Текст книги "Светлая Пасха. Семейное чтение"

Вторая седмица

Вторую седмицу Великого поста Церковь называет седмицей светотворных постов, и во время ее молит Господа преимущественно о благодатном освящении постящихся и кающихся. «Господи, направи ны пост повторяющия, освящение нам осияй и просвещение оправданий Твоих». Ибо благодать Божия и грехи наши очищает, и сияет верующим особенно во время поста, побуждая верующих к подвигам поста, молитвы, умиления и покаяния.

Не сразу человек привыкает к посту, не вдруг может настроить душу свою к подвигам добродетели. В песнопениях второй седмицы Церковь продолжает разъяснять значение истинного поста.

Чтения из пророка Исаии то утешают обещание блаженства тем, кто будет помилован Богом (в понедельник), то обличают невнимание избранного Богом народа к благодеяниям и благопопечительности Божией (во вторник), то угрожают за корыстолюбие и распущенную жизнь строгими наказаниями (в среду), то возводят душу к созерцанию славы Господа Саваофа, перед которой чувствовал свое ничтожество и пророк Божий (в четверг), то среди нечестия и неверия указывают на непреложность определения Божия о спасении рода человеческого (в пятницу).

Во второй седмице предлагаются чтения об изгнании прародителей из рая и о жизни их потомства, в котором яд греха стал раскрываться с такою страшною силою, что тяжкое преступление братоубийства нашло место уже между сыновьями Адама, и потом зло усиливалось в людях так быстро и укоренилось в них так глубоко, что Бог определил истребить весь род человеческий.

Чтения из книги Притчей указывают на достоинство мудрости и на плоды мудрой жизни (в понедельник), предостерегают от увлечения в жизнь развратную (во вторник, среду и пятницу) и убеждают стремиться к трудолюбию (в четверг).

В субботу на Литургии чтением Апостола Церковь внушает верующим назидать друг друга и не ослабевать в начатом подвиге поста (Евр. 3, 12–16), а чтением Евангелия благовествует об очищении прокаженного благодатным словом Господа (Мк. 1, 34–44).

Неделя вторая святого поста
Память святителя Григория Паламы

В этот воскресный день с XIV века празднуется память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалонитского – защитника православного учения о Божественном свете.

Святой Григорий Палама жил в XIV веке, родом был из Константинополя. Заветным желанием его знатных и благочестивых родителей было научить его книжной премудрости и особенно божественной. Семя упало на благодатную почву. С самых юных лет Григорий стремился к источнику премудрости – истинному Богу. У афонских иноков он узнал образ и правила иноческой жизни и стал их исполнять в своей жизни, не смущаясь насмешками, не слушая уговоров друзей. На двенадцатом году жизни он решил принять иноческий сан и удалиться в пустыню. К этому решению пришли также его мать, сестры и братья. Мать с сестрами осталась в женском монастыре, а Григорий отправился на святую гору Афонскую, где в Ватопедской обители поселился вместе с братьями, подчинив себя старцу Никодиму. По смерти Никодима он удалился в лавру святого Афанасия, где достиг евангельского бесстрастия и божественной чистоты, чем приобрел всеобщее почитание и любовь братии.

Избегая известности и славы, он удалился в пустыню и, благодаря непрестанной молитве, достиг благодатных даров – чудотворения и пророчества. Вследствие нападения агарян святой Григорий принужден был оставить пустыню и поселился в Солуни[17]17
  Фессалоники.


[Закрыть], где принял сан священства, удалился в сопровождении немногочисленной братии в ближайший скит и стал там подвизаться. Пять дней в неделю он был в затворе и только в субботу и воскресенье после принятия Святых Таин входил в общение с братией. В сии дни после Литургии на лице святого Григория был виден божественный свет.

Из Солуни после кончины своей матери святитель отправился на Афон, пробыл некоторое время в молитвенном подвиге и безмолвии в лавре святого Афанасия, а потом был избран игуменом Есфигменского монастыря на Афоне. Но стремление к уединению и безмолвию вновь увлекло его в лавру святого Афанасия, где он достиг высшей степени духовного совершенства.

Много скорбей и страданий перенес святой Георгий в борьбе с еретиками, отвергавшими духовный благодатный свет, видимо являвшийся на Фаворе и на лице Моисея. Такими лжеучителями, которые говорили, что никакими молитвами нельзя достигнуть внешнего осияния небесным светом, были инок Калабрийский Варлаам и его последователь Акиндин. Считая веру афонских пустынников в созерцании телесными очами божественного света заблуждением, Варлаам письменно донес на них жалобу патриарху Константинопольскому Иоанну XIV Калекасу. В связи с эти в 1341 году в Константинополе прошел Собор епископов под председательством патриарха, на котором святой Григорий Палама своими огненными речами изобличил заблуждения Варлаама и лжеучителю пришлось удалиться в Италию. На следующем Соборе, собранном против Акиндина, святитель еще более своим проникнутыми огнем вдохновения словами рассеял ересь как прах с лица земли и посрамил еретиков. Но патриарх Иоанн был на стороне Акиндина, он объявил святого Григория виновником всех церковных смут и заключил его в темницу, а Акиндина посвятил в сан диакона. Но благочестивая царица Анна нашла, что дважды осужденный Собором Акиндин не достоин сана. Патриарх, впавший в ересь, по ее настоянию был лишен кафедры и отлучен от церковного общения. Григорий же после четырехлетнего заключения был освобожден из темницы и рукоположен в архиепископа Солунского. Но из-за смут в Солуни святитель отправился на Афонскую гору.

Недолго пробыл он на Афоне и по делам опять выехал в Константинополь, а оттуда был вызван своей паствой в Солунь. Народ с радостью встретил своего архипастыря. Много чудес сотворил Григорий во время управления Солунской Церковью, которая наслаждалась миром и тишиной под его мудрым руководством. Отличаясь кротостью и смирением, он продолжал дерзновенно выступать против врагов Бога, с силой обличая и побеждая еретиков мечом слова Божия. Как истинному ученику Христову, иго Христово для него было благо и бремя Его легко.

После тринадцатилетнего управления Солунской Церковью святой Григорий заболел и предсказал день своего отшествия к Господу своим приближенным: «Друзья мои, ныне я отойду от вас к Господу. Сие знаю потому, что явился мне в видении божественный Златоуст и, как своего друга, с любовью призвал к себе».

Скончался святитель Григорий 14 ноября 1360 года, шестидесяти трех лет от рождения. Когда он преставился, лицо его озарилось божественным светом, чему были свидетелями все граждане города Солуни, притекшие воздать последнее целование блаженному архипастырю. Творивший чудеса и исцеления при жизни, святой Григорий Палама не оставлял помощью и после кончины с верою притекавших к его святым мощам.

Семейное чтение

Легенда

До рассвета было недалеко. Ночной мрак мало-помалу исчезал. Листья на деревьях, посеребренные густым покровом росы, повисли. Холод становился все более пронизывающим.

Воины, бывшие на страже у гроба, прислонили свои копья к скале и, усевшись на землю, задремали. Только одному из них не спалось. Он бессознательно глядел в ночную тьму, временами вздрагивая от ночного холода и громко зевая.

Стояние на часах становилась для него докучливым. Он стал думать о своих начальниках, о том, что они временами находят ничем не объяснимое удовольствие в бесцельном затруднении своих подчиненных. Вот уже вторую ночь подряд они приказывают караулить тело погребенного в скале, а ведь вход в пещеру закрыт приваленным к ней камнем. Велят караулить мертвое тело, которое не может убежать и мирно покоится в глубине пещеры.

Небо на востоке начало бледнеть, утренний сероватый свет залил лица воинов. Некоторые из них вздохнули, приподняли головы, открыли глаза и, посмотрев на восточную часть неба, снова задремали.

Бодрствовавший их товарищ начал один за другим перебирать в своей памяти упорные слухи, носившиеся в народе, о том, что на рассвете третьего дня после положения этого тела в гроб, должно случиться нечто необычное. Воин посмотрел на небо, которое из молочно-белого сделалось розовым, а внизу, у самого горизонта, пурпуровым. Посмотрел потом на камень, приваленный ко входу в пещеру. Внутри пещеры царила глубокая тишина.

Глупый, темный народ болтает то, чего и сам не знает! Камень этот привалили шесть человек. Каким же образом его можно сдвинуть, чтобы выйти из пещеры, один замученный Человек, лежащий вторую ночь в гробу и обвитый пеленами?..

Но вот небо на востоке покрылось веером бивших из-под горизонта лучей, и в тот же миг внутри скалы послышался какой-то шорох. Но он вскоре прекратился, только глыба у входа стала выступать из мрака все яснее.

Припав к скале, воин прислушался: не будет ли опять шума в глубине пещеры? От скалы веяло сильным холодом. Воин случайно снова взглянул на небо и вздрогнул: восток через мгновение зальет золотым пламенем восходящее солнце. Близился ожидаемый народом миг…

Воин быстро отошел от скалы и посмотрел на товарищей. Но все они мирно спали, опустив головы на колени. Тогда он посмотрел на пещеру. Камень был виден как днем. Опять взглянул на восток и даже закрыл глаза от ослепительного света.

Толпа народная говорила, что тот Человек, оплеванный, иссеченный бичами, израненный терновым венцом, распятый на кресте, положенный во гроб и заваленный камнем, живет и будет жить, и что нет такой глубокой могилы, из которой бы Он не вышел, нет такого великого камня, который мог бы преградить Ему путь. Народная толпа темна. Но его начальники имеют светлый ум. Зачем же они приказали караулить гроб? Неужели в их умах тоже мелькало предположение, о котором говорила толпа? Кому тогда верить, если люди темные говорят неправдоподобные вещи, а люди, светлые умом, поступают так, как будто желают охранить себя от этих неправдоподобных событий?..

В это время воин почувствовал, что на руку, закрывавшую его лицо, упал теплый солнечный луч. От страха у него задрожали ноги. Он подскочил к своим товарищам и стал будить их. Но напрасно. И тогда неописуемый ужас охватил воина. Уши его наполнились каким-то шумом и звоном, затем глухим протяжным громом. Он лишился чувств. Перед забытьем ему показалось, что земля задрожала и мимо него прошло несколько человек…

Внезапно он почувствовал, что чья-то рука нежно коснулась его плеч. Он очнулся. Солнечный свет заливал окрестности и целым снопом лучей врывался в темное отверстие пещеры. Камень был отвален от гроба. Кругом лежали спящие воины. Какая-то светлая женщина легко трогала его за плечо и тихо, со слезами в голосе спрашивала:

– Воин, не видел ли ты, куда Он удалился?

А. Немовский

Дивные события

Это было года за три до смерти Тиверия. Наша когорта стояла тогда в Иерусалиме. Ранней весной, в субботу, в день еврейского праздника опресноков, по распоряжению прокуратора Понтия Пилата я и одиннадцать моих товарищей были назначены ночными сторожами в сад Иосифа Аримафейского для охранения тела погребенного там Иисуса из Назарета.

Солнце склонялось к закату, когда мы, построившись по трое вряд на преторском дворе, пошли вслед за несколькими иудейскими первосвященниками и фарисеями, размахивавшими на ходу своими широкими таллифами. Они тихо, но оживленно разговаривали между собой. Было еще жарко. Перед нами высилась мощная громада храма, сверкая белизной своих мраморных стен. Сбоку и впереди его резко выделялась своей тяжелой архитектурой башня Антония. Мы повернули в улицу, ведущую мимо храма к Судным воротам. В воздухе висела тонкая пыль. В городе было тихо. Не слышалось ни громкого говора, ни веселой песни, ни звуков тамбурина или цимбалы. Изредка попадались прохожие или лениво ехавшие на мулах горожане. На углу узкого переулка мы встретили бедно одетого, привлекательной наружности юношу. Один из шедших впереди нас фарисеев признал в нем близкого ученика Иисуса.

По выходе из Судных ворот, слева, в северной части Сиона, нашему взору предстала мрачная возвышенность Голгофы. На ней виднелись три креста, оставшиеся после вчерашней казни. Они производили тяжелое впечатление.

По дороге в Еммаус двигалось целое облако пыли, за которым вскоре можно было различить стадо волов, возвращавшихся в город. На западе горизонт замыкала цепь гор с озаренными пурпуровыми лучами света вершинами. Спустившись в долину, мы стали подниматься по отлогому каменистому склону Голгофы. Наверху, недалеко от стоявших крестов, начинался сад, обнесенный живой изгородью из кактусов. Косые лучи заходящего солнца золотили верхушки его смоковниц, масличных деревьев и гранат.

Наступили сумерки, и подул тихий освежающий ветер, когда мы мерным шагом проходили по дорожке сада. Где-то вдали ворковали горлинки. Душистый мирт и цветущие олеандры распространяли вокруг себя приятное благоухание. Влево, в нескольких шагах от дорожки, почти отвесно вздымалась серая каменная глыба, превосходящая величиною заурядный иерусалимский дом. У основания скалы была приставлена необработанная каменная плита, или так называемый голал. Туда-то и направились ведшие нас первосвященники и фарисеи. Когда отодвинули плиту, открылся вход в пещеру. Наклонившись, мы пристально рассмотрели лежащего внизу и обвитого полотном Иисуса. Задвинули снова вход голалом, и первосвященники стали накладывать на камень печать Каиафы. Самый старый из них, с подслеповатыми покрасневшими глазами и длинной всклоченной бородой, просил нас бдительно стеречь тело Умершего от похитителей, обещая впоследствии хорошую награду.

Иудеи ушли, мы же, оставшись одни, разместились у подножия скалы.

– Друзья, – заговорил легионер Валерий, – четвертого дня около полудни я подходил к Овчим воротам и увидел большой отряд въезжавших всадников. Шлемы и щиты их блестели как золото. То была свита галилейского правителя Ирода Антипы. Окруженный ею, правитель ехал в великолепной колеснице, запряженной четверкой белых статных коней с волнистыми гривами и челками. Он был в светло-лиловой мантии. Его голову украшала диадема, отделанная камнями, игравшими на солнце цветами радуги. Возле Антипы гордо сидела его жена Иродиада. На ней был надет пурпуровый пеплум, а шею охватывало золотое ожерелье, осыпанное драгоценными камнями. С любопытством следил я за пышным поездом, направлявшимся ко дворцу.

Рассказ этот не возбудил к себе особого внимания, так как многие из нас уже слышали о приезде прокуратора.

А я все думаю о Том, Чье тело охраняем мы здесь, – начал задумчиво Марк Юлий. – У меня немало знакомых среди евреев. Я много расспрашивал их об Иисусе из Галилеи. Одни принимали Его за обольстителя народа месифа, другие же за Иеремию или вообще за пророка – наби, некоторые считали за Мессию – обещанного Искупителя мира. Несколько лет странствовал Он в сопровождении Своих учеников и почитателей из селения в селение, из города в город и учил народ любить друг друга и прощать обиды. По Его слову, богач и нищий, раб и вельможа равны перед Богом. Люди в течение земного существования должны заботиться своими поступками заслужить жизнь вечную, чтобы их дух стал достойным наследовать Царство Небесное. Христос везде являлся защитником и утешителем слабых, бедных, больных и обиженных. В разных местах Палестины Он совершил великие чудеса. Исцелял больных многолетними недугами, давал зрение слепым от рождения, в пустынной местности накормил пятью хлебами и двумя рыбами целые тысячи народа… Сотник стражи, стоявший вчера на Лобном месте, передавал мне о чудесных явлениях, виденных им при смерти Христа. Он убедился, что Иисус – Сын Божий. Своими страданиями, мученической кровью и смертью на кресте Он запечатлел божественность Своего учения и утвердил его в сердцах учеников и всех уверовавших.

Марк Юлий умолк, и разговор не возобновлялся. Долго стояли мы, погрузившись каждый в свои думы. Я испытывал неведомую тревогу на сердце. Верования, которые вошли в меня еще с молоком матери и стали дорогими, начали впервые казаться мне сомнительными. Учение Христа, насколько мне удалось узнать о нем, представлялось проникнутым теплотою чувства, справедливостью и светом разума. В душе моей возникла борьба прежних религиозных понятий с новыми, обладавшими какой-то неотразимой силой и обаянием.

Уже наступила полночь. Темнота все более и более сгущалась. Луна ни разу не показывалась из-за скрывавших ее туч. Становилось холодно. В воздухе царила глубочайшая тишина.

Вдруг мы почувствовали колебания почвы под ногами. Скала, близ которой мы находились, начала раскачиваться. Камень, заграждавший вход в пещеру, упал, и оттуда полился поток яркого света. На камне явился Христос! Все тело Его сияло каким-то дивным светом. С левого плеча до колен спускалась белоснежная пелена. Правая рука была протянута вперед, как бы благословляя землю. Глаза устремлены в небо. На кротком и добром лице отражалось бесконечное блаженство.

«Воистину Он – Мессия, – быстро пронеслось у меня в голове, – и сбылось последнее прорицание о Нем!»

Некоторые из нас обратились в бегство, другие стояли в каком-то оцепенении от ужаса и удивления и друг за другом лишились чувств. Меня также оставило сознание…

Я очнулся на рассвете и в десяти шагах от себя увидел скромно одетую, молодую, с вьющимися волосами женщину, склонившуюся в глубокой грусти у входа в пещеру. То была, как я узнал после, Мария из селения Магдалы.

А. Подбельский

Третья седмица

Вступая на подвиг и оканчивая его, мы обыкновенно бываем воодушевлены. Вначале – сознанием в себе сил еще свежих и неиспытанных, а напоследок – надеждой близкого и успешного окончания. Но середина поприща часто бывает для нас опасным камнем преткновения. Церковь, никогда не оставляя своих чад без утешения и ободрения; с третьей седмицы начинает особо ободрять и укреплять подвизающихся в посте и молитве, представляя их сердцу и взору примеры благочестивого подвижничества, самоотвержения и терпения. Церковь внушает верующим побеждать страсти и похоти подобно Гедеону, поразившего мадиамлян; одолевать их, подобно Сампсону, убившего зверя; умерщвлять их, как Голиафа; смирять их, подобно Даниилу, укротившего зверей во рву. Церковь в эти дни более восхваляет пост, нежели предписывает его; чаще воспевает вожделенные плоды его, нежели обнажает греховные язвы, которые врачуются постом: «Отеческого сокровища, имения чудного, матере всех послуживших Владыце Христу, приидите насладимся, братие, поста, ибо сей укрепляет тело, просвещает ум и сердце», «Пост возлюбим, души страсти лютейшия действием духа увядающий, и божественная деяния деяти укрепляющий, и ум на небо воссылающий, прощение ходатайствующий от Бога щедрого».

В песнопениях третьей седмицы часто встречаются указания на притчу о распутном сыне. С состоянием этого заблудшего, увлекшегося своеволием в жизнь беспутную, сравнивается жизнь каждого грешника, своевольно отказывающегося от спокойного пребывания под кровом Отца небесного, от исполнения святых заповедей Его. Покаянным гласом раскаявшегося сына выражаются и вопли грешной души, сокрушенной сознанием тяжести грехов, и просящей помилования у Отца небесного.

Чтения из пророчеств Исаии (8, 13-13, 13) излагают предсказания о рождении Младенца, дивного по своим именам и свойствам; угрожают тем, которые издают законы для притеснения бедных.

Чтения из книги Бытия (6, 9-8, 21) содержат повествования о всемирном потопе и окончании его.

Чтения из книги Притчей (8, 1-11, 12) представляют премудрость, призывающую к себе всех: ищущие ее будут блаженны, а пренебрегающие ею – несчастны, сравнивают добрых и худых в различных их положениях.

Чтением Апостола на Литургии в субботу Церковь внушает верующим не ослабевать в терпении во имя Господа Христа (Евр. 10, 32–38), а из Евангелия благовествует слова о том, что «не требуют здравии врача, но болящии» (Мк. 2, 14–17).

Неделя третья святого поста
Поклонение Честному и Животворящему Кресту Господню

Особенно для утешения и ободрения кающихся в этот воскресный день Церковь указывает на Животворящий Крест Господень:

Кресту вся земля да поклоняется:

Имже познала Тебе покланятися, Слове.

Древо страданий и смерти Господа, по толкованию Церкви, подобно райскому древу жизни; подобно древу, которое во время четыре десятилетнего странствия народа Божия в пустыне положено было среди горьких вод Мерры для услаждения.

Напоминая постящимся о страданиях и смерти Иисуса Христа, Всечестный и Животворящий Крест благодатно воодушевляет верующих для продолжения поста и молитвы. Если Господь нас ради распят, то не должны ли и мы Его ради отречься от мирских удовольствий, которые препятствуют подвигам благочестия?..

К утешению верующих, страдания Спасителя изображаются в церковных песнопениях третьей седмицы совокупно с радостным воскресением Спасителя. Их составляют пасхальные ирмосы, положенные при пении канона Крестопоклонной недели.

По великом славословии на утрени, при пении «Святый Боже» Крест, украшенный цветами – знамениями жизни, выносится из алтаря для поклонения и лобызания. При поклонении Кресту Церковь возносит: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим». Этот же тропарь поется на Литургии вместо «Святый Боже».

Чтением Апостола Церковь проповедует, что несение креста облегчает нам Сам Распятый за нас на Кресте. «Имуще убо архиерея велика, прошедша небеса, Иисуса Сына Божия, да держимся исповедания. Не имамы бо архиерея не могуща спострадати немощем нашим, но искушена по всяческим по подобию, разве греха»[18]18
  Евр. 4, 14; 5, 6.


[Закрыть].

Чтением Евангелия Церковь благовествует словами Господа об обязанности самоотвержения и последования Ему для спасения. «Иже хочет по Мне ити, да отвержется себе и возьмет крест свой и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю»[19]19
  Мк. 8, 34; 9, 1.


[Закрыть].

От благовестия о Кресте и поклонения Животворящему Кресту третья седмица Великого поста называется Крестопоклонною. Начало установления ее относится к древним временам христианства.