Текст книги "Пониматель"

Детство

Человек обычно помнит себя более или менее связно лет с пяти. А вообще он помнит себя паршиво: меняясь со временем, погружен в настоящее.

Даже талантливые педагоги, декларируя, что дети – такие же люди, как взрослые, и строя отношения на принципах равенства и уважения, все же относятся к этим истинам умозрительно. Влезть в шкуру другого, ощутить мир его глазами – вообще трудно.

А ребенок имеет весь комплекс мироотношения такой же, как взрослый. И ценности у него те же. Просто вывески на них другие.

В первые же годы сознательной жизни (четыре-восемь лет) ребенок переживает весь круг человеческих проблем.

Познавая мир в вопросах «как?» и «почему?», он задумывается над устройством мироздания и ежится от крошечности своего места и роли в нем. И начинает, «играя», обсуждать с другом-сверстником проблему типа: «А может, все мы просто живем у великана в банке».

Он холодеет в ужасе от непостижимой пустоты неизбежной смерти.

Этого взрослые, как правило, не знают (не помнят).

Он сексуально тяготеет к противоположному полу. Взрослые это обычно глупо и лицемерно называют «испорченностью» и «нездоровым любопытством». Во-первых, любопытство не бывает нездоровым, это тяга к познанию, знать – в природе человека. Во-вторых, что естественно, то не испорчено, а познание естественно и в мотивации не нуждается – оно есть аспект инстинкта жизни человека как такового. В-третьих, объективно существует детская эрекция и детский онанизм: влечение приходит раньше половой зрелости (чувство, преобладание чувства заложено в человеке! размножаемся мы ведь не из чувства долга или во исполнение разумного плана, а повинуясь ощущениям!).

Ребенок самоутверждается среди сверстников как личными качествами (сильный, храбрый), так и социальным статусом (интересные игрушки, хорошо – в соответствии с представлениями окружения – одет, привозят на дорогой машине), и принадлежностью к клану (семье) – (мы богаче, мой папа самый сильный, мой старший друг изобьет всю твою компанию).

Когда ребенок скандалит и капризничает в семье – он тоже самоутверждается. Он зависим от старших во всем – но не может же он никак не заявлять значимости своего я! с ним тоже должны считаться!

Можно, конечно, придавить, – и вырастет с поломанным характером и безынициативный. Можно, в соответствии с нынешним американизмом, дать независимость по Споку, одновременно оградив от него собственную независимость, и вырастет внутренне одинокий человек, а по душам он станет потом разговаривать за деньги с психоаналитиком.

Главное что. «Капризы» ребенка – это обычно сильные, страстные желания взрослого человека, просто направлены они на вещи, которые взрослому (в силу ограниченности или эгоизма взрослого) представляются незначительными. Но других-то вещей у ребенка нет! А все чувства и потребности внутренние есть! Так какая разница, в чем причина горя – суп жидок или жемчуг мелок.

Заставить рыдающую девочку одеться на день рождения к подруге не так, как она хочет, а так, как считает лучше мать (часто из самолюбия перед знакомыми) – все равно что эту мать отправить на пляж в вечернем платье или в театр в рабочем комбинезоне, короче, насильно одеть так, что ей будет казаться, что она выглядит нелепо, в нелюбимые и не идущие ей вещи, и все смотрят на нее как на идиотку.

Существует блюдо, от которого вас тошнит? Ешьте до конца, улыбайтесь и благодарите. Причем не в гостях, а в собственном доме. А сблюете – накажут. Вот таково приходится ребенку, которому дают то, чего он не любит.

И травма от этих детских горестей, этой безысходной несправедливости, остается на всю жизнь! И в подсознании осядет, и вам еще так или иначе аукнется, будьте спокойны.

Прежде чем в конфликте настаивать на своем – взвесьте, одинаковое ли значение это имеет для вас и для ребенка. Для него не пойти к друзьям – все равно что всем коллегам дадут медали и пригласят на банкет, а вас обойдут. Недельная депрессия и вечная обида.

При этом – при этом вот какая вещь… Как и взрослые, дети больше любят тех, кто – по справедливости – наказывает. Не спокойно и взвешенно, а в сердцах, пусть сгоряча, но из глубокого, несдержимого неравнодушия к ним, к их поступкам. Нельзя вовсе без скандалов, обид, слез и примирений – главное чтоб конец был хороший и справедливый. Любви без эмоций не бывает. Сплошное балование и благодушие всегда воспринимается как некоторый оттенок слабости и равнодушия, а от родителей ожидается совсем не это.

Потребность в лидере, в надежности, защищенности и обязательно силе, даже если порой эта сила направлена на тебя – есть неотъемлемая часть любви к родителям.

Потребность в наказаниях и ограничениях тоже существует – это исконная человеческая потребность в отрицательных эмоциях. Если дети никогда не плачут – это не есть показатель правильных отношений. Есть потребность плакать! – и должен быть найден повод к ней! Так пусть это будет правильный, благой повод.

Молодость

Молодость – это много чувств и мало опыта; из чего все и следует.

С полным созреванием организма жизненная энергия достигает максимума.

К 20 годам жажда переживаний и действий разрывает человека.

Я лично в 20 лет мечтал завербоваться в Иностранный легион и отправиться воевать куда угодно за что угодно. Но такой возможности в СССР не было, поэтому я шлялся по полудиким окраинам империи, хватаясь за экзотические и трудные, порой опасные, занятия вроде профессиональной охоты в Арктике или ковбойства в алтайских горах.

Тезис о счастливости молодости выдвинут людьми пожилыми, и не от большого ума (но это уже будет к разговору о старости). В молодости больше и счастья, и горя.

Известно и понятно, что:

озорство, хулиганство, задиристость, драчливость молодости – проистекают из необходимости приложить куда-то кипящую энергию. Это нормально. Друзья романтичного Ромео вспоминают, как задели, вызвали на дуэль и прикололи прохожего просто от нечего делать, для развлечения. Шалопай – это молодой человек, и ему многое простительно. Сорокалетний шалопай – это идиот и мелкий хулиган, он несимпатичен, его поведение неуместно;

юноша ищет свою судьбу, свое место в мире, хочет путешествовать и познать все. Младший сын садится на коня и ищет долю в дали, сражается с тиранами и драконами, женится на принцессе и занимает вакантный трон. Совершает максимум того, на что способен;

надо вовремя перебеситься. Немецкий студент гордился шрамами от дуэлей, нажирался водкой и пивом, дрался со стражниками и соблазнял девиц. В тридцать лет ему полагалось жениться, найти себе достойное занятие и остепениться в качестве полезного и уважаемого члена общества. Энергия сброшена, удовольствия получены, опыт приобретен, пора работать, теперь наступит черед твоих детей.

«Надо повеселиться в молодости, как черт, чтобы в старости работать, как дьявол», – сообщил Вольтер (разница между чертом и дьяволом в этой формуле мне всегда была не совсем ясна). Седой и великий Чарльз Дарвин отвечал журналисту: «В студенческие годы в Кембридже я входил в компанию молодых людей, с которыми мы проводили время в пирушках, карточных играх и развлечениях. Казалось бы, сейчас, на склоне дней, я должен сокрушаться об этом столь драгоценном, совершенно бесполезно потраченном, утерянном для работы, для науки, времени. Но друзья мои были такие милые юноши, нам было так весело вместе, что и поныне я вспоминаю это время с наибольшим удовольствием».

В молодости чувства острее, вот и счастье с горем, – понятно. В молодости делаются главные дела – создание семьи, завоевание своего места для начала пути, – понятно.

Но почему молодость великодушнее, благороднее, щедрее старости? Почему более склонна к идеалам? Почему чаще совершает самоубийство?

«Глупость молодости» придумана глупой старостью. Все великие открытия в теоретических науках делались молодыми людьми; спросите у физиков, они вам расскажут, все гениальные идеи приходят в голову до тридцати, а после – инерция. Старые шахматисты не тянут против молодых. Память лучше, соображение быстрее и богаче, и тесты это отлично иллюстрируют.

///зрелость – это замена идеальных величин реальными///

Потому что молодость в основном, не набравшись опыта, имеет дело не с реальными величинами, а с идеальными.

«Ничто в жизни не бывает ни так хорошо, ни так плохо, как люди обычно себе воображают», – писал Флобер молодому Мопассану.

Рисуя в вожделеющем воображении любовь, карьеру, дальнюю страну – и впервые познав это реально, молодость обычно, кроме прочих чувств, испытывает некоторое разочарование: «Как, и это все?..»

Как только идея обретает реальность, она неизбежно несколько «портится» – в чем-то недотягивает, в чем-то изменяется, в чем-то приобретает неожиданные черты или детали. Или кожа недостаточно гладкая, или аудитория недостаточно просторная и сияющая, или слава оказывается обыденной суетой, трудом и грызней.

///перебеситься – значит избавиться от соблазнов, последовав им///

(человеку свойственно стремиться самому познать, каково то или это. Умозрительная информация, полученная через кого-то, здесь мало что дает. Познать надо ощущения, т. е. пережить самому.)

Все это потому, что у молодости есть больше нервных клеток, и работают они мощнее. Сильнее инстинкт жизни – сильнее стремление к самоутверждению! Благородство, щедрость, великодушие – расписка в своем внутреннем превосходстве.

Самой дорогой монетой – отказом от внешних благ ради внутреннего ощущения своей значимости – платит молодость за осознание своего превосходства в какой-то ситуации.

Как справедливо заметил умный Бальзак: «До 30 лет некоторым людям еще можно верить; но после 30 верить нельзя уже никому».

(Крушение старости – это частность. Ничего принципиально нового. Так создан мир. Да многое уже и прожито. Да не так уж все и было идеально.

Крушение молодости – это крушение мира. Крушение Вселенной. Мало того, что рушится вся жизнь – многомного счастливых лет впереди, наполненных познанием, ощущением, всеми теми деталями, которые и есть жизнь; это подобно «принципу домино», рушится не одна костяшка, а весь длинный ряд их – поездки, новые квартиры, покупка вещей и мебели, премии, праздники, рождение и выращивание детей и внуков, походы в театры и кино, – рушится вся длинная линия судьбы. И все это было идеально хорошо. И все это было еще не познано, не прожито, не совершено!!! Вот что такое облом молодости. А вы говорите – счастливый возраст…)

Ощущение и сознание своих сил, возможностей, времени впереди позволяют молодости быть благородной и великодушной – «я еще все успею сделать себе, наверстать, иметь».

И кроме того, молодость более самодостаточна, чем старость. Веселье, беспечность, привлекательность, общительность делают нужными для нее меньше вещей, чем нужно старости. Друзья уважают, девушки любят, о здоровье и не думаешь, сам себе нравишься, возможности впереди и выпить можно – чего еще. От богатства бытия своего молодость щедра.

Кроме того. Человек редко доволен своим положением. И редко полностью доволен собой. Но старец себя уже знает и с собой свыкся, примирился. А юноша нет.

А в воспитании всегда присутствует какой-то идеал. И юноша куда более стремится к этому идеалу, чем старец. Он более переделыватель мира, чем старец. И внутренне он самоутверждается через приближение себя к идеалу, он являет сам себе, что он значителен.

Он обычно ведь думает о людях лучше, чем они на самом деле. И даже не потому, что сам очень хорош. Он часто полагает других лучше себя! Они ведь в его глазах ничем не проявили себя с плохой, недостойной стороны (конкретные люди, пока). (пусть даже просто случая не было – в том и особенность молодости, что мало еще было случаев увидеть людей в разных ситуациях – еще не съеден с другом пуд соли).

Он более соотносится с идеалом поведения – потому что избыток энергии определяет для него большую значимость идеала, чем для человека вялого: он более в состоянии стремиться к чему-то, а идеал – как раз ориентир стремления.

Он более самолюбив, для него больше значит публичное поражение, публичное свидетельство его несостоятельности: самоутверждение!

Почему так силен и всеобщей пресловутый подростково-юношеский конформизм – одеваться как все, разговаривать, вести себя, проявлять и культивировать те качества, которые ценятся в его среде, группе, команде? Взрослые кривятся: вы инкубаторские, никакой индивидуальности, и т. п. Глупости!

Во-первых, относительно сверстников оценивает свою значимость молодой – а ценности и условные критерии задает не он.

Во-вторых, самый сильный или богатый и так утвержден. А слабый, некрасивый, бедный? Он утверждается через свою принадлежность к стае, утверждается в силе через то, что лишь часть ее большой силы – и старательнее других блюдет ее законы: моду, словечки, обычай; он рьян и ревностен в этом. «Шестерка», шелупонь, но по всем приметам – такой же крутой, как вожак, имеет право на защиту своих, на страх врагов.

В-третьих, идеалы общества вообще – размыты и весьма абстрактны, да и видишь постоянно, как сами взрослые носители и насаждатели этих идеалов их не соблюдают. А идеалы своей стаи – просты и конкретны! А без идеалов – никак: идеал – это то, что нужно внутренней энергии, чтоб переделывать, это свидетельство того, что нет равновесия, нет неживого покоя между тем, что есть – и тем что должно быть.

В-четвертых, молодежная мода противопоставляет себя взрослой: мы – есть! другие, значительные, заметные, и делаем не то, что уже сделали вы.

У молодости есть еще одна характернейшая особенность. Многое, что она видела, испытала, знает, она не понимает. Картины конкретной несправедливости, скажем, не складываются в картину общей несправедливости страны или системы: молодость обычно полагает, что в целом все неплохо, если ее так учили. Молодость может совершить жестокий и несправедливый поступок, не отдавая себе отчета в сути своих действий: высмеять кого-то, сурово решить чью-то судьбу, и вообще рубить сплеча.

Если эгоизм зрелости сознателен, зрелость обычно отдает себе отчет в своих поступках, то эгоизм молодости часто бессознателен: она уверена в своей правоте просто потому, что ей некогда задумываться. Потребно скорей лететь дальше и познавать все.

Жадная до прямых ощущений молодость из нескольких решений обычно принимает то, которое позволяет ей более самоутвердиться непосредственно здесь и сейчас, через само принятие вот такого именно решения. (Отсюда благородство, болезненное самолюбие, обостренная соревновательность.) Не потому, что хочет сделать себе лучше, а кому-то хуже – а потому, что именно вот такое решение позволяет ей сейчас чувствовать себя человеком, значительной по сравнению с другими личностью.

Не-ет, молодость не бездумна, она постоянно занята самоанализом – и ее ощущения настолько сильны и многочисленны, что чуть не полностью занимают ее сознание, и другие люди ей уже менее интересны, и потому менее понятны. И то сказать – созревающий или только что созревший человек познает себя, разбирается в себе, своих реакциях, своих чувствах и сознании, – и только потом все больше начинает разбираться в окружающем мире, в других людях.

Молодость неизбежно субъективнее зрелости или старости. Именно поэтому со своим мощным и свежим интеллектом, созревшим полностью к шестнадцати годам, она может совершать гениальные вещи в точных науках или искусстве в двадцать с небольшим лет, как только наберется какая-то необходимая информация и станет возможной постановка задачи, – но быть девственно глупой в понимании важнейших жизненных проблем. Это называется: «Жизни ты еще не знаешь…»

Споря с тем порядком вещей, который навязан ей старшим поколением, она спорит по частностям, – но в целом картина мира, вложенная в нее при воспитании и образовании в детстве и ранней юности, остается прежней: для самостоятельного пересмотра не было еще времени, нет знаний, а главное – нет еще возможности к анализу окружающей жизни: она занята анализом своего сугубо внутреннего «я», а надо еще скорее выпить, покуролесить, купить модную тряпку и потанцевать.

Если молодость даже бунтует «против всего», бунт ее все равно базируется на вложенных с детства вещах: счастье, справедливость, удальство – т. е. ей может категорически не нравиться этот мир, но она придерживается одной из трафаретных, заемных, готовых схем его устройства.

Озорство и безоглядность молодости – это примат ощущения над анализом.

Романтика

Романтика – это вариант желания жить не так, как ты живешь. По сути – это аспект сенсорного голода, потребность в новых и более сильных ощущениях, которые всегда сильнее в молодости. Что безусловно полагается достижимым через внешние впечатления и собственные поступки.

Романтика – это не здесь и не так. Обычно это – далеко, непривычно, ново, очень часто – трудно и рискованно, опасно. Это преодоление трудностей и испытание себя в них.

Романтика – это стремление к свободе, осуществление свободного выбора.

Романтика – до крайности показательный случай того, что все дело не в вещах, а в нашем отношении к ним. Для благополучного горожанина в столице жизнь лесоруба в далекой тайге весьма романтична. Да еще если палатка, костер и так далее. Для профессионального лесоруба же, который вынужденно довольствуется палаткой вместо дома и костром вместо газовой плиты, ничего романтичного в этом нет, есть только привычные и обыденные неудобства. Работа трудная, комары жрут, развлечений никаких, стирка и готовка – трудоемки. Постоянный груз житейских проблем. А главное – все кругом всю жизнь так живут, нормальной жизнью, и другой не знают. И сказочной романтикой ему представляется жизнь в большом далеком городе, где он никогда не был: огни, бары, метро, чистота и люди со всего мира.

А пальмы, а берег южного океана?.. о!.. Влажная духота, царапины гниют, москиты как шилами тычут. И та же жизнь, как везде, те же проблемы, грязь, труд, деньги, болезни, склоки.

Романтика папуасов и эскимосов – жизнь друг друга.

Там хорошо, где нас нет. А если где есть, то это ненадолго: попервоначалу, пока не обвыклись, пока экзотика в новинку и в охотку, свежие впечатления захватывают и достижение мечты сердце греет.

Уж верх романтики – белый парусный корабль в синей дали. Ну, влазь на борт, ступай в кубрик. Черт… Паруса вообще-то не совсем белые, они серовато-желтоватые, грубая вылинявшая холстина. Смолой и дегтем пахнет. В кубрике темновато и тесно, пахнет несвежим бельем и потным телом. Все отсырело, преет, просушки требует. Краска облуплена, под ватерлинией осклизлые водоросли наросли, тянутся. Теснота, жратва однообразная, народ хамоват, офицеры звери, отношения напряженные, несправедливые, устают все сильно. Тяжелая жизнь, и все как везде.

Романтика – жажда иной, лучшей доли. Там – это как бы антиздесь: все, что здесь не устраивает, там воображается не таким.

Но понимание этого ничего не меняет. Все равно хочется.

Почему?

Романтика – это идеал существования: борьба, свершения, открытия, приключения. А наличие идеала означает, что человек не удовлетворен нынешним существованием, что есть разрыв между тем, что он есть и имеет – и тем, что он хотел бы мочь. Это следствие и свидетельство избытка сил и возможностей. Это энергетический потенциал человека.

Маяк возникает только там, где есть импульс к движению.

Отсутствие романтики в молодости говорит только о незначительности личности. Вялости, неэнергичности, лени, низкой потенции. О малой жажде жизни, о неинтересности. Здравое благоразумие молодости – это природное убожество.

Если умелый, сильный, предприимчивый человек в юности мечтает только о личном благополучии, делает деньги, покупает машину, строит дом и основывает банк, а мечтатель-романтик остается в результате у разбитого корыта – это не означает преимущества первого. Кто-то первым кидает мысль, намечает направление, глупо прет в неведомую даль, надеется сначала и плачет потом – и мостит собою дорогу к тому, чего раньше не было. Он наивен и нерасчетлив, но ловит несравненный кайф, ставя на карту свою жизнь в вере на огромный выигрыш! Вот с романтиков и авантюристов любое движение и начинается. Это аристократы духа.

Но чаще отчаянные романтики в свой срок становятся отчаянными прагматиками и, направляя энергию в деловое русло, оставляют позади тех, кто раньше начал.

Зрелость

Возраст с 30 до 45 лет. Уже все знаешь, еще все можешь и всего хочешь.

Если в наше время низкой рождаемости и высокой продолжительности жизни пятидесятипятилетнего человека могут назвать «находящимся в расцвете сил» – это смесь комплимента, утешения, лицемерия и глупости.

Врачи и спортсмены знают, что после 30 замедляется нервная реакция, уменьшается скорость сокращения и выносливость мышц, понижаются обменные процессы. Спортивные результаты и медицинские приборы – объективные показатели.

Конечно, Горди Хоу до 50 играл в хоккей, а Бобби Чарльтон – в футбол, и это по классу чемпионов, а Джо Фрэзер в 37 отыграл титул чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, но эти исключения – за счет профессионализма, опыта, техники, режима постоянной тренировки, которыми компенсировалось снижение силы и быстроты.

После 45 начинает уменьшаться рост за счет межпозвоночных хрящей, ослабевает зрение, набирает ход атрофия и перерождение тканей, ослабевают функции органов и т. д. Человеку кажется, что по части мыслить он еще ого-го, но озарений больше нет, и интеллектуальная выносливость уже не та. Шахматисты в этом возрасте знают, что после четырех часов игры пятый час партии в полную силу они уже не тянут, устали.

Вольтер, Гете, Раушенбах и в 80 думали и работали отлично. Но это люди исключительной интеллектуальной потенции, которые тянули за счет огромной пожизненной тренировки и меньшими, короткими дозами, а все вершины взяли до наступления старости.

Шекспир написал все лучшее с 31 до 37 лет – от «Ромео и Джульеты» до «Гамлета». Дюма написал «Трех мушкетеров» в 42. Толстой делал «Войну и мир» с 35 до 40. Шопенгауэр завершил «Мир как воля и представление» в 32. Ницше написал все до 45, Спиноза в 45 умер.

Французскую революцию делали 30-40-летние люди. Наполеон был владыкой Франции и Европы с 30 до 46.

Такие орлы-авантюряги, как Фрэнсис Дрейк или Генри Морган, вскоре после 50 умирали от пневмоний и лихорадок. Все главное было давно сделано. А сопротивляемость организма уменьшается…

Христу было недаром 33, а многим ушедшим гениям – 37. По вершинам…

Почему во многих странах высшие должности разрешено занимать только после 30 или даже 35 лет? А в древнем римском сенате возрастной ценз был определен выше 40? Ну, ясно: опыт, благоразумие, взвешенность.

Что означает: «молодость горяча и опрометчива»? Что до 30 чувственный, витальный элемент преобладает над сугубо рациональным, внешне прагматическим. А когда речь идет о судьбах страны, требуется максимум рассудка при минимуме эмоций – это гарантирует разумность и стабильность.

Состоявший из стариков совет старейшин Спарты обеспечивал неизменную незыблемость державы 700 без малого лет. Думать им было особенно нечего, страна была мала и проста: не поддаваться никаким эмоциям, ничего не менять, строго сохранять имеющееся, как завещал Ликург.

Когда от обычных винтовок перешли к полуавтоматическим и автоматам, понадобилось уменьшить мощность патрона, чтобы отдачей-перезарядкой не разбивало скользящий затвор, а уменьшенной мощности порохового заряда и так хватало для прицельной дальности и убойной силы, это уменьшение с лихвой перекрывалось скорострельностью, если брать эффективность оружия. Хотя результаты одиночной стрельбы из обычной винтовки лучше. Так и возраст…

Соображает зрелость отнюдь не лучше молодости. Знает – больше. Испытала больше. А сила ощущений – меньше, энергетика – ниже. Это позволяет в большем объеме видеть и представлять задачу, предвидеть причины и следствия, и не дергаться по пустякам.

Молодость чаще предпочитает получать ощущения через удовольствия «напрямую» – секс, алкоголь, игры, развлечения, новые впечатления от путешествий. Зрелость, с понижением ощущений, понижением энергетики, как бы «сбрасывает излишек» и скорее предпочитает внешние действия, будь то управление, политика, строительство, создание и обретение материальных благ и т. д. То есть все большая часть ощущений приходит через рациональный аппарат. Радость и горе через сознание своих действий. Потому и полагалась всегда «порой созидания».

Условно говоря, «обструганная» энергия «направляется в полезное русло», и на таком, вполне высоком, уровне работает лет пятнадцать.