Текст книги "Раз деревня, два деревня…"

Зайцев М. Ф.
Раз деревня, два деревня: стихи

Наказ

«Я с рассветом пойду…»

 
Я с рассветом пойду
В голубую тайгу.
Я пойду, чтоб найти
В непролазах таежных
Тот цветок, что в пути,
Как девчонка, поможет.
Тот цветок, что иначе
Называют мечтой…
Он для всех предназначен,
Он у каждого – свой!
 

Наказ

 
Замешивая тесто,
Мне говорила мама:
– Будь в жизни, мальчик,
Честным,
Иди светло и прямо.
Не мягоньких постелей
Тебе желаю я —
Пусть ляжет через степи
Дороженька твоя.
А если трудно будет
И холодно в ночи,
Не ошибись и к людям
Хорошим постучи…
 
 
И я пошел. Летели
Скворцы навстречу мне,
И яблони белели
В звенящей тишине.
Порою круто было,
Я это не таю,
Порою заносило
Дороженьку мою.
Крутило и ломало
Во всю святую Русь…
Но вспомню мать…
Ах, мама…
И тихо улыбнусь…
 

«Опять с тобою спорим…»

Отцу Фёдору Михайловичу

 
Опять с тобою спорим
До белого каления.
О космосе, о спорте
Высказываем мнения.
Политику какую
Ведет сейчас Америка —
Беседуем, толкуем
Согласно и уверенно.
И к мировым задачам,
Проблемам поколения
Подходим однозначно,
С гражданской точки зрения.
Вдруг замолчим и снова,
Не уяснив вопрос,
Зацепимся за слово,
И – понесло вразнос!
…Мать подливает супу,
На нас ну ноль внимания!
Как будто ей доступны
Все тайны мироздания!
 

«Гощу в деревне. Здесь деревья…»

 
Гощу в деревне. Здесь деревья
Пирамидальны и – до звезд!
Варю клубничное варенье,
А запах – на десятки верст!
 
 
Шпаклюю стены в светлых сенях.
Мне жизнь понятна, мир мой прост.
Петух горланит на поленьях,
Взметнувши радугою хвост.
 
 
Стихает день, густеют краски,
Уходят пары за село…
И бабка сказывает сказки,
И на душе светлым-светло!
 

«Качели! И-и-и… Качели…»

 
Качели! И-и-и… Качели!
Захватывает дух!
Мы как очумели —
У-у-ух!
Смотрит бабка пристально,
На лице – испуг,
Словно кто-то выстрелил
В неба полукруг!
А мальчишка рыженький
Восклицает радостно:
– Ну, еще! Эй, выжми-ка
Под сто двадцать градусов!
Да и нам вверху неймется
От небесной красоты:
Выше нас – большое солнце!
Ниже нас – земля. Цветы!
 

Санька

Брату

 
Гляжу в окно из спальни —
Морозно на дворе.
Повизгивает Пальма
В промерзшей конуре.
 
 
А Санька с гиком – в сани!
Слепит слюдой снежок.
И правит сани Саня
В лесок наискосок.
 
 
Эх, сани – мчатся сами,
И сам собою конь —
Над синими снегами
Взбесившийся огонь!
 
 
И вздрагивают шатко
Могучие дубы.
И старенькая шапка
Слетает с головы.
 
 
Слетела – не упала!
В сторонке вдоль межи,
Точь-в-точь как наша Пальма,
Вдогоночку бежит!
 

«Зима! Морозец молодой…»

 
Зима! Морозец молодой!
И у скрипучего колодца
Коврига солнышка печется
В ведре с дымящейся водой.
 
 
Зима! Я с зимушкой дружу!
Поэт, студент Литинститута,
Направо и налево круто
Родным поселком прохожу.
 
 
Зима! Вся в блестках – на виду!
И вдруг среди сугробов снега
Я разбегаюсь и с разбега
Скольжу по тоненькому льду.
 
 
Зима! Вот школа. Захожу.
И та же парта. И на парте:
«Оставь меня в покое, парень,
Я с Вовкой Павловым дружу».
 

В бору

 
В углу сарая отыщу топор.
Надену лыжи, подтянусь потуже.
Прощай, село! Встречай, сосновый бор,
Я – друг тебе, так будь со мною дружен.
 
 
…Переведу дыханье на бугре.
А под бугром, упругим и пологим,
Впритирку – пистолетом в кобуре —
Лежит Потапыч в собственной берлоге.
 
 
Мне нравится бродяжничать в бору!
Расчистив снег, добыть сухой лишайник,
Дать в сушняке очнуться топору,
Костер разжечь, на сук подвесить чайник.
 
 
За день устать. Умаявшись, прилечь,
До подбородка подогнуть колени…
И станет сниться: мама, вечер, печь,
Огонь в печи, горячие пельмени.
 

«Побелила мама стены…»

 
Побелила мама стены,
Побелила потолок,
Распахнула двери в сени —
Светел терем-теремок!
Подмела уютный дворик
И в беседке подмела.
Отнесла в сарай топорик,
Задержалась у стола,
Чуть поправила клеенку,
В хлев пошла.
– Ну как житье? —
Поглядела на Буренку,
А Буренка на нее.
Вид Буренки независим
И спокоен, хоть убей!
Улыбнется мама: писем
Завтра жди от сыновей!
 

«Хорошо сидеть у речки…»

 
Хорошо сидеть у речки!
Камышинку теребить,
Резать тонкие колечки
И нанизывать на нить.
 
 
Хорошо сидеть у речки!
Здесь на зорьке караси
Так выделывают «свечки»,
Что попробуй погаси!
 

«Отпылало, отзвенело лето…»

 
Отпылало, отзвенело лето,
Потянуло холодом с реки.
И летят листочки бересклета
На ладонь протянутой руки.
 
 
Отпылало лето, отзвенело.
У костра – раздвиньтесь, рыбаки! —
Солнышко озябшее присело
И глядит, глядит на угольки…
 

«Сквозной прохладой веет…»

 
Сквозной прохладой веет
Из погреба, сырой.
Рассудок леденеет
Над черною дырой.
 
 
И все-таки спускаюсь
По лестнице крутой,
Волчонком озираюсь,
Объятый темнотой.
 
 
Схватив арбуз из кучи,
Забыв набросить тент,
Как молния – из тучи,
Из погреба – на свет!
 
 
Расколется, да с хрустом.
– Эй, пацаны, бери!
– У-у-у…
– То-то.
– Вкусно…
– Боялся?
– Нет!
– Не ври!..
 

«Скажет Прохор…»

 
Скажет Прохор:
– Запрягай!
Подойду, поглажу
Вороного по спине:
– Не балуй! —
Поклажу
Брошу в сани. Заведу
Жеребца в оглобли.
Дальше, кажется, хомут…
Позабыл, хоть лопни!
– Прохор!
– Что?
– Да вот, забыл… —
Подойдет.
– Задача…
Город кратко помянет
И стихи в придачу.
Запрягает… Вот – сидим
На душистом сене.
Он цигарку сплюнет:
– Но-о-о! —
Подмигнет:
– Е-се-нин…
 

«Снова я в краю родном…»

 
Снова я в краю родном!
Только что с аэродрома
И – снимаю топором
С мокрых бревен возле дома
Ленты розовой коры,
Пахнущей смолистой хвоей,
И в глазах плывут шары,
С непривычки тело ноет.
Будто волны, облака
На меня идут грядою.
Мать выносит молока,
Пью парное, молодое.
…Начинаю вновь с торца,
Вновь строгаю… Мать смеется:
– Весь характером в отца,
Слабачок – а не сдается!
 

«По степи пешком…»

 
По степи пешком
Выбираю путь.
Фляжка с молоком
Согревает грудь.
Говорила мать:
«Сразу, как придешь,
Перед тем как спать,
Молочка попьешь.
Утром – с хлебцем.
Все ж
Веселей пойдут
Алгебра, зубреж,
Пение и труд».
Вот и интернат.
Холод. В уголку
Двадцать пять ребят.
Хватит по глотку.
 

«Озябло озеро, озябли…»

 
Озябло озеро, озябли
Седые впадины лугов.
Росинки склевывает зяблик
С заиндевелых лемехов.
Поселок. Слякоть. В небе хмарном,
Когда петух взмахнул крылом,
Всплывает солнце бледным шаром,
Проплыло, скрылось за бугром.
Последний лист багряной вспышкой
Летит в обкошенный кювет…
И мама, штопая пальтишко,
Мне говорит:
– Эх, Мишка, Мишка,
Ведь были пуговицы?!
– Не-е-ет…
 

«Лето сомкнуло очи…»

 
Лето сомкнуло очи.
Осень прищурила глаз.
Легкая вьюга пророчит
Зимних денечков сказ.
 
 
Печка-неунывайка
Греет бока себе —
Нынче она хозяйка
В ладной крестьянской избе.
 
 
Брошу в огонь поленья —
Печка довольна вполне:
Вспыхнет и через мгновенье
Станет подмигивать мне.
 
 
Как велико мое счастье:
Мигом на печь взлететь,
С детским наивным участьем
Сверху на всех глядеть!
 

«Тсс… Тише… Ухают сердечки.»

 
– Тсс…
– Тише… —
Ухают сердечки.
Не дай-то бог, проснется мать!
Мы достаем пимы из печки,
Сухие – чудо, благодать!
И на мороз! Настроим лыжи —
И в путь-дорогу! Брат идет
Чуть впереди. И вот я вижу —
Мой брат пониже – лес, восход,
И шапки снега на деревьях,
Вдали чуть видимый возок
И, оглянувшись, над деревней
Стоящий свечкою дымок.
Возок все ближе.
– Папка! Па-а-пка!
Подъедет, шубу распахнет,
Разгоряченных, нас в охапку
Одним движением сгребет.
…Сидим у папки на коленях.
Расправив колкие усы,
Он достает мешок… С волненьем
Мы ждем гостинцев от лисы.
 

На току

 
Пыль столбом! Зерно стекает
С распахнувшихся бортов,
Быстро, медленно, сти-ха-ет…
Лишь с покатистых боков
Одиночные зернинки,
Желобок себе найдя,
Каплют, будто бы дождинки
С дерева после дождя.
Тишина… Беру лопату,
Отгребаю. За спиной,
Как пропеллеры, лопатки
Бьют горячею волной!
…Перекур. Не разогнуться.
Как при качке ходит мир.
Только как не улыбнуться —
Смотрит Ольга-бригадир?!
 

«Раз деревня, два деревня…»

 
Раз деревня, два деревня,
Вместе – спаянный колхоз.
От деревни до деревни
В двадцать градусов мороз.
 
 
Раз деревня, два деревня,
Школа все-таки одна.
От деревни до деревни
Следом катится луна.
 
 
Раз деревня, два деревня,
Восемнадцать с гаком верст.
От деревни до деревни
Двадцать восемь тысяч звезд!
 

«Говорил мне старший брат…»

 
Говорил мне старший брат:
– В гости прибыл? Очень рад.
Погости в деревне,
Посчитай деревья.
Только в лес тебе – учти! —
Все заказаны пути.
Там медведи бродят,
Ребятишек ловят.
 
 
Брата не послушал
И наказ нарушил.
Через луг наискосок
Я отправился в лесок.
 
 
Встретил я медведя,
Тянет лапу:
– Федя.
 

«Дед, не хвастая сноровкой…»

 
Дед, не хвастая сноровкой,
Но в угоду детворе,
Метки чиркает ножовкой
На сверкающей коре.
 
 
Карандаш за ухо спрятав,
Нам командует:
– А ну-к,
Поднатужьтесь-ка, робята,
Поднажмите-ка на сук!
 
 
Трое нас по пуду весом,
Но, как целое одно,
С неподдельным интересом
Налегаем на бревно.
 
 
То взлетим над ближним лесом,
То приблизимся к земле! —
Служим мы противовесом
На строительстве в селе.
 

«Как?! Показывают в телеке…»

 
Как?! Показывают в телеке
Деда! С шашкой! На коне!
…Дед глядит – не верит технике, —
Будто снова на войне!
 
 
Мы на деда смотрим искоса.
Он цигаркою дымит,
Аж летят на скатерть искорки,
Ус пощипывает:
– Ит,
Было так…
И вдруг растерянно:
– Или я совсем дурак,
Или кадрики потеряны,
Было так, но и не так!
– Как же было, дед?
Рассказывай! —
Разгорелся детский пыл.
– Было, птички ясноглазые! —
Бровь нахмурил.
– Как? Забыл…
 

«Скользит коса уверенно и ровно…»

 
Скользит коса уверенно и ровно
Ложатся с ходу шустрые валки, —
Ох, если б знала вредная корова,
Какие я обкашивал колки!
 
 
Скажу корове: «Знатную заначку
Тебе я приготовил в зиму, посему
Выбрасывай-ка импортную жвачку».
Она ж, корова, мне ответит:
– Му?!
 

«В сугробах увязая по колена…»

 
В сугробах увязая по колена,
Во тьме с тропинки
                          сбившись впопыхах,
Несу обледеневшие поленья
На свет окошка. Бабка на часах
Стоит у развалившейся оградки
И, вглядываясь в темень, на меня
Покрикивает:
– Да бери из кладки
Из прошлогодней, ближней, у плетня…
Я тороплюсь и только возле бани
На тропку набредаю, еле жив…
– Бери из ближней!
Все ж беру из дальней,
Не кто-нибудь, я сам ее сложил!
 

«Отвечаю складно, бойко…»

 
Отвечаю складно, бойко,
Врать стараюсь поумней.
В результате снова двойка —
Вдвое давешней крупней.
 
 
Выхожу из школы хмурый.
Дождик. Жиденький туман.
Одноклассницы, как куры,
Разбежались по домам.
 
 
Делать нечего, шагаю,
Грязь прилежно обхожу.
Взглядов встречных избегаю,
Сам же искоса гляжу.
 
 
Вот и дом. Дымок над хатой.
Чисто вымытый порог.
Пес навстречу.
– Эх, лохматый!.. —
Пес с улыбкой виноватой
Молча трется о сапог.
 

Сторожа

 
Круглобока, черноброва
Травку хрумкает корова.
 
 
На пеньке сидит мальчишка,
На коленях дремлет книжка.
 
 
Мальчику лет семь, не боле.
Первый день весенний! Воля!
 
 
Никуда он не бежит,
Он корову сторожит.
 
 
Круглобока, черноброва
Греет бок лучом корова.
 
 
На мальчишку косит взглядом:
«Здесь, на месте мальчик, рядом».
 

«Санька в бок меня толкает…»

 
Санька в бок меня толкает.
Я ответно, как бычок,
Нагибаюсь. Нап-падает…
Р-раз! Я – в сторону скачок!
 
 
– Нос-то красный!
– Нос-то синий!
– Ах, ты так?!
– А ты не так?!
 
 
Долго возимся, в бессилье
Закатившись под верстак.
И – расходимся. Теплея,
Плачем, стоя у плетней.
Он – что все-таки слабее.
Я – что старше и сильней.
 

«Холодный осенний закат…»

 
Холодный осенний закат.
Неслышно деревья шумят,
Как будто продрогли до пят
И в лето вернуться хотят.
 
 
Нахохлились птицы в саду.
Затихла коса на лугу.
Я стадо на улице жду.
Костер, дожидаючись, жгу.
 
 
Калитку во двор отворю.
Корову в пригон загоню.
И сам, посмотрев на зарю,
Поближе присяду к огню.
 

«Под затылком – рука…»

 
Под затылком – рука.
Надо мной – облака.
Все на свете забыл.
Солнце! Щурю глаза.
Трепыхание крыл.
Блеск лучей. Стрекоза.
Мельтешит на весу.
Я лежу – не дышу.
На земную красу
Сквозь сто радуг гляжу.
 

«Поднимаю постепенно…»

 
Поднимаю постепенно
Пласт слежавшегося сена.
 
 
Как пружину, на весу,
Поднатужившись, несу.
 
 
Лязг стоит. Среди машин
Сам себе кажусь большим.
 
 
У скирды вповал кладу,
Снова маленький иду.
 

«Обжигаю руки об осоку…»

 
Обжигаю руки об осоку!
Шею выгнув, как шипящий гусь,
К самой плодоносной и высокой
Яблоне соседкиной крадусь.
И своя есть яблоня, но Петя,
Сын соседки, расхвалил, что их
Яблок
       лучше нет на целом свете…
Что ж, посмотрим, чьи тут лучше чьих.
Жжет осока. В кровь ладошки режет,
Невозможно пальцы развести.
Только мысль о яблоках, да свежих,
Заставляет к дереву ползти.
Проползаю между грядок редьки
(Так себе… не редька – ерунда!),
Свекла, тыква…
Тыква?!
– Здравствуй, Петька!
Ты куда ползешь?
– А ты куда?
 

«Сползает колкий снег…»

 
Сползает колкий снег
              с тяжелой скользкой крыши
И падает в сугроб,
                            как битое стекло, —
Шевелится сугроб,
                    как будто кто-то дышит,
Ворочается кто-то под снегом тяжело.
 
 
Весна, весна кругом!
                         Сельчане полушубки,
Развесив по оградам,
                      с натягом палкой бьют
И, выбив пыль, до осени,
                     до санных первопутков
С пимами и ушанками
                           по сундукам кладут.
 
 
И мама вынимает двойные рамы окон,
Сама смеется, радуется снегу и весне.
И старые игрушки,
                          стоявшие меж стекол
Всю зиму, снова кажутся
                     вновь купленными мне.
 

«По яблокам сочным, в росинках…»

 
По яблокам сочным, в росинках
Сбегает живой холодок.
И женщины в белых косынках
Командуют: – Ну-ка, сынок!
 
 
Снесу сотню ящиков. В маты,
Лежащие вдоль колеи,
Кладу пару яблок. К закату,
Глядишь, двадцать яблок – мои!
 
 
…Шагаю неспешно до дому,
Живу ведь с людьми, не в лесу.
К Левше загляну и Кривому,
Но пару – сестре принесу.
 

«Поле. Травы. Благодать…»

 
Поле. Травы. Благодать!
Упадешь – и не видать!
Будто вышел на рассвете —
Как сквозь землю провалился.
Будто не было на свете,
Встал – как заново родился.
Муравей щекочет пятку
Уязвимую мою.
Мне приятно, и приятно,
Я надеюсь, муравью.
Поле. Травы. Столько силы,
Будто чуточку подрос…
Вдалеке трещат косилки,
Начинается покос.
 

«Ударит светом по глазам…»

 
Ударит светом по глазам!
Свет пробежит по коже.
С кровати спрыгиваю сам
И брата стягиваю тоже.
Мать чаем поит. Как всегда,
Сны пересказываем маме.
Брат петушится: «Вот когда
Он стукнул кулаком по раме,
Я выстрелил в него в упор
И бросил на съеденье рыбам…»
Я – в изумленье! Вот так вор!
Мой сон позавчерашний стибрил!
И так мне хочется унять
И обличить воришку в краже…
– А дальше? – спрашивает мать.
– А дальше… Мишка пусть доскажет.
 

Картошка

 
С ладошки на ладошку,
Бессвязно бормоча,
Катаю я картошку —
Жжет пальцы, горяча!
 
 
Становится блестящей,
Как бильярдный шар.
От корочки хрустящей
Ударит в ноздри пар!
 
 
Кусну чуток от кромки,
И по зубам кольнет —
Аж дух захватит! – ломкий
Огонь, как будто лед!
 
 
…Остывшую немножко
Глотаю не спеша.
Совсем не та картошка,
А та была – душа!
 

«Миновала грибная пора…»

 
Миновала грибная пора!
Как любил я глядеть с интересом:
Чуть забрезжит – бежит детвора
По росе огородами к лесу.
 
 
От ватаги отставший крепыш
Каждый раз мне в окошко стучится:
– Дядька Мишка!
                   Ты спишь иль не спишь?!
– Чо кричишь? – Засмеется, умчится.
 
 
Вот бесенок! Я следом иду,
Огородами в лес пробираюсь.
И у мира всего на виду
Солнцу, травам, земле улыбаюсь.
 

«Дым прогорклый. Детский кашель…»

 
Дым прогорклый. Детский кашель.
Подойду к костру – пострел
В котелке мешает кашу.
– Сжег?
– Да вот, недосмотрел.
– Чей же будешь?
– Я-то? Здешний!
Издалече?
– Из Москвы.
Вот брожу в лесу, как леший, —
Не найду плакун-травы.
– За травою из столицы?! —
Кипяток в кусты плеснет,
Задрожат смешно ресницы,
Отвернется:– Вот так врет!
 

«Растаяли снега…»

 
Растаяли снега!
К реке ручьи метнулись,
Друг с другом разминулись —
Размыли берега.
 
 
Растаяли снега!
Дожди развеселились,
Друг с другом сговорились
И – зелены луга.
 
 
Растаяли снега!
Сухое солнце в небе
Задумалось о хлебе,
И вот: валки, стога.
 
 
Растаяли снега!
Девчонки и мальчишки
Жуют ватрушки, пышки…
Посыпали снега…
 

«Светло в лесу и лиственно…»

 
Светло в лесу и лиственно.
Сижу себе на пню.
Сижу себе,
              посвистываю,
Кукушечку дразню.
Она меня поддразнивает:
Ты человек таков,
Что доживешь до праздников
Ста тридцати годков!
И вдруг – хоры бесплатные! —
Запели соловьи,
Да так, что дух захватывает!
…Вот тут и доживи!
 

«И скрипели колеса, и бричка ползла…»

 
И скрипели колеса, и бричка ползла
По дороге разбитой и сонной…
Старший брат спит на сене. Дорога светла
Под небесною чашей бездонной.
Из ночного – домой!
– Брат, – толкаю, – смотри!
Вишь, купаются звездочки в небе,
Как зимой прошлогодней в снегу снегири…
– Вот дались тебе звездочки! Нет бы
Пять минут подремать…
– Посмотри, посмотри!
Красотища какая!
…И – мимо,
Отделившись от утренней красной зари,
Столь же красное солнце проплыло,
Потянулось, как девка на круг, в небеса,
Будто вышло теперича замуж.
Даже дух захватило!
– Смотри, чу-де-са!
Даже брат мой не выдержал:
– Надо ж…
 

Бабушка

 
Встретились. Перекрестивши лоб мне,
Спрашивает про детей, жену…
Восклицает: «Не пойму, хоть лопни,
В жизни заковыринку одну!
Я тебя ведь помню воттакеньким,
От завязанного мной пупка!
Усажу, бывало, на коленки,
Баю про Ивана-дурака.
Помнишь, как гулять тебя водила?
Приотстанешь, оглянусь, а ты
Посреди дорожного настила
Сиднем сел иль спрятался в кусты.
Ворочусь… «Вставай!» – сидишь.
Я, сердясь,
Уговариваю, хлопочу.
Ты вдруг руку прикладаешь к сердцу:
«Разболелось… На руки хочу».
Ну а руки – хоть решеть ограду,
Не согнуть. Э-э, черт бы их побрал!
И несу тебя… Скажи мне правду,
Врал ты мне тогда или не врал?»
 
 
…Обниму старушку угловато,
Стану вдруг беспомощен и мал,
И скажу с улыбкой виноватой:
«Ну конечно, бабушка, не врал!»
 

«Сыпануло градом…»

 
Сыпануло градом
На весь белый свет.
– Рядом?
– Нет, не рядом.
– Вдалеке?
– Да нет!
– Значит, близко?
– Слишком!
– Лжешь?
– Да нет, не лгу!
Глянь, какая шишка
Светится на лбу!
 

«Занимается утренний свет…»

 
Занимается утренний свет.
Просыпаются поле и речка.
Просыпаются баба и дед.
Просыпается русская печка.
 
 
Просыпается пламя огня.
В чугунке – золотая картошка.
А за ней просыпаюсь и я.
А со мной просыпается ложка.
 

«Дотла сгорели звезды…»

 
Дотла сгорели звезды.
Порозовел восток.
Искрящийся, морозный
Наклюнулся денек.
 
 
Поскрипывают сани,
Летят на всех парах.
И провода усами
Обвисли на столбах.
 
 
Дорога полевая
До милого крыльца
Копытит, отбивая
Язык у бубенца.
 

«В печке нежатся дрова…»

 
В печке нежатся дрова.
Мне тепло, учу уроки.
Нажимаю на слова:
Даль. Дорога. День высокий.
 
 
Ах, морозец! За окном
Он с упрямством забияки
По стеклу скрипит пером,
Ставит солнечные знаки.
 
 
Поле. Свет. Родная речь!
Мысль парит, душа витает.
Пышет, вздрагивает печь.
Знаки солнечные тают.
 

«Буду пить молоко у тесовых ворот…»

 
Буду пить молоко у тесовых ворот,
Буду гнать лошадей в жаркий час
                                           к водопою,
Буду пешим идти, когда солнце зайдет,
По широкому, чистому русскому полю.
 
 
Буду в небо глядеть, буду звезды считать,
Буду знать, что по спелой пшенице
Мне навстречу идет моя тихая мать –
В русских семьях встречают кормильца.
 
 
Будем вместе идти, молча в небо глядеть,
А о чем говорить, если ясно обоим:
Надо младших братишек обуть и одеть –
Не вести же корову на бойню!
 

Пробуждение

«Я был разбужен предрассветной ранью…»

Утро первое

 
Я был разбужен предрассветной ранью.
Туман с деревьев медленно стекал.
Пастух шумливый с добродушной бранью
Кнутом свистящим воздух рассекал.
 
 
Был чистый час! Трава от счастья пела!
И мать, цедя сквозь марлю молоко,
В окно глядела, молоко звенело,
И печь вздыхала хлебно, глубоко.
 
 
И я, ребенок, не проснувшись толком,
За стадом непослушливым вослед
Корову гнал… И над моим поселком
Всходил крестьянский самый ранний свет!
 

Утро второе

 
Подернутый дымкой, светлеет восток.
Разбуженный чуткою Лайкой,
Пастух встрепенется и дунет в рожок —
Подскочит село ванькой-встанькой.
 
 
Зациркает, словно сверчок, молоко.
– Татьяна!
– Чего?
– Где цедилка?!
Ворота открой! Открывай широко —
Корова тебе не пластинка!
Постель убери! Мишка, дров принеси!
Что учишь? Историю? Думай!..
 
 
Учу… И стоит посредине Руси —
Великой! – малюсенький дом мой.
 

Утро третье

 
Запотевшие стекла протру кулаком —
Солнце брызнет, как вспыхнувший порох!
Вслед за солнцем
                       пастух прошагает с рожком,
Заиграет… Послышится шорох,
Писк цыплят, звон подойников,
                                              запах махры,
Бабий смех и мужская зевота,
Визг и плач не хотящей вставать детворы —
А кому подниматься охота?
Никому. Только мать заспешила на ток
И отец заспешил на комбайн,
Потому что крестьянский в душе светлячок,
Не спросившись, мигает, мигает…
 

Утро четвертое

 
Между лука, валенок и сит
Я лежу на печке. Горячо!
Папка спит еще, и мама спит,
Спят себе: конечно, им-то чо?
Пахнет изопревшим табаком,
Скоро папка листья измахратит
И в кисет насыплет – с лесником
В лес поедут! – на неделю хватит.
Тишина. Умел бы я считать —
Посчитал бы, ну а так – не спится.
Все равно ведь не отпустит мать,
Да и папка взять не согласится.
 

Утро пятое

 
Утром умываюсь колодезной водой,
Растираю руки, поясницу, грудь.
И как будто не жил – снова молодой,
Словно после дождика
                           выглянувший груздь.
Мать моя, водица! До чего ж чиста,
До чего ж ранехонька, звон-ча-та-я!
Что уже не губы – сахарны уста,
Что уже не так себе – Муромец Илья!
Словно на опаре, набухает тень,
Стали ближе небо, реки и леса.
И глядят соседи да через плетень,
И затылки чешут: «Ну и чудеса!»
И окно откроется в доме супротив,
Распахнутся ставенки в радужной резьбе —
Глянет красна девица, голову склонив,
И, зардевшись солнышком, скажет:
«Так себе…»
 

Утро шестое

 
Как мурашки по коже – роса.
Свет еще по-холодному ярок.
Ближе, громче слышны голоса
Возвратившихся с дойки доярок.
 
 
– Здрасте, бабы!
– Привет, мужичок!
 
 
На правах своего человека,
С крышки фляги откинув крючок,
Кружкой черпаю теплое млеко.
 
 
– Чо не спишь-то?
– Не спится.
– Чудак!
Я б сейчас, как не эта забота,
Под щеку положила б кулак,
Ой, девчата, как спать-то охота…
 
 
– Ладно, бабы, пора на покос.
Сквозь уже просветлевшую полночь
Слышу:
– Вырос.
– Заметно подрос…
– Работящий.
– И матери помощь…
 

Утро седьмое

 
Встаю чуть свет.
Вдоль бесконечных грядок
Редиски, помидоров, огурцов
Шагаю, навожу порядок —
То шугану назойливых скворцов,
То пугало поправлю у запруды,
Редиску подоспевшую прорву,
То соберу оставшиеся груды
У новенькой сторожки, то траву
Просохшую сгребу ногою в кучу,
То стану небо умолять: пошли
На наш российский огород не тучу —
Хотя бы тучку для родной земли!
И дождь – пойдет! Залезу я в сторожку
Уютней в ней, чем в прежнем шалаше.
Под дождичек подставлю я ладошку
И стану думать о своей душе.