Текст книги "На замёрзшем стекле продышу я кружок… Поэтическая повесть"

Демобилизация

Вернувшись в Москву Людмила поняла, что жить ей будет трудно. В 1939 году мама развелась с Аркадием Макеевым и вышла замуж за оперного певца Георгия Жданова, успешно выступавшего в Большом театре и находившегося в дружеских отношениях и с Леонидом Собиновым,99
  Леони́д Вита́льевич Со́бинов – русский оперный певец (лирический тенор), народный артист Республики (1923г.), один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы.


[Закрыть] и с Фёдором Шаляпиным1010
  Фёдор Ива́нович Шаля́пин – русский оперный и камерный певец (высокий бас), народный артист Республики (1927г.), в разное время солист Большого и Мариинского театров, а также театра Метрополитен Опера в Нью-Йорке, США.


[Закрыть]. В феврале 1941 года она родила вторую дочь – Катю.

Люся поселилась у отца. Он к тому времени сильно постарел, но даже в семьдесят один год продолжал оставаться регентом одного из церковных хоров, и это позволяло им хоть и впроголодь, но жить. Люся собирала по лестничным клеткам дома и на многочисленных помойках картофельные очистки, кожуру от апельсинов (были и такие люди кто не отказывал себе ни в чём в эти голодные, военные годы). Зато у новорожденного сына было вволю материнского молока. Люся даже сцеживала его в стаканы и подкармливала им папу, который в своём старческом неведении принимал его за козье.

В январе 1945 года к ним домой совершенно неожиданно пришёл брат Николая Дмитрий. Он закончил военное училище в Архангельске и ехал с военным эшелоном на фронт. Эшелон остановился в Подмосковье, на станции Реутов, и молодой офицер решил найти и проведать жену брата. С собой Дима принёс хлеб, консервы, крупу, сахар, чай и мыло. Но самое главное – он оставил Люсе свой офицерский продовольственный аттестат, который во многом облегчил жизнь и Люсе, и её папе, а, в конечном итоге, и сыну, который рос крепким и здоровым мальчиком.

И вот наступил долгожданный День Победы.

Люся, оставив сына на попечение отца, помчалась на Красную площадь. Там собралась огромная масса людей. Ликование по случаю Победы было искренним, со слезами и улыбками, объятиями и поцелуями совсем незнакомых друг с другом людей. Такое запоминается на всю жизнь!

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀Бессмертие

 
⠀ ⠀ ⠀ Горит огонь священный над могилой,
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Стена Кремля.
⠀ ⠀ ⠀ Стоит несокрушимой силой
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Страна моя.
⠀ ⠀ ⠀ От древних елей чуть голубоватых
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Седая тень.
⠀ ⠀ ⠀ Над прахом неизвестного солдата
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Весенний день.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ О сколько их известных, неизвестных?
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Могилы где?
⠀ ⠀ ⠀ В каких степях, в каких ущельях тесных?
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  В какой стране?
⠀ ⠀ ⠀ Откликнитесь, погибшие солдаты,
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  На голос мой!
⠀ ⠀ ⠀ Вы слышите победные раскаты?
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Вставайте в строй!
 
 
⠀ ⠀ ⠀ От древних елей чуть голубоватых
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Седая тень.
⠀ ⠀ ⠀ Над прахом неизвестного солдата
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Весенний день.
⠀ ⠀ ⠀ Победу празднует моя держава
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  В лучах весны,
⠀ ⠀ ⠀ Вам, отстоявшим жизнь, навеки слава!
                                              ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  Бессмертны вы!⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀
 

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Советскому солдату

 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Давно покончено с войною,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Орудий залпы не гремят,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И над родной моей страною
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Со свистом бомбы не летят.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Умолк надсадный вой сирены,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И смерть, и кровь давно ушли,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Травой, черёмухой, сиренью
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Уже окопы заросли.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Но не прошли года бесследно,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И наш народ не позабыл
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Всех тех, кто нам принёс Победу,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И тех, кто голову сложил.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ В победном грохоте стократном
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Салют над Родиной гремит,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А в честь Советского Солдата
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ В Берлине памятник стоит.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Стоит Солдат весь в бронзе звонкой,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Фашизма мрак собой закрыв,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Поднявши на руки ребёнка
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И меч тяжёлый опустив!
 

Глава третья.
ЧУКОТКА: БУХТА УГОЛЬНАЯ

Переезд

В сентябре 1945 года в Москву приехал демобилизованный Николай. Из всего скарба у него был вещмешок с двумя буханками хлеба, тремя банками рыбных консервов, полкило сахара и аккордеон, который, как говорил сам Николай, он «взял в плен» при штурме Кенигсберга. Работы в Москве не было, и Коля играл на аккордеоне по многочисленным пивнушкам, таким способом зарабатывая семье на жизнь.

Однажды в июле 1946 года в одном из таких питейных заведений он встретился со своим однополчанином Михаилом Алоничевым. Тот уговаривал Николая поехать вместе с ним, его семьёй и друзьями по оргнабору работать на Чукотку.

– Посуди сам, – говорил он ему, – Работы там полно. Раз! Деньги платят приличные и регулярно. Помимо окладов там есть двойной коэффициент, и каждые полгода прибавляется десять надбавок к окладу. Это два!

– Кто это тебе такое напел? – недоверчиво спрашивал Коля. – Прямо рай, а не Чукотка!

– Да никто не пел. Это всё прописано в договоре. И жильём обещают обеспечить. Чего тут-то делать? Играть по кабакам? А у тебя специальность есть. Да и Людмила со своим умением печатать там без дела сидеть не будет. Так что давай с нами!

После недолгих раздумий, а думать было о чём, так как Люся была беременна уже вторым ребёнком, они согласились с доводами Михаила, и Николай заключил договор. Только вот оформлять бронь на жильё в Москве на Николая мама Люси отказалась. Она не верила в надёжный и долгий брак Коли и Людмилы, считая, что муж бросит её на Чукотке и вернётся один в Москву на забронированную жилплощадь. А получить бронь на себя Люся не смогла, поскольку с ней, иждивенкой, да ещё и беременной, договор на работу по оргнабору заключать отказались. Они уехали на Чукотку в Бухту Угольную, где открылась угольная шахта, и был морской порт.

Аркадий Семёнович Макеев, отец Людмилы, после отъезда дочери быстро опустился и был направлен в дом престарелых, где умер в декабре 1946 года, так и не узнав, что первого декабря у него родился второй внук – Михаил.

Адаптация

В Бухте Угольной Николай устроился по специальности бухгалтером в военизированную охрану морского торгового порта (ВОХР). В эту же структуру входила и пожарная команда посёлка. В засыпном шестиквартирном бараке им выделили, как теперь бы сказали, однокомнатную квартиру. В неё входил холодный тамбур с угольником, прихожая, за ней шла кухня, из которой был вход в четырнадцатиметровую комнату. Ни воды, ни туалета в этом жилье не было. Воду набирали вёдрами в двухсотлитровую бочку из уличной колонки летом, и забивали снегом зимой. Туалет был с выгребной ямой на улице летом в наспех сколоченном из досок сарайчике, а зимой его заменяло элементарное ведро с крышкой.

Зимой все дома посёлка заносились снегом так, что посёлок превращался в заснеженное поле. Поэтому осенью трубы печей наращивались до трёх метров, а в тамбурах подпорками укреплялись балки крыши. На удлинённых трубах вешались обозначения домов и улицы. По ним пожарники и пограничники расположенной в посёлке заставы выкапывали шурфы1111
  Шурф в археологии или почвоведении представляет собой вертикальную или наклонную выработку в грунте, раскоп. В данном случае – в снегу.


[Закрыть] к крышам тамбуров, где были сделаны люки, и люди выбирались по установленным в шурфах лестницам на улицу. Так они ходили на работу, так дети ходили в школу, а матери носили своих маленьких детей в ясли-сад.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ На местные темы

 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Куда бежишь, тропинка милая?
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Куда ведёшь, куда зовёшь?
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ В посёлке темень окаянная,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Никак домой не попадёшь.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Придёт зима, пурга закружится,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Пути-дороги заметёт,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А в темноте не только жители,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Но даже трактор не пройдёт!
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Мы в темноте по снегу тащимся,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Нет ни дороги, ни пути…
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Ох, ты печаль моя безмерная,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ К кому же с жалобой идти?!
 

Здесь Люся впервые узнала и увидела, что такое Чукотские пурги. Иногда приходилось целую неделю сидеть дома – под толстым слоем снега, полностью заносившим их бараки. Пока наверху свирепствовали сильнейшие ветра со снегом, дома никто не откапывал. В эти дни она занималась с детьми, рассказывала им сказки, которых знала множество наизусть, учила старшего сына грамоте, разучивала и пела с ребятами песни.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀  ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Чай

 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Сейчас чайку с тобой заварим
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И отогреемся чуток.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Сейчас мы душеньку попарим,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Эх, ну и славный же чаёк!
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Мороз не так, чтобы уж очень
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Что на Чукотке за зима?!
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Ну, ты, дружок, смотри, как хочешь,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А выпить чаю я должна.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Ветрище властвует всецело,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Ну, хоть утих бы на часок.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Он душу леденит и тело,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А на подмогу нам – чаёк!
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Но есть такие… я не буду,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Да что о них и говорить…
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Они твердят везде и всюду?
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ «Спирт на Чукотке надо пить».
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Боль в голове на утро злая,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А глотка пламенем горит,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Я присягнуть могу, что с чая,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Уж голова не заболит.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ С вареньем чай, как дома летом,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Да здравствует горячий чай!
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А если градусов в нём нету,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ То за окном – хоть отбавляй!
 

Николай целыми днями пропадал на работе, а иногда во время пурги не появлялся дома по несколько суток. Для руководства ВОХРа в помещении пожарной части была выделена комната, в которой стояло четыре кровати, где они и «пурговали».

Люся и Николай принимали самое активное участие в художественной самодеятельности посёлка. Более того, их концертная бригада часто выезжала с концертами в ближайшее село Алькатваам, посёлок Нагорный, где была угольная шахта, и откуда в морской порт по узкоколейной железной дороге в трёх вагончиках возил уголь маленький паровозик «Кукушка». Местные артисты были частыми гостями и в войсковых частях, и на погранзаставах, расположенных в их районе.

В общем-то, их семья устроилась относительно неплохо. Вот только с питанием были определённые проблемы. В посёлке все завозные овощи были сухими: и картошка, и лук, и морковь, и свекла. Летом и осенью морским транспортом в посёлок завозилась мука, сахар и консервы, но, как правило, в недостаточном количестве, а посему продукты выдавались жителям по талонам. Поэтому приходилось экономить буквально на всём, чтобы дожить до новой навигации. А её приходилось ждать по 7—8 долгих месяцев, так как бухта замерзала уже в ноябре, а вскрывалась в конце мая – начале июня.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Последний гудок

 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Вот первый, второй и третий гудок…
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Причал покидает «Владивосток».
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Прощальный гудок над бухтой плывёт,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Уходит последний от нас пароход.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Он нас оставляет на долгие дни
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ В плену у суровой чукотской зимы,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И с палубы кто-то махнул нам рукой,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ И кто-то не справился с горькой слезой.
 
 
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Суровые сопки молчанье хранят,
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ А в бухте огни, отражаясь, дрожат…
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ «Прощайте! Прощайте! – гудит пароход. —
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Мы встретимся с вами на будущий год!»
 

В посёлке руководство морского порта организовало своё подсобное хозяйство, где были коровы, а значит, и молоко для детского сада и яслей. Там же выращивался турнепс, который мальчишки посёлка постоянно воровали, регулярно получая от бдительных охранников небольшие заряды соли в место чуть пониже спины. На прибрежных песочных дюнах рос дикий лук и щавель, которые тоже шли в дело.

Некоторые любители сельского хозяйства умудрялись выращивать около своих домов в открытом грунте редиску, укроп и петрушку, но полноценно пользоваться всем этим богатством им регулярно мешали набеги вездесущих мальчишек.

Вещунья

Родившийся уже в посёлке младший сын и названный в честь своего деда по отцу Мишей, был крепким и горластым ребёнком, но на третьем месяце стал чахнуть на глазах. В те далёкие послевоенные годы молодым мамочкам разрешалось сидеть дома со своим новорожденным ребёнком только сорок пять дней. Потом необходимо было выходить на работу, а ребёнка на весь день отдавали в ясли. Там постоянно свирепствовала дизентерия и простудные заболевания, а больные и здоровые дети все вместе находились в тесных помещениях ясли-сада.

Родители работали. Все вставали по первому гудку паровозного депо, по второму – выходили из дома, унося своих малышей в детский сад, а старших отправляя в школу-интернат. По третьему гудку все должны были находиться на своих рабочих местах. И не дай Бог опоздать! За это работник строго наказывался.

Через полтора месяца посещения яслей Миша стал поносить, отказался от материнской груди, а прикорм вылетал из него, не перевариваясь в желудке. Он худел, слабел, и от слабости перестал даже кричать. Таких ребятишек в саду было несколько. Практически каждый день кто-то из них умирал, а врачи были бессильны.

Люся работала в морском торговом порту. Вот и в это зимнее утро она, отнеся Мишу в ясли, находилась на своём рабочем месте. Мысли о сыне не выходили у неё из головы. Она пыталась придумать, как и чем можно спасти своего маленького человечка. Но переживания о нём вызывали только слёзы.

В определённое время она сбегала в ясли и попыталась накормить сына, но тот даже не взял в рот её грудь. Она вернулась на работу, но всё валилось из рук. Ближе к концу рабочего дня из яслей, после кормления своей девочки, вернулась её подруга Катя Варламова. Они вместе пели в художественной самодеятельности посёлка и таким образом проводили вместе всё своё свободное время. Она как-то странно смотрела на Людмилу, тяжело вздыхала и тихо плакала.

– Что случилось? – не выдержав, спросила подругу Люся. Та только махнула рукой и вышла из комнаты. Минут через десять туда зашёл их начальник.

– Вот что, Людмила. Давай-ка собирайся ты домой. Вы с Катериной свой план уже выполнили, и больше нечего тут делать. – Он как-то странно шмыгнул носом.

– Савельевич, что происходит? – с тревогой спросила Люся.

– Тут такое дело… Вроде бы твой сынок в яслях скончался, – он начал покашливать. – Ты того, беги туда.

У Люси остановилось сердце. Она не могла ни двигаться, ни дышать. Всё завертелось перед её глазами, и она упала на пол.

– Ну что ты, что ты, девонька, давай приходи в себя, – услышала она причитания Савельевича над собой, а затем его сердитый крик в сторону, – Катерина! Что ты, клушка, еле тащишься с водой?

Люся открыла глаза.

– Вот и умница, – увидев это, сказал Савельевич. – На-ка, попей водички, – и он протянул ей кружку с водой, которую принесла Катя.

– Я сейчас, сейчас, – сказала Люся, поднимаясь с пола. Оттолкнув руку мужчины, она, шатаясь, подошла к вешалке, сняла с неё тёплый шарф, пальто и, не надевая их, выбежала на улицу. Мела метель, но она, ничего не видя вокруг, плача бежала к ясли-саду. Ворвавшись туда, Люся столкнулась со старшей воспитательницей.

– Ты чего такая растрёпанная? – удивлённо спросила та.

– Что с Мишей? – задыхаясь, спросила Людмила.

– Да ничего, – ответила воспитатель. – Только он у тебя не жилец. Сегодня Костик помер, а завтра, видимо, время твоему. – И увидев, как Людмила присела на маленькую, детскую табуретку, добавила, – Ничего. Ты молодая, здоровая деваха. Родишь ещё не одного сына, а то и дочь вместе с ним.

– Дайте мне сына, – попросила её Люся.

Та вышла и через несколько минут принесла запеленованного в одеяло ребёнка. Людмила откинула уголок одеяла с пелёнкой и увидела синюшного цвета лицо своего сына. Глазки были закрыты, и он прерывисто тяжело дышал. Она прижалась губами к его головке. Это был огонёк. У ребёнка была большая температура. Заплакав и прикрыв его голову, Люся вышла на улицу. На её руках умирал маленький, беззащитный сынок, и она ничегошеньки не могла для него сделать. Слёзы застилали глаза, и она в полуобморочном состоянии шла, сама не ведая куда.

– Это что ещё за слёзы? – неожиданно услышала Люся. Перед ней в пурге стояла незнакомая женщина и смотрела на неё.

– Что это там у тебя на руках?

– Это мой сын, – тихо сказала Людмила, – и он умирает. Сказали, что не доживёт до завтра, – и она снова заплакала.

– Ты эту сырость брось, – сказала женщина. – А ну-ка, покажи мне красавца. Люся приоткрыла уголок одеяла. Женщина подошла с правой стороны и вдруг откинула его совсем, посмотрела на Мишу.

– И где ты видишь умирающего мальчонку? Да он у тебя богатырь! Если хорошо постарается, то сто лет проживёт. Иди корми его. Он у тебя голодный, как волк.

– Да не ест он ничего, – ответила Люся, прикрывая личико сына от снега и ветра. Она оторвала от него глаза. Рядом никого не было. «Что за чертовщина? Куда женщина девалась? Я что, сама с собой начала разговаривать? Надо скорее домой», – подумала она.

Дома она распеленала сына и попробовала дать ему грудь. Неожиданно он вцепился в неё своими беззубыми дёснами и стал сосать, сосать, сосать, захлёбываясь материнским молоком. А Люся уже ревела в голос, понимая, что сын будет жить. А тот всё сосал и сосал. Высосав одну грудь, он принялся за вторую, а потом заснул и во сне стал улыбаться. Его маленькое личико порозовело, сон был ровным и глубоким. Поцеловав его, она отметила, что температуры нет. Люся положила сына в кроватку и укрыла одеяльцем. «Что произошло? Почему так резко изменилось состояние сына?» – голова разрывалась от разных мыслей. И вдруг она словно бы увидела ТУ женщину. Только теперь Людмила обратила внимание на то, что ОНА была как-то странно одета, не по-зимнему: на голове у неё был лёгкий, а не тёплый платок. И глаза… Да глаза! Они были тёмные и какие-то глубокие, и из них как будто шёл свет. «Господи! – подумала Люся и перекрестилась, чего не делала с конца войны. – Неужели это ты помог, послав матушку-заступницу?» И она начала молиться, вспоминая давно забытые слова:

⠀ ⠀ «Отче наш, сущий на небесах!

⠀ ⠀ Да святится имя Твое;

⠀ ⠀ Да приидет Царствие Твое;

⠀ ⠀ Да будет воля Твоя и на земле, как и на небе;

⠀ ⠀ Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

⠀ ⠀ И прости нам долги наши,

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ как и мы прощаем должникам нашим;

⠀ ⠀ И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.

⠀ ⠀ Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь.

Ей никто не поверил, когда на следующее утро она принесла в ясли здорового сына и рассказала, что с ней случилось. Но факт был на лицо, и люди стали говорить, что Люся обладает какой-то мифической силой. Эти слухи укрепились после того, как она прокляла одного из «друзей» Николая, который постоянно устраивал какие-то попойки с друзьями. Ему, видите ли, нужна была живая музыка, и поэтому он затаскивал на эти гулянки Николая с его аккордеоном. То же происходило и на охоте, когда они весной выезжали на моторной лодке в район птичьего базара на мысе Барыкова. Однажды Людмила не выдержала и, в очередной раз принимая из рук «друга» вдрызг пьяного мужа, пожелала тому: «Чтоб ты застрелился на своей пьяной охоте». Через месяц «друг» погиб во время охоты: его нечаянно застрелил напарник.

Люди стали опасаться Людмилу, но продолжали её любить за прекрасное пение.

Долгожданный отпуск

Пролетело три года. Наступило время отпуска, после которого истекал срок договора. Надо было решать: оставаться на Чукотке или возвращаться на материк1212
  Материк – так жители Чукотки и Магаданской области называют регионы центральной и южной полосы России.


[Закрыть]. Чукотка в то время была пограничной зоной, попасть в которую можно было только по пропускам, которые выдавались лишь обладателям Чукотской прописки или договора/приглашения на работу. Выезжая на материк насовсем, люди теряли местную прописку и, соответственно право вернуться назад в случае, если на новом месте что-то не сложится.

У Сверловых не был решён вопрос с жильём на материке. Люся и Николай сначала решили, просто съездить в отпуск «на разведку» и посмотреть, как живётся на материке, что там с жильём, и только после этого решать, оставаться в Москве или возвращаться на Чукотку, где всё уже стало родным и близким.

В один майский день 1950 года вся семья была чрезвычайно удивлена странным поведением Николая. В разгар рабочего дня он неожиданно появился дома и начал доставать из своих карманов деньги и швырять их под потолок. Затем он упал на кровать и заснул. Люся поняла – Николай получил отпускные. Они с детьми собрали деньги, пересчитали их: оказалось около четырёх тысяч. Это были огромные деньги: в те годы легковая машина «Победа» стоила три тысячи семьсот рублей.

– А почему папа кричал, что он Потапыч? – неожиданно спросил Люсю старший сын.

– Какой Потапыч? – удивлённо переспросила его мама.

– Ну как же ты не слышала? Он доставал из карманов деньги и, подбрасывая их, кричал: «Я – Потапыч»!

– Глупенький! Не Потапыч, а Хоттабыч! Помните, я вам читала книжку про старика Хоттабыча и его друга Вольку Костылькова?

– А мне послышалось Потапыч, – уже не так настойчиво сказал Валька. – А что это значит?

– Это значит, что мы с вами поедем в отпуск на материк. Заедем в Архангельск, Москву и побываем на Чёрном море.

Через неделю они всей семьёй сидели в самолёте ЛИ-2. Вообще-то это был американский «Дуглас», который в Советском Союзе выпускали под литерой ЛИ-2. Это был грузовой самолёт. Металлические сиденья откидывались прямо от бортов самолёта. В нём было тепло только тем, кто сидел у кабины пилотов, откуда поступал тёплый воздух, но доходил он в лучшем случае только до третьего сиденья.

Вместе с ними летели ещё три семьи из посёлка. Полёт проходил по замысловатому маршруту: Бухта-Угольная – Анадырь – Певек – Тикси – Хатанга – Амдерма – Архангельск. Ночевали в Певеке и Хатанге. Везде менялись пассажиры, и только семья Сверловых летела до конца. На перелёте Тикси-Хатанга самолёт попал в сильную воздушную яму. Кто не был пристёгнут ремнями, улетел под потолок, а затем в хвост самолёта, где были сложены вещи. Сидевший на ночном горшке Валька, вместе с содержимым горшка, куда до этого сходил и Мишка, тоже улетел в хвост самолёта. Нечего и говорить, что все, кто там оказался, были испачканы содержимым горшка. И конечно же, тогда все страшно перепугались. Потом в Хатанге пассажиры долго приходили в себя и отмывались, вымораживая свои вещи на снегу.

И вот Архангельск – родина Николая. Их встречали отец и мать, старший брат Александр и младшая сестра Люция. Гуляла вся улица Бакарица, на которой в довоенное время жил Коля. Их всех покорили пение Люси и игра Николая на аккордеоне.

Время гостевания закончилось быстро, и всё семейство отправилось в Москву.

Там они пробыли две недели, а затем уехали на черноморское побережье в Гагры. В мае – начале июня там было совсем немного народа, так как море ещё не прогрелось, и в нём купались только отчаянные северяне. Зато почти каждый вечер на открытой веранде дома отдыха «Гагрипш» проходили концерты художественной самодеятельности, где блистала чета Сверловых.

Три месяца отпуска пролетели незаметно, как и исчезли отпускные деньги. Уже на поезде от Москвы до Владивостока, а оттуда на грузопассажирском пароходе «Русь» они вернулись домой. Разговоров о переезде на материк больше не возникало.