Текст книги "Виски"

Поздней ночью или ранним утром компания в неком легком расстройстве от того, что вечер подошел к концу, начала готовиться ко сну. Блондинка, уже посетив ванную комнату, была в кровати, а Андрей с Ее подругой провожали однокурсника. Через минут десять в квартире повисла тишина, которая была великолепным завершением той посиделки. Андрей лег рядом с Блондинкой, слегка нависнув над Ней одним плечом.

Его кисть придерживала Ее голову чуть ниже затылка, а их глаза сцепились в тихом шторме. Непонятно, чьи губы, первыми не выдержав томительного ожидания, сдались и позволили сжечь в своем желании то незначительное расстояние, что было между ними. Казалось, что их тела уже давно спят, и только уста, жадно ласкающие друг друга, управляли ими. Андрей то уверенно, сильно, но не больно сжимал шею Блондинки, то его рука нежно продвигалась через Ее плечи и грудь к лицу, скользя по нему заношенным бархатом своих пальцев. Девушка переставала контролировать свои руки, которые то падали замертво на подушку, то начинали гладить и слегка царапать голову и спину молодого человека. Какая-то дрожь и обжигающий холодок пролетел по ногам Андрея, а Она все чаще вздрагивала от все более возбуждающей щекотки его рук там, куда просто так мужская рука не попадает. Казалось, что они танцуют какой-то невероятно интимный и личный танец, готовившийся множеством репетиций, так целостно смотрелись их движения в кровати. Ее запах опьянял, Ее кожа горела и приводила в дрожь все тело, Ее волосы сетями ловили пальцы, а Ее изгибы заставляли собой наслаждаться. С каждой следующей секундой на теле девушки оставалось все меньше мест, которые бы не посетили губы молодого человека, а Ее пальцы уже уверенно хозяйничали на всей его спине. Дыхание перебивалось, хотелось встать, оттолкнуть друг друга и просто глубоко вдохнуть, но сил не было. Казалось, что не повторяется ни одно движение, что губы не целуют дважды одинаково и в одно и то же место, от чего каждое следующее касание становилось первым. Слегка неуклюже молодой человек оголяет женскую фигуру и девушка глубоко выдыхает, когда его губы начинают властвовать на Ее шеи, а одна из рук крепко держит спину, заставляя девушку прогнуться и запрокинуть голову. После очередной поддержки корпус молодого человека оказывается между Ее бедер. Он еле касается своими губами Ее губ и входит. Сильный, но короткий выдох срывается с опустившихся молнией к подбородку молодого человека уст девушки и тут же они вцепляются обратно в его губы. Тишина становится глуше себя обыденной, но все чаще нарушается не акцентирующими на себе внимание, но звучными дыханиями двоих. С каждым следующим рывком тел навстречу друг другу все отчетливее свои очертания приобретает чувство эйфории и наслаждения. Стремление в каждом моменте понравится друг другу и провозгласить эту ночь незабываемой приводят к излишней, но без того страстной и ненаказуемой суете, которая списывается на правила «игры». И вот уже находится общая тональность, а некий маэстро начинает выдавать невероятно страстную симфонию их телами. Темп нарастает, и Ее глаза с силой сжимаются, а голова откидывается, оголяя и делая совершенно не защищенной шею. Мужские губы с удовольствием прогуливаются по Ее плечам и лицу, каждый раз останавливаясь для отдыха на губах девушки. Мужчина чувствует желание женщины, но замечает, что Она начинает себя с каждой минутой все больше контролировать. Ее ногти то судорожно впиваются в его лопатки и поясницу, то рука, будто начинает отодвигать мужское тело от своего, из Нее то прорывается голос, то куда-то пропадает. Она думает сейчас, а это самое ужасное.

– Стой. Я не могу так. Мы не одни в квартире, и я не могу раскрыться для тебя.

– Женщина…

– Серьезно, я очень хочу, но давай потерпим. Мы через неделю уедем и останемся вдвоем. Я не хочу, чтобы мы оба были зажаты. Хочу показать все, на что способна.

– В целом, я разделяю твои переживания. Но вот так просто угомониться уже невозможно.

– Андрей, я очень прошу. Я хочу и буду кричать, а это некрасиво по отношению к хозяйке.

Андрей действительно согласился с неловким моментом и доводами партнерши. Он даже не расстроился, хотя и представил, как на утро будет сводить все ниже пояса. А не осталось темного оттенка, потому что знал, что его хотят, даже очень хотят, он чувствовал Ее дыхание и ощущал Ее реку, а также моментально пришел к тому, что он тоже хочет, и как-то не по-звериному трахнуть для себя, а отдаться полностью для Нее. Ровно через неделю они будут у камина в осеннем заповеднике одни в доме, где Она будет Богиней, а потенциал был виден, а он покажет свой лучший матч.

Яркий утренний свет бился в окно. Не спалось. Андрей открыл глаза, но рядом никого не было. Его виски слегка пульсировали, отдавая в зубы глухой еле заметной болью. Его встревожило отсутствие рядом Блондинки, и он даже позволил себе на мгновение поддаться необъяснимой панике, однако, в следующее мгновение на кухни раздался Ее пронзительный смех. Волна умиротворения и спокойствия пролетела по всему телу, остановившись где-то в районе правой щеки, которая начала нежиться на подушке. Глаза слипались, организм хотел еще покоя и отдыха, но сон упорно не приходил, а все попытки его вызвать приводили к еще большей головной боли. Андрей сел на край кровати и небрежно положил свое лицо в раскрывшиеся перед ним ладони. Звуки с кухни доносились отчетливо и постоянно. Утро было добрым. Выйдя в коридор, молодой человек дошел до поворота в помещение, где давно кипела жизнь. Он остановился у угла гардеробного шкафа так, чтобы ему было видно в небольшую дверную щель, что происходит на кухне. Две подруги о чем-то оживленно и эмоционально курлыкали, на плите что-то трещало, а у стола иногда появлялась Блондинка и что-то на нем быстро, но уверенно суетила. На Ней были короткие домашние шортики, на ногах сверкали белые носки-следочки, а красная футболка с футбольной принадлежностью смотрелась очень ярко и изящно, слегка подчеркивая Ее великолепную грудь. Волосы, как и всегда, сияли золотистыми бликами, а с лица не сходила то улыбка, то некая сосредоточенность. Андрей и сам поразился, как в столь тонкую щель между дверью и косяком он смог столько всего рассмотреть. Еще с минуту постояв, он прошел в ванную, чтобы умыться. После стандартных утренних процедур, Андрей выключил горячую воду в кране и принялся умываться ледяной. Виски моментально прошли, и настроение стремительно начало набирать высоту. Он поднял мокрое и слегка покрасневшее от контраста температур лицо, и уставился в свое отражение в зеркале. Удивил звон тишины в ушах. Не было мыслей, ни о чем не думалось, ничего не хотелось. Андрей вспомнил про Рацуху, а это было обычно сигналом для ее появления, но в ушах продолжала стоять покорная тишь. Андрей на мгновение насторожился, но интерпретировал ее, как своего рода «благословение» Рацухи, мол, не зачем вмешиваться, все идет нормально.

Зайдя на кухню, Андрей эмоционально и громко поздоровался с хозяйкой квартиры, а та ему ответила не менее дружелюбным и фантасмагоричным ответом. В это же мгновение молодой человек скользнул по кафельному полу к спине Блондинки и обнял Ее сзади, не позволив Ей повернуть в свою сторону голову. Девушка стояла у столешницы и что-то сосредоточенно нарезала, подпевая играющему планшету в руках подруги. Андрей закрыл глаза и прильнул к Ее шее, вновь вызвав у Нее мурашки по всему телу глубоким и шумным вдохом возле уха. Девушка расплылась в смехе и даже притопнула ножкой от щекотки. Пожелав на словах доброе утро, Блондинка настойчиво, на грани приказа, попросила Андрея присесть за стол, пообещав подать ему с минуты на минуту завтрак, а пока не мешать. Молодой человек с удовольствием подчинился.

Спустя час Андрей собирался нехотя на работу. Он подвез Блондинку до остановки, попрощавшись с Ней до завтра, а сам, доехав до работы, еще немного посидел в машине, чтобы послушать в этот день еле играющую музыку и позволить себе сделать акцент на воспоминаниях из вчера.

Виски

Была классическая общепитская запара, когда телефон засветился, уведомляя о смс. Андрей всмотрелся в экран, сообщение было от абонента «Моя женщина». Предупредив Диму, что он отлучится на перекур, Андрей с нетерпением открыл электронную посылку. «Ебаная кожа. Началось», – Андрей сам удивился, как молниеносно и громко зазвучало в его голове, ему даже показалось, что он это сказал вслух. Сообщение было банально пугающим и неоднозначным: «Нам надо завтра поговорить». Андрей присел на стул и закурил сигарету. Первый порыв прошел, и он его сдержал. Он быстро набрал пальцами что-то вроде «говори, что случилось?», на что моментально получил столь же короткое «Нет. Завтра в университете». Его очень сильно раздражало, когда оставляют недосказанность, будто бросая в яму ожидать некой казни, что должна свершиться на рассвете. Сначала подумалось, что шутка, потом прилетела мысль, что просто так такие вещи не пишут. Андрей даже предпринял попытку позвонить Блондинке и договориться о поздней встречи после его работы. Если что-то беспокоит, то лучше пусть скажет сегодня, чем тянуть до завтра. Голос на том конце казался впервые каменным, холодным, но очень спокойным. Какой-то хаотичный полет мыслей начал разрывать его голову, а сердце застучало гулко и с перебоями. Сколь хорошее настроение было у него до этой сигареты, столь подавленным он казался у самого тлеющего фильтра. «Рассчитывай на хорошее, но готовься на хуёвое. Это конец? С чего бы? Да нет, не может быть. Вечером Она не стеснялась принимать ласку, ночью хотела, утром сияла. Может, про меня какое говницо всплыло? Не могло, да и Она не из тех, кто будет за прошлое судить. Ладно, на паузе…»– Андрей пытался подготовиться ко всем развитиям событий в грядущем утреннем разговоре. Ему показалось, что Рацуха где-то рядом, он ждал от нее совет, но она предательски стояла в стороне и, медленно куря, всматривалась сквозь дым в очертания заметавшегося Андрея. Оставшийся вечер Андрей вызывал стойкое желание дать ему пощечину со словами «соберись». Казалось, он теряется в двух соснах: из рук, то и дело, что падали лаймы и бутылки; пиво предательски раз за разом переливалось за края в руках Андрея; нож то и дело, что соскакивал на пальцы. Он был очень сосредоточен, но во всем рассеян. Это не осталось незамеченным Димой, но время и обстановка не позволяли ему расспросить о причине столь упаднического настроения коллеги, а от коротких вопросов Андрей умело отмахивался, уверенно отвечая, что «все нормас». Еще и еще раз Андрей пытался предугадать, что за известия его ждут завтра, понимая, что эти размышления только терзают его, а логическую цепочку выстроить никак не удается. Не запомнилась и дорога до дома. Машины, люди, ночные проспекты и улочки мелькали яркими пятнами перед глазами. Тревожность невольно сменялась смирением, а настроением нельзя было закусывать или подавать на десерт. Ночь была в зените, усталость, копившаяся с самого утра, начинала овладевать телом. Андрей тенью зашел в квартиру и рухнул на диван перед телевизором. Апатия окутала теплым, но все время не в том месте греющим, одеялом.

Утро грянуло неожиданно. Будильник, машинально заведенный еще с вечера в баре, пронзительно капал на не пробудившееся сознание. Андрей проснулся в той же позе, в которой накануне провожал взглядом очередной бездарный фильм, мерцающий в телевизоре. За окном было пасмурно светло, а звуки за окном почему-то подсказали, что похолодало. День в любом случае обещал быть непостным, независимо от результата уже наболевшего ожидания разговора с Блондинкой. Пора было собираться и собраться.

Они встретились у входа в университет. Она была как всегда неотразима, но печальна во взгляде, а ему хотелось поскорее еще не начавшийся разговор окончить, уж больно много он заставил о себе думать и переживать. Без лишних эмоций поздоровавшись, молодой человек, взяв под локоть девушку, предложил отойти чуть в сторону от толпившихся людей у входа.

– Давай ближе к телу. – Сигарета участила свои метания до рта Андрея, позволяя ему только успевать выдыхать очередную порцию никотина.

– Короче говоря. Мне кажется, ничего не получится.– Ее голос даже в этот момент не поддавался дешифровки, настоль было невозможно понять характер сказанного.

– Чего?– Андрей переспросил больше для того, чтобы не послушать переформулированное предложение, а еще раз сакцентировать внимание на тонкостях: глазах, интонации, теле, движениях собеседницы.

– Ну, ничего не получится у нас с тобой. Давай расстанемся?– Девушка била наотмашь.

– С хуя ли банька-то сгорела? Женщина, ты чего такое говоришь?

– Я не вижу нашего будущего. Не мой ты человек. Прости меня, я понимаю, что не права. – Казалось, даже в этот момент у Нее проскальзывает слегка истеричная улыбка.

– Ты к этому вчера вечером пришла?– Вопросы звучали четко, поставлено и сухо.

– Нет. Я об этом очень много думала. Не могу я так. Не мое это. – Начинала прослеживаться раздражительность в Ее голосе.

– Ну, полную хуйню говоришь. Вообще не согласен. Аргументируй.

– Пусть так, но я решила. Я ж говорю, чувствую, что не мой ты человек. Понимаешь?

Андрей, бросив окурок себе под ноги, посмотрел в сторону, пытаясь, казалось, найти какую-то отдушину или хотя бы козла отпущения, на которого можно было бы накинуться и разорвать, лишь бы изменить то, что он сейчас услышал. Рука уже доставала следующие несколько сантиметров табака, а взгляд девушки бурил его профиль. Говорить о чем-либо дальше было бессмысленно. Он прочувствовал напряжение, которое испытывает Блондинка, а также нервозность и раздражительность с Ее стороны. Она очень некомфортно себя чувствовала в этом диалоге. Не позволяло развернуться и уйти многое, в том числе и то, что он не получил здравой аргументации принятого Ей решения и что этого человека Андрей очень не хотел просто взять и забыть, записав в очередную пройденную веху и сославшись на «хуйня случается». Непонятно было и как себя правильно повести в это мгновение. Пытать расспросами было бы категорически неверным, Она уперлась рогом, а зная Ее – не отступит. Давить на жалость и говорить о своих чувствах тоже было не к месту, да и Андрей не хотел падать в ноги женщине в момент, когда та его шваркнула. Пауза, которая была вызвана процессом доставания, прикуривания и раскуривания сигареты, подходила к концу. Пора было принимать решение. Ноги налились свинцом и были неподъемны, суставы терлись друг о друга с неприятным затекшим скрипом, жилистое сухое лицо было напряжено. Андрей про себя материл Рацуху, которая все также стояла в стороне и не вмешивалась, но уже яхидно улыбаясь в душу своему хозяину. «Надо остыть и переварить. Сказала полную ересь, но а что это изменит. Разговор не получится» – еще раз мелькнуло в голове.

– Хорошо, хотя ничего хорошего. Я услышал тебя, хотя вообще не согласен. Спишу на необдуманность… – Молодой человек хотел было закончить разговор своими словами, дабы они внесли зерно сомнения в сказанное Блондинкой, как вдруг был категорично перебит.

– Андрей, я еще раз говорю, не надо думать, что это мне в голову взбрело сию минуту. Я об этом много думала, но не получается у меня.

– Ок. Ладно, я поехал.

– Еще раз извини и не злись, прошу тебя.

– Успокойся, я пережую. Вот билеты, сходи с подругой на сегодняшний концерт, куда мы собирались.

– Андрей, я не могу взять. Зачем ты это делаешь?

– Слушай, женщина. Прекращаем сейчас включать скромность. Это был мой подарок тебе, и я хочу, чтобы ты побывала на этом представлении. Тебя это взорвет, и я больше расстроюсь, если ты его не посмотришь. Это никакой не роковой жест с моей стороны. Потому ты не споришь со мной, а берешь подругу, и вы идете вместе на этот концерт, а я хочу потом получить подробный фото-отчет. В противном случае, я все равно эти билеты выкину.

– Хорошо. – Она улыбнулась как прежде, будто бы ничего не произошло. Ее улыбка не смогла устоять перед этой речью. Блондинка очень любила показать свою самодостаточность, но Ее всегда радовало, когда Андрей включал «мужика– мужика» и лишал, фактически, права голоса, хотя Она знала, что в любой момент может его остановить. Но в такие моменты Она чувствовала себя женщиной, защищенной и имеющей возможность ни о чем не задумываться, ведь рядом Он.

День стремительно начал обретать серые оттенки еще по пути к дому. Как лев в клетке, Андрей метался по квартире, нервно занимая свои руки тем или иным предметом домашнего быта. Чувство недосказанности, нелепости своего поведения и неадекватности ситуации тяготели им. Он, то и дело, хватал свой мобильный телефон, чтобы позвонить Блондинке и назначить встречу для продолжения разговора, второго раунда, в котором можно было попробовать еще выровнять ситуацию, но все время его что-то останавливало. То он вспоминал, что Она осталась отсиживать, а после утренней драмы иначе не назовешь, пару в университете, то он ловил себя на мысли, что не знает, как начать разговор и к чему его вести, после чего окончательно разбивался об понимание того, что уже ничего не изменить. Нет, нельзя сказать, что он позволил себя отправить в нокаут и сдался. Андрей не успел узнать Блондинку столь хорошо, но ему было известно одно совершенно точно: там девочка с характером и принципиальная. И даже тогда, когда Она глубоко в чем-то заблуждалась, чтобы Ее переубедить, нужно было оказаться в Ее глазах весомым авторитетом или как минимум Ее разбитым лбом. Она была искренна даже в своих ошибках. Сегодня Она своими словами показала, что лоб разбивать об Андрея не имеет никакого желания, а сам молодой человек уже не имеет той необходимой власти для того, чтобы влиять на Ее выводы. Мечущаяся фигура из комнаты в кухню и обратно не могла найти себе покоя. Андрей написал что-то вроде прощальной смс, что само по себе вызывает рвоту. «прощальное смс»… Глупость и нелепость, но это 21 век. Терпеть сил не было, разговаривать не хотелось, голова начинала остывать, а мысли вновь выстраиваться в солдатскую шеренгу. Писать всегда легче: есть время обдумать каждое слово. Но вот одна смс сменяет другую, Блондинка пишет, что была поражена размахом и искренностью ухаживаний Андрея, а он продолжает Ей намекать на то, что его айсберг, как ему казалось еще вчера вечером, степенно подходил к своей заветной цели, которая оказалась, всего на всего, холодным миражом.

Через пару часов Андрей уже сидел в своём пабе посередине барной стойки. Двойной «как обычно» мерцал в стакане, а время только-только подходило к обеду. Бармен, завидев, что постоянный гость и просто его товарищ похож на смятый упавшей с карниза крыши ледышкой капот дорогой иномарки, не стал сгоряча лезть в расспросы, а поздоровавшись, дал несколько минут, чтобы Андрей выпил и оклемался. Через некоторое время бармен вновь подошел и, протянув стакан с дорогим односолодовым виски, произнес: «Залпом». Андрей подчинился, и, по крайней мере, его тело начало расползаться в приятной, слегка обжигающей теплоте и расслабленности.

Агония

Язык заплетался, ноги предательски отказывались держать качающееся тело прямо, руки все чаще бились с грохотом об стойку, а глаза сверкали пьяным туманом. Сидящий за стойкой позволял себе изредка вспыхнуть эмоциональной вспышкой, которая венчалась омерзительным матом, однако, его никто не брался усмирять. Разговор с барменом продолжал не клеиться, а ответы на все его наводящие вопросы о столь невзрачном состоянии духа Андрея разбивались об очередной выпитый залпом стакан и прикуривавшуюся им сигарету. Пару раз человек с наружной стороны стойки даже был готов скинуть с себя историю, которая с ним приключалась утром, и даже начинал несколькими вводными предложениями, но дальше его лицо напоминало калейдоскоп всевозможных эмоций, не связанных между собой. Сначала уголки рта, насколько это было возможно, расходились в стороны, пытаясь порвать его; в следующее же мгновение губы, собравшись в кучу, уже сжимались настолько крепко, что от напряга на них появлялись складки, а сами они белели; глаза пропадали за тяжело рухнувшими на них бровями; скулы начинали играть давлением; руки раскрашивались множеством магистраль, вырисованными венами, что выпирали из-под кожи; движения становились отрывистыми и резкими, а пальцы начинали перебирать воздух, пытаясь в нем что-то нащупать. «Нельзя рассказывать. Не поймут, а Ее назовут дурой. Правильно сделают, но нужно будет драться. Не сейчас». Потом ноздри с силой несколько раз выдували перегарный воздух, и лицо окрашивалось сначала в добродушное и невинное сияние, а затем в кислую мину. Вспоминался Ее запах, который у него отняли. Как правило, после этого шел один акцентированный удар по стойке так, что у самого бьющего начинало печь и щипать ладонь, а, дождавшись, когда жгучая боль в ней пройдет, он бил еще несколько раз по стойке, но уже тише, пока на него кто-нибудь не обратит внимание, сделав своим взглядом замечание. Боковым зрением, смекнув это, он поворачивался в сторону смотрящего, улыбался и вновь запрокидывал надо ртом стакан. Упорно не получалось напиться. Тело то приятно дряхлело, то до боли в суставах напрягалось, готовясь вцепиться в кого-нибудь. Но голова… Голова оставалась неизменно ясной, мыслящей, и от того пьющему становилось еще противнее, прежде всего, от самого себя.

«Я сплю. Это бывает. Да, я же очень реалистичные вижу сны. Сколько раз меня убивали. Все нормально. Скоро все закончится, я проснусь рядом с Ней, извинюсь, что подмочил Ее бок своим холодным потом, Она меня напоит кофе, и мы куда-нибудь пойдем. А, к черту! Как так? Что в Ее голове? Это что за выходка? Сто пудово – дело в сексе. Если бы понравилось, то не исполнила бы на следующий день же. Но простите, если девка течет, то она течет. А Она текла и хотела продолжения. Что тогда? Может убогие сентименталистские воспоминания о своей первой рухнувшей любви не дают покоя. Но судя по Ее рассказам, там парнишка выставил себя редкостным мудаком и пацаном. Смех и грех, трахнуть другую, когда у тебя есть такая – мудак, спалиться – пацан. Может, напугал я? И правда, я как-то с места в карьер. Пойдем сходим туда, съездим сюда, впрягите мне коня, мне за КАД к Ней в пятом часу утра, тут и сплю рядом, и нюхаю Ее, да без отдыха от меня. Меня бы это насторожило. Определенно. Это все имело бы смысл, если бы не Ее глаза. Вот что злит! Я вижу Ее глаза. Они, мать их, го-рят! У Нее даже сегодня, пока их хозяйка мне втирала про то, что «я не ее человек», говорили:… Да они ничего не говорили, они жили мной. Или это снова паранойя, и я влюбился в идею. Но где, блядь, логика? Хотя бы эта конченная, способная рассмешить человека с раком простаты, женская логика? Куда «у нас ничего не получится», где «ты не мой человек»? Такие вещи говорят в первые минуты знакомства или когда впервые прикоснулись друг к другу. Хорошо, на самый край, когда попробовали переспать, а у вас это не получилось. Странная, конечно, штука, но с кем не бывает. Черт, и снова возвращаемся к сексу. Точно Ей что-то не понравилось. Или же уже говорят: «слушай, попробовали, не получилось». Но «попробовали», это Попробовали. А не этот ничтожненький месяц, который по событиям, что-то мне подсказывает, перебил парочку лет, что Она провела с тем. И снова к нему возвращаемся. Окей. Все понятно. Секс или в голове продолжает звучать долгоиграющая музыка похмелья после долгих вшами поросших отношений. Но ГЛАЗА! Выколите мои, чтобы я мог не видеть ее, и тогда я спокойно выпью виски и пошлю себя нахуй. Этот взгляд принадлежит мне».

Было начало девятого, когда ход гоняющихся друг за другом по кругу мыслей Андрея нарушил телефонный звонок. Надо сказать, что за это время звонков было много, но все они сразу же переводились в бесшумный режим хозяином телефона, зачастую последний даже не смотрел, кто звонит. Но этого вызова он ждал. На экране высветилось «Сергей», и Андрей ответил на звонок. Собеседником был тот самый университетский товарищ, который в злополучный день их встречи с Блондинкой стоял рядом. Эта сходка двух однокурсников была намечена еще с начала недели. Андрей в двух словах обрисовал произошедшее утром и то, как он проводил время до этого разговора, выразив надежду на скорое прибытие ему на подмогу в неравной борьбе с крепким алкоголем самого Сергея. По правде говоря, никого не хотелось видеть, особенно людей, которые знали о Блондинке и об отношении Андрея к ней, к коим относился и Сергей. Но перспектива остаться в эту ночь одному тоже не воодушевляла сидящего за стойкой. Он знал одно – нужно что-то делать, все равно что, но делать.

Через час Сережа, подойдя к пабу, уставился на раскинувшуюся перед ним картину. На сером, полуоткрытом, в ржавое пятно окрасом трансформаторном блоке, что до этого момента мирно покоился, торча своим железным началом из дома, стоял Андрей. Он, держа сигарету в зубах, прикрыв один глаз, чтоб не попадал в него дым, голыми руками отодвигал непонятные даже местным электрикам, шедшие вдоль карнизов провода в стороны, пытаясь распутать в них же, такое ощущение, что специально, замотанный Российский триколор. Под всем этим действом стоял человек и, с пьяной, но искренне переживающей озабоченностью во всем лице и также сигаретой в зубах, наблюдал за Андреем, иногда придерживая его за пятку, будто это могло как-то помочь. На матушке– земле стоял сам бармен паба. Сергей подошел к трансформатору и поздоровался с товарищем, на что получил короткое «здорово» и падающую прямо на него изо рта Андрея сигарету. Знаменосец почтил память павшей пронзительным матком и продолжил, крехтя, доставать флаг. Сергей смекнул, что Андрей захвачен процессом, а зная его, пусть это хоть чем-нибудь да закончится. Он решил уточнить у шатающегося и держащегося за ахилл Андрея бармена, с какой целью им понадобился флаг. Бармен отпустил ногу стоящего на трансформаторе и, выплюнув сигарету, пояснил, что десять минут назад товарищ Сергея завелся из-за того, что, с его слов, в любимом пабе нет флага Российской Федерации. После чего, допив из своего стакана, указал на место, откуда он собирается снять флаг и пообещал его в скором времени принести. Надо отдать должное порядочности патриота, он предварительно расплатился, памятуя, что ему придется иметь дело с намокшим после дождя трансформатором, а в этом споре он может оказаться не фаворитом. Сам же бармен заволновался, что Андрей отсутствует продолжительное время, и пошел на улицу его проведать, и вот, они теперь могут наблюдать, как их общий товарищ сдерживает свое слово. Но правильнее было бы это назвать пьяной выходкой, за которую, по-хорошему, нужно бить в лицо, и не раз. Громкое «Да есть же!» прервало беседу двух молодых людей в ногах Андрея. Стоящий на трансформаторе сиял улыбкой и размахивал флагом, громко броня и предлагая в манере фанатской кричалки сотрудникам правоохранительных органов, проезжавшим в этот момент по противоположной стороне улицы, у него «отсосать».

Вечер приобрел новые краски с купленной Сергеем бутылкой абсента. Гость Андрея пытался разогреть ужин холостяка, который больше напоминал варево из тефтелей, гречневой каши и томатного соуса. Сам хозяин квартиры, сидя в метре от шеф-повара вечера, разливал то отложенный на «хмурый день» «Grants», то зеленый абсент, параллельно рассказывая Сергею о своей утренней трагедии. Закончив, он подошел к плите.

– Знаешь, Сережа, что я скажу? Я не хочу, чтобы мои слова прозвучали громко, ведь может показаться, что я пьян, но, на самом деле, самое поганое, что моей головой можно сейчас тайны мира познавать. Лучше бы это было сказано по пьяной дыне. Я много рассуждал о женщинах, какими они должны быть, а какими нет, каких можно трахнуть, а каких нужно, каким должен быть мужчина, а какого следовало бы стерилизовать, чтобы не плодился, но все это были слова. И вот я нашел, обрел, и во мне что-то щелкнуло. Я так не хотел Ее терять, но, похоже, Бог меня наказывает за былые «подвиги». Поманил, дал подержать и отнял, как стакан у еще не бухого, но уже пьяного. Так вот… Если ты меня спросишь, я отвечу, что да, я…

– Стой– стой– стой! Главное сейчас, не сказать хуйни! – Сергей очень резко и громко оборвал Андрея, заставив последнего аж опешить. Это прозвучало очень нехарактерно для Сережи, но со стороны могло показаться, что он из последних сил попробовал от чего-то защитить своего товарища.

– Я Ей это тоже говорил. Я промолчу. – Андрей резко влил в себя рюмку зеленой жидкости, запив ее из стакана, в котором плескался виски.

– Слышь, бармен со стажем, а разве абсент не надо поджигать и что-то там с сахаром делать?– Сереже стало больно от выражения лица Андрея после выпитых напитков.

– Да, это было бы красиво, пилось бы крепко, но не горько, и послевкусие было бы приятнее. Не привыкай к красивому огню, крепкому настоящему и приятным последствиям. Тем более если влюбляешься или берешь 0.75 абсента в два рыла.

После этих слов Андрей подошел с бутылкой абсента к сковороде, в которой томился ужин, и начал ее содержимое заливать полынной жидкостью. Отвлекшийся на нарезание овощей и задумавшийся над последними словами товарища, Сережа, обернувшись к плите, сначала обомлел, а потом раздался смехом. Андрей, вылив около ста грамм на еду, выключил свет на кухне и поджег содержимое сковороды. Тефтельки с гречневой кашей вспыхнули синим пламенем, что вызвало новую волну мужского гоготания. Сергей принялся потряхивать и замешивать горящее варево. Андрей, почувствовав через пару мгновений, что еда может испортиться взял для пробы на вилку немного горящего ужина и поднес ко рту Сережи, настаивая его попробовать. Шеф-повар был не согласен со спонтанным кулинарным решением и всячески пытался извернуться лицом от предлагаемой пробы, держа в руках горящую раскаленную сковороду. Андрей, завидев, что отчаяние овладевает товарищем, и что он готов пожертвовать чистотой кухни, не побоясь выронить из рук тяжелую сковороду на кафельный пол, сам попробовал варево, после чего с лаконичным «готово» задул огонь в сковороде.

Молодые люди принялись есть, изредка прерываясь для очередного односложного тоста. Алкоголь и не менее проспиртованная пища отвлекли Андрея от мысли о Блондинке, как вдруг завибрировал его телефон. Как и обещала, Она прислала фотографии с концерта, а также свою благодарность. Андрей почувствовал, что его сердце сжалось до полной остановки, а через мгновение бешеным ударом пробило кровь по всем сосудам. Он сколь лживо в первой части своего ответа, столь искренне во второй написал «Главное, что тебе понравилось». На что следующим же сообщением получил фотографии уже знакомой кухни Ее подруги, а именно стол, небрежно украшенный пакетом недорого белого вина и парой бокалов. «Мы выезжаем,»– природная, обычная провокация вырвалась из Андрея. Его дразнили, а это была форма защиты. Хуже быть не могло, но следующего ответа он не ожидал никак: «Приезжайте». Тарелка со звоном отлетела от Андрея, слегка напугав рядом сидящего Сережу. Он подскочил с места и устремился в комнату, на полпути громко крикнув: «Сережа, собирайся, мы уезжаем в гости». Сергея новость впечатлила, но не обрадовала, ведь принимающей стороной была Блондинка и Ее подруга. Он напрочь отказывался ехать, считая, что Андрей поступает совершено безграмотно и необдуманно. Но фигура товарища продолжала метаться по квартире в какой-то агонии и нести несвязный бред, изредка выдавая членораздельные пафосные фразы вроде «сейчас решается моя судьба», «это мой шанс» и так далее. Было жалкое и нелепое зрелище. В итоге Сергей поддался и согласился на поездку, предварительно взяв слово с Андрея, что они там не останутся ночевать.