Текст книги "Ублюдок Баннермен"

Она отнеслась ко мне весьма доброжелательно. Когда Пит ушел, она переменила позу, закинув ногу на ногу, так, чтобы я оценил ее достоинства. Теперь это стало легче сделать. Когда она наклонилась над столиком, чтобы приготовить коктейли, мне осталось лишь удивляться, как это ее бюстгальтер способен удерживать груди, которые, казалось, готовы были порвать тонкую ткань и вырваться на свободу, чтобы наброситься на меня.

И все же я потратил какое-то время, чтобы унять томление и взять себя в руки. Я сел напротив нее и принял предложенный бокал, стараясь выдержать ее взгляд. Одновременно я пытался придать лицу такое выражение, которое подсказало бы ей, кто я такой и возбудило бы любопытство.

Наконец я прервал затянувшееся молчание:

– Мне очень жаль, что с Чаком такое несчастье. Он был хорошим другом. Мы вместе служили на флоте.

Она подняла бокал и сделала жест, напоминающий воздушный поцелуй.

– Не стоит теперь вспоминать об этом.

– А вам разве не жаль его?

– Он был хлюпик.

– Ну уж, извините, трудно поверить.

– И он сам виноват, что его пришили, не сомневайтесь.

– А этот парень, Сандерс…

– Слизь! Он бы и мухи не убил. Наверняка наложил в штаны, когда узнал, что полиция взяла его на карандаш.

Тремя мощными глотками она опустошила бокал и поставила его на стол.

– Выходит, он не такой, как, скажем, Руди Баннермен?

– Кто-кто?

– Руди…

– Ну, сказал тоже! Этот Руди тоже полный нуль, самый настоящий. Сопляк, который раньше времени напялил брюки. Когда все вокруг спокойно и он сам не нервничает, он, может, и ублажит какую-нибудь похотливую гусыню с проворными руками и языком… – она улыбнулась мне свободно и выжидательно. – Ну а вы? Что вы за человек, мистер Кей?

– Не знаю, что о себе говорить… Во всяком случае, хлюпиком себя не считаю.

– Да ну?! И при этом – друг Чака? У него никогда среди друзей не было настоящих мужчин.

– Все его друзья по флоту – настоящие мужчины.

Она неожиданно опустила руку, рванула застежку на юбке и та сейчас же раскрылась, окончательно обнажив то, что и так светилось даже в темноте. Она улыбнулась, приоткрыв жадный рот, и откинулась в кресле.

Я поднялся.

– Благодарю вас за доброту, дорогая. Но я ведь уже сказал вам, что Чак был моим другом. И я считаю, что какое-то время все же стоит повременить.

Про себя я подумал, что она сейчас взорвется. В подобных ситуациях женщины обычно так и поступают, а она только хихикнула и вытянула губы трубочкой:

– Ты, помнится, говорил, что ты настоящий мужчина, так, что ли?

И снова захихикала.

– Это смотря что под этим понимать.

Быстрым движением она сорвала с себя остатки одежды, бросила ее на пол и улеглась на кушетку, приняв классическую позу с раздвинутыми ногами и не переставая улыбаться.

– Только не говори «нет», – с некоторой хрипотцой сказала она и нетерпеливо задвигала бедрами, одновременно пальцами раздвигая «глазок» своего главного богатства.

Я медленно повернулся и пошел к выходу. Подойдя к двери, остановился и повернулся. Она не изменила позы и все еще продолжала призывно улыбаться. И прежде чем я подобрал подходящие слова, она опередила меня:

– Я все-таки добьюсь, что меня трахнет настоящий мужчина!

– Что ж, это не так трудно сделать, – заметил я.

Сидя в машине и катя к центру города, я уже кое-что знал. Теперь я ясно представлял мотив убийства. И сейчас передо мной стояла другая задача: как связать все это с Гейджем, Матто, ну и, разумеется, с Баннерменами. И чтобы решить эту задачу, у меня остался только один путь…

5

Я обогнул дом и подошел к черному ходу, заметив через окно, что Анни прибирается на кухне. Когда я осторожно постучал в дверь, она подняла голову, отставила грязный стакан и выглянула в темноту.

– Кто там?

– Это Кэт, Анни. Открой, пожалуйста.

Она радостно улыбнулась, отодвинула засов и впустила меня.

– Что за фокусы, Кэт? Почему с черного хода? Ты ведь тоже Баннермен!

– Разве ты забыла, Анни, что меня и раньше всегда пускали с черного хода? Неужели не помнишь?

– Но сейчас-то это совершенно ни к чему!

– На этот раз все-таки «к чему». Я хочу поговорить с тобой, а уж потом встретиться с ними.

Она поджала губы и отвернулась.

– Если не возражаешь… Я всего только служанка… Не стоило бы тебе об этом забывать. Так что, пожалуйста, Кэт…

– Что за чепуха, Анни! Ты здесь единственная, самая лучшая пожилая леди, которую я когда-либо знал. Если в не ты и не Анита, они бы вышвырнули меня задолго до того, как я сам собрался уйти. Я прекрасно знаю, что у тебя глаза орла и уши кролика, и в доме нет ни одной замочной скважины или достаточно толстой стены, которые бы стали тебе препятствием. И у тебя есть собственные секреты, как у Баннерменов. И если ты даже рта не раскроешь, сути дела это все равно не изменит. Если секреты не раскрываются с доброй целью, это хорошо и вполне понятно, но сейчас у них скверный душок, и если это дело принесет кому-то горе…

– Но ты… ты же можешь сделать так, что будет еще хуже.

– Значит, ты знаешь, в чем дело?

Она замешкалась на какое-то время, потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Я… я думаю, будет лучше, если я тебе ничего не скажу.

– Конечно, я могу выяснить все по-другому, гораздо более суровым способом, но тогда это доставит кое-кому действительно очень большое горе.

Некоторое время она теребила скалку на столе, и наконец на что-то решилась.

– Это все из-за Руди, – тихо сказала она. – Это он убил дежурного на стоянке у «Чероки-клуба».

– Что!?

– Да, – кивнула Анна. – Он тогда был пьян, а когда он пьян, то не терпит, чтобы ему перечили. Когда он вышел из клуба и пошел к машине, дежурный решил, что он слишком пьян, чтобы садиться за руль, и машину ему не выдал. Тогда Руди вернулся в клуб, раздобыл нож и… и ударил дежурного.

Я посмотрел на нее со значением и спросил:

– А ты откуда все это знаешь?

– От тех двоих… Они тоже были там. Вернее, только что отъехали.

Картина начинала проясняться.

– И теперь они шантажируют его этим ножом с его отпечатками, так?

– Да…

– А что Руди?

Она печально покивала.

– Вообще ничего не говорит, и как будто ничего не помнит. Руди был слишком пьян, чтобы хоть что-то запомнить.

– А эта парочка, скорее всего, хочет деньги за молчание?

– Да, наверное… Я тоже так думаю, но точно сказать не могу.

– Сейчас есть кто-нибудь дома?

– Да, все ждут Вэнса, а те двое только что уехали.

Я поднялся, пожал ей руку, попросил особо не расстраиваться и вышел из кухни. Пройдя через холл, я распахнул дверь и увидел все семейство. У них был такой вид, точно они с минуты на минуту ждали взрыва. Мое появление оказалось совершенно неожиданным. Дядя Майлс судорожно вцепился в подлокотники и страшно побледнел. Руди, расхаживавший по комнате с руками за спиной, резко остановился и, пытаясь казаться безразличным, вцепился в кресло, на котором сидел Тэдди.

И только Анита, казалось, была рада мне. Но в ее улыбке сквозило беспокойство. И все-таки она спокойно встала с дивана и пошла мне навстречу. Наверное, я правильно прочитал ее мысли. Мне показалось, что она хочет увести меня отсюда до того, как я открою рот.

Ну нет! Даже она не помешает моим планам. Я взял ее под руку и провел к письменному столу, за которым восседал дядя Майлс, по-прежнему вытаращив глаза. Я прекрасно понимал: у присутствующих есть что сказать, но никто не решается начать первым.

Я пристально посмотрел на своего братца Руди и объявил:

– Я слышал, тебя обвиняют в убийстве, милый кузен.

Эти слова ударили их, как молния. Послышалось какое-то сопение и свист в чьей-то груди, и все как по команде вздрогнули, когда до них дошло, что я сказал. И только Анита крепко сжала мою руку и опустила глаза.

– С чего… с чего это ты взял?.. – наконец выдавил дядя Майлс.

Не поворачиваясь, я ответил через плечо:

– Только не волнуйтесь, дядюшка. Я просто прислушиваюсь к тому, что говорят в городе. А кроме того, я своими глазами видел здесь Гейджа и Матто, а зная этих ублюдков, мне оставалось только умножить два на два и получить результат. Уверен, что он вполне правильный. Во всяком случае, судя по физиономии Руди, он здорово влип, и я даже немного рад этому… Очень хочется разобраться во всем этом, но только для того, чтобы унизить вас всех. Не только Руди, а и вас, дядя, и тебя, Тэдди… Вам все равно не ходить тут больше с задранным носом. После всей этой истории над вами будут смеяться, а если им еще удастся припугнуть моего брата, убийцу, то всем Баннерменам придется очень не сладко.

Руди совершенно растерялся. Дядя сделался похож на тень, и в его груди что-то подозрительно заклокотало.

– А как же я, Кэт? – спросила Анита.

– Ты же собираешься стать миссис Колби, дорогая, так что к тебе это не будет относиться.

– А ты не думал, что он после этого не возьмет меня?

– Откуда мне знать?

– Может, и не откажется. Он всегда помогал мне, но…

– Что «но»?

Анита посмотрела на отца, молча спрашивая разрешения ответить, и наконец решилась.

– Он и так уже пытался утрясти все с этими двоими… Он и угрожал, и пытался по-хорошему, но пока ничего не добился. Они… Им нужны большие деньги.

– Сколько?

Тут Руди не выдержал и визгливо закричал:

– Анита! Уж не хочешь ли ты…

– Заткнись, Руди, – приказал я.

Он послушался.

– Давай дальше, Анита.

– Они хотят… они хотят миллион.

Я присвистнул.

– Так, так… И это, конечно, пробьет огромную дыру в семейном бюджете Баннерменов. Ну и что вы собираетесь делать?

Вместо ответа они молча переглянулись. Я усмехнулся. Наконец дядя сказал:

– Мы отлично понимаем, что… во всяком случае… одним словом, тебя это не касается…

– А в итоге получится, – я посмотрел прямо ему в глаза, – в итоге получится, что Руди соскользнет с крючка, и полицию заинтересует Сандерс. Он уже сидел и у него были причины убить Мелонена. И алиби у него нет, и когда ему сказали про убийство, он реагировал весьма своеобразно. Орудие же убийства, судя по всему, так и не нашли. А суд считает эту историю из ряда вон выходящей и наверняка присудит парню электрический стул. Как же тогда будут чувствовать себя Баннермены, зная, что один из них виновен в смерти двух человек и живет себе среди них?

Руди стало совсем плохо. Он громко застонал, схватился за живот и выскочил из библиотеки.

– Зачем ты это все говоришь… – начал было Майлс, но замолчал.

Я выпрямился и осмотрел присутствующих.

– Сам не знаю… Но я уверен, что над вашими головами висит топор. Вы всегда издевались надо мной, а я был тогда слишком маленьким и беспомощным, чтобы постоять за себя. Так что теперь можете рассчитывать на кое-какие шуточки и от меня.

– О, Кэт… – глаза Аниты наполнились слезами. Она поочередно оглядела родственников. – Не надо мстить, Кэт… пожалуйста… Они… так ничтожны… что недостойны… мести…

– Не беспокойся, дорогая. Может быть, у меня получится как-то повлиять на их характеры. Может, Руди поймет, что надо быть честным до конца и сам выйдет из этого дела.

Но при взгляде на вернувшегося Руди я понял, что он расценил мои слова как злую шутку. Руди ни в чем не собирался исповедоваться. У меня на языке вертелось еще кое-что приятное для их уха, но мне помешал Вэнс Колби. Он вошел в библиотеку как хозяин. Мгновенно оценив ситуацию, он повернулся к Аните и укоризненно спросил:

– Вы что, рассказали ему?..

Анита выпустила мою руку.

– Он узнал без нашей помощи.

Тогда Вэнс обратился ко мне:

– Могу ли я спросить, почему вас так заинтересовала эта история?

– Если вы желаете нарваться на зуботычину, милейший, то лучшего вопроса вам не придумать.

Жесткая улыбка и странный блеск его глаз придавали сцене довольно пикантный вид. Само собой разумеется, он сразу пошел на меня, совершенно не скрывая намерений.

– Значит, лучшего вопроса я придумать не мог?

Я не стал отвечать и ждать, пока он начнет действовать. Я просто хорошенько двинул его в зубы, да так, что поранил кулак. Вэнс отлетел к кушетке. Вероятно, он относился к числу тех, кто слишком много часов проводит в спортзале и успел забыть про прямой добротный удар по морде. Таких людей я встречал, и не так уж редко.

– Имейте в виду: в следующий раз я вас пристрелю, мистер Колби.

Я откинул полу пиджака, чтобы показать ему, что висит у меня под мышкой. Он ничего не ответил. Прижав руку к разбитому лицу, он пытался подняться.

– Может быть, ты поможешь ему, Анита?

– Нет! – решительно ответила она. – Я знаю, что он собирался сделать. И раньше было видно, на что он способен, так что, я думаю, ему такой урок на пользу. А встанет он и сам.

Я наклонился и по-рыцарски поцеловал ее в лоб.

– Спасибо, Анита.

Потом взял ее под руку и вместе с ней вышел из библиотеки. У входа я сказал:

– Было бы лучше просто припугнуть их, чем наводить такой беспорядок, но как бы там ни было, а ты не должна быть втянута в историю с убийством. Дело Мелонена еще далеко не закрыто, и срока давности не будет. Но есть тут что-то неясное, и я выясню, что именно. Кроме того, мне нужна твоя помощь.

– Чем помочь, Кэт?

– Рассказывай мне обо всем, что они будут делать. Ну так как, договорились?

– Договорились, дорогой… – она испугалась нечаянного слова, но потом мило улыбнулась. Протянув руки, она приложила ладони к моим щекам. – Я верю тебе…

– И все будет хорошо, дорогая, уверяю тебя.

Я поцеловал ее в губы и кончик носа, но этого оказалось недостаточно. На какое-то мгновение Анита снова очутилась в моих объятиях, и для нас не существовало больше ничего и никого. Я понимал, что причиняю ей боль, и потому почти сразу разжал руки, чувствуя, как неистово колотятся наши сердца.

– Я хочу тебя… прямо сейчас… здесь… Мы созданы друг для друга… – прошептал я.

– Да… созданы… но этого никогда не будет… хотя и мне этого хочется… нельзя…

Я отстранился от нее и пошел к машине, оставив ее на пороге. Еще долго я чувствовал горький осадок.

В отеле я сказал дежурному, что поживу тут еще некоторое время, оплатил счет и закрылся в номере. Заперев дверь на двойной засов, я сунул револьвер под подушку, принял душ и лег на кровать, включив предварительно радио, по которому передавали концерт классической музыки.

Гейдж и Матто… Они приехали в город вместе с «кассиром», который привез сто тысяч долларов. Операция была довольно важной, раз в ней участвовал сам Матто. Счастливый случай сделал эту парочку свидетелями убийства, и это обещало им сумму в десять раз больше. Но только если шантаж будет успешным.

Когда по радио начали передавать последние известия, я прислушался и первое, что услышал, было сообщение: Джой Сандерс, основной подозреваемый в убийстве Чака Мелонена, обнаружен в штате Вашингтон и уже предприняты необходимые меры к тому, чтобы власти штата выдали его.

6

Все утренние газеты писали об убийстве Мелонена. Говорилось, что вина Сандерса все равно что доказана и он признается на первом же предварительном допросе. Убийство расписывалось в деталях, и все требовали скорейшего суда. Правда, на одной из внутренних страниц какой-то журналист пытался воззвать к законности и критиковал полицию за халатное отношение к такому серьезному делу. Но город уже был подготовлен.

После завтрака я два часа ездил по району, осматривал участки, которые предлагал мне Саймон Хейли и делал краткие записи в блокноте, чтобы показать себя сведущим в этих вопросах, когда буду говорить с ним. Около его конторы я был в самом начале одиннадцатого, так что рабочий день Хейли только начался. Ради сделки Саймон был готов отложить все другие дела. Он провел меня в кабинет и предупредил секретаршу, чтобы нас не беспокоили.

– Ну, мистер Баннермен, как вам участки?

– Подходят мне только два. Бывшее владение Уитворда и участок Хилла… Правда, оба они страдают одним существенным недостатком…

– Как вы об этом узнали? – спросил он, не скрывая удивления.

– Раз вы спрашиваете, значит, вы и сами об этом знали. Но я отвечу. Профессия обзывает.

– Да, я знал об этом, но не думал, что этот недостаток покажется вам существенным… Ладно, в таком случае найдем для вас что-нибудь более подходящее.

– У меня есть кое-какие соображения на этот счет.

– Да?

– Дело вот в чем. Любая сделка или купчая обязательно вызовет отклик в печати, а я бы хотел до поры до времени обойтись без этого. Поэтому мне надо, чтобы вы сами приняли непосредственное участие в этом деле и постарались сделать так, чтобы участки находились или в непосредственной близости от предполагаемого нового города, который основывает мой будущий зять, или даже в районе застройки.

– Но, мистер Баннермен…

– Для моих целей это было бы в самый раз. Там будут современные красивые дома, может, появится легкая промышленность, будут шоссе – некоторые пройдут рядом с заводами Томпсона, потом туда могут протянуть железную дорогу. Так что доходы от города будут гораздо больше, чем от казино.

– Но…

– Нет, мистер Хейли. Если мои условия вас не устраивают, постараюсь найти другого маклера.

Ему нечего было сказать. Он передернул плечами и глотнул кофе.

– Ладно! Я выясню, как далеко там зашло дело и что-нибудь попробую. Но если это будет невозможно…

– …тогда мне придется думать о других участках, – закончил я. – Сколько вам потребуется времени?

Он взглянул на настольные часы.

– Если все пойдет гладко… в любом случае к вечеру буду знать.

Я поднялся и взял шляпу.

– Ну вот и хорошо. Я загляну попозже.

– Буду ждать, мистер Баннермен, – сказал он, делая ударение на фамилии.

Хэнк Фитерс приходил на работу около девяти часов. Остановившись перед редакцией, я высунулся из машины и начал махать рукой, привлекая его внимание. Он быстро выскочил из здания и уже через секунду сидел на заднем сидении.

– Что-нибудь выяснили? – спросил я.

– Да, собственно, не знаю. Во всяком случае, я разузнал о людях, живущих неподалеку. Один наш сотрудник живет в двух шагах оттуда и у него весьма болтливая жена. Одним словом, кое-что я выяснил и на некоторые вопросы могу ответить.

– А сведения надежны или просто сплетни?

– Какая разница? Достоверно то, что жена Мелонена никогда не отличалась особой щепетильностью в поведении и развлекалась на манер мадам Помпадур. У нее слабый низ и много, очень много поклонников…

– А можно выделить кого-то?

– Только не торопись, малыш, – он улыбнулся и приподнял руки. – Дважды к ней подъезжал Руди Баннермен, и оба раза у него ничего не вышло. Однажды, например, видели, как они вместе загорали. Разумеется, Руди млел в ее обществе, но успевал-таки сматываться до появления грозного супруга.

– Повезло ему!

– Сандерс, которого подозревают, тоже не один раз пытался сблизиться с этой любвеобильной дамочкой и даже наносил ей визиты. Их два раза видели в баре рядом с домом Мелоненов. Этого вполне достаточно, чтобы повесить убийство на него.

– Что они и делают.

– Но кроме этого есть еще кое-что. Интересные детали из двух надежных источников. Один – пожилая леди, которая часто гуляет вечерами, другой – жена другого нашего сотрудника. Она, как ни странно, страдает бессонницей. Они в один голос утверждают, что к миссис Мелонен заглядывал и постоянный визитер, пока ее супруг был на ночном дежурстве в клубе.

– Есть словесный портрет?

– Довольно неопределенный… На нем всегда были пиджак и куртка, шляпа на голове и шел он всегда уверенно. Обычно он подъезжал к дому на машине в одно и то же время. Она садилась к нему и они уезжали.

– А машину не приметили?

– Ты что, серьезно думаешь, что старая мымра может в темноте определить марку машины или точно описать, как она выглядит? Говорят, машина была темного цвета. Обе считают, что это был Сандерс.

– Великолепно! А вы сами что думаете?

Хэнк пожал плечами и хмуро сказал:

– Парень был худощав… Сандерс тоже, а Руди Баннермен, наоборот, плотный и коренастый. Во всяком случае, на него не похоже. Что еще?

– Потом. Сначала я все как следует переварю.

Хэнк открыл дверцу и выскочил на тротуар. Потом, видимо, только что вспомнив, сказал:

– Кстати! Я видел человека, который очень хотел встретиться с тобой. Это хороший друг твоего отца.

– Кто именно?

– Некто Джордж Н. Уилкинсон, адвокат.

– Уилкинсон! Черт возьми, ему же наверняка за девяносто!

– Девяносто три, но держится молодцом. Я сказал ему, что ты вернулся, и он захотел обязательно повидать тебя. Он многое помнит и может оказаться полезным. Они с твоим отцом были страстными рыбаками и большими друзьями.

– Обязательно встречусь с ним до отъезда. Да, кстати, вы не знаете кого-нибудь из полиции, кому можно полностью доверять? Я имею в виду полицейского с безупречной репутацией.

– Попробую навестить его и поговорить с ним – я имею в виду с лейтенантом Граверсом – а ты позже заедешь к нему.

Я покатался по городу, вернулся в центр, нашел полицейское управление и спросил лейтенанта Граверса. Дежурный сержант перекинулся с кем-то парой фраз по телефону и объяснил мне, как пройти.

Для своего звания лейтенант был довольно молодым, но у него определенно были качества настоящего офицера. Суровый, когда нужно, всегда решительный и умный, и всегда скептически настроенный.

Когда я вошел, он окинул меня внимательным настороженным взглядом, но пригласил сесть и пожал руку. Я подумал, что если бы не оставил в машине свой сорок пятый, он наверняка заставил бы меня положить его на стол, а потом бы начал разговор. Если мое имя и произвело на него какое-то впечатление, он не дал мне этого почувствовать.

– Вы имеете какое-нибудь отношение к местным Баннерменам? – спросил он, вытаскивая пачку сигарет.

Я кивнул.

– Именно какое-нибудь. Они называют меня «ублюдок Баннермен», – он быстро вскинул глаза. – Я принадлежу к этому семейству, но родился вне брака и все такое прочее…

Он закурил.

– Да, я кое-что слышал об этой истории. Ну а я чем могу помочь вам?

– В вашем городе находятся два негодяя из Чикаго. Одного зовут Гейдж, другого Матто.

Лейтенант Граверс некоторое время молча рассматривал меня, качаясь на стуле, а потом сказал:

– Мне известно, что эти люди здесь, а вот как это узнали вы, мистер Баннермен?

Я невольно усмехнулся.

– Мне доводилось встречаться с ними в Чикаго во время одного дела. Тогда они были представителями «синдиката». Оба уже достаточно зарекомендовали себя, и я думаю, мое сообщение вас заинтересует.

– Так-так… – он глубоко затянулся. – О, я высоко ценю ваш гражданский поступок, но, к сожалению, пока мы ничего не можем предпринять против вышеназванных лиц. Или, может, у вас есть какие-нибудь основания для жалобы на них?

– Нет, но с тех пор, как я решил обосноваться здесь, я не хочу, чтобы здесь свободно разгуливали люди из этого чертового «синдиката» и вдобавок вмешивались в мои дела.

– Об этом можете не беспокоиться, мистер Баннермен. К несчастью, в тех штатах, где разрешены азартные игры, волей-неволей наблюдается приток людей со стороны. В данном случае Матто действует на вполне законном основании и официально оформляет лицензию, хотя и не указывает точного района деятельности. Но, зная местные законы, я почти уверен, что он не станет без особой надобности обходить закон и постарается не ссориться с ним.

– Благодарю, лейтенант, – я встал. – Очень приятно было узнать, что все мы надежно застрахованы от нападок уголовных элементов.

Неизвестно почему, Граверс одарил меня каким-то странным взглядом, прищурился, и по его лицу расплылась широкая улыбка.

– Благодарю за комплимент, мистер «ублюдок Баннермен».

Я улыбнулся в ответ, махнул рукой и вышел. Через пятнадцать минут я остановился у конторы Баннерменов на Майн-стрит и вошел в лифт, чтобы подняться в кабинет Руди.

Секретарша в приемной извинилась и сказала, что мистер Баннермен не велел никого пускать без особого разрешения. Пришлось сообщить, что я Кэт Баннермен. Она удивленно посмотрела на меня и в конце концов сказала, что я могу пройти.

У моего круглолицего брата был весьма маленький кабинет. Письменный стол красного дерева, антикварная мебель и изящный бар. От всего здесь так и несло богатством и самодовольством. В углу стояли палки для гольфа, над мягким диваном висели книжные полки и в довершение всего в стенной нише – стереоприемник с телевизором.

А хозяин всего этого, Руди Баннермен, лежал на диване с полотенцем на голове. Когда я вошел, он отбросил полотенце и со страхом уставился на меня.

– Привет, братец, – сказал я, придвигая к дивану стул и садясь. – Я вижу, ты удивлен? Или ты просто задумался о том, о чем обычно думают все убийцы? Думаешь выкрутиться, подсунув полиции Джо Сандерса?

– Кэт… – он нервно облизнул пересохшие губы.

– Я тебе сейчас кое-что расскажу, братец, но вначале хотел бы услышать ответы на некоторые вопросы, и советую не глупить. Мы ведь давно не дети… Иначе тебе придется изображать отбивную, и я постараюсь, чтобы это у тебя получилось.

Он ничего не ответил. Снова опустившись на диван, Руди потянулся за полотенцем.

– У тебя в комнате фотография миссис Мелонен. Где ты ее взял?

– С выставки в клубе.

– А зачем она тебе, мой дорогой импотент?

Руди привстал с мертвенно-бледным лицом.

– Я этого так не оставлю! Я позвоню в полицию и…

– Что ж, давай!

У Руди был такой вид, будто на него свалилась тонна навоза. Он начал медленно подниматься, но вдруг захлюпал носом и упал обратно на диван.

– Я задал тебе вопрос. Если ты предпочитаешь обратиться в полицию, то это, конечно, твое дело, но и там тебе его зададут.

– Она… она очень красивая женщина.

– Ты часто видел ее?

– Она не хотела видеть меня. Я – Баннермен, а такие, как она…

– Ты часто с ней встречался?

– Всего раз или два, и она мне не понравилась.

– Странно… Почему?

– Ей не надо было говорить некоторых вещей…

– Как ты убил его, Руди?

Его голова дернулась и откинулась к стене.

– Я… я не помню… я был сильно пьян… и мне было плохо…

– А когда они дали о себе знать?

– Кто?

– Гейдж и Матто. Когда они предложили тебе сделку?

– Дня через два. Они… они пришли к отцу… Вэнс тоже узнал об этом. Мы ничего не смогли сделать. Совершенно ничего, – его голос перешел в шепот.

– И когда им нужны деньги?

Он все еще лежал на боку и не мог смотреть мне в глаза, как бы стыдясь.

– В субботу, – пролепетал Руди.

Через три дня… Но для того, чтобы собрать миллион, нужны время и энергия, а этот слюнтяй мог только хныкать. К тому же все операции по превращению недвижимости в наличные должны быть сделаны как можно незаметнее. В те дни налогов и бумажной волокиты положить миллион в карман гангстеров было так же трудно, как и избавиться от этих гангстеров.

– Кто сейчас занимается этим?

– Все делает Вэнс…

– Почему именно он?

– Отец… отец плохо себя чувствует… Он через адвоката передал все полномочия Вэнсу.

Я встал и пошел к двери. Услышав, что я ухожу, Руди повернулся ко мне. В его голосе явственно послышались трагические нотки:

– Что ты собираешься делать, Кэт?

– Еще не знаю. Возможно, буду со стороны наблюдать, как закончится твоя карьера.

Пит Сальво жил в том же самом доме, где родился. Сначала я увидел какого-то мальчика, залезшего в машину, потом еще нескольких ребятишек школьного возраста, работавших на цветочных клумбах. Остальные находились в доме, а сам Пит помогал ребятам работать и ухитрялся одновременно спорить с женой.

Но он не заставил себя ждать. Для семьи Сальво визит Баннермена наверняка был событием из ряда вон выходящим, и когда он представил меня жене, она сразу исчезла в спальне и скоро появилась нарядно одетая. Пит пригласил меня выпить чашку кофе, а его жена ухаживала за мной, словно я был бароном или владельцем богатого поместья.

Пит сказал ей, что я из рода Баннерменов, но, к счастью, не упомянул, что я «ублюдок».

– У тебя есть какие-нибудь надежные контакты в городе? – спросил я.

– В каком смысле?

– Сюда из Чикаго приехали два типа. Я хотел бы знать, где они остановились.

Я описал ему Гейджа и Матто.

– Надо было бы раньше, – заметил он.

– Да, но так получилось.

– Ладно. Мне только сказать кое-кому пару слов, и их сразу найдут. Это те, что избили тебя в отеле?

– Да.

– Я так и подумал, потому что очень удивился, что они оставили тебя в живых. Можно было и раньше с ними разделаться.

– Были причины подождать, Пит.

– Ясно. А теперь – что ты с ними сделаешь теперь?

– Пока только хочу выяснить, где они. Остальное – моя забота.

– Черт бы тебя побрал, Кэт! Если они замешаны в историю с Чаком, я тоже хочу принять участие.

– Что ж, тебе, скорее всего, не придется лениться, старина. Мне понадобится твоя помощь.

– Звякни через пару часиков, я к тому времени постараюсь что-нибудь выяснить. Идет?

– Идет.

Саймон Хейли, наверное, был бизнесменом еще в утробе матери. Он ждал меня с фотографиями, которые сумел собрать и со всей нужной мне информацией. Он усадил меня в кресло и начал показывать свои сокровища, не забывая подчеркивать, каких усилий это ему стоило.

– Выкладываю вам все, мистер Баннермен, но боюсь, что время уже упущено. Вэнс Колби за девяносто тысяч получил право выбора участков. Оно действует три месяца, а сами участки стоят около четверти миллиона. А если приплюсовать все, что на них находится, то и все полмиллиона. Не могу сказать, действует ли он сам по себе, или за ним стоит кто-то еще. Но зная, как он работал раньше и вообще зная его, могу сказать, что он никогда не действовал с таким размахом. Вы понимаете, что я имею в виду?

– В какой-то степени да. Значит, на эти участки мне рассчитывать не приходится, так?

– Бесспорно. Но деньги часто меняют хозяина, а сроки выбора могут быть просрочены. И все-таки боюсь, что вам придется поискать что-нибудь другое.

Я сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по лбу.

– Наверное, вы правы. Придется завтра еще разок поездить по району и присмотреть что-нибудь подходящее. Сожалею, что доставил вам столько хлопот.

– О каких хлопотах речь, мистер Баннермен? Можете не торопиться, и если вам понадобится моя помощь – звоните.

– Благодарю вас, мистер Хейли. Так я и поступлю, не сомневайтесь.

Выйдя из конторы, я отыскал за углом телефонную будку и позвонил в поместье. Трубку сняла Анни. Я попросил ее позвать Аниту, и вскоре услышал ее голос:

– Алло?

– Это я, Кэт, дорогая.

– Ты откуда?

– Из города. Что новенького?

Ответ был почти шепотом.

– Дядя Майлс у себя в кабинете вместе с Тэдди. У них сегодня побывало много народу, и они не хотят, чтобы я куда-нибудь отлучалась. Один из тех тоже здесь.

– Тот, что постарше? Матто?

– Да, тот самый… – и спросила еще тише: – Кэт, что с нами теперь будет?

– Не знаю, но неприятностей будет куча. Где Вэнс?

– Только что уехал. Это… было ужасно. Они не хотят идти ни на какие уступки. Хотят получить всю сумму и…

– Не надо так расстраиваться, Анита.

– Я слышала, что… что… что Матто сказал Вэнсу, что если он будет артачиться, не обойдется без жертв. Это ужасно, Кэт… Пожалуйста, помоги нам… пожалуйста. Вэнс сделал все, что мог. Он уже превратил в деньги почти всю свою недвижимость, чтобы помочь отцу… И я ужасно боюсь, Кэт.