Текст книги "Черный Кардинал"

– Тише, тише! Давайте три вопроса, я тороплюсь, – воскликнул политик, явно воодушевленный скопившимся вокруг него вниманием.

– Первый вопрос, который, безусловно, беспокоит каждого из нас. Расскажите, пожалуйста, как и на каких условиях вам удалось договориться о заключении мира с террористами на юге нашей страны, – задала вопрос журналистка с первого канала государственного телевидения.

– Положение договора о перемирии включает в себя множество пунктов, с которыми каждый сможет ознакомиться самостоятельно после размещения документа в общем доступе. Если вкратце, то нам удалось прийти к компромиссу: юг не получит полной независимости, но зато станет автономным. Регионы-участники договоренности перестанут платить все существующие на данный момент несырьевые налоги в бюджет страны, но и не будут получать финансирование. Им будет дана полная свобода в самоуправлении, включая собственное законодательство. Иными словами, у каждого из них будет организован собственный бюджет, из которого в государственную казну будут уходить только налоги на добычу и продажу полезных ископаемых.

– Не считаете ли вы, что события Южной войны вызовут подобные волнения и в других отдаленных от центра регионах нашей страны? – спросил представитель второго канала государственного телевидения, хотя всем было очевидно, что любой из существующих каналов мог в один миг стать государственным.

– Нет, я так не считаю. Ситуация с югом никогда не отличалась стабильностью, вы и сами это прекрасно знаете. Насколько мне известно, другие регионы не испытывают потребности в независимости на данный момент времени. Следующий вопрос.

– Планируете ли вы баллотироваться в президенты в следующем году? – громко спросил кто-то из толпы.

Политик задумался. Раньше он и представить себе не мог, что у кого-то вообще возникнет подобный вопрос. Теперь же ситуация изменилась.

– Подобную возможность еще нужно заслужить, – скромно заметил он. – Простите, но мне пора идти.

Журналисты не отставали от него и преследовали вплоть до самой машины, но молодой политик не отвечал им взаимностью. В этот момент его волновало совсем другое. Ему было интересно, какого это – быть человеком, чьи слова и действия способны повлиять на жизни миллионов. Человеком, наделенным огромной ответственностью, но в то же время способным на великие поступки. Тогда он и предположить не мог, насколько сильно изменится его мировоззрение в будущем. Не мог даже подумать о том, что его будут называть человеком в черном. Черным Кардиналом.

Он всегда просыпался в холодном поту. В первое время отголоски прошлого сковывали его, не давая даже пошевельнуться. Однако с годами он научился контролировать свои страхи. И вот, в очередной раз собрав всю свою волю в кулак, Кардинал встал с кровати.

В кабинете гения царил творческий беспорядок. Повсюду были разбросаны обрывки записных книжек, старых газетных статей и набросков каких-то рисунков. Как только Кардинал отдернул занавески, яркая солнечная вспышка разнеслась по комнате, освещая даже самые дальние ее уголки. Всмотревшись в лучи света, можно было заметить, как в воздухе витает пыль. За окном же наоборот, наблюдался вполне жизнерадостный пейзаж. Садовник ухаживал за живой изгородью, а Николай Александрович вел активную беседу с охранниками у ворот. Заподозрив неладное, Кардинал сразу же накинул на плечи свое пальто и выбежал во внутренний двор особняка.

– Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? Почему на меня никто не реагирует? – вопрошал психиатр, пытаясь выудить хотя бы толику информации у прислуги человека в черном.

– Николай, я смотрю, вы уже начали осваиваться в новом доме! Однако сейчас вы тратите время в пустую. Мои люди не будут реагировать на вас до тех пор, пока не получат указания лично от меня. Поверьте, они не знают больше того, что им положено знать. А вас я приглашаю к столу, сейчас идеальное время для утренней трапезы, – воодушевленно крикнул Кардинал, жестами зазывая психиатра внутрь.

Недовольно вздохнув, Николай Александрович все же прислушался к голосу разума и проследовал за человеком в черном. В центре обеденного зала был расположен длинный дубовый стол, во главе которого всегда сидел Кардинал. Место по правую руку от него было предназначено его управляющему, а по левую – психиатру. Все остальные места были заняты прислугой: начиная с садовников и заканчивая охраной. Когда все приготовления были завершены, повара начали выносить блюда. Элегантная девушка поднесла Николаю Александровичу закрытый металлический поднос, украшенный изысканной гравировкой девятнадцатого века. Помещение наполнил необычайный аромат, свойственный только самым дорогим и престижным ресторанам. Психиатр был полон предвкушения.

– Глазунья обыкновенная, господин, – сказала девушка, сняв крышку с подноса.

В центре величественного подноса была расположена небольшая клякса белка с желтой точкой посередине.

– Обычная яичница? – разочарованно спросил Николай Александрович.

– А что, бывает какая-то другая? – ухмыльнувшись возразил Кардинал, и приступил к трапезе.

Человек, которого психиатр знал как управляющего, выглядел как закаленный в боях солдат. Мускулистое тело, ровное дыхание и тяжелый взгляд – все это указывало на его темное прошлое. Николай Александрович, как уже известно, любил изучать людей. Управляющий лишь стал очередной жертвой его вдумчивого психоанализа.

Когда трапеза закончилась, Кардинал жестом попросил всех покинуть помещение и оставить их с Николаем Александровичем наедине. Сделав глоток воды, человек в черном начал разговор.

– Ну и, как вам моя свита? – с улыбкой спросил он, как и всегда вглядываясь прямо в душу психиатра.

– Очаровательно. Несколько десятков людей трудятся не покладая рук, чтобы обслужить одного. Я точно живу в двадцать первом веке?

– Кажется, вы их недооцениваете, мой дорогой друг. Разве стал бы я брать к себе под крыло поваров, служанок и садовников, если бы на то не было веских причин? Каждый из них является высококвалифицированным специалистом в своей сфере, который может отдать за меня голову на отсечение. И речь сейчас идет не о готовке или уборке. Мыслите шире.

– А что насчет управляющего? Он тоже слуга, или кто-то значительнее? – с интересом спросил Николай Александрович, наклонившись ближе к собеседнику.

Кардинал рассмеялся и отложил свой стакан воды в сторону.

– До вас все же не дошло. Нет здесь никаких управляющих и слуг. Есть только люди, чьи жизни висели на волоске, пока судьба не свела их со мной. Я спас их, дал им новую жизнь. Точно так же, как дал ее вам. Человека, которого вы нескромно назвали управляющим, зовут Сергей. Он прошел Южную войну, был в самом центре военных действий. Вы наверняка уже работали с людьми, пораженными неврозами военного времени. Исходя из этого, вы должны знать, что чувствует любой, прошедший через подобное. Навыки Сергея оказались мне очень полезны, в связи с чем я предложил ему сотрудничество. Сделку, которая изменила его навсегда. И вас она тоже изменит, психиатр. Это я могу гарантировать, – с серьезным лицом продолжил он, выйдя из-за стола. – Давайте за мной. Я покажу вам, как здесь принято вести дела.

В особняке было много богато украшенных комнат. Психиатр никогда в жизни не видел подобной роскоши, разве что на картинах. Однако одна комната пестрила красками больше, чем другие. Это был зал приемов. Именно здесь Кардинал встречал посетителей высшего класса, требующих индивидуального подхода. Письменный стол и кожаное кресло хозяина словно доминировали над всей прочей мебелью, расположенной в помещении. Прямо позади кресла возвышался золотой государственный герб, закрепленный на черном полотне. Непонятно, был он здесь ради оказания еще большего психологического давления на посетителей, или просто вписывался в интерьер. Примечательно то, что кроме кресла Кардинала в этой комнате не было ни одного сиденья. Зашедший в комнату был обязан стоять, чувствуя внутренний дискомфорт и угнетение от высоких стен, окруживших обитель человека в черном. Наверняка подобное описание больше походит на первое впечатление испуганного мальчишки, чем такого разумного человека, как Николай Александрович. Однако тогда между этими двумя образами не было никакой разницы.

– Обычно, я не даю гостям возможность сидеть в этом зале, и на то есть объяснимые причины. Но для вас я могу сделать исключение, – Кардинал жестом подозвал к себе охранника, и тот принес из другой комнаты стул. – Присаживайтесь по правую руку от меня и наслаждайтесь зрелищем.

Психиатр недоуменно посмотрел на своего похитителя, но все же выполнил его указания. Николай Александрович чувствовал себя беспомощным в сложившейся ситуации, ежеминутно обдумывая заключенную сделку с дьяволом. Но уже было поздно взвешивать за и против. Сейчас оставалось только наблюдать.

В зал вошел мужчина средних лет. Он был неприлично широк в обхвате, чего не мог скрыть даже дорогой шелковый костюм. По обрюзгшему лицу вошедшего было достаточно сложно определить какие-либо эмоции, но исходя из контекста было очевидно, что в первую очередь оно выражает страх и смятение.

– Мои люди сказали мне, Алексей Иванович, что у вас возникли какие-то вопросы по поводу нашего соглашения? – заинтересованно спросил Кардинал.

Мужчина не сразу смог собраться с мыслями. Испуганно осмотрев зал, он все собрал всю свою волю в кулак и попытался высказаться.

– Вы… Не такой была сделка! – воскликнул он, явно сожалея о том, что пришел сюда.

– Я понимаю, что времена сейчас не самые лучшие. Финансовый кризис вызывает у людей пассивную агрессию, это естественно. Но нужно быть очень самоуверенным и смелым человеком, чтобы обвинять моего господина в некомпетентности. Вы так не считаете? Впрочем, он не воспринимает подобные оскорбления всерьез, за что вы должны быть ему очень благодарны. Прошу вас, объясните свою проблему, – Кардинал словно заигрывал со своей жертвой.

– Я пришел к Кардиналу потому, что в узких кругах он славится своими возможностями. Меня сразу смутило, что вместо себя он посылает на переговоры со мной какого-то выскочку-представителя. Теперь же все встало на свои места. Он просто боится за свою голову, страшится моего гнева! – гость начал возмущаться так, словно возомнил себя хозяином.

Подавив смешок, Кардинал покашлял в кулак и достал из ящика стола папку с документами. Затем он вынул из нее бумагу и протянул собеседнику.

– Прошу прощение за столь бестактное поведение со стороны моего господина. Но и вы должны понять: он человек занятой, в связи с чем нередко делегирует свои полномочия мне. Сделка со мной равносильна сделке с ним. Таковы правила, под которыми вы сами подписались, – сказал он, ненавязчиво указывая на подпись в нижнем углу документа. – Что же касается условий договоренности, то здесь нет никаких несостыковок. Вы заказывали власть без обязательств. И вы ее получили.

– Да, но какой ценой! Формально я являюсь заместителем губернатора, имею полный доступ ко всей документации и руководству. Но на самом деле у меня нет не только власти, но и свободы! Я разрезаю красные ленты, подписываю публичные соглашения, принимаю участие в крупных мероприятиях. Мой график расписан на месяцы вперед. Я не могу уделить время ни семье, ни политике! Это не власть, а сплошное надувательство! – кричал чиновник, нервно жестикулируя своими пухлыми руками.

В этот момент Кардинал встал и оперся руками на стол. Его хмурый пронзающий взгляд быстро сменился дьявольской улыбкой.

– Когда мы заключали сделку, – ласковым голосом начал он, – мы условились встретиться в ресторане. На нейтральной территории. Сейчас же мы находимся в самом центре местного преступного мира и обсуждаем вашу дальнейшую судьбу. Но вы слишком тупы, чтобы выстроить из этих фактов логическую цепочку, поэтому я дам вам подсказку. Никто из тех, с кем вам доводилось когда-либо разговаривать, не знает Кардинала в лицо. И на то есть веская причина.

– Я вас не понимаю, – смущенно проговорил Алексей Иванович, протерев свой потный лоб платком. – Мне нужно поговорить лично с Кардиналом!

– Насколько я помню, – продолжил человек в черном, выйдя из-за стола и вплотную приблизившись к собеседнику, – В сделке было еще одно условие. Вы должны были стать нашим союзником. Но в последнее время все ваши письма полны жалоб, а не информации. Вы перестали быть полезны, Алексей. Теперь же, побывав в этом месте, вы стали еще и угрозой.

Отступившись на шаг, Алексей Иванович задумался над словами Кардинала. Сейчас его терзали те же чувства, как и всех прочих неосторожных людей, переступивших порог этого зала в прошлом. К нему пришло осознание.

– Клянусь, я ничего не видел! Ваши люди напялили на меня мешок, я не знаю ни дороги сюда, ни как выглядит сама резиденция! Боже, да я даже имени вашего не знаю! Умоляю, не убивайте, у меня же дети! – взмолился он, неосознанно рухнув на колени.

Кардинал достал из-под пальто небезызвестный пистолет и направил на очередную жертву. Пути назад уже не было.

– Как же ты жалок. Неужели не ясно: власть не может быть без обязательств, власть и есть обязательство! Пытался взять ситуацию под контроль, да?! Думал, получилось провернуть с городской администрацией, и со мной пройдет?! Да кто ты вообще такой, чтобы перечить моему слову? Ничтожество, столь же мелочное, что и все люди вокруг! Каждый день сжираешь больше, чем свинья на убой, в то время как дети на улицах голодают! Хотел притронуться к настоящей власти, не отдав ничего взамен? Я покажу тебе настоящую власть! – крикнул он, перезарядив оружие.

– Я… Я сделаю все, что вы только попросите. Отдам все деньги, сдам всех друзей, что угодно… Только скажите мне, что вам нужно, и я сразу этим займусь! – всхлипывал чиновник, дожидаясь своей участи.

– Поздно молить о пощаде, – ответил человек в черном, схватив Алексея Ивановича за лицо. – Видишь этот герб? Это государство, которое ты продал! Люди, которых ты предал! Семья, которую ты разрушил! Жизнь, которую ты погубил. И все эти жертвы будут напрасны.

Николай Александрович не раз видел страх в глазах людей. Но те эмоции были человеческими, а значит измеримыми и понятными. Страх же в глазах этого чиновника имел другую, очень древнюю природу. То был первородный ужас.

– Хватит! – вскочил психиатр, не выдержав накал страстей. – Закончи этот фарс!

Облегченно вздохнув, Кардинал слегка улыбнулся и убрал пистолет в кобуру. Тяжело дыша, Алексей Иванович отшатнулся от безумца и начал ползти в сторону выхода. Он не мог сдержать слезы, равно как и не мог взять под контроль свое тело. Не сумев продвинуться и на метр, скованный ужасом чиновник закрыл свое покрасневшее лицо пухлыми руками. Ему было больно. Ему было стыдно. Ему было страшно.

– Если и есть в мире правосудие, то сегодня оно обошло тебя стороной. Ты свободен. Пока что, – холодно проговорил Кардинал и махнул рукой в сторону охраны. Через несколько мгновений зал был освобожден от посетителя.

Психиатр еще долго смотрел то на золотой герб, то на своего новообретенного пациента. Случай изначально казался не из легких, но теперь сложность ситуации стала очевидна.

– И что только заставило меня ввязаться в это безумие, – прошептал он и задумчиво покачал головой.

– Вообще, я планировал заняться еще кое-какими делами, но думаю, что на сегодня с меня работы достаточно. Вы отлично сыграли свою роль, Николай, поздравляю. Я рад, что не ошибся в вас. Было бы несколько неловко пачкать паркет в такой и без того сложный день, – жизнерадостно ответил Кардинал, – Мне кажется, вы заслужили чашечку горячего кофе.

– Что это было, черт возьми?! Вы только что чуть не убили человека, а ведете себя так, словно ничего не произошло. Я не намерен участвовать в этих играх, чтобы вы там не говорили. Случившемуся вообще есть логическое объяснение, или вы просто решили покрасоваться своим авторитетом? – настойчиво спросил психиатр, указав на государственный герб.

– Когда мы только прибыли сюда, я предупредил вас, что это только начало. Вы должны быть готовы к потрясениям, ведь они будут происходить с завидной регулярностью. У вас был шанс выйти из игры, психиатр. Теперь вы слишком много знаете. И вскоре вам придется узнать еще больше. Ну так что, не составите мне компанию?

Нахмурив лоб, Николай Александрович попытался проанализировать происходящее. Затем он сделал несколько удовлетворительных кивков и вновь проследовал за человеком в черном. На этот раз их путь лежал в комнату отдыха, которая была абсолютно противоположна залу приемов по своей сути. В несущую стену комнаты был вмонтирован искусно украшенный камин, напротив которого располагались роскошные диваны для гостей. Учтивые слуги мгновенно исполняли любой каприз посетителей этого прекрасного места. Иными словами, здесь все было просто пропитано удобством. Неудивительно, что пыл психиатра быстро смягчился, когда он вошел в эту комнату.

– Прошу вас, располагайтесь! Здесь на нас не будут давить ни стены, ни государственная символика. Только я, вы, и тонна вопросов, сотворившая между нами пропасть, – Кардинал подозвал к себе прислугу, после чего на столике перед диваном в миг возникли две чашки горячего кофе. – А пока вы заняты напитком, я попробую развеять ваши сомнения. Как вы наверняка уяснили из нашей с Алексеем Ивановичем занимательной беседы, он является ярким представителем государственного аппарата. Он, как и многие другие люди до него, хотел заключить со мной выгодное соглашение. Вам, как человеку опытному, наверняка известно, что люди редко разделяют свои мысли со своими словами. В их голове зарождается иллюзия, что каждый из них умеет выражать свои мысли максимально доходчиво и грамотно. И, когда их настигает разочарование в собственной уверенности, они начинают обвинять меня. Я заключаю с ними письменные договоры не для того, чтобы доказать свою правоту, вовсе нет. Дураку понятно, что сделка со мной не имеет никакой юридической силы. Однако с годами практики выяснилось, что слово, закрепленное документом, освежает память даже лучше, чем физическое насилие над личностью. В современном мире не так страшно настоящее поле боя, как сражение с собственным разумом. Подписавшись под своими словами, человек частично лишает себя психологической свободы. В совокупности с трюками, которые я использую, такой подход позволяет мне добиться от давшего свое слово чего угодно, вплоть до настоящего безумства.

– Выходит, слухи не врали. Вы действительно дьявол, – хмуро ответил Николай Александрович, едва отпив из своей чашки.

– Вы мне льстите. Я лишь стараюсь быть полезным, только и всего. Жаль, что люди не ценят моей помощи до того момента, как попадают в мою театральную комнату.

– Вы про зал приемов? Должен признать, что это был самый паршивый спектакль в моей жизни. Одного не могу понять. Я-то вам зачем?

– Ваша основная задача – не дать мне нажать на курок. К слову, сегодня вы прекрасно с этим справились. С этого момента, Алексей Иванович точно наш, – сказал человек в черном, отложив свой кофе в сторону.

– Вряд ли после такого кто-то согласится с вами сотрудничать, Кардинал. Я видел настоящий страх в его глазах.

– А он видел в ваших спасение! Теперь вы улавливаете суть моего замысла, Николай? Я сломал этого человека, содрал с него шкуру, а потом подарил луч надежды. Теперь он уже не мой должник, а ваш. Поверьте, такой расклад является наиболее оптимальным. Алексей Иванович, пусть и не внушает доверия своей внешностью и интеллектуальным уровнем развития, является тем самым узлом, на котором завязаны многие интересующие меня личности. Наверняка кто-то из них вскоре найдет свой камень преткновения и станет уязвим. Вот тогда на сцену и выйдете вы, психиатр. Врачеватель душ. Святой.

Осмыслив сказанное, Николай Александрович понял, с кем имеет дело. Этот человек не был похож на тот образ, что предстал перед ним после рассказов больного из шестой палаты. Настоящий Кардинал был куда страшнее, пускай и не в буквальном смысле этого слова.

– Выходит, я всего лишь пешка в вашей игре?

– Смысл пешки в том, чтобы стать ферзем. И вы им станете, когда выполните свою часть сделки.

– Каковы гарантии, что я не стану жертвой своих же предубеждений, как и многие другие до меня?

– Разница в том, что не вы, а я сформулировал условия нашей договоренности. Если кому-то и суждено остаться в конце ни с чем, то это будет точно не ваша концовка. Задавайте еще вопросы, пока у нас есть на это время, – ответил Кардинал, и в глазах его блеснула тень сомнения. Он был напуган своими словами не меньше, чем сам психиатр.

– Зачем вы вообще всем этим занимаетесь? К чему весь этот театр, прикрытие своей личности своим же представительством, запутывающие уловки и бесконечные монологи?

Слегка улыбнувшись, Кардинал подошел к пустующему камину. Он открыл достал из специально оборудованной выемки в стене небольшое полено и отломил от него щепку.

– Вы когда-нибудь видели подожженное поле, психиатр? Видели, как цветущую землю поглощает губительное пламя, как оно пожирает все прекрасное и живое, что попадается ему на пути? Я был свидетелем подобного однажды. Тогда я еще был ребенком, не способным помешать происходящему. Я видел, как горит моя любимая поляна, но не мог ее потушить. Не мог спасти место, ставшее мне убежищем. В тот момент мое сердце раздирали горечь и гнев. Я не мог понять, зачем людям жечь траву. Лишать ее обитателей дома. Однако вскоре я вернулся на место происшествия, и знаете, что я увидел? Молодые ростки пробились сквозь черную гущу мертвой травы, наполнив мою любимую поляну ярко-зеленым цветом. Земля не просто ожила, Николай. Она переродилась. Стала лучше, чем была прежде, несмотря на все невзгоды. Эта мелочь впечатлила меня и заложила в мою голову навязчивую идею. Вам ли не знать, что нет паразита в человеческом разуме страшнее, чем навязчивая идея. И вот куда меня привела моя, – с некоторым разочарованием проговорил он, разглядывая отломленную щепку. – Наш мир прогнил, психиатр. Не потому, что мы допустили ошибки в прошлом, а потому, что нам все равно. Нам безразличны другие люди и земля, по которой мы ходим. Нам безразличны мы сами. И в этом океане абсурда, в этом театре безразличия мы с вами и живем. Обреченные на одиночество, сколько бы людей нас не окружало. Осужденные на смерть, без права на второй шанс. Я устал бежать от своей сути. Устал убеждать себя в том, что если я закрою глаза на происходящее в мире, то беды обойдут меня стороной. Я хочу стать пламенем, которое поможет нашей земле переродиться. А что нужно для того, чтобы разжечь пламя, Николай?

– Нужно поджечь щепки, чтобы впоследствии огонь перешел на дрова. Кажется, я начинаю понимать, – задумался Николай Александрович, порыскав в кармане своих брюк и вернув Кардиналу коробок спичек – И я вам в этом помогу.

Сверкнула искра. Еще одна. Вместе они сформировали пламя, охватившее камин. Изредка подбрасывая поленья, Кардинал с психиатром наслаждались известным каждому треском.

– Как думаете, эта комната подходит для начала сеансов психотерапии? – с интересом спросил человек в черном, закинув ноги на кофейный столик.

– Мы уже начали. И чтобы продолжить, мне придется задать вам еще несколько вопросов. Что конкретно беспокоит вас в последнее время? – уточнил психиатр, взяв в руки ручку и записную книжку.

– Все началось со снов. В какой-то момент меня начали посещать кошмары. С каждым разом они становились все реальнее, и вскоре я начал путаться между реальностью и вымыслом. В основном, весь сюжет моих терзаний завязан на прошлом, уже который год служащее отголоском всех моих поступков. Я уже обращался к врачам, но они лишь удалили симптомы, наделив меня другим недугом – бессонницей. Отказавшись от выписанных лекарств, я стал все больше и больше погружаться в бездну безумия. Доходило до того, что я не узнавал своих же соратников в лицо, путая их с личностями из моего прошлого. Иногда я даже вижу галлюцинации. Со временем я понял, что дальше так продолжаться не может, и потому обратился к вам.

– Хорошо. Мне нужно ознакомиться со списком препаратов, которые вы употребляли ранее. Я должен сразу предупредить: психотерапия не сработает, если вы не будете со мной откровенны. В первую очередь вы ведете диалог не со мной, а с самим собой, и вы должны это помнить. Я постараюсь не перебивать ваши мысли и дам высказаться по любому из беспокоящих вас поводов. А теперь скажите мне, переживали ли вы какие-то серьезные потрясения в своей жизни, которыми вы можете со мной поделиться? Это может быть что угодно, начиная с детской травмы, заканчивая смертью близкого человека.

– Нельзя сказать, что я располагаю широким кругом близких людей. По факту, кроме вас в данный момент я могу назвать всего одного человека. Моего брата Майка.

– Майк? Он что, иностранец? – удивился психиатр, сделав еще одну заметку в своей записной книжке.

– Нет, конечно же нет, – засмеялся Кардинал. – Его настоящее имя Михаил. Но он так много времени провел в Америке, что имя Майкл прижилось куда лучше, чем данное при рождении. По правде сказать, мы достаточно долгое время не общались после смерти отца.

– Он ваш старший брат?

– Хуже того. Мы близнецы. Но не беспокойтесь, вы еще успеете узнать его поближе, когда он соизволит нас навестить. К слову, он обещал приехать в ближайший месяц.

– В таком случае, я не могу не спросить о вашем прошлом. Что было до Кардинала? До перерождения? Каким вы были человеком, до того, как облачились в черное?

– Я был наивен. Верил, что мир вокруг можно изменить честным путем. Доверял людям, окружающим меня. Жаждал их одобрения и поддержки. А вели меня непоколебимые, как мне казалось, принципы. Вера в завтрашний день. Уважение к чувствам других людей. Любовь к ближнему. Иными словами, я делал все, чтобы понравиться людям, потому что считал, что власть исходит от них. Как же забавно теперь смотреть на себя в прошлом, зная то, что я знаю теперь. Власть нельзя получить одобрением. Властью заслуживается одобрение. В том числе и властью над самим собой, что является самой сложной частью пути к чему-то новому.

– И какое же событие стало причиной столь радикальных перемен во взглядах?

Выдержав паузу, Кардинал встал и подошел к камину. В его карих глазах отражались не только языки пламени, но и вселенская печаль, исходившая от самого сердца несчастного гения. Сделав глубокий вдох, он начал свой рассказ.

Он любил толпу. А толпа обожала его. Под гром аплодисментов, молодой политик в очередной раз покинул свое поле боя. У противников в дебатах просто не было шансов. Не потому, что на его стороне была правда, и даже не благодаря его обворожительной харизме. Это была всего лишь игра, пускай и несколько более сложная, чем те, к которым многие привыкли. Стратегия, исход которой определял жизни миллионов людей, но к которой никто не относился серьезно. Никто, кроме него.

Момент настоящего триумфа был ближе, чем когда-либо. Всего через неделю состоится торжественное подписание мирного договора, который подведет черту в многолетней войне. Юный политик чувствовал, что эта победа станет самой знаковой в его жизни. Он докажет всему миру, что даже фундаментальные конфликты, будь то этнические или религиозные разногласия, можно разрешить мирным путем. Однако человек, говорящий о мире, должен в первую очередь примириться со всеми сам. У молодого Кардинала не было врагов в прямом смысле этого слова, все ограничивалось только недоброжелателями. Но один человек, несмотря на кровное родство, все-таки был близок к статусу противника. Вражда, возникшая между братьями, имела куда более глубокие корни, чем может показаться на первый взгляд. Будучи частью одного целого, они были абсолютными противоположностями. И все же, переступив через свою гордость, Кардинал пригласил брата в столицу. Он знал, что без этой встречи не сможет закончить начатое. И не только потому, что будет сам себе противоречить, подписывая мирный договор. Ему была нужна помощь. И оказать ее мог лишь Майкл – человек, обращающийся к преступному миру на «ты».

Кардинал стоял на аэродроме в полном одиночестве. Ни охраны, ни сопровождения, ни транспорта. Только он, небеса, и ветер, колышущий вершины деревьев вдали. Эта встреча не могла быть не приватной. Из-за натянутых отношений, братья старались не раскрывать своего родства общественности. Один мог в любой момент дискредитировать другого, пользуясь своим главным преимуществом, ставшей причиной уязвимости – полным генетическим сходством, включая внешность. Растущая популярность Кардинала как политика сделала эту встречу неизбежной.

Самолет Майка пошел на посадку. Человек, к слову, научился летать совсем недавно. Видел бы Икар то, на что мы способны сегодня. А ведь в том числе благодаря мифу о нем и случился прорыв в авиастроении. Сама возможность полета будоражила умы миллионов на протяжении всей обозримой истории. Еще больше разбилось, пытаясь взлететь. Но их жертвы не были напрасны. Словно капли воды, бьющие по неприступной скале, они со временем все же ее покорили. Быть может, только отбросив страхи и сомнения мы сможем по-настоящему взлететь?

По трапу спустился человек, одетый в элегантный белый костюм с галстуком бордового цвета. Широко улыбнувшись, мужчина распростер руки и вновь, спустя долгие годы расставания, взглянул на себя со стороны.

– Кого я вижу! Новое, но чертовски знакомое лицо. И каким ветром тебя сюда занесло? – только одному Майку было известно, что скрывается за этой обворожительной улыбкой.

– Ты прекрасно знаешь цель нашей встречи, так что давай поскорей перейдем к делу.

– Да ты сама невозмутимость, ничего не скажешь. Я думаю, что обсуждение столь терзающего нас обоих вопроса стоит провести в каком-то более приятном месте. Как насчет партии?

– Шахматы… почему бы и нет, так общение выдастся куда более приятным, – ухмыльнулся политик, соскучившийся по настоящим стратегическим играм.

Некоторое время спустя оба игрока сидели друг напротив друга в элитном ресторане. Исходя из своего статуса, Кардинал старался экономить средства, в то время как его брат ни в чем себе не отказывал. Фасад здания держался на красивых белых колоннах, окутанных красными шторами с позолоченным узором у самых краев. Пол был выполнен из каррарского мрамора столь утонченно, что при первом же взгляде вызывал ассоциации с творениями Микеланджело. Фигуры на шахматной доске были выполнены в венецианском стиле, что лишь доказывало серьезность намерений Майка. К слову, он уже сходил на E4.

– Королевская пешка? – Кардинал ухмыльнулся.