Текст книги "Прогулки по лунным дорогам"

– О, люблю этот город. Если бы не дела в Сибири, пожалуй, переехала бы туда.

– А здесь ты чем занимаешься?

– Эм… – женщина несколько помедлила с ответом. – В общем, по образованию я филолог.

– А по призванию?

– Ну ты это… Не дави так сразу, Юра из Красноярска, – вновь улыбнулась Ольга. – А вообще я работаю по нескольким направлениям. Есть небольшая фирма, которая занимается генеалогическими исследованиями, плюс параллельно кое-какие политические дела.

– Ого! – удивился я. – Необычно как. Генеалогия – это ведь про родственные связи? И как же на этом зарабатывать?

– Ты не представляешь, сколько людей готово платить деньги за то, чтоб я помогла им узнать родословную.

– Много?

– Очень. Но, честно говоря, большинству плевать на память о предках.

– А-а-а… понял. Каждый Ваня метит в дворяне?

Ольга вновь подняла большой палец.

– Сечёшь фишку, – кивнула она. – Все поголовно считают, что у них где-то там, по линии двоюродной бабушки, затерялись представители княжеского рода. Разумеется, вероятность этого примерно такая же, как вероятность выиграть в русскую рулетку с «Берретой». Но каждый верит, что именно он – тот самый потомок Потёмкиных, Воронцовых, Юсуповых и так далее.

– Ну по крайней мере, работа интересная.

– Иногда бывает. Хотя в основном – рутина, как и везде. А вообще, нафиг. Планирую завязать с ней в ближайшее время.

– Что так?

– Да блин… Противно.

– Не понял.

– Противно этим заниматься.

– Это я понял. Не понял, почему противно.

– Ну как тебе объяснить.

Ольга отложила столовые приборы, и, откинувшись на спинку стула, посмотрела куда-то в сторону. Немного подумав, она произнесла:

– Понимаешь, Юра, я не тот человек, который привык жить прошлым. Прошлое – это источник знаний, не больше. История страны, семьи, – всё это урок и опыт, который нужно понять, принять и учесть на будущее. Понимаешь, о чём я?

– Да, вполне.

– Вот… А проблема заключается в том, что то самое большинство, о котором я говорила, воспринимает прошлое совсем по-другому. И меня это дико бесит.

– Сейчас опять не понимаю.

Ольга посмотрела на пустую тарелку, стоявшую передо мной.

– Вкусный пирог?

– Чего?

– Ты только что съел пирог. Вкусный был?

– Эм… Ну да, неплохой.

– А этот? Вкусный?

– Какой?

– Ну вот – лежит прямо перед тобой. Выглядит довольно аппетитно. Угостишь?

Я посмотрел на тарелку. Затем на Ольгу. Потом опять на тарелку. Никакого пирога передо мной не лежало.

Заметив мою растерянность, женщина не выдержала и засмеялась.

– Ладно, расслабься, шучу. Пирог ты съел, и его действительно больше нет. Осталось лишь воспоминание о нём.

– Чёрт. Я успел подумать, что кто-то из нас сходит с ума.

– Это действительно так. Согласись, было бы крайне странно, если б ты стал кормить меня воспоминаниями о пироге.

– Да, пожалуй.

– А большинство людей делает это постоянно. Что это, если не сумасшествие?

Я усмехнулся. Мне показалось забавным, что за последние дни уже второй человек пытается объяснить жизненные взгляды, используя в качестве примера еду. Сначала Ира со своей теорией свободных борщей. Теперь вот Ольга с пирогом, которого на самом деле нет.

– Хорошо, – кивнул я. – Кажется, я понял, о чём ты. Клиенты, которые приходят к тебе, ищут в прошлом поводы для гордости. И это всё равно, что пытаться угостить кого-нибудь съеденным пирогом.

– Браво, – Ольга щёлкнула пальцами. – А ты действительно умный парень, Юра. Да. Так всё и происходит на самом деле. Только есть один важный момент: никто не пытается угостить других. Все эти копания в пыльных антресолях призваны лишь утолить собственный голод – голод амбиций. Прошлые заслуги – прекрасное оправдание для того, чтобы ничего не делать. Зачем вставать с дивана и пытаться изменить свою жизнь, если ты и так по крови князь?

Я промолчал, не найдя ответа. Ольга продолжила:

– Поэтому я и хочу бросить эту работу. Мне она неприятна. Я чувствую себя гнилым политиком, который кормит избирателей сказками о былом величии родины. Ты, кстати, замечал эту закономерность? Когда в стране всё плохо, политики сначала говорят о будущем. Они обещают бурный экономический рост, прогнозируют повышение уровня жизни и снижение безработицы. Потом становится ясно, что на эти сказки уже никто не клюет, и тогда они начинают показывать бесполезные конференции, где обсуждаются национальные стратегии по превращению Васюков в столицу мира. Но, в конце концов, и этого оказывается недостаточно. И в один прекрасный день включаешь телевизор и видишь: там без перерывов на рекламу твердят о прошлых победах; в какой-нибудь студии собирается кучка патриотов, и те под видом дискуссии наперебой судачат о национальных традициях и об особом духовном пути нашего народа. Так вот знай, если такое происходит, то стране не плохо. Стране конец.

Я невесело усмехнулся.

– Что-то мне это напоминает, – сказал, допив кофе. – Кстати, насчёт политики. Что за дела ты упоминала?

– Вот это уже занятнее. Как бы тебе в двух словах объяснить… Скажем так: мы с товарищами на некоммерческой основе занимаемся расследованиями. Боремся с коррупцией. Денег это, конечно, не приносит. Одни проблемы.

Я поймал испытывающий взгляд Ольги. Та выждала некоторое время и уважительно кивнула.

– Ещё плюс сто очков тебе, красавчик, – сказала она.

– Эм… За что?

– В отличие от большинства людей, ты не спросил, на кой чёрт мне это сдалось. Почему, кстати?

– Ну… Это же очевидно. Кто-то должен этим заниматься.

Женщина в мгновение расцвела и улыбнулась мне, как давнему другу.

– Слушай… А ты мне определенно нравишься, Юра из Красноярска.

* * *

Ольга вела машину легко и уверено, даже как-то по-мужски. Чувствовался многолетний водительский опыт. Она соблюдала правила, не превышала скорости, но и не плелась по дороге, как черепаха.

Ещё в кафе я догадался, что Ольга не из тех домашних женщин – читательниц бабушкиных поваренных книг. Нет… Она была другой. Сталь характера, осанка, харизма.

Эта женщина напоминала мне Мириам.

Она была из тех, кто очаровывал не лаской, нежностью или заботой, а острым умом и взглядом. Однажды я видел одну из отцовских любовниц. Ольга была точно такой же.

Мы ехали уже около часа, и без умолку говорили. Я вновь убедился, что красивая речь делает женщину привлекательнее в несколько раз. Ольга затронула тему имён – влияют ли они на жизнь человека? Сначала мне показалось глупым обсуждать это. Я всегда считал значение имён такой же бессмыслицей, как и значение знаков зодиака, года рождения и тому подобного. Но прошла всего пара минут… и вот я медленно начал менять своё мнение.

– Я не могу сказать, что имя целиком предопределяет судьбу человека, – говорила Ольга. – Взаимосвязь здесь гораздо сложнее и интереснее, чем привыкли считать астрологи, нумерологии и прочие псевдоученые мужи. Человеческая природа и характер формируют имя, наполняют его содержанием, но одновременно работает и обратное влияние. Ведь имя – это по сути своей обыкновенный символ. Буквенный и звуковой набор, который в силу коллективного бессознательного стал ассоциироваться с определенными явлениями и персоналиями. Вот, например, Александр. Почему эти звуки ассоциируются с мужественностью, войной и победами?

– Македонский?

– Естественно. Пару тысяч лет назад человек, носивший это имя, сумел покорить полмира. Его фаланги прошли от Македонии до Индии, не проиграв ни одной битвы. Влияние, которое Александр оказал на историческую память, оказалось так велико, что даже спустя десятки столетий женщины называют своих сыновей Сашами – «защитниками, победителями». А Цезарь? Ты, кстати, знаешь, что Октавиан Август после смерти дядюшки принял его имя? Зачем, спрашивается? Да потому что имя Цезаря навеки стало синонимом власти, а впоследствии даже титулом, который носили римские императоры. О том, что русское «царь» происходит от «кесарь» тебе ведь рассказывать не надо?

Я кивнул. Поёрзав на сиденье автомобиля, уселся поудобнее. Слушать женщину было одно удовольствие.

– И таких примеров – бесчисленное множество. Вот я – Ольга. Хельга на другой лад. Значение моего имени – «мудрая, роковая, атакующая, светлая». Я бы даже сказала – «пламенная».

Я засмеялся, осознав откуда растут корни таких аллюзий. Ольга утвердительно кивнула и наградила меня уважительным взглядом.

– Да, ты правильно понял, Юра. Одному непокорному народу пришлось ощутить на себе гнев киевской княгини, чтобы имя «Хельга» навсегда обрело образ властной и безжалостной женщины. Или вот ты – Юрий. Твоё имя – славянская форма греческого «Георгий». Изначально оно означало лишь человека, занимающегося земледелием. «Георгос» – «возделывающий землю», «пахарь» и тому подобное. Но всё изменилось в эпоху раннего христианства, когда появилась легенда о человеке, реальное существование которого до сих пор остается под вопросом. Георгий Лиддский, он же Святой Георгий, он же Георгий Победоносец. Талантливый стратег, любимец императора и командир преторианской гвардии, отказавшийся от богатства и попавший в опалу из-за поддержки христиан. По легенде император мучил его семь дней, заставляя отречься от веры. Георгию ломали кости, били плетьми, колесовали, травили, протыкали копьями, в общем, ребята с фантазией были: каждый день придумывали новые развлечения. Однако наутро Георгий вновь оказывался цел и невредим. В последнюю ночь ему в сновидении явился сам Спаситель и пообещал рай. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, о чём они в точности говорили, но на восьмой день Георгий спокойно положил голову на плаху и принял смерть, предварительно разрушив все идолы в главном храме столицы. Уже после смерти он явился жителям одной деревушки, восседая на белом коне, с копьём в руке, где играючи расправился то ли с местным драконом, то ли ещё с какой-то непонятной гадостью. После чего сказал селянам пару пафосных слов о том, что Бог хоть и молчит, всё же их любит, и тот, кто уверует в эту любовь, способен победить любого демона. А потом развернулся и уехал в закат с загадочным видом. Впоследствии он периодически появлялся то тут, то там, разруливая проблемы в поселениях, и мимоходом обращая местных жителей в христианство. Ну а дальше всё завертелось, как говорится. Имя Георгия стало символом святости, доблести и прочих атрибутов странствующих рыцарей. Неудивительно, что крестоносцы молились ему чуть ли не больше, чем самому Христу. А один влиятельный человек, носивший то ли фамилию, то ли авторитетное прозвище, звучавшее как Долгорукий, решил поместить знаменитого тёзку на герб небольшого городка, который он с бандой подмял под себя накануне. Кто ж знал, что в будущем этот городок назовут Третьим Римом, а изображение мученика, казнённого по приказу римского кесаря, станет государственным символом одной из самых влиятельных империй Европы?

Ольга махнула головой, указав на ленточку триколора, подвязанную к зеркалу заднего вида.

– Видишь, как бывает, Юра. И вся мировая история – это удивительная игра символов и аллюзий. Поэтому имя, которое счастливые родители дадут новорождённому, иногда значит гораздо больше, чем решения всех мировых лидеров. Великий Заратустра говорил, что имя – это ключ, открывающий врата в обитель сокровенных тайн о человеке. Шаманы и колдуны всех возможных народов считали, что знание имени предоставляет знающему невероятную власть над личностью.

Мне вдруг пришла в голову любопытная идея.

– Слушай, Оль. А ты случайно не знаешь, что означает имя Мириам?

По телу прошла волна возмущения и гнева, перемешанного со страхом.

– Ах ты сучонок, – процедил знакомый голос.

Я невольно улыбнулся, радуясь, что заставил Мэри вновь заговорить. Пусть первая фраза была не самой доброжелательной, но начало положено.

Ольга утвердительно кивнула.

– Мириам? Знаю, – сказала она, – но не могу дать однозначного ответа. Это очень древнее имя. Неизвестно, имеет ли оно еврейское, либо египетское происхождение. Значений у него очень много, и они довольно противоречивы. По одной из версий Марьям – это «горькая», иначе – «море горечи». Если придерживаться египетской версии, то тогда – «любимая», «возлюбленная». По третьей – это имя и вовсе значит «госпожа» или «возвышенная», что резко отличает его смысл от предыдущих вариантов. А в придачу есть ещё и арабская версия. Если мне не изменяет память, то Аль-Марьям переводится как «женщина, любящая разговаривать с мужчинами».

Ощущение, которые я испытал, услышав эти слова, были сравнимы с помесью шока и детского восторга, что взрывает мозг неискушенному зрителю при виде мастерски исполненного фокуса. Как? Как она смогла так точно описать мою подругу, зная лишь последовательность из шести букв? Нельзя было дать словесной характеристики лучше. Мириам – девушка, сотканная из противоречий. Многоликая и загадочная, пришедшая из древних преданий – сегодня она дарит лучшую ночь в твоей жизни, окутывает нежностью и любовью, а уже завтра заставит выпить целое море горечи и страданий. Госпожа сновидений, «женщина, разговаривающая с мужчинами». Мириам Ларейн де Рев.

– Охренеть, – присвистнул я, – просто охренеть.

– Что такое? – Ольга улыбнулась и с интересом посмотрела в мою сторону.

– Ты сейчас в точности описала одну мою знакомую.

– У тебя есть знакомая, которую зовут Мириам? Еврейка что ли?

– А чёрт её знает. Во всяком случае хитрости и расчётливости ей не занимать. Слушай, а вот ещё имя, уже попроще. Анастасия. Это что означает?

– Воскресшая.

Взрыв образов пронёсся через мое сознание, собирая разрозненные до этого вещи.

Ну конечно…

Воскресшая. Восставшая из мертвых!

Вернувшаяся из прошлого…

«Едва увидев свет, обернись. Погибшие мгновения уже с тобой».

Погибшие мгновения… Человеческое прошлое, которое начинается с самого момента рождения.

«Я умерла двадцать лет назад, мой мальчик».

А я родился двадцать лет назад. Вот и ключ.

«Да, Юра… Все там будем. Главное – не жить прошлыми обидами».

«Она играет тобой! Твоими сомнениями!»

«Светлая память об отце должна помогать преодолевать старые обиды, а не порождать новые».

Я вспомнил о маме. Представил, как её целует мой отчим. И вдруг понял, что эта картина больше не вызывает во мне отвращения. Наоборот. На душе было тепло от мысли, что мама чувствует себя счастливой рядом с Костей.

В голове словно что-то щёлкнуло, и всё вмиг встало на свои места, приобретая новые смыслы, неведомые до сего момента. Теперь я знал, что произошло этой ночью. Что именно переломилось внутри меня.

«Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твоё…»

Отче.

На небесах.

Я едва не засмеялся. Мириам, ах ты чертовка… Как же изящно ты всё разыграла.

Не было никакого злобного духа. Никаких ведьм. Настасья – лишь воплощение тёмных воспоминаний, неприятных сомнений и старых обид, с которыми я должен был расправиться. И Мири-ам помогла в этом, закинув в сновидения образ мёртвой старухи, что преследует меня по пятам, тяжёлом ярмом болтается на шее, набрасывается из тумана бессознательного, прикидывается союзником и заставляет сжигать отношения с дорогими людьми. Играя символами, обращаясь к памяти об отце, Мэри освободила меня от груза собственного прошлого.

– Спасибо, – сказал я.

– Да не за что, – ответила Ольга.

Я лишь улыбнулся, ведь моя благодарность прозвучала совсем не ей.

Волна нежности и любви разлилась в груди.

– Всегда пожалуйста, Полянский, – бархатный голос Мири-ам потеплел и теперь в нём вновь звучала забота.

Не в силах сдержать блаженства от накативших эмоций, я прикрыл глаза и, как пригревшийся на солнце кот, сощурился от удовольствия.

А в следующую секунду раздался короткий женский вскрик. Автомобиль сильно тряхнуло. С оглушительным гудением мимо пронеслась фура. На мгновение я оторвался от сидения. В грудь словно ударили кулаком – ремень безопасности бросил меня на место. Перед глазами всё закрутилось. Асфальт. Небо. Обочина. Небо. Кювет. Скрежет железа о гравийную насыпь.

Осколки стекла. Жидкое тепло по правой ноге.

Мы разбились.

* * *

Не понял, как вылез наружу. Смятый «Пежо» лежал вверх тормашками. Он не дымился и не горел, как это бывает в кино, а просто валялся грудой металла на голой земле.

Прежде чем покинуть салон, Ольга успела заглушить двигатель.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Вроде да.

– Выглядишь жутко, у тебя все ноги в крови. Сейчас, погоди, в машине где-то была аптечка.

Словно в тумане я посмотрел вниз. Джинсы сверху донизу пропитались кровью. Чуть выше колена торчал небольшой осколок стекла. Порез был неглубокий, но болезненный.

– Нет, ну ты видел, что за ублюдок? – выругалась Ольга. – Мало того, что он вылетел на встречку, так ещё и не остановился! Чёрт, нам повезло, что мы вообще выжили.

– Ты сама-то как?

– Я испуганна. И очень зла. Но если ты про раны, то ни царапины.

– Действительно повезло.

– Ага. Постой-ка… – Ольга заглянула в салон. – Слушай, до меня только сейчас дошло! Ты заметил? Подушки не сработали! Чёрт, я доберусь до сервиса, в котором мне их ставили, и разнесу в пыль их контору. Вот держи, бинт. Ох, подожди. Надо вытащить стекло и промыть рану.

– У меня в рюкзаке есть вода.

– Сейчас сама достану, присядь. Так… В каком кармашке? Ага, всё, нашла. Сильно больно?

– Терпимо.

– Чёрт, сколько крови. Ты сам вытащишь или мне?

– Сам.

Я прикусил губу. Взялся за край стекла и потянул на себя, из глаз прыснули слёзы. Осколок поддался и вышел из тканей. По бедру пронеслась вспышка ослепляющей боли.

– Нерв задел? – Ольга сморщила лицо, словно сама почувствовала острый кусок стекла в своей ноге. – Нога не немеет?

– Вроде нет.

– Значит, всё нормально. Тебе повезло, кровотечение капиллярное, вены и артерии не задеты. Давай снимай штаны, дружище. Будем тебя лечить.

– Эх, я надеялся услышать эту фразу в более приятной обстановке, – сказал я, стягивая с себя джинсы.

Ольга улыбнулась и шутливо толкнула меня в плечо. Она открыла бутылку с водой и промыла рану. Затем достала платок, сложила его вчетверо и приложила к порезу. Ткань моментально окрасилась в алый цвет.

– Прижми покрепче. Сейчас, подожди секунду, надо перекисью обработать. Это раствор, больно не будет.

Женщина пропитала ватку и аккуратно протёрла края пореза. Затем достала бинт и, наложив его поверх платка, туго обмотала вокруг ноги.

– Ну всё, солдат. Ты снова готов к бою.

– Прям так? В трусах? Враги засмеют.

– Можно и без. Отвлекающий манёвр, так сказать. Как нога, ходить можешь?

– Немного пульсирует по бедру, но терпимо.

– Хорошо. Значит, теперь пора решить вопрос с ДТП. Честное слово, приеду в город, расцелую Аню за то, что посоветовала мне купить регистратор.

– Мне вызвать гаишников?

– Сиди, я сама.

Ольга подошла к перевернутой машине, через разбитое окно вытащила сумочку из салона. Достав телефон, она позвонила в полицию и сообщила о случившемся:

– Место? – Ольга осмотрелась по сторонам. – Блин, тут лес кругом. В общем, мы на М-53, в километрах сорока от Новосибирска. С восточной. Да-да, рядом с посёлком. Не доезжая. Спасибо, ждём.

Женщина убрала телефон и посмотрела на меня.

– Да уж, Юра. Добавила я тебе приключений.

– Будет, что вспомнить. Машину жалко, конечно.

– Да чёрт с ней, она застрахована. Хорошо, хоть сами целыми остались. Блин, у меня руки начинают дрожать. Кажется, шок отходит.

– У меня тоже.

На некоторое время Ольга задумалась о чём-то, а затем спросила:

– Слушай, а ты где планируешь в городе остановиться?

– Ещё не знаю.

– Даже так? – удивилась женщина. – Окей… Смотри, у меня есть к тебе предложение. Гаишники приедут не скоро, оформляться мы здесь тоже будем прилично. В общем, неизвестно, сколько времени всё это займет. А мне позарез нужно, чтобы кое-какие документы попали в Новосибирск до вечера. Что, если я тебе их передам, а ты, не дожидаясь меня, на попутке отвезёшь их в офис? Там тебя встретит девочка, Аней зовут. Я позвоню ей, объясню ситуацию, предупрежу, что ты привезёшь конверт. В офисе можешь оставаться сколько угодно, у нас там уютно, по-домашнему, переночевать есть где. Ребята все молодые дружелюбные. Что скажешь?

– Без проблем. Сейчас, только кровь остановится.

– Да ты не торопись, главное, чтобы с ногой всё нормально было. Вот, держи документы, только не вскрывай.

– Разумеется. А что здесь? – я покрутил в руках пухлый конверт размером с альбомный лист.

– Не переживай, ничего незаконного. Кое-какие фотографии и справки из реестров.

– Я так понял, это из твоей второй отрасли?

– Правильно понял.

– И кто же стал целью, если не секрет?

– Один нечистоплотный товарищ из высших чинов области.

Я присвистнул.

– Всё так серьёзно?

– Более чем.

– Приму к сведению.

Больше вопросов я не задавал. Убедившись, что на одежде нет бензина, достал из кармана сигареты и закурил. Картина была довольно забавной: лес, перевернутая машина, строго одетая женщина, а рядом с ней молодой балбес без штанов. Неудивительно, что проезжающие мимо водители сбрасывали скорость, чтобы как следует всё рассмотреть. Некоторые останавливались и предлагали помощь. С одним из таких водителей я и договорился доехать до Новосибирска.

– Держи, я написала тебе адрес, чтобы не забыл, – Ольга протянула мне записку. – Аня уже в курсе, сказала, что останется сегодня на ночь.

– Ну надо же, как мне везёт, – улыбнулся я, натягивая запасные джинсы.

– Не раскатывайте губу, молодой человек. Аня у нас девочка почти замужняя.

– Почти…

– Какой же ты наглый, а! – засмеялась женщина. – Всё, давай, удачи в пути. Номер мой у тебя есть, если будут вопросы, звони.

– Ты уверена, что справишься здесь? Может мне всё-таки остаться?

– Поезжай уже, джентльмен. И не такие проблемы решали. Главное, документы не потеряй.

– Не потеряю. Что ж, удачи, Оль, было приятно с тобой познакомиться. Знаешь, талант водить машину у тебя в крови. Прям, как моя нога.

– Вот язва, а, – смеясь, покачала она головой, – ладно, бывай. Может, ещё встретимся в городе. Ни пуха.

– К чёрту.

Обняв её на прощание, я сел в машину к остановившемуся водителю, и вместе с ним меньше чем за час добрался до Новосибирска.

* * *

Офис фонда, где работала Ольга, расположился в Академгородке – обособленной части города, раскинувшейся посреди лесов далеко к югу от центра. Раньше я тут не бывал, но по слухам, местные жители были настолько учёны и образованны, что даже бомжи здесь имели, как минимум, кандидатскую степень. Один мой приятель, приезжавший сюда, клялся, что видел, как три местных алкаша с помощью куска алюминия, изоленты и трёх ржавых гвоздей запустили реакцию ядерного синтеза и впоследствии могли переработать любой предмет в пару литров чистейшего этилового спирта.

Слегка прихрамывая, я поднялся на крыльцо, пристроенное к фасаду старой пятиэтажки. На двери была закреплена металлическая табличка: «Фонд антикоррупционных расследований Ольги Аваловой». Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.

Теперь понял, что имела в виду Ольга, когда говорила, что у них уютно и по-домашнему. Это было абсолютно не похоже на офисное помещение. Скорее на что-то среднее между баром и комнатой досуга. Кирпичные стены были увешаны плакатами рок-групп, на журнальном столике рядом с диваном валялись пустые коробки из-под пиццы, а на маркерной доске кто-то нарисовал портрет Че Гевары. В воздухе витал цитрусовый запах, правда, я так и не смог определить его источник.

За компьютерным столом сидела светловолосая девушка в джинсовой куртке, коротких шортах и соломенной шляпе. Закинув ноги на стол, она увлеченно перебирала струны на гитаре и изредка поглядывала в монитор, где шёл сериал.

Услышав, как открылась дверь, девушка подняла голову и посмотрела на меня.

– Хай! – улыбнулась она. – Ты – Юра?

– Ага. Привез тебе посылку на «вашего мальчика».

– Умница. Не стой в пороге, забегай. Я – Аня Луконина.

Девушка протянула руку в знак приветствия. На её тонком запястье болтались браслеты и фенечки.

– Юра Полянский, – ответил я, – держи конверт.

– Ага, спасибо. Не стесняйся, кидай рюкзак, располагайся. Будь как дома, в общем. У нас сегодня, правда, никого нет – выходной. С другой стороны, меньше народу – больше кислороду. Чай будешь?

– Не откажусь.

– Чай и кружки в шкафчике, захвати мне тоже. Кипяток на подоконнике. Видишь самовар?

Вначале подумал, что ослышался, но за занавеской и вправду оказался большой пузатый самовар.

– Серьёзно, что ли?

– Он электрический. Я хотела принести настоящий, но Оля почему-то наотрез отказалась топить его углём.

– Действительно почему… Господи! А это что?!

Рядом с самоваром лежал огромный самурайский меч.

– Это катана. Мы ей колбасу режем.

– А что, ножи уже не в моде?

– Ножи нужно точить постоянно. А этой штукой ты можешь хоть лес рубить, она острой останется.

– Ясненько, – протянул я, – а еду вы, наверное, на примусе разогреваете?

Аня наклонилась к нижнему шкафчику компьютерного стола. Не веря своим глазам, я смотрел, как она достаёт оттуда керосиновую горелку, которая, судя по виду, застала ещё правление Романовых.

– Окей, – развел я руками, – больше вопросов нет.

– Вот такой у нас офис, – пожала плечами девушка и убрала горелку на место, – ну что, давай-ка посмотрим, что там Оля накопала на «мальчика».

Девушка отложила в сторону гитару, взяла со стола канцелярский нож и аккуратно разрезала конверт. Внутри оказались фотографии шикарного особняка, выписки из реестров недвижимости, декларации о доходах. Где-то с минуту Аня молча перебирала документы, внимательно их изучая, а затем гневно откинула их от себя.

– Нет, ну ты взгляни!

– Что там?

– Читай вот здесь. Видишь стоимость?

Я присвистнул.

– А теперь смотри сюда! Это его официальная зарплата, а вот это – декларации на себя и жену.

– Даже квартиры нет.

– Именно! Бедный несчастный чиновник живёт в коробке от холодильника.

– Неплохая коробка, – сказал я, рассматривая трёхэтажный дворец на фотографиях. – Не в курсе, на какой помойке такие раздают?

– В курсе, – кивнула Аня. – В областной администрации. Та ещё помойка.

– И что вы собираетесь с этим делать?

– То же, что и всегда. Результаты расследования опубликуем в интернете, напишем заявления во все возможные ведомства и будем ждать чуда.

– Что-то подсказывает мне, что чуда не произойдёт.

– Кто знает? – пожала плечами девушка. – По крайней мере, опубликовать это мы должны. Слушай, ты же юрист?

– Откуда ты знаешь?

– Оля по телефону сказала. Можешь мне помочь? Составь пару заявлений, пока я буду оформлять запись в блоге.

– Да без проблем. Куда писать?

– А куда считаешь нужным. Ты в этих конторах всяко лучше разбираешься, чем я.

– А ты кто по образованию?

– Э-эм… Как бы сказать… Слышал песню про грузчика? «Прос-то тёл-ка без образования», – напела Аня. – Вот это про меня пели. Единственное образование, которое я имею, – это родинка на груди.

– Тоже неплохо, – кивнул я. – Ручка и листы есть?

– Да, держи. Нужен будет интернет, скажи.

– Хорошо.

Я начал потихоньку составлять заявления, параллельно наблюдая за Аней. Чем дольше я на неё смотрел, тем больше она мне нравилась. Не сказать, чтобы Аня была безумно красива; обычная девушка – таких не снимают для обложек глянцевых журналов. На фоне аристократичной Мириам она и вовсе могла показаться серой мышкой. Но это лишь в статике. Я был уверен, что в жизни Аня приковывала к себе восхищённые взгляды и повсюду становилась душой компании. Её лёгкие жесты, мимика и лучистая улыбка, от которой появлялись ямочки на щеках, превращали девушку в тот самый идеал лёгкости и жизнелюбия, что заряжает окружающих энергией и оптимизмом.

Нам понадобился примерно час, чтобы разобраться с документами. Наконец, заявления были готовы, а на экране компьютера красовалась идеально составленная запись для блога. Оставалось лишь опубликовать материал в сети.

– Ну что? – взглянула на меня Аня. – Расскажем народу о грехах его правителей?

– Звучит, как тост.

– А ты сечёшь фишку, – подмигнула мне девушка и нажала кнопку «отправить».

* * *

Ближе к вечеру, после того как мы успели прогуляться по городу и вернуться обратно в офис, у девушки зазвонил мобильный. Аня не спешила поднимать трубку. Вместо этого она, раскачиваясь в такт музыке, начала чертовски красиво подпевать:

– Полковнику никто-о-о не пи-и-ишет. Та-таадаааам… Полковника никто-о-о не ждё-ё-ёт. Та-таадаааам там… Алло, привет Олёк. Что? Нет… Да не подпевала я! Ну ладно-ладно, извините, что потратила ваше драгоценное время. В чём дело?

Свободной рукой Аня показала на телефон и скорчила смешную гримасу. Я не выдержал и засмеялся.

– Правда?.. Офигеть! И что теперь?.. Слушай, ну это успех!.. Ты сегодня приедешь?.. Ах, вот как… Хорошо, до встречи. Обнимаю.

Девушка отложила телефон и, широко улыбаясь, посмотрела на меня.

– Наш материал разлетелся по новостям как горячие пирожки.

– Серьёзно?

– Серьёзно. Оля сказала, что ей звонили из нескольких газет, чтобы уточнить детали. Кажется, теперь нашему «товарищу» придётся на пару месяцев уехать в тайгу, чтобы спрятаться от журналистов. И как-то объясниться перед высоким начальством, откуда у него взялись такие хоромы.

– А вы умеете создавать проблемы, – улыбнулся я.

– Это наша работа, – пожала плечами Аня и взяла в руки гитару.

Она ловко ударила по струнам. Получившаяся мелодия была похожа на звучание фанфар.

– Сим объявляю, – торжественно произнесла девушка, – что отныне каждый, кто не имеет совести, будет беспощадно поимет нашим фондом!

Я усмехнулся и с интересом спросил:

– А ты не боишься, что теперь и вам начнут ставить палки в колёса? После такого резонанса по ту сторону баррикад определенно задумаются, как бы сжить вашу контору со света.

Аня отложила гитару в сторону. Оттолкнувшись от стола, она ребячески раскрутилась на офисном кресле, закинула голову назад и, глядя куда-то в потолок, произнесла:

– Трудности меня ничуть не пугают. Мне на них пофиг. Мудрость, мой юный падаван, заключается вовсе не в умении решать проблемы, а в том, чтобы красиво и непринужденно забивать на них болт.

Девушка немного подумала, затем снова закружилась и добавила:

– Но это, разумеется, если мы говорим о проблемах личных. Общественные – уже другой табак. Там ты обязан действовать, ведь на тебе висит ответственность, долг и прочие неприятные штуки. Парадокс же заключается в том, что большинство из наделённых властью поступают с точностью до наоборот. Они кладут с прибором на интересы народа и мастерски разруливают личные вопросы. Ну а задача нашего фонда – восстановить баланс силы. Ведь во всём должен быть баланс, верно? Ну и заодно мы показываем чиновникам, что путь на тёмную сторону рано или поздно обернётся для них большим полярным песцом.

Аня перестала крутиться на стуле. Она окинула меня оценивающим взглядом.

– У нас тут кальян есть. Хочешь покурить?

– Почему бы и не да? – пожал я плечами.