. Жутко выглядит, наверно. Хоть бы одним глазком подсмотреть, а?

– Это ты брось! – У агиски аж хобот спиралью свернулся. – Дело дурное! Нам нельзя соваться в дела хозяев. Запрещено. И творение ихнее ничем хорошим для нас не оканчивается. Лучше сходи через портал к берегу моря, там лесок есть, девки там издавна красоту наводят…

Дальше болтовня плавно перетекла в воспоминания о разных, неизвестных ведьме личностях, каждый из которых, по рассказам нелюдок, был достоин награды за героическую глупость. Изредка Сантера вмешивалась в поток несвязанных сведений и дат, направляя его в нужное русло.

К сожалению, больше ничего толкового узнано не было. Закончив с работой и быстренько распрощавшись с кумушками, она поспешила из душной кухни на свежий воздух.

Из услышанного уяснилось одно – внизу, в лабораториях, инкантаторы проводили очень много времени.

Глава 4
Расставить сети

Как, не привлекая внимания, попасть на закрытую от посторонних территорию? Было время, когда ведьма всласть порассуждала бы на эту тему.

В запретные комнаты дорога шла через сектор, обустроенный специально для колдунов. Задачка не из легких, учитывая, что туда не пускают никого, кроме обладателей Искры. Значит, надо либо самой быстро переквалифицироваться в мага, либо отыскать безумца, что ее туда проведет.

Есть ли тут авантюристы, наслаждающиеся легкой формой шизофрении, с суицидальными наклонностями (желательно, но необязательно) и заранее написанным завещанием (всегда держать при себе)? Подходите, спешите, а не то успеете! Ась? Нет никого… Наверно, стесняются. А действовать надо.

То, что там находятся именно лаборатории, где инкантаторы работают над чем-то важным, ведьма не сомневалась. Сейчас они боялись Матиса Срывателя Оков, но он уже давно одной ногой стоит в могиле. Сдерживающий фактор с его смертью исчезнет, и настанет хаос. Люди будут растеряны, беспомощны. Чем не прекрасная возможность?

У Совета Власти, в отличие от простых смертных, было много времени продумать план мести и начать его исполнять. Возможно, именно в запретных комнатах происходила подготовка к перевороту. А значит, следовало как можно скорее проникнуть в замыслы магов, дабы Нуар перестал третировать ее бедненький мозг нотациями.

Из двери, ведущей как раз во владения хозяев Убежища, вышел невысокий мужчина с затравленным взглядом и недельной щетиной на впалых щеках. Выглядел он невыспавшимся, злым. Прищурившись, Сантера разглядела то, что окончательно ее убедило, – это не инкантатор.

На человеческом лице, словно сквозь восковую маску, сверкали злые звериные глаза. Ранее упомянутый добродушной поварихой грызень. Их еще частенько называли перекидышами и полуночниками. Премилые твари, обреченные каждую ночь обращаться в зверя, что ближе им по духу.

Полуночники, знакомые всем чудовища из детства: «Спи, иначе придет серый волк и тебя скушает!» Но все не так уж просто, как казалось на первый взгляд.

В фольклоре многих миров насчитывалось неимоверное количество ошибок.

Грызней принято считать кровожадными существами, охотно списывая на серые шкуры все грешки других нелюдей, даже не догадываясь, сколь мучительна подобная участь. Каждую ночь забывать себя, становиться хищником, одержимым одними лишь инстинктами. И каждый раз утром просыпаться с мыслью: «Убил или обошлось?»

Было ли это проклятием, как говорили легенды, или чем-то другим, более научно обоснованным – никто не знал. Но одни жертвы грызней погибали сразу, а другие становились им подобными. И в глазах толпы это выглядело равнозначным предательству своего вида.

Таких оборотней легко вычислить. Странные глаза яркого цвета или с неправильной формой зрачка, когда они в человеческой форме, и обычные человечьи – на свирепой звериной морде.

Вторым признаком являлась нездоровая патологическая страсть к серебру. В любой своей форме перекидыши не могли удержаться от искушения украсть или подобрать серебряную вещицу. Чем частенько пользовались охотники, разбрасывая в лесу драгоценные приманки.

И вот удача – дешевая безделица, посеребренная вилка прямо под рукой! Сантера, конечно, не охотница, но рискнуть стоило.

Грузный, мрачный, как туча, мужчина спустился по шаткой лестнице, пересек шумный зал и зашел в коридор, ведущий к столовой для простых жителей Убежища.

– Эй, красавчик, куда торопишься? Давай развлечемся! – Она ловко преградила ему дорогу, одаривая самой обольстительной из своих улыбок. Грызень замер, моргнул, словно только что ее заметил, и невнятно произнес:

– Проваливай. Не до тебя сейчас.

– Ах, не злись! Поверь, у меня есть что показать… Тебе понравится.

Сантера отступила назад, так чтобы никто не видел, и легким движением руки задрала подол платья, демонстрируя стройную ногу.

Он хотел толкнуть навязчивую незнакомку и пройти дальше, но невольно зацепился взглядом за манящий блеск драгоценного металла, засунутого за резинку чулка. И застыл, мигом вспотев, часто и взволнованно задышал. Потешное зрелище.

– Будем друзьями, хорошо? – скорее для себя сказала ведьма. Ее собеседник уже ничего не слышал, – он превратился в жалкую дворовую псину, перед которой помахали куском сочного мяса. Того гляди слюна на подбородок закапает.

– Идем, нам нужно поговорить. Но не здесь.

Сантера взяла вилку в руку, взмахнула ею и толкнула дверь одного из рабочих помещений. На счастье, совершенно пустого. Грызень зашел следом – осторожно, медленно и, пожалуй, даже неохотно.

Наверняка гадает, что с ним сейчас сделают, но убежать при всем желании не может – серебро крепче любого капкана его за яйца держит.

Усевшись на стол, нога на ногу, она недолго разглядывала его, томила ожиданием, догадываясь, какое впечатление производит. Дразнясь, поигрывала столовым прибором, выводя острыми зубцами различные узоры в воздухе.

– Ты не инкантатор.

Скорее утверждение, а не вопрос. Мужчина силой воли оторвался от «дирижерской палочки» и посмотрел на ведьму:

– Пра-авильно. Еще вопросы?

– Ты не одна из господ. Тогда откуда у тебя серебро? Кто тебе его дал?

– А вот это мимо. Ты бы мог спросить, кто я или что мне от тебя надо? Но нет, так нет. – Пожав плечами, она тихо добавила: – Есть предложение. Сделаешь все правильно, получишь награду.

Грызень закусил губу, отвернулся, дернулся и вновь впился взглядом в желанное сокровище.

Серебро – металл мертвецов. Проклятый металл. Еще древние сравнивали его с луной, как золото – с солнцем. Но если солнце светило для живых, то луна дарила свое холодное свечение всякой нечисти. Поэтому Сантера не сомневалась – он не откажет. Не сможет, не захочет, как не захочет человек перестать жить под ярким огненным светилом. Это будет равноценно отречению от своей истинной сущности.

– Что ты от меня хочешь? – наконец выдавил он, с каждой секундой выглядя все болезненней и хуже.

– Для начала скажи, кому ты служишь?

– Господину Гюставу.

– Чем занимается твой господин?

– Сейчас он занят разработкой особого зелья, позволяющего залечивать любые раны. Пока безуспешно.

– Ты знаешь, что инкантаторы делают в так называемых запретных комнатах? Твой господин водил тебя туда?

Грызень насторожился, верхняя губа его сморщилась, обнажая желтоватые зубы, но один короткий взмах волшебной вилочки – и все прошло. Видимый лишь одному оборотню поводок воли держал крепко.

– Никому не дозволено туда входить. Там инкантаторы занимаются наиболее опасными видами «творений».

– Это я уже слышала. Если ты знаешь, что там делают, то и подробности должны быть! Вспоминай, может, твой хозяин случайно упоминал что-нибудь. Любую мелочь. – Сантера понимала, что сильно рискует, расспрашивая одного из прихвостней мага. И готова была пойти на этот самый риск, только бы появились результаты.

Все ради Безликого мира.

– Хозяева молчат. Нас их дела не касаются.

– Ты огорчаешь меня. Напрасно.

Нежное звучание чуть опечаленного голоса ненадолго вывело его из плена мертвого серебряного сияния.

– Кто ты? И почему спрашиваешь… Нет. Не хочу знать. Отдай мне эту вещь и уходи. Никто не узнает о твоих вопросах. Прошу, – тоскливо, тихо, безвольно. Казалось, он сам не верил в подобный исход.

– Уйду. Конечно же уйду, у меня ведь тоже есть дела. Но, может, ты хотя бы постараешься мне помочь? Я не так терпелива, как кажется.

– Внизу много людей. Я уверен. – Грызень облизал пересохшие губы. – Об этом не говорят; никто не знает, зачем и почему их там держат. Однажды я слышал, как поздно ночью они стонут и плачут, и их голоса сливаются в один ужасный звук отчаяния. Даже будучи зверем, я понял – в тех комнатах заперто зло.

– Вижу, ты в душе поэт.

– Я не лгу! Не знаю, зачем тебе знать тайны наших хозяев, но ты погибнешь, как и остальные любопытные! Инкантаторы не прощают предателей!

– Это мы еще посмотрим, – безмятежно заметила Сантера. – Последний вопрос, и ты свободен. Как мне проскользнуть незаметной в запретные комнаты?

– Никак.

– Тc-с. Ладно, перефразирую для недогадливых: там есть ловушки или охранная магия?

– Без Знака тебя растерзают тени, когда попытаешься пройти по коридору, ведущему вниз. Он служит защитой и одновременно ключом к запретным комнатам. Ты и шагу не сможешь пройти без него.

Этого следовало ожидать. Всего лишь частично заколдованная территория, через которую можно пройти с защитным артефактом. Ничего нового, в Улксине, городе смерти, было так же.

– Молодец – заслужил, – довольно похвалила Сантера, кидая грызню вилку. Он рухнул на колени, у самого пола подхватил и прижал ее к губам, как величайшее сокровище в своей жизни.

Его неуклюжие действия не могли не вызвать пренебрежительную усмешку. Но ведьма сдержалась, – следует прощать другим мелкие слабости, чтобы тебе прощали крупные.

– Меня зовут Лиз. Я охраняю портал в Пьете. Захочешь получить еще серебра, много-много больше, – принеси мне Знак своего господина. Эй, ты слышишь меня?

Грызень продолжал разглядывать лихорадочным радостным взором безыскусную гравировку по краю вилки, баюкал ее в ладонях, едва слышно бормотал слова нежности. Когда Сантера приблизилась вплотную, мужчина оскалился и зарычал. Потом, разом поникнув, выдавил:

– Меня называют Клодом. И я запомню твои слова. Слова безумицы.

Он быстро встал и поспешил к выходу, пряча награду за пазухой. Наверняка отнесет к себе в берлогу и будет днями и ночами любоваться, как ненормальная гигантская сорока.

– Ты ведь не будешь столь глуп, чтобы рассказывать кому-нибудь о нашем разговоре? Предателей здесь не прощают. – Ведьма повторила его собственные слова.

Грызень не ответил, лишь сильнее помрачнел, прижимая руку к груди.

Когда дверь за его спиной захлопнулась, Сантера устало улыбнулась. Неудивительно, что инкантаторы строго-настрого запретили остальным жителям Убежища держать при себе безделицы из серебра.

Первая часть плана частично выполнена. Если этот Клод не дурак, он смолчит, а страсть к проклятому металлу заставит его и дальше плясать под ведьмину дудку. Оставалось лишь добыть еще подачек.

Все выходило слишком уж легко. Словно не грызень, а она сама совала голову в запретный капкан. Возможно, так оно и было.

Как ранее упоминалось, старая Пьета была беспокойным местечком. За несколько недель осторожность при прогулке вдоль нежилых кварталов, избегание темных подворотен и больших шумных компаний входили в привычку.

К великому сожалению многих горожан, в эту часть города редко заходили законники. Зато всякая шваль охотно стягивалась со всех концов побережья, обживаясь в дешевых и грязных общагах, которыми был полон промышленный район.

С центрального порта Пьеты, носившего гордое название «Ro’ckazis», что значит – победа людей, частенько прибывали моряки, изголодавшиеся по дешевой любви и горькому хшану[7]7
  Крепкий алкогольный напиток, настоянный на корнях Черной Красотки – ядовитого растения, растущего только на юге материка. Вызывает привыкание, в редких случаях навязчивые галлюцинации.


[Закрыть].

Кое-кто из морских волков даже приносил с собой запрещенные или облагаемые пошлиной товары, желая сбыть их по дешевке. Нужные люди конечно же тут же находились; начинались торги, плавно перетекающие в разборки; шум, крики, пока кто-нибудь не уходил к себе с прилично пополневшим кошельком, а остальные с дырой в брюхе.

Хотя уйти – это уже роскошь. В старой Пьете виновные обычно пропадали. К чему королям подпольного мира трупы и шумиха?

И вот сейчас особенности этого города как никогда подходили для решения проблем с Нуаром. Он хотел знать о планах обеих сторон? Он их получит.

Сантера изящным движением поправила шляпку-кокетку и направилась по слабо освещенной фонарями улице к памятнику Кнеза Матиса, Срывателя Оков – единственной сохранившейся здесь достопримечательности.

Негусто нынче с романтиками большой дороги – два часа она изображала из себя невинную жертву, ожидающую своего грабителя, но безрезультатно. Холодно, аж зубы стучат. Да что там стучат, дерзко выстукивают барабанную дробь военного марша. Из-за ненавистной погоды Сантера постоянно чувствовала себя вялой, сонной и злой. И только последнее придавало ей сил для борьбы.

Остановившись у бронзового великана, задрав голову, сощурилась, стараясь разглядеть в полумраке черты Кнеза.

Кнез… а ведь она уже слышала это где-то в другом мире. Может, Нуар и прав в своих запутанных теориях.

Памятник изображал высокого, широкоплечего молодца с густыми усами и угнетающим взглядом. Одет по-военному: в шипницу[8]8
  Полудоспех, состоящий из металлической сетки, прикрывающей тело, широкого пояса и мощных наплечников, украшенных шипами. Имеет скорее праздничный, чем практичный характер.


[Закрыть] и тяжелый длинный плащ. В руках меч-бастард, под тяжелыми сапогами крохотные извивающиеся существа – все Иные их мира.

Неизвестный искусник проделал кропотливую работу, передавая бездушной материи суровость мужественных черт. Он вырезал на безымянном пальце правителя аккуратный перстень – орлиные крылья на печатке, казалось, ловили воздушные потоки, ожидая своего часа, чтобы воспарить в мрачную высь. Даже если образ Кнеза был сильно преувеличен, – а в этом не стоило сомневаться, – впечатление производил сильное.

Сейчас же он, наверное, больше походил на рассыпающуюся развалину, чем на отважного героя. Время неумолимо над всеми, кто ищет его милости, и – вот странно! – обходит стороной лишь дураков. Воистину они излюбленные творения шат-А-хемма.

– Не хочет ли милая девушка развлечься в обществе достойных… ик… господ?

Прозвучавшие слова сладчайшим медом проникли в уши. Сантера шустро развернулась на каблуках, одернула бархатный черный жакет, вышитый бисером, и ненароком коснулась рукава, – там притаился изящный стилет, найденный среди остальных вещей.

В руках умеющего и карандаш станет серьезным оружием, тревожиться было не о чем.

Тем более что стоящие перед ней «достойные» господа никак не могли похвастаться трезвым взглядом на мир. Один напился до того, что глаза его стали смотреть в разные стороны, как бы пытаясь охватить всю картину в целом, включая то, что находится у него за спиной. Оставшиеся двое весело хрюкали, опираясь плечами.

Нет, не то. Не подходят. Сантера досадливо наморщила нос, приосанилась и цыкнула на пьяниц:

– Пш-шли прочь, псы смердящие. Прочь, пока ребра целы!

– У-у, грубиянка! Мы со всей душой, а она… – Тот, что говорил без запинки, потряс кулаком в другую от ведьмы сторону. – Тоже мне, фря сыскалась! Мы себе… ик… лучше найдем!

После чего последовал меткий плевок в колено правителя двух берегов и защитника всех людей.

Проводив компанию собутыльников взглядом, девушка отправилась к домам увеселений, уютно устроившимся в стороне от остального города. Вокруг них всегда собирались разные темные личности.

Тут как на охоте – главное, выследить добычу послабее, отбить от стада и… а там уже зависит от фантазии хищника и уровня симпатичности жертвы. Сантере требовалась наводка.

Все чаще мелькали заливисто хохочущие девицы, тискающие их небритые мужчины в неопрятной одежде фабричных рабочих. В мусорных кучах кто-то безмятежно почивал. Звучала музыка, стук кружек, пошлые песни, исполняемые дублеными глотками представителей местной фауны…

Из темной ниши на дорогу выполз ароматный пожилой субъект с маслеными узкими глазками. И заговорщицким тоном предложил, прижимая ладонь к губам:

– Госпожа хочет увидеть цветные картинки? Всего три лонга, и вы ощутите непередаваемое счастье.

– Госпожа хочет, – молвила Сантера, склоняя голову. Подходил, определенно подходил.

– Идемте. Я покажу вам свой товар. Мне его доставляет один знакомый капитан торгового судна с необжитых островов. Местные дикари меняют чудесный порошок на ткани и бусины. Прибыльное дельце.

– Да как скажешь.

Она зашла сквозь пролом, отодвинув дырявый занавес. Кроме них никого – вдвойне удача! И вдвойне глупость с его стороны.

Ну кто в здравом уме станет предлагать подобную дрянь богато одетой девушке, в одиночестве гуляющей по опасному кварталу? Разве что жадность в очередной раз задушила зачатки разума.

– Вот она – смешная пыль. – Из кучи тряпок появилась деревянная шкатулка. – Не сочтите за неучтивость, но могу я увидеть деньги?