Текст книги "Абсолютная любовь. Руководство по счастливым отношениям, основанное на вашем типе привязанности к партнеру"

Когда мы верим, что эмоции – это то, от чего нужно избавляться – например, вспышки чрезмерно реактивного родителя – мы склонны отрицать свои чувства. Неудивительно, что Дженни считала чувства собственных детей негативными, называя младшую «королевой драмы». Кроме того, жалобы Натана – классический ответ супругу, который избегает отношений. Большинство пар обнаруживают, что как только эмоции, вызванные гневом партнера, могут быть осознаны и исследованы, избегающий становится гораздо менее злым.

Цели роста

Если у вас есть отпечаток избегающего, вы можете подумать: «Черт возьми! Я был(а) уверен(а), что все из-за жены/мужа!» Что ж, перестаньте обвинять супруга, признайте, что являетесь частью проблемы, и возьмите на себя ответственность за собственный вклад в нее. И если состоите в браке с избегающим, не принимайте его стоицизм на свой счет. «Я в порядке» – излюбленная фраза избегающих, но, если задуматься, станет понятно, что это не так. Возможно, вы пережили детство, оторвавшись от чувств и потребностей, но теперь ищете новый путь, и впереди вас ждет трудная задача.

Придется подчиниться процессу изменений и быть готовым признать свою травму вместо того, чтобы настаивать на том, что ваше детство было просто «нормальным».

Пора начинать! Сейчас идеальное время, чтобы узнать, как вы можете расти.

Глава 6. Стиль любви угодника

Если бы Маршалла можно было описать одним словом, это было бы «очаровательный». Он покорял заразительной улыбкой и остроумным чувством юмора. Его жена Эбби заметила:

– Я, наверное, единственная в мире, кто на него жалуется. Дети обожают его, все в церкви и на работе любят его. Он лучший парень на свете, но в этом и проблема. Он слишком милый. Люди используют его в своих интересах, а я всегда злой полицейский, когда дело касается воспитания детей.

Глаза Маршалла сверкнули.

– Мужчины подобны государственным облигациям. Они очень долго созревают.

Я (Кей) засмеялась, а Эбби закатила глаза. Маршалл был серьезен и сдержан, когда они пришли на третью встречу. Я прокомментировала изменение его поведения. Он выглядел смущенным и обратился к Эбби:

– Скажи ей.

Она взяла Маршалла за руку.

– Что ж, я в шоке, – начала она. – Маршалл записался на прием к врачу, потому что у него были боли в груди. Он не сказал мне об этом до сегодняшнего дня. Они провели кучу исследований и выяснили, что сердце в порядке. Доктор Дональдсон говорит, что у него приступы паники. Он сказал мне об этом незадолго до сеанса, поскольку доктор хочет, чтобы он обсудил это с вами. Я даже толком не знаю, что такое панические атаки, – объяснила Эбби.

– Расскажите, что вы переживаете, Маршалл, – попросила я.

– Что ж, те же чувства я испытывал, когда пошел учиться в колледж. Мои родители только развелись, и я очень волновался за маму. Трудно было уходить в школу. К тому времени все сестры были старше и замужем, и они не осознавали, насколько подавленной и одинокой была мама.

Глаза Эбби стали большими и круглыми.

– Я не знала, – сказала она. – Я встречалась с тобой тогда. Ты никогда не рассказывал о панических атаках.

– Я не знал, что происходит. Просто помню, как внезапно почувствовал себя вспотевшим и стало трудно дышать. Грудь сжималась, сердце колотилось, и казалось, я потеряю контроль над собой.

Маршалл неловко поерзал на кушетке и выглянул в окно. Я нарушила тишину.

– Должно быть, это очень страшно. Как думаете, что бы произошло, если бы вы потеряли контроль, Маршалл?

– О, я не знаю. Я всегда старался уйти от людей, чтобы никто меня не видел. Все прошло через некоторое время. Я думал, это стресс или что-то в этом роде. Такое не повторялось, пока не родился Тим. Я ехал домой один после того, как оставил Эбби и Тима в больнице, и это случилось снова.

Эбби недоверчиво покачала головой:

– Ты мне этого тоже никогда не говорил.

Казалось, будто она заглядывала в какое-то секретное место внутри Маршалла, о существовании которого даже не подозревала, – так и было.

Маршалл ответил:

– Я не хотел портить счастье. Кроме того, я чувствовал себя неловко. Эти эпизоды то и дело происходили в течение десяти лет. В последнее время стало хуже. Вот почему я пошел к врачу, и он сказал, что все в голове. Отлично!

– Правильнее сказать, все дело в вашем теле, Маршалл. Будто оно говорит за вас, потому что вы ни с кем не делитесь чувствами. В вас происходит многое, о чем Эбби даже не подозревает. Думаю, вы тоже пытаетесь игнорировать это, и поэтому вместо вас говорит тело. Если бы напряженная грудь и потные руки могли говорить, что бы они сказали? – поинтересовалась я.

Маршалл сменил тему, словно я задала риторический вопрос.

– На этой неделе мне удалось немного побыть злым полицейским с детьми, – сказал он с улыбкой. Я вернула его к теме беседы.

– Вернемся к ощущениям в теле. Я действительно хочу, чтобы вы дали голос этому колотящемуся сердцу и напряженной груди.

Улыбка Маршалла погасла.

– Я не знаю. Думаю, моя грудь сказала бы, что я встревожен. Это слишком. Все ожидают слишком многого.

Маршалл изо всех сил пытался сформулировать собственные ощущения. Он начинал и останавливался несколько раз.

– Не торопитесь и найдите слова, – подбадривала я.

– Что ж, может, в последнее время снова стало хуже, поскольку Эбби захотела обратиться к консультанту. – Он повернулся к Эбби. – Я волновался, что, возможно, ты хочешь развода, и мы приедем сюда, чтобы ты могла сказать мне об этом в присутствии консультанта. – Маршалл выглядел несчастным и потер голову, будто пытался проснуться от дурного сна, подбородок задрожал, глаза наполнились слезами. – Здорово. Теперь я потеряю все.

Эбби погладила его по щеке, нежно вытерла слезы, а затем обняла его.

– О, дорогой, я просто не знала. Тебе действительно больно, и я никогда не догадывалась об этом. Ты всегда хорошо выглядишь. Я хочу, чтобы ты теперь говорил мне каждый раз, когда это происходит, хорошо? Обещаешь?

Маршалл согласно кивнул.

На более поздних встречах мы с Эбби узнали, что он взял на себя ответственность успокаивать страхи и одиночество матери задолго до развода. Отец вел себя отстраненно и редко бывал дома. Мама нашла свое счастье в ребенке и стремилась, чтобы он оставался в уединении и зависимости.

Однажды Маршалл сам осознал, насколько чрезмерно опекала его мать.

– Все дети по соседству ненавидели ее. Она была такой мамой-медведицей. Много раз ругала их, когда я с кем-то болтал. Я всегда был прав, а они ошибались. Затем она говорила: «Маршалл, тебе не нужно играть с этими подлыми мальчиками. Иди домой и посмотри со мной телевизор».

– Хотите сказать, что мама вела битвы за вас. Она никогда не учила вас постоять за себя здоровым образом. Может, поэтому вам трудно противостоять коллегам, детям и даже Эбби. Я уверена, Эбби будет в восторге, когда вы улучшите навыки общения с ней. Она будет так рада, что привела вас на терапию, – поддразнила его я.

Как достичь совершеннолетия, если ты привык постоянно радовать других? Некоторые дети испытывают сильное беспокойство. Иногда из-за чрезмерно опекающего родителя, который очень волнуется и дает ребенку понять: «Будь осторожен. Мир страшен, но с тобой все будет хорошо, если останешься рядом со мной». Сердитые или крайне критичные могут – и часто неосознанно – наложить отпечаток на детей, которые затем учатся быть осторожными, чтобы избегать критики или гнева. Подросток берет на себя роль «хорошего мальчика» или «хорошей девочки» в попытке получить одобрение или признание и уменьшить напряжение в душе родителей или в семье, угождая родителям, а не создавая проблемы. Одни угождают в ответ на беспокойство, другие справляются с раздражительностью старших. Эти дети поглощают много напряжения и пытаются уменьшить собственное беспокойство, делая других счастливыми.

Осознавая чувства окружающих и отвечая за них, угождающий человек не имеет возможности осознать или преодолеть тревогу, которая движет его или ее стилем взаимоотношений.

Во взрослых отношениях основная мотивация фокусировки на нуждах других, состоит в уменьшении беспокойства, помогая близким быть довольными и удовлетворенными[28]28
  Цитируя Кунс и Шейвер (1994), Джудит А. Фини отмечает: «В соответствии со своей потребностью в одобрении других, озабоченные и напуганные испытуемые сообщали о сильной навязчивой заботе, но о низкой чувствительности» в “Adult Romantic Attachment and Couple Relationships,” в Handbook of Attachment: Theory, Research, and Clinical Applications, ed. Jude Cassidy and Phillip R. Shaver (New York: Guilford, 1999), 370.


[Закрыть]. Когда окружающие счастливы, они тоже счастливы. Если другие расстроены, огорчены и угодники. Когда они отдаляются, отстраняются или злятся, результатом становится дистанция в отношениях. Она вызывает волнение и заставляет угодника перейти в режим преследования, чтобы сократить разрыв. Конфликта часто избегают, а гнев, если ощущается, выражается косвенно или вообще не выражается. После того, как угождающие проводят несколько лет в хроническом беспокойстве и чрезмерном терпении, часто возникает негодование.

Мама Маршалла соответствовала многим из этих характеристик родителя, который создает у ребенка любовный стиль угодника. Нездоровый страх и беспокойство способны передаваться из поколения в поколение, а в некоторых семьях влияние одного из родителей преобладает. Когда этим родителем движет беспокойство и страх, все проникает в атмосферу дома. Точно так же в домах с чрезмерной опекой обеспокоенные родители часто видят опасность за каждым углом. Чтобы уменьшить беспокойство, они отговаривают ребенка рисковать и защищают его от стрессовых ситуаций. Они контролируют ребенка, чтобы не дать ему «пострадать» эмоционально или физически. Мир воспринимается как опасное место, и невысказанное послание звучит так: «Мир страшен, но с тобой все будет в порядке, пока ты рядом, дай мне защитить тебя»[29]29
  Джей Бельски, цитируя Кэссиди и Берлин (1994), отмечает: «Несколько исследований показывают, что озабоченные матери “ведут себя так, что мешают самостоятельности или исследовательской деятельности их ребенка”» в “Modern Evolutionary Theory and Patterns of Attachment,” in Cassidy and Shaver, Handbook of Attachment, 156.


[Закрыть].

Эти родители часто испытывают чрезмерное беспокойство. По мере того, как ребенок вступает в стадию «исследования» (дошкольный возраст и юношество), уровень стресса возрастает, так как родителям трудно отпускать и терять контроль. Напуганным родителям нужен контроль для минимизации рисков. Во многих отношениях данная динамика больше связана с попытками родителей уменьшить собственное беспокойство, взяв на себя ответственность, а не обучив ребенка побеждать страхи.

Когда ребенок ссорится с другими детьми, забывает сделать домашнее задание или получает выговор от соседей, этот родитель с готовностью вмешивается, чтобы спасти ребенка от неприятных чувств или ситуаций, не осознавая, что тот упускает возможность учиться тому, как справляться с чувствами. Однако родителям трудно помочь ребенку научиться переживать эмоции самостоятельно, если они сами не умеют.

На последующем сеансе Маршалл вспомнил, как боялся ночью, когда его отец был в командировке. Мама сказала, что бояться нечего, хотя сама с тревогой проверила каждую дверь и окно, закрывала каждую занавеску, тщательно поправила их, чтобы закрыть любой вид на дом, а затем включила все люстры.

Частая реакция родителей на распространенные детские страхи «Нечего бояться!» – противоречит постоянному беспокойству родителей, которое на каком-то уровне чувствует и ребенок. Хотя им говорят: «Не бойтесь», страхам часто потакают, когда отводят в кровать к родителям, сопровождают в темноте, забирают из домов друзей посреди ночи, а не подталкивают попробовать новое.

Однако родители, которые чрезмерно беспокоятся, редко считают себя напуганными, скорее «обеспокоенными». Постоянное беспокойство является нормой для родителей и, следовательно, настолько привычным опытом, что его редко признают, а тем более воспринимают как проблему. Но это «беспокойство» создает паттерн спасения ребенка от неприятных переживаний или чувств, потому что этим родителям трудно видеть ребенка в беде. Они быстро вмешиваются, чтобы «помочь», когда тот расстроен или совершает ошибку. Не осознавая, мать и отец посылают вредный сигнал: «Ты не можешь сделать сам; нужна моя помощь». Со временем ребенок начинает в это верить.

Более того, изнеженные дети, которых быстро спасают от стресса, не способны развить стрессоустойчивость и настойчивость[30]30
  Джуд Кэссиди со ссылкой на исследования Истербрукс и Голдберг, 1987 г.; Хоус и др., 1988; Мейн и др., 1985; Мейн и Уэстон, 1981, констатируют следующее: «Те же самые исследования показывают, однако, что у наиболее хорошо функционирующих индивидуумов есть два безопасных типа отношения, в то время как у наименее компетентных детей их нет» в “The Nature of the Child’s Ties,” в Cassidy and Shaver, Handbook of Attachment, 16.


[Закрыть]. Проявления гнева, печали или страха быстро исчезают, поскольку тревожный родитель принимает это на свой счет и чувствует себя не в своей тарелке. Мамы и папы думают, будто ребенок будет счастлив и доволен, если они правильно выполняют обязанности. Кроме того, поскольку родители считают негативные чувства подавляющими, они предполагают, что ребенок тоже так считает.

Вы можете подумать, что ребенок в подобной среде получает слишком много утешения, однако есть большая разница между утешением и спасением. Помните: тревожные родители озабочены собственными страхами, поэтому настроиться на чувства ребенка практически невозможно. Вместо того, чтобы помогать ему принимать, обрабатывать негативные чувства и управлять ими, эти родители пытаются спасти ребенка от необходимости вообще испытывать их. Этим родителям трудно выразить чувства ребенка и предложить облегчение, так как они часто испытывают собственные внутренние потрясения. И поскольку кажется, будто у этих детей все хорошо (они заняты тем, что им нравится), родители уверены, что так и есть.

Угождающий стиль также возникает, когда на сцене доминирует сердитый или критически настроенный родитель, а дом наполняется чувством опасения. Дети в подобной среде должны быть осторожны, ведь любое поведение или решение, скорее всего, будет встречено критикой. В таких случаях некоторые дети продолжают пытаться доставить удовольствие и добиться одобрения обвиняющих родителей. Другие учатся любыми способами избегать вспышек родительского гнева.

Каково быть ребенком?

Дети, воспитанные боязливыми, сердитыми или критически настроенными родителями, сами становятся такими. Часто это чувствительные дети, которые легко перенимают чувства других. Страдания, вызванные тревогой или гневом, заставляют выбирать стратегии, которые помогут родителю. Дети могут брать на себя роль угодников, чтобы уменьшить напряжение и тревогу у взрослых и, в итоге, у самих себя. Они тревожатся и расстраиваются, когда окружающие злятся или беспокоятся. Им сложно успокоиться, пока родители несчастливы. Кроме того, объятия и прикосновения бывают в большей степени на пользу родителям, поскольку молодые люди стремятся утешить их[31]31
  Что касается стилей воспитания, создающих отпечаток угождения, Джон Бинг-Холл говорит о неуверенной в себе амбивалентной матери, которая притягивает ребенка к себе, чтобы удовлетворить свои собственные потребности, в результате чего возникает путаница, и ребенок не ходит в школу, не выходит на улицу, чтобы поиграть, и цепляется за родителей. Бинг-Холл также относит это к ребенку, который в динамике семейных систем играет роль посредника (угодника) между буйной родительской диадой, которая в его тематическом исследовании была избегающим отцом и амбивалентной (колеблющейся) матерью. См. “Family and Couple Therapy: Toward Greater Security,” в Cassidy and Shaver, Handbook of Attachment, 631–32, 636.


[Закрыть].

Маршалл прокомментировал на одной из консультаций:

– Раньше я чувствовал себя виноватым из-за того, что гулял с друзьями в старшей школе и оставлял маму дома одну.

Он чувствовал, что должен уделять ее чувствам больше внимания, чем собственным. Следовательно, Мар будет изо всех сил стараться отделиться от нее и стать самим собой.

В домах с чрезмерной защитой дети могут стать боязливыми, навязчивыми и чрезмерно настороженными в отношении возможной опасности. Иногда у них возникает тревога разлуки в школе, во время ночевок с друзьями или семьей или когда они находятся с нянями. Поскольку это беспокойство редко удается уменьшить, у детей начинает развиваться постоянное и неослабевающее тревожное ядро, которое начинает казаться нормальным. Эти дети учатся следить за окружением и пытаться решать проблемы по мере возникновения. Один клиент вспомнил, как убирал в доме, когда мама злилась и волновалась.

– Слушай, мам, теперь ты можешь быть счастливой. В доме чисто.

Как мы уже упоминали, нахождение вдали от дома может быть стрессом для этих детей, так как они не способны следить за настроением и атмосферой в домашней обстановке. Возвращение домой требует переоценки преобладающего настроения, чтобы юные угодники могли соответствующим образом скорректировать поведение.

Эти дети учатся читать и реагировать на страдания, которые видят у окружающих. Таким образом, став взрослыми, они настроены выполнять роль преследователя, стремясь сблизиться с другими и заботясь о них.

По мере взросления этих детей смущает собственный страх, особенно если их дразнят сверстники, братья и сестры. Таким образом, они предпринимают дальнейшие попытки вытеснить тревогу из сознания, но полностью не удается.

Что еще может стать причиной угождающего стиля любви?

Помимо стилей воспитания, многие детские переживания могут вызывать у детей сильную тревогу. Разлука с родителем по любой причине, такой как болезнь, смерть или развод, приводит к сильному стрессу. Конечно, не только физическая сепарация причиняет вред. Пагубные привычки и зависимости, жестокое обращение или насилие в доме вызывают огромный стресс, пока в нем присутствует родитель. Дети в любой из вышеперечисленных ситуаций испытывают чувство брошенности. Например, зависимые родители озабочены своей зависимостью и не настроены на чувства, переживания и потребности ребенка.

Я также работала с клиентами, которые в школьные годы страдали от недиагностированного нарушения обучаемости. Школа была для них кошмаром. Каждый день они волновались, что их попросят читать вслух или решать задачи на доске перед классом. Родители были разочарованы оценками, но не обращали внимания на трудности и ежедневные мучения. Этот школьный опыт подорвал их уверенность в себе, и они научились брать на себя роль угодников, чтобы вовлекать других в отношения.

Как правило, когда нет надежной опоры, которая предлагает истинное освобождение от беспокойства, и нет возможности научиться понимать сложные события и управлять ими, дети вынуждены угождать.

История Терри

У Терри был брат, который внушал ей сильный страх и тревогу. Из-за того, что она была такой «хорошей», родители никогда не осознавали, сколько вреда приносило его поведение. Итак, хотя детский опыт Терри сильно отличался от детства Маршалла, он привел к тому же отпечатавшемуся желанию сделать всех счастливыми. И ваше детство могло сильно отличаться от детства Маршалла и Терри, а вы все равно имеете те черты, которыми обладают взрослые с подобным стилем. На самом деле, есть много способов стать взрослым угодником. Мы хотим рассмотреть наиболее распространенные. Давайте послушаем рассказ Терри.

Она пришла на первую встречу явно расстроенной. Извинилась за опоздание на несколько минут, а затем спросила меня, где сесть. Когда я пригласила ее присесть, она не могла решить, куда.

– Можно сюда или это твой стул?

– Можно.

Я дала ей несколько минут собраться с мыслями, напомнив то, что узнала во время телефонного разговора.

– Вы упомянули, что расстроены ситуацией на работе. У вас очень жесткий начальник, Роберт, и он доставляет вам много стресса.

– Да, – подтвердила Терри. – Вчера вечером, когда я вернулась домой, я была в ужасном состоянии. Проверка уроков у детей чуть не вывела меня из равновесия.

Она тяжело вздохнула и нервно подергала ручку сумочки.

– Терри, – сказала я, – я хочу понять, что вы имеете в виду, говоря «в ужасном состоянии». Если бы я была вашим ребенком, что бы я увидела прошлой ночью?

– О, вы бы увидели, как обычно: маму-суперженщину в действии. Дети не знают, насколько мне тяжело. Я стараюсь, чтобы дома все было хорошо, но сыну Тревору сейчас тринадцать, и у него непростой характер. Мне иногда трудно с ним справиться, потому что он вспыльчив, как отец. Я как бы его боюсь. Тревору нравится, когда отец дома, но вчера вечером Фил играл в баскетбол с ребятами.

– Итак, вы говорите, что у вас неплохо получается скрывать стресс от детей, – подытожила я.

Терри засмеялась.

– Думаю, вам нужно побывать в моем теле, чтобы увидеть стресс. У меня все время болит живот, я немного нервничаю в воскресенье вечером, зная, что впереди целая неделя.

– Фил в курсе, как вы себя чувствуете на работе или в воскресенье вечером? – поинтересовалась я.

– Фил знает, что я не очень люблю Роберта, – продолжила Терри, – но я не могу пожаловаться, потому что они хорошие друзья. Благодаря этому я получила работу, а нам нужны деньги. Я бы предпочла не работать. Я так занята детьми и всем остальным. Но Фил испытывает стресс из-за денег, а два наших дохода помогают ему расслабиться.

– Я понимаю. Вы испытываете большой стресс, но ваши дети и муж не осознают, что вы на грани и чувствуете себя в ловушке работы. Все верно? – резюмировала я.

– Да. Ох, мне жаль, что я так много болтаю, – ответила Терри. – Проблема действительно в работе, а я говорю о муже и детях.

– Все это полезная информация, – заверила я. – Расскажите побольше о своей работе.

– Ну, Роберт, мой босс, сначала, похоже, хорошо относился ко мне. Я работаю на него около года. Я веду всю бухгалтерию, а компания растет, поэтому приходится все больше и больше трудиться. Иногда я приношу работу домой. Около девяти месяцев назад они заключили крупный контракт, и именно тогда он стал резким и злым. На прошлой неделе он пришел и начал на меня кричать, потому что не хватало денег на налог на заработную плату. Заключение крупного контракта обошлось компании дорого, поэтому финансы ограничены.

Я перебила ее.

– Итак, Фил испытывает стресс, когда денег мало, и Роберт также испытывает стресс, когда денег мало, – заметила я. – И вы очень стараетесь уберечь их от стресса.

– Ну да, наверно, все так.

– Расскажите мне о том, когда в последний раз поведение Роберта вас расстроило. Что случилось?

– О, это было вчера, – ответила Терри и, глубоко вздохнув, вжалась в диван. – Он искал письмо, которое я утром положила ему на стол. Я слышала, как он разговаривает сам с собой и разбрасывает вещи на столе. Я занервничала, поэтому встала и пошла в дамскую комнату. Следующее, что помню, он ходит по коридорам, выкрикивая мое имя и спрашивая, где письмо. Я пыталась сказать, что положила его на стол, но он не слушал. Когда Роберт становится таким, мне остается только ждать, пока остынет. Он был сварливым до конца дня. Я даже спустилась вниз и взяла его любимый смузи в снек-баре, но он и «спасибо» не сказал.

– Вы справляетесь с его плохим настроением, ожидая, пока он успокоится, и пытаясь изменить его настроение с помощью добрых поступков, таких как покупка смузи. Вы когда-нибудь злились на него?

Терри снова безнадежно вздохнула и закрыла глаза.

– Что ж, мне неприятно это признавать, но да, в последнее время я чувствую себя немного разочарованной. В основном он просто меня нервирует. Я стараюсь быть терпеливой и доброй, только он усложняет задачу.

– Хорошо. Давайте попробуем что-нибудь сделать. Я не предлагаю вам делать это на работе. Я хочу, чтобы вы попробовали это здесь со мной. Я хочу, чтобы вы представили меня Робертом. Вы только что пережили одну из моих словесных порок, и внезапно обнаружили, что полны смелости сказать все, что думаете и что я (Роберт) заставляю вас чувствовать. Нет правильного или неправильного способа. Я просто хочу, чтобы вы могли выразить словами собственный опыт.

Глаза Терри слегка расширились, она опустила взгляд. Я знала, ей неудобно показывать чувства, ведь она привыкла скрывать их. Она мельком взглянула на меня и снова опустила взгляд, а затем произнесла:

– Он заставляет меня нервничать.

– Терри, я знаю, что принуждаю вас, но это важно. Представьте, что на моем месте сидит Роберт. Поговорите со мной напрямую. Начните с того, что только что сказали: «Роберт, ты заставляешь меня нервничать».

Терри взяла подушку с дивана и крепко прижала к груди. Я молча ждала. Наконец, она мягко сказала:

– Роберт, ты заставляешь меня нервничать.

– Хорошо, – подбодрила я. – Продолжайте.

Она продолжила кротким голосом, делая долгую паузу между предложениями.

– Почему ты кричишь на меня? Почему ты не можешь просто вести себя нормально? Я очень стараюсь хорошо работать, – взгляд Терри оставался прикованными к полу.

Я подгоняла.

– А теперь скажите мне (как Роберту), что чувствует тело, когда вы рядом со мной.

Она подчинилась, при этом вся энергия улетучилась из голоса.

– Из-за тебя у меня болит живот, Роберт. Иногда болит голова.

– Отлично. Вы хорошо постарались. Теперь мысленно перенеситесь в детство и представьте членов семьи: родителей, братьев и сестер. Есть ли среди них тот, кому вы могли бы сказать те же слова?

Терри молчала, задумавшись. Внезапно она схватила со стола пригоршню салфеток и уткнулась в них лицом.

– О, – прошептала она. – Мой старший брат, – повторила она несколько раз сквозь слезы. – Он всегда ненавидел меня. Он тоже заставил меня нервничать. Я был напугана до смерти, когда родители уходили из дома. Брат был жесток со мной. Это та же самая боль в животе, что и при общении с Робертом. Чувство страха.

Терри изо всех сил пыталась прийти в себя. Едва слышным голосом она пересказала несколько трагических воспоминаний о том, как брат пугал ее, и садистском удовольствии, которое испытывал при этом.

– Я вижу, отношения с братом вызывают много боли. Думаю, для меня важно узнать больше о том, что произошло между вами, на следующей неделе. Однако, прежде чем закончится время, я хотела бы попросить вас сделать еще одну вещь. Найдите минутку, чтобы составить мысленную картину нынешней семьи. Подходят ли слова, которые вы сказали Роберту, к кому-нибудь сегодня? – поинтересовался я.

Терри переместилась в настоящее.

– Иногда Фил заставляет меня нервничать, когда выходит из себя. И Тревор заставляет меня чувствовать этот узел в животе. Боже, я никогда раньше не видела связи.

– Я рада, что видите теперь. Встречи с Робертом и Филом вызывают волну чувств, которые вы испытали в детстве еще до того, как встретили кого-либо из них. Будто прошлое перетекает в настоящее в эмоциональной памяти. Подобные воспоминания могут быть довольно ошеломляющими, потому что мы склонны реагировать так же, как в детстве. Кажется, что тревога парализует, тело принимает на себя всю тяжесть. Затем вы пытаетесь скрыть горе, чтобы не расстраивать других. Все верно?

– Да, это так, – согласилась Терри.

– Мы попробуем некоторые методы, которые позволят вам лучше справляться с подобными ситуациями и почувствовать себя более взрослой, – подбадривала я.

Из истории Терри видно, что сложные отношения с братом или сестрой могут оставить нездоровый отпечаток. В данном случае жестокое обращение и садистские издевательства со стороны брата вызвали в девочке ядро беспокойства, которое сильно повлияло на отношения взрослой Терри дома и на работе.

Общие характеристики угодников

«Я не беспокоюсь; у меня просто стресс»

До того, как мы начали регулярно встречаться у меня в офисе, Маршалл определенно не назвал бы себя напуганным человеком. Он привык к постоянному внутреннему уровню тревоги и сдерживал чувства с помощью разнообразных занятий. В тех случаях, когда у него случались приступы паники, он называл их не тревогой, а стрессом. Позже Маршалл признал, что обязанности взрослого мира были для него непосильными, но он держал эту истину в секрете даже от себя. Как и многие взрослые с отпечатком угодника, Маршалл успокаивал себя, сосредотачиваясь на нуждах других и делая их счастливыми.

Люди, которые постоянно пытаются избегать критики, живут с тревогой, которую не всегда осознают.

А если ожидаете, что вас будут тщательно проверять на предмет ошибок, вам будет нелегко. Может, вы, как Маршалл, всю жизнь испытывали беспокойство, не найдя для него настоящего названия?

«Я просто хочу быть с тобой»

Взрослые с отпечатком угодника могут испытывать беспокойство, когда партнер хочет побыть наедине или с друзьями[32]32
  Роберт Карен отмечает: «Другие, демонстрирующие то, что кажется амбивалентным или озабоченным стилем привязанности, чрезмерно бдительны в отношении разлуки, склонны впадать в тревогу или даже панику, когда их бросают, и их переполняют чувства прилипчивости и бессильной ярости. Они не идут на риск и не рискуют, потому что не верят, что их потребность в привязанности когда-либо будет удовлетворена». См. Becoming Attached: Unfolding the Mystery of the Infant-Mother Bond and Its Impact on Later Life (New York: Warner, 1994), 386.


[Закрыть]. Кроме того, они могут конфликтовать с теми, кто не разделяют такого же уровня опасений по поводу разлуки. У Маршалла и Эбби, например, были многочисленные разногласия на тему досуга. Эбби хотела уехать на выходные с подругами. Маршалл при этом чувствовал себя отвергнутым, а Эбби ощущала вину за то, что не хотела быть с ним. Семейные каникулы также являлись источником разногласий. Эбби планировала отправиться в увлекательные путешествия по экзотическим местам без детей. Маршалл вообще не решался оставлять их, и ему нравились поездки на машине недалеко от дома. Он считал, что его желания «правильные», а у Эбби – «неправильные», пока не осознал, что за его стилем угодника скрывается большое беспокойство. Он понял, что придется научиться преодолевать страхи и проводить время вдали от жены и детей. А Эбби стала более склонна к компромиссу, когда осознала источник беспокойства мужа.

«Я только пытаюсь помочь»

Бесконечно угождающие нуждаются в ком-то, о ком нужно заботиться. Так как они успокаивают собственное беспокойство, сосредотачиваясь на других и заботясь о них, они могут чувствовать себя совершенно потерянными, если нет никого, кому нужна поддержка. Их роль помогает им отвлечься от собственного внутреннего дискомфорта. В то время как избегающий предпочитает побыть в одиночестве, угождающие в изоляции чувствуют себя потерянными и взволнованными. Они могут желать большего общения, чем другие, поскольку моменты тишины вызывают у них беспокойство. Кроме того, угождающие чувствуют себя обиженными и отвергнутыми, когда другие не принимают их помощь. Стремясь к постоянной связи и опасаясь потери или отсутствия партнера, угодники ведут себя собственнически и вынуждают окружающих ощущать подавленность.

«Как я справляюсь?»

Угодники могут зависеть от поощрения и поддержки других. Если их спасали и баловали в детстве, эти взрослые ощущают себя некомпетентными и зависят от поддержки и помощи других. Хотя Маршалл был очень успешным в работе по продажам, он часто жаловался Эбби, что начальник не дает ему никаких отзывов и не ценит его хорошую работу. Даже когда показатели продаж активно росли, Маршалл жаждал похвалы босса. Ему было трудно поверить, что он все делает правильно. Крайне критическая среда детства способна вызвать у угодников нереалистичные ожидания от самих себя, они ставят под сомнение свои способности или ожидают, что окружающие не одобрят их.

«Что бы вы ни решили»

Принятие решений требует определенного уровня уверенности в себе. Оно становится трудным, когда мы слишком озабочены тем, чтобы отвергнуть или разозлить других. Вот почему Маршаллу было трудно принимать какие-либо решения в отношении детей без одобрения Эбби. Оставаясь наедине с ними, он часто звонил жене, чтобы разобраться с их просьбами. Фактически он был склонен отказываться от принятия решений в целом, предоставляя это право Эбби. Она занималась финансами и распоряжалась деньгами. Беспокойство делает каждое решение мучительным из-за возможных ужасных исходов. Боясь получить отказ от окружающих или совершить ошибку, чрезмерно опекающий родитель может заставить себя угождать, чтобы не принимать решения[33]33
  Ссылаясь на работу Варфоломей и Горовиц (1991), Фини отмечает: «Межличностные проблемы тревожных людей связаны с социальной незащищенностью и недостатком уверенности в себе» в “Adult Romantic Attachment,” в Cassidy and Shaver, Handbook of Attachment, 362.


[Закрыть].

«Не злись; я просто пытаюсь быть милым»

Во время одной из сессий Маршалл и Эбби спорили о его желании каждую ночь массировать Эбби в постели. Она объяснила:

– Дело не в сексе. Обычно это я инициирую. Но иногда мне не хочется массажа. Подруги думают, что я сошла с ума. Я знаю, он пытается сделать для меня что-то хорошее, поэтому обычно просто позволяю ему. А накануне вечером я отказала, и он был так обижен. Разве я не могу просто время от времени говорить «нет»?

Я попросила Эбби повернуться лицом к Маршаллу на кушетке и протянуть к нему руки в манящем жесте связи.