Текст книги "Регрессивный гипноз"

– Что, Виталий – Божий человек, проснулся? Ну да, ты же деревенский, встаете с петухами, ложитесь с курами, хе-хе. Иди, умывайся – оправляйся, да на беседу с главой нашей стражи. Че хмуришься, ты же у нас герой! Расспросит откуда ты, да на довольствие определит – ты же сам хотел.

«Глава их стражи – это наверняка начальник службы безопасности. Ну да, куда же без этого», – подумал Виталий, пожимая руку Пимену, но вместо этого спросил: – Как здоровьичко, друг?

– Жить можно, – хмыкнул Пимен, – Не помер – уже хорошо!

Посетив отхожее место и умывальник, приведя себя в порядок, Виталий поднялся на крыльцо конторы, где его уже ждали. В просторной комнате за дубовым столом сидел сам хозяин конторы, накинувший на себя пиджак, из-под которого были видны бинты. Рядом с ним, в кресле, разместился коренастый человек средних лет, со странно-прозрачными глазами.

– Ну, здравствуй, добрый человек! – добродушно приветствовал его хозяин, – Прими мою благодарность за помощь твою в час трудный! Видать тебя, человека Божьего – сам Бог и прислал. Ты, как я слышал, работу спрашивал? Нам такие парни, в беде не теряющиеся, еще как нужны! Только сначала тебе Спиридон Степаныч несколько вопросов задаст, лады?

Виталий кивнул, ясно понимая, что от его ответа сейчас ничего не зависит. Загадочного спасителя в любом мире прокачали бы в первую очередь, а то всякое оно бывает…

– Значит, Виталием тебя зовут, и ты – старовер, правильно? А фамилия у тебя есть? – вступил в разговор прозрачноглазый.

– Конечно, есть! Климовы мы, – ответил Виталий, чувствуя какое-то странное давление в голове, от которого будто начали вставать дыбом волосы.

– И из каких же ты прибыл краев, Виталий Климов?

– Деревня наша Высоково, Енисейской губернии, – «Она же вроде так называлась? Черт, не напутать бы!»

– Высоково, гм… И где же там такая расположена? Далеко от Красноярска?

– Не близко, в верховьях реки Сым! – «Такая там точно есть…»

– И водить лихо, да стрелять точно ты тоже в своей деревне научился? – продолжал Спиридон Степаныч.

– У нас все хорошо стреляют, зверя много, да и людей лихих беглых всегда хватало. А грузовоз я один так вожу! – с простодушным видом заявил Виталий, – «Ага, видели бы вы наши тренировки…»

– Хм… – давление в голове постепенно стихло, а начальник стражи приобрел несколько озадаченный вид, – А скажи нам что-нибудь из Слова Божьего!

«Во попал! Как же там бабушка-то говорила?» – Виталий поднатужился и выдал: – Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный – помилуй нас!

– Да, как-то он не так говорит, похоже – но не так! – задумчиво сказал хозяин.

– Я слышал похожее, но у них же не единственный толк существует, – отозвался Спиридон Степаныч, – А еще что-нибудь?

– Да воскреснет Христос, и расточатся врази его! – торжественно заявил Виталий. Это вспомнилось вдруг легко – простодушная бабушка посоветовала мальчику говорить это от ночных страхов.

– Во дает! – рассмеялись вдруг оба экзаменатора, – Да ты просто инквизитор! Это же их девиз!

«Инквизиторы? Здесь?» – изумлению Виталика не было предела, что рассмешило его визави еще больше.

– Все в порядке, Серафим Пантелеевич, – сказал, отсмеявшись, начальник стражи, – Ничего плохого против вас он точно не замышляет. Что-то в нем есть странное, но учитывая происхождение – это вполне объяснимо.

– Вот и ладно, что все так обернулось! – довольно произнес Серафим Пантелеевич, – Ступай, Виталий, ну и имечко у тебя, за премией к казначею, прикупи на рынке что тебе нужно, и приступай к работе. Пимен покажет, да и познакомит тебя со всеми.

– Благодарю за доверие! – Виталий поклонился и вышел из комнаты. За его спиной Серафим Пантелеевич и Спиридон Степаныч снова озадаченно переглянулись.

Пимен нетерпеливо нарезал круги по двору и обрадовался при виде Виталия.

– Ну что, все в порядке? Приняли тебя? – накинулся он с вопросами.

– Да, все отлично! – ответил сияющий Виталий, – Даже премию начислили! Кстати, ты должен мне показать мою новую работу, после того как я прибарахлюсь на рынке.

– Сейчас все сделаем, – оживился Пимен, – А с тебя вечером – гулянка!

Получив деньги у недовольного мужичка с карандашом за ухом, они отправились на Рогожский рынок, находившийся там же, где и в Москве Виталия. «Одна Москва, другая Москва, так и запутаться недолго. Пусть будут – первая и вторая!» – думал Виталий, шагая по Школьной улице.

– О, Ефросинья, привет! – обрадовался вдруг Пимен, при виде симпатичной шатенки с вьющимися волосами, – Это мой друг Виталий! Он из Сибири, и крут – невероятно!

– Доброе утро! – поздоровался Виталий. Затем он посмотрел на Пимена и Ефросинью, все понял и сказал: – Я сам все куплю на рынке, там и увидимся.

Пимен благодарно кивнул ему и повернулся к Ефросинье. Виталий усмехнулся и пошел дальше один.

Закупившись на рынке мыльно – рыльными принадлежностями и другими предметами первой необходимости, которые ему сложили в купленную там же большую сумку, он вышел обратно на Рогожский вал.

«Часы, нужно купить местные часы!» – подумал он, оглядываясь по сторонам. И, вместо надписи «Часы», он увидел вдали среди толпы серое лицо! Вот он, сволочь! Виталий бросился к нему, расталкивая людей, но, уже подбегая, понял свою ошибку. Перед ним стоял немолодой человек в поношенных брюках и рубашке, видавшей виды шляпе, и да, с добродушным серым лицом. Виталий остановился, не зная, что сказать.

– Папа, папа, папа! – маленькая девочка с косичками из кудрявых волос заскакала вокруг мужчины и вдруг прижалась к ноге, обнаружив Виталия.

– Вы что-то хотели? – вежливо поинтересовался мужчина, обнимая рукой девочку.

– Простите, принял вас за совсем другого человека! – растерянно произнес Виталий.

– Это бывает, ничего страшного! – улыбнулся ему мужчина и повернулся к подходящей к нему полноватой женщине с круглым лицом, в котором серость была практически не видна. Они взяли девочку с двух сторон за руки, и пошли на рынок. Виталий смотрел им вслед.

– Чем тебе маврик не угодил? – поинтересовался подошедший Пимен.

– Кто? Маврик? – посмотрел на него Виталий.

– Ну да, не видел их никогда, что ли? Потомки политэмигрантов из Северной Африки. Это давно, еще при Железном Канцлере было. Кто-то потом вернулся, но многие остались, семьями тут обросли. Обычные работяги, ничего интересного. У нас на складе даже есть один такой.

– Да уж, век живи, век учись – дураком останешься! – пробормотал Виталий, решив как можно быстрее купить газет и главное – учебник истории.

– Метко сказано! Это ваше, местное? – с уважением произнес Пимен.

4

Вернувшийся в отдел полковник Блинов молча проследовал в свой кабинет, оставляя за спиной напряженную тишину. Какое-то время ничего не происходило, затем на головы сотрудников обрушился страшный разнос. Первыми под раздачу попали только что подъехавшие «два веселых гуся» в лице Сергея и Эдика, за ними – Юра и далее по списку. Наоравшись и слегка успокоившись, полковник перешел к текущим делам. Фраза про «нужность отдела» постоянно всплывала в его голове.

– Докладывайте, у кого из вас что нового есть на это утро? – буркнул он.

– Разрешите доложить? – поднялся Волков, – Мы обследовали заново дом с прилегающими окрестностями и навели справки в жилконторе. Начну с подвала – он стоял запертым последние три месяца и никак не использовался, ключи имелись у техника. Как туда попадали наши подозреваемые – техник мнется и отводит глаза, скорее всего ему просто давали на лапу. Далее, в квартире прописан Петрухин Андрей Иванович, тридцать шестого года рождения, сотрудник Библиотеки имени Ленина. Телефона в квартире не имеется, так что вопрос «Кто вызвал милицию» остается пока открытым. Остается предположить, что за домом следил кто-то еще, не замеченный нами, либо у них есть какие-то особые возможности связи с соратниками. В милиции мы уже узнавали – звонок был из телефона-автомата на Преображенской площади. У нас – все.

– В Библиотеке имени Ленина работал? – задумчиво протянул Блинов, – Книги, закрытые фонды… Филькин, езжай в библиотеку, выясни, чем занимался там этот Петрухин.

– Есть! – Александр, все еще переживавший втык от начальства, вскочил со стула и пошел к выходу.

– Еще хотим проверить такси, – добавил Сергей, – Номер мы разглядели нечетко, поскольку машина стояла далеко. По нашим прикидкам – пятый или шестой таксопарки. Портрет «Хозяина» Звонарев нарисовал очень неплохо, должны опознать.

– А я бы съездил в тот подвал, раз ключи у нас есть, – произнес доселе отстраненно молчавший Юра Звонарев, – Постою там, может быть, увижу что-нибудь полезное.

– Я с ним, если никто не против! – вскинулась Марина.

– А ты-то там зачем? – удивился Блинов.

– Ну… мало ли что там может быть… Ему в любом случае поддержка нужна, – не совсем логично объяснила девушка.

– Ладно, езжай! – махнул рукой полковник, – Работайте!

Все встали, отодвигая стулья и расходясь по комнатам.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил Сергей, закрывая дверь комнаты.

– О чем конкретно? – уточнил Эдик.

– Да о том, как некоторые детали празднования дня рождения Юры вдруг стали известны на самом верху.

– Думаю, что нас троих все же можно исключить, – ответил Эдик, – И подозреваемых сразу станет сильно меньше.

– Сам Юра болтать бы не стал, он же не дурак, чтобы друзей подставлять. А Климов не стал бы подставлять напарника, – добавила Ира.

– А остальные к тому моменту разошлись, – задумчиво произнес Сергей, – Значит…

– Филькин еще остался, – вспомнил Эдик, – Просто он тихо в углу сидел, ты про него и не вспомнил.

– Точно! – Волков прищелкнул пальцами, – Был он там! И мы его не знаем совсем.

– Если честно, не нравится он мне чем-то, – сказала Ира, скорчив гримаску и уставившись в потолок.

– Пригласил же его Юрка для чего-то, – пожал плечами Эдик.

– Ладно, значит сначала Юрку спросим, а потом тряхнем Филькина, – подытожил Сергей.

5

Темнота. Холод, опять этот холод в груди… Мама… Старая комната с тусклыми обоями, в высокие окна льется оранжевый закатный свет. Высокий потолок, перечеркнутый электропроводкой на фарфоровых изоляторах, под ним – широкий матерчатый абажур со свисающими нитями. Мама, что происходит? Мама, берегись!

– Только несчастных случаев на производстве нам не хватало…

– Ну, понадобилась нужному человеку путевка – где бы еще я ее взяла?

Мама, мы спаслись? Мама… Мне так холодно…

Резкий запах ударил в нос. Геннадий отшатнулся и открыл глаза. Квадратные колонны, серые балки потолка.

– Очнулся, наконец! – фельдшерица из здравпункта убрала из-под носа резко пахнущий пузырек.

Вокруг стояли электрики, складские рабочие, водители погрузчиков и даже главный инженер с Мефодьевной.

– Да, напугали вы нас, Скрябин! – без тени сожаления произнес главный инженер, – Надо вам поосторожнее быть! Все, товарищи, расходитесь, расходитесь! Тут вам не цирк!

– Виноват… – привычно пробормотал Геннадий. Оперся на руку, пытаясь встать, собрался с силами и тяжело поднялся на ноги. В голове все еще шумело, и мелькали обрывки странного видения. Кроме того, он дрожал от холода.

– Ладно, – главный инженер окинул его внимательным взглядом и отвернулся, – Езжайте домой, сегодня отлежитесь. Происшествие с вами мы нигде отмечать не будем. Завтра ждем вас, кгм, для новых трудовых свершений.

– Спасибо… – каркнул пересохшим горлом Геннадий и медленно побрел к выходу.

Толпа разочарованно разошлась, забегали погрузчики, электрики уже тянули новый кабель. Хладокомбинат продолжал работу, будто ничего не случилось. Геннадий прошел через проходную, дошел до угла с Сибирским проездом и остановился, унимая головокружение. Кирпичные дома, над которыми ветер несет сероватые облака, пыльные деревья. Из подъезда вышла девушка с суетящейся пуделишкой на поводке. До чуть было не погибшего инженера по ремонту холодильной техники Скрябина никому не было дела. К остановке подъехал автобус 74-го маршрута. Геннадий влез в него и поехал домой.

6

Александр Филькин ехал на метро от Кировской до Библиотеки имени Ленина и думал о несправедливостях жизни. Как обычно, все интересное проходило мимо него, пока он занимался очередной порученной ему ерундой. Сначала – мальчик из хорошей семьи, состоявшей кроме него из властных мамы и бабушки, вечно споривших о его воспитании, но всегда сходившихся в одном, что без их постоянного руководства маленький Саша непременно пропадет. Все его детство, казалось, состояло из указаний, с кем дружить, в какие игры играть, а что не делать ни в коем случае. Мальчишки отказывались с ним водиться, называя маменькиным сынком, а на самом деле не желая портить игру вмешивающимся во все подряд взрослым человеком. Девочки отворачивались без всяких объяснений. В итоге, он дружил с двумя такими же забитыми «примерными мальчиками», с годами умнея и учась скрывать свои подлинные чувства и поступки. С началом полового созревания все стало гораздо хуже, но тут юный Саша неожиданно открыл в себе редкий дар. Оказалось, что он может довольно точно угадывать выигрышные билеты лотереи «Спринт» и передвигать мелкие предметы, не прикасаясь к ним руками! Ошеломленный открывшейся перспективой, он мгновенно нашел ей применение, тыря по-мелочи в магазинах. Неизвестно, до каких высот дошла бы его карьера мелкого жулика, если бы ни попытка вытащить пятерку из кошелька безобидного на вид мужичка, оказавшегося волкодавом с Петровки. Уверенный, что доказать ничего не удастся, он хамил и смеялся милиционерам в глаза, пока молчавший до того человек в штатском не попросил их выйти, после чего взглядом подтолкнул к оторопевшему Саше лист бумаги с ручкой и попросил указать по пунктам все доступные ему фокусы. Таких умений у сотрудников органов правопорядка юный жулик совершенно не ожидал, впал в панику, и, шмыгая носом, рассказал все, как есть. Получив клятвенные обещания «больше никогда и ни за что», его взяли на заметку и по окончанию института предложили работу с обратным знаком. Александр радостно согласился, решив, что теперь-то он ускользнет от опостылевшей родительской опеки! Жизнь показала, насколько он ошибался.

Теперь он ехал проверять остывший след, ничуть не веря в успех, и отчаянно завидуя занимающимся настоящим делом коллегам. Те жили полной жизнью, дружили, влюблялись, и все это происходило словно за стеной. Здоровый лосяра Волков, у которого уж точно не могло быть по жизни никаких проблем, и который с азартом кидался на любое дело. Дружбан Волкова – Эдик, хлюпик, которому только на скрипочке про бабку и рыбку пиликать, оказался решительным и бесстрашным в момент опасности и уже успел влюбить в себя новенькую девчонку. Юрик, с его непонятными глюками, а туда же – Маринка от него не отходит, ведьма рыжая. У всех было все отлично. Кроме него. Даже любовь свою он должен скрывать…

Это произошло ранней весной, когда спасаясь от пронизывающего ветра, он пошел с работы через квартал насквозь, гулкими проходными дворами. Вот там-то он и услышал задавленные крики о помощи и какую-то возню. Крепко вбитые в голову с детства установки требовали пройти мимо, сделав вид, что ничего не происходит. Но тут, отчего-то, ноги сами понесли его в отдаленный угол двора, где возле помойки три ржущих охламона зажимали отбивающуюся девушку.

– Эй, отпустите ее! – крикнул Саша внезапно осипшим голосом.

Охламоны неприятно удивились, двое сразу направились к нему, беря в клещи. Такие расклады проигрывались на тренировках не раз, поэтому заученным движением, он пробил одному локтем в «солнышко» и сразу тыльной стороной кулака в нос, второму в подшаге ребром стопы под колено и обеими руками по ушам. Мельком глянув на упавших противников, он решительно шагнул к третьему, все еще держащему девушку.

– Не подходи ко мне! Зарежу! – заверещал тот, отпрыгивая в сторону и доставая нож.

С непонятной решимостью, Саша двинулся прямо на нож, сбил укол левой рукой, перехватив запястье, затем с оттягом ударил ребром правой. Нож зазвенел где-то под ногами. Еще удар, локтем в челюсть – противник улетает между мусорными баками, где и остается. Чистая победа. Перед Сашей стояла очаровательная девушка в пушистой шубке. Он взял ее за руку и повел к выходу из двора.

Девушка оказалась племянницей высокопоставленного человека, студенткой института имени Плеханова по имени Ксения. Так начался их тайный ото всех, а в первую очередь – от родителей, роман.

Александр вышел из метро «Библиотека имени Ленина», поднялся по широким темным ступеням к входу в библиотеку, где и предъявил свое удостоверение. Сотрудницы забегали, после чего выставили вперед женщину в строгом костюме и золотых очках.

– Что конкретно вас интересует? – строгим голосом спросила женщина.

– Нас, – выделил тоном Александр, – Интересует гражданин Петрухин, Андрей Иванович, работавший в вашем учреждении.

– Работавший? – искренне удивилась женщина, – Он и сейчас у нас работает!

– Он сегодня на работе? – воспрял духом оперативник, – Вы сможете проводить меня к нему?

– Конечно, смогу, – все еще удивленно ответила женщина, – Идемте, товарищ!

Миновав вслед за своей провожатой несколько запутанных коридоров и переходов, Александр попал в царство книг. Огромные длинные стеллажи, казалось, образовывали настоящий лабиринт.

«Я же его в жизни не поймаю, если он побежит…» – растерянно подумал Александр.

Уверенно оглянувшись, женщина подвела его к стоящему у стены столу с настольной лампой, за которым увлеченно изучал какую-то книгу черноволосый человек в больших роговых очках.

– Андрей, отвлекись, пожалуйста! К тебе пришли! – окликнула его женщина.

Мужчина встал, и в тот же момент Александр понял, что с описанием он не имеет ничего общего.

– Петрухин Андрей Иванович? – строго спросил он, демонстрируя удостоверение.

– Да, это я! – растерянно улыбаясь, подтвердил мужчина, – А в чем дело?

– У вас паспорт – при себе?

– Да, вот он! – мужчина порылся в кармане пиджака и выудил подозрительно новый паспорт.

– Разрешите? – Александр перелистнул страницы. Да, паспорт действительно принадлежал этому человеку, только вот жил он в совершенно другом месте. Остался один вопрос.

– Вы меняли паспорт?

– Да, вы знаете, прежний у меня куда-то пропал! Мне пришлось писать заявление в милицию и получать новый. Меня в чем-то обвиняют? – спохватился Петрухин.

– Андрей Иванович у нас такой рассеянный! – покачала головой женщина.

– Нет, все в порядке, – успокоил его Александр, – Больше вопросов нет. Я надеюсь, мне покажут, как отсюда выбраться?

Разочарованный в лучших чувствах, он поехал обратно в контору. Опять неудача!

7

Странник проснулся, и какое-то время соображал, где он находится в настоящий момент. Узкая комнатка с высоким потолком, в окно видна тихая улочка. За дверью слышны шаркающие шаги хозяина квартиры. Значит, это «другая Москва», он тут снимает комнату у нелюбопытного старичка, чтобы было где остановиться во время своих вояжей. Он потянулся, с улыбкой глядя в потолок. Ему тут нравилось, и временами хотелось задержаться подольше, хотя «путать туризм с эмиграцией» он не собирался. Ну, раз уж проснулся – пора и за дело. Он умылся, побрился прихваченной с собою бритвой – местные ему не нравились. Позавтракал наскоро пожаренной яичницей с колбасой. Прихватив свою неизменную сумку, он вышел из дома по Большому Дровяному переулку к Гончарной площади, где в торговых рядах ждал его контрагент.

Вокруг шумел утренний город, звенели трамваи. Из-за некоторой старомодности, присущей «другой Москве», Страннику иногда казалось, что он попал в свое далекое забытое детство. Он часто обдумывал, гуляя по городу, отчего так получилось – две таких похожих – и таких разных Москвы. История, движущаяся практически параллельно вплоть до двадцатого века, свернула там на другую дорожку, вызвав массу интересных изменений. В обоих мирах случилась революция, и даже причины были почти одинаковы, разве что царя-неудачника здесь звали Павел. А вот бразды правления в разоренной войной стране подхватил сразу местный аналог Сталина, которого в народе со страхом и уважением звали Железным Канцлером. Бывший офицер, с кучкой столь же упертых единомышленников, он не дал развалить армию, что позволило закончить войну почти без территориальных потерь. Во всяком случае, местная Украина осталась в довоенных границах, что и сыграло позже крайне важную роль. Желающие устроить революцию во всемирных масштабах отправлялись на важнейшие стройки народного хозяйства в Сибири, дабы доказать свою способность к созидательному труду. Таким образом, к сороковым годам страна пришла в значительно лучшем состоянии и к начавшимся событиям в Германии была готова. А там уже закипал котел, старательно подготовленный странами – победительницами в Великой войне, постаравшимися унизить Германию морально и материально, устроив в ней финансовый хаос. Пришедшего к власти Гитлера в местном варианте звали почему-то Шульце, что нисколько не помешало ему действовать теми же методами. Как и положено, Германия присоединила к себе Австрию и ринулась в промышленную Чехословакию. Трудолюбивые, но капитулирующие при малейшей опасности чехи привычно приготовились сдаться, когда через восточную границу в страну вломились механизированные корпуса Железного Канцлера, оснащенные тяжелыми танками прорыва. По сути, Германская война окончилась, толком не начавшись. Шульце был смещен и арестован самими же немцами, потрясенная Восточная Европа ловила каждое слова Москвы, англосаксы традиционно протестовали. В результате все вылилось в вялотекущую Холодную войну с периодическими столкновениями на отдаленных театрах военных действий. США остались малоинтересной заокеанской страной, временами пытающейся перетянуть одеяло у союзной Великобритании. Ни атомной бомбы, ни ракетной гонки не состоялось. Космос тоже остался мечтой. Разогнавшийся было прогресс, затихший в конце пятидесятых, начал оживать лишь сейчас. Пришедшее после смерти Железного Канцлера руководство страны объявило либерализацию во всех областях жизни, что привело к своеобразному варианту НЭПа. А что, Страннику нравилось.

Зайдя в верхние торговые ряды, он подошел к знакомой вывеске «Часы» и поздоровался со знакомым продавцом.

– Здравствуйте, уважаемый! – обрадовался продавец, – Сейчас хозяина позову!

– Уже иду, уже иду! – послышался радостный голос, и из внутренних дверей появился сам почтенный Соломон Маркович.

– Рад вас видеть, Тимофей Кузьмич! – потряс он руку Странника, – Ваш товар продается просто отлично!

На самом деле, Странника звали совсем иначе, но выделяться на фоне местных он не собирался, да и имя его устраивало. Пока хозяин отсчитывал деньги, Странник распахнул сумку и начал вытаскивать одну за другой пластиковые коробочки с часами.

– «Командирские»? Отлично, отлично! Их хорошо берут! Не выдадите, где такие часы делают? – лукаво улыбался Соломон Маркович.

– Нет! – отрезал Странник, – Да и все равно это вам никак не поможет, – добавил он более мягким тоном.

– Ну нет – так нет, – не расстроился хозяин, – А что там у вас еще в сумке лежит?

– Сюрприз! – Странник достал часы с красной полосой вместо циферблата и нажал на боковую кнопку. Загорелись цифры, показывая время.

– Вот это – да! – продавец, или как его здесь звали – приказчик, зачарованно уставился на техническое чудо, перекрывая обзор хозяину. Впрочем, тот был потрясен не меньше, и бестактности не заметил.

– Электрические часы? – выдохнул, наконец, Соломон Маркович, – Все же придумали, как их сделать?

– Всего один экземпляр – вам в подарок, забирайте! – Странник был доволен произведенным эффектом.

– Вот спасибо, золотой мой, порадовали старика! – восхищался хозяин. Потом он глянул на Странника с немым вопросом в глазах.

– Будут, будут. В следующий раз привезу, – успокоил его тот.

Взаимно довольные получившейся сделкой, они расстались. Теперь можно было и отдохнуть.

8

В автобусе Геннадий немного оклемался и вышел на своей остановке уже вполне нормальным человеком, если не считать тяжелой задумчивости. В памяти постоянно всплывала комната, озаренная вечерним светом, в которой должно было произойти что-то страшное. От этого у него периодически пробегали мурашки по всей голове, его потряхивало, но яснее от этого не становилось. Так, не замечая ничего вокруг себя, он добрел до своего дома и открыл дверь квартиры.

– Гена, ты чего вернулся? Забыл что-то? – удивилась собиравшаяся на работу жена и озабоченно добавила: – Да и бледный ты какой-то…

– Наташа, мне что-то не по себе… – выдавил из себя Геннадий, опускаясь на табуретку в узенькой прихожей, – Меня на работе током ударило…

– Гена, ложись немедленно, я сейчас тебе сердце послушаю, – засуетилась жена, доставая из сумки фонендоскоп.

Он послушно разделся и лег на диван, задрав повыше майку. Даже прикосновения холодного прибора в руках жены казались сейчас приятными. Наташа вынула из ушей трубки и села рядом.

– Перебоев нет, но пульс такой частый, будто ты успокоиться не можешь. Скажи, что еще случилось? – ее теплые руки постепенно успокаивали его.

– Ну, во-первых, нам отказали в путевке… – нерешительно начал он.

– Печально, конечно, – кивнула жена, – Но я чувствую, что это не все?

– Мне кажется, что пока я был без сознания, я увидел что-то из детства. Что-то важное, понимаешь? – он выжидающе смотрел на жену.

– Из твоего детства… Понимаю… – задумчиво ответила жена.

Он помолчали. Внезапно Наташа наклонилась и обняла мужа.

– Знаешь, – прошептала она, – Я не решалась предложить, но есть экспериментальный метод восстановления памяти, на основе гипноза. У меня подруга институтская им занимается. Но он еще не испытан совсем…

– Что же ты не говорила мне никогда? – удивился он.

– Ну, это же мозг. Исследования только начались, и никто не знает, к чему это может привести. А ты все-таки – мой муж, а не кто-нибудь!

– Наташа, я должен это выяснить! – твердо сказал Геннадий, – У меня отсутствует кусок жизни, и это совершенно ненормально! Может, потому все и идет наперекосяк, и не получается ничего.

Наташа с сомнением посмотрела на него, явно что-то решая.

– Ладно, я еще посоветуюсь на работе с Агнессой Ароновной, потом созвонюсь с Катькой, может и договорюсь, чтобы тебя приняли.

– Вот и хорошо. Беги, а то тебя дети заждались! – он чмокнул жену в щеку, и она ушла.

Геннадий остался лежать на диване, уставившись в задумчивости в потолок. Его история во многом была похожа на историю миллионов сверстников в Советском Союзе. Жизнь с бабушкой в эвакуации, пока шла большая страшная война. Возвращение в Москву, коммунальная квартира. Затем – отдельная квартира в панельной хрущевке в новоотстроенном районе на Нижегородской улице. Обычная школа, техникум, учеба на инженера-холодильщика. Знакомство и женитьба на симпатичной студенточке из медицинского института. Рождение сына. Все – как у всех. Но отличие существовало, и очень серьезное – у него не было детства. Он не помнил ни своих родителей, ни того, что происходило в первые пять лет его жизни. Казалось, все начиналась сразу с бабушки, со смутных воспоминаний предвоенного года и отъезда в далекое Предуралье. Когда он подрос и начал понимать, что с ним что-то не так, он часто стал спрашивать бабушку о родителях, и о том, что было с ним до этого. Бабушка отговаривалась смутными рассказами о том, что его мама и папа были ответственными работниками, погибшими во время опасного задания. Ну, так детям всегда это говорят. А потом бабушка умерла, и все нити оборвались. Уже взрослым, он пытался отправлять запросы в архивы, но получал стандартный ответ: «не значится». Не нашлось ни прабабушек, ни прадедушек, его единственная бабушка появилась ниоткуда и умерла, не оставив детей. Оставались только появившиеся с годами странные сны и крохотные обрывки воспоминаний.

Обессиленный утренними потрясениями Геннадий пролежал весь день в странном оцепенении. Он не слышал, как приходил пообедать сын, что-то спрашивал, затем убежал обратно во двор. Ближе к вечеру его поднял телефонный звонок – звонила Наташа.

– Записывай! – без предисловий начала она, – Приедешь в Кащенко, это Загородное шоссе, дом 2 – можешь на 38-м трамвае от нас доехать…

– Это что, меня в дурдом сразу определят? – не поверил своим ушам Геннадий.

– Гена, ну она же психиатр – где еще она должна работать на твой взгляд? – укоризненно ответила жена.

– Ну, хорошо, пусть Кащенко. Дальше что мне делать?

– Спросишь доктора Екатерину Поленову с кафедры психиатрии второго меда, записал? Всё ей расскажешь, а она постарается тебе помочь. Все понял?

– Чего тут непонятного, – пробурчал Геннадий и стал собираться в путь.

9

Открыв злополучную квартиру ключом, Юрий и Марина вошли в полутемную прихожую. Прибитая к стене деревянная вешалка без одежды – ее увезли еще вчера. Двери в кухню и в комнату. Они пошли по квартире, приглядываясь, а Марина даже слегка принюхивалась к обстановке. Потом они сели за стол в комнате, Юра надолго задумался, затем посмотрел на Марину.

– Мне кажется, что здесь просто жили, а не творили злодейства. Во всяком случае, я ничего особенного тут не вижу.

– Ммм, наверно я соглашусь, – неуверенно ответила Марина, – Тут как-то неприятно, но без всплесков. Просто чувствуется, что тут проживал кто-то сильно нехороший, и этим вся квартира пропиталась. Как тут рядом соседи-то жили, интересно мне знать…

– Думаю, не очень дружно, и сами понять не могли почему, – хмыкнул Юра, – Ладно, давай возьмем по табуретке и пойдем вниз, может быть, там поймаем чего.

Подвал встретил вошедших пылью и темнотой. Морщась от затхлого запаха, Марина обошла его по периметру, пожала плечами и присоединилась к Юре, который уже сидел у дальней стены с закрытыми глазами. Не желая его отвлекать, она села на табурет рядом с ним и молча уставилась в никуда.

Наконец, Юра открыл глаза и с брезгливой гримасой потряс головой.

– Нет, так нельзя. Ощущение, будто за тобой закрывается тяжелая дверь бомбоубежища, причем – навсегда. Это отзвуки закрытия прохода тут еще гуляют, наверно, да еще и мысли в тему… Давай, поговорим о чем-нибудь? Может, голова очистится.

– С удовольствием! – Марина взяла его за руку и слегка погладила, – О чем ты хочешь?

– Например, ты мне ни разу не говорила, откуда у тебя ведьминские таланты взялись. Или это тайна?

– Да нисколько, – Марина даже немного растерялась, – Только не знаю, интересно ли это вообще. Была маленькая девочка с окраины Москвы, чьи родители приехали туда из глубинки. Ну, и вот однажды, поехали они на свою малую родину, своих навестить, да и дочку впервые с родней познакомить. Все как полагается, родители с визитами по братьям-сестрам, теткам да дядькам, дочка быстро перезнакомилась со своими ровесниками, и никто за ней особо не приглядывал – одни свои же кругом. Кто-то и пошутил, что вон там старушка живет – она настоящая Баба-Яга, все к ней заходить боятся. И ты, городская, тоже испугаешься! Кто бы сомневался, что я тут же к ней и поперлась! Старушка как старушка, ничего страшного, чаем с какими-то вареньями угостила. А ночью она померла. Тут-то все засуетились, а я сижу и ничего понять не могу. Никто же не стал городской зассыхе рассказывать, что бабка – реальная ведьма, и никак умереть не может, пока кому-то свое колдовство не передаст. Одни в это не верили – Советская власть на дворе, какие еще ведьмы, другим было просто все равно – их не задело, вот и хорошо. Посмотрели на меня – на помеле не летаю, и успокоились. Все было тихо, пока я взрослеть не начала…