Текст книги "Анизотропное шоссе"

Следы краулера с убежавшей кибертехникой поначалу хорошо различались, но затем почва стала более каменистой, появились обширные проплешины базальта, где ребристые полосы от гусениц исчезали. Но преследование облегчалось тем, что беглецы, выбрав направление на северо-северо-восток, упрямо его выдерживали, не петляя, а если приходилось огибать пустынные шхеры, то затем вновь возвращались на прямую, соединявшую место раскопок – Обсерваторию – и некую точку за горизонтом.

Андрей так и сяк вертел карту в планшете, менял микрофиши, изучая более мелкий и более крупный масштабы, но в проекциях направления, куда следовали сбежавшие киберы, не находилось ничего даже гипотетически для них подходящего. Пустыня, скалы, скалы, пустыня, полузанесенные песком древние русла, по которым в незапамятные времена несли свои воды марсианские реки.

Скорее всего, азимут бегства выбран случайно. Вряд ли можно ожидать от бытовой кибертехники способность разбираться в марсианской картографии. Плохо другое. Преследователи и преследуемые двигались с примерно одинаковой скоростью, поэтому погоня напоминала соревнования Ахилла и черепахи, только в марсианской версии апории быстроногий Ахилл ковылял ничуть не быстрее черепахи, а потому имел еще меньше шансов победить в забеге.

Сначала за рычаги краулера сел Максим, затем его пришлось сменить Аглае, так как того одолевали приступы чихания, а в кислородной маске это создавало массу проблем. Андрей покаялся что поддался на уговоры и взял Максима, а не оставил дежурить на базе. По инструкции, именно так и следовало поступить. А еще – доложить в Теплый Сырт народному комиссару о происшествии, чтобы оттуда прилетели специалисты по взбунтовавшимся киберсистемам и решили проблему. Но в археологах все противилось подобному перекладыванию собственных проблем на чужие плечи. После такого ЧП их мандат обязательно бы аннулировали.

Единственное, что позволил себе Андрей, – отбить в Институт космической археологии краткое сообщение: ввиду технических неполадок раскопки приостановлены, но в ближайшее время возобновятся. Учитывая, что нужные для этого детали находятся в сбежавших киберах, которых они собирались догнать и вернуть силой, то Андрей не сильно грешил против истины. Когда ситуация разрешится, он отчитается более подробно и… более честно.

– А если они не захотят вернуться? – Аглая вывела краулер из очередных шхер, где пришлось поплутать, а затем преодолеть колонию марсианских кактусов, которые за ночь набрали в себя влагу и воздух, а потому принялись взвиваться в небо крошечными ракетами, издавая неприятный писк.

– Они киберы, они обязаны подчиняться приказам человека, – сказал Андрей, хотя, следовало признаться, этот вопрос его тоже беспокоил. Действительно – как вернуть на базу сбежавшее имущество?

Кибертехника выходила из строя сплошь и рядом в Солнечной системе. На то и космос, чтобы машины ломались, а люди в очередной раз доказывали – человек превосходит любую, даже самую могучую и интеллектуальную технику. Кибер может сломаться, человек – нет. Более того, кибер должен рано или поздно выйти из строя, но человек обязан оставаться в строю, чего ему это не стоило.

– Если что, у нас имеется базука, – решительно сказал Андрей и полуобернулся взглянуть на приваренную к боку краулера турель, на которой крепилась длинная труба с безобразным наростом казенника – наследие времен, когда среди поселенцев-фалангистов ходили упорные слухи о встречах в пустыне с какими-то жуткими тварями, походившими не то на гигантских червей, не то пиявок.

– Будешь стрелять? – прогундосил сидящий рядом с оружием Максим.

– Ты будешь, – ответил Андрей. – Официально назначаешься экспедиционным канониром.

– Я не умею, – сказал Максим. – У меня рука не поднимется… мне их жалко. И вообще, мы не эскадрон смерти, а они не восставший народ. У нас спасательная экспедиция, мы должны миром вернуть домой заблудших киберов.

– И я против насилия, – сказала Аглая и дернула рычаги так, что краулер повезло юзом, но она выровняла ход. – У нас ведь не государство какое-нибудь, не машина угнетения, а свободное волеизъявление и недоразумение.

– Сначала догоним, а потом будем волеизъявляться, – пробурчал Андрей и приложил к очкам бинокль, оглядывая пустыню. Мигающая стрелка уткнулась в еле заметный дымок на самом горизонте. – Ага, вот и они! Аглая, бери на градус ле…

Он не успел закончить, песок под краулером осел, машину вздыбило, под гусеницами разверзлась огромная воронка. Аглая дала максимальный задний ход, но краулер все равно тащило вниз.

– Соскакиваем! – заорал Андрей, ударил по замку ремня и перевалился через борт. Он упал на четвереньки, и не поднимаясь рванул вверх, ощущая как позади продолжает сыпать песок, а затем раздался протяжный чмокающий звук отверстой каверны.

Почва под ним оседала, но он выбрался на твердый участок, развернулся и увидел как вслед за ним движутся две фигурки. Вытянув руку, он схватил ближайшую за капюшон дохи, рванул, вытягивая из песочного водопада, затем таким же образом вытянул и вторую. Краулер тем временем встал почти вертикально, окутался то ли пылью, то ли паром, на мгновение замер, а затем стал погружаться в черную воду.

– Ядрена кочерыжка, – с выражением сказал Максим, поднимаясь с песка и отряхивая доху, в полы которой вцепилось несколько кактусов. – Каверна!

– Не повезло, – согласилась Аглая. Она осторожно подобралась к краю воронки, заглянула, песок под унтами осел, и девушка отпрыгнула назад.

– У кого рация? – спросил Андрей. – Кто-нибудь успел схватить тревожный чемоданчик?

– Я думал, ты успел, – ответил Максим. – Ты так быстро драпанул, у меня и в мыслях не было, будто твоё единственное желание – спасти собственную жизнь.

– Мне было не до чемоданчика, – сказала Аглая. – Я пыталась спасти краулер.

– Попытка не засчитана, – голосом комментатора сказал Максим. – Мяч все равно оказался в воротах… тьфу, краулер все равно угодил в каверну. Когда через миллионы лет сюда прилетят инопланетные археологи в поисках Великой Марсианской Цивилизации, они найдут в этой яме целый краулер.

Черная вода сомкнулась над кормой машины. Аглая отошла от края каверны, присела на ближайший валун – ноги от пережитого не держали. Только теперь она в полной мере осознала произошедшее. Это надо же такое чертовское невезение! Угодить на подземный источник воды. В ином случае это стало бы дьявольским везением, за которое их в Теплом Сырте, до сих пор живущем на скудном водном пайке, приняли с распростертыми объятиями, а через короткое время сюда бы прибыл конвертоплан с заготовщиками воды, вооруженными самой передовой насосной техникой. И работа бы закипела. Они и утонувший краулер без труда бы достали. Но проблема в том, что вместе с краулером утонула и радиостанция. А вместе с ней аварийная радиостанция, которая могла послать сигнал бедствия на ближайший спутник.

Подошли Андрей и Максим и уселись на валун по сторонам от Аглаи.

Аглая всхлипнула, плечи ее задрожали. Андрей неловко приобнял девушку:

– Ты ни в чём не виновата… Ну же…

– Это ты во всем виноват, – глухо сказала Аглая. – Ты все затеял… нет, чтобы дождаться, как человек… пришли бы эти проклятые модули… так нет же… тебе победные реляции… даешь Великую Марсианскую Цивилизацию! И вот… даешь… – она с трудом сдерживала слезы, ибо плакать в кислородной маске и защитных очках категорически не рекомендовалось.

– И аварийную рацию утопили, – подлил масла в костер отчаяния Максим. – Придется обратно пешком топать.

Андрей оттопырил рукав дохи и взглянул на датчик запаса кислорода.

– Как мы далеко от базы? – спросил он Аглаю. – Помнишь последние показатели курсографа?

Аглая помолчала, тоже посмотрела на датчик. Плечи ее затряслись пуще прежнего.

– Не успеем дойти, – прорыдала она. – Не успеем… дойти… кислород…

Максим вскочил с валуна и зашагал вокруг, заложив руки за спину. На каждом круге он останавливался перед Аглаей и повторял единственную фразу:

– Перестань реветь, мы что-нибудь придумаем, – и возобновлял ходьбу.

– Пойдем в другую сторону, – предложил Андрей.

– В Теплый Сырт? – поинтересовался Максим. – О, да, он гораздо ближе! Может, лучше в каверну нырнем? Авось краулер вытащим? Ты не прочь стать первым человеком, которому довелось моржевать в открытом водоеме на Марсе? Раз не вышло из нас первооткрывателей Великой Марсианской…

– Не паясничай, – строго прервал его Андрей. – Можно попытаться догнать краулер с беглецами… где-то они должны остановиться?

– Можем – раз, попытаться – два, где-то – три, должны, да не обязаны – четыре, – Максим показал кулак с торчащим большим пальцем. – И заметь, это вовсе не выражение одобрения твоей блестящей идеи.

– У тебя есть лучше?

– Ага. Мы отдаем полные баллоны Аглае. Аглая возвращается на базу и вызывает помощь. А мы… а мы пытаемся совершить эволюционный скачок и приспособиться дышать марсианской атмосферой. Будем превращаться в марсиан.

Аглая замотала головой.

– Без вас я никуда не пойду, – предложение Максима оказало на нее странно успокаивающее действие. Слезы высохли, лишь щеки немного пощипывало. Ей стало стыдно за допущенную слабость. – Вместе будем выбираться…

– Вместе будем задыхаться, – уточнил Максим.

Андрей тоже встал с валуна. Несмотря на доху с электроподогревом от камня ощутимо веяло стужей. Маленькое холодное солнце клонилось к закату, и если переключить очки на инфракрасный диапазон, то можно увидеть стремительно сжимающиеся пятна тепла на поверхности безбрежной пустыни. Близилась ночь, а вместе с ней и еще более жестокий мороз. К нехватке кислорода добавится истощение батарей, снабжающих дохи теплом. Куда не кинь – всюду клин.

– Пошли, – сказал он.

И они пошли.

Туда, куда вели следы сбежавшей на краулере бытовой кибертехники.

Идти оказалось даже легко. Песок пружинил под подошвами унтов, а пониженная гравитация не позволяла в полной мере ощутить тяжесть систем жизнеобеспечения, встроенных в дохи. Но сколько предстоит пройти, прежде чем они догонят краулер? Из Ахилла, преследующего черепаху, они превратились в черепаху, преследующую Ахилла. Что на этот счет утверждал Зенон со своими апориями? Имелись у черепахи хоть какие-то шансы?

– Вечерние прогулки на свежем воздухе весьма благотворны для здоровья, – светским тоном сообщил Максим, который не мог заставить себя идти размеренным походным шагом и норовил забежать вперед, отстать, разглядывая торчащую из песка вершину плоского камня, или пытаясь пнуть откатившийся от колонии кактус, чтобы тот выпустил из себя накопленную влагу и взвился в воздух колючей ракетой.

Аглая понуро шла рядом с Андреем, и тот почти физически ощущал, как с каждым шагом из нее по капле уходят душевные силы, которые она с таким трудом собрала, превозмогая отчаяние.

«Мы – не первопроходцы», – подумал Андрей с горечью. – «Мы всего лишь ученые. Археологи. Мы не готовы к таким испытаниям. Мы неспособны на подвиги, кроме научных. Хотя, если честно, то и научные подвиги нам не по плечу. Ситуация с проклятыми модулями это доказала. Засосал быт. Мы чересчур привыкли к земным удобствам, а здесь, в космосе, удобств нет. И не должно быть. Здесь место подвигу. Самоотречению. Самопожертвованию. Без этого – никак. Нужно было заставить Аглаю взять баллоны. Один спасшийся лучше, чем трое погибших. Или я бы не смог? Не смог отдать баллон?» – Эта мысль так его поразила, что Андрей остановился, прислушался к своим ощущениям. – «Я не трус… но я боюсь… боюсь умирать безо всякой надежды на спасение. А она есть? Надежда? Идем вслед за сбежавшей посудой и утварью… Смелые археологи погибли в пустыне, пытаясь догнать сбежавший от них кофеварочный автомат. Такое в газете писать стыдно… отдали жизнь за чашечку эспрессо…»

– Буря, – вдруг сказал Максим, и Андрей не сразу понял – к чему. – Надвигается пылевая буря.

Они успели сцепиться страховочными фалами, чтобы не потерять друг друга, как песок под ногами заходил ходуном. На поверхности возникли волны, сначала мелкие, похожие на рябь, а затем все выше и выше, достигая человеческого роста. Марсианский прибой – извечный предвестник марсианской пылевой бури.

Волны песка обрушились на археологов.

Андрею казалось, будто он попал в настоящий морской прибой и не может выбраться на берег, потому как волна, выбрасывая его на песок, не дает зацепиться и увлекает за собой, с каждым разом оттаскивая все дальше в беснующийся океан.

Аглая больше всего боялась потерять дыхательную маску, и одной рукой прижимала ее крепче к лицу, а другой ухватилась за страховочный фал, с обреченностью ожидая – вот сейчас одна из песочных волн подхватит ее, вознесет на гребень и со всего маху размажет о шхеры.

«Надо было согласиться на баллон», – единственная фраза болталась в опустевшей от иных мыслей голове, вызывая наряду со страхом жгучий стыд. Но иных, более подобающих героической гибели, слов Аглая при всем желании вспомнить не могла. Не могла и всё тут!

И лишь Максим, пользуясь своими габаритами, еще как-то противостоял марсианскому прибою, двумя руками удерживая фалы, похожий на могучего рыбака, который тащит из громадных волн сети с попавшими в них рыбинами. Сам себе он представлялся Портосом в пору заката мушкетера-великана, когда тот, преодолевая немочь в ногах, держал на себе обрушенный взрывом свод в подземелье, спасая лучших друзей. Вот и Максим ощущал как постепенно и неумолимо силы покидают его, ноги подгибаются и нет мочи стискивать страховочный фал, удерживая друзей на месте, не давая им мотаться под ударами волн, угрожающих содрать с попавших в ловушку людей дохи, унты, кислородные маски, размозжить о камни.

Он скрежетал зубами, но держал. А когда ощутил, что напор марсианского прибоя стихает, и хотел было вздохнуть с облегчением, набрать в судорожно сжимающиеся легкие больше воздуха, что-то ударило с такой силой, будто на него и впрямь рухнул свод пещеры. Максим опрокинулся, баллоны впились в ребра, дыхание не могло вернуться, и почти теряя сознание он увидел как с почерневшего неба обрушился водопад черных лоскутов, словно над ним кромсали ножницами бесконечную непроглядную тьму.

Портос истощил свои силы и пал.

Андрей пытался высвободиться из под горы песка и никак не мог это сделать. Буря воздвигала огромную пирамиду, которая вот-вот его раздавит.

И только Аглая невозможным чудом осталась на ногах, наклонившись глубоко под неистовый ветер, крепко ухватив страховочный фал, сама не понимая – зачем и ради чего она выдерживает удары бури, которая молотила стальными кулаками, а она продолжала стоять и шептать всплывшие из далекого детства стишки, очень древние, очень непонятные стишки:

 
«Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.»
И сказала скалка:
«Мне Федору жалко».
И сказала чашка:
«Ах, она бедняжка!»
И сказали блюдца:
«Надо бы вернуться!»
 

– Надо бы вернуться, – шептала Аглая как волшебное заклятье, – надо бы вернуться… я почищу вас песочком… надо бы вернуться…

И когда последний мощный удар обрушился на Аглаю, который ни она, ни Максим, да и никто из людей никогда бы не выдержал, вдруг что-то крепко обхватило ее, дернуло, затащило на твердое, теплое, ужасно знакомое, а она, теряя сознание, продолжала шептать:

– Ой вы, бедные сиротки мои…

– Это был… – дознаватель помолчал, но все же со вздохом продолжил: – Понимаю, неуместно прозвучит, но это был своего рода эксперимент.

Сидящие напротив археологи даже не пошевелились, словно не расслышали. Прибывший из Теплого Сырта дознаватель с жалостью их разглядывал – буря жестко потрепала людей. Опухшие от синяков лица. Перебинтованные руки. Странные позы, которые им пришлось принять, чтобы хоть как-то ослабить боль в избитых телах. Улетевшие недавно врачи уверили дознавателя – с археологами все будет в порядке. Переломов и внутренних повреждений, к счастью, ни у кого не оказалось. А синяки и царапины пройдут.

– Эксперимент? – спросил тот, что сидел в середине, тощий, длинный, с редкой бородкой. Начальник экспедиционной партии. Андрей. – И в чем… позвольте… он заключался? – Лицо при каждом слове морщилось. Чувствовалось, что и дышать ему непросто.

– Полевые испытания нового поколения бытовой кибертехники, предназначенной для космических экспедиций. Кроме интеллекта техника снабжена так называемым эмпатийным модулем, который позволял ей… – дознаватель слегка запнулся, но продолжил, менее официозно, – в общем, они обладали теми же эмоциями, что и люди.

– Зачем? – Крупный парень, скорее даже увалень, повернулся к дознавателю и недобро прищурился единственным глазом. Второй основательно заплыл и был заклеен. Максим. – Зачем тостеру интересоваться футболом?

– Тостеру незачем, конечно же. Бытовая кибертехника подстраивалась под ваши интересы, пытаясь организовать для вас идеальный уют. Понимаете? Если бы вы собирали марки, Максим…

– Я не собираю марки, – набычился увалень.

– Я для примера, – мягко сказал дознаватель. – Так вот, в этом случае ваш… гм… тостер оказался бы заядлым филателистом.

– А если бы у меня имелись подружки, то стиральная машина повела себя как научный руководитель, – со странным выражением сказала девушка. Аглая.

Дознаватель взглянул на нее и тут же отвел глаза. Пожалуй, ей досталось больше всех. Даже странно. Будто похожее на серую мышку существо приняло на себя главный удар марсианской стихии. Хотя, конечно, это не могло быть так. Да и вряд ли было.

– Вы, наверное, знаете, – продолжил дознаватель, – что поддержание бытовой неустроенности на внеземных базах и в поселениях, это… гм… не случайность… Еще в начале освоения Солнечной системы выяснилось – чем лучше бытовые условия космонавтов, тем ниже их рабочая и творческая продуктивность… Гипотез, объясняющих данный парадокс, придумано много, но ни одна не подтвердилась. Мы имеем дело с твердо установленным эмпирическим фактом. Поэтому быт тех, кто работает вне Земли, столь… Аскетичен. Для тех, кто впервые оказывается в космосе, это становится своего рода шоком. Многие весьма достойные специалисты не могут адаптироваться. А потребность в них растет по экспоненте. Поэтому…

– Поэтому вы решили устроить наш быт на свой вкус, – сказал Андрей. – Понятно.

– Не предупредив нас, – сказал увалень. Стиснул кулачища со сбитыми костяшками, будто молотил ими о стальную переборку.

– Это бы нарушило чистоту эксперимента, – сказал дознаватель. – Эмпатический блок в кибертехнике должен был стимулировать вас, давать отдушину, отдых, но одновременно… не расхолаживать, что ли… возможно, наши расчеты оказались недостаточно верны, это первый… хм… такой эксперимент.

– Значит, будут другие? – вскинулась Аглая. – Еще кого-то превратите в подопытных мышей?

Дознаватель развел руками, улыбнулся, но промолчал. Материала накоплено достаточно. Эмпатическая бытовая кибертехника требует серьёзной доработки. Случай, когда вот этот увалень солгал товарищам, чтобы остаться на базе и послушать вместе с тостером футбольный матч, особенно настораживал. От него веяло знакомым синдромом, который в их кругах именовался не иначе, чем «бытзаел». Быт заел здоровяка. Но дознаватель ничего ему не скажет. И товарищам его не раскроет столь постыдного обмана.

– Почему они сбежали от нас? – спросил Андрей.

– Обиделись. Испугались, – пожал плечами дознаватель. – У тектотона сработали старые контуры поведения. Вы хотели разобрать некоторых из его подопечных… кстати, это тоже являлось одной из составляющих эксперимента, простите еще раз. В бытовой кибертехнике не было нужных вам модулей, а те, которые вы заказали… в общем, мы их немного подзадержали.

– Федорино горе, – сказала Аглая.

– Что?

– Есть очень старое стихотворение, – ответила девушка. – «Федорино горе». Это как раз про нас… Бытовая кибертехника оказалась человечнее, чем нам этого хотелось.

– Ее можно восстановить? – Андрей посмотрел на дознавателя, но тот скорбно покачал головой.

– Боюсь, нет. Удивительно как вообще их ресурсов хватило пробиться к вам и втащить в краулер… Последним из строя вышел тектотон… он до последнего вел краулер на базу… и, к счастью, успел не только доехать, но и внести вас внутрь.

Когда дознаватель улетел, предупредив, что через час сюда явится эвакуационная команда, Андрей кряхтя пошевелился, полез в карман комбинезона, что-то вытащил и со стуком поставил на стол.

– Вот… это было зажато в манипуляторе у тектотона… эта… штука…

Аглая и Максим поначалу без особого интереса наклонились, потом Аглая вскрикнула, зажала ладошкой рот, а Максим протянул руку, чтобы взять вещицу, но тут же отдернул ее.

– Что это? – прошептал он, хотя и сам уже догадался – что.

Нет, он и представить себе не мог для чего предназначалась эта невообразимая штуковина, составленная из сотен, если не тысяч мелких зубчатых колесиков, которые одновременно двигались, вращались. Но это было долгожданное то, что они столько месяцев безуспешно искали.

Артефакт.

Зримое доказательство.

Великой Марсианской Цивилизации.