Текст книги "Черный Кардинал"

Что стоит в начале начал? Сложно найти человека, никогда не задававшегося этим вопросом. Но вопрос – это только первый шаг на пути к истине, ведь нужно еще и найти ответ. Полет мысли приводит разных людей к различным результатам. Одни обретают веру, другие – доказательства и факты. Что забавно, каждый из них старается переманить на свою сторону как можно больше последователей. Но кто же из них ближе к истине, что же все-таки было началом: свет или тьма? А может, все началось со Слова?

Так или иначе, все возымело свой старт. Под воздействием некоторых сил вселенная вспыхнула пламенем, сотворившим все бесчисленные миры, которые нас окружают. Пламя жизни – самая яркая и потому самая неугомонная стихия. Однако именно наша планета стала одной из избранных носительниц этого пламени. И кто знает, был тому виной случай или чей-то великий замысел…

– Вы меня слушаете вообще, Николай Александрович? – с некоторым возмущением в голосе спросил главный врач.

– Да, я вас слушаю, – смиренно ответил психиатр.

– Оно и видно. В общем так, чтобы завтра в бумагах был наведен порядок, это ясно? Проверка приедет со дня на день, а у нас как обычно царит бюрократический хаос! И не забудьте сделать обход по палатам, которые я упомянул. Скорее всего, проверяющие будут акцентировать свое внимание именно на них, – командирским тоном продолжил Сергей Григорьевич, попутно проставляя печати на незаполненных бланках.

Николай Александрович понимающие кивнул и покинул кабинет главного врача. Он не считал Сергея Григорьевича некомпетентным или, хуже того, глупым. Психиатр прекрасно понимал, что все действия начальства аргументированы условиями, в которые их загоняет жизнь. Однако невозможно было отрицать, что главный врач воспринимал подобные проверки слишком близко к сердцу и зачастую проявлял необдуманную спешку. Куда вообще можно торопиться, когда ты замкнут в колесе?

Но что делать, указ есть указ. Николай Александрович начал свой обход без толики заинтересованности. Простому человеку его работа может показаться необыкновенной. Ведь, казалось бы, психиатр – самый настоящий волшебник, единственный в своем роде врачеватель душ. К сожалению, реальность куда более прозаична. Основная часть работы Николая Александровича заключалась в наблюдении за состоянием пациентов и выписке лекарств. Да, иногда пациенты пытались разговаривать с ним, в надежде найти общий язык. Но что толку просить совета у того, кто сам уже давно запутался в лабиринте собственных мыслей?

Из каждой следующей палаты психиатр выходил более истощенным, чем из предыдущей. Возвышенные мысли, конечно, отвлекали его от повседневной рутины, но они не могли защитить его полностью. Он, словно мученик, сам того не подозревая, оставлял каждому из пациентов частичку своей души. Белые стены, ободранные временем, больничные койки, ставшие тюрьмами, окна, зарешеченные с обеих сторон – все это вытягивало из Николая Александровича жизнь. И лишь один луч света в этой непроглядной тьме держал психиатра на плаву – палата номер шесть.

– Последняя, – с улыбкой прошептал он, отпирая очередную дверь. Было бы упущением не упомянуть, что Николай Александрович, на самом деле, любил свою работу и считал призванием всей жизни. Еще будучи студентом, он любил ставить диагнозы каждому встречному, не забывая при этом делать умный вид и свои фирменные кивки. Особенно яркий эффект достигался, когда юный врач громко и неразборчиво бормотал страшное название диагноза, который первым пришел ему на ум, при этом снисходительно покачивая головой из стороны в сторону. Эмоции жертв Николая Александровича были бесценны. Однако студенческая пора уже давно покинула психиатра, как и мотивация к работе. Ему просто стало скучно.

Шестая палата сильно отличалась от прочих. В ней ценитель искалеченных душ мог почувствовать себя по-настоящему живым. Николай Александрович вообще любил выделяющиеся из обычной практики случаи. И это был один из них.

– Опять вы! Снова пришли колоть меня своими ядовитыми смесями? Или, быть может, сегодня вы наконец решились на электрический стул?! – воскликнул единственный пациент шестой палаты, злобно окинув взглядом своего врача.

– Маниакально-депрессивный психоз, вот мы и встретились, – с иронией в голосе ответил психиатр, присев напротив больного. – Как себя чувствуете, жалобы есть?

– Есть ли у меня жалобы?! Безусловно! Вы когда-нибудь задумывались, сколько глаз следит за вашей жизнью ежедневно? А ведь их сотни, тысячи, и все так и рвутся влезть в вашу жизнь. Правительство наблюдает за вами через скрытые камеры! Корпорации используют вашу личную информацию в своих целях, а затем продают ее на черном рынке! И вы до сих пор верите в свою безопасность?

– Да ни во что я уже не верю, – Николай Александрович с грустной улыбкой посмотрел на пациента. – Как ни крути, бред преследования это всего лишь симптом. Вам уже давно полагается комплексный подход к лечению. Жаль, что у нас нет необходимых препаратов. Но я попытаюсь что-нибудь придумать.

– А знаете почему их нет? Правительство сократило затраты на здравоохранение. На нас с вами. Они хотят вытянуть из нас все соки, до последней капли! Крысы, бегущие с корабля первыми, и то выглядят более благородными! Я вам вот что скажу, уж лучше стать крысой и сбежать, чем оставаться и смотреть на то, как страна обливается огнем. А ведь его возмездия не избежать, им всем воздастся по заслугам…

После этих слов Николай Александрович задумался. Речь пациента можно было расценить как маниакальный бред, списав все детали на расстройство психики. Однако один факт не давал психиатру покоя. Откуда этот больной так много знает о внешнем мире, если уже давно заперт здесь? Посетителей у него не бывает, другие сотрудники клиники с ним не общаются, да и литературы он не читает, большую часть времени проводя в забвении. Ни для кого не секрет, что лечение тяжело больных душою людей может зайти в тупик без должного подхода. В качестве хоть какой-то меры борьбы с психозом, безнадежных пациентов предают ментальному забвению. Став призраками, эти люди не только окончательно теряют рассудок, но и вовсе лишаются всякой человечности. Николай Александрович не хотел той же участи для пациента шестой палаты, хотя и понимал, что это неизбежно. И все же, каким образом человек, никак не связанный с внешним миром, может быть так информирован?

– Чьего возмездия им не избежать? – психиатр развил мысль собеседника, в надежде, что это даст ему хоть какую-нибудь подсказку.

– Того, чье имя давно проклято и позабыто. Сейчас кто-то зовет его героем, сравнивая с гениями былых времен. Другие же наоборот, страшатся своей участи и вовсе обходят его упоминание стороной. Но все это не имеет значения, ведь в конце времен он заберет и тех, и других. Демон, творящий зло во благо. Черный Кардинал, – сказал пациент с трепетом, с каким говорят об идолах.

– Ладно, это была плохая идея. Я выпишу вам новый препарат, он должен сделать вашу жизнь чуть спокойнее. Возможно, он даже сможет отгородить вас от видений, – устало произнес психиатр, попутно сделав несколько записей в своем блокноте.

– Вы что, мне не верите?! Я говорю вам, доктор, кричу вам правду! А вы просто игнорируете ее, словно она не имеет никакого значения! Да он сам приходит ко мне каждую ночь и рассказывает о мире! О переменах. Об искуплении… – по щеке больного прокатилась слеза. Ему были свойственны резкие перепады настроения. Мания всегда сменялась депрессией, а депрессия манией. И так изо дня в день. По замкнутому, бесконечному циклу.

Психиатр молча запер дверь шестой палаты. Он знал, что никто посторонний не мог попасть в отделение ночью, тем более без ведома охраны. Да и кому вообще может взбрести в голову общаться с умственно лишенным?

Состояние пациентов, как и самого Николая Александровича, ухудшалось с каждым днем. Препараты, способные помочь в запущенных случаях, стоили очень дорого, да и мороки с ними много. Этих людей все равно никто не ждет, к чему тратить на них свое время? Те, кто действительно нуждались в выздоровлении, уже давно выздоровели. По крайней мере это был единственный довод, который мог успокоить психиатра. Конечно, в глубине души он знал, что жизнь в этом месте уже давным-давно покатилась к чертям. Но что-то его не отпускало, не давало все бросить и начать с чистого листа. Казалось бы, чего тут сложного? Пойди да возьми все то, что предлагает тебе мир, отбрось все ненужное и стань счастливым. Но, как бы это не было парадоксально, именно у врачевателя душ душа страдала больше всего. Он хотел все бросить, перестать заполнять никому не нужные бумажки и забыть извечный страх грядущих проверок и завтрашнего дня. Ему просто хотелось жить. Быть свободным.

Что примечательно, в одиночестве Николай Александрович всегда выглядел хмурым и уставшим. Вся его суть так и кричала о том, что жизнь прогорает в пустую. Скромный осенний свитер и черные брюки подчеркивали его отстраненность. Очевидно, что психиатр не был богатым человеком. Его туфли не были начищены до блеска, а очки уже давно прослужили свой срок. И все же что-то в его внешности делало его особенным. Узкое лицо? Красивый, прямой нос? А может пепельные волосы с сединой на висках? Нет, конечно же нет. Все дело в глазах. Глаза психиатра были голубыми, но гораздо больше внимания привлекали зрачки, нередко расширенные из-за недостатка освещения. Зрачки, в которых содержалась вселенская печаль. Взгляд Николая Александровича всегда был направлен не на конкретный предмет, а словно куда-то вдаль. Иногда казалось, что психиатр смотрит сквозь объект, в саму его суть, а не физическое изображение. Быть может, оно и к лучшему.

Николай Александрович всегда возвращался домой одним и тем же путем. Психиатрическая больница, сотрудником которой он являлся, находилась на приличном расстоянии от города. Вероятнее всего, такое расположение можно объяснить высокими рисками при содержании пациентов. Вопрос только, кто рискует больше: больной, сидящий за решеткой, или здоровые люди, запертые по ту сторону окна? В любом случае, путь психиатра домой на общественном транспорте занимал не меньше часа. Находясь внутри такого транспорта, Николай Александрович больше всего любил смотреть в окно. Объекты то приближались, то удалялись. Образ сменялся образом, дополняя общую картину города и его окраин. Желтые, красные и зеленые макушки деревьев создавали яркий контраст с невзрачными фасадами зданий, едва различавшихся между собой. Психиатр вернулся домой к моменту, когда солнце уже почти закатилось за горизонт.

«Красота», – подумал он, озираясь на порозовевшие от заката облака. Этот город, хоть был и родным для Николая Александровича, не вызывал у него никаких ярких эмоций. Чего нельзя сказать о природе земель, на которых этот самый город расположился. Огромные территории, покрытые хвойными лесами, вызывали у психиатра восхищение. Казалось бы, великая земля! Город же, столь невзрачный на фоне местных просторов, даже не пытался чем-то к себе привлечь. Плохие дороги, обветшалые дома и полное безразличие со стороны окружающих наиболее ярко описывали сложившуюся картину. Люди отсюда по большей части уезжали, а те, кто остались, вовсе погружались в непроглядную тьму безумия и отчаяния. Однако психиатр, разумеется, от этого только выигрывал. Ведь что бы делали врачи в мире, где люди не болеют, верно?

Квартира Николая Александровича не представляла из себя ничего необычного. Психиатр не мог похвастаться ни уникальной планировкой, ни красотой занавесок. Единственное, что выделяло квартиру из сотен таких же замкнутых коробок – безупречная чистота. Причем в буквальном смысле этого слова! Даже самый что ни на есть внимательный гость не смог бы найти хотя бы один пыльный уголок. А все потому, что Николай Александрович следовал одной-единственной парадигме: стремиться к чистоте как во внешнем мире, так и во внутреннем. По его философии именно упорядоченность действий и чистота разума способствовали максимальной продуктивности в работе. В последнее время, правда, даже это не помогало. Еженедельные уборки скорее напоминали попытку сбежать от реальности, чем следствие чистоты разума. В конце концов, разве может что-либо исцелить душу целителя?

Так или иначе, день психиатра закончился. Следующее утро не предвещало ничего хорошего, а потому Николай Александрович не спешил ложиться в постель. Его тревожили мысли о будущем. И дело даже не в работе, не в безумцах, в пустые глаза которых ему приходилось смотреть ежедневно. Он сделал самую страшную ошибку, которую может допустить человек средних лет. Николай Александрович задумался о смерти.

Да, подобные мысли мучали психиатра так же часто, как и многих его современников. Отчего мы вообще боимся смерти? Скорее всего, ответ кроется в самой постановке вопроса. Однако нельзя утверждать, что ты чего-то боишься, пока не столкнешься с этим лицом к лицу. Именно поэтому Николай Александрович лишь терялся в догадках и домыслах, вместо того чтобы уделить свое внимание более важным проблемам.

А ведь грядущая проверка была куда ближе, чем могло показаться. С самого утра все окружение представлялось психиатру подозрительным. Холодный туман покрыл не готовый к рассвету город. Тусклое солнце, едва выглядывающее из-за горизонта, дарило людям не столько тепло, сколько твердое ощущение приближающейся зимы. Николай Александрович, с ног до головы окутанный холодом поздней осени, спешил на работу. Город словно заселили призраки. Огромные деревья, срубленные ради расширения проезжей части. Памятники культуры, сгнившие еще в прошлом веке. Гордые и целеустремленные люди. Тени прошлого нависли над психиатром, заставляя его испытывать то ли ностальгию, то ли чувство отчаяния. Весь мир Николая Александровича застыл в ожидании чего-то важного.

Однако ничего важного не произошло. Со временем туман рассеялся, и перед психиатром вновь предстала привычная картина окружения. Добравшись до психиатрической больницы, Николай Александрович сразу направился в кабинет главного врача. Действия перед поверкой было необходимо скоординировать, чтобы избежать неприятностей. Не дождавшись ответа на стук, психиатр открыл в дверь. Какого было его удивление, когда он никого там не обнаружил.

– Неужели опаздывает? – с удивлением произнес Николай Александрович в слух, зная, что главный врач никогда не опаздывает. Он окинул взглядом помещение. Все стояло на своих местах, даже кружка с недопитым кофе. Одни только проштампованные печатями бланки испарились, словно их никогда и не существовало. Вместо них на столе красовалась дверная табличка, столь знакомая Николаю Александровичу своей неаккуратно выгравированной надписью: «Палата номер шесть».

Психиатр впал в замешательство. Происходящее скорее напоминало сон или неудавшуюся шутку, чем объективную действительность. Но замешательство быстро сменилось любопытством. Захватив с собой табличку, Николай Александрович пошел проведать своего любимого собеседника.

Коридоры больницы никогда не были привлекательными, но сегодня они особенно отторгали психиатра своим внешним видом. Как только Николай Александрович перешагнул через порог отделения острых психозов, он выронил табличку из рук. Все двери были открыты нараспашку. Переборов испуг, психиатр начал идти по коридору, аккуратно заглядывая в каждую из палат. Первая, вторая, третья – все они были абсолютно пусты. Не осталось даже личных вещей или каких-либо намеков на прежних обитателей. И лишь одна дверь без таблички оставалась закрытой. С трудом найдя подходящий ключ, психиатр дрожащими руками отворил шестую палату.

В центре помещения стоял мужчина среднего роста, одетый в черное пальто. Его темные, растрепанные волосы идеально сочетались с карими глазами, смотрящими прямо в душу психиатра. Незнакомец снял перчатку со своей правой руки и протянул руку Николаю Александровичу.

– Вы не заставили себя долго ждать, – с улыбкой произнес он, ожидая от психиатра взаимности.

Было бы упущением сказать, что Николай Александрович был удивлен. Он остолбенел от увиденного, невольно прислонившись к только что отворенной двери.

– Думаю, мне стоит извиниться за ваше испорченное утро, – с той же улыбкой произнес незнакомец, надевая перчатку обратно. – Но не беспокойтесь, мое дело не займет у вас много времени.

– Кто вы, черт возьми, такой? Как вы сюда попали?! – воскликнул все еще не отошедший от шока психиатр.

– Скажу прямо: попасть к вам было не сложно. Охрана у вас никудышная, кормят отвратительно, да и коррупция в руководстве процветает. Придется оформить жалобу! – рассмеялся мужчина, внимательно всмотревшись в психиатра. – Да и к тому же, как можно запретить зайти в дом хозяину?

– О чем вы? – спросил Николай Александрович, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.

– Вам не кажется, что обстановка нашего с вами диалога слишком напряжена? Присядьте на свое законное место, прошу вас, – ответил незнакомец, указав на кожаное кресло, расположенное ближе к зарешеченному окну. Очевидно, что это кресло появилось здесь так же недавно, как и сам гость психиатра.

Полный смятения, Николай Александрович сел в кресло. Он пытался собраться с мыслями. Его собеседник явно не был ни пациентом, ни работником больницы. Вероятно, именно он был виновен в их таинственном исчезновении. Но что ему может быть вообще нужно?

– Так-то лучше. Мне всегда хотелось попробовать себя в роли психотерапевта. Это ведь такая увлекательная профессия! Каждый клиент уникален, каждая душа требует свой подход. Ну а что же насчет вашей, не хотите излить мне все свои переживания? Думаю, сейчас самый подходящий момент для вопросов, – заметил мужчина, присев на край расположенной у стены койки.

– Не сказал бы, что это действительно так. Все профессии, связанные с психиатрией, по большей части неблагодарные. А люди, с которыми работаю я, и вовсе самые настоящие сумасшедшие. Они не изливают врачам свои души, они поглощают души самих врачей. Вы обратились не в то место и не к тому человеку.

– О нет, друг мой, я обратился именно туда, куда должен был. В стенах этой больницы содержатся великие люди, гении я бы даже сказал. Как же вас угораздило заточить такое великолепное проявление человеческого интеллекта?

– Вы имеете в виду кого-то конкретного? – нахмурился психиатр.

– Вас, Николай, вас. Да и, как можно заметить, вы последний из узников этой тюрьмы. А вот остаться ли им до конца своих дней… Тут уже выбор за вами, – с некоторой иронией в голосе произнес незнакомец, направив на Николая Александровича пистолет. – К слову, конец может оказаться куда ближе, чем кажется.

На этот раз психиатр был готов к подобному повороту событий. Оружие он заметил еще когда садился в кресло. Однако это не отменяло того, что он понятия не имел, как вести себя в такой ситуации. А потому он попытался сделать самый отчаянный шаг, который мог предпринять.

– Знаете, – без эмоций начал он, хотя внутри его сковывал инстинктивный страх, – Я уже не первый год работаю в этой больнице, и всякое успел повидать. Люди превращались в зверей прямо на моих глазах, теряя всякую способность здраво рассуждать. Тогда мне было действительно страшно от мыслей, что когда-нибудь я могу стать таким же как они. Вот какой участи я бы действительно хотел избежать. Обычная смерть на фоне безумия выглядит не такой уж и плохой перспективой. Если вам хочется убить меня, сделайте это прямо сейчас. Мне все равно уже ничем не помочь.

Незнакомец на секунду опустил взгляд в пол, словно размышляя о чем-то. Затем он убрал пистолет в кобуру на поясе и посмотрел на психиатра.

– Какая выдержка! Признаться честно, сперва в ваших глазах я видел только ужас и непонимание, что естественно для подобной встречи. Но теперь… Теперь я вижу ваше истинное лицо. Вы действительно тот, кто мне нужен. Однако вы сказали, что вам уже ничем не помочь. Вы не правы. Есть еще один способ выйти из цикла, помимо смерти. Способ перестать работать, чтобы жить в пробелы между работой, и не возвращаться домой со страхом завтрашнего дня. Я могу дать вам новую жизнь. Новую судьбу. Нового вас.

И человек вновь снял перчатку и протянул руку психиатру. Любой бы на месте Николая Александровича начал сопротивляться, попытался сбежать от незнакомца или вовсе его устранить. Но психиатр действительно отличался от большинства. За последние годы он не сделал в своей жизни ничего важного, никаких прорывов. Его даже не беспокоили серьезные потрясения. Жизнь действительно замкнулась в порочный цикл. Сейчас же перед ним стоял выбор, от которого по-настоящему что-то зависело. Выбор, с которым ему еще не приходилось сталкиваться. Нечто новое. Что-то не вписывающееся в рамки дозволенного и разумного. Шанс стать свободным. Психиатр не знал ни самого посетителя, ни его мотивов. Рационально мыслящий человек никогда не пошел бы на сделку с незнакомцем, да еще и в такой странной обстановке. Но, быть может, в этом и был смысл? Шагнуть во тьму, в надежде обрести свет. Бросится в пламя, в попытке зажечь свое собственное. В этот момент Николаю Александровичу впервые захотелось допустить ошибку намеренно, не обдумывая последствия. И он взял человека за руку.

– Вы сделали правильный выбор, друг мой. Но чтобы увидеть новые берега, нужно отплыть от старых, – мужчина легким движением поднял психиатра с кресла и положил в его дрожащие руки коробок спичек. – Вы должны сжечь свое прошлое, чтобы ясно видеть будущее.

– Вы что, предлагаете мне сжечь больницу? А как же люди?

– Как вы могли заметить, я позаботился о том, чтобы посторонние не мешали нам своим присутствием. Эта больница – символ вашей прошлой жизни. И вы должны от него избавиться. Иначе я сделаю это за вас.

Николай Александрович не понимал, как вообще можно поджечь здание с помощью одной спички. Да и моральная сторона вопроса ставила под сомнения всякие попытки избавиться от прошлого таким радикальным способом. Однако психиатр слишком долго существовал в этом мире разрушенных надежд. Ненависть к реалиям, в которых он оказался, оказалась сильнее чувства такта. Сверкнула искра. Еще одна. Огонь моментально охватил и кожаное кресло, на котором психиатр только что восседал, и больничную койку, насквозь пропитанную безумием. Возгорание было столь резким, что психиатр отскочил в сторону выхода. Без лишних слов незнакомец взял Николая Александровича за руку и перешел на бег. Когда оба покинули здание, огонь распространился уже на весь этаж. Оглянувшись, психиатр в последний раз увидел место, в котором практически поселился. Языки пламени охватывали палату за палатой, пожирая все на своем пути.

– Красиво, не правда ли? – с ухмылкой произнес человек в черном.

– Там такой пожар. Боже, а если загорится лес?! – с ужасом воскликну психиатр.

– Маловероятно. На деревья я горючее не тратил. Да и к тому времени, когда огонь охватит все здание, пожарные уже будут здесь.

– Пожарные?!

– Ну да, я вызвал пожарных. Я слышал, что их работа как раз заключается в тушении горящих зданий. Разве нет?

Психиатр косо посмотрел на собеседника. Создавалось ощущение, что для человека в черном это всего лишь игра.

– Вы либо гений, либо безумец, – заметил Николай Александрович, не прекращая выражать свое удивление происходящему.

– Что есть одно без другого? – со все той же ухмылкой ответил незнакомец. – Не отставайте, машина нас уже ждет!

Через некоторое время они приблизились к большому черному автомобилю, рядом с которым стоял человек в маске. Заметив приближающихся собеседников, человек сразу же отворил перед ними дверь салона автомобиля.

Психиатру было тяжело смириться со столь быстро обрушившейся на него новой реальностью. В дали все еще виднелся дым от пылающего здания, некогда бывшего психиатрической больницей. В какой-то момент мимо его взора пронеслись две пожарные машины, столь спешащие исполнять свой долг.

– Вы были правы, пожарные и вправду приехали, – сказал психиатр, смотря на быстро удаляющиеся огоньки проблесковых маячков пожарных машин.

– Надеюсь это повысит ваш уровень доверия к моим словам. Хотя вы уже успели переступить нормальную для двух незнакомцев границу доверия. Именно поэтому нам стоит познакомиться. Вы ведь в курсе, кто я такой? – не без доли любопытства спросил человек в черном.

– Вчера пациент шестой палаты настойчиво доказывал мне, что каждую ночь его посещает некий Черный Кардинал. Теперь я понимаю, о ком шла речь, – ответил Николай Александрович, оторвав взгляд от окна. – Вас действительно так зовут?

– Да. Мне пришлось отказаться от своего прошлого так же, как и вам. Но я в своих стремлениях пошел куда дальше, чем вы. Я посвятил свою новую жизнь борьбе, и мое имя – это ее символ. Со временем вы поймете, о чем я говорю, – Кардинал наклонился поближе к собеседнику. – Однако не об этом я хотел с вами поговорить. Наверняка вам интересно, к чему я устроил весь этот спектакль со спичками и вытащил вас из зоны комфорта. Дело в том, что не так давно я столкнулся с существенной душевной проблемой, затрудняющей мое дальнейшее продвижение к цели. Именно по этой причине я решил найти специалиста в области человеческих мыслей и чувств. Человека, способного помочь мне расставить все на свои места. Я искренне надеюсь, что вы и есть тот самый человек, которого я так отчаянно искал.

– В чем же суть вашей проблемы? – спросил психиатр, не скрывая свою заинтересованность.

– Скажите мне, вас часто беспокоят призраки прошлого? События, которые давно прошли, плохие поступки, отложившиеся в памяти, и люди, которые уже давно умерли?

– Не сказал бы, что это происходит часто. Быть может, вам нужно помочь разобраться с чувством вины?

– В каком-то смысле да. Так же, как и ваши пациенты теряли рассудок, я с каждым продвижением к цели все больше и больше теряю свою человечность. Я надеюсь, что вы поможете мне не потерять себя, – Кардинал вновь улыбнулся, но на этот раз уже не так воодушевленно, как раньше.

– И какова ваша цель?

– Я думаю, вы и сами все поймете. Скоро мы приедем в мой дом, и я смогу наглядно продемонстрировать вам спектр моих занятий и возможностей. Ну так как, вас устраивает предложенная работа?

– А у меня есть выбор? – с иронией в голосе спросил психиатр.

– Выбор есть всегда. Например, сейчас вы можете ответить отказом и придерживаться своего выбора до конца жизни, – с сарказмом ответил Кардинал.

– Вопрос в том, насколько продолжительной такая жизнь выйдет. Я уже понял, в какие игры вы играете, Кардинал. Вас не волнуют другие люди, ведь для вас это всего лишь стратегический ресурс. И моя жизнь не исключение. Но имейте в виду, если вы хотите решить свою проблему, вы должны полностью довериться мне и отвечать на все вопросы прямо. Иначе результатом моей работы станет лишь пустая трата времени и сил.

Кардинал несколько мгновений смотрел на психиатра с каменным лицом, а затем захохотал.

– А вы мне нравитесь, Николай! Мы с вами быстро подружимся. Уверяю вас, что ответы на ваши вопросы не заставят себя долго ждать, но вам нужно проявить некоторую учтивость для того, чтобы их получить. С моим родом занятий достаточно трудно кому-то по-настоящему довериться, но я постараюсь от вас ничего не скрывать. Так или иначе, теперь мы связаны. Я зависим от вашей помощи, а вы зависите от информации, которую я вам преподношу. Ведь чем больше вы знаете, тем большую вы представляете угрозу. Причем не только для меня, – ухмыльнувшись ответил он, после чего отвел взгляд в сторону окна. – К слову, мы уже приехали. Смотрите и восхищайтесь, психиатр! Теперь это ваш новый дом.

Перед взором Николая Александровича предстал крупный особняк, со всех сторон закрытый возвышающимися к небу соснами. Перед зданием была разбита аллея и главные ворота, являющиеся частью периметрального ограждения. На территории здания расхаживало около десятка людей, которые занимались благоустройством внутреннего двора.

– И это все ваше?! Да этот особняк должен стоить миллионы! – воскликнул от удивления Николай Александрович, который никогда в своей жизни подобной роскоши не видел.

– Если вас удивляют даже такие мелочи, то ваше сердце не выдержит, когда вы узнаете об остальных аспектах моей деятельности, – ответил Кардинал, попутно показывая какие-то жесты людям во дворе. – Боюсь, что вам придется привыкнуть к подобным потрясениям.

Каждый ответ человека в черном вызывал у психиатра лишь еще большее количество вопросов. Он пытался найти хоть одно логичное объяснение происходящему, но, как всегда, лишь терялся в догадках. Николай Александрович не знал, кто такой Черный Кардинал. Кроме того, он не знал, зачем на самом деле его наняли на столь подозрительную работу. Но одно он знал точно: подул ветер перемен.

Над столицей сияло солнце. Даже слепой прозрел бы, представ перед здешними красотами. Здания стремились к небесам, пешеходные улицы были настолько широкими, что больше напоминали проезжую часть, а люди сияли от гордости. По крайней мере, так казалось приезжим. На самом же деле все обстояло несколько сложнее. У каждого нового небоскреба была своя цена. У каждой новой улицы своя причина. У каждого человека свое бремя. Огромный город мог в миг поглотить неосторожных гостей, ставших жертвой местных красот. Иными словами, мнения о столице были противоречивы. Правда же, как и всегда, витала где-то неподалеку.

Гуляя по этому замечательному городу было просто невозможно не заметить изобилия небоскребов, огромных торговых центров, тротуаров, пешеходных переходов, детских садов, школ и больниц. Однако маленьких лавок, в которых торговали независимые продавцы, становилось все меньше. Чтобы скрыть рост цен из-за повышения налоговой ставки, многие производители стали продавать меньшее количество продукции за прежнюю цену. Но люди не заметили подмены, куда больше их беспокоили ценники. Они настолько привыкли к денежному выражению вещей, что потеряли связь с самими вещами. Деньги стали важнее того, что можно на них приобрести. Коренные жителей столицы обычно не тратили драгоценное время на подобные философские размышления. Дела поглощали их с ног до головы. А ведь заняться было чем! Гулянки, интриги, финансовые проблемы и экзистенциальный кризис – все это составляло ежедневный рацион многих жителей этого огромного города. Города, с которого все началось.

В месте, где грань между сном и реальностью столь тонка, что почти незрима, и начинается путь нашего героя. А история его до ужаса банальна. Еще в детстве он вместе с семьей переезжает в столицу, в надежде обрести свое счастье. После нескольких лет усердного обучения, молодой и полный амбиций юноша заводит правильных друзей и становится вполне успешным политиком. И вот, пережив очередной момент триумфа, он вышел к журналистам. В попытке задать свой собственный вопрос, каждый из них пытался перекричать другого.