Текст книги "Предсказатель"

X

…а теперь расскажи мне все откровенно,

сними камень со своего сердца,

повесь его мне на шею!

Я посмотрел, как Олег донёс Ирину до её шикарной каюты с панорамными окнами на главной палубе. Послушал, как Петровский орал на Илью, а потом на Регину Казимировну, которая узнав о происшествии, прибежала и захлопотала вокруг Ирины. Крики Петровского Регину не испугали. Она не стала его слушать, выгнала из каюты всех, кроме Зои Петровны и заперла дверь.

Петровский хотел выплеснуть остатки гнева на Илью, но тот не стал ждать и сбежал. Оставался Олег, но повода орать на него у Петровского не было. Петровский добежал до салона на верхней палубе, который был также столовой на открытом воздухе, пробежал вокруг стола, пнул его. Нервно походил, натыкаясь на мебель. Успокоился, сел за стол и сказал Олегу:

– Здесь буду есть.

Олег сел рядом с ним.

– Костя, что это? Что с Иркой? И что с тобой? Ты орал, как потерпевший. Я тебя никогда таким не видел.

– Просто мы давно не виделись.

Я не любитель подглядывать и подслушивать, и считаю, что это нехорошо, некрасиво. Но в связи с тем, что происходило на яхте, решил послать свои принципы подальше. Я сел на стул за углом так, чтобы Олег и Петровский не могли меня видеть, а я мог всё слышать и сделал вид, что просто отдыхаю.

– Что с ней? Наркотики? – продолжил Олег разговор об Ирине.

Петровский не ответил.

– Давно?

– Нет, слава Богу. Можно вылечить, можно вытащить. Она только что из клиники. Эта морская прогулка для неё, а не для нас с Кирой, как ты думаешь. Её надо было увезти от тусовок, от друзей этих непонятных. Вообще ото всего, что напоминает…

– Семейная поездка. Так вот почему персонала так мало. И Юля…

– Что Юля? – с интересом спросил Петровский.

– Работает одна за троих.

– Много работает? Хочешь, я её обязанности на Илью перекину, чтобы у неё свободного времени было больше, – предложил Петровский. Олег не ответил, и миллионер вернулся к разговору о своей племяннице. – Знаешь, Олег, я не уверен, что на своих детей когда-нибудь решусь. Мне Ирки хватило выше головы.

– Думаешь, Кира тебя спрашивать будет, решился ты или нет.

– С Кирой тоже пока не решено.

– Ждёшь заключения хироманта?

– Он астролог.

Я искренне поблагодарил Петровского, запомнил.

– А Регина эта, кто? Телохранитель? Сторожевой пёс, который охраняет девочку от дурного влияния?

– Регина – психотерапевт. Она помогает с реабилитацией. Терапию проводит.

– Психолог? Да, ладно! А я, реально, думал, охранник. Она почти с меня ростом, а в плечах даже пошире будет.

– Психолог, как психолог. А, что, обязательно должна быть серая мышь, сухая, тощая, с пучком на затылке.

– Не обязательно. Лучше, кстати, если бы это была женщина мягкая с пышными формами, добродушная и любящая хорошо поесть.

– Ты сейчас Ларису Игоревну описал. Один в один.

– Кто это?

– Психолог Иры. Регина – только на время поездки. Лариса должна была с нами ехать, но у неё дочь под машину попала, в больнице сейчас. Она эту Регину порекомендовала.

– И, как Регина? Похоже, её терапия не сильно помогает.

– Регина не причём. Илюха мутит. Вдолбил себе в голову, что Ирка – его шанс изменить жизнь, разбогатеть по-быстрому. Крутиться вокруг неё, всё, что она попросит, делает. Уверен, что наркотики ей он протащил. Надо увольнять его. Давно надо было уволить.

– Вернёмся домой, уволишь.

– Ну, да, только второго такого не найду.

– Какого такого?

– Упёртого и пробивного. Ты знаешь, для него нет невыполнимых заданий. Что бы я ему не поручал, он всё делает. Главное – всегда вовремя. Если Илюхе что-то надо, он прёт буром, видит цель и не видит препятствий. Ирка на него особо внимания не обращает, а ему всё равно.

– И откуда он взялся такой необыкновенный?

– Он на Скорой фельдшером работал. Случайно познакомились, во время ДТП. Не могу сказать, что он мне жизнь спас, но помог, всё правильно сделал. Я в шоке был, он меня узнал, всё понял, в правильную больницу отвёз, ну, и первую помощь, конечно оказал. Я его после этого к себе и пригласил. Неплохой парень, но берегов не видит. Он уверен, что может получить и Ирку и мои деньги, надо только подождать и побольше усилий приложить.

– Иру просто занять чем-нибудь надо, мается девка от безделья, отсюда все проблемы.

– Я тебя умоляю, Олег! Да она занята была по самое никуда. Не знаю, чего ей надо было.

– Не тем, значит, занимали. Она учится где-нибудь?

– А как же. Всё, как у людей. На Дольче Габбану учится.

– На кого?

– На дизайнера, модельера. Ты ж, должен помнить. С детства кукол обшивала, на машинке строчила. Никаких брендов ей не надо. Сама себе всё шьет… Шила. Упустили мы девчонку, и я, и сестрица моя. Как же, единственный ребёнок в семье, всё для неё, любой каприз, как по мановению волшебной палочки исполнялся. Всё самое лучшее для Ирочки. Ирочка самая умная, самая талантливая, самая красивая.

– Она красивая.

– Лучше бы вместо красоты, мозги бы у неё были. Возомнила себя гением моды! И я тоже хорош! Семнадцать лет было девчонке, а у неё уже своя коллекция, свой цех, свои магазины. Если Ирочка просит, отказать невозможно. Вот, если бы Ирочка сама на всё это заработала, вместо того, чтобы по клубам бегать. Если бы пахала, как Шанель в молодости, сама бы пробивалась, для дури бы времени не было. Но у Ирочки только свои амбиции и мои деньги. Ни упорства, ни трудолюбия. Может, и таланта никакого нет.

– У Иры есть чувство стиля, из неё может выйти толк.

– Толк выйдет, а бестолочь останется. Как была, так и будет красивой дурой.

– Так замуж её выдай. Чего красота зря пропадает. Пусть красивых детей нарожает. И будет ей, чем заняться – семья, муж, – предложил Олег.

– За Илюху, что ли? Или за астролога, с которого она глаз не сводит?

– Иру – только за принца. Нет. Никаких принцев. Ирочку – только за короля.

– Да, ну тебя, Олег, с твоими шуточками. Знаешь, я бы за тебя её выдал. Но, боюсь, откажется, выпендриваться начнёт. Молодым молодых подавай.

– Если она и согласится, я откажусь. Про женитьбу со мной даже не заговаривай. Я три раза был женат. Ты же знаешь, чем это закончилось. Я последнюю до сих пор вспоминаю с содроганием.

– Да, брось! Она же была прекрасна, как Афродита, – рассмеялся Петровский.

– Как Артемида.

– Мне без разницы.

– Эта богиня после развода оставила меня с голым задом. Хватит ржать.

– А мы предупреждали.

– Плохо предупреждали, неубедительно.

– Не прибедняйся Олег. Ты после развода виллу купил на Мальдивах, еле тебя оттуда вытащил.

– Не виллу на Мальдивах, а домик в Доминикане.

– Домик в Доминикане. Звучит забавно. И в чём разница?

– А то ты не знаешь, в цене. Виллу на Мальдивах ты Кире можешь подарить, а мне такое не по карману.

– Правда, Олег, женись на Ирке. Я хорошее приданое за неё дам. Дела свои поправишь. Хочешь, куплю вам эту самую виллу. Где скажешь. Хоть на Мальдивах, хоть в Антарктиде.

– Благодарствуйте, барин. Я, как-нибудь, сам.

– Кормить меня будут сегодня? – сменил тему Петровский.

– Костя, никто не знает, что ты здесь будешь есть.

– Могли бы и догадаться.

Я решил, что пора уходить. Тем более, что и мне надо было поужинать.

XI

Когда небо из черного становится серым,

и на востоке меркнут яркие звезды,

в душу человека приходит тревога…

Когда я вернулся в столовую, все уже заканчивали есть. Ужин получился скомканным. Петровский, Кира и Регина Казимировна предпочли ужинать в своих каютах. Ирина тоже больше не появилась.

В столовой была Зоя Петровна, и это меня очень порадовало, потому что я мог узнать, что ей удалось выяснить о ночном нападении на меня.

– Зоя Петровна, – начал я, – говорят, вы что-то узнали о том, что случилось ночью. Вы знаете, кто на меня напал?

– Нет, Андрей, ни я, ни Олег Николаевич ничего не смогли выяснить. Все говорят, что они спали и ничего не слышали. Олег Николаевич другого и не ожидал.

Что же тогда подслушала Ирина? Или она меня обманула?

– То есть вы совсем ничего не узнали, – я был разочарован.

– Ничего особенного, – ответила Зоя Петровна, – только про Юленьку, но это к нападению на вас никак не относится.

– Про Юлю? Если не секрет, что вы узнали?

– Я не знаю, секрет это или нет, – сказала Зоя Петровна, – но думаю, что это никого не касается, кроме Юлии.

Зоя Петровна закончила ужин и ушла. Пришёл Илья, угрюмный, раздражённый, сел напротив и начал быстро есть, не глядя на меня. Я решил отвлечь его от мрачных мыслей (и от еды) и спросил:

– Илья, а что такое с Юлей?

– С Юлей? Что с Юлей? – вернул мне вопрос Илья.

– Зоя Петровна сказала, что с ней что-то не то.

– А-а, это. Так это сплетня, наверное.

– Какая сплетня?

– Да, ерунда, – Илья действительно отвлёкся от своих невесёлых мыслей и рассказал мне «сплетню», которая на мой взгляд была вполне правдоподобной и многое объясняла.

После ужина я решил немного поработать, поднять себе настроение. Вы не поверите, но работа для меня – удовольствие, а не просто способ заработать на хлеб с маслом.

Но на меня напала зевота, я устал, как будто целый день кирпичи ворочал. Я добрался до кровати и моментально заснул, в одежде и, не почистив зубы. Что бы на это сказала мама!

Ночь прошла спокойно. А утро началось так, что лучше бы оно вообще не начиналось.

Я проснулся от шума, беготни, громких разговоров. Голова была, как с похмелья и это состояние напомнило мне молодость. Меня мутило, глаза не открывались, и голову долбил противный звук, похожий на вой. От него болели уши, и скрежетало в голове. Я выпил пол-литровую бутылку воды, больше воды не нашёл и пошёл ванную пить из-под крана. Напился, полил свою несчастную голову холодной водой, и взъерошенный и растрёпанный вышел на палубу. Здесь действительно кто-то не то выл, не то рыдал.

Я двигался на голоса, поднялся на палубу и вляпался во что-то вязкое и противное. Чем они тут палубу поливали? И зачем? Я пошёл дальше, прилипая к палубе. На свежем воздухе сознание прояснилось, но противный звук продолжал пилить голову.

У рулевой рубки собрались пассажиры яхты. У борта, свесив голову, сидел капитан, над ним хлопотала Зоя Петровна. Рядом выл кто-то, завёрнутый в плед. Его успокаивали Илья и Регина Казимировна. Вокруг была разлита липкая тёмно-коричневая дрянь типа той, в которую я вляпался. Матросы уже начали уборку. Из рубки вышел серо-зелёный измученный Петровский, кивнул мне и зашёл обратно. Я прошёл за ним.

– Осторожно, – сказал мне, находившийся там же Олег.

Я чуть снова не влез в коричневую жижу. В ней валялся мужской ботинок. Здесь был противный сладковатый запах, и мне опять стало нехорошо. В отличие от зелёного Петровского, Олег был жёлтый, вокруг глаз у него были чёрные круги.

Я увидел, что узел связи снова разворочен.

К нам забежала Юлия. Притормозила у лужи, уставилась на одинокий ботинок.

– Юля, уходи отсюда, – хриплым уставшим голосом сказал Петровский.

Юлия не шевелилась, потом присела, закашлялась и её стошнило.

– Андрей, уведи её, – сказал мне Олег.

Я вывел Юлию, пристроил её у борта рядом с Зоей Петровной. Юлия всхлипывала, была бледной до синевы. Я никак не мог понять, что случилось, голова была каменной, мысли не ворочались. Откуда-то появился шеф-повар, подбежал к нам, хотел спросить что-то у Юлии. Но Зоя Петровна замахала на него руками, отогнала.

– Илья, надо всех увести отсюда, – сказала Зоя Петровна, – Андрей, отведите капитана в его каюту. Илья, вам поможет. Я сейчас туда приду. Андрей, ходите аккуратнее, у вас вся обувь в крови.

В крови? Это всё кровь? Я уставился на Зою Петровну. Чья эта кровь? Почему так много! Лужи, лужи крови!

Юлия, услышав про кровь, зарыдала, повторяя: «нет, нет, нет». Зоя Петровна подняла её со словами: «Юленька, милая, успокойся, тебе нельзя волноваться» и увела.

Мне стало нехорошо. Я забыл про капитана, сел на палубу, у меня кружилась голова. Илья махнул на меня рукой, решив, что с поручением Зои Петровны справится сам.

Мимо меня прошла Регина Казимировна, уводя с палубы человека, завёрнутого в плед. Он перестал выть, шёл, спотыкаясь на каждом шагу. Регина выглядела плохо, как и все сегодня. Она была такой же жёлтой, как Олег с тенями вокруг глаз.

– Регина Казимировна, чья это кровь? – спросил я и услышал, что говорю шепотом.

Она что-то пробормотала в мою сторону и на безупречном английском сказала ласково человеку в одеяле:

– Надо уходить отсюда, надо принять лекарство.

На английском? Значит, провожала она Мону, горничную. Это Мона так выла? Все были здесь, всех я видел. Всех, кроме Ирины и Киры. А вокруг кровь! Очень много крови! Кто из них? Или обе? Мне стало так страшно, что задрожали руки. Я представил себе обескровленное тело Киры и закричал, завыл, как недавно Мона. Из рубки выскочил Олег. Я забыл, что мне плохо и у меня кружится голова, вскочил и бросился к нему.

– Кира! Где Кира! Кира! Кровь! Кира! – орал я.

– Кира у себя. Жива и здорова, – сказал Петровский.

У меня снова упало сердце.

– Ира?

– Да, типун тебе на язык! – воскликнул Олег, – Ирка в каюте заперта после вчерашнего. И нечего ей смотреть на это безобразие. Сам подумай, что девчонкам тут делать.

Думать, это сейчас не про меня. Я тупил:

– Так, чья же это кровь? Все, ведь живы. Все здесь.

– Не знаю! – зло ответил Петровский.

– Да, ладно, Костя, ясно же кто это. Вот, только где он.

– Ничего не ясно. Здесь только лужа крови и всё.

– И ботинок.

– И что?

Я слушал их перепалку. То есть, они уверены, что кого-то не хватает. Бред, я только что всех видел.

– Андрей, а ты, что, в самом деле! – накинулся на меня Олег. – Тоже думаешь, что это кровь неизвестного морского животного, которое выбросилось ночью к нам палубу, умерло здесь, а после его смыло волной обратно в море.

– Так все же живы, – сказал я. Версия про морское животное мне понравилась. – Я только что здесь всех видел.

– Тёзка твой пропал, – сказал Петровский.

– Что?

– Что, что? Андрей пропал, помощник капитана. Он ночью вёл яхту.

– Это его кровь?

– По логике, да.

– И снова кто-то испортил связь. Причём, всю, – Петровский махнул рукой вверх.

Я не понял.

– Не просто испортил, раздолбил так, что не знаю, можно ли её теперь починить. Как кувалдой долбили. Спутниковая антенна вся…, – Петровский не договорил, снова махнул рукой вверх.

Я посмотрел на антенну. Она была погнута и искорёжена. Неужели, это сделал человек? Не великан? Не огромный монстр? А обычный человек? Кто бы он ни был, он либо сверхчеловек, либо был не один. А сколько их было? И вдвоём бы не справились.

– И никто ничего не слышал, – пробормотал я.

– И всем сегодня плохо, как с похмелья, – описал моё (или общее для всех состояние) Олег.

В голове вдруг прояснилось, тяжесть ушла. Я вспомнил ссоры Юлии и помощника капитана. Как он угрожал Юлии, как ударил её, как она бросила в него нож. И Юлию, рыдающую на палубе и повторяющую «нет, нет, нет». И, самое главное, то, что вчера рассказал мне Илья. Всё ясно, дело раскрыто. Мой тёзка угрожал Юлии, шантажировал её. Она не выдержала и убила его. Уверен, что в состоянии аффекта. Вопрос в том, надо ли рассказать всем о моих догадках. Да, ещё один вопрос: где же труп?

– А где же труп?

Петровский пожал плечами.

– Судя по кровавым следам на палубе, его выкинули за борт, – ответил Олег.

Я не поленился, прошёл по следам. Тянулись они далеко, заканчивались у борта, крови натекло много. Что тоже подтверждает мою версию. Тащить мужчину Юлии было тяжело, она останавливалась, отсюда столько крови.

– А чем же его убили? – поинтересовался я, соображая, рассказать свою версию или нет.

– Тем же, чем и связь разворотили, молотом Тора, не иначе. Это с какой силой молотили, в дым всё разбили, – сказал Петровский.

– Молот Тора поднять может только он сам, – пробормотал Олег.

Моя версия про Юлию пошатнулась, вряд ли эта девушка обладала божественной силой.

– И где же орудие убийства? – продолжил я задавать вопросы.

– Думаю, там же, где и твой тёзка, – ответил Олег, – в море. Убийца – сильный, опытный, умный…

– И загадочный, – подхватил Петровский, – объясни мне, Олег, чем ему связь помешала? Второй раз её ломает. А Андрюху зачем убил? Если убил.

– Вот узнаем, кто это сделал, и спросим у него, – ответил Олег.

– Без связи мы не можем попросить о помощи, – сказал я, – не можем сообщить о себе, о том, где находимся.

– Ну и что. Сейчас рванём на полной скорости, завтра к вечеру или послезавтра утром пристанем к берегу. Недолго нам без связи куковать, – сказал Петровский.

– Капитану совсем плохо. Инженер твой так вообще при смерти, дотянет ли до берега, неизвестно. А от помощника капитана только мокрое место осталось – сказал Олег, – куда мы рванём?

– Я сам поведу. Моя же яхта. Управлять умею. Сейчас приведу себя в порядок, поем. И рванём. Правда, по прибытии нас ждут проблемы. Но, ничего, чем быстрее до людей доберёмся, тем больше шансов остаться в живых.

– Костя, я хочу опросить всех, кто, что делал сегодня ночью и вчера вечером, – сказал Олег.

– Так тебе все всё и рассказали! Но, если хочешь, в детектива поиграть, давай, опрашивай.

– Можно, я тоже в детектива поиграю? Я мешать не буду, просто послушаю, – попросил я.

– Тогда я с тебя начну, – сказал Олег, – если ничего подозрительного не услышу, можешь поприсутствовать. Только не мешать и молчать.

– Согласен.

XII

Бывают такие истории,

которые компрометируют всех своих участников.

Я ответил на вопросы Олега (подошёл к этому ответственно, постарался ничего не упустить). Не знаю, записал ли он меня в число подозреваемых. Но он не возражал, чтобы я присоединился к расследованию.

Я рассказал Олегу о ссоре Юлии и помощника капитана и сплетню, которую поведал мне Илья. Я подумал, что вряд ли кто-нибудь будет подозревать Юлию в порче антенны, не похожа она на Бога Грома. Мой рассказ Олег выслушал с каким-то странным лицом, как будто у него голова болит, и мой голос причиняет ему ненужные дополнительные страдания.

К расследованию также присоединилась Зоя Петровна. Мы составили сильную интеллектуальную следственную группу. Я был уверен, что преступник (кто бы он ни был) теперь не уйдёт от возмездия.

Олег хотел начать опрос с Юлии, но Зоя Петровна попросила пока её не трогать, а начать с кого-нибудь более эмоционально устойчивого. Зоя Петровна, так же, как и я, не верила, что Юлия могла убить помощника капитана, и тем более выкинуть его за борт, и попросила дать «бедной девочке» время оправиться и прийти в себя. Поэтому мы начали с Моны и Ильи, как с самых непробиваемых и психологически устойчивых.

И того и другую мы нашли на кухне. Поскольку, Юлии, действительно было плохо, Илья выполнял и её обязанности. Не знаю, что делал на камбузе Илья, а вот Мона помогала шеф-повару и по своему обыкновению была недовольна и брюзжала. Я подумал, что с таким настроением готовить – только продукты переводить и понадеялся на мастерство шеф-повара, который никогда нас не подводил и готовил всегда божественно.

Олег, подобно особам королевской крови (каковой он не являлся) везде чувствовал себя свободно, как дома. Он нашёл стул для Зои Петровны, табуретку для себя и ничего для меня. Зоя Петровна с Олегом удобно устроились, получили от шеф-повара кофе и оставшийся от ужина пирог с вишней и приступили к допросу. Я остался стоять, смотреть, как другие едят и работают и слушать.

– Этой ночью произошло нечто ужасное, – начала Зоя Петровна трагическим голосом, – непоправимое и в то же время загадочное.

Повар покивал головой, соглашаясь с Зоей Петровной, Илья передёрнул плечами, Мона продолжала бубнить.

– Вся палуба была залита кровью, – продолжала нагнетать Зоя Петровна. – Такое происшествие не могло пройти бесшумным и незамеченным. Я думаю, обязательно кто-то что-то слышал или видел ночью.

– Да, да, – отозвался шеф-повар. – Но я ничего не слышал. Этой ночью я крепко спал. Спал, но не выспался. Очень плохо себя чувствую. До сих пор голова болит, хоть и выпил лекарство.

Илья, похоже, решил не принимать участие в разговоре и направился к выходу

– Илья, может быть, ты что-нибудь видел или слышал? – спросил его Олег.

– Я тоже очень крепко спал, – не оборачиваясь, ответил Илья. – И у меня тоже с утра болела голова.

– А сейчас? – участливо спросила Зоя Петровна.

– Я с утра бегаю, как подорванный, – не очень вежливо ответил Илья. – Не заметил, как перестала болеть. Безо всяких таблеток.

Я подумал, что у меня те же самые симптомы: вчера вечером вырубился, сам не понял, как уснул. Всю ночь спал, как убитый (плохое сравнение в нынешних обстоятельствах), а сегодня с утра, как с перепоя. Петровский и Олег тоже утром были замученные и бледно-зелёные. Капитан вообще сам встать не мог. Юлия сейчас «на больничном». У всех одинаковые симптомы. И только Зоя Петровна сегодня утром, как всегда была свежей, отдохнувшей, стильно одетой и причёсанной и без единого симптома похмелья. Может, зря Олег ей так доверяет? Или они заодно?

Я смотрел на Зою Петровну, она смотрела на Мону. Горничная наклонилась к рабочему столу и застыла с ножом в руке. На доске перед ней лежали продукты, но она ничего не делала. Мне показалось, что она внимательно слушает наш разговор. Но Мона не понимает по-русски.

– Мона, – обратилась Зоя Петровна к горничной на хорошем английском, который даже я понял, – а как ты себя чувствуешь? У тебя болит голова?

Мона в своей обычной манере пробурчала что-то невразумительное и начала судорожно крошить продукты на разделочной доске. Илья, увидев, что все отвлеклись на Мону, сбежал.

– Мона! – гаркнул Олег по-русски. – Что ты делала сегодня ночью?

Женщина посмотрела на него и продолжила работу. Поняла она его или нет?

– Мона, – Олег перешёл на английский, – ты первая сегодня увидела кровь на палубе?

Мона, наконец-то отрывалась от работы и кивнула. Шеф уже давно ничего не делал, слушал разговор.

– Во сколько это было?

– В шесть утра, – довольно внятно ответила девушка.

– Или раньше?

Мона не отвечала.

– Во сколько, Мона?

– В половине шестого.

– Что ты делала так рано на палубе?

– Убирала. Я всегда начинаю работать рано.

– Палубу убирают матросы. Это не входит в твои обязанности.

Мона снова принялась за нарезку.

– Мона, что тебе надо было рано утром на палубе? – повторил Олег.

– Я хотела посмотреть рассвет, – ответила девушка.

– Рассвет – гораздо раньше, на час, как минимум.

– Я не знала.

– Она вчера вечером не убралась на кухне, – встрял в разговор шеф. – Утром здесь было грязно и посуда не вымыта.

– Ты хотела убрать кухню, деточка? Поэтому встала рано? – Зоя Петровна была сама доброта.

Мона кивнула.

– А вчера не успела убрать?

– Я вчера уснула. Даже не поняла, как уснула. Заснула в кресле. А проснулась, уже почти шесть часов было. Я вспомнила про кухню и побежала. Наступила в лужу. Я сразу поняла, что это кровь. И закричала.

– Закричала? – я забыл, что должен молчать. С утра кто-то кричал, а я даже не проснулся.

– Я не слышал крик, – сказал Олег.

– А кто-нибудь слышал? – я тоже хотел участвовать в расследовании.

– Капитан, – ответила Мона, – пришёл капитан. Я плакала. Я плохо помню. Он пошёл за помощью, потом пришли другие люди. А капитан сел на пол и не мог идти.

– Капитан разбудил Илью. Илья – Костю, а Костя меня, – подытожил Олег.

Он встал, потянулся. Выглядел он довольным, как будто этот разговор для него всё прояснил.

Зоя Петровна подошла к девушке и тихо что-то ей сказала. Мона покачала головой и продолжила кромсать продукты. Зоя Петровна погладила её по голове, повернулась к нам, сделала знак Олегу, и они направились к выходу из кухни, забыв обо мне. Я пошёл за ними. Не знаю, как им, мне этот разговор ничего не дал.

– К капитану, – сказал Олег.

– Куда она шла рано утром? – задалась вопросом Зоя Петровна.

– Кухню убирать, – ответил я. – Она же сказала.

– Камбуз, – поправил меня Олег. – Она встала пораньше, чтобы убрать камбуз. Говорит, что уснула внезапно, как и многие из нас. Но мы-то спали, пушкой не разбудишь, а она проснулась. Кто-то разбудил?

– А чего это мы все так спали? – сам себя спросил я.

– Здесь всё просто, – ответил Олег, – снотворное. И спали не все. Кто-то разбомбил связь и убил помощника капитана.

– Снотворное? Нас отравили снотворным? Всех?

– Да, за ужином, – поддержала Олега Зоя Петровна. – Только это объясняет наш всеобщий внезапный крепкий сон. Только я понять не могу, где было снотворное.

– А капитана отравили чем-то другим, – сказал Олег. – Нас хотели просто усыпить, а его убить.

– Убить? Капитана? – не унимался я.

– Да, капитана. И не только его. Инженера тоже пытались убить, он сейчас в очень плохом состоянии, – ответил Олег.

– Да, – подтвердила Зоя Петровна, – состояние инженера настолько тяжёлое, что он может не добраться до берега живым.

А я и не знал, что всё так серьёзно. Усыпить пассажиров и команду – это одно. А убийство и покушение ещё на два убийства – совсем другое.

– Тот, кто пытался убить капитана и инженера, не знал, что Костя сам может вести яхту, – сказал Олег.

– Если я правильно понимаю, никто не знал, что он сам может управлять яхтой, – сказал я. – А, значит, как и раньше, подозреваются все.

Олег и Зоя Петровна одновременно посмотрели на меня, но ничего не сказали.

Картинка происшествия у меня в голове сложилась. Но кому и для чего понадобилась такая сложная схема? Кто-то хотел, чтобы мы застряли посреди моря без связи. Зачем?!

В каюте капитана было сумеречно и прохладно. Одна койка была аккуратно застелена, на второй лежал наш капитан. Он был похож на мёртвого – лицо бледное, до синевы, тёмные круги вокруг глаз, лежал, закрыв глаза и вытянув руки по швам. Мне стало не по себе. Вдруг, пока мы бродили по яхте в поисках преступника, капитан умер.

– Здесь жил тот, которого убили? – шепотом спросил Олег.

Я пожал плечами.

– Здесь, – ответила всё знающая Зоя Петровна.

Зоя Петровна взяла капитана за руку, пощупала пульс. Капитан открыл глаза.

– Завтра вечером будем в порту, – сказал Олег. – Отправим тебя в больницу. Подлечим.

Капитан поморщился, больница его не привлекала.

– Опасности для жизни нет, – сказала Зоя Петровна. – Надо больше пить. И мало есть. Лучше пока совсем не есть.

Зоя Петровна взял с тумбочки упаковку с таблетками, дала одну капсулу капитану, приподняла ему голову и начала поить его водой бутылки.

– Надо выпить всё, – сказала она.

Я смотрел на это, и что-то мне не нравилось. Что за пилюлю она ему дала? Олег сказал, что Зоя Петровна бывший врач. Судя по тому, что она продолжает лечить, оказывает здесь первую помощь, квалификацию она не потеряла. Рассчитать дозу снотворного, чтобы усыпить пассажиров она, безусловно, может. И, какие лекарства могут стать ядом при определённой дозировке она тоже знает. Зоя Петровна, не подозревая о моих мыслях, дала капитану градусник, села напротив него и «устремила на больного полный сочувствия взгляд». Олег пристроился на кровати капитана. Садиться на кровать безвестно пропавшего и, скорее всего, погибшего помощника капитана мне не хотелось. Я остался стоять. Подумал и тоже изобразил на лице сочувствие.

– Дан, ты говорить можешь? – спросил капитана Олег.

Тот кивнул.

– Что ты ел и пил вчера вечером? Кто приносил тебе ужин?

– Никто, – слабым голосом ответил капитан, – я ужин на кухне взял. Мне Юля всегда оставляет завтрак, обед, ужин. Если надо погреть или ещё что-то, я горничную прошу или шефа. Юля тоже всегда помогает.

– А, что ты со всеми не ешь?

– Не успеваю, время не совпадает. Я здесь ем, мне удобнее. Я так отдыхаю.

– А что ты ел?

– Салат. Мясо, овощи. Кашу – гарнир, не знаю, как она называется.

– Кус-кус. У нас это тоже было, – тихо, про себя сказала Зоя Петровна.

– А пил что?

– Женщина эта, Мона, чай принесла и пирог. Воду ещё пил из бутылки, которую каждый день по каютам разносят. А когда Мона пришла посуду забирать, мороженое принесла.

– Мороженое? У нас на ужин не было мороженого. Какое оно было? – спросила Зоя Петровна.

– Зелёное. Не сладкое. Но вкусное. Я его немного съел. Я вчера вообще как-то есть не хотел. Инженер наш мороженое очень любит, я большую часть ему оставил.

– А ты не знаешь, что он ел? – спросил Олег капитана.

– Да, то же, что и я. Только порции побольше

– Андрей, – обратился ко мне Олег, – будь другом, метнись на кухню. Если шеф там, спроси его, что за мороженое было вчера на ужин и почему его не всем подали.

Я побежал на кухню, понимая, что могу пропустить что-нибудь важное и интересное. По дороге я анализировал то, что сказал капитан. А сказал он, что еду ему всегда оставляет Юлия. Юлия, у которой был мотив избавиться от помощника капитана и оставить нас без связи, чтобы мы застряли посреди моря и не могли сообщить никому о происшествии. Если вспомнить о погибшей горничной Галине Ивановне, очевидно, что она доверяла Юлии, и девушка вполне могла ударить её по голове и скинуть в воду. Вопрос, зачем ей это делать. Но я так мало знаю про Юлию, да и про всех остальных пассажиров яхты, что вряд ли смогу определить мотив любого из них. А, значит, для меня подозрительны все.

С этими мыслями я пришёл на камбуз и задал вопросы шефу. Оказалось, что на ужин планировалось мороженое из зелёного чая (и такое бывает!), но шеф решил, что оно получилось неидеальным, и решил его не подавать. Большую часть мороженого съела Мона, повар сказал, что она весь вечер его ела. А всё, что ему удалось от неё спасти (а это немного), он велел отнести капитану.

С этой интересной информацией я помчался обратно в каюту капитана. На несколько секунд притормозил на палубе. Яхта неслась, как космический корабль в открытом космосе. Свистел ветер, летели брызги. Петровский рванул, как и обещал. Скоро наше неудачное (и опасное) путешествие закончится, нам всем придётся объясняться с полицией и стать подозреваемыми. Поэтому идею Олега вести расследование я посчитал правильной. Только получится ли что-нибудь у нас, у непрофессионалов?

Я вернулся в каюту капитана. Зои Петровны и Олега там уже не было. Капитан лежал, закрыв глаза. Если бы я не видел, что он дышит, принял бы его за мёртвого. На тумбочке лежало лекарство. Я прочитал название, оно мне ничего не говорило. Здесь же стояла бутылка с водой. Я взял её. Воду по каютам разносит Мона. Она же приносила чай и мороженое капитану. Она унесла посуду и пустую бутылку. Она сегодня встала раньше всех и ходила по палубе. Мы о ней ничего не знаем. Она идеально подходит в качестве подозреваемого. Но для чего ей понадобилось нас травить, мы незнакомые ей люди. И ещё, она попала на яхту случайно (потому что погибла Галина Ивановна). Конечно, как вариант, Мона может быть сообщником сомалийских пиратов. Её задача остановить яхту посреди моря, подать сигнал, и ждать, когда пираты приплывут нас грабить. А что, если это она или её сообщники убили Галину Ивановну, а потом Мона, обманув Юлию, пробралась на яхту. Отличная версия! Где Олег, когда он нужен? Зато я знаю, где Петровский. И могу рассказать ему свою версию.