Текст книги "Тайна Элизабет. Королевство сновидцев"

Когда колонна медленно спускалась с очередного живописного склона юго-восточного берега Селеции, заскучавший юный рыцарь не выдержал. Более не в силах копить в себе мучительные догадки, он легонько пришпорил Вектора и догнал легата. Лишь взглянув на приемного сына, Нильс сразу почувствовал гложущее того любопытство.

– Однажды ты с таким же умным видом спрашивал, чем девочки отличаются от мальчиков.

– Ха-ха, и ты обманул ребенка!

– Конкуренция никому не нужна, друг мой.

– Что у тебя с Джавером? – раскрыл карты Томас, задорно поигрывая пожеванной соломинкой во рту и жмурясь на послеполуденное солнце, ныряющее за Яртинские горы.

– Откуда такие мысли? Что у меня с ним может быть?

– Хм, посмотри на себя, – усмехнулся разоблачитель и кивнул на пальцы собеседника, сжавшие повод до посинения.

– Тебе не станет легче.

– Несмотря на всю ненависть к нему, приходится признать, что он настоящий гений, раз уж способен так долго от нас уходить. Не так ли?

– Про безнаказанность ты зря. Когда он только к ним перешел, мы его много раз оставляли без армии.

– Что ты сказал?

– Ну, однажды мы их зажали между Пятой и…

– Откуда он перешел? Так это правда?

– Эх, – тяжело вздохнул Нильс, – тебя не удивляет, что он так сильно выделяется среди других мутантов?

– Как раз это меня всегда и удивляло!

– Это настолько давняя и неприятная история, что у нас не принято о ней вспоминать.

– Я слышал эту молву, но раз нам в Академии ничего не говорили…

– Еще бы вам такое рассказали! Надежда Парфагона стал героем Арогдора… Позор, если вдуматься!

– Ну, Нильс, хватит уклоняться от ответа. Я ж тебя не жениться прошу.

– Друг мой, жениться – это легко. Любой дурак может жениться! А вот оставаться холостым, пользуясь популярностью у дам, могут только избранные, – рассмеялся Нильс, но затем вздохнул и вновь стал серьезным. – В общем, не упади с седла. Трудно представить, но некогда благочестивый Айвор Джавер был моим лучшим другом. Я бы даже сказал, наставником.

– Не может быть! – опешил Томас, остановив крутившего ушами Вектора. – Ты это скрывал все эти годы?!

– Мы оба учились в Академии.

– Прекрати!

– Да, это был редкий красавец. Если честно, он был еще и умнее и удачливее меня. Хотя Айвор вышел из очень бедной семьи, он почти во всем был лучший. Однажды даже выиграл турнир. Думаешь, почему я так старался стать чемпионом? Хотел доказать, что не хуже.

– Да и я не смог.

– Ты был ребенком. Никто из нас не смог бы дойти до финала в восемнадцать лет! – взбудоражился Нильс. – Не в этом дело. В общем, он быстро шел вверх по службе, в отличие от такого тугодума, как я. Каждый им восхищался, женщины всегда сами к нему шли, в то время как мне приходится все время заманивать их чем-нибудь: то на звезды посмотреть, то на крыше посидеть. А ему все само в руки шло. Мастер он был во всем. Ну, и не смог остановиться, познать границы дозволенного. Тогда у нас была совсем юная королева Джейн – если не ошибаюсь, четвертая жена Альберта.

– Стоп, – снова остановился изумленный Томас, окончательно выронив несчастную соломинку изо рта. – Даже ты бы не пошел на это, Нильс!

– Я ж говорю: у него совсем пропало чувство реальности, – вздохнул легат. – Джейн Гуднол была великолепна, поэтому там вспыхнула настоящая любовь – страстная и бессмысленная. Конечно, она не устояла перед всеобщим любимцем и каким-то образом смогла найти для него время и место. Причем не раз. Пока не забеременела и все не выплыло. Причем публично. Причем всплыло благодаря этому недоноску Исааку Ньюртону, твоему достопочтенному ректору!

– Сволочь еще та, оказывается, – процедил Томас и смачно сплюнул, вспомнив свою печальную историю.

– Как понимаешь, король немного, так сказать, расстроился, – хитро подмигнул Нильс. – Скандалы, отставки, неудачная попытка побега любовной парочки… В конце концов Джейн на восьмом месяце беременности сбросилась со своей восточной башни, где теперь прячут принцессу. А молодого и амбициозного Джавера лишили гражданства и с грандиозным позором изгнали. Куда он направил свои таланты дальше, ты уже знаешь. До сих пор удивляет, что его не казнили. Даже тут он вывернулся!

– Невероятно. Получается, вы должны были остаться друзьями? Вы ведь не ссорились?

– Это самое страшное, – побагровев, Нильс снова сжал пальцы до хруста. – Для меня он – все еще близкий друг, с которым я вырос, с которого брал пример, который всегда мне помогал. Хотя я его больше никогда не видел, сотни раз приходилось наблюдать его работу. Вспомни детство. Вспомни, что мы видели за последнюю неделю. Я не могу понять, как он на это идет! Что с ним случилось? Неужели это просто месть за Джейн и их ребенка?

Разгорячившись от воспоминаний, Нильс пришпорил коня и ускакал вперед колонны, которая извивалась по узкой дороге меж моря и гор. Растерянному Томасу было о чем подумать оставшуюся часть пути: из безжалостного чудовища генерал Джавер вдруг превратился в простого человека со сложной судьбой.

Шел шестой день пути, виды вокруг становились все более завораживающими. Слева армию по-прежнему сопровождало бескрайнее синее море с набегающими волнами, а справа нависали отвесные скалы самых причудливых форм. Это были признаки приближения к Ярте, и на следующий день она засверкала своей бирюзовой бухтой в низине меж гор. Черные двухуровневые галеры у опустевшего причала сразу наводили на мысль, что некто посмел нарушить спокойствие райского уголка. Эти одномачтовые суда со сложенными косыми парусами устрашали столичных гостей своими габаритами и бронзовыми таранами в виде разевающих рты бараньих голов.

Перекрыв дорогу и разбив лагерь, Нильс стал выжидать, когда появятся признаки приближения Ричарда с западной стороны Ярты, а также прибытия своего скромного флота.

Уже на следующее утро он заметил в подзорную трубу одну большую и две средние торговые галеры из Парфагона, осторожно подходившие к бухте и выглядевшие совсем скромно по сравнению с гигантскими судами врага. А к вечеру стал подавать сигналы Ричард, обозначая свой лагерь на холме с другой стороны города. В итоге Нильс решил атаковать окруженного Джавера на следующее же утро, хотя что-то внутри свербело.

– Ты сам не свой, – обратил внимание Томас на потерянный вид приемного отца во время ужина у костра, когда огни блокированной Ярты замерцали в унисон с яркими звездами безоблачного небосвода.

– Может, ему просто все надоело?

– В смысле?

– Понимаешь, – хмуро оглядевшись, Нильс придвинулся ближе и понизил голос: – я уверен: он что-то задумал.

– Вроде мы все верно делаем.

– Правильно! Я вынужден все это делать, так как иначе меня обвинили бы в предательстве. Чувствуешь? Все же логично? Город-то нужно отбить, – тяжело вздохнул легат. – Но это Джавер. Он не может просто взять и подставиться, сидя на одном месте. Такого никогда не было. Эта тварь прекрасно знает, что у меня сейчас нет выбора.

– Что бы он ни придумал, там всего четыре галеры, Нильс.

– И?

– Сколько их там? Только пешие или с челоконями в придачу? Сто, двести? Ну даже если все триста, мы из них все равно фарш сделаем!

– Посмотрим, Томас. Посмотрим…

* * *

Ранним утром следующего дня настал решающий момент. Нильс взял в руки два дымящихся факела и дал Ричарду знак к началу наступления. Натянув тетиву арбалетов, пятьсот синих накидок, с ором и сотрясающим землю топотом копыт, кинулись с трех сторон на прекрасную Ярту. Как и ожидалось, мутанты успели хорошо укрепиться и тщательно перекрыть единственные дороги с запада и востока, а также подготовить несколько линий внутренней обороны. Единственной неожиданностью оказалась атака с моря, о которой они узнали лишь за день до ее начала.

Рыцари начали нести ощутимые потери еще на подступах к первой линии обороны арогдорцев, что было предсказуемо. Проблема заключалась в отсутствии опыта захвата таких серьезных укреплений, ведь враг никогда прежде не успевал столь плотно закрепиться в городах. В итоге четырехрукие мутанты ловко и метко пускали стрелы из многочисленных укрытий, сражая то одного, то другого отчаянного рыцаря или его коня.

Встретив столь ожесточенное сопротивление, Нильс успокоился. Получалось, что именно в этом и заключался загадочный план Джавера: создать неприступную оборону и мертвой хваткой держать позиции. Вздохнув с облегчением и видя, как мучается Томас, главнокомандующий настолько расслабился, что скрепя сердце позволил сыну присоединиться к атаке.

Взревев и подпрыгнув от радости, молодой воин немедленно накинул округлый шлем со спаренными овальными прорезями для глаз и рта, оседлал заржавшего Вектора и умчался к передовой. Спрятавшись за огромным валуном, Томас начал метко пускать стрелы из арбалета, пробивая брешь в обороне одного из типично желтых зданий Ярты, где у неприятеля была обустроена надежная бойница.

Едва ослабив сопротивление позиции, рыцари с мечами наперевес смело кинулись к дому, тогда как уцелевшие мутанты дружно отступили ко второй линии обороны в соседнем квартале. Не отставая от товарищей, в бой с отчаянным воплем кинулся и теряющий рассудок Томас. Добравшись до освобожденного дома, он в тот же миг спешился и сразу же наткнулся в скромной прихожей на клыкастую загорелую морду раненного в грудь мутанта. Арогдорец упирался дредами в высокий потолок и источал ту самую тошнотворную смесь пота и отвратной кислятины, которую бывший селянин хорошо помнил из детства.

Неприятель вовсе не собирался сдаваться, в чем попросту не было смысла. И поэтому, недолго думая, он бросился с проржавевшим топором на озверевшего Томаса. Тот легко увернулся от смертоносного обуха и двумя точными ударами меча пробил плоть между броней на животе мутанта. Когда скулящий четырехрукий монстр свалился без чувств, сотрясая здание, ликующий рыцарь со всей злости пробил острием клинка его массивный лоб. Прибив треснувший череп к дубовому полу, он с головы до ног обрызгал себя горячей кровью.

Наконец, все многолетнее ожидание мести разом изверглось наружу, словно из какого-то вулкана. Утонув в бурлящей лаве эмоций, дико крича во всю глотку и выпучив безумные глаза, селянин снова и снова вытаскивал застревавший в полу меч и все с большей силой вонзал его обратно в расчлененную тушу жертвы. И вот как будто увесистая глыба с грохотом свалилась с плеч Томаса, и он стал постепенно трезветь, ощущая себя совсем иначе, чем все эти годы. Он будто оказался в другом мире, словно заново родился, став легче и светлее. Выплеснув эмоции, он только теперь отчетливо почувствовал настоящую глубину своего стойкого желания уничтожить всех мутантов до единого, но отныне предельно хладнокровно и расчетливо.

История с прорванной обороной повторилась и с западной стороны: под командованием белокурого трибуна разгоряченные рыцари все глубже и глубже пробивались внутрь построенного из ракушечника города. Все это происходило на глазах у Нильса, который из своего штаба на восточном холме напряженно наблюдал за перемещениями войск.

– Легат Дор! – вдруг окликнул один из адъютантов и указал на сверкающее в лучах солнца море, где на полных парусах с запада приближались еще четыре черные галеры. Полсотни длинных и синхронных весел каждой из них медленно, но уверенно вели суда к берегу, словно это были огромные многоножки из кошмарного сна.

– Понятно, что ты задумал, – зло бросил Нильс, словно Джавер его слышал. – Но это бесполезно, старый дурак!

Действительно, к этому моменту упрямые парфагонцы уже захватили пришвартованные у берега галеры и успешно пробили все основные линии обороны. Они с трех сторон прижимали паникующих мутантов к отвесным скалам, по которым те отчаянно пытались спастись. Увидев безрадостное положение, подоспевшая вражеская подмога не решилась высаживаться на берег. Они ограничились зажигательными стрелами, подпалив все до одного суда на пристани.

Еще через четверть часа радостные Нильс и Ричард горячо обнялись на центральной площади Ярты, обрамленной мохнатыми пальмами. Позади них сияла бирюзовая бухта, а перед глазами простирался великолепный вид на уползающие вверх узкие улочки уютного города. Над всей этой красотой нависали скалистые вершины неприступных гор, местами тонущие во взбитых облаках.

– Женушке успел привет передать? – съязвил Нильс.

– А давай мы тебя тоже женим? На Джавере! Тебе ведь женщины уже давно надоели, наверное.

– О-о-о, какая отличная идея! Томас, – окликнул легат измазанного кровью воина, который только что вернулся с передовой, – мою невестушку нигде там не видел?

– Что? Какую невестушку? – не понял разгоряченный рыцарь с торчащей из левого плеча стрелой.

– Нашего друга Айвора Джавера не встречал?

– Они все лезут в горы. Мы уже не можем их преследовать.

– Да неужели?!

– Что нам делать?

– Эти твари выросли в горах – что тут поделать? Но оттуда они все равно уже не уйдут, – с довольной ухмылкой отметил Нильс, рассматривая в подзорную трубу карабкающихся мутантов. – Дожимайте, сколько сможете, а там посмотрим.

Вдруг главнокомандующий перестал улыбаться и начал нервно водить трубой то по восточному, то по западному склону.

– Твою ж мать! – заорал он. – Ричард, Томас, гоните тыловые обозы в город! Немедленно!

Еще не понимая происходящего, новоиспеченный рыцарь пустил Вектора галопом к восточному выходу из города, где во временном лагере были оставлены службы поддержки. Выжимая из уставшего коня последнее, он заметил, как с гор к нему наперерез стремительно неслись на могучих челоконях сотни бодрых мутантов, дреды которых, словно взбешенные ужи, дергались во все стороны. Обернувшись, он увидел такую же удручающую картину с западной окраины Ярты и с ужасом осознал, что не успеет прийти на помощь.

Хотя несчастные люди из обозов сами заметили опасность и попытались спастись, невероятно быстрые мутанты не дали никому шанса. На глазах Томаса они по-зверски кромсали всех без исключения беспомощных жертв, зачастую расчленяя их пополам одним взмахом топора или меча. В лагере оставалась дюжина воинов, но и они были молниеносно повержены, так и не сумев оказать сопротивления шумной лавине, спускавшейся едва ли не с небес. Все другие резервы уже давно были в городе, поскольку побелевший к этому моменту легат сделал фатальную ошибку, посчитав Ярту взятой.

Заняв ключевые позиции с двух сторон, мутанты не стали сразу атаковать, внимательно наблюдая за паникой в задымленном городе. Славная рыцарская армия под руководством Нильса Дора, в которой оказались собраны лучшие воины короля, теперь была заперта между скалами и морем. Парфагонцы не только потеряли обозы тыловой поддержки, но и получили взамен опустошенные погреба и склады крохотной Ярты, население которой было то ли истреблено, то ли спасалось где-то в окрестностях.

Генерал Джавер, знавший не понаслышке все секреты подготовки военачальников Парфагона, не стал долго ждать развязки и рисковать достигнутым успехом. Сгруппировав мутантов, он тут же отдал приказ о долгожданной контратаке, рассчитывая свежими силами просто добить измотанных и растерянных рыцарей. В этот момент подданные короля надеялись воспользоваться укреплениями, которые они еще недавно отбили у противника. Однако быстро выяснилось, что все позиции оказались муляжом, чем и объяснялось столь легкое взятие города.

Однако, безвозвратно потеряв половину армии, Нильсу удалось вовремя создать круговое укрепление в центральном квартале. Там еще недавно обитали самые состоятельные граждане в своих основательных особняках с толстыми стенами, будто изначально рассчитанными на длительную осаду. По периметру района были заграждены и завалены проходы всех смежных улиц, а в ключевых точках расставлены сторожевые позиции. При этом раненых воинов и гребцов спрятали в душных подвалах. Обе-зопасив себя, удрученные парфагонцы могли лишь с болью в сердце наблюдать, что вытворяли остервеневшие мутанты за пределами спасительного анклава. Около часа топот челоконей раздавался по всему городу: арогдорцы прочесывали Ярту вдоль и поперек, яростно добивая заплутавших рыцарей и гребцов, отчего вечерний воздух то и дело взрывался истошными криками и злорадным смехом.

Зажав обреченного противника на маленьком клочке суши, Джавер решил начать позиционную осаду. Он понимал, что рыцари все равно не выдержат больше нескольких дней, ведь у Нильса минимум полторы недели не было ни единого шанса получить ни подмогу, ни пищу, ни воду. К тому же мутанты с крыш соседних домов засыпали зажигательными стрелами наспех сооруженный укрепрайон, простиравшийся перед ними как на ладони.

* * *

Следующие три дня были сущим адом для парфагонцев, имевших счастье выжить. Каждые несколько часов, ночью и днем им приходилось отбивать настырные атаки мутантов, направленные больше на изнурение и моральное подавление, нежели на реальный прорыв обороны. Если на расположенных по кругу позициях, к которым подключили даже гребцов, была хоть какая-то ротация, то остаток штаба работал денно и нощно в одном из темных подвалов, стараясь находить решение каждой новой проблемы. В это время хитрый Джавер делал все, чтобы попавший в ловушку главнокомандующий армии Парфагона и его команда не могли расслабиться ни на минуту. И действительно, вкупе с полной безысходностью терпение и выдержка Нильса Дора слабели с каждым часом. То же самое происходило с Ричардом и другими офицерами, все больше возлагавшими вину на легата, которым еще недавно искренне восхищались.

В обычной жизни в гарнизонах рыцари спали не меньше двенадцати часов в сутки, потребляли неограниченное количество пищи и воды – в общем, жили в свое удовольствие. Теперь же они пребывали в беспрерывном напряжении, чувствуя угрозу жизни в каждый момент и почти не имея провианта. Кроме того, они не только не имели возможности попадать в спасительную фазу, чтобы ускоренно восстанавливаться, но и почти не могли нормально спать, что еще больше расшатывало нервы. Как итог, теряющие силу воины стали стремительно худеть с каждым днем, ведь их обезвоженным организмам требовалась колоссальная энергия только лишь для поддержания жизнеспособности. Чтобы получить ее, стали задействоваться собственные излишки массы, наращенной с таким трудом.

Чтобы хоть как-то исправить катастрофическое положение, Нильс разрешил забивать самых измученных и покалеченных коней. Это помогало сохранять остатки сил, но прожорливые парфагонцы не могли съесть всех своих младших товарищей, без которых лишали себя последней надежды на спасение.

Еще хуже приходилось раненым, так как не было никакой возможности надлежащим образом обработать их раны и облегчить страдания. Так получилось, что вся немногочисленная медицинская служба погибла вместе с тыловыми обозами.

В одном из сырых подвалов, к горечи еле живого от усталости Нильса, в холодном поту и бессознательном бреду ворочался его приемный сын. Не считая нескольких легких ранений, его мучила оставленная роковой стрелой рана в плече, которая вызвала большую кровопотерю, а теперь ее края опухли и почернели. Рана все время гноилась, из-за этого организм Томаса серьезно ослаб. Отсутствие медиков и возможности попасть в фазу для самолечения, чему обучали в Школе и затем в Академии, почти не оставляли молодому человеку шансов продержаться хотя бы еще пару дней. А ведь подмога даже не предвиделась ввиду удаленности Ярты от любых крупных гарнизонов, которые, в лучшем случае, только-только узнали о поражении легата. Теперь им требовалось не меньше недели, чтобы выручить попавших в беду товарищей.

К этому времени весть о страшной трагедии действительно потрясла Парфагон. Близкие попавших в осаду рыцарей едва находили себе место в ожидании развязки кампании. Конечно, эта жуткая ситуация потрясла и убитую горем Марию, которая, любящим сердцем почувствовав неладное, решила проведать Томаса.

Так как из-за сильнейшего нервного срыва расслабиться не получилось, зареванной девушке просто пришлось довольствоваться засыпанием в кровати Томаса. В череде бессмысленных кошмарных сновидений она вдруг проснулась и, не двигаясь и не открывая глаз, сразу начала перебирать разнообразные техники. Она представляла вращение тела, пыталась увидеть перед глазами воображаемые руки, пробовала раскачиваться в разные стороны, а также расширять и уменьшать себя. Снова и снова безрезультатно прокручивая один и тот же цикл, она решилась наконец сменить подход и усилием воли представила себя в Ярте, словно она там уже находится по-настоящему. Мария начала воображать, что активно трогает пол в каком-то доме, и почти сразу же почувствовала, что уже больше не лежит в кровати, а находится в тесном подземелье, где в сумерках можно было разглядеть стонущих мужчин, лежащих на носилках и на полу. Стабильность пространства отключилась, и она все-таки оказалась в фазе!

Мария сразу же начала искать среди умирающих воинов своего жениха, чувствуя, что он – один из пострадавших. Для удержания фазы она пыталась как можно детальнее сконцентрироваться на всех ощущениях и не терять намерения найти Томаса. Как и ожидалось, вскоре она действительно увидела его – окровавленного и без сознания. Сначала она зарыдала и кинулась его обнимать, но потом, испугавшись возвращения в обычную реальность, быстро опомнилась и начала залечивать его пульсирующие раны. По сути, находясь в своем собственном пространстве, она магическими пассами затягивала порезы и ссадины Томаса, отчего шаблон его тела начал излучать синеватое сияние. Хотя в Школе подобные ритуалы считали несусветной ересью, колдовским предрассудком, она хотела хотя бы таким образом попытаться помочь будущему супругу.

Тем временем, изучая карту Селеции за ветхим столом в сыром подвале и при свете одинокой свечи, Нильс и Ричард пришли к очевидному выводу. Судя по всему, набег на округ Звездного оказался лишь прикрытием переброски до полутысячи мутантов на, как прежде казалось, совершенно неприступные хребты Яртинских гор. С самого детства привыкшие к суровым условиям мутанты легко переждали неделю в скалах, учитывая, что по пути они вдоволь пополнили запасы провианта. В итоге вся эта операция, включая отвлекающую атаку на Новый Альберт, выглядела дьявольски продуманной и совсем не типичной для всей истории столкновений с Арогдором.

Чувствуя, что на нем лежит вся тяжесть вины, Нильс все-таки не терял связь с реальностью и пытался до последнего найти выход. Одним из самых отчаянных вариантов было попробовать пробиться на западную дорогу и выйти к наверняка идущему навстречу подкреплению. Хотя измученные рыцари вряд ли могли осилить такую авантюру, они бы полегли смертью храбрых. Это лучше, чем позорно сгинуть от мучений на глазах у мутантов, которые время от времени закидывали парфагонцев мешками с дерьмом.

В начале четвертых суток обороны, в тишине ночи к баррикадам неожиданно подошел четырехрукий монстр с белым флагом наперевес и передал записку. Оказывается, заскучавший Айвор Джавер приглашал своего старого приятеля Нильса Дора на дружеский ужин. Понимая, что генерал хочет что-то предложить, да и просто от безысходности, гордый рыцарь не смог не согласиться. Он был уверен, что его погубленной жизни теперь вряд ли угрожает что-либо более серьезное. А если и угрожает, то она все равно практически потеряла смысл. Поэтому на случай невозвращения он наказал Ричарду взять командование в свои руки, а сам полностью разоружился и, не оглядываясь, отправился на странную встречу.

Конвой из четырех мутантов вывел осунувшегося Нильса на тот самый холм, где он несколько дней назад разбил лагерь и затем отдал приказ штурмовать злосчастную Ярту. Вытоптанная поляна оказалась вся в постреливающих кострах, и над ней разносились громкий галдеж воинов и храп челоконей с самыми разнообразными прическами. В воздухе витали скручивающий живот аромат прожаренного мяса и отвратное зловоние, а со всех сторон то и дело раздавались тосты ликующих патриотов, хлебавших вино и пиво полными ведрами:

– За Арогдор!

– За Эйзенберга!

– За Джавера!

Униженного и осмеянного, заплеванного и закиданного помоями легата затолкали в огромный красный шатер с вышитым на стенах гербом Арогдора – вулканом и четырехконечной звездой над ним. Внутри Нильс рассмотрел вооруженных воинов, высившихся по углам помещения, за столом жадно поглощал пищу невероятно массивный мутант с толстыми черными дредами и знакомыми глубоко посаженными глазами. Его спину прикрывала алая накидка, а поверх наращенной брони сверкала кольчуга со стальными латами, которая во многом имитировала рыцарские доспехи. В трех из его четырех рук дымились оторванные куски поросенка, а нижней правой он держал полный жирного молока кувшин. На столе рядом с мисками, больше похожими на тазы, лежали шлем с витыми рогами и изогнутый меч с широким долом.

– С прошлым не получается расстаться, да? – осипшим голосом начал Нильс, разглядывая броню генерала.

Джавер лишь холодно взглянул на бывшего приятеля, молчаливо откусывая огромной клыкастой челюстью невероятного размера куски. Их запах сводил с ума голодного рыцаря, который за три дня обглодал всего два ребра полусырой конины.

– Раньше, кстати, посимпатичнее был.

В ответ изо рта Джавера во все стороны полетели недожеванные ошметки, забрызгав все вокруг. Выронив мясо из рук, мутант стал громко стучать ими по столу, нарочно гогоча так, чтобы его было слышно даже в центре Ярты.

– Шутник, – еле смог сказать тяжелым басом генерал, вытирая слезы и с трудом успокаиваясь. – А ты, я смотрю, все тот же неудачник и зануда!

– Что ж ты вечно от неудачников бегаешь, а?

– Эх, дураком был – им и остался.

– Мы, видимо, о разных вещах говорим. Я предлагаю лучше…

– У меня к тебе предложение.

– Очень выгодное, да?

– Поешь сначала? – ехидно улыбнулся Джавер.

Не подумав, Нильс схватил кувшин с молоком и принялся жадными глотками его опустошать. Однако вскоре замер и выплюнул обратно все, что было во рту, вспомнив, что еле живые товарищи в это время довольствуются лишь своей мочой и кровью любимых коней.

– Все то же самое, – усмехнулся мутант. – Сдохнешь ради других!

– Я же не ты.

– Еще бы! – буркнул Джавер, вытирая тряпками со своей рожи следы обильного ужина. – Бери полсотни своих и убирайся прочь.

– Хм, добить на дороге хочешь?

– Зачем? Вдруг кого поумнее поставят вместо тебя.

Нильс почернел от злости, но не знал, что ответить. На фоне того, что он и сам чувствовал себя виновным в трагическом положении, слова Джавера оказались сродни последнему гвоздю, вбитому в свеженький гроб с самолюбием легата.

– Что будет с остальными?

– Это уже не имеет значения.

– Я могу забрать сотню? – отчаянно пытался найти выход из ситуации рыцарь. – А гребцы?

– Полсотни кого угодно. С рассветом. Уведите его! – приказал генерал конвою, который молниеносно взял поникшего рыцаря под руки и нарочито грубо потащил прочь.

Вернувшись в забаррикадированный квартал, опустошенный Нильс тут же собрал в штабном подвале совет из офицеров и изложил им паскудное предложение противника. Поскольку никто не увидел смысла в том, что часть окруженных войск будет добровольно отпущена, все пришли к единогласному выводу, что это очередная ловушка хитрого мутанта.

* * *

Однако к утру мнение резко поменялось. Поскольку остатки сил оказались на исходе и ждать подмоги нужно было еще с неделю, стало понятно, что неприятеля уже не сдержать. В итоге было решено пойти на безумный шаг и воспользоваться предложением Джавера. В этом случае пятьдесят рыцарей могут хотя бы попробовать пробиться, даже если это действительно подлая ловушка. Логика заключалась в том, что в таком случае был маленький шанс хоть кому-то выжить, а не всем гарантированно сгинуть в одной из ближайших атак. По мрачному совпадению, как раз не больше полусотни измученных воинов были реально способны передвигаться. При этом Нильс принял решение остаться на позиции до самого конца, чем бы это ни закончилось. Поэтому командование идущей на прорыв колонной взял на себя трибун Фейн.

Как только начало всходить утреннее солнце и беззаботно запели птицы, парфагонцы расчистили баррикады между зданий с западной стороны анклава и стали неспешно прощаться друг с другом.

– Ричард, позаботься о Маргарите и Марии, – опустошенно промолвил Нильс.

– Конечно. Ты уверен, что не пойдешь с нами?

– Уверен.

– Смотри сам…

– Здоровья всей твоей семье.

– Спасибо, – с ухмылкой ответил его друг, оглядывая полчища злорадствующих мутантов меж домов соседних улиц. – Томаса жалко.

– Молчи! Я и так с ума схожу.

– Эх, Нильс, что же мы наделали!

– Иди уже, умоляю!

Обняв старшего приятеля и пожав его дрожащую руку, Ричард надел шлем и оседлал своего дымчатого коня. Затем он торопливо повел воинов в сторону западной дороги из Ярты, в надежде, что хоть кто-то из них сможет прорваться.

Наблюдавшие эту картину арогдорцы замерли, медленно потянулись к рукояткам мечей за спинами и приподняли длинные топоры. Однако вероломное нападение внезапно остановил рой метких стрел, которые с глухими ударами начали вонзаться в их бронированные тела сзади. Крики раненых монстров тут же потонули в гуле тяжелой конницы: сотни оголтелых рыцарей стремительно вырвались из леса на западном склоне и клиньями врезались во вражеский тыл. Они копьями прошивали сразу по несколько мутантов, безжалостно добивая их сверкающими в лучах рассвета клинками. Звуки горна где-то вдалеке свидетельствовали о том, что спасительным наступлением руководил не кто иной, как сам Альберт Третий.

Защищенные отполированными до блеска доспехами, с развевающимися на ветру ярко-синими накидками, воины Первой когорты стремительно заполонили некогда живописные улицы полуразрушенного города. Рыцари принялись зачищать каждый двор без исключения, безжалостно кромсая пойманных врасплох, заспанных и вонючих мутантов, которые с отчаянным ревом пытались разбежаться кто куда. Но их без труда вылавливали в холодной воде, когда они пытались неуклюже доплыть до своих гигантских галер, и легко останавливали у отвесных скал, где они с детства чувствовали себя как дома. Кроме того, им вовремя перекрыли все пути отступления к штабу генерала на восточной дороге, лишая их последнего шанса не сгинуть из этого мира. Во всех этих случаях их тела перерезáли меж наращенной брони, отсекали конечности, выпускали набитые дерьмом кишки, сносили с плеч тупые головы и с хрустом ломали черепа, обнажая бледно-желтые мозги и заливая землю фонтанами густой крови.

Наблюдая за происходящим кошмаром из красного шатра на холме, Джавер сначала нервно улыбался, а потом был вынужден дать сигнал к незамедлительному отступлению. Этому с радостью повиновались уцелевшие резервы и державшиеся на рейде суда. В итоге уже через полчаса Ярта была полностью освобождена и благополучно вернулась под исконную власть Парфагона.