Текст книги "Лабрадор Трисон покоряет Голливуд"

Глава 6

Мы ждали Кристофера в субботу. В этот день Марсель проснулся ни свет ни заря. Он выспался, несмотря на то что полночи скакал по мне, как блоха, и теперь ему не лежалось на месте. А мне, в отличие от него, хотелось немного поваляться, всё-таки выходной день. Но я прекрасно понимал: если Марсианин открыл глаза, считай, уже поспал. Он уселся надо мной и, вывалив язык, начал нарочно громко дышать. Я изо всех сил делал вид, будто сплю, а сам сквозь полуприкрытые веки наблюдал за ним. Когда Марсель понял, что я на него не реагирую, он притащил из-за дивана резинового поросёнка и, примостившись напротив, мордой к морде, принялся его грызть. Пару раз хрюшка ударила меня по носу. Вот скажите, о каком сне может идти речь, когда рядом творится подобное? Тем не менее я продолжал терпеливо лежать, мне было интересно, что же будет дальше. Марсианин быстро потерял интерес к игрушке, осмотрелся по сторонам, явно соображая, как ещё можно меня разбудить. И тут его взгляд упал на моё ухо. Оно спокойно себе лежало на полу и даже не догадывалось, что на него готовится покушение. А когда Марсель потянулся к нему, собираясь вцепиться зубами, я резко открыл глаза и поднял голову. Только я разинул пасть, собираясь сказать: «Даже не думай», как он по-щенячьи радостно улыбнулся и как ни в чём не бывало спросил:

– Привет, братик, ты почему так рано проснулся?

Верите, я аж оторопел от его вопроса и не сразу нашёлся, что ответить. Да я и рад бы поспать, только разве это возможно, когда сначала тебя лупят по носу резиновой свиньёй, а потом собираются ухо откусить? Хм, ну а что ты хотел, глупый пёс? Забыл, как сам донимал Елисеева во время командировки в Израиле? Ему тоже хотелось поспать по утрам, а тебе не терпелось отправиться на море[23]23
  Из книги «Морские приключения Трисона».


[Закрыть]. Вот и пожинай плоды, теперь и ты оказался в такой же шкуре. Не зря в народе говорят: как аукнется, так и откликнется.

От сна не осталось и следа. Я сел на задние лапы и широко зевнул.

– Ты можешь хоть в выходной день дать мне нормально поспать? – возмущённо спросил я.

– Трисон, ну что ты как старый пёс – всё бубнишь и бубнишь, – заявил Марсель. – На пенсии выспишься.

– Я и так уже на пенсии, – напомнил я.

– То, что тебя из поводырей отправили на заслуженный отдых, не считается, – хмыкнул он. – Ты по-прежнему помогаешь людям. Вот когда тебе в полиции скажут: «Извини, Трисоныч, мы больше не нуждаемся в твоих услугах», – тогда и станешь настоящим пенсионером.

В который раз убеждаюсь: Марсианин не страдает отсутствием логики. Сообразительный щенок, ничего не скажешь. А всё потому, что он моей породы. Мы, лабрадоры, умнейшие собаки из существующих на планете.

Вспомнив, что оставил немного корма на утро, я направился в кухню. Хвостик тут же увязался за мной. Заглянув в начисто вылизанную миску и увидев на дне своё отражение, я вздохнул. Представьте на минутку: вы просыпаетесь утром, идёте завтракать, зная, что в холодильнике вас дожидается какая-нибудь вкусняшка. Открываете его, а там… фига с маслом. Скажите честно, вы разочаруетесь? Вот так же и я. Вроде взрослый пёс, ну до чего же порой бываю наивным. Разве может что-то остаться после маленького обжоры? А ведь Елисеев мне миллион раз говорил: «Трисон, в большой семье пастью не щёлкай».

– Пусто? – спросил Марсель, кивнув на мою посудину. Он вздохнул, точно маленький старичок, и, заглянув в свою миску, грустно добавил: – И в моей тоже пусто.

– Ещё бы, – ухмыльнулся я. – Разве после тебя может что-то остаться? Ты своё съедаешь, а потом за мной доедаешь.

– Шура говорит, у меня растущий организм, а значит, мне нужно еды в два раза больше, чем тебе, – по-деловому заметил Марсианин. – И вообще, тебе что, жалко корма для меня? – Он уставился на меня своими бездонными глазищами.

– Да при чём тут «жалко»? – воскликнул я. – Просто ты, как прожорливая гусеница, съедаешь всё.

– А ты разве не был таким, когда был маленьким?

На этот вопрос у меня не нашлось ответа, я совсем не помню, каким был в детстве. Хотя, чего греха таить, я и сейчас люблю поесть.

Хорошо, в миске воды было в достатке. За этим Шура строго следила и дважды в день наливала свежую. Позавтракать не удалось, так хоть попью. Как говорится, за неимением лучшего сгодится и это. Марсель никогда не был водохлёбом, а тут, когда он увидел, что я начал лакать воду, его вдруг тоже охватил приступ жажды. Не дожидаясь, когда я закончу, он сунул голову в миску и стал пить вместе со мной. Не щенок, а вылитая обезьяна.

– Марсель, ты не мог подождать, пока я попью? – возмущённо спросил я, отпрянув от посудины.

– А зачем ждать, – хмыкнул он, – если можно пить одновременно?

– Вместе неудобно.

– Трисон, даже твой напарник говорит: «Неудобно спать на потолке, одеяло падает, остальное всё удобно».

Нет, вы слышали? У этого сорванца на всё есть отговорки. Мне ничего не оставалось делать, как отойти от миски. Не воевать же с ребёнком за воду. Он напился, оставив после себя на полу приличную лужу, облизал морду и направился к столу.

– Так, посмотрим, что у нас тут есть. Сахар и конфеты пусть хозяева сами едят, а вот от печеньки я не откажусь. – Он попытался дотянуться до тарелки, на которой лежало угощение, но та стояла слишком далеко от края.

– Марсель, ты понимаешь, что воровать нехорошо? – Я пытался вразумить собачонка.

– А я и не собираюсь воровать, – как ни в чём не бывало заявил Марсианин. – Да и как можно воровать у самого себя? – спросил он и выдвинул веский аргумент, на который у меня не нашлось возражений: – Вот если бы я у соседа стырил печенье, это было бы воровством. Мы с тобой такие же члены семьи, как и Шура с Елисеевым, значит, печенье и моё тоже.

Ох уж эта железная логика! И ведь не поспоришь.

Марсель запрыгнул на стул, поставил лапы на стол, с лёгкостью стянул одно печенье и бросил его на пол.

– Угощайся, – сказал он и полез за вторым.

Ну, вот скажите, что я должен был делать? Не отказываться же от любимого лакомства. Естественно, я проглотил его, толком не почувствовав вкуса. Следом Марсель сбросил ещё, и ещё, и ещё… в общем, не успел я оглянуться, как тарелка опустела. Я-то думал, съедим по одному, Шура даже не заметит пропажи, а когда увидел, что от печенья остались рожки да ножки, чуть не умер со стыда. Но было уже поздно.

– Трисон, нужно срочно будить людей, я хочу в туалет, – заявил Марсель.

– А потерпеть ты не можешь? – спросил я. – Они ещё спят.

– Не могу, – ответил он, переминаясь на передних лапах. – Я ещё маленький.

– Как на службу идти со мной, так ты уже большой, а как потерпеть, так маленький, – усмехнулся я. – Чтобы в полиции работать, нужно прежде всего учиться умению терпеть. Во время задания тебя никто не будет кормить, да и под куст не всегда есть возможность сходить.

– Трисончик, обещаю, я буду учиться, но только не сейчас, – жалобно пролепетал Марсель и, сорвавшись с места, помчался к дверям хозяйской спальни, громко гавкая на ходу.

Одним словом – ребёнок. То есть он хочет, то пить, теперь вот в туалет приспичило. Глядя с усмешкой ему вслед, я ещё не знал, что в скором времени мне придётся расстаться с ним. Как же я буду скучать по маленькому сорванцу. А когда вернусь, он уже станет взрослым парнем.

Но давайте обо всём по порядку. Я пошёл следом за ним, собираясь разбудить Александру, и только хотел поставить лапы на ручку двери, как она распахнулась и на пороге появился сонный Елисеев с взъерошенными волосами.

– Да тише ты, сумасшедший собакевич. – Он пригрозил Марселю кулаком и прикрыл за собой дверь. – Ты же весь дом разбудишь.

Толстовка, которую он держал в руке, и перекинутые через плечо спортивные штаны давали понять: он собрался идти с нами гулять вместо Шуры. Что случилось? Не иначе как самый большой слон помер в Африке.

От радости Марсианин закружился вокруг Елисеева, точно Луна вокруг Земли. Гавкать больше не решился, но громко и настойчиво скулил.

– Давай, француз, тащи свой поводок, – приказал напарник, на ходу надевая одежду. Марселя точно сквозняком сдуло в прихожую. – Сегодня я иду с вами гулять. Решил дать Саньке немного отдохнуть от вас.

Мы направились следом за Марселем и застали его с поводком в зубах возле входной двери, на которую он так смотрел, точно собирался взглядом прожечь в ней дыру и просочиться в неё. Я-то прекрасно понимал его состояние. Когда хочется справить нужду, каждая минута, пока человек собирается на прогулку, кажется вечностью. А потом ещё лифт едет в два раза дольше, чем обычно, и дверь в подъезде, как назло, не хочет сразу открываться. Это и есть вселенский закон подлости. Елисеев присел на пуфик, и, пока он надевал кроссовки, француз нетерпеливо переминался на лапах, жалобно поскуливая.

– Минуту потерпи, сейчас пойдём, – усмехнулся Макс, посмотрев на него. – Трисоныч, ну почему ты сам не умеешь его выгуливать? – обратился он ко мне.

Нет, вы это слышали? До чего странный человек. Тебе дай волю, ты меня и в супермаркет отправишь. Хотя в этом нет ничего необычного. Помните, как в Израиле огромный чёрный водолаз по имени Миша ходил в магазин, пока его хозяин отдыхал после трудовой смены? Мало того что пёс приносил продукты домой, так ещё и дверь открывал своим ключом[24]24
  Из книги «Морские приключения Трисона».


[Закрыть]. Выгулять Марселя не проблема, вот только как я подъездные двери открою? Выйти проще, можно кнопку лапой или носом нажать, а как обратно попасть? К сожалению, код на подъезде меня никто не научил набирать.

– Помнишь, как хорошо было в Швейцарии? – спросил Елисеев. – Пока мы с Шурой спали, вы с Кити сами ходили на прогулку[25]25
  Из книги «Приключения Трисона в Альпах».


[Закрыть].

Хм, кто бы сомневался. Ты же лентяй, каких свет не видывал. Если бы не наша Шура, ты бы уже давно что-нибудь придумал, чтобы мы с Марселем сами себя выгуливали.

– Однозначно надо научить тебя подъезд открывать, – сказал Елисеев.

Говорю же, мы с ним мыслим одинаково. Хотя чему тут удивляться? Столько лет бок о бок проводим вместе. Александра говорит, мы даже внешне похожи. А я думаю, в кого мой напарник такой красавец? Так он весь в меня.

Наконец-то мой копуша обулся. Он пристегнул поводок к ошейнику Марселя, открыл входную дверь и едва не упал, споткнувшись о порог, когда собачонок сорвался с места и помчался вниз по лестнице.

Глава 7

В ожидании Кристофера домочадцы хлопотали в кухне. Вернее, хлопотала Шура, а Елисеев крутился рядом, то и дело снимая пробы с блинчиков. Мы с Марселем смотрели полюбившуюся нам передачу о путешествиях на канале Travel Channel, устроившись перед телевизором, и глотали слюнки от тех запахов, что доносились из кашеварни. Везёт напарнику, каждые выходные жена балует его различными вкусняшками. Правда, нам тоже достаётся. Может, не в таком количестве, как Максу, но и на том спасибо. Нам грех обижаться на Александру, она никогда не забывает о нас. Не представляю, что бы мы делали без неё. Если бы нашей кормёжкой занимался напарник, мы бы уже давно зубы на полку положили.

Когда Елисеев нарисовался в гостиной, мы одновременно оторвали головы от пола, устремив взгляды на аппетитный блин, который он держал в руке, и, как по команде, судорожно сглотнули. Хоть Шура и накормила нас, от пары таких треугольничков я бы тоже не отказался. Судя по тому, как Марсианин подорвался с места и принялся исполнять джигу вокруг Елисеева, я сделал вывод, что он солидарен со мной.

– Француз, не побирайся, фиг тебе, а не блин, – усмехнулся напарник. – Во-первых, ты уже поел, во-вторых, в гостиной тебе есть нельзя, а в-третьих, блинами у нас заведует Шура, так что иди выклянчивай у неё. Я сам еле выпросил.

Марсель понял, что здесь ему ничего не обломится, и помчался на кухню – только подушечки лап сверкали. Макс с усмешкой посмотрел ему вслед и засунул в рот остатки блина.

– Кристофер должен приехать с минуты на минуту, – прожевав, сообщил напарник и кивнул на мобильный телефон, который держал в другой руке. – Он только что звонил, сказал, уже подъезжает.

Елисеев присел на диван, и, не спросив, смотрю я телевизор или нет, взял пульт, и начал листать каналы. Не понимаю, что за дискриминация такая? Ладно бы ещё интересное включил, а то теперь смотри, как двадцать два мужика гоняются по полю за одним мячом. Вот бы им старика Хоттабыча, он бы каждому раздал по мячу, чтобы не дрались из-за одного.

Мне ничего не оставалось, как закрыть глаза и предаться размышлениям о предстоящей встрече. Кристофер наверняка не говорит по-русски, но Шура и Елисеев могут переводить его слова для меня. Эх, в который раз убеждаюсь, до чего же плохо быть неучем. Хотя я не особо переживал по поводу общения: даже не зная языка, я с любым человеком при условии, если он адекватный, запросто найду общий язык. Больше всего меня настораживало его деловое предложение. Мысль о нём не давала мне покоя с того момента, как Елисеев сообщил об этом. К тому же я совершенно не представлял, что Кристофер за человек, но сердце подсказывало: он хороший и добрый парень. За всю свою собачью жизнь я неплохо научился разбираться в людях. Вряд ли нехороший человек будет тащиться за тридевять земель, чтобы познакомиться с каким-то псом. Честно сказать, я думал, он уже давно забыл о моём существовании. Ну, подумаешь собака спасла. Слова благодарности передал через мать – и достаточно. Сколько четвероногих друзей приходит на помощь! Вряд ли каждый до конца жизни будет помнить о своём хвостатом спасителе. Хотя, если говорить откровенно, для нас ваша память и благодарность – это самое лучшее вознаграждение. Вы же знаете, мы помогаем человеку бескорыстно, по зову сердца и души. Надеюсь, люди, которым я приходил на помощь, не забывают меня. Взять хотя бы мою Шуру, помните, как она сказала: «Трисон, я никогда не забуду, что ты спас мне жизнь»? Теперь я убедился, что и Кристофер помнит обо мне.

В тот вечер в Швейцарских Альпах, когда я нашёл Кристофера, сорвавшегося с обрыва, я толком не успел рассмотреть его. В горах уже стемнело, да и некогда мне было. Тогда я думал об одном: как найти подмогу и вытащить его оттуда? Единственное, что осталось в памяти, – его запах, который я узнаю из тысячи.

Вскоре сквозь звук работающего телевизора я расслышал, как на этаже остановился лифт. Из кухне тут же раздался громкий лай, а через мгновение оттуда вылетело шоколадное чудо и понеслось в прихожую.

– Пошли встречать гостя, – обратился ко мне Елисеев, поднимаясь с дивана.

Я по-молодецки вскочил и направился следом за ним. Марсианин продолжал настойчиво гавкать на человека, стоящего по ту сторону входной двери. Вот уж действительно, лучшей сигнализации не найти. А когда мой нос уловил знакомый запах, тонкой струйкой проникающий через замочную скважину, я уже нисколько не сомневался, кто стоит на лестничной площадке.

– Да успокойся ты, – сказал я. – Там свои.

– А ты откуда знаешь? – Марсель удивлённо посмотрел на меня.

– По запаху слышу, – ответил я и уселся рядом с ним под дверью, приготовившись встречать Кристофера.

Пока напарник возился с новым замком, который пришлось поменять вместе с обивкой двери после «ремонта» Марсианина, Шура посмотрелась в зеркало, поводила по губам кисточкой, затем стянула резинку с волос и опять собрала их в хвост. Ну ладно губы накрасила, я уже давно привык, что женщины не могу жить без помады. Видимо, она очень вкусная, раз они постоянно ею мажутся. А вот к чему она возилась с волосами, я так и не понял. На мой взгляд, у неё и так был полный порядок на голове. Моей Шуре можно вообще с собой ничего не делать, она – самая красивая девушка из всех живущих на свете. За исключением тех моментов, когда наносит на лицо толстым слоем какую-то гадость. Помню, когда я первый раз увидел её с зелёной физиономией, на которой тремя кружочками выделялись глаза и губы, я подумал, что нашу квартиру захватили инопланетяне. Испугался до дрожи в кончиках лап.

Но разве можно понять женщин, когда дело касается внешности? Для меня их логика – это дремучий, непроходимый лес, из которого никогда не выбраться без посторонней помощи.

Елисеев распахнул дверь. Перед нами стоял высокий мужчина в видавшей виды кожаной куртке, под ней была белая футболка с иностранными словами на груди. Джинсы в нескольких местах протёрлись до дыр и выглядели так, словно они достались ему по наследству от прапрадедушки. Они были заправлены в тяжёлые армейские ботинки, напоминающие те, в которых ходят полицейские. Из-под чёрной шапки, сдвинутой назад, почти до самых плеч свисали кудри тёмных волос, а щёки покрывала длинная щетина. Ну и видок у него. Если бы я не знал, что Кристофер – известный актёр, встреть его на улице, я бы принял его за бомжа. Видимо, заморачиваться с одеждой – не в его характере. С улыбкой он обвёл всех взглядом и с нескрываемым интересом уставился на меня, а я всматривался в его лицо, оно казалось мне ужасно знакомым. И как я ни напрягал мозг, пытаясь вспомнить, где мог его видеть, – бесполезно. Возможно, я смотрел фильм с его участием.

– Хай. – Он широко улыбнулся белозубой улыбкой, от которой я едва не ослеп.

Да уж, по состоянию зубов его сложно принять за бездомного. У тех бомжей, которых я встречал в своей жизни, улыбки были далеки от идеала.

– Здоров, Кристофер, – улыбнулся в ответ Елисеев. – Проходи, – пригласил он и закрыл за гостем дверь.

Я несказанно обрадовался, услышав, что напарник разговаривает с ним по-русски. Значит, Кристофер понимает наш язык. Ну, слава богу, хоть не буду чувствовать себя неандертальцем во время общения.

Мужчины пожали руки и долю секунды смотрели друг на друга, будто каждый из них по взгляду пытался определить, что за человек стоит перед ним.

– Это моя жена, Александра, – представил Макс.

Кристофер, как галантный кавалер, взял её руку и поцеловал. Шура засмущалась и покраснела, точно ростовский помидор.

– Это наш новый член семьи, Марсель. – Елисеев кивнул на собачонка, жмущегося к ноге Александры. Тот звонко гавкнул, заставив людей рассмеяться. – Ну а это мой напарник и твой спаситель, Трисон. – Он потрепал меня по холке.

Дальше я просто обалдел от того, что произошло. Кристофер опустился передо мной на колени, обхватил морду руками и поцеловал в нос.

– Спасибо, друг, я всегда помнить, чьто ти спасти мой жизнь, – произнёс он и обнял меня за шею.

Он говорил хотя и с сильным акцентом, но без особых затруднений. Ошеломлённый его признанием, я растерялся и просто не знал, что мне делать. Меня выручил Елисеев.

– Ну что, предлагаю продолжить наше знакомство за чаем, – сказал он. – Моя жена печёт потрясающие блинчики. Уверен, ты таких не пробовал.

– Я согласьен, – с улыбкой кивнул Кристофер и, наконец, оставил мою шею в покое.

Он поднялся с колен, снял куртку и повесил на вешалку. Пока он избавлялся от ботинок, Марсель крутился рядом, тщательно обнюхивая его ноги. Кристофер бегло осмотрел свою заросшую физиономию в зеркало шкафа, заправил волосы за уши и направился за домочадцами под нашим пристальным наблюдением.

– Трисон, дорогой, покажи нашему гостю, где можно помыть руки, – попросила Шура.

Я мысленно поблагодарил её за то, что назвала меня по имени, а не каким-нибудь Трисончиком или Тришенькой. Пока Кристофер был в ванной, я терпеливо ждал его у раскрытой двери. Он мыл руки, а сам с улыбкой поглядывал на меня, ну а я косился на него. А что мне ещё оставалось делать? Не в пол же пялиться.

Вскоре мы присоединились ко всем остальным в кухне. Марсель занял выжидательную позицию возле своей миски в надежде, что ему снова что-нибудь перепадёт, и не спускал глаз с Шуры. Она хлопотала по хозяйству, накрывая на стол.

– Кристофер, присаживайся, – предложил Елисеев. – Ты что будешь, чай или кофе?

– Чьто и ви, – ответил тот.

– Тогда будем пить чай. – Напарник наполнил чайник и включил его.

Я собирался разместиться на своём месте в торце стола, но Кристофер позвал меня к себе.

– Трисон, ходить сюда. – Он похлопал по ноге.

Друзья, чтобы вам легче было читать, я не стану коверкать слова, повторяя их за Кристофером, а буду выражаться понятным языком. Считайте, что это мой собачий перевод.

Я выполнил просьбу, подошёл к нему и ткнулся носом в колени.

– Хороший пёс. – Кристофер погладил меня по голове. – Повезло вам с Трисоном, о такой собаке можно только мечтать, – обратился он к домочадцам.

Спасибо за добрые слова в мой адрес. Чего греха таить, приятно, когда тебя считают мечтой. А то, что моим домочадцам со мной повезло, я это и сам знаю. Таких питомцев ещё поискать надо: красив, умён, хорошо воспитан, в меру образован – и всё это обо мне. Я не хвастаюсь, не подумайте. Говорю как есть. Кстати, я был приятно удивлён тем, что Кристофер сразу запомнил моё имя. Вот тебе и иностранец. Некоторые мои соотечественники его с первого раза не могут выучить. Наверняка вы помните, как я побывал и Тресконом, и Трезвоном, и Трифоном, и даже Трусоном.

– Да, Трисончик у нас такой, – согласилась Александра, подмигнув мне.

Вот тебе раз. Только я обрадовался, что она называет меня Трисоном, а она снова давай нежности телячьи разводить. Неисправимая женщина. Не может она жить без своих ласковых словечек.

Саша разложила на столе приборы, расставила тарелки, белоснежные чашки с блюдцами, вазочки с её любимым малиновым вареньем и сгущённым молоком. Хоть я и не любитель сладкого, но это лакомство мне нравится, конечно, в умеренных количествах. Пока Кристофер наглаживал меня, я вытянул шею и поглядывал на возвышающуюся горку аппетитных блинов на тарелке и невольно глотал слюнки. Ох, ничего себе, сколько Шура их напекла, на целый взвод хватило бы. Есть надежда, что люди всё не съедят и нам с Марсианином тоже останется.

Напарник мой хоть и неисправимый лентяй, но надо отдать ему должное, он всегда помогал жене по хозяйству. Макс заварил чай – листовой, а не из пакетиков – в прозрачном чайнике и поставил его на стол.

– Кристофер, ты неплохо говоришь по-русски, откуда знаешь язык? – поинтересовался Елисеев, когда, наконец, все расселись по местам.

Честное слово, устал я от этой людской суеты. Мне не терпелось быстрее узнать, что за деловое предложение у Кристофера к нам, а они носятся со своими чаями да с тарелками как с писаной торбой.

– Мой отец русский, – ответил гость. – Его родители эмигрировали из небольшого белорусского города в Вену, когда он был маленьким мальчиком. Там отец окончил школу, поступил в университет, там же встретил мою мать, немку по национальности. Я родился в Австрии, а когда мне исполнилось десять лет, родители перебрались в Швейцарию. Там они живут по сей день, ну а я регулярно приезжаю к ним в гости.

– А ты где живёшь? – полюбопытствовала Шура, разливая чай в кружки. – Угощайся блинчиками, – предложила она.

– В Лос-Анджелесе, – ответил Кристофер. Он взялся пальцами за край блина, похожего на солнечный круг, свернул его треугольником и положил на тарелку.

– Так ты оттуда прилетел? – спросил Елисеев.

– Нет. – Гость помотал головой. – Из Женевы. После того случая в горах я ещё не был в Америке. Целый месяц провалялся в больнице, а потом был на реабилитации. Теперь, когда поправился, пришло время возвращаться.

– А в Москву тебя что привело? – поинтересовалась Александра.

Она подвинула вазочки со сладостями поближе к Кристоферу, тот зачерпнул ложечкой сгущёнку и полил ею блин.

– Трисон, – как ни в чём не бывало ответил парень. – Разве мог я не сказать спасибо собаке, благодаря которой остался жив? Это во-первых, ну а во-вторых, – он с улыбкой посмотрел на Александру, – я твоему мужу писал, у меня к вам деловое предложение.

Он откусил приличный кусок от блина и принялся жевать, прикрыв глаза от удовольствия. Глядя на него, домочадцы с улыбками переглянулись, а я думал, захлебнусь собственной слюной. Марсель, мостившийся у ног Шуры, как заворожённый уставился на гостя, судорожно глотая.

– О май гад! – наконец воскликнул Кристофер что-то непонятное, а затем добавил: – Александра, твой муж прав. Твои блины просто великолепны. Как ты их готовишь?

– Это секрет. – На лице Саши расцвела довольная улыбка. – Да шучу я, на самом деле нет никакого секрета, – призналась она. – Всё дело в хорошей сковороде, у меня есть одна, на которой я готовлю только блины.

– Рецептом поделишься? – спросил Кристофер.

Ну что за люди? Я сижу весь как на иголках, жду, когда они начнут говорить о деле, а они рецепты блинов обсуждают.

– Да без проблем, – ответила Шура. – Я напишу тебе на электронную почту.

– Отлично, – улыбнулся гость. – А я куплю самую лучшую сковороду и попрошу мою домработницу готовить мне русские блины.

Хм, какой уж тут бомж? Где вы видели бездомных, у которых есть домработницы?

– Кристофер, так что у тебя за предложение? – Наконец Елисеев озвучил мои мысли.

Ну, слава богу, хоть один сообразительный нашёлся.

– Макс, я сейчас отвечу на твой вопрос, – сказал он. – Только можно я сначала дам по блинчику вашим зверям? А то они такими глазами смотрят на меня, я боюсь поперхнуться.

– Можно, – усмехнулся напарник.

Замечательная идея! Я всеми четырьмя лапами за такую паузу в разговоре.

– Ой, Кристофер, они те ещё попрошайки, особенно Марсик. Я сбилась со счета, сколько он слопал блинов за то время, пока я их пекла, – сказала Шура. – Для того чтобы выпросить угощение, он не только искусство гипноза применяет, но ещё танцы, пение и прочее народное творчество.

Кристофер не успел взять блин с тарелки, а Марсианин уже сидел у его ног, с другой стороны от меня. Парень положил на ладонь угощение и протянул ему. Тот смахнул его одним движением языка и, не сказав спасибо, вернулся к Шуре. Хитрый Марсель понял, что больше от гостя ничего не перепадёт, а значит, незачем торчать возле него. Надо сидеть рядом с хозяйкой, там больше вероятности что-то получить. Наконец, настала моя очередь.

– Угощайся, приятель, – сказал Кристофер.

Я аккуратно взял с руки блинчик и проглотил его, толком не жуя. Да и как его можно было жевать, если он буквально растаял у меня на языке? Эх, что такое один солнечный кружочек для такого мужественного пса, как я? Глыть – и нет его. Вы же знаете, в отличие от малолетнего невежи, я пёс воспитанный. Я ткнулся носом в колени Кристофера и с благодарностью облизал его руку.

– Так, собакевичи, угощение получили? – Елисеев строго посмотрел на нас и тоном, не терпящим возражений, приказал: – Мухой разлетелись по местам! Иначе с вашим аппетитом мы никогда не узнаем, что за дело привело к нам Кристофера.

Марселя как ветром сдуло под батарею, а я улёгся на своём положенном месте. Кристофер сделал глоток чая и начал говорить.

– Первое время, когда я только вышел из комы, я не помнил, что со мной произошло. Лишь короткие вспышки воспоминаний – горы, я лечу по склону, впереди бежит собака, я ей кричу: «Ахтунг, ахтунг!», сноуборд налетает на камень, а дальше – полный провал. Я стал выяснять, что случилось. А потом ко мне в палату пришёл спасатель, который доставил меня в госпиталь. Он в подробностях рассказал обо всём. – Кристофер нервно сглотнул. – До сих пор не могу забыть его слов: «Если бы не тот русский пёс, неизвестно, когда бы тебя нашли, если бы вообще нашли. У подножия тех склонов, кроме дикого зверья, никого нет». Признаюсь, меня это настолько потрясло, что после его визита я не мог ни есть, ни спать. Со временем память вернулась, и я понял, что должен предостеречь людей от трагедии. Таких безбашенных лыжников и сноубордистов, каким был я, в горах полным-полно. Не хочу долго морочить вам голову, скажу сразу: я решил снять кино, в котором обязательно будет эпизод моего спасения. Я подключил своего друга, известного голливудского продюсера, рассказал ему о своей идее. Он ответил, что фильм получится малобюджетный, в нём не будет дорогих спецэффектов. Деньги мы нашли, я сам выступлю в качестве режиссёра и сыграю одну из ролей. Сценарист уже заканчивает работу. С актёрами я договорился, они дали согласие на съёмки. На женскую роль я пригласил Энн, по задумке она будет играть жену моего героя. Всё готово к работе, кроме актёра на главную роль.

Он посмотрел на меня, и тут до меня дошло, куда он клонит. Вон в чём дело!

– Я долго думал, где мне найти собаку на эту роль, и понял: лучше Трисона никакой пёс не сыграет его, – продолжил Кристофер. – Собственно, в этом и заключается моё предложение.

Вы знаете, меня нисколько не напугала перспектива сниматься в кино. Наоборот, она мне пришлась по душе. Как говорится, в жизни нужно всё попробовать. Кем я только не был: поводырём, спасателем, полицейским. Теперь вот пришло время попробовать себя в роли актёра.

Александра от удивления вытаращила глаза, посмотрела сначала на мужа, потом на Кристофера и спросила:

– То есть ты хочешь, чтобы наш Трисончик снимался в твоём фильме?

Шура в своём репертуаре. Разговор идёт о серьёзных вещах, а она со своим Трисончиком. Ещё бы сладеньким меня назвала.

– Ну да, – подтвердил Кристофер. – Обещаю, с ним ничего не случится. Я беру на себя ответственность за него, верну его живым и невредимым.

– Я даже не знаю, что сказать. – Елисеев неуверенно пожал плечами.

– Макс, ты можешь не переживать. – Кристофер выставил вперёд ладонь. – Я заплачу за него.

– Ты в своём уме? – воскликнул Максим. – Я не собираюсь продавать своего напарника.

– Да успокойся ты, – сказал Кристофер. – Я не собираюсь у вас его покупать. Просто Трисон, как и все актёры, которые будут сниматься в фильме, получит гонорар. В Голливуде по-другому не бывает.

Фух, ну слава богу. А то я уже начал переживать. Думаю, продадут меня родственники, как мешок картошки, – и поминай как звали. Если вы читали историю «Формула добра», наверняка знаете, что моя подопечная, старушка Полина Фотеевна, продавала меня за бутылку не очень полезного напитка своим дружкам. Конечно, я был почти уверен: мои домочадцы не поступят со мной подобным образом. Но какая-то доля сомнения присутствовала. Всё-таки от людей можно ожидать чего угодно.

– У вас сколько комнат в квартире? – неожиданно поинтересовался Кристофер.

– А это тут при чём? – нахмурился Елисеев.

– Когда Трисон получит деньги за съёмки, вы сможете купить себе новую квартиру, как минимум на одну-две комнаты больше. Думаю, они вам никак не помешают. Будет где жить вашим будущим детям, да и собакам отдельные апартаменты выделите, – ответил Кристофер, подмигнув мне.

Мои домочадцы многозначительно переглянулись. А мне понравилась его идея. Я бы не отказался от отдельной комнаты, где можно спокойно отдыхать и куда среди ночи не придёт Елисеев с женой смотреть фильм. Нет, конечно, я люблю кино. Но, представьте на минутку такую ситуацию: вы спите спокойно, вдруг приходит кто-то из членов вашей семьи, включает свет, врубает на всю катушку телевизор и, не обращая на вас внимания и не спрашивая вашего согласия, начинает смотреть очередную новинку. Как вам такое понравится? Вот так же и мне. Только, в отличие от вас, я не могу ничего сказать или сделать, поэтому выбора у меня нет, приходится вместе со всеми пялиться в экран телевизора.