Текст книги "Прогулки по лунным дорогам"

Михаил Закавряшин
Прогулки по лунным дорогам

© Закавряшин М., 2019

* * *

Я помню, как лежал в колыбели, и голос отца – низкий, спокойный, серебряный, – лился издалека. Он плыл по воздуху. Сквозь темноту. Заполнял собой медленный тягучий мир.

Отец в этом мире был таким высоким, что дотягивался до небес рукой. Словно Господь он зажигал звёзды над моей кроватью. Пятиугольные, светящиеся. Звёзды не были похожи на настоящие. Отец развешивал их на невидимых нитях, и говорил о том, что со временем ночь перестанет пугать.

– В детстве, – говорил он, – все мальчики боятся темноты. Боятся, что в их сны прокрадётся ведьма из сказки, но, повзрослев, начинают об этом мечтать. Вот увидишь, сын, однажды ты пойдёшь за ней, и сам не заметишь, как прогулка превратится в путешествие длиною в жизнь. Темноглазая заманит тебя на край света, ни раз и ни два. Увидев её однажды во сне, ты навсегда потеряешь покой. И пусть сейчас тебе страшно. Очень скоро это изменится.

Отец говорил спокойно и тихо. Он всегда говорил правду, но той ночью невольно ошибся. Мне не было страшно, хоть в тёмном углу я и видел силуэт женщины. Она была черноволоса и высока. Даже выше отца.

Гостья смотрела на меня, как на добычу. Её пурпурное платье сияло бледно-голубой дымкой. Улыбнувшись, ведьма проплыла по воздуху к колыбели. Нависнув, черноволосая взяла мою крохотную ладонь и тихо произнесла:

– Здравствуй, хранитель. Слушай голос и учись видеть сны. Нам предстоит долгая прогулка на запад.

Отец заметил, что я смотрю в одну точку. Невольно обернулся. Окинув комнату взглядом, вновь склонился над колыбелью, и прошептал на ухо:

– Не бойся всматриваться в темноту. Однажды ты увидишь, как в ней зарождается серебряный свет. Мрак расступится, и все тайны мира вдруг раскроются перед тобой. И тогда ты увидишь, как непредсказуемо бывает наше с тобой путешествие.

Почти двадцать лет прошло с той лунной и звёздной ночи. Отец ушёл из мира, но эхо его слов навсегда сохранилось в памяти.

И вот сегодня, теплым весенним утром, случилось то, о чём он предупреждал меня ещё в детстве. Началась моя долгая прогулка на запад.

Часть 1. Полет над Сибирью

Я прошёл мимо зеркала и не заметил в нём отражения. Это не показалось странным. Даже наоборот, немного порадовало. Ведь, если нет отражения, значит, нет и меня. А если нет меня, то нет и копны светлых волос, вечно торчащих во все стороны на макушке. Получается, судьба позволила не расчёсываться.

Когда закурил на балконе и не ощутил слабости после первой утренней сигареты, то тоже не удивился. Все эти мелочи были так незначительны, ведь я чувствовал, что сегодня особенный день. Сегодня я, наконец, решился.

Электронные часы на запястье странно мерцали, но время показывали точно. Шесть утра. Самое время, чтобы выпить чашку крепкого кофе. Не глядя по сторонам, я накинул рубашку, прошёл на кухню и открыл дверцу шкафчика. Варить нормальный напиток было лень, поэтому я решил обойтись растворимым.

– Доброе утро, Юра, – прозвучал бархатный голос за спиной.

Банка с кофе едва не выпрыгнула из рук. Чёрт! К этому невозможно привыкнуть.

– Привет, – буркнул я, повернувшись к девушке. – Обожаю твою тактичность.

Она сидела, облокотившись на угол кухонного дивана, вызывающе вытянув ноги. Кружевной верх одного из чулок выглядывал из-под чёрной юбки-колокола, а фиолетовая рубашка расстегнулась на несколько пуговиц – до той самой границы, что не позволяла интриге превратиться в пошлость. Мириам игралась с локонами, и темные волосы каскадом лились по тонким плечам. На вид подруге было около двадцати, но ни для кого из нас не составлял секрета её реальный возраст.

Мириам странно улыбнулась и взглянула с хитринкой в глазах.

– Как самочувствие?

– Вроде неплохо, – пожал я плечами. – А с каких пор это тебя волнует?

Я достал кружку. Глазами поискал чайник, но на привычном месте его не оказалось.

– Значит, всё в порядке? – вновь спросила девушка.

– Ну да, говорю же. Не видела чайник?

– Нет, – Мириам покачала головой. – А ты не помнишь, когда надел джинсы?

Я задержал взгляд на девушке. Что это с ней сегодня? Задает странные вопросы. Джинсы… какие к чёрту джинсы? Ну вот они – на мне.

Стоп.

А ведь и правда. Я не помню, чтобы надевал что-то, кроме рубашки. И часы на руке… Всегда снимаю, когда ложусь спать.

– Так что с ощущениями? Может, странные вибрации? – продолжала играть Мириам.

Но осознание уже пришло. Я зажал пальцами нос, как ныряльщик, и глубоко вдохнул. Воздух беспрепятственно прошёл сквозь преграду, чего по законам физики произойти не могло.

Всё понятно. Я сплю.

– Умница, – поаплодировала подруга, – залезай обратно и собирайся. Иначе придётся ползти по пробкам. До встречи.

– Чтоб тебя разодрало. А нельзя что ли сразу…

Мириам исчезла. Это было в её стиле.

Выругавшись, вернулся в комнату, где обнаружил себя мирно спавшим в кровати. Моё тело лежало на спине, словно окаменевшее, и лишь едва заметно двигалась диафрагма.

Помнится, когда в детстве я первый раз увидел такую картину, то подумал, всё – конец. А потом ничего, привык. Внетелесные путешествия мне даже понравились, но сегодня на них не было времени. Сегодня ждала дорога.

Подпрыгнув, я пролетел пару метров по воздуху, завис над кроватью, и затем плавно опустился в тело.

* * *

Открыл глаза. Первым делом зажал нос и попытался вдохнуть. Не смог. Отлично. Я проснулся по-настоящему.

Присев на кровати, уставился в пол и просидел так несколько минут, бездумно рассматривая узор линолеума. В голове крутились бессмысленные образы, а тело требовало, чтобы я плюнул на всё, лёг обратно в постель и укрылся тёплым одеялом. В левой ноге затихали вибрации – казалось, будто сквозь мышцы пропустили электрический ток, но боли я не чувствовал. Так часто бывало, когда сознание ещё плавало между сном и бодрствованием. Уже знал, что если сейчас лягу и закрою глаза, то уже через пару минут вновь окажусь в сновидении.

Я растёр ладонью опухшее лицо и громко зевнул. Наспех заправив кровать, поплёлся в ванну – решил привести себя в чувство. Принимать контрастный душ не входило в планы, но дешёвая сантехника плевать хотела на чьё-то мнение, и сама решала в каких пропорциях смешивать горячую и холодную воду. Стоило повернуть кран на пару лишних миллиметров, и лёд превращался в кипяток. В общем, нормально помыться не удалось, зато сон, как рукой сняло.

Честно говоря, я намерено растягивал утренние процедуры. Решимость и уверенность в собственных силах вдруг куда-то исчезли, стоило привести мысли в порядок.

Мокрый и посвежевший, опоясавшись полотенцем, стоял в коридоре, и, неспешно попивая утренний кофе, разглядывал пухлый рюкзак. Он был собран ещё неделю назад. С того момента я, наверное, раз десять перебрал его содержимое – что-то докладывал, что-то вытаскивал. Счёт шёл на граммы, а потому каждая вещь подвергалась жёсткому цензу. Полезность, удобность, незаменимость – вот главные критерии, сформировавшие мой багаж.

Взял рюкзак за верхнюю ручку и приподнял на пару сантиметров. Тяжеловато. На спине, конечно, будет проще, но ведь и носить его придётся постоянно. Может выкинуть ещё пару вещей? А что именно? Я и так урезал снаряжение, даже палатку не взял. Только спальник и маленькую надувную подушечку.

– «Подушечку» – какие милости, – шепнула Мириам над самым ухом.

Я подпрыгнул на месте и подавился кофе. Затем выругался – грязно и в несколько этажей, как автослесарь, которому на ногу свалился домкрат.

– Мэри, твою мать! Можно не так неожиданно?!

Она обошла вокруг и, нахмурившись, легонько щёлкнула пальцем по моему носу.

– Не называй меня этим мерзким словом. Мэ-э-эри. Фу! Как будто больная овца умоляет добить её.

Девушка помолчала немного, играя с локонами, и взглянула с ожидающим видом. Я промолчал и прикинулся, будто не понимаю, какие слова она хочет услышать.

Девушка не выдержала:

– Мы сегодня поедем?

– Поедем, – кивнул, – дай мне минут тридцать.

Мириам сделала шаг вперёд и заглянула в глаза. Не знаю, что она там увидела, но игривая улыбка вдруг исчезла с лица. Запахло грозой.

– Слабак.

– Что?

– Ты – слабак. Безвольный тюлень. Чёрт, да скорее мёртвый выйдет из гроба, чем ты из квартиры!

– Мириам…

– Неужели за два года ты так и не понял? Тебе никогда не обмануть меня.

– Мириам…

– «Ох, как не хочется куда-то ехать. Может забить на всё? Я ведь и так могу иметь её во сне, зачем искать этот Рецепт?»

– Мэри…

– Не надо! Меня! Так! Называть! – гневно отчеканила девушка. – Думаешь, если создал меня, можешь давать клички, как животному? Питомца себе завёл? Собачку? Ну конечно, это же так удобно! Собачка Мэри никуда не денется от хозяина! Когда хозяину скучно, Мэри развлечёт его. Когда хозяин поругается с мамочкой, Мэри выслушает и успокоит. Когда хозяину плохо, Мэри согреет и приласкает. Мэри – безмозглая породистая сучка.

– Хватит!

– Да, давай! Дрессируй! «Фу, Мэри! Мне не нравится твоё поведение! Плохая собачка!»

– Мириам…

– Запомни раз и навсегда, Полянский. Пусть я чёртова галлюцинация, пусть я не могу вырваться за пределы твоей фантазии, но я тоже чувствую! Понимаешь ты это, нет? Скорее всего, никакого Рецепта не существует, и его поиски изначально обречены. Я могу смириться с этим. Но я никогда не позволю относиться к себе, как к эзотерическому развлечению. Поэтому будь добр, найди в себе хоть каплю ответственности! Если начинаешь поиск, если даёшь надежду, не бросай всё на полпути…

– Послушай…

– …потому что я не собачка Мэри! Меня зовут Мириам Ларейн де Рев и я – живой человек!

– ВЫСЛУШАЙ МЕНЯ, ИСТЕРИЧКА!!!

Кружка с кофе полетела на пол. Мириам на секунду опешила, и я воспользовался возникшей паузой, чтобы перехватить инициативу. В груди полыхал пожар.

– Мало того, что ты бесцеремонно влезаешь в мои мысли, так ты ещё и неправильно их толкуешь! – злился я. – Да, я сомневаюсь! Да, я боюсь! А ты как думала? Думала, будет иначе? Да никогда в жизни я не делал ничего подобного! Ехать туда, не знаю куда. Искать то, не знаю что. Я не сказочный персонаж, которому плевать на трудности. Я тоже живой человек, и я тоже чувствую! И да, мне может быть страшно. Но, чёрт возьми, Мириам, мои мысли – не мои действия. Я не хочу никуда ехать. Меня пугает неизвестность. Но я поеду! Несмотря на мозг, который кричит: «Брось всё! Ты не найдёшь Рецепта!» Несмотря на здравый смысл, я возьму этот рюкзак и выйду на дорогу. Только дай мне тридцать долбанных минут, чтобы присесть и ещё раз всё обдумать. Прошу, Мириам… Всего тридцать минут.

Девушка прикусила нижнюю губу и опустила глаза. Надо же. Мэри отводит взгляд – не каждый день такое увидишь. Видимо, моя тирада попала точно в цель.

– Полчаса и не минутой больше, – сказала она уже спокойным, хоть и слегка охрипшим голосом.

– Обещаю, моя собачка, – улыбнулся я.

– Я тебя убью.

– Правда? Каким образом?

Мириам сделала изящный пируэт и оказалась за моей спиной, после чего мягко прошептала на ухо:

– Если через полчаса твоё тело не окажется на улице, клянусь, я вспомню самую противную песню и буду вновь и вновь напевать её у тебя в голове. Суток трое. Без остановки. Пока не умрешь от истощения.

– Я понял. Тридцать минут… Фашистка.

Она тихо засмеялась за спиной, а через мгновение в комнате я был уже один. Мириам исчезла так же незаметно, как и появилась. Что с неё взять? Ведьма.

Если бы кто-то увидел меня в те минуты, то наверняка бы вызвал врачей. Ещё бы. Парень кричит на кого-то в безлюдной квартире, ещё и кружками кидается. Именно поэтому я всегда старался обходить кабинет психиатра за пару километров. Наверняка, этот сноб в белом халате, не задумываясь, поставил бы мне диагноз – простая шизофрения. А Мириам назвал бы комплексной галлюцинацией. Не спорю, вполне возможно, что так оно и есть. По крайней мере, это одно из объяснений того, кто же такая Мириам Ларейн де Рев.

Каждый день я спрашивал у себя: кто она на самом деле? И каждую ночь находил новый ответ.

Психологи сказали бы, что Мириам – это анима: архетип души, образ идеальной женщины, сложившийся под влиянием жизненного опыта. Подобный образ несёт в себе каждый мужчина, и разница лишь в том, насколько глубоко анима спряталась в густом тумане бессознательного.

Тибетские монахи сказали бы, что Мириам – это тульпа: материализованное воплощение мысли, дух-помощник, созданный человеческим воображением. Такой дух знает о своём создателе абсолютно всё. Мечты, страхи, тайные желания, давно забытые воспоминания – для тульпы это открытая книга. Неотделимая от личности создателя, тульпа вместе с тем проявляет индивидуальность и стремится доказать свою независимость.

Эзотерики сказали бы, что Мириам – это союзник: неорганическое существо, воплощённое знание, принявшее форму прекрасной девушки. Союзник нематериален, он не способен действовать сам по себе, поэтому стремится соприкоснуться с человеком и влиять на него. Встреча с ним опасна для неподготовленного, ведь союзник несёт с собой огромную силу, способную разбить сознание личности на тысячи хрустальных осколков.

Большинство же скажут, что Мириам – это демон. Дух-искуситель, который манипулирует человеком, играет на его вожделении и наделяет иллюзорной силой. Он притворяется другом, исполняет желания, но всё это время мечтает лишь об одном – украсть душу наивной жертвы.

Какая из этих версий верна? Не знаю, может быть все сразу. В конце концов, люди частенько придумывают десятки слов для одного и того же явления, чтобы профессорам в их душных аудиториях было о чём поспорить на досуге. Многие науки построены лишь на таких дискуссиях без цели и смысла.

А может быть не прав никто, и Мириам – это что-то божественное: непостижимая вечность, бесконечный хаос и основа самого мироздания. Кто знает?

Я верю лишь одному человеку. И этот человек – Мириам Ларейн де Рев, самая удивительная девушка в моей жизни.

Она появилась два года назад в первую весеннюю ночь. В одном из осознанных снов я вдруг потерял контроль и в ту же секунду оказался внутри сужающегося кольца беспросветной сосущей тьмы. Если вы когда-нибудь испытывали состояние сонного паралича, когда, проснувшись, невозможно пошевелить даже пальцем, а вокруг со всех сторон смотрят чёрные отвратительные создания, то вы легко сможете представить тот всепоглощающий ужас, что охватил меня в ту секунду. И когда тёмные силуэты уже протягивали ко мне кривые когтистые лапы, темноту вдруг разрезал луч ослепительного бледно-голубого света. И я увидел Мириам. Вихрь чёрных волос, белая кожа, правильные, чуть заострённые черты лица. Гипнотизирующий взгляд иссиня-тёмных глаз. Ступая по серебру лунного света, она спустилась ко мне из древних преданий – загадочная, неземная, похожая на древнегреческую Селену, богиню Луны. Короткое пурпурное платье лилось вдоль совершенных изгибов её тела, ореол холодного сияния окружал её фигуру. Тьма расступилась, кошмарные твари разбежались с визгом, и я оказался посреди бескрайнего спокойного моря, стоя на полоске лунного света. Наедине с той, чей образ так давно манил и мучил меня, оставаясь недоступным, как позабытый сон поутру. Она стояла передо мной и смотрела в глаза с усмешкой на губах, так, словно мы были знакомы уже сотню лет.

– Ну вот мы и встретились, Юра, – прозвучал бархатный голос, от которого по телу пробежали мурашки, – меня зовут Мириам Ларейн де Рев. И теперь я всегда буду рядом.

Ответить я не успел. Переполненный радостью и восхищением, проснулся и, как идиот, около часа лежал в кровати, не в силах сдержать улыбку. Затем, когда эмоции поутихли, в груди появилась тревога. А что, если я её больше не увижу? С чего я вообще взял, что Мириам – это не сонное наваждение? Весь день проходил, словно в тумане, с щемящей тоской под сердцем. Ложась спать, почти не верил, что Мириам вновь явит себя, и тем больше был мой восторг, когда, выйдя из тела, увидел её сидящей в кресле рядом с кроватью.

После этого было многое. И сладострастные ночи, какие могут случиться лишь в хрупком королевстве сновидений, и штормовые ссоры, наполненные криками и разрывами ослепительных молний. Но главное, что произошло за эти годы – это переход Мириам в реальный мир. Долгие медитации, практики, концентрация – и, наконец, я смог видеть её, не погружаясь в сон. Но этого всё ещё недостаточно…

Поиски, в которые я отправляюсь – лишь крупица, самое малое, чем я могу отплатить за дары, преподнесённые мне Мириам. За эти годы она стала самым близким другом – той, кто наполняет энергией и желанием жить.

К чертям предостережения мудрецов и священников. Я знаю, Мириам всегда желала мне добра, пусть и действовала чуть бесцеремонно. Если бы не она, сомневаюсь, что я, вообще, пережил бы эту весну. Удивительно, как много бед может свалиться на человека всего за два месяца…

Нет, не хочу об этом думать. Мириам права – пора отправляться в дорогу.

* * *

Собрался я на удивление быстро. Да и что там собирать, рюкзак-то уже готов. Сигареты, телефон да немного денег – вот и вся ручная кладь.

Я замкнул дверь на несколько оборотов и вдруг остановился. Надо же… Это так странно – понимать, что теперь увидишь свою комнату совсем не скоро. А может и вовсе – не увидишь никогда. Кто знает, куда повернёт дорога? Кто знает, где буду уже завтра?

Вышел на улицу и прищурился от брызнувших в лицо лучей солнца. Погода радовала. Тепло, уютно – настоящий майский денёк. За ночь ветер разогнал городской смог, и над головой сиял голубой купол безоблачного неба.

Всё-таки утренний Красноярск – прекрасен. Примерно до половины восьмого. Потом машины забьют собой улицы и намертво застрянут, превратив город в огромного шумного монстра. Поэтому я и встал так рано, хотел добраться до окраины, не увязнув в пробках.

До остановки было совсем недалеко. Через пять минут уже сидел на скамейке под пластиковым козырьком и неторопливо курил, выискивая в потоке машин зелёный прямоугольник нужного мне автобуса.

Автобус не спешил появляться, и была ещё пара минут, чтобы всё хорошенько обдумать. Странное ощущение не отпускало с самого пробуждения – я никак не мог поверить в реальность происходящего. Неужели и вправду сейчас уеду? Просто так, никого не предупредив, сорвусь за сотни километров от дома? В кармане жалкие три тысячи «деревянных», в рюкзаке самый минимум вещей. Я даже маршрут толком не составил, было лишь направление.

«Иди по лунной дороге на запад».

Вот и всё, что мне известно. Короткая фраза от немногословной Минервы – единственный ключ к поискам Рецепта. Всё это могло показаться бессмысленным бредом из сновидения. Но с недавних пор я переоценил важность непонятных, запутанных образов. Кроме того, Минерва, мудрый советник из снов, ещё никогда не давала бесполезных рекомендаций. Пусть они были редки и крайне расплывчаты, но стоило их расшифровать, как всё становилось на свои места, скрытые двери открывались и тайные знаки приобретали смысл. О том, как сделать первый шаг, перенести образ Мириам в реальность, тоже поведала она.

И всё-таки? На запад – расплывчатое понятие. Что ещё страшнее, это может оказаться метафорой, и тогда поездка изначально бессмысленна. Куда, спрашивается, еду? В конце концов, не на лёгкую прогулку вышел. Рецепт – это, конечно, здорово, но бытовые проблемы никто не отменял. Придётся ночевать под открытым небом, искать деньги на еду и сигареты, умудряться как-то мыться и стирать вещи, чтобы не стать похожим на бомжа, которого ни один водитель не подберёт. А если заболею? Лекарств с собой почти не брал. Так, по мелочи: пара бинтов, йод, пачка парацетамола и одна упаковка с порошками, помогавшими при расстройстве желудка. Взять последнее настоятельно советовали бывалые автостопщики, наученные горьким опытом посиделок в придорожных кустах. Ну хорошо, представим, выпил я этот порошок, закусил парацетамолом и обмазался йодной сеткой, а дальше что? Как это поможет мне от… не знаю даже… о!.. от клещевого энцефалита?! Господи, боже мой, точно! Ещё же чёртовы клещи! На дворе май, а значит впереди самый разгул этой заразы.

Я ещё мог отказаться от своей безумной затеи. Вернуться домой, разобрать рюкзак и забыть навсегда про эту авантюру. Ну серьёзно, какой автостоп? Какой запад?

– Даже не смей, Полянский, – шепнула в голове Мириам. – Твой номер идёт.

Из-за поворота и впрямь показался зелёный автобус с нужной цифрой на табличке. Протиснувшись через поток машин в крайнюю правую полосу, он остановился напротив. С лёгким постукиванием раскрылись двери, приглашая внутрь.

Почему-то даже не задумался. Казалось, автобус всё решил сам. Я лишь поудобнее перехватил рюкзак и в лёгком прыжке заскочил на ступеньку.

Двери закрылись, и мы поехали по маршруту к окраине города.

Пассажиров почти не было. На заднем сидении дремал мужик, забавно раскрыв рот, а в середине салона две старушки увлечённо обсуждали свои вечные проблемы – пенсию, поликлиники и потерянную молодёжь. Ко мне подошла внушительного вида кондукторша. Отсыпав ей монет за проезд, бухнулся на свободное сидение, воткнул наушники и уставился в окно.

Мимо проплывали знакомые улицы. В плеере играло радио. Шла утренняя передача, и между песнями ведущая по имени Таня желала всем доброго утра и всячески настраивала народ на позитив.

– Ещё раз привет всем, кто уже давно с нами, и тем, кто только-только поймал волну. Всем вам мои искренние улыбки и лучи добра! – задорно вещала она. – Вы только взгляните, какое утро! За окном цветёт и поёт весна. Впереди у нас целых три выходных, а значит: есть время, чтобы выбраться с друзьями на природу, погулять по парку с любимыми, встретиться с дальними родственниками. Не теряйте эту возможность. Радуйтесь каждому мгновению, открывайте новые горизонты, ищите счастье, в конце концов! С вами всегда ваше радио «Армстронг», оставайтесь с нами. Мы делаем шаг навстречу светлому будущему.

Я невольно улыбнулся: звонкий, даже немного детский голос девушки заряжал жизнелюбием. На душе потеплело, дурные мысли отошли на второй план. А затем в наушниках заиграла известная песня, и все сомнения рассеялись, как дым на ветру. Под бодрую отбивку и гитарные переливы кто-то незатейливо пел про то, как хотел увидеть мир и решил жить в своё удовольствие. Это ж прям про меня!

Волна восторга вдруг захлестнула с головой. Подумать только. Я решился.

И вдруг понял одну простую и восхитительную вещь: я, наконец, бросил серую рутину и лечу навстречу судьбе. Конечно же найду Рецепт, чего бы мне это не стоило. А главное – поеду по стране с рюкзаком на плечах, буду знакомиться с новыми людьми и новыми городами, почувствую жизнь во всей её красоте и непредсказуемости. Сколько всего впереди…

Моё приключение начинается.

* * *

Я вытер пот со лба и уселся на траву, оперев спину о ствол берёзы. Открыл дорожный атлас.

Стоило, наконец, определиться, куда держать путь. Если не изменяла память, то до Новосибирска около десяти часов. Но это, если через Кемерово, и без учёта времени, что потрачу, пока буду ловить попутки. Мне же хотелось заглянуть ещё в Томск. Там жила Ира – подруга, с которой учился в школе. Значит, у неё сегодня и заночую.

Закинув за спину рюкзак, вышел на трассу. Прикрывшись рукой от солнца, осмотрелся по сторонам, прикидывая, в каком месте будет больше шансов поймать авто. Выбор был сделан в пользу клочка дороги чуть впереди, гравийная обочина там расширялась на пару метров, позволяя остановившемуся водителю не подставляться под стремительный транспортный поток. Бодрым шагом двинулся вперёд, время от времени вытягивая перед пролетающими мимо автомобилями левую руку с поднятым большим пальцем.

Всего через пару минут я научился, не оборачиваясь, по одному только звуку отличать легковушки от тяжёлых грузовиков. Первые проносились мимо с громким шипением покрышек и оставляли за собой свист разрезанного воздуха. А вот звук фур появлялся издалека. Рождался из общего шума дороги и нарастал с каждой секундой, заставляя дрожать асфальт, и, приблизившись, превращался в грозный рокот многотонного монстра.

Машин на трассе было много. Не прошагал я пяти минут, как передо мной прижался к обочине старенький тёмно-синий «Аккорд».

– Тебе куда? – донёсся низкий голос из машины ещё до того, как я успел подойти.

Хотя лицо спросившего было хорошо видно, так как «Хонда» оказалась с правым рулем, всё равно чуть наклонился к окну, чтобы заглянуть в салон и оценить обстановку. Хватило пары коротких взглядов. Всё выглядело безопасно. Внутри был лишь водитель – чуть располневший мужчина лет сорока на вид, одетый в джинсы и светлую рубашку с коротким рукавом. Его сглаженные черты лица и взгляд вызывали доверие.

– Мне до Томска, – сказал я.

– Счастливчик. Прыгай.

Я не поверил. Что? Вот так просто? Быть не может, чтоб так повезло.

– А вы куда едете? – неуверенно спросил я.

– В Кедровый, чтоб он провалился! – ответил мужчина. – Да ты всё равно не знаешь. Прыгай, не тормози! Мне так и так через Томск ехать.

В третий раз меня просить не пришлось. Действительно, чего это стою, мнусь, как нетронутая гимназистка.

– Юра Полянский, – протянул я ладонь, после того как бухнулся на пассажирское сиденье и кинул рюкзак назад.

– Игорь Юрьевич, – крепко пожал мою руку водитель, – просто Игорь, короче. Ну что, погнали?

– В путь! – улыбнулся я.

И мы погнали – так, что с первых секунд меня размазало по сидению, как камбалу. Обездвиженный нарастающей волной ужаса, я, не моргая, следил за стрелкой спидометра. Сначала она перевалила через «сто двадцать», затем легла на «сто сорок», а через минуту уже вплотную подобралась к «ста шестидесяти».

Сглотнув вставший в горле комок, я пристегнулся. Игорь на пару секунд повернулся, увидел моё лицо и засмеялся.

– Умоляю, следите за дорогой, – охрипшим голосом выдавил я, отчего водитель закатился ещё сильнее.

– Не боись, не разобьёмся, – махнул он рукой, заставив чуть ли не визжать от страха: как раз в этот момент мы уходили из-под носа несущейся навстречу фуры.

В голове уже вырисовывались кровавые картины того, как «Аккорд» вперемешку с моими кишками наматывается на дорожный знак. Или слетает в кювет, после чего укатывается в лес весёлыми кувырками, сплющиваясь в железную гармошку. Но вскоре смертельная гонка начала доставлять удовольствие. Сладкое чувство опасности разлилось по жилам, и вот, прикрыв глаза, я уже с наслаждением отдавался опьяняющему урагану скорости.

– Ну рассказывай, Юра, – голос водителя вернул меня к реальности, – где учишься? Чем занимаешься? Какими ветрами в Томск?

– Ох… – замялся я – знаете, Игорь Юрьевич, я всегда оказываюсь в некоторой растерянности от таких вот простых вопросов.

Мужчина повёл бровями и состроил такую физиономию, словно я произнёс несусветную глупость.

– Ты поди высшее недавно получил? Гуманитарий?

– Ага, юрист. Сейчас в академическом отпуске. А как вы догадались?

Игорь снисходительно усмехнулся и вновь махнул рукой, опасно отпустив руль.

– Опыт, Юра, не пропьёшь. Я давно заметил. Не знаю, чему вас там в институтах учат, но говорить с вами потом невозможно. Спроси вас про Канта, про Гегеля – вы тут первые. Всё расскажете, докажете, ещё и слюной всё хайло забрызжите, пока точку зрения не отстоите. Материя или дух? Диалектика или метафизика? А ты скажи мне, Юра, кого это вообще колышит? По большому счёту, какая мне разница, что там писал Аристотель? Если надо, я возьму и прочитаю, благо, интернет сегодня везде есть. Мне ведь другое интересно: узнать, чем молодёжь дышит, истории какие-нибудь интересные. Судьба человеческая, так сказать, простым языком, простыми словами. Да только простыми словами вы совсем разучиваетесь говорить за пять лет, или сколько там теперь? Вот и сидите потом без работы: философы, юристы да историки. А кто ж вас возьмёт, если вы работодателю даже о себе рассказать не можете. Человека ведь что? Его зацепить надо! Фразочку красивую, шуточку остроумную, глядишь, он уже и заинтересовался личностью твоей. А все эти обороты академические… Хрень всё это, Юра.

– Не соглашусь, – возразил я, – университетское образование как раз и учит говорить. Формулировать мысли, отстаивать свою точку зрения.

– Вот опять, видишь? – засмеялся водитель. – «Отстаивать точку зрения»! А просто поддержать беседу? Не вдалбливать в голову человеку свои убеждения, а просто поговорить? Спорить-то вы мастера. А разговор по душам для вас загадка.

Игорь был первоклассным провокатором. Я не успел ничего понять, а в груди уже разгорелось предвкушение горячих дебатов. Я живо представил, как отражаю несправедливый выпад в сторону университетов, использую изящные логические ловушки, чтобы обратить доводы собеседника против него самого, и в конце концов кладу оппонента на лопатки своим красноречием.

– Чего притих, Юра? Подбираешь мощный аргумент против? – ядовито улыбнулся Игорь.

В этот момент он напомнил мне Мириам. Это было в её стиле.

Я восхитился тем, как ловко меня поставили в нелепое положение. Игорь пресек дебаты на корню.

– Неплохо, неплохо, – засмеялся я, – получается, вы уже победили. Я не могу ничего возразить, ведь это будет означать продолжение спора. А значит, вы опять оказываетесь правы.

– Смотри-ка, быстро сообразил. Молодец! Только вот что, Юр, давай договоримся. Обращайся ко мне на «ты», окей? Иначе получается, как будто я сына поучаю. А мне не хочется никого поучать. Я подобрал тебя, чтобы было с кем языками потрепать по-дружески, а не чтобы лекции читать.

– Договорились, – кивнул я.

– Ну тогда рассказывай. Куда едешь? Чем, вообще, занимаешься?

– Сейчас ничем, – признался я, – с юрфака ушёл в академ до осени, чтобы не отчислили. Немного расслабился на третьем курсе и в результате понял, что есть все шансы не сдать комиссионный экзамен и вылететь с позором. Решил вот взять передышку, подумать, и прокатиться по стране.

– Ого! Даже так. Ну, слушай, это серьёзно. А как родители отнеслись?

Этот вопрос я и боялся услышать. Знал, что рано или поздно кто-нибудь спросит, но не ожидал, что так скоро. Я не успел придумать более-менее правдоподобную легенду. Рассказывать же правду хотелось меньше всего. Это означало, что придётся вновь окунуться в тёмные воспоминания о прошлых месяцах, раскрыть самую неприятную страницу жизни.

С другой стороны… Я ведь сумел пережить весну. Так неужели один разговор способен сломать меня? Пожалуй, на первый раз можно и рассказать всё как есть.

– Никак не отнеслись. С матерью я не общался уже полгода. Мы с ней давно разругались. А отец… Отец погиб.

Улыбка в один момент исчезла с лица Игоря, он с сочувствием взглянул на меня.

– Прости, что спросил. Если хочешь, я могу больше не…

– Нет-нет, всё в порядке. Это не вчера случилось, уже всё пережито. Я спокойно к этому отношусь.