Текст книги "Следуя за мечтой. Рассказы и заметки путешественника"

Первая встреча с тайгой

Нет ничего более ценного, чем вечно живые родители в памяти своих детей.

Памяти моего отца посвящаю.

Проснулся в 6 утра. За окном хоть глаз коли. Вставать на работу еще рано. Слышно, как дворники убирают снег при тусклом свете уличных фонарей. Смотришь в эту темноту и непроизвольно вспоминаешь какой-то эпизод из своей жизни. Это подобно зажженной лампочке: раз – и возник образ. От этих воспоминаний, как правило, на душе становится тепло и уютно. События, которые произошли когда-то, ты не просто прожил, а прожил эмоционально, про– чувствовал каждой клеточкой своего тела, и поэтому разум прорисовывает их намного ярче и более детально. Вот именно такие воспоминания и накрыли меня в это утро.

…Я – ученик 9 класса, мне 15 лет. На дворе – начало октября. Однажды отец предложил мне поехать с ним в тайгу за брусникой дня на три-четыре. До сих пор я ни разу не был в тайге так, чтобы палатка, костер, ночевки, дальняя дорога на машине. Мне этого сильно хотелось, тем более с отцом. Но так как первая четверть была в самом разгаре, я не столько переживал по поводу пропуска занятий в школе, сколько из-за разговора с мамой: отпустит ли? Мама отпустила.

Вызволили с отцом из «недр» балкона два алюминиевых горбовика советских времен. Один был большой, потускневшего от времени зеленого цвета, другой – поменьше – вообще не крашеный. Внутри каждого лежали совки для сбора ягоды, такие же старые, как и сами горбовики, если не старше, да к тому же самодельные. До этого момента я не знал, как выглядит приспособление для сбора ягоды. В большие рюкзаки сложили теплые вещи. Особенно запомнились ватные штаны песочного цвета: они были сшиты точно так же, как и телогрейка, и в них, казалось, вообще невозможно замерзнуть.

В тайгу должны были поехать с двумя отцовскими друзьями. Одного я помню, как Петровича – и отец, и все вокруг звали его по отчеству, а вот второго не помню вообще – ни имени, ни отчества, только, что он геолог. После поездки в тайгу продолжал называть его геологом. В воспоминаниях о нашей поездке всегда говорил отцу: «А помнишь, какую поляну геолог нашел?».

Выдвинулись с рассветом на УАЗике Петровича. Дорога показалась очень длинной: ехали часов 8—9, а то и больше. Из всего пути почему-то более ярко запомнился асфальт, по которому ехали, значительно удалившись от города. Конечно, запал в память не сам асфальт, а то, из чего он был сделан. Это была мелкая мраморная крошка белого цвета, такого покрытия до этого момента не видел. На фоне синего неба и желто-багряной листвы этот асфальт казался особенно красивым и позволял с головой окунуться в мир таинственного путешествия. Еще запомнилась пыль. Она покрывала весь салон УАЗика и его пассажиров.

Я даже что-то рисовал пальцем на сиденье! Мужики всю дорогу о чем-то спорили, иногда даже ругались, переходя на повышенные тона и активно жестикулируя.

Когда с трассы свернули на лесную дорогу, УАЗик представлялся мне машиной для перебора каждой косточки моего тела. Помню, что периодически ударялся головой о металлические перекладины, из которых состоял каркас этой зверь-машины.

Хрустя коробкой передач, заехали вглубь леса. На потерявшей свое очертание дороге все чаще попадался преграждающий путь упавший сухостой.

Порой его убирал один Петрович, а когда это были огромные деревья, то из машины выходили все мужики. Из багажника доставали пилу-двуручку и незамысловатыми движениями распиливали сушняк, расчищая дорогу УАЗику, который продолжал свой путь к ягодному царству.

До места добрались затемно. Долго искали пятак, где можно разбить ларегь. Наконец остановились у понравившейся поляны. Она была достаточно просторной и ровной для лагеря. Петрович с геологом сразу принялись заготавливать дрова и разводить костер, а мы с отцом пошли рубить жерди для установки старой брезентовой палатки. Она была одна, и я не понимал, как мы все в ней разместимся…

Когда тайгу поглотила кромешная тьма, я долго наблюдал, как тень от жарких языков пламени прыгала по деревьям, делая это место загадочным и таинственным. Черный бархат неба был усыпан звездами, а лес отдавал влагу и сырость наступившей ночи. Взрослые готовили ужин, рассказывали истории, приключавшиеся с ними в тайге или на рыбалке, и периодически выпивали рюмку за благополучно пройденную дорогу и за то, чтобы вернуться домой с ягодой.

– Мужики, а где у нас хлеб? – спросил Петрович.

– Посмотри в палатке с краю, – ответил ему кто-то.

Заглянув в сумку с хлебом, Петрович вопросительно посмотрел на мужиков:

– А вы что, хлеб по разным пакетам разложили?

– Да нет, это весь, – последовал ответ.

Петрович кинул пакет на землю и с недоумением уставился на друзей.

Сжав кулаки, он, набрав полную грудь воздуха, вдруг яростно заорал:

– Вы что, мудаки, в тайгу не на один день пошли, а хлеба всего две булки взяли?

Петрович был невысокого роста и в этот момент при свете костра был похож на зловещего гнома или гоблина.

Все молчали. Выражение лица у каждого было, как у нашкодившего ребенка. Петрович еще долго ругался, читал нотации и тряс кулаками. Сокрушался, обращаясь к геологу:

– Ну ты-то куда смотрел? Ты-то куда? У тебя такой опыт, ты же геолог!..

Эту фразу он повторял неоднократно, при этом всегда выставляя вперед указательный палец.

Немного успокоившись, он поднял пакет с хлебом и, вытянув перед собой, громко и четко, я бы даже отметил, с выражением, сказал:

– Вот этот хлеб никто из НАС есть не будет. Если вы так легкомысленно отнеслись к хлебу, а я болван вас не проконтролировал, то обойдемся без него. Этот хлеб пусть едят муравьи.

Во время монолога его брови ходили ходуном, он, не переставая, тряс этим пакетом, а потом резко повернулся и быстрым шагом направился в лес. Вскоре вернулся, но уже без хлеба.

В лагере повисло гробовое молчание. Поужинав, начали готовиться ко сну. Геолог подкинул в огонь дров и расстелил спальник недалеко от костра. Забравшись в него, долго крутился, а потом, подставив руку под голову, молча смотрел, как языки пламени облизывают сухие поленья. Петрович быстро устроился в своем спальнике, повернулся к костру спиной и затих.

Оказалось, палатка была наша с отцом, мы должны были спать в ней вдвоем. Отец велел мне тепло одеться, а сам взял топор, нашел небольшую чурочку и одним махом разрубил ее на две части: «Ну вот, подушки готовы». Я тогда очень удивился: ничего себе подушки!. Накрыв полено какой-то одеждой, я положил «подушку» под голову и попытался устроиться поудобнее.

Палатка стояла недалеко от костра, ее вход смотрел точно на пламя. Я лег на спину и, подобно геологу, долго смотрел на костер, мысленно перебирая все мелочи моего первого дня ягодного путешествия.

Ночь прошла беспокойно: периодически просыпался и прислушивался к звукам задремавшего леса. Очень обрадовался таежному рассвету. С первыми лучами солнца ночные страхи ушли. Выбравшись из палатки, вдохнул полной грудью свежесть осеннего леса. Густой туман тяжелой периной стелился по земле. День обещал быть теплым и солнечным.

Геолог сидел у костра в позе лотоса и отрешенно смотрел на закипевший чайник. Петровича в лагере не было. Вероятно, из-за обиды, по ягоду он ушел один. Отец возвращался из леса, волоча сваленный сухостой. Увидел меня, спросил:

– Ну что, сынуля, выспался?

– Да, вроде нормально, – ответил я.

– Иди, давай, умойся, сейчас позавтракаем – и вперед, по ягоду!

Чем завтракали и что вообще ели за время пребывания в тайге, не помню.

В это утро отец мне сказал:

– Мишуня, ты иди хлеб найди, куда его там Петрович отнес. Мы-то можем и без хлеба, а тебе никак, у тебя растущий организм. Ты в этом не виноват, что взрослые совершили оплошность. Петрович здесь прав…

Я взял нож и пошел искать хлеб. Метрах в десяти от лагеря увидел пакет с хлебом, аккуратно висящий на кусте багульника. Сев на одно колено, на другое положил буханку и отрезал пару кусков. В этот момент было ощущение, что что-то ворую…

Позавтракав, я, отец и геолог пошли вглубь леса. На одной из вековых елей, что стояли вдоль дороги, заметил деревянную табличку, где было написано черной краской с подтеками: «Здесь проходит граница Иркутской области и Республики Бурятия». Подумал тогда: «Как интересно, еще ни разу за границей не был».

Геолог шел первым, мы с отцом за ним. Он целенаправленно двигался к определенному дереву, а по достижении его резко свернул налево, в непролазные кусты багульника. Ноги проваливались в мох, ветки цеплялись за одежду, сети паутины вместе с их создателями противно облепляли лицо. Я очень сильно не любил пауков, особенно тех, у которых большие «жопки» с рисунком наподобие креста. Мне казалось, что эти пауки ядовитые, поэтому пытался их сбросить с себя как можно быстрее. Со стороны, думаю, это выглядело очень смешно. Когда пробирались через поросль кустарника, в голове зудил вопрос: «А где же ягода? Неужели она должна быть среди этих джунглей?».

Вскоре мы оказались на чудесной солнечной полянке, усеянной брусникой. Такого изобилия таежной ягоды мне видеть еще не доводилось. Боялся сделать шаг в сторону, чтобы не раздавить ярко-бордовые гроздья. Перемещаясь с поляны на поляну, мы изрядно наполнили свои горбовики. Сбор ягоды продолжался до полудня, потом решено было вернуться в лагерь на обед. Подходя к стану, увидели Петровича, суетившегося у костра. Обида у Петровича уже прошла, и он с большим интересом расспрашивал мужиков, много ли набрали и в какую сторону ходили, делился своей неудачей, что полдня проходил и ничего не собрал, да еще и мозоль натер. Петрович, продолжая колдовать над обедом, громко бурчал под нос: «Вот дурень старый, поперся невесть куда, приеду без ягоды, жена ж не поймет… вот ты геолог – лесной разбойник, все-то ты знаешь… после обеда с вами пойду».

А я сидел на сваленном могучем кедре и прислушивался к звукам тайги, точнее, к их абсолютному отсутствию. Настолько было тихо и безмолвно, что от этого звенело в ушах. Только изредка слышался хруст сухостоя, от которого я сразу замирал. Страх перехватывал дыхание, заставлял прислушаться: а вдруг медведь?..

Под ногами валялись недоеденные белкой кедровые шишки. Я с радостью выковыривал из них орешки, наслаждаясь их молочным вкусом. После обеда до темноты собирали ягоды…

Как-то ночью нас разбудил топот копыт. Мы с геологом подскочили первыми, потом уже отец и Петрович. На часах было далеко за полночь. Лошади, фыркая и жуя узду, остановились у нашего лагеря. Геолог взял фонарь и пошел посмотреть, что там. Это были два сильно выпивших бурята. Один слез с коня и завел разговор:

– Добря!

– Доброй ночи, мужики.

– Э, слышь че, водка есть у тебя?

– Могу дать полбутылки, больше нет…

– Ну так че, давай, а то это, до деревни только к утру доедем.

Геолог подошел к палатке, покопался в вещах, нашел полбутылки водки и отдал незваным гостям.

– Спасибо. Слышь, если че надо, мы выше стоим, километрах в трех…

– Хорошо, и вам доброй ночи!

Они повернули коней и скрылись в кромешной тьме.

Все это время я стоял неподалеку и слышал весь разговор. На душе было неприятно и тревожно: «Откуда они взялись в столь поздний час? Зная, что мы здесь стоим, что им еще может понадобиться?». С этими мыслями я долго не мог заснуть, пуще прежнего прислушиваясь к различным шорохам и шуму…

Брусничные дни подходили к концу. Лысеющая тайга укрывала ковром опадающей листвы еще теплую землю, и зябкое дыхание засыпающего леса говорило о скором приближении зимы.

Последняя ночь в тайге была холодной. Недопитый чай в кружках замерз, палатка покрылась инеем. Утром мы с полными горбовиками выехали домой. Трудяга УАЗик, переваливаясь с одного бока на другой и повизгивая тормозами, вез нас в город.

Впечатления от первого знакомства с тайгой остались яркими и незабываемыми. Спустя много лет они прочно сидят в моей памяти, а любовь к тайге и сибирскому краю растет год от года. Я вновь и вновь выбираюсь из городской суеты в мир зеленого счастья, душевного спокойствия и полного умиротворения…

Непал. Гималаи

Свой сезон открывает туристский народ.

Мы не мыслим себя без тайги, без костра.

Мы уют променяли на сотни дорог.

Не грусти. Как обычно. До встречи. Пора…

(Автор неизвестен)

Непал – центр мирового альпинизма.

Горы имеют власть звать нас в свои края…

Анатолий Букреев

Непал – самая высокогорная страна в мире: 8 из 14 высочайших гор планеты находятся именно здесь. Горами покрыта почти половина территории… Не стоит думать, что горы необитаемы. Конечно, плотность населения в горных районах невысокая, но люди тут живут и вполне счастливы.

Непал – абсолютный рекордсмен по перепаду высот. Нижняя точка находится на высоте 59 метров, самая высокая – гора Эверест – 8848 метров. Первое и главное направление туризма в Непале связано с его вершинами – это альпинизм. Тысячи альпинистов приезжают сюда каждый год, чтобы подняться на ту или иную гору.

Глава 1. Мечта

Не могу сказать, что желание побывать на Эвересте у меня появилось в какой-то конкретный момент. Оно возникало не раз. В разные периоды моей жизни, из ниоткуда и неожиданно. В моменты, когда кто-то начинал рассказывать о вершине или показывать фильмы.

Меня всегда привлекала недоступность Эвереста. И те люди-альпинисты, почти космонавты, чьей силы воли, мужества и упорства хватило на подъем к вершине, вызывали сильные эмоции и уважение. Чтобы разворошить мое подсознание и начать потихоньку доставать из него элементы пазла, ушло два с половиной года, пока на экраны кинотеатров не вышел фильм «Эверест» – о трагедии 1996-го.

Случившееся там болью откликнулось в душе, но не оттолкнуло от Эвереста. Наоборот, дало возможность задуматься и задать себе вопрос: а хочу ли я подняться на вершину мира? Задавал его себе неоднократно, на протяжении длительного времени, прислушиваясь к своему внутреннему миру, разуму, сердцу. И ответ всегда один и тот же: да, хочу. Хочу, несмотря ни на что.

В сентябре 2017 судьба свела меня с одним человеком, который рассказал о Гималаях и том, что в конце октября собирается туда отправиться. Программа-трек вокруг Аннапурны (горный массив в Гималаях, наивысшая вершина массива – Аннапурна I (8091 м) – 10-й из 14 восьмитысячник мира). Случайности не случайны.

Во время совместных тренировок в тренажерном зале он в красках рассказывал о природе Гималаев и красоте гор-великанов. Говоря о Непале, об Эвересте и альпинистах, приводя различные факты, цифры, статистику и т.д., он вновь пробудил мое подсознание…

Я пристально следил за его путешествием через соцсети. Прочитал книги Джона Краккаура и Анатолия Букреева об Эвересте. Бешеный интерес набрал лавинные обороты и в последующем взорвался моим жестким, безотступным решением: еду, чего бы это ни стоило!

…Путь я выбрал конкретно к базовому лагерю Эвереста. А еще – восхожде– ние на небольшую вершину Кала-Патхар (в переводе на русский «черная скала»). Это горная вершина в системе Гималаев – южный выступ горы Пумори.

Мой вес 109 кг, рост 187 см. Понимаю, что для этого путешествия необходимо похудеть. Делаю фитнес-тест. «Оценка здоровья – 5 из 19 возможных – мало, необходимо поднимать. Уровень легких 4 литра – мало, нужно увеличивать. Лишний вес – 10 килограммов как минимум, нужно худеть», – говорит врач. Нет, не все было так плохо, часть показателей вполне даже подходящие. Например, хороший уровень мышечной массы. Однако те три показателя нуж– но было менять.

Начинаю плотные тренировки шесть раз в неделю. Плюс правильное питание, полное исключение алкоголя. Также выбираюсь на тренировки в Восточные Саяны – в горы Бурятии, Аршана, на Хамар-Дабан. Сначала график был такой: три силовые тренировки, три кардиотренировки и один поход в горы. Вес потихоньку начал уходить. Спустя два с половиной месяца я похудел на семь килограммов, задачу ставил минимум 14. До отъезда – полтора месяца. Необходимо скинуть еще семь.

Продолжаю тренировки. Меняю план. Отказываюсь от силовых, перехожу только на кардио (плюс поход в горы). Они стали самыми трудными для меня. Первое время было реально сложно. Час тренировки, когда бежишь на дорожке или на эллипсоиде, степере и т.д., казался вечностью. Особенно последние три минуты. Я их называл тремя минутами воли – воли к победе над самим собой. В эти три минуты думаешь только о том, чтоб они быстрее закончились. Возникают предательские мысли: «Закончу пораньше… почти час отпахал, что могут сделать какие-то три минуты… ничего же не изменится, никто не увидит, никто не осудит… об этом будешь знать только ты…» или «Зачем тебе это нужно, сейчас бы пришел домой и съел бы что-нибудь вкусное… для чего эти муки и пытки над собой… Для чего? Что и кому хочешь доказать?».

И это – только малая часть той преступной слабости, которая мешает многим людям идти к цели. Зачастую эти мысли побеждают, берут верх над силой воли. Смотришь на секундомер, а время как будто застыло: 57… 58… 59… Все, конец. Выдыхаешь, вытираешь пот почти мокрым полотенцем и делаешь длинный глоток воды. Ура, я смог, я это сделал!

В момент, когда искушение остановиться подступало к горлу, представлял пистолет у виска: малейшая лень, любая нечестность перед самим собой приведет к фатальному исходу и возьмет верх над твоей мечтой.

В итоге на подготовку к этому путешествию ушло четыре месяца (декабрь, январь, февраль, март):

– похудел на 14 кг;

– убрал в талии 20 см;

– провел 76 тренировок в спортзале;

– пробежал и прошел на тренажерах около 600 км;

– 4 раза поднялся на пик Любви – 28 км в гору и с горы, личный рекорд – за 2,5 часа зимой;

– один раз сходил до пика Черского, за два дня – 45 км;

– совершил зимнее восхождение на Мунку Сардык со стороны Монголии, 28 км туда и обратно;

– прошел по лестницам 700 этажей за две недели;

– по итогам фитнес-тестирования поднял оценку здоровья с 5 до 13 баллов из 19 возможных;

– увеличил объем легких на 2 литра.

Глава 2. Долгожданный вылет

Билеты к мечте были куплены за три месяца. Ожидание самой поездки – это пытка. Иногда возникали моменты, когда настолько уставал ждать, что появилось страшное нежелание ехать в какие бы то ни было горы. Постоянно ярко визуализировал свое путешествие: представлял, как иду по красивейшему живописному маршруту, вдалеке возвышаются белоснежные горные вершины… Такая картинка не давала мне угаснуть. Это была искренняя заветная цель на ближайшее время, которая двигала мной, 100-процентно мотивировала на ее достижение. Картинка была занозой, даже гвоздем в одном месте.

Полная готовность. Все необходимое куплено. Рюкзаки собраны. Желаемый уровень физической подготовки достигнут. Вылет в 7.04. Ночью практически не спал. Мой перелет был не самым быстрым. Общее время в пути – 24 часа. Маршрут: Иркутск – Москва – Шарже (ОАЭ) – Катманду (Непал). При том, что транзитная стыковка в Москве – 4 часа, а в Шарже – 7 часов.

Время 5.00. Дверь квартиры захлопнулась. И закрыла не только квартиру, но и мой прежний разум. Вызов лифта нарушил утреннюю тишину подъезда. Такси. Аэропорт. Регистрация. Вылет.

Глава 3.Первое впечатление о Катманду

Запахи играют важную роль в моей жизни. Они ассоциируются с положительными или отрицательными событиями (чаще, как правило, с положительными). В путешествии я всегда стараюсь «привязать» запахи к месту. Так вот, в этот раз я не смог соединить свою ассоциацию через конкретный запах к одному из древнейших городов на планете – Катманду.

Катманду – столица Непала. Город имеет богатую более чем 2000-летнюю историю. Его облик сохранился с XVII—XVIII веков, когда долина Катманду активно застраивалась во время правления королей династии Малла. Религиозные и культурные фестивали – важная часть жизни горожан. Большая часть населения Катманду – последователи индуизма. Вторая религия по числу последователей – буддизм. Также в городе проживают последователи других религий, что делает Катманду одним из самых космополитичных городов мира. Наиболее распространенный язык общения – непали. Население города – более 1 млн человек.

Катманду встретил меня пасмурным небом и большой влажностью. Такого характерного запаха, как у Таиланда, не было, а если и был, то с отдаленными, очень тонкими нотками восточной пряности.

Может быть, потому, что там не так жарко и нет моря. Получив багаж и выйдя из аэропорта, увидел непальца с флагом клуба «7 вершин». Он встречал меня. Поприветствовав по-непальски протяжным «намасте-е-е», надел мне на шею гирлянду из живых цветов и пригласил в стоящее рядом такси. Дверь старенького автомобиля закрыл за мной со скрипом.

Пока мы ехали до отеля, я рассматривал город с его сумасшедшим ритмом. Хаотичное движение машин, мопедов, рикш, людей, а иногда гужевых повозок напоминало жизнь в разворошенном муравейнике. Но, как и в муравейнике, здесь существовал свой порядок. За все время пребывания в городе я не увидел ни одной аварии. Это сильно удивляло. Помимо хаотичного движения видел грязный пыльный город. Разломанные бордюры, мусор, сидящие с просьбой о милостыни бедняки, торговцы всевозможными товарами, нависшие над тротуарами паутины электрических проводов. Сильно этому я, конечно, не удивлялся, так как уже бывал в Азии. Особое сходство было с Нячангом (Вьетнам), но Катманду в моем списке азиатских городов держал первое место среди ужасов Азии для европейского человека.

Оазисом порядка и красоты в «азиатской пустыне» был наш отель Yak and Yeti Park Royal Hotel (самый первый отель в Непале), расположенный в здании бывшего королевского дворца в Катманду. Здание этого отеля – дворец, которому больше ста лет, он считается культурным наследием. Это первый отель Непала, раньше туризма в этой стране не существовало вообще. Великолепные номера декорированы в стиле барокко. При этом оснащение отеля – самое современное.