Текст книги "Приложение к клятве Гиппократа"

Уняв дрожь, я спросила, подойдет ли в качестве убежища подвал. Сдвинув циновки, я, с усилием открыла крышку, и Поля опасливо туда заглянула, осмотрев сырые стены с полками, забитыми продуктами, шероховатый, кое-где выщербленный кирпичный пол и поставив ладони перед шеей, развела их в форме лотоса. Я наконец-то поняла, что это все равно, что наш кивок, означающий согласие. Поля сказала, что, так как ее идентификатор был не с ней, то возможно, что найти ее щупами через толстые стены они не смогут.

Включив крошечный фонарик, взяв одеяла, я стала спускаться по крутой лестнице, а за мной Поля тоже с поклажей, поеживаясь от сырости. Затем я вернулась, чтобы закрыть крышку и через щель крючком, подтянуть и выровнять линолеум. Затем мы расстелили одеяло и укутались другим в нише между полками. Мне наше убежище не казалось надежным – единственное утешение – «друзья» Поли все-таки не у себя дома.

Здесь она мне многое рассказала. Многое, но не все, что я хотела бы знать. Те незаданные вопросы до сих пор мучают меня. Но у нас было мало времени, хотя мы говорили почти все время, кроме того, когда в доме были фрузы.

Поля оказалась беглянкой – она бежала после посадки корабля, по пути закопав идентификатор. Ее бегство было вызвано отчаянием, связанным с любовью. Но для того, чтобы понять, в чем суть любовной драмы, нужно немного знать, как живут славные фрузы. Это я преобразовала что-то наподобие фрруууззича…. и так далее.

Брачные отношения, о которых рассказывала Поля, были невообразимы для меня, поэтому я подумала, что Поля не могла их придумать, вернее – зачем бы она это делала? Прежде всего, как я поняла, у них пол – понятие весьма странное – он перемешивался с породами или видами. Всего было два пола – мужской и женский, но мужской пол имеет довольно сложную иерархию.

Женщины похожи друг на друга внешне, различия мелкие, связанные с преобладанием генов бета-отцов, но в способностях различаются больше. Мужчины двух видов. Первый вид – я бы назвала их альфа-самцы, которые, как и женщины, соединяют в себе различные черты. Это элита среди мужчин – они «возглавляют» вторую половину. Второй вид многообразен и это связано с преобладанием черт и способностей животных. Некоторые из этих мужчин обладают способностями амфибий, другие могут летать, третьи покрыты шерстью как животные.

Брак осуществляется соединением женщины с альфа-самцом и еще двумя бета-самцами. По идее – настоящий брак – это женщина и универсальный мужчина. Два бета-самца участвуют в детопроизводстве. Не спрашивайте как – Поля как порядочная девица отказалась отвечать на этот вопрос. Дети получают от них черты зверя, птицы или черты рыбы. В браке может родиться любой ребенок. Если у него преобладают какие-то черты, то один из «отцов» помогает воспитывать, например, учит летать.

Большое счастье, если рождается девочка или универсальный мальчик. Они представляют собой большую ценность – за их рождение родители иногда получают высокие должности. Брак альфа-самца и женщины, в большинстве случаев, устраивается родителями, при участии государственного детоводства, поэтому иногда молодожены не испытывают привязанности друг к другу или внутри семьи образуются сложные отношения. Совсем простыми они не бывают никогда.

Я, помня о том, что Поля отказалась отвечать на вопрос о зачатии детей, осторожно спросила – могут ли быть отношения только между парой и рождаются ли в этом случае дети? Поля сказала, что отношения, конечно бывают – альфа-самцы влюбляются в других женщин, а женщины влюбляются в других альфа-самцов и в бета-самцов. Поля как раз и влюбилась в своего жениха бета-самца, который летает. Ко второму бета-самцу – амфибии она относилась неплохо – он веселый, красивый. Но своего первичного жениха Поля ненавидела и боялась. Узнав, что отец подобрал именно его, Поля долго умоляла отца хотя бы выбрать другого. Но это не дало результата – отец, получив должность и примкнув к элите за счет рождения дочери и сына-универсала, вошел во вкус и хотел двигаться дальше за счет зятя.

Рассказ Поли меня поразил и привел в состояние цинизма и сарказма. Все одно и то же во Вселенной – карьера, богатство, политика.

Насчет детей Поля сказала, что у пары вряд ли родится ребенок, для этого все-равно нужны гены еще двух мужских особей, но эта проблема теперь решается, правда незаконно и за большие деньги – существует, как бы я сказала подпольный банк спермы. Но дети в таком браке будут иметь низкий статус. Были случаи рождения у женщины и бета-самца, но дети там рождались неполноценными, калеками, зверьками, рыбами, птицами. Может родиться совершенно нормальная девочка, но существует опасность, что она своим детям передаст лишний признак.

В роду Поли как раз и была простолюдинка – прапрабабушка, которая была дочерью бета-самца, ее мать считалась позором рода. Поля получила черты ее бабушки-простолюдинки и того альфа-дедушки, который влюбился в простолюдинку. У нее преобладают черты одного из ее бета-отцов – птичьи: форма рук и пение. Эти обстоятельства сделали отца Поли неумолимым по отношению к ней: он хотел вернуть семье подобающее положение.

Женщины также иногда делают хорошую карьеру, но, сказала Поля, – это не для нее, поэтому она занимает должность похожую на должность библиотекаря. Но это не считается престижным – мода – космические путешествия. Они очень дорого оплачиваются и чтобы войти в элиту нужно совершить хотя бы три. Отец, в погоне за статусом, отправил ее на одном транспорте с женихом, несмотря на ее отвращение к нему и, несмотря на то, что она абсолютно не приспособлена к полетам. Но вскоре Поля нашла в них плюсы. Она стала присматриваться к тем мирам, на которых делал посадку транспорт, чтобы жить в каком-нибудь из них со своим возлюбленным.

На Земле Поля почувствовала себя хорошо – подходил состав воздуха и воды, поэтому, когда была совершена посадка, она скрылась в лесу, закопав свой идентификатор. Без него ее найдут не сразу, а в течении 12 дней. Но если она успеет избавиться от идентификаторов, вшитых в тело, то ее могут не найти.

Поля попыталась их вынуть, сделав разрез на ноге, но когда попыталась поддеть и достать один из них, он ушел еще глубже. Она надеялась остаться здесь и дождаться своего возлюбленного, который должен был каким-то образом узнать, на какой планете она потерялась, затем как-то прилететь сюда и как-то, без идентификатора ее найти. Молодость – она везде молодость и вера в могущество возлюбленного безгранична во всех мирах.

– У тебя нога болела от того, что ты ее резала?

– Нет, разрез затянулся сразу, сросся. Я даже испугалась. А ногу я повредила, потому что бежала. За мной гналась собака. Тогда я не знала, кто это, поэтому очень испугалась – она высунула голову из травы и стала громко шуметь. Но она, наверное, тоже боялась, потому что прыгала вокруг, но ко мне не подходила. Тогда я перелезла через твой забор и упала.

Я вдруг подумала – не будут же они оставаться здесь до бесконечности, если не найдут ее? Я предложила ей прятаться, пока они не улетят.

– Они ведь могут убить тебя!

– Нет, меня они не убьют – это величайшее преступление. Женщины – главная ценность, их мало и от них зависит существование фрузов. Даже убийство высокопоставленного чиновника карается не так жестоко. Если женщин будет мало, то очень скоро фрузы выродятся. Это уже происходит в низах, где к составлению семей подходят не так строго. Именно поэтому они найдут меня везде. Может даже пошлют отдельную экспедицию. Они должны вернуть меня или мое тело. Чтобы ощутить, что жизнь может быть нормальной, я сбежала. Я мало надеялась на то, что это продлится долго. Я ведь не похожа на вас?

Я промолчала, а мое сердце наполнилось стыдом. Я не могла обнадежить Полю. Оставшись, она станет предметом пристального внимания, ей не дадут покоя. Если представить ее инвалидом, то найдутся подонки, которые будут смеяться, издеваться над ней, будут внушать ей, что она низшее существо. Третий выход – прятаться. Есть еще на Земле необитаемые или малообитаемые места. Но что это будет за жизнь и не хуже ли она той, что ее ожидает в своем мире? По крайней мере, там она – большая ценность.

– Мой возлюбленный жених еще меньше похож на вас и планы наши фантастичны, я теперь вижу. Даже если можно представить себе чудо, и я останусь, а моему жениху удастся прилететь сюда, они все равно найдут меня. Нигде нельзя спрятаться.

Звуки ее нежного и звонкого голоса затихли, но казалось, воздух еще вибрировал.

– Здесь, с тобой я была счастлива, моя душа была свободна. Я никогда не забуду эти дни.

Потом пришли фрузы, потолок у нас над головами скрипел, затем, вероятно уверившись, что никого нет, они стали топать, грохотать и, по всей видимости, разговаривать. Было ощущение, что над нами ферма. Ничего похожего на волшебный голос Поли. Мне казалось, что жутко гогочут гуси и крякают утки, визжит гиена и все это звучало упорядочено, как разговор и от этих звуков шевелились волосы. Я задрожала от страха и, не выдержав, накрылась одеялом с головой, схватилась за Полю обеими руками.

Так мы просидели еще день до ночи, потом выбрались из погреба и Поля, захватив только свой самодельный посох, пошла к лесу. Мы зашли в лес, и она меня остановила. Взяв мою ладонь, она подержала ее в своих руках, затем отбросив посох, пошла одна, а я смотрела ей вслед. Вот она обернулась, ища меня в темноте испуганными глазами. В сердце словно поворачивали нож.

Дойдя до прогалины, она остановилась, подняла глаза на небо, и оно осветилось, но не все, а лишь один участок неба, да так, что стали видны белые облака, хотя вокруг была ночь. Между облаков я увидела два летящих объекта, напоминающих две втулки от велосипеда, которые двигались один за другим в полной тишине, под стрекот сверчка.

Затем раздался звук, похожий на звук внезапно обрушившегося ливня и один из объектов (меньший), приземлился, сияя желтым светом, испускаемым трубками, вытянутыми по всей его длине. Над ним трепетала как будто бы шелковая полупрозрачная ткань. Конечно, я поняла, что это был некий транспорт, который доставит Полю на корабль. Потеряв страх и осторожность, я высунулась из кустов, чтобы еще раз увидеть ее. Ее понурая фигурка находилась почти рядом с этим транспортом.

Тут свет, излучаемый летающим объектом, стал бледнее, и открылась дверь, из которой также лился свет, но белый. В проеме показались фигуры, которые стали жестикулировать, а Поля стояла неподвижно, опустив свою гордую голову. Ветер трепал ее куртку.

Затем одно из существ, толстое, с растопыренными как у пингвина руками приблизилось к ней. Разглядеть его мне, конечно, не удалось. Но силуэт напомнил мне вставшую на согнутые лапы лягушку. После очередной порции жестикуляции это существо подняло руку и ударило мою девочку по лицу, потом еще и еще. А она стояла не защищаясь. Я догадалась, что этот урод – боргзаун, жених-альфа. Через расстояние я ощущала агрессию, исходившую от него, и во мне одновременно поднималась и лютая злоба и ужас, парализовавший меня. Поля вытянула руку и на ней засияла… моя салатница. Уродец схватил салатницу, а ее грубо втолкнул в дверной проем, так, что она упала. Я рванулась сквозь кусты, но ночная тишина вновь была разорвана как будто бы звуком внезапного ливня и летающий объект исчез.

Утром на этом месте не было не единого следа, только палка, отполированная ее руками.

Эпилог

Рассказывала ли я кому-нибудь про это? Да, своим родителям. Они, мои бедные, очень испугались, перевезли меня в мою квартиру, выгнав бывшего (он, оказывается, продолжал там жить) и поселились со мной. Я слышала, как тревожно шептались они ночью и темой, уверена, была я. Мама, насколько я поняла, записалась к психиатру, описала мои симптомы, выдав их за свои, пытаясь узнать мой диагноз, но сама еле унесла ноги, потому что психиатр заинтересовался.

Папа пытался воздействовать на мой здравый смысл: он восклицал, что я тоже стала жертвой НЛО-мании, стыдил меня. Потом он стал приводить мне доводы, доказывая, что я оказалась во власти иллюзии: во-первых, говорил он, я была потрясена предательством; во-вторых, инопланетянку никто не видел и прилет НЛО тоже; в-третьих, после Поли не осталось никаких следов; в четвертых, он высмеивал наше убежище в подвале. Это были главные доводы, и сколько я не объясняла, что мы все уничтожили, чтобы я не пострадала, а одежду я ей купила новую. Я рассказывала ему о том, что в ночь, когда мы прятались, некоторые жаловались на странный шум, который слышали сквозь сон и на тяжелые сны и даже кошмары – все было бесполезно.

Прошло время, и образ Поли стал тускнеть. Жизнь моя стабилизировалась, появилась даже новая подруга. Один из моих коллег, узнав про мое холостячество стал проявлять знаки внимания. Но все это как-то слабо на меня действовало – я продолжала переживать случившееся со мной, беспокоилась о том, что произошло с Полей, хотела услышать ее волшебный голос. «Вот бы узнать, хотя бы узнать», – отчаянно подумала я.

И вот, бродя по Интернету одним из вечеров, я вздрогнула от того, что моя страничка как-то странно пришла в движение и ее содержимое изменилось. На мониторе замелькали кадры. Не успела я подумать, что курсор оказался на какой-то рекламе, и я нечаянно щелкнула мышкой, как появилось изображение пестрой толпы, но пестрота ее была непривычна, как будто бы другие оттенки. Я всмотрелась – отсутствует красный, синий. Вместо них оранжевые, бежевые, цвет морской волны. Изображение, прыгая, стало приближаться. Наверное, любительская съемка, подумала я. Но тут мне перехватило дыхание. Казалось, прямо на меня смотрели родные круглые глаза. Это была она, Поля. Ее голову украшал головной убор, очень шедший ей. Он состоял из обруча, инкрустированного тусклыми цветными камнями. На обруче крепилась белая ткань, закинутая назад. Вокруг глаз были какие-то украшения, уголки губ были также украшены камнями в виде бусин. Впереди на животе висела сумка, которую она придерживала руками.

Поля казалась красавицей – вокруг нее были, на мой вкус – ужасные лица. Вот рядом с ней широкое лицо с маленькими моргающими глазками и кабаньей пастью с огромными зубами. Тут изображение зарябило, я поспешно перевела взгляд на Полю и в последний момент увидела, как из сумки появилась маленькая ручка, похожая на птичью лапку.

Несовершенство мимикрии
О. Померанцева

Я встретил ее на берегу реки. Она бросилась ко мне и прижалась. Сказать, что я удивился – не сказать ничего. Я, доложу вам, не красавец. Некоторые считают меня уродом, но не осмеливаются сказать об этом, потому что я толст и силен. У меня узенький лобик, широкий, почти не выступающий нос с большими ноздрями, из которых растет пук волос. Если волосы обрезать, то это будет выглядеть как одежная щетка, помещенная в ноздри. Волосами я покрыт с ног до макушки головы. Если не побриться, то белыми останутся мой маленький лоб, нос, верхняя полоска щек ну и уши, из которых растет изрядное количество волос.

Нужно сказать, что берег нашей речки довольно безлюдное место, а если перейти на другую сторону реки и зайти в лесок, растущий вдоль ее берегов, то вообще мало кого встретишь. Это место имеет дурную славу и в некотором роде, из-за меня. Я часто здесь гуляю и полюбил его. Здесь не нужно отвечать на обидные замечания, здесь нет брезгливых и глумливых взглядов. Я уже научился давать отпор, меня боятся, я очень силен, но одинок. Кожа моя не так толста, как кажется и сердце мое не заросло жиром до такой степени, чтобы не трепыхаться и не сжиматься от волнения, страха, обиды.

Я давно перестал ждать любви, а ведь я молод.

И тут, в чаще, на берегу реки, при свете заката ко мне на грудь бросается девушка невозможной красоты – тоненькая, стройная, на длинных ножках. Лицо как фарфор, а глаза большие, нежные, голубые. Я испугался, я даже схватил ее за талию, чтобы отбросить от себя, но потом передумал. Очень уж хорошо от нее пахло.

Девушка сказала, что, наверное, заблудилась, не помнит, кто она и не знает, где находится. Я не убирая руки с талии, повел ее домой. Она положила свою головку мне на плечо и время от времени поднимала глаза и взглядывала на меня. Мне казалось, что ее глаза мерцают: они становились то зелеными, то светло коричневыми, то снова голубыми, а затем темнели, как небо перед грозой. Никогда не видел таких глаз.

Зайдя в мою квартиру, она стала с любопытством озираться. Оказалось, что она не умеет пользоваться кранами, ванной, унитазом, не говоря уж о плите, чайнике и т. д. Наверное, ее амнезия, – подумал я, – весьма серьезна.

Я встал рано, как смог помыл полы, окна, стол, посуду, соорудил бутерброды, заварил чай, который на 23 февраля подарила тетка. Хлопотал так, что весь вспотел.

Гостья вышла из спальни такая милая, что я чуть в обморок не упал. Оказалось волосы еще светлее, личико с румянцем и от меня глаз не отрывает. Я, скажу вам, к такому не привык – лицо так побагровело, что двадцать минут пришлось сидеть в ванной и поливать его холодной водой.

Кушала девушка хорошо, даже очень. После завтрака я понял, что нужно пополнить запасы. Так как имени своего она не могла вспомнить, то попросила меня дать ей имя. Я назвал ее Симона.

Мы стали жить вместе и постепенно она рассказала мне неправдоподобную историю о том, как она сюда попала. Якобы она с планеты Ую, и их космический транспорт разбился. Она спаслась и «сделала» себе человеческий образ.

– Вот, – сказала Симона и протянула мне потрепанный журнал мод, на развороте которого я увидел девушку, похожую на нее.

– Я гораздо красивее, – сказала она, – хочешь, покажу?

Я кивнул, не услышав и половины ее щебетанья, так как любовался ею.

Не успел я и глазом моргнуть, как на месте моей красавицы появилась другая девушка. Ее фигура напоминала яблоко и поэтому кофточка натянулась и завернулась, открывая пятнистое брюшко. Ее щеки и губы казались надутыми, а сверху, на темечке из кудрявых грубых волос торчали треугольные ушки бурого цвета.

Я вообще-то тугодум, поэтому сидел и пялился на нее, ничего не соображая. Во рту пересохло. Толстушка встала, кокетливо склонила голову к плечу и спросила голосом Симоны:

– Ну как я тебе?

Я от ужаса замахал руками и зашипел, так как во рту не осталось никакой слюны. Девушка засмеялась, открыв свой широкий ротик, в котором было тесно от зубов, видно приняв мои действия за невыразимый восторг, а потом сказала, что на планете Ую им часто приходится использовать мимикрию. Условия на ней тяжелые, температура скачет от нижних до верхних показателей, почва, то замерзает, то затвердевает, то становится жижей. Хищники могут появляться и нападать даже в городах. Поэтому главное – это вовремя измениться. Некоторые становятся настоящими виртуозами. А теперь ей придется носить на себе уродливый человеческий образ. А ведь в этом случае он может прижиться и ей уже трудно будет вернуться в свой.

Здесь ко мне вернулся дар речи, и я попросил ее вновь стать земной женщиной, иначе ей будет грозить опасность. Сделать это нужно сейчас, потому что кто-нибудь может заглянуть в окно.

Симона заплакала и сказала, что боится опротиветь мне в виде пуррикулы (это, оказывается у них такой червяк, покрытый белыми волосками). Но я стал горячо ее уверять, что так ее люблю, что вытерплю любой образ, любое ее перевоплощение. А ее настоящая красота может ей повредить на Земле. Она спросила, почему же моя красота мне не вредит? Я ведь тоже не похож на здешних мужчин? Я и ответил, что у меня нет таких прелестных ушек, как у нее. Оказывается, по меркам жителей планеты Ую, я красавец. Только уши мои не на том месте и кожа другого цвета, но это делает меня особенно привлекательным, придает мне шарм. Примерно так сказала Симона.

Она с плачем вернулась в прежний образ, и я в основном счастлив. Моя жена самая красивая женщина в городе. Уже не один свихнул шею, разглядывая ее. Они даже пытаются ее завлекать, флиртовать с ней, но в ответ получают только взгляды, полные отвращения. Но я тоже имею успех – женщины стали смотреть на меня с большим интересом. Он объясняется, наверное, тем, что они думают, – если меня полюбила такая, то во мне есть что-то невообразимо привлекательное. Поэтому Симона меня очень ревнует и даже иногда бьет. Но мне не больно. Гораздо хуже, что, ругаясь, она визжит громче, чем поросенок моей тетушки, которая живет в деревне. Иногда я застаю мою любимую в ее настоящем облике. Она говорит, что это для того, чтобы мой глаз отдохнул. Я пугаюсь, но она принимает это за восхищение.

В наши лучшие минуты для полной гармонии я надеваю уши на резиночке, которые она мне сшила из моей старой кожаной куртки. Когда она видит меня с ними, то даже бледнеет от восторга. Это испытание происходит один раз в месяц: терпеть можно.

С недавних пор Симона два раза в месяц стала приносить деньги, говоря, что устроилась на работу. Когда я спросил куда, моя жена сказала, что она сама толком не знает, то есть не может выразить это в языке. Она накупила себе множество нарядов, попыталась наряжать и меня, но я это пресек.

Вначале я радовался, а потом задумался: где может заработать деньги красивая девушка без образования? Как я говорил – я тугодум, поэтому долго перебирал возможности. Может она устроилась уборщицей в офис богатого предпринимателя на две ставки? Может официанткой или посудомойкой? Но было не похоже. Ее ручки были ухожены, ноготки с маникюром. Другие перспективы, перебираемые мной, были совсем плохие. Секретарем? Стриптизершей? Моделью? Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу.

В таком виде меня застала Симона. Она засюсюкала со мной, как с младенцем, стала чесать мне за ухом, спрашивать, почему ее любимый кабанчик (это животное – ее любимое) такой сердитый. Я стукнул кулаком по столу и призвал ее честно ответить, как она зарабатывает деньги. Когда я высказал свои предположения, ее ноздри затрепетали от гнева, она несколько раз изменила цвет глаз, волос и кожи, завизжала и вырвала у меня небольшой клочок волос.

В результате выяснилось, что она служит в банке! Когда я высказал сомнение в ее образовании, она возмутилась и сказала, что очень образованна и даже талантлива. У себя дома она многого добилась. Ну, я на время успокоился. Симона весь вечер щебетала, обхаживала меня и я растаял. Тогда она стала говорить о том, что неплохо бы нам сменить жилье и обставить его красивой мебелью. А также нужно купить автомобиль и еще отдохнуть. Я снисходительно усмехнулся:

– Ага, после дождичка в четверг.

Я стал разъяснять ей, что все это очень дорого стоит, а если брать кредит или ипотеку, то расплачиваться придется всю жизнь.

– А сколько это – дорого? – спросила моя девочка и вывалила из хозяйственной сумки кучу денег.

Я заплямкал пересохшим ртом, деньги были в банковской упаковке, и их было много. Я, по крайней мере, столько не видел.

– Где ты ффзяла? – наконец произнес я.

– В банке, – таращила на меня наивные синие глаза Симона. Они очень красиво сочетались с ее сережками и ожерельем из сапфиров. На ней было светло-серое платье, оттенявшее порозовевшие щечки и мне нужно было большое усилие, чтобы продолжить выяснение, а не петь ей дифирамбы.

– Это твоя зарплата? Тебе ее выдали?

– Послушай, милый, я очень много работаю, я обогатила этот банк, перевела много денег на его счета из других банков, и он получил много средств из оборотов. Никто ничего не узнал, я потом перевела все обратно. Но когда я пришла к директору и потребовала свою долю, он рассмеялся и сказал, чтобы я не мо-ло-ла че-пу-хи.

Она произнесла незнакомое словосочетание по слогам.

– Я правильно говорю? – спросила она. – Так вот, – продолжила она, – он меня выгнал, а я люблю справедливость. Я взяла все себе и закопала в лесу – там еще много.

Я бушевал, я ее ругал, она же визжала в ответ, укусила меня за руку.

Поймите меня правильно, я не отличаюсь высокими моральными принципами, да и пролетарское происхождение дает о себе знать: экспроприация экспроприаторов – это святое. И деньги мне нравятся, но не такой ценой, не ценой Симоны. Мне без нее ничего не интересно.

Когда я донес до нее эту мысль, она немного успокоилась и рассказала, что у них, на планете Ую – воровство и мошенничество – это элитная профессия. Она учится, я так понимаю в их вузе на первом курсе, а на Землю ее послали на практику. Сначала ей показалось, что здесь, с помощью мимикрии легко совершать, скажем так, экспроприации. У них на планете способностью к изменениям обладают все, даже животные, но не все могут (животные точно не могут) принимать различные формы по своему желанию. У многих уютян это связано с инстинктом. А вот их клан – виртуозы. Несмотря на это, обманывать там трудно.

– Но почему же у вас, где никто не знает о мимикрии, меня иногда преследуют весьма долго, хотя я постоянно меняю образ? – вполне миролюбиво спросила Симона. – Я бежала, становясь то брюнеткой, то рыжей, то полной, то худой, а за мной все равно гнались.

В разгар нашей беседы за дверью на площадке послышался какой-то шум, зазвучали голоса. Симона прислушалась, встревожилась и, выпорхнув из моих объятий, скрылась в ванной. Вслед за этим раздалась серия пронзительных звонков в дверь, а затем грохочущие удары. Я понял, что Симону вычислили.

Дрожащими руками я собрал пачки денег в сумку, выбежал на балкон и кинул вниз. Сумка попала на балкон соседа снизу. Я открыл дверь и на меня сразу накинулись, приставили пистолет к виску, а к горлу нож. В грубых выражениях стали требовать деньги и Симону.

Вы не подумайте, что я пижон, и что грубые выражения мне претят. В прежние времена не было никого, кто переплюнул бы меня в использовании ненормативной лексики. Но Симона все изменила – из меня вылупился интеллигент. Не зря мне мама говорила, что мой прадедушка был профессор.

Несколько придя в себя, я двинул тому, кто держал нож, а он, повалился на того, кто держал пистолет. От неожиданности, вероятно, последний нажал на курок, пистолет выстрелил в потолок, затем упал буквально мне в руки. Одновременно раздался оглушительный визг и из ванной выбежал зверь. Он кинулся на наших гостей, которые при виде его повели себя по-разному: двое попытались открыть дверь и убежать, но это заняло время, так как к двери отхлынули все и прижались к ней; один пытался противостоять зверю, но это выглядело жалко, так как укушенный, он заверещал громче него; четвертый потерял сознание.

Я признаюсь, было от чего упасть в обморок, – Симона превратилась в зверя, похожего на собаку, с подвижной, как в мультфильме мордой, с клочками шерсти по всей поверхности шкуры. К тому же эта собака не лаяла, а верещала, как большая свинья.

С врагами мы разделались, двое убежали, обморочного и укушенного я затолкал в лифт. Симона очень устала, когда я вернулся, она сидела в коридоре, часто дыша и, вероятно, не имея силы выйти из образа чудища. С ее шеи свисало сапфировое ожерелье, в ушах болтались серьги, а серое платье собралось у шеи. При виде меня, она встала, положила мне лапы на плечи и стала лизать мои щеки. Было щекотно, но хохотал я не от этого: никогда не видел помесь собаки и свиньи в серьгах и ожерелье.

Мы быстро собрались и поехали на автовокзал, так как в поездах и самолетах требовались паспорта и нас могли выследить. Я надел бейсболку, приклеил усы, Симона надела один из ее умопомрачительных нарядов – блузку, расшитую золотом. В ушах у нее сверкали длинные серьги с изумрудами. И тут меня осенило! Все дело в одежде!

– Симона! – воскликнул я, – переодевайся.

Я нашел в шкафу с ее одеждой серую футболочку, простые джинсы, темно-серую курточку – все то, что ей в самом начале купил я. Объяснять было долго и трудно – мои мысли не сразу облекаются в слова, поэтому я стал снимать с нее ее великолепный наряд. Симона брыкалась как лошадь, царапалась как кошка, кусалась как собака. Весь израненный, я, наконец, все ей объяснил. Когда за ней гонятся, то главным, привлекающим внимание признаком, является одежда, тем более такая богатая и яркая как у нее. Со спины изменения внешности не очень заметны, поэтому ее долго преследуют и даже вычисляют.

– Ты должна одеваться как все, слиться с массой, понимаешь? Ведь ты можешь изменить тело, но не одежду, которая на нем!

Раздраженная и распаленная Симона хотела возразить, но потом нежнейшая улыбка озарила ее лицо, и эта улыбка предназначалась мне.

– О, мой прекрасный кабан! Мой мудрейший слон! Я не ошиблась в тебе, ты превосходишь всех мужчин своим могучим умом! – она благоговейно смотрела на меня.

Я, понятное дело, покраснел и, пользуясь случаем, повинился, что деньги пропали, упав на балкон соседа. Симона отмахнулась – перед ней разворачивались потрясающие перспективы.

– Пусть берет сосед, – сказала она, – ему нужно учить своих детей.

Вот такая моя Симона. Как ее можно не любить?