Текст книги "Потомки Магеллана"

– Один вопрос, Антонио. Всего один вопрос.

– Не многовато ли будет?

Быков пропустил реплику мимо ушей.

– Курсанты – испанцы? – спросил он.

– Не волнуйся, не такие горячие, – натянуто рассмеялся Маркес. – Я набрал команду в Одессе, и в мореходстве, и в училище. Во-первых, дешевле. Во-вторых, с ними проблем меньше. Для них уже сама возможность повидать мир – счастье. Не думаю, что кому-то захочется вылететь из экипажа за нарушение дисциплины.

– Что ж, надеюсь, так оно и будет, – вздохнул Быков.

На самом деле он не надеялся. Совсем.

Глава 9. Проблемы

Каюта была размером с кухню в стандартном многоэтажном доме без улучшенной планировки. Помещались там две двухъярусные койки, небольшой стол и два стула – все это было привинчено к полу, как в тюремной камере. Туалет (или гальюн, выражаясь морским языком) был тесен, как стенной шкаф (уже доверху забитый чужими вещами). Душ отсутствовал. Умываться предстояло из бака с краником, а для остальных надобностей служил металлический унитаз. К счастью, загашник был снабжен иллюминатором, иначе в жаркую погоду здесь можно было бы задохнуться.

Выйдя из туалета, Быков обнаружил в каюте мужчину примерно своего возраста. У него было худое, нервное лицо и квадратные усы на пол-лица. Он представился механиком Маурицио Мальяни и, к удовольствию Быкова, оказался итальянцем. Скудное знание английского языка компенсировалось умением разговаривать по-русски. Он подсказал, что вещи можно хранить в рундуке под нижней койкой, убрав оттуда спасательные жилеты и круг.

– Куда же я их дену? – озаботился Быков.

– Да куда угодно, – был ответ. – В коридоре есть чулан под трапом.

– А если шторм?

– Если эта посудина начнет тонуть, то какая разница, где брать жилеты? – рассудительно спросил Маурицио.

Быков последовал совету нового знакомого, который оказался моряком бывалым, показав, как натянуть леску для просушки одежды и дав еще с десяток крайне полезных бытовых советов.

– Тесновато тут будет, – сказал Быков, закончив разбирать и раскладывать вещи.

– Ты бы поплавал на рыболовном сейнере, – усмехнулся Маурицио. – Это еще комфортабельные условия.

– А душ где-нибудь есть?

– В коридоре. Всего две душевые на всех. И вода там морская будет. Пока помпа не сломается.

– А она сломается?

– Конечно, – пожал плечами механик. – Все машины ломаются, когда ими пользуется слишком много народу.

– И что тогда? – продолжал допытываться Быков.

– Чинить будем, – сказал Маурицио спокойно. – Так что некоторое время можно будет снова мыться. Пока помпа работает.

В этих рассуждениях было что-то стоическое, принимаемое латинянами еще со времен древнего Рима. Быков решил, что ему тоже следует относиться к временным неудобствам спокойно, стараясь сохранять оптимизм.

– Как наши соседи? – спросил он. – Ты ведь с ними уже близко познакомился?

– Куда уж ближе, – отвечал Маурицио, меряя взглядом расстояние между койками. – Ни шкипер, ни боцман не храпят, это первый плюс. Грязные журнальчики в сортире не листают, лишнего не пьют, а так… Кто их знает. Время покажет. Люди познаются в испытаниях. А их у нас будет немало.

– Думаешь? – спросил Быков.

– Уверен. Нам океан предстоит проплыть, и не один. Это тебе не на надувном матрасе у берега качаться. И штормами потреплет, и много чего еще.

– Ты хорошо говоришь по-нашему, Маурицио.

– Я по-своему лучше говорю. А твой язык знаю, потому что у меня и жена русская, и теща, и еще целая орава родственников, которых они из России притянули.

Быков засмеялся:

– Ты поэтому на год в плавание ушел?

Маурицио тоже засмеялся и хлопнул его по плечу:

– Правильно мыслишь, парень. Пойдем в кают-компанию, у нас опаздывать не принято.

– Рановато для обеда, – заметил Быков.

– Сейчас ланч, – ответил Маурицио. – Последний.

– Почему последний?

– Потому что в море выходим. В плавании ланчей не будет, не надейся. Ты что-нибудь съестное захватил?

– Нет.

– Хотя бы кофе, чай, конфеты какие-то?

– Ничего.

– Ну и дурак, – заключил Маурицио. – Ладно, в следующий раз умнее будешь. Если еще когда-нибудь поплывешь.

Ланч прошел в так называемой дружеской, непринужденной обстановке. Открыли шампанское, вежливо поболтали на разные нейтральные темы, после чего Маркес провозгласил:

– А теперь о главном, друзья мои. Через… – Он взглянул на часы. – Через два часа начнут возвращаться матросы с берега. Таким образом прошу всех мужчин находиться наверху.

– Зачем? – спросил молодой и пригожий парень с расхожим именем Алекс, который выполнял на судне обязанности специалиста по электронике и электрике.

В отличие от, скажем, кока он был включен в число так называемых офицеров, как величал их капитан. Анна и Лидия бросали на него быстрые оценивающие взгляды, а он совершенно не уделял им внимания. Оценив его внешность и манеры, Быков сразу заключил, что видит перед собой молодого человека сомнительной сексуальной ориентации, но девушки до сих пор не поняли этого и по наивности строили ему глазки.

Маркес уставился на Алекса с неодобрительной миной на гладко выбритой физиономии.

– Впредь изволь дослушивать до конца все, что говорит твой командир, и только потом задавай вопросы. Но на первый раз я, так и быть, отвечу. Мы должны проконтролировать матросов, ясно? Все они получили строжайший запрет на употребление спиртного. Нарушителей будем выявлять и не допускать на борт. Если не протрезвеют к восемнадцати ноль-ноль, отчалим без них.

– Разве так можно? – вырвалось у Анны.

На этот раз неодобрительный взгляд Маркеса был адресован ей.

– Не только можно, но и нужно, – отчеканил он. – Необходимо. Те, кто готов нарушить приказ в первый же день, будут продолжать делать это на протяжении всего путешествия. По моим расчетам, таких рьяных нарушителей дисциплины обычно около десяти процентов в любом коллективе и они по совместительству являются неформальными лидерами. По правде говоря, я намеренно отпустил одесситов на берег. Чтобы своевременно принять меры и избавиться от вредных элементов. Бунтарство заразно.

Едва он закончил свой спич, как вошел кок, оставленный дежурить на палубе, и доложил, что первая компания приближается к причалу.

– Все по местам! – распорядился Маркес. – Повторяю: ни один пьяный не должен проникнуть на «Викторию». В случае сопротивления действуем решительно и согласованно. Стараемся, по возможности, применять мягкую силу, но и жесткая не исключена, как вариант.

Девушки были спроважены к себе. Мужчины поднялись на палубу и приступили к исполнению обязанностей. Некоторое время все шло гладко, без сучка и задоринки. Капитан коротко беседовал с подтягивающимися моряками, после чего подавал знак либо пропустить в жилой отсек, либо проверить тщательнее. Явным перегаром никто не дышал, но почти все были в легком подпитии. Таких журили и предупреждали на будущее. Быков уже решил, что опасения Маркеса оказались напрасными, когда на сходни ввалились три матроса постарше, вызывающе гогоча и бросая дерзкие взгляды по сторонам. Мало того что они начали огрызаться, так еще настаивали на своем праве пронести на борт упаковку пива и литровую бутылку дешевого рома.

Одному Маркес ловко заломил руку за спину и спустил со сходней с такой скоростью, что выпивоха не успел затормозить, налетел на кнехт и растянулся на причале, сыпля угрозами и проклятиями. Второй был выведен Нильсоном и Альвадосом, тщетно взывая к снисхождению. Он плохо держался на ногах и, очутившись на берегу, неуклюже сел рядом с упавшим товарищем.

Третий казался самым спокойным и рассудительным из троих. Он негромко беседовал с Алексом, уговаривая вернуть конфискованное спиртное, а потом неожиданно схватил бутылку за горлышко и замахнулся. Алекс присел и бросился наутек. Его место занял Быков. Перехватив руку с бутылкой, он нанес дебоширу сокрушительный удар в челюсть. Этого оказалось достаточно. Выйдя из нокаута, матрос спустился с «Виктории» самостоятельно, чтобы присоединиться к товарищам по несчастью.

Других инцидентов не случилось. Три с лишним десятка матросов попали на судно не то чтобы беспрепятственно, но без особых последствий. Некоторые из них, в том числе девушки, явно угостились в городе чем-то покрепче сока, однако были вполне адекватны и вменяемы, не вызвав нареканий начальства.

Трое изгнанных побуянили внизу, но были вынуждены удалиться со сброшенными им вещами, когда их внятно предупредили, что по их душу едет полиция. Быков перевел дух. Только теперь он ощутил, как устал, пребывая в постоянном напряжении. После построения, на котором боцман провел перекличку личного состава и лишний раз напомнил про необходимость соблюдения дисциплины, был объявлен аврал. Все, кто не был задействован, собрались на палубе, чтобы не пропустить отплытие.

Оно состоялось точно по расписанию. На церемонию ухода в плавание прибыл мэр города и, позируя перед репортерами, отметил значимость исторического момента, а также поблагодарил всех моряков за мужество и готовность терпеть невзгоды не под каким-нибудь флагом, а под испанским. Других речей не было. Оркестра – тоже. Дрогнула палуба, сдержанно зарокотал двигатель, и «Виктория» медленно потянулась за буксирным катером, выводящим ее из речного русла. Когда парусник оказался в море, Быков поднялся на высокую корму, чтобы видеть, как отдаляется берег. Рядом по-свойски пристроился Алекс и высказал свое восхищение по поводу того, как Быков справился со здоровяком-матросом, вооруженным к тому же бутылкой.

– Не ожидал от тебя такой прыти, – признался он. – Я думал, что ты мягкий и покладистый.

– Я не мягкий, – насупился Быков, решивший, что в комплименте содержится скрытый намек на некоторую округлость его туловища.

– Не жалеешь, что плывешь на этом корыте?

– Почему я должен жалеть?

– Ненадежный корабль, – вздохнул Алекс. – Того и гляди развалится.

– Зачем же тогда ты согласился?

Быков вопросительно посмотрел на электронщика. Тот прикусил губу, как человек, сболтнувший лишнее.

– Деньги нужны, – пробормотал он.

– И много тебе здесь заплатят?

Алекс покосился на Быкова и пожал плечами:

– Не слишком.

– Тогда подыскал бы себе другую работу. С твоей профессией это несложно.

– Мне нужен еще и опыт, – ответил парень. – Я собираюсь на флоте остаться. Страсть к дальним странствиям и все такое. – Он хохотнул. – Все, буксир уплывает. Теперь мы остаемся один на один с океаном.

– Почему мы вечером отплыли, не знаешь? – поинтересовался Быков.

– Сеньор Маркес спешит.

– Куда?

– Хочет опередить мистера Кайта, – пояснила Анна, неслышно приблизившаяся к мужчинам.

– Кто такой мистер Кайт? – спросил Быков.

– Папин конкурент, – ответила девушка. – У него верфь в десяти милях от нашей. Он, когда проведал про папин проект, сам начал такой же.

– Но зачем?

– Чтобы прославиться. Но больше назло.

– Они знакомы? – догадался Быков. – Твой отец и этот мистер Кайт.

– Еще бы! – невесело усмехнулась Анна. – Лидина мама за него вышла замуж. Так что тут не только конкуренция, тут еще соперничество.

– Вот из-за этого все мы можем погибнуть, – вставил Алекс. – Из-за того, что сеньор Маркес решил меряться с Кайтом, кто круче. Он все время спешил, подгонял строителей, как мог. И результат может оказаться очень прискорбным. Там что-то плохо закрепили, там забыли, здесь поработали спустя рукава.

– А мне «Виктория» надежной кажется, – заявила Анна и топнула ногой, словно проверяя палубу на прочность. – Мой папа никогда не делает ничего как попало. Кроме того, он знал, что с ним поплывем мы, его дочери. Так что корабль в полном порядке. Он обогнет весь земной шар и вернется в родную гавань.

– Посмотрим, – сказал Алекс и удалился.

– Ты смелая девушка, Аня, – сказал Быков. – И твоя сестра тоже. Немногие девушки решились бы на такое путешествие.

– Мы знаем, – кивнула Анна. – И, возможно, с их стороны это было бы правильно.

Они посмотрели на удаляющийся берег, постепенно тонущий в вечерних сумерках. Огоньки, мерцавшие там, навевали смутную тревогу.

Глава 10. Диверсанты

Ночью Быкову не спалось. Соседи по каюте не поддержали его предложение оставить окошко открытым. «Протянет, – сказали они. – Еще не хватало простудиться в самом начале плавания». Кроме того, Альвадос оказался заядлым храпуном, а Маурицио, тот вообще без конца что-то бормотал во сне. Мысленно награждая их далеко не лестными прозвищами, Быков сделал то, что делает каждый современный человек, когда не знает, чем занять себя, и желает убить время: а именно включил мобильник. Сперва он проверял почту и выставлял фотографии в Инстаграме, потом прочитал последние политические новости и, наконец, наткнулся на репортаж об отплытии «Виктории».

Просматривая его, Быков понял еще одну причину, заставившую Антонио Маркеса поторапливаться. Они покинули порт 10 августа, как и сам Магеллан пятьсот лет назад, которому, правда, пришлось целый месяц спускаться по реке от Севильи до моря.

Решение об отправке флотилии в кругосветное плавание принял сам монарх и выделил под это кругленькую сумму. Но этим дело не ограничилось. Дон Эрнандо Магеллан был награжден орденом Святого Иакова, его произвели в адмиралы и гарантировали ему двадцатую часть всех прибылей от экспедиции, а за его потомками закреплялись наследственные губернаторские должности в новооткрытых землях.

Когда известие об этом достигло Лиссабона, король Мануэль впал в самое настоящее бешенство. Сначала он заслал в Испанию шпиона с предложением Магеллану «прощения» и обещаниями вознаградить его еще больше, если он вернется на родину, чтобы возглавить португальскую флотилию. Получив же вежливый отказ, Мануэль приказал своему консулу в Севилье организовать серию провокаций, чтобы помешать кораблям выйти в море. И наконец, когда коварные замыслы не осуществились, король Португалии отправил на перехват целую эскадру. Все напрасно – 20 сентября 1519 года пять небольших кораблей Магеллана вышли в открытое море. Они благополучно улизнули от погони и скрылись в безбрежных далях Атлантики, а третьего октября уже достигли островов Зеленого Мыса. И сам Магеллан, и его капитаны (в том числе оба давних друга, Барбоза-младший и Франциско Серран) были воодушевлены и преисполнены самых светлых надежд.

– Бу-бу-бу, – сказал Маурицио. – Ням-ням-ням.

– Хур-р, – поддержал его Альвадос. – Хрум.

Чертыхнувшись, Быков встал со своей нижней койки и отправился на палубу. От обилия звезд голова пошла кругом. Сколько ни смотри на величественное зрелище космоса, оно никогда не приедается и не становится привычным. Смотришь в ночное небо, и возвышенные мысли приходят сами собой, о Боге, о вечности, о прочих важных вещах, которые как-то забываются в будничной суете. Как будто есть что-то важнее для нас, чем знание того, что было, что будет и чем является то, что «между», то есть наше нынешнее существование.

Быков, ежась, облокотился на поручни и приготовился к обстоятельному и долгому созерцанию океана и небосвода, когда почувствовал присутствие какого-то резкого постороннего запаха в ночном воздухе. Что это? Бензин, несомненно бензин. Но почему пахнет бензином, если двигатель выключен? Перед заходом солнца Маркес распорядился идти под парусами, убрав лишние. Поскольку мотор не работал, стояла полная тишина, нарушаемая лишь плеском воды за бортом да шуршанием парусины.

Быков выпрямился, услышав шум на баке. В принципе, в этом не было ничего подозрительного, поскольку на палубе должны были находиться моряки, следящие за морем впереди, за ветром и парусами. Вахтенный должен быть где-то здесь.

Быков огляделся и действительно увидел человеческую фигуру, прикорнувшую в тени парусов так, что только ноги остались в лунном свете. Неужели спит? Ох, и задаст же ему капитан, если увидит!

Приблизившись к спящему, Быков склонился над ним и потормошил, окликая:

– Эй, вставай! Что ты разлегся? А вахту кто нести будет?

Ответом был слабый стон. Быков нахмурился и присмотрелся. То, что он принял за густую тень от головы, оказалось лужей растекшейся крови.

Быков снова повернулся в сторону бака. Там угадывалось какое-то движение и раздавалось приглушенное бормотание. Творилось что-то неладное, но тревогу поднимать было нельзя, чтобы не спугнуть злоумышленников.

Быков приложил ухо к груди лежащего и взял его за запястье. Пульс прослушивался. Не сильный, но ровный, свидетельствующий о том, что вахтенный всего лишь оглушен, а не убит. Уже хорошо… хотя, конечно, все равно плохо. Кто его? За что?

Пригибаясь и стараясь ступать бесшумно, Быков перебежал к трапу, ведущему на ют, и начал подниматься. Подозрительные отсветы наверху ему категорически не понравились, тем более что к парам бензина добавился горький запах гари. Он понял, что сейчас увидит пламя и поджигателей, и не ошибся.

Два темных силуэта перебегали с места на место, поднося горящие факелы к деревянным предметам, которые мгновенно вспыхивали. При виде Быкова они одновременно подняли головы. Их взгляды встретились и соединились воедино.

– Стоять! – скомандовал Быков, преодолевая две последние ступеньки. – Огонь за борт, живо!

В одном из поджигателей он успел узнать специалиста по электронике, Алекса. Второй был моряком лет тридцати, с мощной грудной клеткой и хорошо развитой мускулатурой. Их можно было хорошо рассмотреть при пляшущем, но ярком свете пламени. У их ног стояли две пластиковые канистры.

Алекс направил на Быкова пистолет, выхваченный из-за пояса джинсовых шортов.

– Вниз, Дима! – сказал он. – Я не хочу тебя убивать, но сделаю это, если придется.

Его сообщник отбросил факел и полез через борт, к которому был прикреплен веревочный трап.

– Погнали отсюда, Алекс! – позвал он, уже скрывшись из виду. – Дело сделано. Пришей этого придурка и за мной!

Только теперь Быков заметил, что с юта исчезла шлюпка, которая была подвешена там на вполне современных блоках. Стало ясно, что диверсанты готовились к поджогу заранее и тщательно подготовили отход.

– Тревога! – заорал Быков во всю силу легких. – Все сюда! Держите их! Хватайте!

Как он и рассчитывал, крик привел Алекса в состояние ступора. Человеку, не привыкшему стрелять и тем более убивать, трудно нажать на спусковой крючок. Быков помнил свои впечатления от общения с Алексом. Обычный айтишник, а не киллер. Дай такому хоть два пистолета, хоть автомат, хоть даже гранатомет, он серьезной опасности не представляет.

Конечно, если не напугать его слишком сильно или не броситься на него внезапно, когда ему останется только стрелять, чтобы защитить себя.

– Что тут происходит? – крикнули снизу.

– Поджог! – громко ответил Быков и медленно двинулся на Алекса, увещевающе приговаривая: – Не дергайся. Брось оружие. Ты ведь не хочешь просидеть остаток жизни за решеткой? Тогда опусти ствол. Ну? Хватит корчить из себя гангстера.

Расстояние между ними сократилось до двух метров, когда поджигатель запрыгнул на борт и сиганул вниз раньше, чем Быков успел поймать его за штанину.

На ют лезли люди, разбуженные или встревоженные криками. Один из матросов догадался прихватить огнетушитель и, не тратя времени на вопросы, пустил его в ход. Быков упал животом на поручни и посмотрел вниз, где Алекс выбирался из воды в шлюпку, где уже сидели два его сообщника. Видимо, один с самого начала находился там, чтобы быть наготове.

Быков еще решал, прыгнуть ли ему в море или спуститься по оставленной лестнице, когда весла шлюпки заработали, отгоняя ее подальше от каракки. Что делать? Стоит ли рисковать жизнью, пытаясь остановить злоумышленников? Скорее всего, оружие есть у всех, и двое матросов могут оказаться более решительными, чем Алекс.

Пока Быков колебался, лодка отдалилась во мрак, а ют заполнился людьми, среди которых был и Маркес. Два огнетушителя очень быстро справились с очагами возгорания, на их месте образовались пенные шапки, призрачно белеющие в ночи. Кто-то впопыхах опрокинул канистру, и теперь зеваки то и дело оскальзывались в бензиновой луже.

Боцман Нильсон подскочил к бушприту с ракетницей и прицелился в едва виднеющуюся лодку.

– Сейчас я их самих подожгу! – пообещал он, придерживая вооруженную руку свободной ладонью.

– Отставить! – скомандовал Маркес. – Нам только разбирательств с полицией не хватало. Кайт только и мечтает, чтобы нас задержали.

– Так это его рук дело? – хрипло спросила заспанная Лидия.

– Чьих же еще! – ответил Маркес в сердцах. – Ублюдок подкупил этих троих. Хорошо еще, что доски «Виктории» пропитаны специальной жидкостью от возгорания. Горел бензин, а не палуба, как видите. Поджигатели не знали этого секрета, иначе взялись бы за паруса. – Маркес выругался. – У нас не корабль, а проходной двор! Шастают все, кому не лень, и делают, что заблагорассудится. Где вахтенный? Куда он подевался, дьявол его раздери?

– Его оглушили, – вмешался Быков, указывая на небольшую толпу, сгрудившуюся возле бедняги. – Похоже, проломили ему череп. Это ведь были свои ребята. Он не ожидал от них такой подлости.

Маркес снова выругался.

– Врача сюда!

– Я здесь, – донеслось из толпы. – Разойдитесь. Освободите пространство. Дайте человеку возможность дышать.

– Как он? – спросил Маркес, приближаясь. – Рана опасная?

– Надеюсь, парень обойдется небольшим сотрясением мозга, – ответил доктор-одессит Дымарский, приехавший за несколько минут до отплытия. – Кости целы, но ему сильно рассекли бровь и несколько раз ударили по голове. Мерзавцы! Вы уверены, капитан, что нам не следует отправить за ними погоню?

– Здесь я принимаю решения, и мои решения не обсуждаются. Механик! Заводи двигатель и полный вперед! Нужно убраться из прибрежных вод как можно дальше.

– Ничего, худшее уже позади, – успокаивал Быков переволновавшуюся Анну. – Теперь все будет хорошо.

Как это часто с ним случалось, он ошибся. Все было очень плохо.

– Навигация не работает! – крикнул Альвадос с капитанского мостика. – И компьютер тоже. Двигатель, как сами слышите, тоже молчит.

Все бросились проверять свои гаджеты, и очень скоро выяснилось, что роутеры и антенны обесточены, а электрический генератор и аккумуляторы не работают по причине многочисленных поломок, сделанных, разумеется, умышленно.

– Прижимные пружины сняты, шкив тоже отсутствует, – перечислял удрученный Маурицио. – Обмотка залита кислотой, диоды и реле покорежены, провода вырваны с мясом.

– Сколько времени займет ремонт? – перебил его Маркес.

– Так кто ремонтировать будет? Электрик-то сбежал.

– А ты и твои люди на что?

– Мы механики, а не электрики, – оправдывался Маурицио. – К тому же детали взять негде.

– Черт! – кипятился Маркес. – Теперь даже телефоны не подзарядить, а до Канарских островов еще плыть и плыть.

– Пойдем под парусами, – предложил Нильсон. – Ничего другого не остается.

– Почему не остается? – возразил Маурицио. – Можно вернуться, пока не поздно.

– Нет, – отрезал Маркес. – Возвращаться мы не будем. Только вперед.

Спорить с ним никто не стал.