Текст книги "Оборонная инициатива"

– Может, их проще сразу отстреливать?! – спросил Паккард.

– Вам, белым, лишь бы пострелять! Можешь и стрелять, если от этого тебе станет легче – но только сперва сделай то, что я попросил. Убрать их, всех до единого и сразу, можно только легально… И ещё, не надо думать, что круче тебя только горы. Мало ли, какие выводы сегодня сделали эти жестянки.

* * *

– О, посмотрите, кто нарисовался! Я же сказала: я больше не сяду в твою тачку.

– Так я и не предлагаю, – ответил Генри, остановившись напротив торгового автомата.

– И даже не пытайся меня… Что?! Это почему ещё?!

– Извини, детка, но сегодня вечером я не с тобой.

Элеонор посмотрела на восток, куда указал таксист: там, ярдах в ста, поджидал под фонарём троллейбот.

– О-о, Бо-оже мой! Опять!

– Увы.

– И что в программе сегодня, м-м? Высший пилотаж?

– Нет. – Генри быстро выхлебал свой кофе, подбежал к багажнику и достал из него дробовик. – Вот, что.

– Ты с ума сошёл, Неутомимый! – заявила девушка, вытаращив глаза.

– Только сумасшедшие пьют кофе на ночь глядя, не так ли? Сегодня придётся пройтись пешочком, а завтра я за тобой заеду. – Генри уселся за руль и добавил, высунувшись в форточку: – Если смогу.

Он стартовал и начал набирать скорость. Через несколько секунд мимо Элеонор пронёсся, гудя, как ветер в трубе, троллейбот. Он нагонял.

Hund/Jager

Wer Monster jagt, muss für vaughan selbst jagen

Лютер катил по кварталу нарядных кирпичных домиков, стилизованных под ганзейскую старину. Некоторые дворы были огорожены сетчатыми заборами с колючей проволокой наверху, и искомый – в том числе; у ворот Лютер соскочил с велосипеда и набрал нужный номер квартиры. На экране домофона возник подозрительный прищур крупным планом.

– Ваш заказ, герр Зенгер, – сообщил Лютер.

– Вы один?

– Да.

– Точно?

– А вы видите рядом со мной ещё кого-нибудь?

– Нет. Проходите…

Магнитный подвес ворот заурчал, как трансформатор, ажурный створ резко откатился в сторону, затормозившись только в самом конце. Подъезд уже был отперт; Лютер оставил велосипед на привязи и поднялся наверх пешком. Зенгер ждал его за приоткрытой дверью.

– За вами не было хвоста, молодой человек? – спросил он через щель.

– Не обратил внимания.

– То есть он мог и быть.

– Я не думаю, что ваша персона может быть настолько интересна хоть кому-нибудь.

Прежде чем взять заказ, Лютер по обыкновению «пробил» Зенгера по открытым и закрытым источникам: тот почти всю жизнь просидел персонал-управляющим в конторе рыбоконсервного комбината, а под старость лет ударился в уфологию. За таким если кто и будет наблюдать, то только психиатр. Старикан, похоже, был иного мнения: в ответ на реплику гостя он что-то недовольно промычал, а впустив его – поспешно заперся. Лютер, хмыкнув, протянул ему пластмассовый кейс.

– Принимайте работу.

Зенгер, взяв кейс за бока, направился в комнату, Лютер поплёлся следом. Первым привлёк его внимание любительский телескоп, стоявший у окна; рядом с ним на стене висела большая глянцевая карта звёздного неба, утыканная разноцветными кнопками. В углу стоял на компьютерном столе какой-то самодельный аппарат из двух одинаковых больших воронок, направленных раструбами друг на друга и закреплённых на общем основании; из их узких горловин выходили пучки проводов. Зенгер поставил кейс на этот же стол и начал по одной вынимать из него модели «летающих тарелок», тщательно осматривая каждую со всех сторон.

– Вы точно следовали чертежам? – спросил он, вертя в руках очередную. – Эти модели требуются для экспериментов, поэтому предельная точность крайне важна.

– Честно говоря, ваши рисунки трудно назвать чертежами, но я отлил именно то, что было изображено.

– И внутреннюю структуру тоже?

– Само собой.

– Замечательно… Понимаете ли, молодой человек, тут каждый изгиб имеет значение.

– На вашем месте я бы использовал компьютерную модель.

– Таких компьютерных моделей, которые подошли бы для моих исследований, не существует. Составить их было некому и не из чего. – Зенгер метнул через плечо горделивый взгляд. – Ещё никому с Земли не удавалось подобраться к разгадке тайны межзвёздных полётов так близко, как мне.

Лютер покивал с саркастично-вежливой улыбкой.

– …Но даже у меня ещё очень и очень мало натурных результатов, а ведь я занялся этим вопросом, ещё когда работал на «Консервморепродуктфабрике». Траулеры частенько сталкивались с глубоководными аппаратами разумных кальмаров с Европы, спутника Юпитера, и я взялся выяснить, как европеанцы могли попасть на Землю. Оказалось, что они – всего лишь сателлиты гораздо более могущественных цивилизаций из далёких звёздных систем…

– Насколько я могу судить, качество изделий вас устраивает, герр Зенгер?

– О… Да, вполне.

– Тогда я хотел бы получить свои деньги. Я спешу.

– Ах, вот как… Понимаю. По-ни-ма-ю… – Зенгер достал из ящика стола кошелёк, а из него – пластиковую монету в сто марок и протянул её Лютеру. Тот отрицательно помотал головой:

– Только банкноты.

– У меня нет таких крупных банкнот.

– Мелкие ещё лучше.

Старикан пожал плечами и принялся выкладывать на стол плёнки в одну, пять, десять марок. Монеты Лютер не брал никогда: на радость налоговой инспекции, банкоматы записывали в их ячейки памяти, когда и кому выдали деньги. Зенгер протянул ему пачку купюр, юнец быстро пересчитал их и убедился, что получил сполна.

– Ну, вот и делу конец, – заявил он, пряча деньги в карман.

– Было приятно иметь с вами дело, молодой человек.

– Было приятно поиметь с вас денег, герр Зенгер.

Когда дверь за ним захлопнулась, Лютер закатил глаза и покачал головой.

– Да вы, видно, и не в курсе, герр Зенгер, что пришельцы уже давно нас оккупировали… Такие, черножопые пришельцы с бородищами, – проговорил он, спускаясь по лестнице.

Первыми, кого он встретил на улице, были двое патрульных на серебристых с синим электроллерах и трусивший рядом такой же расцветки полицейский машин-пёс; последний и был единственным из них троих «чистокровным» «немцем». Дождавшись, когда они уберутся на порядочное расстояние, Лютер поехал в противоположном направлении.

Дальше соотношение немцев и арабонемцев среди прохожих колебалось незначительно, тех и этих было примерно поровну. Впрочем, различать их было затруднительно: одежда на всех была примерно одного фасона, у многих немцев были бороды, а волосы под платками прятали все женщины без исключения. Приближалось время полуденной молитвы, но особого оживления среди арабонемцев не наблюдалось, мало кто из них строго соблюдал обряды. Только по пути через парк Лютер заметил ортодоксов в чёрных одеждах, расположившихся на своих ковриках: эти, почему-то, предпочитали молиться на свежем воздухе, а не в мечети, хотя до неё было рукой подать. Она торчала тут же, в парке, нарушая его гармонию своим равнением на Мекку и уродливой внешностью, задуманной и воплощённой в спешке: белый панельный куб, увенчанный непропорционально высоким гранёным стеклянным куполом; при входе в мечеть стояли два минарета, похожие на маленькие телебашни. Среди зелени и чугунных оградок этот выкидыш конструктивизма был столь же уместен, как кусок железа в толще живой плоти; Лютер зацепился за него недовольным взглядом, при этом он продолжал работать ногами и не заметил, как выкатил на оживлённый проспект. Очнулся он, только услышав женский вскрик у себя на курсе: в нескольких шагах замерла, прикрывшись видеофоном, молодая арабка. Лютер резко соскочил с велосипеда, едва не грохнувшись, и выругался; чуть не оказавшаяся под колёсами девица вздрогнула, но так и осталась стоять, разинув ярко напомаженный рот.

– Что?!

– А?!

– Что?! – повторил Лютер, громче и с нажимом.

Девица отшатнулась, из-за её спины выскочил и бросился в атаку огромный чёрный машин-пёс. Через полсекунды Лютер обнаружил себя сидящим в седле и бешено молотящим педалями, ещё через полсекунды заметил, что робот вприпрыжку мчится за ним. Хозяйка машин-пса легко могла отозвать его, но то ли растерялась, то ли не захотела сделать этого; она осталась где-то далеко позади, и Лютер уже не смог разглядеть её на маленьком экранчике заднего обзора. Преследователь напирал, из его пасти, как слюна, брызгали слетавшие с закруглённых зубов-электродов разряды. Беглец прижался к рулю и налёг на педали ещё сильнее, потом вспомнил, что можно ещё переключиться на высшую передачу, но тут же выяснил, что уже успел это сделать, и разгоняться больше некуда. Тогда Лютер направил велосипед в самую гущу пешеходов. Он рисковал сшибить кого-нибудь, но для машин-пса всполошенные люди были ещё большей проблемой: сложная программа заставляла его огибать их на условно-безопасном расстоянии, теряя на этом время. Ездок лихо пролетел между углом здания и парочкой толстух в ярких тряпках и оказался на своей улице; при виде чудовища, тётки завизжали и бросились в стороны, а робот, увёртываясь, выскочил на проезжую и чуть не оказался под машиной. Теперь ему нечего было и надеяться догнать Лютера: тому оставалась пара сотен метров до родного двора. С помощью кнопки-виртограммы, появившейся перед глазами, ездок распахнул ворота, такие же, как перед домом Зенгера, и заскочил внутрь периметра. Створ, не дойдя до упора, покатился обратно; машин-пёс попытался проскочить, но не успел: подобно лезвию гильотины, створ вошёл между головой и туловищем и прижал робота к штанге.

Сам Лютер только с трудом, с юзом, смог остановить велосипед всего в нескольких шагах от стены. Оставшись в седле, он жадно глотал воздух и разглядывал застрявшую зверюгу. Машин-пёс нелепо разинул отделанную фальшивой бронзой пасть и, упираясь всеми лапами, силился вырваться из ловушки, но получалось у него только по-дурацки вертеть задом: зазор был слишком узок, чтобы в него пролезла голова, и тело смогло бы освободиться, только избавившись от неё. Через пару минут за воротами остановилось такси с хозяйкой робота; увидев, что сталось с её охранником, девица всплеснула руками и выплюнула сгусток брани, состоящий из французских, арабских и немецких ругательств. Пока арабка вертелась перед воротами, Лютер заснял её на камеры своих очков; она же, заметив его, приняла вызывающую позу.

– А ну, освободи мою собственность!

Лютер, ухмыльнувшись, показал ей средний палец и направился к своему подъезду, ведя велосипед за седло.

– …Куда пошёл?! Вернись!.. Ах, так?! Ну, я тебя запомнила, немчура! – Арабка полоснула себя ребром ладони по горлу.

– Это я запомнил тебя, чурка! – прорычал Лютер.

Он медленно поднимался на крыльцо, поглощённый своими мыслями, и не обратил внимания, что дверь подъезда распахнулась раньше, чем он дошёл до неё. Разбудило Лютера нечто с размерами кошки, пропорциями лягушки и трещащее электричеством – оно вылетело из подъезда, кажется, прямо ему в лицо. Юнец рефлекторно оттолкнул от себя велосипед, который держал на руках, и спрыгнул с последней ступеньки вниз; велосипед, подпрыгнув на рессорах, срикошетил от стены и полетел вслед за хозяином. На площадке бешено скакал ещё один, маленький машин-пёс, чуть ли не целиком состоящий из пасти.

– Да чтоб ты сдохла, злобная мелкая сука!..

– Что-о?! – воскликнула появившаяся из дверей старушенция.

– Я Вашей твари, фрау Ингеле. А Вы что, не в курсе, что нельзя травить людей роботами?!

– Блонди не причинила тебе никакого вреда! Смирно, Блонди!

– Из-за этого куска дерьма я чуть не свернул шею! – проворчал Лютер, склонившись над велосипедом.

– Так нечего ездить тут! Разъездился со своими чемоданчиками! Ты думал, я не вижу?! Я всё вижу! Наркотики распространяешь, небось, нацистская поросль! Куда только смотрят твои родители и полиция! Ещё раз увижу тебя с чемоданчиком – обязательно заявлю в полицию!

– Ну-у… – Лютер подхватил велосипед и в два прыжка оказался на площадке. Старуха отшатнулась и прижалась к стене, Блонди встала наизготовку. – Ну попробуй. С дороги!

Фрау Ингеле неохотно посторонилась.

– Это тоже твоих рук дело, м-м? – спросила она про мечущуюся у ворот арабку.

Он молчком прошёл в подъезд.

* * *

Лютер по одной выложил из принтера на стол свежие отливки, критически осмотрел каждую и мысленно похвалил себя за отличную работу. Он взял два блока и уже хотел соединить их друг с другом, но тут кто-то попытался открыть дверь комнаты снаружи.

– Ты опять заперся, – констатировала фрау Шпальтерманн. Стены и дверь были почти совершенно звуконепроницаемы, но голос родительницы звенел прямо в ухе Лютера. – Открывай. Есть разговор.

– Я работаю.

– Вот об этом я и собираюсь говорить! Открывай!

– Нечего ломиться в мою дверь. Я сейчас выйду.

Фрау Шпальтерманн недовольно фыркнула.

– Он указывает мне! Ну хорошо, я жду.

– Чую, без грёбанной бабки здесь не обошлось… – пробубнил Лютер себе под нос. Он запер отливки в ящике стола; выйдя из комнаты, запер её тоже. Семейство уже собралось в столовой: герр Шпальтерманн, как всегда, выглядел пугливо-отстранённым от действительности, фрау Шпальтерманн – напротив, избыточно уверенной в себе, только что руки в боки не упирала. Лютер уселся за стол.

– Я слушаю.

– Говорила уже сто раз, и повторю в сто первый и последний: не смей запираться! Больше я этого не потерплю. Это мой дом, и я здесь устанавливаю правила общежития.

– А это, – Лютер указал на дверь, – моё жизненное пространство, и устанавливать правила там буду только я. Давай к делу.

– Тебе придётся свернуть свой так называемый «бизнес». Сегодня мне звонила фрау Ингеле…

– Это я и сам понял.

– Не перебивай! Сегодня мне звонила фрау Ингеле! Она в курсе, чем ты занимаешься, и грозится заявить в полицию, если это не прекратится!

– По той её версии, которую она озвучила мне лично, я наркотой торгую. Тебе она высказала то же самое?

– Да неважно, что! Если она заявит в полицию – полиция начнёт копать и докопается! То, чем ты занимаешься, называется «незаконная коммерческая деятельность» и «уклонение от уплаты налогов», и уличить тебя в этом – два счёта, если копнуть чуть глубже! Раньше я закрывала на это глаза, но сейчас я запрещаю тебе твою коммерцию! Нарушаешь закон ты, а отвечать нам с отцом!

– А я плевал на твои запреты!

– Что-о?!

– Что слышала! – Лютер вскочил со стула. – Первое: я не школьница, чтобы исполнять твои команды! Второе: с конспирацией у меня полный порядок, и в реале, и в виртуале. И третье: на бабку я найду управу. Ещё вопросы есть?! Вопросов нет!

– Сейчас же перестань хамить мне! Скажи ему, Рихард!

– Что я ему скажу? – встрепенулся герр Шпальтерманн, до этого момента разглядывавший что-то на экране планшетника с таким видом, будто разборка его не касается.

– И в самом деле, что он может сказать без команды?

– Скажи ему, чтобы перестал хамить мне!

– Прекрати так разговаривать с матерью, – старательно выговорил герр Шпальтерманн, после чего вопросительно уставился на жену: достаточно? Фрау Шпальтерманн скривилась, Лютер ухмыльнулся.

– Дела Отечества покатились под откос в тот самый момент, когда немецкие мужчины подчинились бабам. – Он дёрнул отца за вялые пальцы, тот отдёрнул руку, чем вызвал новую усмешку. – Опидорасились…

Герр Шпальтерманн вспыхнул, но ничего не ответил.

– …Сейчас вы отращиваете бороды, как у черножопых обезьян, но с ними вы похожи не на мужиков, а на бородатых баб.

– А ну заткнись, щенок! – взорвался отец семейства. – Пока ещё я содержу тебя!

– Ты хотел сказать «мы», – поправила фрау Шпальтерманн.

– Да, именно так. Дорогая.

– У меня есть свой заработок.

– Раз ты такой умный – значит, будешь платить мне за проживание! – бросил отец Лютеру в спину.

– Хрена с два. У вас нет права брать с меня деньги, пока я несовершеннолетний.

– Не волнуйся, скоро появится!

– Тогда я свалю в какую-нибудь конуру и буду платить её хозяину.

– Деньжонок-то хватит? Что-то я сомневаюсь. Нелегальных двух-трёх сотен в месяц, которые у тебя получается – иногда – сделать, маловато будет.

– Значит, найду ещё работу.

– Будешь в порту тюки таскать, под чурбаном-начальником! – Фрау Шпальтерманн брезгливо фыркнула.

– Ты бы лучше, об образовании подумал, дурень.

– Об образовании?! – Лютер прошёл обратно к столу и упёрся кулаками в крышку. – Я бы не прочь, честное слово!.. Но вот только на всех дверях надписи «немцев не принимаем!» Если ты – чурбан или хотя бы муслим, тогда другое дело: будь ты хоть умственно отсталый – дорога в любой университет тебе открыта. Если же нет – будь ты хоть сам Эйнштейн, но образования тебе не видать, даже за деньги.

– Так прими ислам, – предложила фрау Шпальтерманн. Лютер пронзил мать изумлённым взглядом. – В этом давно уже нет ничего предосудительного! Тем более что в церкви ты отродясь не был. Чистая формальность. Никто ведь даже не будет проверять, соблюдаешь ты эти обряды или нет.

Лютер покосился на отца – тот пожал плечами и кивнул.

– «Формальность», значит… Хорошо всё-таки, что муслимы перехватили власть у пидоров, а не то сейчас «формальностью» было бы подставить сраку, чтобы тебя поимели. Знаете, что? Вот, что. – Лютер по очереди показал родителям средний палец. – Мало вас чурбаны драли, мало и недостаточно жёстко. Драли бы как надо – достали бы до головы, и в ней кое-что встало бы на место, национал-предатели… Больше меня от работы не отвлекать! Приятного вечера.

Не дожидаясь продолжения, Лютер задраился у себя в комнате и заглушил внутреннюю связь, выдвинул ящик и принялся хватать из него блоки. Зарядное устройство сразу же отправилось в розетку, через секунду в нём оказалась конденсаторная батарея. Потом Лютер взял рамку пистолета, посадил на выступ в её задней части разрядник, надвинул на него блок фокусирующих катушек и закрыл механизм кожухом; наконец, вставил батарею в рукоятку, как магазин, прокрутил оружие на пальце и прицелился в никуда. В комментарии к чертежам пистолета говорилось, что полностью заряженной батареи хватит на восемь остронаправленных электромагнитных выстрелов-импульсов, безвредных для живой ткани, но разрушительных для всего, в чём есть провода под напряжением. Лютер с сомнением на лице навёл пистолет на включенную настольную лампу и нажал на спуск – из светильника с треском вышибло сноп искр, во всей квартире вырубилось электричество.

– Ничего себе… – Лютер поспешно спрятал пистолет и зарядное устройство в стол. Через несколько секунд свет загорелся снова, начал перезагружаться управквартир-процессор.

– Что ещё за чертовщина?! – донёсся, на пределе слышимости, голос фрау Шпальтерманн.

– У меня лампочка лопнула! Наверное, перепад напряжения!

– О! Здорово!..

Лютер снова выдвинул ящик.

– Очень здорово… – пробурчал он, глядя на пистолет.

* * *

Имея на руках фотографии, Лютер в два счёта отыскал в Сети хозяйку пса и прицепил программы-шпионы ко всем её персональным устройствам. Это было нетрудно: молодая фрау Амани Вольф, стопроцентная арабка, бывшая гражданка Франции, а ныне супруга-аксессуар зажиточного национал-предателя, не только не пряталась, но, наоборот, выпячивала свою персону изо всех сил.

На ходу она трепалась по видеофону с какой-то из своих «коллег». Механический страж мерно шагал рядом, иногда поводя мордой из стороны в сторону, почти как живой, но будто бы не видел дальше собственного тупого носа. Такую осторожную дичь можно было вести, не опасаясь быть обнаруженным; Лютер шёл следом всего в полста шагах, ориентируясь по стрелке навигатора.

У дверей кальянной Вольф задержалась, чтобы пристегнуть робота к скобе – в заведение запрещалось приводить любых четвероногих, включая и неживых; машин-пёс остался дожидаться хозяйку на улице. Этого-то Лютер и ждал; он быстро преодолел разделявшее их пространство и встал перед роботом на одно колено. Машин-пёс стоял совершенно неподвижно, понурив голову, и Лютеру даже показалось, что он выключен.

– Эй, тварь! Покажи личико!

Услышав щелчок пальцев, машин-пёс резко повернул морду на звук; Лютер отшатнулся и с трудом удержал равновесие. Шагавший мимо бородач насмешливо фыркнул.

– Грёбаная железка… Да, вот так лучше. – Лютер огляделся по сторонам – не проезжает ли мимо патруль? – и вытащил пистолет. – Сейчас я покажу тебе, как плавятся мозги…

Сверху донёсся приглушённый стук по стеклу. Лютер поднял взгляд: Амани Вольф, на лице которой пылала ярость, впилась пластмассовыми когтями в окно кальянной. Лютер чертыхнулся. Молодка сильно ткнула в стекло указательным пальцем и, наверное, очень громко скомандовала «взять его!»; её крик не вышел из стен заведения, но до машин-пса моментально дошло, чего от него хотят, он тотчас же вышел из оцепенения и бросился в атаку.

Лютер, как паук, на четвереньках отскочил от робота подальше, перекатился через спину, оказавшись пятой точкой на асфальте. Машин-пёс натянул цепь до предела и, стоя на задних лапах, передними и челюстями кромсал воздух и рвал его на куски. Вольф скакала и бесновалась ещё больше. Лютер принялся дёргать спусковой крючок, но пистолет, казалось, трещал да и только: не было заметно, чтобы электромагнитные тычки хоть как-то вредили чудищу. Заменив опустевшую батарею свежей, рычащий от злости Лютер прицелился прямо в полную электричества разверстую пасть; едва он нажал на спуск, как в ней громко хлопнули и брызнули оранжевыми искрами перегоревшие электроды. Получив апперкот, машин-пёс опустился на четвереньки и зашатался.

– Подыхай!!! – вскричал Лютер, поднимаясь на ноги. Он разрядил вторую батарею, прибавляя это «подыхай!» к каждому выстрелу; робот обмяк и осел, но не свалился, а потом вдруг снова ожил, и Лютер едва успел отскочить. – Живучая тварь!!!

Оставшись без боеприпасов, стрелок обратился в бегство и со всех ног промчался, распугивая обывателей, пару кварталов, пока не запыхался. В безлюдном переулке он зло швырнул импульс-пистолет об асфальт, расколотив тонкий кожух на куски.

– Дерьмо. Собачье!..

* * *

Снаружи кубик-павильон был сплошь облеплен крупноформатными виртограммами и в линзах электронных очков превращался в великанский винтовочный магазин: с рёбрами жёсткости на стенах и горловиной наверху, из которой выглядывал патрон непомерной величины. Вывеску Лютеру было не прочесть, её закрывала красная плёнка с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ!»; стоило ему войти внутрь, как эта же текстура обтянула висевшие и лежавшие на витринах пушки и закрасила отдельные места на рекламных плакатах с вооружёнными полуодетыми девицами. Сидевший за прилавком хозяин поднял мрачный взгляд.

– Это снова вы, молодой человек… – проворчал он. – Ещё раз напоминаю: федеральный закон запрещает несовершеннолетним входить сюда. Немедленно покиньте помещение.

– О, да! Сию секунду! – ответил Лютер, после чего снял очки. Цензурные барьеры сразу же исчезли, оружейник, хмыкнув, поднялся навстречу. Лютер быстро прошёл внутрь и пожал протянутую руку.

– И когда тебе уже стукнет восемнадцать, наконец?

– Через пару месяцев, герр Форгриммлер. Самого достали эти церемонии…

Лютер поднял чемоданчик повыше, Форгриммлер кивнул.

– Поставь.

Оружейник сам открыл кейс и вынул из него короткий не то карабинчик, не то автомат. У оружия был старомодный приклад, слитый с рукояткой; вместо нормального стебля к затвору была приклёпана загогулина из стальной полоски, кончик ствола выступал из круглого кожуха. Форгриммлер пристегнул изогнутый магазин, взвёл затвор, нажал на спусковой крючок; оружие глухо щёлкнуло.

– Отлично. – Оружейник побарабанил ногтями по прикладу и цевью, сделанным под вид фанерных. – Отлично.

– Уродливая машинка.

– Она называется «народная штурмвинтовка». Её сконструировали в самом конце прошлой войны для ополчения из дедов и щеглов. Таким эстетика ни к чему, они всё равно не смогут её оценить. – Форгриммлер усмехнулся. – Какой-то дальний предок заказчика – то ли дед, то ли прадед – в тысяча девятьсот сорок пятом несколько раз стрельнул из такой по русским; и вот, внучку захотелось себе чучело раритета.

– А патроны для таких ещё делают?

– Да. В Америке в товарных количествах штампуют реплику «штурмвинтовки-44»44
  «Штурмвинтовка-44» (нем. Sturmgewehr 44; «штурмовая винтовка образца 1944 г.», некоторое время выпускалась под обозначением Machinepistole 43 – «пистолет-пулемёт [автомат] образца 1943 г.») – немецкая штурмовая винтовка калибра 7,92 мм. Использовалась Вермахтом в ходе Второй мировой войны.


[Закрыть], она ест как раз «коротыши»55
  «Коротыш» (нем. Kurz; «короткий патрон») – немецкий 7,92-мм промежуточный патрон образца 1941 г.


[Закрыть]… А вот почему ты этим заинтересовался, мне очень любопытно.

– Нужно навести разборки кое с кем.

– …И для этого нужна, как минимум, штурмвинтовка.

– Игрушки поменьше не срабатывают.

– Какие это?

– Вот.

Лютер бросил на прилавок изуродованный пистолет, Форгриммлер, хмыкнув, прокрутил его на пальце.

– Сделал сам, а где взял схему?

– Из «Руководства к действию национал-прогрессора».

– О-о, так ты в эти подался! – Оружейник присвистнул и засмеялся.

– Вы имеете что-то против нашего движения?

– Два «слишком»: слишком мало и слишком поздно. Мой племянничек – дурак дураком, а туда же: «истинную германскую нацию» возрождать.

– Но я-то не дурак!

Форгриммлер, хмыкнув, неопределённо качнул головой.

– С кем воюешь?

– Одна чурковая сучка вздумала травить меня вот такой тварью. – Лютер указал на вольер из металлической сетки, в котором замерли в энергичных позах несколько машин-псов.

– К твоему сведению, «такую тварь» можно свалить через Сеть, вирусом, безо всяких пистолетиков.

– Я знаю. Но я хочу сделать это лично.

Форгриммлер звонко захохотал.

– Ну вот, а говоришь: не дурак… – Он положил пистолет. – На твоём месте я бы замаскировал это под что-нибудь мирное. Мощности маловато, поэтому твоя игрушка и не сработала. У полицейских спецкоманд есть импульс-ружья, так там начинка из сверхпроводника и батарея на пару килограммов тянет. На кухне из подручных материалов такое не сделаешь. А это… Может быть, если импульс совпадёт с пиковой нагрузкой, то тогда… Вообще говоря, все эти дурацкие игрушки нахрен не нужны, когда есть нормальный огнестрел. Помнится, когда я служил в Афганистане, тогдашний министр обороны, пидор – я имею в виду, в хорошем смысле этого слова, хе-хе – и большой гуманист, пытался нас заставить гранатами со слезоточивым газом по бородачам стрелять, вместо осколочных…

– У меня нет огнестрела, герр Форгриммлер.

– А если я дам тебе ствол, ты убьёшь чурочку?

– Зачем?! – Лютер выпучил глаза. Форгриммлер буравил его пристальным взглядом. – Её саму я трогать не собирался. По крайней мере, на этот раз.

– Она травила тебя псиной. Разве ты не готов убить её за это?

– Н… Нет.

– Значит, ты ещё не созрел владеть оружием. Таков закон природы: всякий раз, обнажая оружие, ты должен убить… Или быть убитым. Пошли со мной.

Оружейник пустил Лютера за прилавок, вдвоём они прошли в склад. Форгриммлер надел тряпичные перчатки и принялся звенеть связкой старомодных ключей, на которые запирались металлические ящики с огнестрельным товаром.

– А не зайдёт ли кто в зал, пока мы тут толкаемся?

– Я запер дверь ещё когда ты вошёл.

Форгриммлер выложил на столик два маленьких рожка и чёрный пластиковый коробок; в последнем, как яйца в ячейках, покоились патроны.

– Слушай сюда. Ствол я тебе, конечно, не дам, но кое-что у меня есть. Это двадцатизарядные магазины от 9-миллиметрового автомата. – Оружейник ловко, как крупье раздаёт карты, выхватывал патроны и загонял их в рожок. – Пушку сможешь сделать и сам, раз уж она тебе так нужна. Схема автоматики у тебя есть. Если хочешь научить оружие непрерывному огню, выкини из неё разобщитель, и ещё имей в виду, что пистолетный «пара»66
  «Пара», «парабеллум» (нем. Parabellum; от лат. «готовься к войне») – немецкий 9-мм пистолетный патрон образца 1903 г.


[Закрыть] раза в четыре слабее «коротыша». – Форгриммлер снарядил оба магазина, потом достал пачку мелких купюр, отсчитал из неё сто марок и положил их рядом. – Забирай.

– Один магазин стоит пятьдесят марок?!

– Один снаряженный магазин, – уточнил Форгриммлер. – А ты как хотел? Война – дорогое развлечение.

Лютер ненадолго задумался.

– А может, лучше ещё один?

– Хм… Думаю, лучше вот так. – Оружейник забрал из тощей пачки шесть десяток, а вместо них положил сверху коробок патронов. – Магазины всё равно проживут дольше, чем ствол, который ты отольёшь на своём комбайне. Тут как раз на два.

– Годится.

– По карманам не суй, лучше сложи всё в свой чемодан, он мне не нужен. Заметишь полицейский хвост – избавься. Если всё-таки сцапают – я тебя не знаю, сам понимаешь.

– Конечно.

– И, смотри, не застрелись.

– Да, да, да… Спасибо за заботу…

* * *

Лютер тихонько спускался по лестнице. Пройдя очередной этаж, он услышал за спиной шелест двери и противный голос:

– Что я говорила тебе насчёт твоих чемоданов, м-м?

– Твою мать… – прошипел Лютер, оборачиваясь. Бабка и машин-моська при ней. – Здрасте, фрау Ингеле…

– Что у тебя там?

– …Только вас мне и не хватало.

– Я ещё раз спрашиваю: что у тебя там?!

– Костюм-двойка и пара рубашек, а вам какое дело?

– Не принимай меня за дурочку! Я уверена, что у тебя в чемодане что-то противозаконное!

– Фрау Ингеле, не орите на весь подъезд…

– Ага! Я же говорила!..

В сером чемоданчике, в какие Лютер обычно упаковывал товар для заказчика, на этот раз скрывалась заряженная «народная штурмвинтовка» без приклада и запасной магазин; спусковой крючок соединялся тягой с кнопкой на ручке кейса, чтобы можно было стрелять, не вынимая оружия на свет.

– …Сейчас же заявлю в полицию, а полиция уж разберётся, что у тебя за «костюм-двойка»…

– Только попробуй, старая вешалка!

– Ты ничего мне не сделаешь, щенок! – бросила Ингеле с вызовом. Робот, «почувствовав» напряжение хозяйки, встрепенулся.

– Щенок у тебя, – Лютер указал на вставшую по-боевому машин-моську, – и он тебе ничем не поможет.

– Зря ты её недооцениваешь! Блонди, фа…

На всякий случай у Лютера был при себе и приведённый в порядок импульс-пистолет. Прежде чем Ингеле договорила до конца, Лютер выхватил его и выстрелил в машин-моську. Из всех сочленений и пасти робота брызнули искры, и он безвольно завалился на бок; вонь палёной проводки моментально наполнила воздух. Ингеле, взвизгнув, отскочила и закрылась руками.

– Не стреляй!

– Заткнись, ведьма!

– Я сделаю всё, что хочешь, только не стреляй!

– Может, в жопу дашь?! – Старуха вытаращилась от изумления, Лютер расхохотался. – Размечталась… Больно ты мне нужна! Я не чокнутый, в отличие от вас и ваших псин. Эта штука, – он повертел пистолетом, – действует только на роботов.

– Как это может быть? – недоверчиво спросила Ингеле, опуская руки.

– Сейчас покажу. Бах! – гаркнул Лютер, и нажал на крючок.

Тело старухи всколыхнула судорога; она схватилась за сердце и закатила глаза. Вздрогнул от удивления и Лютер: для спектакля реакция соседки выглядела чересчур натуральной. Фрау Ингеле завалилась назад и сползла по двери вниз.

«Кардиостимулятор!» – промелькнуло в голове у стрелка.

Старуха больше не подавала признаков жизни. Лютер помчался вниз, перепрыгивая через несколько ступеней за раз.

* * *

Идя по приборам, он быстро сближался с Вольф на встречно-пересекающихся курсах. Вот он заметил её в потоке прохожих: чёрная девка бодро шла прямо на него, робота при ней не было. Ещё шагов двадцать, и они столкнутся лоб в лоб. Лютер нажал одну из кнопок на рукоятке кейса; простейший электромагнит оттянул и отпустил затвор оружия, дослав патрон в патронник. Мститель взял чуть вправо, намереваясь пропустить арабку мимо себя, но та вдруг сама задела его плечом, разворачиваясь на ходу.