Текст книги "Случайный малыш для авторитета"

Глава 17.

Алина.

Мне сложно подобрать слова… Я просто хочу удариться об стену так сильно, чтобы все забыть.

В полубреду валюсь на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и кричу. Пух заглушает мои вопли. Тимур не услышит, не испугается. На терзания Касыма мне все равно.

Быть может, ему и не стыдно, ведь Хамаров искренне старался уберечь сына. Это я себе напридумывала лишнего. Какое-то совместное будущее. Дурочка. А теперь выгляжу крайне уязвимой.

С обратной стороны двери доносится стук.

– Алин…

– Не нарушай мое личное пространство Хамаров!

– Тимур просится войти.

Приподнимаюсь на локтях и торопливо утираю слезы.

– Сыну можно. Тимуру можно всегда. – Створка чуть приоткрывается. Довольный Тим вприпрыжку бежит ко мне. Следом шагает Касым. Бросаю на него хмурый взгляд, – а тебе нельзя!

Хамаров фырчит. Не скажу, что он убивается горем оттого, что пойман с поличным.

Интересно, рассказал ли мне Касым о невесте сам? Признался без помощи Айхана? Или Хамаров планировал жить на две семьи? А что?

Неплохо так. И мы бы с Уйгуной никогда друг о друге не узнали. Уверена, что в распоряжении Касыма десятки паспортов, и он бы нашел уловку, как скрыть нежеланные штампы.

Тимур пыхтит и тащит новую прихоть – робота в виде Человека-паука. Тим с ума сходит по этому супергерою.

– Сынок, он же тяжелый, – встаю с кровати.

– Крутой! – приземляет игрушку почти с себя ростом. – Как папа.

Быстрым темпом Касым эволюционировал из безымянного дядьки в папу. Хамаров знает, как подобрать ключик к детскому сердцу. А много ли ребенку надо? По голове погладил, развлек, игрушку с наворотами подарил и все. Папа.

Тем более такому отрытому и доверяющему миру мальчику как Тимур. Он очень легко привязывается к людям. Не обжигался еще. Молю бога, чтобы у Тима была судьба в корень отличная от моей!

С новым статусом Касыма не спорю, пусть и мое сердце разбито. Я не буду настраивать двухлетнего малыша против Хамарова. Мало ли чем для меня может это обернуться. Да и… одной травмированной души будет достаточно. Я-то уж  переживу.

– Кушать, – просит сын.

– Идем.

Ох… мне срочно нужно как следует прореветься. Пожалеть себя и проклясть Хамарова, но я не могу позволить эту крохотную блажь. Я должна заботиться о Тимуре. Я же мать.

Под строгим контролем сына забираю игрушку. Она и впрямь тяжелая. Другой рукой беру маленькую ладошку Тима. Вместе выходим из спальни.

Только моя нога переступает порог, как я изображаю на лице кислую мину.

Хамаров стоит возле дверного проема гостиной. Мрачный. Сердитый. Точно посланник из преисподней! На меня смотрит. Глазами сверлит.

Ничего не говорю ему, а сразу топаю в кухню.

Усаживаю Тимура на стул, пододвигаю еще один и умещаю на него робота. Возле плиты снимаю крышку с кастрюли и наливаю супчик для Тима.

За спиной раздаются шаги Хамарова…

– Ты не против, если я отужинаю с вами?

А у меня есть выбор?

Конечно, я бы могла вильнуть хвостом и тупо обидеться. Прикрываясь слепой гордыней, взять подмышку Тимура и уйти. Без денег, поддержки и уверенности в нашей безопасности.

Если на грани фантастки представить, что Касым нас отпустит то, что тогда? Меня и сына тут же схватят «горяченькими» или Громов, или того хуже Якут! Доверять наши жизни этим кровожадным бандитам верх глупости. Они борются за собственную правду и огромные деньги, а мы с Тимуром лишь расходный материал, к сожалению.

От одной только мысли о будущем зле, которое может на нас обрушится, меня передергивает.

– Ну, присядь. Поешь, – сквозь зубы отвечаю и готовлю тарелку Касыму.

После наливаю себе и усаживаюсь между сыном и Хамаровым.

Маленький мужчина уплетает за обе щеки суп, пытается накормить и робота. Разбрызгивает жижку, но я не ругаюсь. Ничего страшного. Потом уберу.

Взрослый мужчина хоть и пожелал к нам, однако аппетитом не блещет. И вина тому не похлебка, а чувства, скрытые от меня, но сильно гложущие Хамарова. Не муки раскаянья, а что-то большее.

– Напомни, когда дед собирается приехать в город?

– Либо сегодня на вечернем рейсе, либо завтра утром…

Раздраженно опускаю взгляд на тарелку.

В бульоне плавает картофелина. Корявая, с желтоватым оттенком. И пусть я никогда не видела лица Уйгуны, но мне кажется, что эта картошка похожа на нее. Невольно напрягаю губы и ребром ложки рублю бедную картошку на мелкие кусочки. Так ей и надо.

– Скажи деду, чтобы поторопился. Лучше если он вернется сегодня, – продолжает Хамаров, наблюдая за моими действами.

– Спешишь?

– Нужно побыстрей отправить вас в Тай. Два дня срока. Потом буду занят.

– М… – еле сдерживаю раздражение. – Костюмчик, наверное, помчишь выбирать… готовиться… к свадебке…

– Нет.

Поскрипываю зубами. Растираю остатки картофеля в пюре. Ненавижу.

– Лимузин с ленточками приглядывать будешь? Или карэээту?..

– Алин.

– Что?!

– Я должен решить вопрос с Громовым.

– Как?– тихонько пискнув, тут же закрываю рот.

– Тебе лучше не знать.

Хамаров прав. Не нужно слов. Я и сама догадываюсь. В ноздрях будто появляется запах крови. Замираю как вкопанная, задерживаю дыхание. Сердце ускоряет темп, разрывается в груди. Чувствую, как на коже появляется холодная испарина.

Откладываю ложку, встаю из-за стола и бегу за телефоном, чтобы поторопить отца. Он соглашается на вечерний рейс.

Касым уезжает через минут десять. Я по привычке его провожаю и надежно запираю дверь.

Все часы, оставшись наедине с Тимуром, мое беспокойство возрастает до агонии ужаса. Как на иголках мечусь по комнатам, то и дело проверяю сыночка мирно играющего в гостиной. Невыносимо вздрагивать от каждого шороха.

Ближе к десяти укладываю Тимура спать в своей комнате. Сын соглашается закрыть глазки, только если рядом с ним будет ночевать и Человек-паук.

Касым запрещает мне подходить к окнам и выглядывать из-за стекла, а так хочется. Возможно, он и папа уже прибыли к дому и не торопясь выгружают отцовские котомки во дворе? Я же,  брожу тут из угла в угол и накручиваю себя. Не могу не волноваться, ведь после нашего последнего разговора отец трубку больше не брал!

Хамарова я не беспокою лишний раз. Уповаю на то, что если случилось бы нечто ужасное, Касым дал знать.

В одиннадцать сорок пять я сижу на стульчике в комнате и гипнотизирую взглядом спящего Тима. Вся моя жизнь сконцентрировалась в двадцати квадратных метрах и кажется что за их пределами кромешная тьма. Вообще, не существует реальности.

Мне о безмятежном отдыхе можно только мечтать. С каждой минуткой моя внутренняя надежда крошится, я перестаю верить, что когда-нибудь это все закончится и у нас с Тимом начнется светлая полоса.

В полночь со стороны прихожей раздается скрежет дверного замка. Я подрываюсь и на ватных ногах крадусь из комнаты.

Железная створка распахивается.

Вижу седую макушку отца и с облегчением вздыхаю. Следом появляется Хамаров.

– Ты почему не берешь трубку? – вместо приветствия укоряю папу.

– Прости, дочка, мы с зятем занимались конспирацией. Колесили по городу, меняли такси, терялись в людных местах. Ох…

– Не делайте так больше, иначе слягу с сердечным приступом! Можно было хоть пару строк написать?

Настроение отца приподнятое. Доброжелательное. Лицо Касыма тоже не отражает угрюмости.

Так, так, так…

Хамаров не рассказал Валерию Михайловичу о нашей ссоре?

И правильно. Здесь я полностью на стороне Касыма.

Если папа узнает, что отношения дали трещину, а где-то за горизонтом Хамарова томно ожидает невеста, отец захлебнется негодованием. Валерий Михайлович обязательно упрется и будет читать мораль о домострое и законах брачного союза. Ни за какие коврижки папа не захочет довериться Хамарову и лететь в Таиланд. Он будет видеть в Касыме блудня и породистого кобеля.

Решаю сыграть в счастливую женщину.

Папа снимает ботинки у входа, радует меня улыбкой и здоровым румянцем. Маленькие «каникулы» в деревне после душного города пошли ему на пользу.

– Ну как ты, дочь?

– Купаюсь в любви и заботе Касыма, – тоже улыбаюсь и кокетливо подмигиваю Хамарову.

Тот ошалел.

У Касыма интересный, лисий разрез глаз, но сейчас он таращится так, что почти похож на славянина.

Шучу, конечно. И все же Хамаров явно не ожидал такого финта.

– А внук?

– Тимур уже спит. Поздороваетесь завтра.

Отец спрашивает про ванную комнату. Я указываю ему на дверь.

Остаюсь наедине с Касымом.

С Хамаровым мне не страшно, но в то же время обидно и горько. Сердечко в груди трепыхается, стучит. Слезы наворачиваются, а они сейчас ни к чему. Прячу взгляд, хочу удалиться, лишь бы не видеть милых черт. Они разрывают мне душу.

– Алин.

– М?

– С приездом деда мне в квартире не осталось места. Если только ты не пустишь меня в спальню.

– Не пущу… – шмыгнув носом, шепчу Хамарову.

– Да, я понимаю, – не двинувшись с места, замер возле порога. – Мне придется уехать. Завтра с утра возьму билеты и к вечеру вернусь, – разворачивается к двери. – Алин, мне очень жаль, что так получилось с Уйгуной.

– Не нужно. Молчи, – срываюсь к нему. – Я сделала выводы и не хочу слышать извинений.

– Тогда до завтра?

– Да, уходи, – запираю за Хамаровым дверь.

Следующим утром я просыпаюсь раньше всех. Отдохнуть удалось немножко совсем. Полночи ворочалась в раздумьях, впрочем, как и сейчас сидя в одиночестве на кухне, погружена в мысли.

Отпаиваю себя крепким кофе без сахара и сливок. Пялюсь в закрытую штору, даже не могу посмотреть на небо.

Представить только, что в этот момент я нахожусь спрятанная Хамаровым в тайной квартире, а уже вечером буду разглядывать облака с высоты птичьего полета из иллюминатора.

Пройдет еще время и наша маленькая семья окажется в совершенно чужой стране. Где иная культура, язык.

К стыду, или к счастью, но я никогда не бывала заграницей раньше. Максимум моего туристического опыта – горы Алтая. Лет в пятнадцать ездила с папой на базу и на этом все.

Новизна скорого будущего меня пугает, но отказаться я теперь не могу.

Ошибка прошлого сделала меня полностью зависимой от воли Хамарова. Не поддайся я в ту ночь соблазну Касыма, ничего бы не случилось.

Вероятно, я  так и развлекала детишек, создавала для них праздник, работая в агентстве аниматоров. Я бы жила в своей серенькой рутине, не догадываясь о существовании бандитов, разборок и острых как лезвие ножа ситуаций.

Когда-нибудь я бы познакомилась с другим мужчиной, и у нас завязался традиционный романчик. Как у всех. Без приключений. Мы бы сыграли свадьбу, а через полгода взяли ипотеку. Выплачивали ее до совершеннолетия нашего общего ребенка. Голубоглазого сына или рыжей как солнышко дочки.

Отхлебываю невкусный, горький кофе и ловлю себя на ощущении протеста. Отрицания. Моя душа будто сжимается и заставляет гореть сердце. Я начинаю злиться на себя за допущенные мысли.

Ведь если бы мы с Хамаровым не повстречались, то не было у нас такого замечательного мальчика Тимура. Обаятельного сыночка. Завидного жениха всех девочек во дворе.

Не нужны мне другие дети! Своего люблю.

– Спасибо тебе, Касым, – посылаю тихий шепот в пустоту и подпираю рукой щеку.

Слышу, как скрипит диван в гостиной. Проснулся отец. Он встает и шаркает подкрадулями по коридору.

– А ты чего так рано подскочила?

– Сна нет, пап. Все о Касыме думаю…

Отец подходит к тумбочке и кипятит чайник.

– Ох уж эта любовь.

– Великое чувство, – тут же изображаю довольный вид. – Кстати, Хамаров не говорил, что хочет отправить нас на курорт?

Осторожно выясняю. Мне придется в некоторой степени обмануть папу. Не рассказывать изначально о бессрочности нашего переезда в другую страну. Чтобы папеньку не хватил удар. Возрастные люди очень боятся перемен.

– Да, спрашивал вскользь. Мол, не против ли я южных берегов и моря? – наливает чай и усаживается рядом со мной. – Не знаю. Года не те для таких перелетов…

– Брось, – игриво отмахиваюсь. – Ты всю жизнь горбатился, можно и отдохнуть разок! Это, – проглатываю тяжкий ком, – предсвадебный подарок от Касыма. Будет неловко отказать.

– Ты права.

Про документы и паспорта не заикаюсь. Папа не слишком разбирается в бумажной волоките, а меня в курс дела Хамаров не посвятил. Думаю, изготовить фальшивые документы, ему труда не составит, или напечатать загранники в сжатые сроки. Для таких, как Хамаров, определенные люди постараются.

На часах девять.

Завтракаем с папой и болтаем ни о чем.

Как-то подозрительно тихо в спальне. Тимур не копошится и не зовет меня. Странно.

Откладываю кофе на потом и шагаю проверить сына. Заглядываю в спальню и вздыхаю.

Шкодливый Тимур бесшумно открыл ящички в комоде, вывалил вещи на пол и сейчас старательно наряжает Человека-паука в свои одежки. Натянул спортивные штаны, водолазку, сверху легкую шапочку.

– Тим?

Ребенок оборачивается на мой голос.

Тут же замечаю, что у сына покраснел носик и дышит Тимур ртом. Быстро прохожу в комнату и присаживаюсь возле малыша. Ощупываю его лоб. Вроде негорячий.

Однако ночные прогулки в деревне и поездки под дождем после, все же вышли нам боком. У Тимура насморк. Проверяю его ноздрюшки – забиты напрочь.

– Не дышит, – Тим смотрит на меня грустно.

Кажется, он даже не осознавал простуду, пока я не влезла. Тимур куксится. У него вот-вот начнутся капризы. Подхватываю его на руки и возвращаю в постель.

– Мама брызнет капельками и все пройдет.

Кидаюсь за аптечкой. Роюсь в верхнем шкафу комода. Черт. Столько бутыльков и таблеток. Есть все средства от поноса до золотухи. Но куда запропастились капли?

Нервничаю сама, резче копошусь в лекарствах.

На шум к нам приходит отец.

– Что за караул?

– Тимур простыл. Я не могу найти капли…

– Так сходи в аптеку.

– Нам нельзя пока высовываться из дома. Сам понимаешь с деятельностью Хамарова это проблематично.

Бросив бессмысленную возню, решаюсь на звонок Касыму. Он все-таки отец. Хамаров трубку не берет. И второй, и третий раз тоже.

За эти минуты спокойная атмосферка в доме сгущается. Тимур пугается, что не может нормально дышать.

Дедушка злится.

– Давай я схожу, раз ты боишься! Голова разболелась от визгов!

Прикидываю, сколько времени понадобится, чтобы Валерий Михайлович собрался, спустился на первый этаж и доковылял до аптеки. Рискованно. Уверена, что наемники врагов точно знают в лицо не только меня, но и всех моих родственников.

– Ладно, – расстроенно говорю я, – пойду за лекарством.

– Вот и правильно, а то ребенок мучается, – ворчит.

Взглянув на Тимура, отстраняюсь. Торопливо натягиваю спортивную кофту с капюшоном. Прячу волосы. Беру у папы деньги.

Может, Касым нагнетает? Ничего не случиться, если я быстренько сгоняю в аптеку и обратно? Тем более район новый. Они здесь на каждом шагу. Когда Хамаров вернется домой, я расскажу ему о своей вылазке на «свободу». Думаю, Касым не похвалит, но точно войдет в положение. Не прихоти ради я ослушалась его.

– Мам…

– Что сынок?

– Паука на прогулку, – указывает пальчиком на ряженого робота.

– Ну…нет.

– Пожалуйста.

Ох, что только не сделаешь, дабы угодить приболевшему сыну. Конечно, Тимуру грустно, а про меня соседи могут подумать как о сбрендившей. Качаю головой и поднимаю с пола игрушку. Топаю в коридор. Папа двигается за мной.

– На щеколду запрись обязательно, – предупреждаю его. – Как приду, то постучу пять раз, но ты все равно посмотри в глазок.

– Не учи ученого. Я еще не до конца из ума выжил.

– Прости.

Выхожу в подъезд.

Когда стальная дверь захлопывается, чувствую себя персонажем из какого-нибудь боевика. Тайным агентом, отправленным на сверхсекретное задание. Страшно и одновременно будоражит. Щекочет нервишки.

Куда податься? В лифт? Но ведь там есть камеры. По ним могут меня отследить.

Решаю спуститься по лестнице, пусть и с пятнадцатого этажа. Пока крадусь по ступеням, ощущаю себя более-менее спокойно, но оказавшись внизу робею. Осторожно нажимаю пальчиком на кнопку уличной двери и трусливо выглядываю.

Яркий свет ослепляет глаза, посторонний дум бьет по вискам. Я словно дикарка, отвыкшая от цивилизации за столь короткий период. День в запертом пространстве длится за три, а то и больше.

Держу наготове ключи, второй рукой прижимаю к себе Паука, будь он неладен!

Снаружи замечаю разъяснившуюся погоду. Тепло.

Вижу двор.

Полностью выхожу из высотки.

Лавки пусты. На детской площадке играет ребятня. Гуляют мамки с колясками. Обычная местность спального района.

Невольно ухмыляюсь и смотрю на придомовую парковку. Здесь явно нет ничего подозрительного. Дамские малолитражки и простенькие иномарки точно не похожи на бандитские внедорожники из автопарка Громова или Айхана.

Делаю шаг, второй. Оборачиваюсь вправо-влево.

Где те безжалостные наемники, о которых вещал Хамаров? Почему меня до сих пор не скрутили и не украли?

Мне хочется смеяться и плакать от собсвенной глупости.

Гораздо смелее иду по тротуару к соседнему дому. Воздух пропитан ароматом свежескошенной травы и обманом.

Никому я нафиг не сдалась.

Огибаю красно-белый дом и выхожу на оживленную улицу. Замечаю в этой же многоэтажке аптеку, только с обратной стороны здания.

Ты поплатишься за жестокую манипуляцию, Хамаров. Клянусь!

Спокойно шагаю в пункт с лекарствами.

Глава 18.

Остается только удивляться, как ловко Касым обыграл ситуацию. Запугал вымышленными врагами и заставил полностью подчиниться. По приказу Хамарова я вернулась в город и сидела безвылазно с Тимуром в арендованной квартире…

Снимаю с  головы капюшон и осматриваю аптечные стеллажи. Помимо капель, нужно купить сыночку витаминов в виде милых желейных зверушек. Тим обожает их.

Простояв от силы минуту в аптеке, начинаю мысленно осуждать провизора. Конечно, сегодня на улице довольно тепло, но не настолько, чтобы врубать кондиционер на полную катушку!

В аптеке очень холодно. У меня замерзли кончики пальцев на руках и щеки. Хочется встряхнуться.

Однако девушка в белом халате за стеклом выглядит нормально. Не дрожит, в отличие от меня.

Слышу, как за спиной хлопает дверь, раздаются медленные, но отчетливые шаги. Отхожу от стеллажа к окошечку, чтобы не пропустить очередь.

– Мне, пожалуйста, детские капли и… – говорю фармацевту,  ощущая по коже морозные волны.

Они усиливаются с каждой секундой. Невыносимо до покалывания в коленях. У меня кружится голова. И вроде нет предпосылок к страху, но на подсознательном уровне душа будто нашептывает мне об опасности.

Возле окошка кассы есть полочка. На нее покупатель может опереться или поставить сумку.

Краем глаза замечаю, что пришедший в аптеку человек замер слишком близко со мной. Он стоит в нескольких сантиметрах за моей спиной. Его тяжелое дыхание касается моих волос, скользит под воротник кофты.

Человек уперся кулаком в полку. Вижу его бледную кожу. На мизинце сияет богатый алмазный перстень.

– Мужчина, соблюдайте дистанцию, – вполголоса заявляю, не решаясь посмотреть незнакомцу в глаза.

Вместо этого, я уставилась на девушку у кассы. Ее лицо, словно зеркало, отражает всю суть человека, прижавшегося к моему телу. Мужчина страшный, будто его обличие ничуть не уступает образу самой смерти.

На просьбу я не получаю ответа. Мужчина резко хватает меня за шею. Больно сдавив, насильно разворачивает к двери.

Фармацевт даже пикнуть не успевает. Я так вообще растерялась.

Дергаюсь в руках незнакомца и от его напора семеню вон. В последний момент у двери мне удается поднять глаза и увидеть в незнакомце Айхана. Сознание меркнет, невозможно моргнуть, воздух застревает в легких. Цепенею. Мне хочется, поддастся панике, и сбежать, уменьшиться до состояния бабочки и выпорхнуть из цепких лап Якута.

Дергаюсь, но Айхан лишь сильнее сжимает руку. Его прикосновение впитывается в меня как кислота, обжигает, разъедает кожу.

Якут открывает пластиковую дверь и выталкивает меня на улицу.

– Мудрый хищник никогда не станет бегать за глупой ланью. Он хладнокровно дождется, пока добыча сама придет к нему, – его речь бездушная, металлическая.

Якут пихает меня в спину так, что я едва не падаю на ступенях.

По инерции лечу вниз с крыльца в объятия двух черных наемников. Мужчины с узкими глазами, как шакалы, отточенными движениями берут меня по обе стороны за плечи, отрывают от земли и несут к белоснежной машине, припаркованной неподалеку от многоэтажки. Вскрикиваю от ужаса, когда наёмники против воли заталкивают меня внутрь салона.

В ноздри снова закрадывается резкий аромат хвои. Горький до тошноты. Он проникает в меня через кожу, с каждым прерывистым вдохом. Одурманивающий запах Якута пропитывает меня, травит.

Чувствую, как на моем лбу проступают холодные бисерины пота. Инстинктивно сжимаюсь и наблюдаю, как Айхан усаживается возле меня. Двое наемников занимают передние кресла. Тот, что за водителя без промедления жмет на педаль газа и срывается с места.

Айхан вальяжно разваливается, вытягивает свою руку по спинке кожаного сиденья. Усмехаясь, постукивает пальцами по обивке, передвигает ладонь ко мне и задевает плечо. Ползет пальцами по моему телу словно паук, мерзкая тварь.

Я вздрагиваю, сбрасываю с себя его руку. Барахтаясь в салоне, забиваюсь на противоположную часть сиденья.  Пытаюсь спастись, прикрываюсь от Якута игрушкой.

– Хитрая Туяра обманула меня. Плутовка… – он произносит спокойно, но вопреки голосу неожиданно размахивается и ударяет по игрушке так, что вышибает ее у меня из рук. – Одна вышла. Оставила бастарда в норе. Ничего и до него доберусь.

– Не смейте!

Айхан лениво вздыхает и вяло моргает, ему неинтересно.

Бросаю взгляд за стекло машины. Кажется, меня хотят вывести из города. Торопятся. Мои догадки подтверждаются, когда Якут приказывает наемнику увеличить скорость.

– Зачем вам я? – беру на себя риск и вновь обращаюсь к Айхану.

– Мой брат неуправляем. Его невозможно укротить, пока разум Касыма очернен тобой! – гневается.

Я вздрагиваю от каждого слова Якута, с горечью осознавая, что мужчина ошибся.

– Вы неправы… шепотом, но спорю с Айханом. – У Хамарова есть невеста. Вы когда-то говорили, чтобы я спросила. И я спросила. А Касым подтвердил…

– Вздор! – рычит Якут, пугая меня больше. – Я старался и подобрал для брата достойную девушку. Красивую как весна, чистую, нетронутою. Но Уйгуна не смогла завоевать его душу. Не смогла подчинить Касыма, ведь его сердце уже занято. Тобой. Падшая дрянь! Все годы, проведенные без тебя, Касым убивался в Якутии от разрушающих чувств. Он не слушает меня, никто ему не указ. Ты придаешь ему сил, Туяра. Ради тебя Касым живет!

Слезы переполняют мои глаза. Рыдаю, прикрываю ладонями лицо. Якут говорит правду. Такому могущественному человеку незачем выдумывать легенды. Айхан может себе позволить высказывания. Вряд ли его слова выйдут за пределы машины.

На бешеной скорости мы проезжаем район новостроек, петляя по улочкам, минуем центр города.

Жестокий Шаман не сводит взгляда с дороги.

Я уже перегорела надеждой на спасение. Прижимаюсь к заблокированной дверце авто и молча рассматриваю Якута.

– Туяра, – он оборачивается ко мне. – Ведь тебе же Касым подарил то самое кольцо с бриллиантом?

– Да.

– Хм… – щурясь, Айхан задумчиво растирает свой подбородок с редкой щетиной. – Значит, брат давно тебя выбрал. Это было очевидным…

Мы выезжаем из города. За стеклами машины появляется пролесок, а через пару километров возвышаются густорастущие ели.

Приступ паники меня отпускает, на месте него появляется четкое ощущение дурного сна. Хочется ущипнуть себя.

– Дохсун, – Якут обращается к водителю, – сбавь скорость. Сворачивай в лес!

Я подскакиваю на сиденье. Тело будто простреливает миллиардами электрических вспышек.

– Что вы задумали?!

– Воздушная девушка Туяра, – растекается в наглой улыбке. – Тебя ждет смерть. Только так я смогу подчинить себе брата, расчистить путь для Уйгуны. Не волнуйся, ты не будешь страдать перед смертью. Ты получишь наслаждение. От меня. Я хочу прочувствовать, что именно в тебе так зацепило брата…

– Нет!

Белоснежный автомобиль сворачивает с асфальтированной дороги на земляную колею. Двигается вглубь леса, увозя нас подальше из поля зрения других машин.

В темных глазах Якута вспыхивает бесноватое пламя. Его холодные руки подрагивают от мучительного желания.

Что это? Мимолетная прихоть или же Айхан давно мечтал, искушался мной, но никак не мог подобраться?

Я забираюсь на сиденье с ногами, взволнованно окидываю взглядом салон. Здесь некуда спрятаться, нечем защититься. Проклятая машина захлопнута для меня, словно клетка.

Бандиты глушат автомобиль на поляне.

– Выйдите, – приказывает  наемникам Айхан.

Все мои мышцы каменеют. Напрягаюсь. В ушах звенит пронзительный шум и гулкое биение сердца.

– Не трогайте меня… пожалуйста…

Якут лишь смеется. Издевается. Пожирая меня ядовитыми глазами, он расстегивает свой темный пиджак. Скользнув ниже, лязгает пряжкой ремня. Я вытягиваю ладошки и пытаюсь отгородиться. Якут сильнее. Всем телом он наваливается сверху, вжимая меня в кожаное сиденье.

– Так и быть, я пощажу тебя, Туяра, если ты хорошо постараешься, понравишься мне, – придавливая, шепчет прямо в губы. – Я увезу тебя туда, где всегда холодно. На свою родину. В свой дом. Я посажу тебя в подвал, стены которого расшиты красным бархатом… ты будешь ждать меня, Туяра, и хотеть каждый день. Ты станешь для меня личной рабыней…

Зажмуриваюсь и упираюсь руками в плечи Айхана. Извиваюсь под ним, не даю снять с себя одежду. Сопротивляюсь его развратным повадкам.

Якут не злится, а наслаждается  моим страхом, страданиями. Чертов психопат купается в удовольствии от мучений других. Якут скользит длинными пальцами по моей щеке, спускается к шее, сжимая ладонь, придушивает.

– Бейся со мной Туяра! Разожги во мне запретную страсть…

Он пытается задрать мою кофту, ощупать живот, грудь. Как резанная ору, взвинчиваюсь. Беспорядочно ударяю мужчину. Но Айхану совершенно не больно он получает жаркий кайф.

Якут рычит и, приподнявшись, единым захватом переворачивает меня на живот.

– Достаточно, я готов окунуться в твою прелесть, – хрипит.

 Чуть приспустив мои штаны, замирает.

– Чтоб ты сдох! – кричу ему от чистого сердца и сильно зажмуриваюсь, вонзаюсь ногтями в сиденье.

Это конец. Я гибну в ледяных руках Якута.

Айхан не двигается. Меня пугает это гнетущее затишье между нами.  Взглянув на него, замечаю, что Якут сосредоточенно уставился куда-то вдаль. Неожиданно он отстраняется от меня и начинает суетливо поправлять свою одежду.

– Грязные псы… – тихо ругается. – Они выследили нас. Чумное отребье…

Понятия не имею, о чем говорит Якут, но пользуюсь моментом, тоже подскакиваю. Натягиваю обратно штаны.

Обстановка вокруг кажется для меня размытой. Огромный стресс затмевает рассудок, двигаюсь на автомате.

Через секунду за окнами авто раздается пальба. Вздрагиваю. Растерянно оборачиваюсь на жуткий залп и вижу подъезжающие к поляне черные внедорожники. Наемные головорезы Якута отстреливаются и бегут к машине хозяина.

– Пошла вон, – брезгливо говорит Айхан. – Убирайся, – жмет какую-то кнопку и кивает на дверь. – Сегодня я с тобой прощаюсь. Продолжим позже, если Гром тебя не уничтожит.

В полубредовом состоянии наваливаюсь на дверь и выпадаю из машины на землю. Белоснежное авто Якута ревет, оглушает меня. Большие колеса буксуют так близко с моими ногами. Только чудом машина на меня не наехала, не переломала кости, а резко тронулась и умчалась прочь.

 Ползу по траве, не зная куда, ослабленная, напуганная до полусмерти. Господи. Я так уязвима и обнажена перед судьбой, но у меня не осталось сил, чтобы подняться, спастись. Якутское чудовище высосало из меня всю энергию.

Я на пороге нового сурового испытания и оно будет одним из самых тяжких. Позади меня много месяцев борьбы и страданий, но как бы ни хотела я противостоять влиятельному криминальному миру, все равно проиграла.

Мне никогда не понять их политику, войну и бесконечную тиранию, но я продолжаю быть скорбной участницей в  преступлениях бандитов. Я все еще жива.

Стискиваю зубы и продолжаю ползти. Шаги за спиной уже настигли меня.

– Поднимайся! – рядом со мной звучит женский голос во всех тонах храбрости.

Я замираю всего на секундочку, а после оборачиваюсь и вижу  Веронику Сергеевну. Истошно взвыв, теряю последние силы и валюсь ниц на землю. Мгновенное расслабление превращает мое тело в покорную вату.

У меня бы определенно случился сердечный приступ, если сейчас вместо женщины здесь был сам Артём. Но в компании Вероники я не чувствую глобальной опасности, а должна бы.

Громова нервничает, склонившись, тормошит меня за плечо.

– Алина! Ты можешь сколько угодно падать, хоть пять, хоть десять раз! И на одиннадцатый раз ты все равно обязана подняться. Слышишь? Вставай. Ради сына.

Заставляю себя шевельнуться. Кое-как разворачиваюсь к Громовой лицом и ухватываюсь за ее руку. Встаю.

– Спасибо.

– Не нужно, – отводит взгляд в сторону, – я делаю это для Хамарова. Идем.

Даже в хвойный лес Вероника Сергеевна вырядилась как на модный прием. В элегантное платье кораллового цвета и в туфли на высоченных шпильках. Наверняка неудобных, но очень красивых. Громова нелепо крадется по влажной земле. Шатается. Ее каблуки проваливаются.

Я замечаю, что машин в сопровождении женщины поубавилось. Было как минимум четыре, теперь всего две. Пальба стихла.

Громова подходит к черному автомобилю и усаживается назад. Пристраиваюсь к Веронике.  Охранники занимают свои места. Выезжаем из ужасного леса.

Вероника Сергеевна продолжает разговор:

– Я так и знала, что Айхан не смирится с выбранной Касымом девушкой. Ведь ты не из окружения Якутской банды. Айхан слишком подлый человек. В связи с этим мы с Артёмом установили за тобой слежку. Догадывались, что Айхан непременно явится и захочет крови.

Вероника в жалости не рассыпается. Она по-прежнему ведет себя сдержанно.

Но я оборачиваюсь к Громовой и слегка касаюсь ее руки. Опускаю глаза на пальчики Вероники и замечаю бриллиантовое кольцо. Точно такое, как у меня.

– Ты, конечно, благодарностей не принимаешь… я все же хочу сказать спасибо. Большое спасибо, что отбили меня у Айхана. Если не ты и бойцы Артёма, – от слез у меня вновь щиплет глаза, – Якут бы сотворил со мной страшные вещи…

Громова чуть отмякает. Перестает хмуриться.

– Айхан уже искалечил десятки женских душ, и он не остановится. Таким монстрам нельзя ходить по земле. Надеюсь, наши люди устранят Якута. Сейчас Айхана преследуют бойцы. Молю бога, чтобы догнали.

На высокой скорости мчим в город.

При виде домов, оживленных проспектов мое сердце замедляется, стучит в размеренном ритме. Валерьянки только выпить охота. Литра три для полного счастья. Прислоняюсь лбом к прохладному окошку авто и наблюдаю знакомые улицы.

Вот-вот и я увижусь с Тимуром. Мне нужно срочно обнять сына.

– Вероника, – спокойно говорю женщине, – мы поворот проехали.

Я вновь напрягаюсь, когда не слышу из уст Громовой поправки, адресованной водителю. Мы уверенно летим мимо улицы, где находится наша конспиративная квартира.