Текст книги "Серебряные струны"

Михаил Петриашвили
Серебряные струны

© Де’Либри, издание, оформление, 2021

1

 
Стеной непреступной забор,
На башнях высоких – дозор,
Врата окованы в злато,
Красиво здесь и богато.
Дворец за воротами. Двор.
Там кто-то крадется, как вор:
В его руках – ботинок пара
И семиструнная гитара.
Ступая тихо, осторожно,
Он озирается тревожно
И ловит каждый звук.
Ни шороха, но вдруг…
Дворцовая открылась дверь
И хочешь, верь или не верь,
А выбежал оттуда пес —
За шеей шляпа, рыжий нос.
На задних лапах, как шальной,
Он мчался садом, по прямой.
И то скулил пёс, то рычал,
Запыхался, но всё ворчал:
«На миг уснул, не более,
А он, видать, уже на воле!
…Но нет же, вижу, вижу!
Ах, как же я обижен!»
Пёс был как некогда суров,
Догнав, и не жалея слов,
С упрёком говорит ему:
«Меня не взял ты, почему?
Я ж, ради дружбы, так сказать,
Хотел, как ты, Никита, стать.
Как ты, на двух ногах хожу,
И нога за ногу сижу,
И даже говорить пытаюсь, —
Не видишь, что ли? Я стараюсь!
А ты, вот так решил со мной?
Какой ты друг теперь, какой?» —
Отвечал ему Никита:
– Не гляди, дружок, сердито,
Желаю я тебе добра,
Не стоит покидать двора,
Ведь здесь – собачий рай,
Всё есть, лишь пожелай.
Не голодаешь никогда
И всё, как в сказке, без труда.
– А как же свобода? Я думал о ней,
Дороги на выбор, просторы полей…
Я помню твои обещанья,
С тех пор моя жизнь – ожиданье.
Вдруг, из дворца донесся крик.
Прервав беседу, в тот же миг
Парнишка перелез врата,
Пёс, ни туда и ни сюда:
«Всё, плакала моя свобода,
А ведь я молод, нет и года!
Неужто здесь мне доживать?
О, нет! Такому, не бывать!»
Пёс в спешке начал землю рыть
И выть, и лаять, и скулить,
И вырыл под вратами лаз,
На вид – пролезть ему как раз.
«Ну, наконец-то, я спасен!» —
Запыхавшись, молился он.
И вот, еще чуть-чуть подгреб,
Просунул нос, просунул лоб,
Наполовину влез, не боле,
А уж ликует: «Я на воле!»
И лает громко, как шальной,
Кричит: «Никита, я с тобой!»
Но… ни туда и ни сюда,
И вот опять вопит: «Беда!
Никита, друг, скорей спасай!
Мне отомстит хозяин, знай!».
Бросать друзей в беде негоже,
Был мненья музыкант того же.
Кладет он на траву гитару,
Туда же и ботинок пару,
Спешит-бежит обратно.
«Ах, друг, невероятно!
Ты все-таки решил помочь,
Быстрее же бежим! И прочь
Из мест лишения свободы,
Какие нынче наши годы?
 
 
Не нам ли пробовать, дерзать?
Ведь можно и всю жизнь мечтать!»
Бурчал и напрягался пёс,
И упирался, злясь до слёз.
«Ох, и болтун же ты, дружище,
Уж лучше б лаз отрыл почище», —
Схватил Никита пса за шкуру…
– Нежнее, не вырви клок мне сдуру! —
Хрипел пёс из последних сил,
Но рыл, как сумасшедший рыл,
И вырыл лаз он, наконец,
Свободой овладел беглец!
 

2

 
Ночка холодна, дымка над рекой,
Серебрится луг под седой луной,
Серебрится стог посредине луга,
Беззаботно спит тихая округа.
Тишина, как будто, только в речке всплеск,
Тишина, как будто, только слышен треск,
Словно хворост где-то под ногой трещит,
Слышно кто-то в сене здорово храпит.
Прячется за тучку бледная луна,
Берега покрыла плотно пелена,
Пелена туманом на луга ползёт,
Будто бы куда-то сена стог плывёт.
Вроде бы затишье, но откуда вдруг,
Странники-ветра посетили луг, —
Загуляли резво расстегнув рубашки,
Зазвучали дружно утренние пташки,
Поползли туманы без оглядки прочь,
Черной птицей в дали улетает ночь.
 
 
Близится рассвет, белой птицей – день
Крыльями взмахнув разгоняет тень.
Из-за горизонта, вспыхнув над рекой,
Выглянуло солнце рыжей головой.
Осветило ярко сена пышный стог,
Приласкало нежно пару босых ног.
Вот и сам Никита выбрался на свет,
Щурясь, улыбаясь, в мир кричит: «Привет!»
Следом показался наш знакомый пёс,
Хмурится бедняга, вздернув кверху нос.
Парень посмотрел на него серьезно,
Молвит: «Улыбнись, разве это сложно?»
Тот ворчит в ответ: «И чего кричать?
Может быть комуто хочется поспать».
– «Ты ли недоспал, беглец мой дорогой?
Что тебе мешало? Обсуди со мной,
Может комаров всю ноченьку гонял?»
– Все серьезней было, друга охранял!
– Ах ты, рыжий плут, ты ж храпел всю ночь,
Ну, держись, негодник! —
Рыжий тут же – прочь.
А Никита – следом, будто заводной,
По траве высокой, по росе босой.
Выбившись из сил, переводит дух,
От Никиты пёс замер в метрах двух,
Смотрит на него, ходит хвост метлой,
Молвит пареньку: «Я шутил с тобой».
– Да и я шутил, Бог с тобой, Дружок,
Неужель всерьёз всё принять ты мог?
И от счастья пёс закрутил хвостом,
Молвит: «Слышишь, друг, говорю о чём?
Хороша зарядка с раннего утра,
Я проголодался, нам поесть пора».
Говорит Никита:» Так тому и быть,
Будем сыр мы с хлебом поровну делить,
Есть у нас в запасе коровье молоко,
Подкрепись, дружище, идти нам далеко».
Солнышко пригрело, луг защебетал,
Пёс за обе щёки булку уплетал,
Торопился явно, впрочем, как обычно.
Говорит Никита: «Есть так неприлично,
Ты ж кровей известных, вроде, спаниель?
Быть достойным рода тяжело ужель?
Ты же не дворняга, друг мой дорогой,
Не наешься, снова поделюсь с тобой».
Недовольно пёсик посмотрел в ответ,
Но учёл, как видно, дружеский совет,
Аккуратно ест он, не спеша жуёт,
А Никита песню о друзьях поёт:
 
 
«Хорошо на сене спать
В ясную погоду,
Ароматом трав дышать,
Ощущать свободу!
Ну, а если друг с тобой,
Хорошо вдвойне,
Веселее путь любой,
Вы уж верьте мне!
Солнца луч теплом согреет,
Душу греет верный друг,
Ветерок прохладой веет,
Друг печаль развеет вдруг.
И вкусней краюха хлеба,
Если с другом поделить,
И светлее будет небо,
Ведь с друзьями легче жить».
 
 
Песня спета, съеден хлеб, двигаться пора,
В хорошем насроении приятели с утра.
Шаг за шагом по тропе, по траве густой,
Хочешь, ягод набери, хочешь – песни пой.
Пахнет горечью полынь, сладостью цветы,
До селения шагать, с лишним, две версты.
…Показались дворики, слышен лай собак.
«Эй, Никита, обойдем, не было бы драк…»
«Испугался, рыжий друг?»
«Что ты, что ты, что ты, вдруг?
Ты же знаешь, я не трус!
О тебе, мой друг, пекусь»
 
 
Улыбается Никита: «Ай да плут,
Не робей и не пугайся, я же тут!»
 

3

 
День воскресный начинался,
Люд на службу собирался.
Звонари звонят умело.
По селу шагают смело
Статный парень, рыжий пёс,
У селян в глазах вопрос;
Мол, откуда? Кто такие?
Привели дела какие
В рань такую чужака?
Но берет его рука
Семиструнную гитару,
Выдает аккордов пару,
Слышен ладный перебор…
И мелодии узор
Незаметно как-то, вдруг,
Привлекает всех вокруг.
«Как же славно он играет!» —
Из толпы вдруг замечают.
«А хорошенький какой!» —
Голосок звучит другой.
Лишь закончил он играть,
Люди – хлопать и кричать:
«Молодчина! Ты талант!
Славный, славный музыкант!»
Поклонился парень всем.
Перебрал он пару тем
И запел на новый лад,
 
 
А народ тому лишь рад.
Смолкли шум и разговоры,
Песнь звучит под переборы:
«Слышал я, что жил когда-то
Необычный музыкант,
Жил не бедно, жил богато!
Но тому он был не рад.
Ведь дворцовые пределы
Были клеткой для него.
Пел прекрасные новеллы
Для владыки одного!
И хозяин всемогущий,
Был ценителем таланта, —
Воевода вездесущий
Не спускал глаз с музыканта.
А бедняга о свободе
Думал и мечтал,
Но никто о нём в народе
До сих пор не знал.
Вот в один прекрасный день
Воевода зазевался
И бесшумно, словно тень,
Музыкант во двор пробрался.
Удалось ему уйти,
Из той клетки золотой,
И с тех пор чудак в пути,
Он желал судьбы такой.
Музыку теперь играет
Паренёк для всех,
И от счастья сердце тает,
Верится в успех!»
 
 
Песня спета, стихли звуки,
Замерли на струнах руки,
И звучат аплодисменты,
Отовсюду – комплименты.
С уважением народ
Плату медную дает.
Благодарен им Никита.
Пес со шляпой, деловито,
На двух лапах во весь рост,
Строго книзу держит хвост
И шагает, не спеша,
Не пропустит и гроша.
А народу это диво,
Уж он так идет красиво,
Что на радостях народ
Подает им с булкой мед.
Благодарны всем друзья,
Тут отказывать нельзя,
Угощенье это свято:
Уваженье, Божья плата.
Вьется узкая тропа,
Тишина на звук скупа,
Лишь жужжит трудяга шмель,
Покидая сладкий хмель.
О своем молчит Никита,
Косит глазом пёс сердито.
«Ты в порядке, добрый друг?»
Тут завелся рыжий вдруг:
«Значит так, Никита, да?
Я ж с тобою был всегда,
Мы ж с тобою заодно,
Хоть на небо, хоть на дно,
Ну а ты, вот так вот, да?»
«Что с тобой? Что за беда?
Чем обидел тебя я?»
– Диво – песенка твоя!
Все красиво, все толково,
Только в песне вот, ни слова
Обо мне не написал!
Я ж с тобою побежал,
Мне ж там было… Так сказать…
Можно лишь о том мечтать,
И тепло всегда, и сыто,
Что теперь? Душа разбита.
Не вернуть той жизни боле,
Чует нос мой, жить мне в поле».
А Никита псу в ответ:
«Хочешь, дам тебе совет;
Не оглядывайся боле,
И уж лучше воля в поле,
А не в клетке золотой,
Тепло, сытость и покой».
«Может быть, оно и так,
Но ответь, дружище, как?
Как ты мог забыть о том,
Что бежали мы вдвоем?
Музыкант он! Музыкант!
Я ли в деле дилетант?
Подпевает кто? Дружок!
Пляшет кто, не чуя ног?
Про меня совсем забыл…»
И бедняга загрустил.
Диалог зашел в тупик.
Головою пёс поник,
Призадумался немного…
А горячая дорога
Лапки греет, вдаль ведет,
У дороги дуб растет.
Дуб – могучий исполин,
Посреди лугов один,
Страж теней и птичьих гнезд.
Вот запел малютка дрозд,
Воробьи защебетали,
И шагая, приустали
Оба друга – жаркий день,
Ну а тут удача – тень.
Забежал вперед Дружок,
Под листвой густой прилег
И бормочет: «Благодать,
Нам бы что-то пожевать,
Век не ел, проголодался».
Тут Никита засмеялся.
Пёс нахмурился сурово:
«Обижаешь меня снова?»
А Никита: «Что ты, друг?
Я лишь вспомнил утро, луг,
Я лишь вспомнил сена стог,
Хлеба белого кусок,
Помню, мы с тобою пели,
Помню, сыр копченый ели»
– А, да-да, припомнил, было —
Молвил пёс в ответ уныло,
Ну, так, что ж теперь, не есть?»
– Что ты, друг! Но дай присесть».
…На траве скатерка, а на ней еда,
Суетится пёс, впрочем, как всегда:
Второпях, полным ртом бубнит:
«Сегодня, зверский аппетит»
Улыбается Никита:
– Чтобы ты без аппетита!
Не припомню я такого.
– Задеваешь меня снова?
А ведь я же похудел,
А ведь я давно не ел —
Колбасу или сосиски,
Подавали мне их в миске,
Говорил мне:
– Ешь, дружок,
Милый, женский голосок.
А теперь, я рыжий плут?
Разве так меня зовут?
Спаниель я, не забыл?
Сам не раз мне говорил:
Не дворняга, не дворняга,
А с тобой я кто? Бродяга!»
– Ты слепец, капризный друг,
Посмотри на этот луг,
На траву и на цветы,
Во дворце сей красоты
Ты не видел и не знал!
– Но зато я сыт бывал.
– Ну, так ешь, дружище, вволю,
Будет мало, мою долю
Мы разделим пополам,
Нет причин скандалить нам.
Промолчал на это пёс,
Опустил пониже нос,
Ест лениво, не спеша.
Ароматом трав дыша,
Дует теплый ветерок,
На ветру дрожит листок
И такая благодать,
Что грешно не подремать.
Всласть наевшись и напившись,
Набок в травку завалившись,
Он еще мечтать пытался,
Но расслабился и сдался,
Не спеша прикрыл глаза…
Тают птичьи голоса,
Ветерок ласкает нежно,
Задремал Дружок, конечно.
А Никита взял гитару,
Подобрал аккордов пару,
Подтянул струну тугую
Песенку напел такую:
 
 
«Белой птицей пролетает
День над головой,
На закате лучик тает,
Ласковый такой.
Ветерок траву колышет,
Напевает – баю-бай,
Ароматом травы дышат,
Спи, дружок мой, засыпай.
Черной птицей ночь летит
К нам издалека,
Ясный месяц серебрит
В небе облака.
Дуб могучий, вековой,
Шепчет: баю-бай,
Шелестит резной листвой,
Друг мой, засыпай!»
 
 
И Дружочек крепко спал.
Ну, конечно же, устал
И Никита тоже.
Но готово ложе:
Травушка-муравушка, мягкая постель,
И жужжит, баюкая, запоздалый шмель.
 

4

 
Ночь пролетела, словно миг.
В высоком небе птицы крик
Приветствует рождение дня.
В даль стадо облаков гоня,
Бежит по небу со всех ног
Пастух – упрямый ветерок…
Никита приоткрыл глаза,
Сияют златом небеса,
Оглядывает мир светило,
Всё встрепенулось и ожило.
Взлетели воробьи гурьбой,
Дуб шелестит резной листвой,
Благоухает цветом луг, —
Проснулся шаловливый друг!
«Чудесно спал я, как в раю,
Да, кстати, колыбельную
Исполнил ты прекрасно,
Прости, ворчал напрасно».
…День чудесно начинался —
В путь Никита собирался,
Собирался и дружок,
Подхватив пустой мешок.
Он порыскал в нем, конечно,
И, собрав со дна прилежно
Хлеба черствого остатки,
Проглотил все без оглядки.
«Да, негусто, в самом деле,
Всё за ужином мы съели», —
Молвил он, нахмурив бровь,
И бубнил тихонько: «Вновь,
Вновь голодным, видно, быть,
Волком хочется завыть».
А Никита глянул в поле:
«Хорошо-то, как на воле,
Птицей рвется ввысь душа!»
И пошёл. За ним, спеша,
Кинув за спину мешок,
Шёл расстроенный дружок.
Шли недолго по траве,
По росистой мураве,
Средь лугов, среди полей,
Средь лесных густых ветвей.
К речке вышли, к переправе,
А за ней к глухой дубраве.
Лес, как лес и день, как день,
Гуще кроны, пуще тень,
Долго шли, а может, нет,
Впереди забрезжил свет.
Пес бежит, хвостом виляет.
А Никита напевает,
Вот гитарой подыграл,
Нотку к нотке подобрал,
И движеньем плавным рук,
Дополняя звуком звук,
Он творил, как чародей.
По листве, между ветвей
Вдаль мелодия летела,
То взволновано, то смело,
То притихнет где-нибудь,
Оживет и снова в путь.
Вдруг, как гром среди небес,
Распугав в округе лес,
Прозвучал протяжный свист.
«К нам пожаловал артист!» —
Слышен чей-то следом крик.
И буквально, в тот же миг
Появились молодцы —
Силачи да удальцы,
А средь них девицы,
Легкие, как птицы.
Молвят парни: «Так и есть,
И для нас большая честь.
Он, тот самый паренёк —
Что ни слово – огонёк,
Что ни звук – ручей, река,
Его слава велика.
Его песни, будто птицы,
От станицы до станицы
Облетели всё вокруг…
Ты известен, юный друг!»
И парнишка засмущался.
«Я простой певец, – сознался, —
Но приятны ваши речи,
Рад, друзья, я нашей встрече»
Парни руки жмут друг другу.
– Окажи же нам услугу,
Погости у нас немного,
Извела, небось, дорога?
– Что ж, пожалуй, так и быть,
Почему не погостить?
– Вот и ладно, тут у нас, —
По рецептам предков – квас,
Утоляет жажду, голод,
В летний зной – бодрящий холод,
И с дороги, в самый раз…
Принеси-ка, Марья, квас!»
Появляется девица,
Ох, красива молодица!
Чашу полную несет,
Вот, с поклоном подает.
Взгляд их встретился случайно
И сердца в сей миг отчаянно
Застучали от волнения.
Было то – любви явление.
 

5

 
Опушка эта всем известна.
Часто здесь бывает тесно.
Здесь, с соседних деревень,
Молодёжь, кому не лень,
Собирается, гуляет,
В игры разные играет.
А как стемнеет – жгут костёр,
И хороводом – разговор
Идёт о разных небылицах,
О молодцах, о девицах.
Чаи из трав целебных пьют,
И, в общем, не скучают тут.
…Вот и нынче, как всегда,
В котелке кипит вода,
Пламя освещает лес,
Искры вьются до небес.
Молодёжь сидит вокруг —
Дружка к дружке, к другу друг.
Чья-то речь слышна – рассказ:
«Вот, сосед мой, как-то раз,
По грибы пошел, в лесу,
Видит рыжую лису.
Та пушистая, большая,
Но, как будто бы хромая,
Прыгнет раз и упадет.
Он смекнул – за ней! Идет,
Мол, сама добыча в руки…
Тут уж, братцы, не до скуки!
Бес попутал, кровь кипит,
Мой сосед уже бежит!
А лиса то, не хромая!..
Ждет, поближе подпуская,
Он лишь к ней, она в сторонку,
Он туда же и – вдогонку,
Не догнать ее никак!
И увлекся так, дурак,
Что очнулся лишь в тот миг,
Как услышал дикий крик.
Оглянулся – мрак, трущобы,
Даже воздух полон злобы.
Тут его и страх пробрал,
Лес родной он не узнал.
И куда идти, не знает.
А лиса ему кивает,
Встав на лапки во весь рост,
Юбкой держит рыжий хвост
И ведет себя, как дама!
Вот такая, братцы, драма!»
– «Ну а что, сосед? Бежал?» —
Вопрошая, прошептал
Паренек, сидевший рядом.
«А сосед… по лбу пот градом, —
Продолжал рассказчик, – он,
Сдуру стал грешить на сон,
Трет ладонями глаза,
А пред ним уж не лиса!
Дева рыжая стоит
И лукаво говорит:
«Снять хотел с меня ты шкуру?»
Не глядя под ноги, сдуру,
Он бежал от девы прочь.
День бежал, бежал и ночь,
По лицу листва хлестала,
Сучьями одежду рвало.
«Ну а что же дальше было?»
«День настал и озарило
Солнце ярко всё вокруг.
Вышел из лесу мой друг
Весь изорванный, босой,
И, как лунь, уже седой»
«Ну а что теперь сосед?»
«Нет его, давно уж нет,
Был в деревне он дней пять
И исчез, чудак, опять.
Меж людей идет молва:
Ходит парень: голова —
Лисья, рыжая и лапы,
Да крадётся тихой сапой.
По грибы ходил народ,
Видят, следом он идет,
Люди бросились бежать,
Ну а он, как зверь – рычать!
Страшно мается, несчастный,
Вот он – помысел напрасный,
Вот она какая – страсть,
Так недолго и пропасть».
Вдруг, девица вопрошает:
«Что за страсть?» – не понимает,
Ну, а он: «Азарт, конечно,
Жадность губит, то известно».
Наступила тишина.
Звуков разных ночь полна:
Крик совы над головой,
Шорох где-то за спиной.
А костер себе горит.
Хворост светится, трещит,
В нем картошечка печется,
Аромат по кругу вьется.
Вдруг, заерзал наш Дружок,
Глянет в лес, на огонёк.
И, конечно же, Никита
Понял, что за тем сокрыто, —
Догадался в чем тут суть.
«Что, Дружок, рассказ был жуть?
Не на шутку испугался?»
И Дружок пред ним сознался:
«Неужели так бывает?»
– «То рассказчик только знает».
Еще долго наш Дружок
Все глядел на огонек
И вздыхал так глубоко,
Видно, было нелегко
Позабыть рассказ ему,
То кругом оглянет тьму,
То обнюхает вокруг,
И устав от этих мук,
Наконец, глаза сомкнул
И глубоким сном уснул.
А Никита взял гитару,
Наиграл аккордов пару,
И под музыку родную
Песенку напел такую:
 
 
«Я встретил девицу, золотая коса,
Улыбка нежная, а в глазах небеса,
Я встретил девицу и утратил покой,
Красавиц видел я, но не видел такой!
Вьется пламя огня, искрясь до небес,
Спит, во мраке ночи таинственный лес,
Только я не усну, и гитара моя,
Буду петь о любви, буду петь для тебя!
Я встретил девицу, хороша как весна,
На губках солнышко, на личике – луна,
Я встретил девицу и полюбил,
Тебе, милая, я бы мир подарил».
 
 
Никита закончил петь,
На струнах, приутихла медь,
И воцарилась тишина,
А девица? – Идет она,
На бревнышко присела рядом.
Никита смотрит нежным взглядом,
Но взгляд тот, жарче яркого огня…
«Красавица, я полюбил тебя!
Не знаю равной красоты,
Признайся мне: свободна ль ты?»
Девица сразу покраснела,
Поднять ресниц она не смела,
Едва ли слышно говорит в ответ:
«Не знала я любви доныне, нет»
«А люб ли я тебе, краса?»
«Ты люб мне, видят небеса!»
Горел огонь, влюбленных наших речи
Горели, словно свадебные свечи.
 

6

 
Едва забрезжил свет в ночи
И в дупла спрятались сычи,
Дружок открыл глаза —
Синели небеса.
Еще теплом дышал костер,
И шали кружевной узор
Пред ним откуда-то свисал.
Подумав малость, он привстал
И вот уж видит пред собой:
Никита, нежною рукой
Держит Марьюшку за плечи.
Пёс лешился дара речи!
Ни слова молвить, ни рычать.
«Бежать! – мелькнула мысль, – бежать!
Ах, мой Никита! Как ты мог?
Да, преподал ты мне урок,
Вот так друзей и предают…
Ведь я же променял уют,
На голод, холод и скитание,
Свобода – звук пустой, страдание!
Уйду, уйду, пока все спят,
Уйду, куда глаза глядят!»
Схватил котомку с хлебом
И в путь, лишь ветер следом.
Немного отбежать успел,
Проголодался и присел…
Краюху хлеба стал жевать,
С обидой в сердце рассуждать:
«Ах, мой Никита, как ты мог?
Я ведь с тобой, не чуя ног,
По всем дорогам ковылял,
А ты меня опять предал.
И как же я теперь, без друга,
Зачем, скажи, тебе подруга?
Неужели под венец?
Вот и дружбе всей конец…
Вот они – подружки наши:
Белки, Мушки, Маши, Даши,
Лишь одна беда от них,
Губят бравых, молодых,
И Никита пропадет,
Весь на нет талант сойдет.
Ну а как же я теперь?
Во дворец закрыта дверь.
Не простят мне мой побег.
Неужель скитаться век?
Что же делать? Как мне быть?
Как я дальше буду жить?
Ох, я бедный, сирота,
Ни туда и ни сюда».
Так сидел он рассуждал,
Хлеб румяный доедал,
Вдруг, услышал ветки хруст.
Вдалеке качнулся куст. Прочь
летят оттуда птицы. Хвост
мелькнул, как у лисицы.
Вздрогнул пёс, под куст полез,
Толи зверь там, толи бес:
Поступь, тихая такая,
Но, тропу не выбирая,
Он сквозь заросли, кусты,
Прыг на ветвь и с высоты
Смотрит, глазом жадным,
Зорким, плотоядным!
Притаился наш дружок,
Замер так, как только мог.
В мыслях тот рассказ ночной.
«Лап не чую, что со мной?
Помер, что ли я со страху?
Нет!» И дал такого маху,
Что за ним лишь борозда,
И скулит: «Беда! Беда!
Друг, Никита, выручай!
Это я – Дружок, спасай!»
Но в ответ ни слов, ни дела.
Пёс бежит, не чуя тела,
Зато чует за спиной
Шаг тяжелый, дух чужой.
И уж близок рык свирепый.
«Ах, поступок мой нелепый
И характер скверный мой,
Где ж ты, друг мой дорогой?
Пропадаю, я в беде!
Где же ты, Никита, где?»
Ох, бежал же он, бедняга,
Словно два мохнатых флага,
Ушки ветром развевало,
Тело прыгало, летало
Меж деревьев, меж кустов,
Через пень – и был таков.
Пёс ворвался на поляну
Ног, не чуя, будто спьяну
Спотыкается, бежит,
Задыхается, кричит:
«Эх, Никита, спишь доселе,
Петухи давно пропели,
Да и я кричал – старался,
Только ты не отозвался.
А Никита сам не свой,
Глаз спросонок трёт рукой,
Молвит: «Что с тобой, Дружок?
Кто спугнуть тебя так мог?»
И вздохнув всей грудью, пёс
Опустил свой рыжий нос,
Пережив с трудом испуг,
Тяжко как-то молвит: «Друг,
До сих пор меня трясёт:
Встретился мне нынче тот,
Из рассказа жуткий зверь,
Парень-лис, ты уж, поверь!»
Промолчал в ответ Никита,
Пёс нахмурился сердито,
Он не понятым остался,
С ног валясь, уже собрался
На траву прилечь, на бок,
Как услышал голосок:
«Да, в лесу небезопасно,
Уходил один напрасно,
Вот-вот солнышко взойдёт,
Мрак в лесную глубь уйдет,
С ним уйдут и злые духи.
Средь народа ходят слухи,
Что обижен лес на люд,
Оттого такое тут».
Подошла девица близко,
Наклонилась над ним низко,
Шерстку нежно потрепала
И тихонечко сказала:
«Ах, бедняга, мой Дружок,
Да ведь ты пропасть так мог!»
И Дружок, впрямь, обомлел,
Ну, вздохнуть и то не смел,
Он подумал: «Вот те на,
Как добра ко мне она,
И чего я злился так?
Ну, характер, ну дурак!»